Евангелие от Люцифера

ГЛАВА 23

Финн с Хилтсом сидели в вагоне-ресторане. Финн пила черный кофе, Хилтс потягивал бутылочку виноградной фанты. Марко, бармен, крепко спал на своем табурете за стойкой, скрестив руки, откинув голову назад и похрапывая. Бадир, сидевший в дальнем конце вагона, без конца курил, потягивал маленькими глоточками холодный чай с лимоном и делал вид, будто читает старый номер «Жур де Франс». Было почти два часа утра, и они оказались единственными людьми в ресторане, не считая пожилой женщины, которая крепко спала над своим вязаньем, в то время как на круглом столике перед ней мягко вибрировал пластиковый стаканчик с аперитивом.

— Где мы сейчас? — спросил Хилтс, сделав маленький глоток фанты и поморщившись от невероятной приторности напитка.

Финн тоже забавы ради отпила глоток. Вкус был как у жидкой жевательной резинки с пузырьками.

— По словам проводника, который опускает наши койки, мы находимся прямо на границе, — тихо ответила Финн. — Местечко под названием Бардонеккиа. Минуты через три въедем в тоннель, который проходит как раз под границей — наружу поезд выберется уже во Франции. Это будет городок Модан, горнолыжный курорт.

— Остановка будет?

— Пять минут, для смены бригады.

— Вот тогда мы и оторвемся от него.

— Как?

— Увидишь.

Минуту спустя поезд плавно скользнул в тоннель, и огни замерцали и погасли. В темноте Хилтс встал, схватил Финн за руку и направился обратно к их спальному вагону. Почти сразу они услышали, как вскочил Бадир. Хилтс распахнул дверь, ведущую в соседний вагон, из тамбура донесся грохот колес, однако вместо того, чтобы перейти дальше, Хилтс неожиданно втолкнул Финн в маленькую туалетную кабинку и нырнул туда сам. В ноздри девушке ударили запахи антисептика и жидкого мыла. Она ничего не видела. Они услышали, как открывается тяжелая дверь в тамбур — это Бадир перешел в соседний вагон, — а потом снова наступила тишина.

— Пошли, — прошептал Хилтс.

Он вывел Финн из туалета, и они вернулись в вагон-ресторан. Хилтс направился обратно тем путем, каким они пришли, Финн почти в полной темноте следовала за ним. Они перешли в спальный вагон перед вагоном-рестораном, примерно такой же, как и их собственный, — ряд окон по правую руку и примерно дюжина купе по левую. Купе в вагоне были как двухместными, так и восьмиместными, с узкими, втиснутыми по четыре с каждой стороны узкими полками, причем расстояние между носом человека, лежащего на нижней полке, и дном верхней составляло не больше фута. Они двинулись по коридору, когда голубые ночные лампы над головой снова начали мерцать. Все двери в купе были закрыты, но в самом конце вагона они нашли восьмиместное купе с открытой дверью, что, видимо, указывало на наличие свободных мест.

— Есть здесь кто-нибудь? — шепотом спросил фотограф.

Финн зашла в купе и опустила занавеску над нижней койкой справа. Но не успела она скользнуть туда, как занавески на койке сверху раздвинулись и появилась рука в рукаве пижамы, державшая весьма реалистичного с виду кролика.

— Бонжур, мон ами, меня зовут Генри. Не хотите ли пойти со мной на рыбалку? — произнес кролик по-английски с ужасающим, театральным французским акцентом, после чего закатил глаза и разразился зловещим смехом на манер мехового Ганнибала Лектора.

— Что еще за черт? — сказал Хилтс за ее спиной.

Позади кролика появилось лицо — мальчик с темными взъерошенными волосами, большими умными глазами; правда, большой палец другой его руки был надежно засунут в рот. Он вынул палец изо рта и сильно ткнул им в розовый мех на груди кролика. Последовала краткая пауза, а потом снова французский акцент:

— Бонжур, мон ами, меня зовут Генри. Не хотите ли пойти со мной на рыбалку?

Потом мальчик положил кролика и вытер мокрый палец о пижаму.

— Меня зовут Гарри. Я в отпуске с мамой и папой, они спят в соседнем купе, так что не вздумайте делать что-нибудь нехорошее. Моего кролика зовут Генри. Он вам нравится? Мне нравится. Мы уже во Франции? Что такое Франция?

Финн приложил палец к губам.

— Тсс, — прошептала она и улыбнулась мальчугану.

Он не улыбнулся в ответ.

— Чего это я должен «тсс»? Вы не мои папа и мама. Я не буду вас слушаться.

Юный Гарри снова ткнул Генри в живот, и кролик повторил свое предложение. Хилтс перегнулся через плечо Финн.

— Я не твой папа, но если ты не будешь вести себя тихо и не ляжешь снова спать, я откручу твоему глупому кролику голову и поджарю его на сковородке над открытым огнем на завтрак, ладно?

Мальчик и Генри молча скрылись за занавеской, которая с шуршанием задернулась. Хилтс жестом указал на нижнюю полку напротив. Финн скользнула туда, Хилтс следом за ней и со скрипом устроился так, чтобы можно было смотреть сквозь щель в занавесках. Они услышали слабое хныканье, идущее с другой стороны купе.

— Зря ты с ним так, не стоило, — прошептала Финн.

— Зато это подействовало, — возразил Хилтс. — Кроме того, кролик был извращенцем.

Неожиданно Хилтс отодвинулся назад на полке, прижав Финн к задней стенке купе. Он полностью задернул занавеску. На полке было абсолютно темно. Финн чувствовала грудью крепкие мускулы на спине фотографа и подумала, ощущает ли он биение ее сердца. Она услышала, как дверь в купе открылась, и поняла, что, если это не мать Гарри, пришедшая проверить, как дела у ее малыша, им каюк. Несколько секунд царила тишина, потом прозвучал голос:

— Бонжур, мон ами, меня зовут Генри. Не хотите ли пойти со мной на рыбалку?

Финн застыла в ожидании, подумав, вооружен ли Бадир. Послышалось перешептывание, потом снова наступила тишина. Прошла секунда или две, и Финн услыхала, как дверь в купе открылась и снова закрылась. Поезд начал замедлять ход. В темноте девушка почувствовала, как Хилтс соскользнул с полки, и последовала его примеру. Хилтс открыл скользящую дверь и выглянул наружу. В мигающем голубом свете она увидела, как Генри уставился на них с той стороны прохода, в щель между занавесками. Хилтс повернулся к Финн.

— Все чисто, похоже, мы от него оторвались, — прошептал он и вышел из купе.

Финн погладила Генри между ушами.

— Ты молодец, кролик, — сказала она и улыбнулась.

Генри промолчал. Финн последовала за Хилтсом наружу. Он открыл ведущую из вагона дверь, пропустил ее вперед, и они вышли на маленькую площадку между вагонами.

— Я думаю, он где-то впереди, — сказал Хилтс.

Финн кивнула, и фотограф открыл выходную дверь вагона. Не тратя время на спуск откидных ступеней, он спрыгнул на бетонную платформу и огляделся по сторонам. Финн последовала его примеру, а оказавшись снаружи, поежилась — так высоко в горах даже в разгар лета было холодно — и едва справилась с желанием чихнуть. Воздух был полон пыльцы цветущих растений.

— Я не вижу его, — тихонько промолвил Хилтс.

Финн бросила взгляд вдоль платформы и у головы поезда увидела небольшую группу людей. Происходила смена бригад. Больше никого на платформе не было. Ей было видно длинное здание вокзала в стиле шале, с альпийской крышей и цоколем из бутового камня. Позади него, на расстоянии ста ярдов, высилось современное десятиэтажное здание. Наверное, гостиница. Еще дальше виднелись темные зубчатые очертания хребта Маурен, обозначавшего границу между Италией и Францией, а также южную оконечность печально известной линии Мажино, чрезвычайно дорогой и совершенно бесполезной цепи защитных сооружений, которые должны были остановить вторжение врагов во Францию, но пали в самом начале Второй мировой войны.

— Куда? — спросила Финн.

— Туда.

Хилтс указал на ближний конец здания, и они побегали, а добравшись до затененного места, остановились, чтобы снова оглядеть платформу. Ни Бадира, ни кого-либо еще по-прежнему видно не было. Прозвучал пронзительный свисток, поезд дернулся и тронулся.

— Мы сделали это! — сказала Финн возбужденно.

Она еще не успела договорить, когда в открытой двери спального вагона появился мужчина, присел и потом прыгнул, в то время как поезд начал прибавлять скорость.

— Да уж, не повезло, — сказал Хилтс.

— И что теперь?

— Найти какой-нибудь транспорт, чтобы отсюда убраться.

Они проскользнули вдоль задней части строения и обнаружили, что между ними и дорогой пролегает еще одна железнодорожная колея. Финн увидела второе вокзальное здание и гостиничный комплекс позади него. Там, справа от вокзала, находилась парковочная площадка с полудюжиной машин. Хилтс украдкой заглянул за угол, потом повернулся к Финн.

— Он идет в другую сторону. Давай быстрей.

Они повернули и побежали, спрыгнули с бетонной платформы, скользя на влажном гравии путевого покрытия, перемахнули колею и, добежав до дальней платформы, пригнулись позади нее. Хилтс выждал, а потом выглянул посмотреть, не увязался ли за ними Бадир.

— Его по-прежнему не видно. Может быть, теперь все-таки повезло.

— Не сглазь.

Низко пригибаясь, они направились к парковочной площадке рядом с темным зданием вокзала. Хилтс переходил от машины к машине, заглядывая в окна. Финн выбрала удобную позицию и не отрывала глаз от рельсовых путей и дома позади них, чтобы не проглядеть возможное появление Бадира. Вдоль платформы стояло несколько фонарных столбов, но у половины из них были разбиты лампы, так что вся железнодорожная территория слабо просматривалась и гостиница через дорогу казалась ярким маяком.

Вывеска над входом гласила: «Отель „Олимпик“».

Неожиданно Финн вспомнился кампус университета штата Огайо в Колумбусе и завтрак. Идеально прожаренная яичница с беконом, тост с клубничным джемом и кофе. У нее заурчало в животе — она и вспомнить не могла, когда ела в последний раз. Кажется, где-то по дороге между виллой старика и Миланом. Хилтс вернулся.

— Ну что за паршивое местечко — каждая, даже самая никчемная тачка на сигнализации. Если попробуем угнать, перебудим всех по соседству.

Внезапно Финн услышала хруст гравия, и из темноты прозвучал голос:

— Пожалуйста, держите руки так, чтобы я мог их видеть.

Она замерла. Из теней выступила фигура. Бадир с маленьким, плоским автоматическим пистолетом в руке.

— А теперь сделайте шаг в эту сторону, выйдите из света.

— А если мы этого не сделаем? — спросил Хилтс.

— Тогда я выстрелю.

— Выстрел кто-нибудь услышит.

— Может быть. — Бадир улыбнулся. — Но вам, покойникам, будет все равно, потревожил я кого-нибудь или нет.

— Почему вы собираетесь это сделать? — спросила финн.

— Потому что мне за это платят.

— Адамсон? — спросил Хилтс.

— Что-то в этом роде. — Бадир повел стволом. — Назад.

— Да пошел ты!

И тут все три фигуры оказались освещены фарами заехавшей на стоянку машины. Бадир опустил руку, спрятав пистолет у бока, и, отступив в тень, пропал из виду. Хилтс и Финн остались на месте. Машина заехала на парковочную площадку. Мотор умолк, фары погасли, и наружу вылез приземистый толстяк. Он повозился, запирая автомобиль, а потом направился к Финн и Хилтсу. С расстояния нескольких футов девушка услышала, как Бадир втянул воздух, и поняла, что неудачливый водитель все равно что мертв.

Низенький человек продолжал идти вперед, потом как бы невзначай поднял руку, словно собираясь помахать ей в знак приветствия. Но вместо этого он вытянул ее в сторону теней, и с нее сорвалась вспышка. Последовал хлопок, словно лопнул воздушный шарик, за ним сразу же вторая вспышка, и Бадир упал вперед, на освещенное пространство. Над его переносицей красовалось аккуратное пулевое отверстие, правый глаз представлял собой кровавое месиво. Толстячок свинтил глушитель со ствола «стечкина», после чего засунул и глушитель, и оружие в карманы своего старого твидового пиджака.

— Поднесите его к капоту, будьте любезны, — попросил Артур Симпсон. — Староват я уже трупы-то таскать. При моем люмбаго это может обернуться чертовскими неприятностями для поясницы.

Он улыбнулся, за толстыми линзами очков в проволочной оправе блеснули глаза. Финн уставилась вниз, на Бадира. Для близорукого толстяка, стрелявшего в темноте, меткость была поразительной.

— Я думаю, вы должны сперва сказать нам, кто вы, — заметил Хилтс.

— А я думаю, молодой человек, что вы в первую очередь должны подумать о другом. Вряд ли вы хотите, чтобы вас застукали над трупом ливийского головореза. Да и вообще чтобы вас застукали. Местной жандармерии наверняка захочется задать несколько неудобных вопросов парочке беглых террористов, которых уже разыскивают за убийство.

— Его зовут Симпсон, — сказала Финн. — И в его словах есть резон.

— Ты знаешь этого малого?

— Мы встречались в Каире.

— Славные, однако, у тебя друзья.

— Я, кажется, смог принести некоторую пользу, — промолвил, словно оправдываясь, Симпсон.

Хилтс бросил на него долгий взгляд, потом нагнулся и поднял тело Бадира под мышки. Финн выступила вперед и подхватила тело за щиколотки. Они потащили труп через парковочную площадку к машине Симпсона, невзрачному, девяностых годов «Мерседесу-240-D». Симпсон открыл багажник и отступил назад.

— Надеюсь, не слишком изгваздает ковер.

— Ваша машина? — спросил Хилтс.

Они с Финн опустили Бадира. Симпсон закрыл багажник.

— Прихватил возле гостиницы, — ответил седовласый человек. — Попросту угнал, и, похоже, очень кстати.

Он обошел машину, открыл дверцу со стороны водителя и сел за руль. Финн уселась рядом с ним, а Хилтс устроился сзади.

— Как вы узнали, что мы будем здесь? — спросил Хилтс, закрыв дверь.

— Я следовал за вами с тех пор, как вы покинули Венозу, — пояснил Симпсон.

Он запустил мотор, задним ходом вырулил с площадки, повернул налево и поехал мимо гостиницы, где украл свой автомобиль.

— А на вокзале в Милане увидел, что за вами увязался этот малый, и сел ему на хвост. Решил, что смогу вам помочь.

Скоро привокзальные огни остались позади и были поглощены ночью. Проехав еще несколько минут по автостраде, Симпсон свернул на узкую второстепенную дорогу, которая вела в горы.

— А могу я полюбопытствовать, куда мы едем? — поинтересовался Хилтс.

— В горы, — ответил Симпсон. — И обратно.

Следующие двадцать минут езды фары старенького «мерседеса» освещали узкую дорогу из гравия и скалу с одной стороны, низенький поручень и темную пропасть с другой. Наконец дорога вывела их на небольшое плато на горном склоне — поначалу Финн показалось, что это своего рода смотровая площадка для туристов.

— И где же мы теперь? — кисло осведомился Хилтс, когда они съехали с дороги.

— На полпути к вершине Les Sarrasins, — ответил Симпсон с превосходным французским акцентом.

Фары высветили необычное полукруглое сооружение, по-видимому встроенное прямо в склон. По обе стороны от бетонного утолщения тянулась каменная стена, а в середине его находилась большая стальная дверь, Утыканная огромными заклепками. Сооружение явно было очень старым, древний цемент потемнел и расползался, фасад крошился, дверь покрывала корка ржавчины.

— Что это? — спросила Финн.

— Техническое название — un gros ouvrage, большая крепость. Подземный форт, рассчитанный примерно на триста пятьдесят человек. Это главный вход. Если присмотреться, то можно увидеть то, что осталось от узкоколейки, по которой в прежние времена подвозили провиант и боеприпасы. В скале прорублены несколько миль тоннелей и сооружено множество огневых точек. Отсюда можно было накрыть огнем каждого, кто появится в долине. С задней стороны проложен альпинистский маршрут, конечный пункт которого называется «Обсерватория», и не напрасно. Превосходная наблюдательная позиция раннего обнаружения на случай вторжения итальянцев.

Симпсон покачал головой.

— Но этого, конечно, не дождались. У Муссолини было много различных качеств, но уж избытком куража он явно похвастаться не мог.

— Куража?

— Ну, смелости, склонности к риску. Как говорите вы, янки, «безбашенности».

Толстячок в твидовом пиджаке остановил «мерседес» и заглушил двигатель, но оставил включенными передние фары, указывавшие на старую, в ржавчине и заклепках железную дверь.

— А зачем нам тащить нашего приятеля в эту крепость? — спросил Хилтс.

— Так ведь в наше время избавиться от трупа ох как непросто, — вздохнул Симпсон.

Он нагнулся через сиденье, выудил из бардачка фонарик и вышел из машины. Финн с Хилтсом выбрались следом за ним и обошли вокруг багажника.

— Повсюду торчат полицейские, везде понатыкано камер слежения, к мясоперерабатывающим цехам не подберешься. Беда, да и только, — трудно найти укромное местечко.

Симпсон открыл багажник и глянул на Бадира:

— Когда этого типа обнаружат, экспертам придется изрядно с ним повозиться. Не то что в старые времена. Тела плавали по Сене и вверх по Шпрее, и никого это не волновало.

Хилтс и Финн совместными усилиями вытащили тело из машины и под руководством Симпсона подтащили его к большой железной двери. Зайдя внутрь, Хилтс посветил фонариком вокруг. Если не считать бетонного пола, весь вестибюль был заключен в металлическую оболочку: и двери, и стены, и потолок были выстланы броневыми листами, словно во чреве линкора.

— Вниз по лестнице, — проинструктировал Симпсон, указав фонариком.

В дальнем конце помещения площадью двадцать футов на двадцать находилась клетка тяжелого, похожего на подъемник угольной шахты грузового лифта, а рядом шла винтовая лестница. Симпсон спустился первым, освещая путь, а Финн с Хилтсом, кряхтя, понесли за ним покойника.

— Вы правда думаете, что его найдут в таком месте? — спросил, переводя дух, Хилтс. — Я имею в виду: а кто вообще знает о существовании этой норы?

— О боже мой! Тысячи людей. Диггеры, черные следопыты, всякого рода чокнутые, любители военной истории — всех и не перечислишь. В Интернете существуют форумы и чаты для знатоков и любителей такого рода подземелий, люди экскурсии организуют.

— Ну а вы-то откуда проведали про здешнее подземелье? — поинтересовалась Финн. — На черного следопыта вы не похожи.

— Просто я бывал здесь и раньше, — ответил Симпсон.

Они спустились на следующий уровень. Это был длиной, с низким потолком тоннель, который сворачивал налево и направо, выложенный, как и помещение наверху, броневыми плитами. По центру бетонного пола тянулась узкая железнодорожная колея. Повсюду валялся мусор, контейнеры из-под фаст-фуда, смятые пивные банки и разбитые бутылки. В углу кто-то устроил импровизированный бар, и к дальней стене был приткнут старый, прогнивший матрас.

— Я спускался сюда с Берналом[14] и Солли Цукерманом[15] еще до войны.

— Что за Бернал? — спросил Хилтс. — И что за Солли Цукерман?

Они с Финн с глухим стуком уронили Бадира на матрас. Девушка передернулась и вытерла руки о джинсы. Железное помещение было леденяще холодным, самая что ни на есть могила.

— Джон Бернал. Именно он научил меня в Кембридже шпионскому делу, хотя, кроме того, был моим куратором по физике. Ну а Солли Цукерман — специалист по анатомии приматов из Оксфорда. Странная пара.

— И что специалист по анатомии приматов из Оксфорда делал в старом бункере во Франции? — спросила Финн.

— Изучал воздействие взрывов на обезьяний организм, — ответил Симпсон. Он надел тонкие кожаные перчатки и начал забрасывать Бадира мусором, слой за слоем. — Шел тридцать восьмой год. Они руководили проектированием бомбоубежищ по заказу военного министерства. Думаю, Бернал имел дело и с агентами Москвы: тот еще ловкач, хитрый лис. Ну а я был их помощником, учеником, можно сказать, послушником.

— И что вы для них делали? — спросил Хилтс.

— Собственно говоря, как раз я-то обезьян и взрывал, — признался Симпсон, прикрывая простреленную физиономию Бадира куском старого картона. — Заряды закладывал и все такое. Черт знает что за работенка была — кругом разбросаны мозги, кровавые ошметки да потроха.

Он посмотрел вниз, на Бадира и, убедившись, что труп почти полностью скрыт под мусором, удовлетворенно кивнул:

— Ну, забросали на совесть. Будем надеяться, что крысы поработают на нас: не оставят его своим вниманием и затруднят идентификацию.

Симпсон взглянул на своих спутников.

— Надо полагать, удирая из Милана, вы не прихватили с собой паспорта?

— Нет, — отозвался Хилтс. — Мы немного торопились.

— Ничего страшного, юноша, с кем не бывает. Внизу, в Экс-Ле-Бене, я знаю одного человека, который устроит вам превосходные новые документы.