Европа в окопах

11. ПЕРВОЕ ИНТЕРМЕЦЦО

«Как тысячу лет назад при короле Этцеле гунны внушили такой страх к одному лишь своему имени, что в народных преданиях оно доныне свидетельствует об их могуществе, так пусть и слово «немец» благодаря вашим подвигам в последующее тысячелетие звучит так, чтобы уже никто никогда не отважился косо взглянуть ни на одного немца».

Император Вильгельм II к немецким солдатам

«Война безусловно необходима, поскольку представляет собой средство воспитания, с помощью которого в молодежи укрепляется мужество и чувство национальной гордости. У меня самого два сына, и наилучшее воспитание, какое я могу им дать, это вселить в их сердца стремление к воинским лаврам и любовь к правящей династии. Ведь они должны иметь нечто, за что были бы готовы умереть, а потому для меня важно одно: когда позовет император, я в его распоряжении и тоже с удовольствием возьму в руки оружие».

Из лекции пастора Шумана в Лейпциге

«О священная, достойная всяческого почитания война, мать миров, древняя изложница, в которой формируется человек, ты источник всего живого!»

Из книги Шарля де Фонтеней

«Deux themes guerriers»,[26]

которая вышла в 1916 году в Париже

«Война, которую мы ведем, священна, это война за святые и вечные достояния, которые Бог вверил немецкому народу, чтобы он их хранил и сберег для будущего, когда сможет передать их всему человечеству».

Придворный проповедник Эрнст Фите

«Сие есть Бог, коего мы защищаем, коего защищают и те, кто не знает имени его. Ибо каждая нация родилась сама для себя, но Франция рождена для всего мира, чтобы принести ему радость».

Анри Масис, «Impressions de Guerre»,[27] 1916

«К населению:

Мы ведем войну против неприятельской армии, отнюдь не против мирных жителей. Но несмотря на это, на немецкие части нередко нападают люди, не состоящие в кадровых войсках.

Дабы в дальнейшем предотвратить подобные акты насилия, приказываю:

1) Любое штатское лицо, схваченное с оружием в руках, будет расстреляно на месте.

2) Все оружие, как-то: винтовки, револьверы, браунинги, сабли, кинжалы и т. п., точно так же, как любое взрывчатое вещество, должно быть старостой деревни передано немецким воинским командирам.

Если будет найден хоть один экземпляр оружия, или будет совершен какой-либо недружественный акт, направленный против нашей армии, обозов, телеграфных линий или железнодорожных путей, или, наконец, если кто-либо даст приют франтирьерам, виновные вместе с заложниками будут без снисхождения расстреляны. Кроме того, жители соответствующего населенного пункта будут изгнаны из своих домов, а деревни или города будут разрушены и сожжены. Если враждебные действия будут совершены на шоссе или в месте, расположенном между двумя населенными пунктами, тем же образом будет наказано население обоих населенных пунктов.

Генерал-комендант

«Не наша вина, если в кровавых ратных трудах нам приходится выполнять и обязанности палачей. Солдату было дано в руки холодное оружие. Он должен владеть им без страха: должен всадить неприятелю штык меж ребер, должен разбить ему череп прикладом винтовки — это его святая обязанность, это его долг перед Богом. Прости нам, Боже, каждую пулю, которая не попадет в цель! Мир опять нуждается в железной купели, дайте же ему вкусить немецкой стали. Вы за это не в ответе, вы только должны, каждый на своем месте, со всей решимостью пользоваться вверенным вам оружием. Вы, русские, вы, бельгийцы, и прежде всего вы, английские канальи, вот вам то, что вы заслужили, — холодный металл!

Из книги приходского священника Шеттлера «Во имя Господа Бога вперед.»

«Правительство — это не что иное, как инструмент подавления и эксплуатации трудящихся масс в интересах помещиков, капитализма и империализма. Каше правительство вместе с австрийским спровоцировало войну и несет ответственность за ее возникновение. Причем ведет оно войну неслыханным образом: нападает на чужие территории, применяет отравляющие газы, торпедирует гражданские транспортные суда, арестовывает заложников и вымогает контрибуцию, а также пытается принудить пленных — путем выдачи военных тайн — к измене родине; у себя дома, объявив чрезвычайное положение, правительство добилось такого политического бесправия, такой экономической эксплуатации народных масс, какие не знают исторических аналогий.

Обвинение в предательстве я, будучи социалистом-интернационалистом, начисто отметаю как полную бессмыслицу. Социалист-интернационалист борется с интернациональным капитализмом. Нападает на него там, где его находит и где может чувствительнее его поразить, то есть в собственной стране. Предательство же — это, наоборот, привилегия правящего класса, князей и дворянства. Подлинными предателями родины мы можем объявить военные предприятия, крупные банки и владельцев поместий. Обвинение, выдвинутое против меня, призвано обезвредить меня и тем самым оказать услугу именно этим настоящим предателям родины. Оно — продукт нынешней государственной системы, империалистической политики, это атака, предпринятая милитаристами, а цель всей моей жизни — воевать с подобного рода злом.

Вину за подстрекательство масс несу не я, преследуемый, а мои преследователи, которые посредством войны, чрезвычайного положения и хозяйственной разрухи толкают народ на взрывы отчаяния».

Из защитительного письма К, Либкнехта на его процессе в 1916 году

«Давно я не могу слышать этого вечного хныканья и причитаний над нищетой и несчастьями войны. Война не несчастье Германии, а ее счастье. Слава Богу, что еще не заключен мир! Военные раны могут слишком быстро затянуться, а народ станет еще хуже, чем был прежде. И потому я вновь повторяю: слава Богу, что идет война! Повторяю это и ныне, в третий военный год. Только война может спасти нашу нацию. Это огромный скальпель, которым великий врачеватель народов вырезает отравляющие все и вся гнойные нарывы».

Из проповеди пастора Д. Филиппа

«Война представляется мне чем-то вроде курортного лечения».

Гинденбург

«Только на войне вновь обретают права истина и справедливость. Не лучше ли бы нам было постоянно находиться в состоянии войны?»

Т. Фрич в журнале «Гаммер»

«Никакой жалости к бошам/никогда больше эти убийцы/не смогут пролить невинную кровь./Вскройте штыками животы/проклятым палачам/бесстыжим свиньям/Пусть poilu пробудится/и тогда покраснеет земля от крови/побитых врагов»

Из французской детской иллюстрированной книжки

«Гей, как засвистит он, вырванный из ножен! Как заискрится на утреннем майском солнце добрый немецкий меч, ни разу не оскверненный, всегда победоносный, приносящий благословение. Сам Бог вложил его в нашу руку; мы обнимаем тебя как свою невесту. Ты — высший разум. Тебе надлежит в избытке владеть трофеями. И да будет тебе дозволено побить всех — это мои жертвы. Готовься к бою, ярись и суди! Со всех сторон окружили тебя враги, но во имя Господне ты имеешь право их изрубить в куски».

Берлинский приходской священник Келер

«Нельзя вести войну, имея сентиментальные взгляды. Чем она беспощаднее, тем в действительности гуманнее».

Гинденбург

«Уж я научу своих людей умирать!»

Австрийский генерал Пфланцер-Балтин