Европолис

ЖАН БАРТ — ЕУДЖЕНИУ БОТЕЗ

Жан Барт был французским корсаром в конце XVII века. Дерзкие нападения на английские суда, отчаянно смелый побег из плена, успешное командование флотом Людовика XIV сделали его имя знаменитым и почти легендарным.

Почему такой псевдоним, связанный с романтикой приключений и борьбы, взял себе, вступая на литературное поприще, Еуджениу Ботез, подтянутый и сдержанный офицер румынского флота, сам ни в каких морских баталиях никогда не участвовавший? Конечно, псевдоним указывал на его основное занятие — морское дело. Но, по-видимому, этот псевдоним соответствовал и другим ощущениям: занятие литературой воспринималось моряком-профессионалом как захватывающее приключение, а на этом поприще он, в свою очередь, чувствовал себя корсаром, который заплывал в «чужие воды» литературы, нарушая все установленные правила, и вел борьбу на собственный риск и страх.

Еуджениу Ботез (1874—1933) родился в Бурдужени, в Северной Молдове, в семье военного и по настоянию отца вступил на путь военной карьеры. После Ясского кадетского корпуса он окончил Бухарестскую военную школу, откуда пошел служить на флот. Годы казарменной дисциплины остались для Ботеза на всю жизнь самыми тягостными воспоминаниями. С солдафонством, сочетавшим в себе хамское отношение к подчиненным и льстивое угодничество перед начальством, он не мирился с самого начала и свой протест выразил в рассказах «Ясская школа для детей военных» и «Капитанская кобыла», опубликованных в журналах румынских социалистов, когда он сам еще учился. Таким образом, с первых же самостоятельных шагов он заявил о себе как корсар, плавающий под собственным флагом.

Конец XIX века был в Румынии периодом распространения социалистических идей, создания рабочих кружков и социал-демократической партии, периодом жарких споров, устных и в печати, о судьбах крестьянства и о социализме. Общее брожение умов захватило и молодого Ботеза. Он сочувствовал зарождавшемуся рабочему движению, читал популярную социалистическую литературу. Позднее он вспоминал: «Мы готовили себя к воображаемой борьбе, ожидаемой в недалеком будущем, и соревновались, жадно поглощая бессонными ночами книги, содержавшие новые и дерзкие доктрины, порожденные материалистической концепцией века». Он даже совершил нечто вроде паломничества в Плоешти, где жил Константин Доброджану-Геря, один из первых румынских социалистов, известный критик, который в 80—90-е годы боролся за реалистическую и «тенденциозную», как говорили в те времена, то есть социально направленную литературу. Все это наложило отпечаток на творчество Ботеза: он сумел увидеть угнетение, бесчеловечность не только в военной казарме, но и в свободном мире буржуазного предпринимательства. На своем корсарском литературном бриге Еуджениу Ботез, ставший Жаном Бартом, не поднял красного флага социализма, но он встал на защиту угнетенных, эксплуатируемых, обездоленных. «Капиталистическая душа — это интерес. Социалистическая душа — идеал…» — сказал как-то Жан Барт, до конца жизни сохранивший непоколебимую приверженность к идеалам социальной справедливости и человечности.

Исчерпав романтику дальних плаваний за моря и океаны, где, впрочем, мало было романтического, о чем свидетельствуют его книги «Судовой журнал» (1901), «За океаном» (1926), «Морские очерки из жизни портов» (1928), Еуджениу Ботез много лет был комендантом порта в Сулине, городе, расположенном в самом устье Дуная. На этом посту он старался служить не букве закона и устава, предписывающих коменданту поддерживать порядок в порту и судоходство, но справедливости, ибо порядок он понимал не как внешнее спокойствие. Как коменданту порта ему часто приходилось быть арбитром в различных конфликтах, спорах и тяжбах между рабочим людом, грузчиками порта, рыбаками с представителями торговых контор, судовладельцами, скупщиками рыбы. Он не закрывал глаза на человеческое несчастье, на нищету и везде, где только мог, применял свою власть гуманно, утверждая справедливость, защищая интересы обиженных, а таковыми всегда были люди рабочие и неимущие. И тогда, когда он после первой мировой войны, проработав долгое время на посту секретаря Румынской лиги судоходства и в этом качестве представляя Румынию в Швеции, Соединенных Штатах, в Женеве и в Париже, наконец решает окончательно порвать с флотом, то становится инспектором министерства здравоохранения, труда и социального обеспечения, опять-таки имея в виду защиту прав трудового люда.

Писатель Жан Барт неотделим от Еуджениу Ботеза, человека кипучей деятельности, скрывавшего под строгой формой морскою офицера обостренную совесть, проявлявшего горячий интерес к социальным, общественным и философским проблемам. Такое раздвоение, а вернее сказать, соединение, началось очень рано, с первых опубликованных рассказов. С некоторым сожалением Жан Барт заявил однажды в конце жизни: «Не имея возможности жить литературой, я не отдал, как это нужно было бы, свое тело и душу писательству… Большую часть трудов моей жизни, я посвятил другим занятиям, прямо или косвенно связанным с моей профессией. Многие годы я отдавал свой труд морскому флоту, армии, проблеме Дуная и теперь, наконец, социальному обеспечению. Только урывками, в часы отдыха я занимался литературой…»

Наверно, писатель Жан Барт мог сожалеть, что слишком много времени и сил отнимал у него Еуджениу Ботез, человек практической деятельности. Но можно посмотреть на этот вопрос и с другой стороны и, оценивая творчество Жана Барта, сказать, что он, как писатель, был рожден той действенной, энергичной жизнью, которую вел Еуджениу Ботез. «Литература должна быть действенной, а не метафизической», — так заявил он в своей книге «Заметки и воспоминания» (1928), и это творческое кредо Жана Барта не могло бы реализоваться вне деятельности Еуджениу Ботеза, оно не могло бы и возникнуть, если бы Жан Барт не был самим собой, то есть Еуджениу Ботезом. Жан Барт не стал биографом Еуджениу Ботеза, но все, что написано им, теснейшим образом связано с жизнью моряка, никогда не замыкавшегося в кастовых интересах, никогда не чуравшегося острых общественных проблем своего времени.

Жан Барт как писатель формируется в тот период, когда в румынской общественной мысли возникает такое течение, как «попоранизм». Инициатор этого течения, Константин Стере, писал: «Попоранизм — это скорее общее чувство, как я бы сказал, интеллектуальная и эмоциональная атмосфера, чем доктрина и определенный идеал». «Народ, и только он один, — продолжал он, — является правым, только он является вечной жертвой, только он на протяжении веков трудился и проливал свою кровь, чтобы поднять на своих плечах все социальное здание; все высшие слои находятся поэтому перед народом в таком неоплатном долгу, что если бы они чистосердечно захотели заплатить его, то при всех жертвах, при всей преданности и усердии смогли бы выплатить едва лишь проценты». Ощущение внутреннего долга перед народом было символом веры и для Жана Барта.

Жан Барт примыкает к писателям, группирующимся вокруг журнала «Вьяца ромыняскэ», основанного в 1906 году с целью утвердить реалистическую литературу, ответственную перед народом. В 1909 году он опубликует в этом журнале повесть «Забытые обязанности», в которой была четко сформулирована идея «неоплаченного долга». Если идея восполнения неоплатного долга перед народом с помощью организации школ и библиотек, пропаганды агротехнических новшеств, соблюдения строгой законности в судах была в общественно-историческом плане весьма наивной, то, попав на литературную почву, она дала реальные плоды: стимулировала развитие реалистической литературы, обострила ее критическое отношение к буржуазному обществу.

Переломным моментом в жизни румынского общества и в развитии литературы явилась первая мировая война, которая явственно показала, что никто не собирается выплачивать долги перед народом-тружеником, никто не помышляет об улучшении его судьбы. Наоборот, все стремятся нажиться за его счет; манипулируя громкими патриотическими фразами, все жаждут превратить кровь народа в источник личного обогащения. После войны в румынской литературе резко усиливается критически-обличительное направление, которое в разных ракурсах показывает внутреннюю гнилость и жестокую бесчеловечность власть и деньги имущих. Появляются такие романы, как «Улица Лэпушняну» и «По Серету мельница плыла» Михаила Садовяну, «Затемнение»[1] Чезара Петреску, «Концерт из произведений Баха» Гортензии Пападат-Бенджеску, «Ион» Ливиу Ребряну, «Загадка Отилии» Джеордже Кэлинеску и многие другие.

К этому ряду принадлежит и роман «Европолис», вышедший в 1933 году, в котором как бы сконцентрировался весь многообразный опыт жизни человека пытливого, наблюдательного, причастного ко всем животрепещущим проблемам своего времени и не боящегося открыто выразить к ним свое отношение. Когда писателя однажды спросили: «Что такое «Европолис»?» — он ответил: «Это жизнь портового города. Это роман, действие которого развертывается в Сулине, где я был долгое время комендантом порта». Но все-таки почему Европолисом, европейским городом, назван роман, а вместе с ним и Сулина, совсем небольшой городок в самом устье Сулинского гирла Дуная? Сулина был совершенно особым городом в составе Румынского королевства. Здесь была резиденция Европейской дунайской комиссии, которая не подчинялась румынским властям и составляла как бы государство в государстве. Благодаря этой Комиссии Сулина получила статус порто-франко, то есть свободного от пошлины порта, через который западноевропейские страны вывозили румынский хлеб.

Европейская дунайская комиссия была создана в 1856 году. Парижский трактат, подписанный «во имя бога всемогущего» после Крымской войны и породивший эту Комиссию, вменял ей в обязанности сделать Сулинское гирло Дуная судоходным и определял ее существование в два года. Однако спустя пятнадцать лет Лондонской конвенцией 1871 года существование Комиссии пролонгируется еще на двенадцать лет. В 1881 году, «дабы обеспечить навсегда за личным составом и за собственностью и сооружениями Европейской комиссии право нейтралитета»[2], она получает свой собственный флаг, чем признается ее суверенность. Вместе с тем расширяется и район ее действия от устья до Брэилы. Таким образом, различные трактаты, конвенции и договора, которые были подписаны Великобританией, Францией, Германией, Италией, царской Россией и Турцией, поддерживали существование этой Комиссии до 1948 года, ибо «всемогущий бог», во имя которого она была создана, был капитал, интересы торговли, эксплуатации национальных богатств румынского народа. Именно интересы международного капитала превратили Сулину в центр торговли зерном, в пристанище крупных и мелких авантюристов, в город, лишенный собственной промышленности и сельского хозяйства, где жизнь подчинена только власти денег, в город без всякого национального облика, в Европолис.

Вместе с тем в романе Жана Барта все время ощущается призрак Америки. Он продолжает развенчивать миф о богатой, счастливой стране, где нищие эмигранты в мгновение ока превращаются в миллионеров. С конца XIX века в Европе появляется нечто вроде «антиамериканской» литературы. Это «Очерки об Америке» Генрика Сенкевича, повесть Владимира Короленко «Без языка», «Город Желтого Дьявола» Максима Горького, поэма Марин Конопницкой «Пан Бальцер в Бразилии» и многие другие. Среди них и рассказ Мопассана «Мой дядя Жюль». Мопассан наряду с Толстым, Золя и Доде был любимым писателем Жана Барта и, возможно, натолкнул его на мысль о развитии сюжета, намеченного в этом рассказе: возвращение из Америки «богатого» родственника.

Массовая эмиграция в «землю обетованную», где стоит только нагнуться, чтобы подобрать доллар или золото в натуральном виде, породила и «обратный миф»: уж если кто возвращается из Америки, тот непременно богач. Никола Марулис, один из главных героев романа Жана Барта, который вовсе не по своей воле оказался в Южной Америке, а отбывал наказание на французской каторге в Гвиане, естественно, не мог вернуться на родину богачом. Но богатство не грозило и тем, кто ехал туда добровольно и нанимался на работу. «Грустно думать, что восемь недель я проводил железную дорогу для этой непотребной страны. Флибустьерствовал по двенадцать часов в сутки тяжелой киркой и лопатой, вырубая роскошный пейзаж, который был помехой для намеченной линии. Мы работали в болотах, которые издавали такой аромат, как будто лопнула газовая труба… Вечерами разводили костры, чтобы отвадить москитов, и сидели в густом дыму, а часовые ходили с винтовками. Рабочих было двести человек — по большей части итальянцы, негры, испанцы и шведы… Большинство умирало, не протянув и шести месяцев». Это не описание каторжных работ, а «нормальный» труд большинства эмигрантов, как показывает его О. Генри, автор «Королей и капусты», американский писатель, вовсе не склонный к трагическому восприятию жизни.

Но обаяние легенды об американском Эльдорадо настолько велико, что Николе Марулису никто не верит, что он бедняк. В плену у этой легенды оказываются даже высокомерные, никого не признающие представители Европейской дунайской комиссии, а не только скромные родственники Николы. Но, убедившись в конце концов, что он действительно нищий, несчастному Николе начинают мстить, считая, что он всех нагло обманул. Оказывается, что в мире денег нет большего преступления, чем быть без денег. Есть, правда, и другое «преступление», к которому не равнодушен мир, пропитанный буржуазными предрассудками, — это цвет кожи. Дочь Николы, Эвантия, мать которой была негритянкой, за темный цвет кожи оказывается изгнанной отовсюду, хотя раньше, когда все верили, что ее отец миллионер, этот «порок» охотно ей прощался.

Увидев в маленькой Сулине, живущей торговлей, воровством и проституцией, средоточие всех зол буржуазного мира, Жан Барт назвал ее Европолисом, но с таким же правом он мог назвать ее и Американополисом.

Роман Жана Барта вышел в свет в 1933 году, в год смерти Еуджениу Ботеза. И это был его последний корсарский выпад против зла, насилия и бесчеловечности, который останется вечным памятником писателю и человеку, никогда не отступавшему от высоких принципов честности, справедливости, человеколюбия.

Юрий Кожевников