Фальшивая принцесса (СИ)

Глава 8

Ангелина неподвижно сидела напротив Харальда, равнодушно уставившись на свои сцепленные ладони. С того момента, как они, распрощавшись с рассыпавшейся в восхвалениях хозяйкой постоялого двора, разместились в бегателе, никто из них не проронил ни слова.

Они вообще не разговаривали больше после той их беседы у камина — у конунга неизменно находились дела, требующие его участия, а Ангелина не знала, как к нему подступиться. Да и о чём ей было спрашивать? О его планах на неё? Но он ясно дал понять, какую роль отводит ей. О том, что её ждёт, если Боудика отвергнет его предложение? А имеет ли это какое-то значение сейчас? Насколько улучшится её состояние, если она узнает, что Харальд планирует убить её в случае отказа? Разве может она найти способы предотвратить это, будучи не более, чем слепым, беспомощным котёнком в этом мире? Чем хоть какая-то информация поможет ей, не знающей даже элементарного?

Чувство обречённости змеёй обвилось вокруг нутра Ангелины — она теперь заложница воли правителя Каттегата. Лишь от его желания зависит её будущее — нет, её жизнь, — и все эти жалкие попытки набросать для себя хотя бы контуры будущих шагов не больше, чем бессодержательный мыслительный онанизм.

Тяжело вздохнув, она украдкой взглянула на Харальда. Он сидел, изучая одну из переданных ему накануне бумаг. Его точеный профиль аккуратной линией выделялся на сером фоне двери бегателя, а мускусный запах заполнял собой всё пространство, обволакивая лёгкие. Не без недовольства Ангелина вынуждена была признаться самой себе: физически конунг Каттегата привлекал её. Тем неприятнее это признание давалось на фоне осознания ею своей от него зависимости, а также его отношения к ней.

Своей демонстративной учтивостью он давал ей надежду на спасение, но в то же время его скрытность и нежелание даровать ей так страстно желаемую ею определённость заставляли её находиться в подвешенном состоянии. Он не говорит об этом прямо — этого и не требуется, но Ангелина чётко знает: он — единственный, кто ставит условия и диктует правила. А если вдруг ей случится обмануться его мягкостью и забыться, то он быстро напомнит ей об этом, всего лишь чуть сильнее затянув обёрнутые вокруг её шеи невидимые цепи. Иметь хоть какую-то слабость перед ним — значит давать ему в руки ещё большую власть над ней, а допустить подобного Ангелина не могла. Пусть она пока и не видит для себя возможностей, но она чувствует — они скоро могут появиться. И последнее, чего бы ей хотелось — упустить их из-за гормональных игр своего организма.

Ангелина тихо вздохнула, нервно потирая запястья. Заметив её жест, Харальд хмыкнул. Отложив подёрнутый рыжиной лист бумаги, он вежливо проговорил:

— Ещё болят?

— Что? — девушка рассеянно взглянула на мужчину. Ей потребовалось несколько мгновений для того, что понять, о чём именно говорил правитель Каттегата. — А, уже нет, благодарю. Лекарь хорошо вылечила, даже шрамов не осталось.

— Хм, — конунг кивнул.

Помолчав немного, он с некоторой неохотой добавил:

— А ты это ловко придумала… мы до последнего не могли сообразить, как у вас получилось выбраться.

— Да, я… иногда могу, — Ангелина поджала губы.

Их разговор заходил на очень опасную для неё территорию, и она опасалась его следующего витка. В конце концов, Харальд упоминал о том, что потерял нескольких бойцов из-за её авантюры с побегом, и тон его при этом был далёк от радостного.

— Я удивлён, — к разочарованию девушки, мужчина решил развить тему. — Не ожидал от тебя такой находчивости… мне рассказывали о тебе другое.

— Люди всегда найдут, что сказать. Особенно про знатных, — в голосе Ангелины зазвучала нервозность.

Неужели он догадывается? Что, если Генриетта не хотела замуж за Ротхена, потому что на самом деле у неё был тайный роман с Харальдом? И тот спешил специально для того, чтобы спасти возлюбленную из лап озабоченного варвара и потребовать у королевы Боудики руки принцессы, прикрывая это политическими интересами? Да нет, что за глупость. Зачем бы тогда Генриетте понадобилось сбегать? К чему бы был весь этот спектакль с убийством и пленением норфолкских военных — разве те не должны были, если это всё заранее планировалось Генриеттой и Харальдом, на пиру присоединяться к каттегатцам?

Определённо, это бредовая теория. Похоже, что конунг, как и говорила принцесса, в жизни не встречался лично ни с одним представителем королевского дома Норфолка, и потому имеет лишь их словесные описания.

"Прекрати паниковать, — мысленно прошипела Ангелина. — Иначе тогда он точно что-нибудь заподозрит".

— Хм, твоя правда, — мужчина откинулся на спинку сидения, в глазах его загорелся непонятный огонёк. — И что люди при норфолкском дворе болтают про меня, Генриетта?

— Что вы… опасный. И что вас все боятся.

— Вот как? — Харальд рассмеялся. Его смех был спокойным и полным нескрываемого веселья — конунга явно забавляла его репутация среди норфолкцев. — Здравая позиция. Им есть, чего бояться.

— Вы их убьёте? — Вопрос вырвался у девушки прежде, чем она успела себя остановить.

Мужчина вопросительно приподнял бровь.

— Я ведь уже говорил: у меня нет цели убивать, — ответил он. — Но если твоя мать решит сглупить и окажется от моего предложения, то мне придётся пойти на крайние меры.

— Крайние меры? — Нервно облизнув губы, повторила Ангелина. — И кого же… кхм, они затронут? Вы же не станете вырезать всех жителей Норфолка?

— Ну разумеется нет. Только твоих родственников и особо несговорчивых глав нескольких аристократических семей.

— А… я?

— Ты, — Харальд чуть подался вперёд и, глядя девушке в глаза, спокойно произнёс, — как единственная оставшаяся в живых наследница получишь корону Норфолка, а после — сразу примешь моё предложение о заключении брака. Или ты предпочтёшь разделить судьбу своих родных, а?

— Н-нет, я… я не предпочту, — сжав ткань тёплых брюк, тихо ответила Ангелина.

— Умница, Генриетта, молодец. И оставайся такой, потому что у меня есть план и на тот случай, если ты вдруг решишь возомнить себя бунтаркой, и мне придётся избавиться и от тебя. Ты меня поняла?

— Я всё поняла.

— Отлично, — конунг откинулся обратно на сидение, и на лице его появилась довольная улыбка, затронувшая, правда, только губы. Глаза же мужчины остались такими же холодными, глядящими на напряжённо выпрямившуюся на своём сидении девушку с долей цинизма и равнодушия.

Внезапно бегатель резко качнуло. Сложенные стопкой бумаги дружным строем спикировали на пол, выстилаясь жёлтым шероховатым паласом.

От неожиданности Ангелина вскрикнула. Дабы не упасть, она изо всех сил вцепилась руками в жёсткое деревянное сидение. Её напуганный взгляд метнулся в сторону активироравшего свою магию Харальда.

— Сиди тихо, — кратко бросил он, стремительным шагом направляясь к двери.

Девушка кивнула. В следующую секунду снаружи раздалось громкое: "Сарайцы!", и конунг в мгновение ока выскочил из бегателя, оставляя Ангелину в одиночестве.

Перепуганная до ужаса, она вскочила со своего места, повинуясь какому-то непонятному иррациональному порыву. С улицы послышались всё нарастающие крики и звуки борьбы, набатом отдаваясь в голове девушки. Уговаривая себя успокоиться, она принялась обыскивать транспорт на предмет наличия хоть чего-нибудь способного сойти за оружие, пока резкий стук в дверь не заставил её подскочить.

Рефлекторно зажав рот ладонями, она наблюдала за тем, как хрупкая деревянная пластина содрогалась под настойчивыми ударами извне. Какая-то — явно не человеческая — сила наносила один за одним хлёсткие удары, решительно срывая преграду из дерева со своего пути. Мгновением позже дверь поддалась, и Ангелина, не сдерживаясь, закричала.

В проёме показалось хищническое лицо сарайца. Завидев девушку, он злобно оскалился.

— Мэрх ти ми камр, — его надтреснутый голос наждачкой прошёлся по ушам Ангелины.

Набрав в грудь побольше воздуха, она снова закричала.

Прорычав что-то неразборчивое, мужчина резко метнулся в её сторону. Одним быстрым ударом сбив девушку с ног, он навалился на неё всем своим весом. Его жёсткая кольчуга больно впилась в рёбра Ангелины, выбив из груди той приглушённый выдох. Вскинув руки, она с яростным рычанием вцепилась в глаза сарайца, надеясь если не выдавить их, то хотя бы дезориентировать на время мужчину.

Но, к её разочарованию, сараец, будучи раза в два крупнее её, одним быстрым движением перехватил руки девушки, пригвоздив их над её головой своей огромной грубой ладонью.

— Норфолкцая шлюxa…, — лицо мужчины исказилось от отвращения. — Каган умэрэть, ты договориться с выpoдком Харальдом…

Ангелина ощутила исходящую от сарайца вонь — смесь пота, перегара и протухшей крови. Очевидно, он был в пути не один день, прежде чем добраться до них. Но кто он такой? Один из тех пленников, что они освободили? Или брат Ротхена? Генриетта рассказывала о том, что её ныне покойный муж был младшим сыном вождя какого-то кочевнического племени — может, это его братья пришли отомстить за его смерть?

Решив оставить этот вопрос до более подходящего случая, Ангелина брыкнулась, задев коленом пах мужчины. Тот недовольно зашипел и, отпустив руки девушки, ударил её по лицу.

Сила, с которой он это сделал, оказалась настолько ошеломляющей, что Ангелине показалось, будто она сейчас потеряет сознание. В голове образовался вакуум, который, подобно Чёрной Дыре высасывал из окружающего её пространства все звуки, запахи, цвета. На несколько мгновений она провалилась в полную тревоги темноту, а когда вынырнула, обнаружила себя неспособной сделать и вдоха. Медленно приоткрыв глаза, она будто сквозь пелену увидела нависающего над ней сарайца, который с безумной улыбкой сжимал свои руки на её шее. Будто играючи, он попеременно то усиливал, то ослаблял давление, давая лёгким Ангелины немного кислорода, о потом резко лишая их его.

Подавив возникший у неё порыв снова вцепиться ему в глаза, она медленными, плавными движениями потянулась к висевшему на поясе мужчины небольшому топорику. Стоило ей чуть сместить руку, как ту сразу же охватила приятная прохладная, и вожделенное оружие в ту же секунду оказалось в руках девушки. Не тратя время на удивление, она резко взмахнула топором, с силой полоснув по нависавшему над ней лицу сарайца.

Мужчина зарычал. Скатившись с девушки, он схватился за своё лицо. Кровь мощным, быстрым потоком вытекала на пол — за короткое время она успела залить половину небольшой кабинки бегателя и практически полностью пропитать верхнюю часть кольчуги воина.

К горлу Ангелины подкатил ком. Не осознавая происходящее, она медленно попятилась к двери, прижимая к груди окровавленный топорик. Ноги и руки её тряслись то ли от пережитого шока, то ли от ужаса открывшейся перед ней сцены — слабо стонущий мужчина, странно подрагивая, метался в луже собственной крови, не в силах вымолвить ни слова. Споткнувшись, девушка вывалилась в проломанный дверной проём.

Столкновение с жёсткой промёрзлой землёй привело Ангелину в чувство. Поднявшись на четвереньки, она рассеянно огляделась вокруг. Неподалёку от неё, вспыхивая чёрными молниями, сражались каттегатцы и сарайцы. Их мечи, наполовину окутанные боевой магией, будто жили самостоятельной жизнью. Двигаясь с неестественной скоростью, они казались продолжениями рук своих хозяев — настолько плавным и точным был каждый их выпад.

Опасаясь оказаться замеченной, Ангелина пригнулась ниже. Сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы восторгаться искусством военной магии — ей нужно было найти укрытие, пока её не заметил очередной сараец. Недолго думая, она поползла в сторону бегателя, надеясь спрятаться за ним с противоположной стороны, по крайней мере, пока не отыщется вариант получше.

Благополучно добравшись до места, девушка выдохнула. Её сердце по-прежнему бешено стучало из-за переизбытка выплеснувшегося в кровь адреналина, а тело потряхивало. Взглянув на зажатый в руке топор, она издала истерический смешок. Подумать только — ей удалось использовать свою магию! Невероятно… Конечно, обстоятельства, при которых это произошло, оказались, мягко говоря, не самыми приятными, но… Она магичила. Выпускала волшебных змеек из своей ладони. Немыслимо.

— Ваше Высочество, — негромкий шёпот прервал ликование Ангелины.

Девушка резко обернулась, подняв топор — кто бы это ни был, она готова дать отпор.

— Ваше Высочество, это я, кин Семпрония, — чуть громче проговорила командирша.

— Семпрония? — Ангелина не сдержала радостного крика. Но быстро опомнившись, она уже тише произнесла, — где вы?

— Я в бегателе, Ваше Высочество. Мы держались позади вас.

Выглянув из своего укрытия, девушка заметила небольшую деревянную кабинку с оторванным колесом. Сжав в руке топор, она решительно проговорила:

— Я сейчас, Семпрония. Я вас освобожу.

— Нет, Ваше Высочество! Это может быть опасно! Оставайтесь в укрытии!

— Я знаю, но… сама подумай, — девушка осторожно перебирала ногами, гусиным шагом приближаясь к бегателю. — Если вдруг кто-то из сарайцев нападёт, как я с ним справлюсь? А у вас боевая магия хотя бы есть!

Военная ничего ответила. На удивление быстро Ангелина добралась до кабинки и, открыв дверь, бесшумно юркнула внутрь.

При виде неё Семпрония вся подобралась, каким-то немыслимым образом умудрившись, хоть и в сидячем положении, вытянуться по стойке "смирно", будучи связанной по рукам и ногам. Ангелина радостно улыбнулась командирше.

— Ваше Высочество, почему у вас на лице кровь? — Голос военной прозвучал зло. — Вас ранили?

— Кровь? — Девушка подняла руку и быстрым движением провела ею по лицу. — Надо же… наверное, попала… от того сарайца. Я его… кажется, убила.

— На вас напал сараец?

— Да, — Ангелина поднесла топор к связанным рукам Семпронии, принявшись осторожно распиливать его концом верёвку. — В бегателе, после того, как Харальд ушёл. Я не уверена, что правильно поняла, но мне показалось, что они пришли, чтобы отомстить за смерть Ротхена.

— Не удивительно, — серьёзно проговорила командирша. — У дикаря много сестёр и братьев. Они будут мстить.

— Я всё, конечно, понимаю — месть дело благородное, и всё такое. Но я-то тут при чём? Типа… его как бы Харальд убил, я вообще никак не могла бы помешать, он подкрался незаметно!

— Дикарские обычаи, — разминая освобождённые руки, проговорила Семпрония.

— Классный обычай, — хмыкнула Ангелина, — винить жену в смерти мужа!

— Почему жену? Они и мужей убивают, если его жена-вождь умерла. Варвары не веруют в единое Божество — у них много богов, и среди них есть один, у которого, как говорят, вожди забрали право властвовать над людьми. Теперь этот бог хочет наказать их за это, и поэтому крадёт источник их жён и мужей у бога-проводника, если те умирают позже своего супруга.

— А почему он их не забирает в том случае, когда те умирают раньше?

— А он их не узнаёт. Он забирает того, к кому тянется источник вождя, а когда тот ещё жив — источник при нём.

— Ну обалдеть просто… — в голосе Ангелины зазвучало неподдельное возмущение. — То есть если бы всего этого не произошло, и я бы осталась с Ротхеном, меня бы, не моргнув глазом, пришибли его слуги, помри он от какой-нибудь простуды?!

— Мне казалось, вы знали об этом, Ваше Высочество, — военная пожала плечами, поднимаясь.

"Генриетта… ну и cyка же ты… Готова поспорить, ты об этом знала".

Ангелина злобно прыснула. Если бы она сейчас могла вернуться в прошлое, то она бы приложила принцессу Норфолка головой о край ванны и, набив карманы её драгоценностями, вылезла бы через окно и скрылась где-нибудь подальше от всех этих королевских игр.

— Может, слышала от кого-нибудь, — быстро проговорила она, — но особого значения не придала. В общем, проехали. На это сейчас нет времени. Семпрония, возьмите это, — протянув командирше топор, произнесла девушка. — Сейчас все каттегатцы сражаются с сарайцами — эта территория не просматривается. Вы сможете сбежать, если поспешите.

— Ваше Высочество, я не…, — начала военная.

— Нет, Семпрония, не перебивайте! — Голос Ангелины вибрировал от напряжения. — Харальд задумал что-то плохое… он не сказал ничего определённого насчёт вас, но думаю, в любом случае будет лучше, если вы сбежите. Оте… эм, то есть постоялый двор, в котором мы останавливались, находится в государстве Эссен, его король — союзник Харальда, но я мельком увидела на карте, что оно совсем недалеко от Норфолка! Если вы уйдёте сейчас, пока каттегатцы заняты, то сможете спастись! Вот, — трясущимися от волнения руками девушка стянула с пальца одно из двух врученных ей Генриеттой колец, — продайте его и купите себе еды в дорогу, здесь где-то поблизости есть какой-то город, если я правильно запомнила.

Она требовательно протянула тонкий золотой ободок явно не ожидавшей подобного командирше.

— Ну же, Семпрония! Берите! Они могут вернуться в любой момент, вам нужно торопиться!

Военная медленно покачала головой.

— Я не могу, Ваше Высочество, — хрипло произнесла она. — Моя обязанность — защищать вас…

— И как вы это сделаете, будучи связанной или, того лучше, мёртвой?! Бог… жества ради, послушайте меня! Каттегатцы могут убить вас! Берите оружие и кольцо и спасайтесь, пока есть возможность!

— Мой долг…

— Ваш долг — служить королевской семье, разве нет? — Теряя терпение, проговорила Ангелина. Дождавшись утвердительного кивка военной, она решительно продолжила, — вот и послужите мне: я приказываю вам спасаться. К тому же, — в голове девушки внезапно возникла идея, — к тому же, кто-то ведь должен сообщить королеве о произошедшем, так? Мы не знаем, что стало с другими норфолкцами — возможно, они вообще все погибли в лесу. Вы оповестите Её Величество обо всём… расскажете ей, что Харальд убил Ротхена, когда тот был в моей спальне, и что теперь он хочет жениться на мне и по прибытию в Каттегат отправит посла в Норфолк. Скажите, что со мной хорошо обращаются, и мне ничего не угрожает. Хорошо?

В течение нескольких секунд, показавшихся Ангелине вечностью, Семпрония ничего не говорила. Лицо её отражало идущую внутри женщины борьбу, дающуюся ей, определённо, с особой сложностью. Но, в конце концов, она, резко выдохнув, ответила:

— Я выполню ваш приказ, Ваше Высочество.

— Слава Бог… жеству! — Бесцеремонно схватив командиршу за руку, девушка силой потащила ту к выходу. — Скорее, пока они ещё дерутся!

Выбравшись из бегателя, она огляделась и, удостоверившись, что войско Харальда ещё занято с сарайцами, дала знак Семпронии. Военная одним ловким прыжком оказалась на промёрзлой земле. Пригнувшись, они бесшумно побежали к стоявшему неподалёку чуть накренившемуся бегателю, за которым несколькими минутами ранее пряталась Ангелина. Когда они оказались в укрытии, командирша осмотрелась. Убедившись в том, что территория окружающего их небольшого леска чиста, она обернулась к своей напарнице, решительно прошептав:

— Я готова, Ваше Высочество.

— Тогда вперёд, — так же шёпотом ответила Ангелина. — Не тратьте время попусту… удачи вам, Семпрония.

— Благодарю, Ваше Высочество. За всё. Я выполню ваш приказ.

Договорив, командирша сорвалась с места. Вскоре её одетая лишь в рваную грязную рубаху спина скрылась за деревьями, оставив Ангелину с ощущением пустоты.

Правильно ли она поступила, что освободила военную? Очевидно, что Харальду не потребуется много времени для того, чтобы понять, кто именно поспособствовал побегу норфолки и куда та отправится в первую очередь. Не вызовет ли у него это злость?

Нет, глупости. Она всё сделала верно. Если бы не Семпрония, она не выжила бы в том лесу. Командирша — хороший и преданный человек, — по крайней мере, показала себя таковой, — и было бы в высшей степени несправедливым дать ей погибнуть. Даже если правитель Каттегата и накажет Ангелину за этот поступок — пусть. Ему в любом случае не выгодно убивать её, так что, ничего серьёзного ей не грозит. По крайней мере, ничего такого, что могло бы быть сопоставимо с жизнью человека.

Девушка выдохнула, опустив взгляд на сжатую в руке верёвку. И зачем она притащила это? Помотав головой, Ангелина бросила бечёвку на землю.

Окружавший широкую тропу лес казался умиротворённым. Только звуки битвы — яростные крики да звонкий лязг металла — нарушали царивший здесь покой. Местное солнце, своим видом мало чем отличавшееся от земного, неподвижным диском застыло на лишённом и облачка небе. В общем и целом, заметила Ангелина, местные пейзажи не очень разнились с теми, которые она привыкла лицезреть на родной Земле — если, конечно, не считать существования здесь двух "лун". Да и еда, как оказалось, здесь тоже одна и та же. Забавно. Её фантазии о других мирах обычно обязательным пунктом включали существование цветных деревьев, радужных ручейков, всяких волшебных созданий — то есть, одним словом, чего-то необычного. Но реальность, как это часто бывает, оказалась куда более тривиальной.

Ангелина немного приподнялась, разминая шею. Её уже порядком утомило сидение на корточках, но рисковать своими почками, опускаясь ягодицами на ледяную землю, она не решилась. Лечение в этом мире может, конечно, и было магическим, но боли при цистите — вполне реальные, и испытывать ей их не очень-то хотелось.

Внезапно рядом с девушкой раздался грохот. Подпрыгнув от неожиданности, она повернула голову в сторону шума. Бегатель закрывала весь обзор, поэтому Ангелине пришлось опуститься ниже, заглядывая под пузатую деревянную кабину. К разочарованию девушки, ей не удалось разглядеть ничего, кроме хаотично перемещающихся трёх пар ног, обутых в высокие кожаные сапоги. По их крою она смогла определить только, что одни из них принадлежали каттегатцу, а два других — сарайцам.

Стараясь не издавать ни звука, она медленно прокралась вперёд — к краю бегателя, выглянув из-за него.

Как она и предполагала, её нежданными гостями оказались двое сарайских войнов. Рыча и выкрикивая что-то на своём грубом языке, они дрались с активно отбивающейся от них каттегаткой. Присмотревшись получше, Ангелина узнала в беловолосой северянке вредную Ратель, дела которой, судя по всему, обстояли не слишком удачно. Вынужденная сражаться одновременно с двумя противниками, девушка серьёзно утомилась — движения её, всегда такие уверенные и точные, сейчас были хоть резкими, но какими-то заторможенными. Грудь каттегатки тяжело вздымалась, то ли от усталости, то ли из-за сочащихся кровью на её лице и бёдрах ран.

Нутро Ангелины сжалось. Что, если они убьют Ратель? Не пойдут ли сарайцы тогда искать её — разве не за этим они сюда прибыли? Что тогда? Она не сможет ничего противопоставить двум магам-боевикам! У неё ведь даже оружия нет — топорик, отнятый ею у сарайца, она отдала Семпронии!

"Проклятье! — Пронеслось в голове девушки. — Нужно придумать, как помочь Ратель! Может, мне попытаться перевернуть эту деревянную хрeнь на них? Чёрт, нет, плохая идея. Что же делать…"

Ангелина принялась покусывать губу, лихорадочно перебирая в голове различные по уровню безумия и сложности исполнения варианты. Вид всё больше выдыхающейся каттегатки подстёгивал её, каждый пропущенный военной удар набатом отдавался в мозге девушки, заставляя того генерировать новые идеи, но, к несчастью, идеи эти оказывались абсолютно бесплодными. Внезапно взгляд её упал на валяющуюся на земле верёвку. Подумав немного, она быстро сорвалась с места и, схватив её, вернулась обратно.

Сделав глубокий вдох, Ангелина попыталась воскресить в памяти воспоминания об ощущении охватывающего её кисть приятного холодка. Ничего. Злобно тряхнув рукой, девушка попробовала снова, в этот раз рисуя в голове картину скользящей ей в руку верёвки. К её радости, на ладони вспыхнула переплетающаяся тысячами коричневых змеек магия. Сдержав рвущийся наружу полный ликования визг, Ангелина медленно, боясь загасить магическое пламя, пробралась к краю бегателя. Спустив верёвку на землю, она мысленно приказала маленьким, тускло искрящимся молниям незаметно протащить тонкий канатик по земле до ног одного из активно нападающих на Ратель сарайцев.

Когда бечёвка оказалась доставленной к месту назначения, Ангелина резко подняла её вверх, затянув на шее мужчины. Выронив меч, тот вцепился руками в грубые путы. Его товарищ на долю мгновения отвлёкся, пропустив ловкий удар в горло, нанесённый ему ретивой каттегаткой. Сжав рану, он утробно зарычал, яростно бросая себя в новую атаку.

Ободрённая увиденным, Ангелина сжала верёвку сильнее. Её пленник захрипел. Упав на колени, он принялся с ещё большим усердием оттягивать сжимающуюся на его шее удавку, будучи полным стремления, как это и подобает доблестному воину, бороться со смертью до последнего.

На висках девушки выступил пот — глядя на то, с какой лёгкостью маги перетаскивали огромные тяжёлые предметы, она и подумать не могла, что это на самом деле требует затрат усилий! Юркие мерцающие змейки, повинуясь воле своей обладательницы, сильнее вгрызлись в несчастные грубые волокна, не позволяя тем ни на йоту ослабить натяжение. Когда глаза Ангелины уже начали слезиться от напряжения, сараец, наконец, перестал дёргаться, застыв.

Выждав на всякий случай ещё немного, девушка загасила свою магию. Почти в тот же момент со своим противником разделалась и каттегатка.

Вынув меч, Ратель некоторое время постояла, тяжело дыша, но, стоило ей выпрямиться, как она тот час завалилась набок. Ангелина едва слышно вскрикнула.

Неужели умерла?

Приглядевшись внимательнее, она заметила, как грудь военной тяжело, прерывисто вздымается — похоже, что девушка была ещё жива, хоть и серьёзно ранена.

Стоит ли попытаться её спасти? С одной стороны, каттегатка обращалась с ней, да и, очевидно, с Семпронией просто отвратительно, но с другой… её можно понять. По большому счёту, у Ратель, как, в принципе, у всех каттегатцев, есть довольно уважительные причины не любить принцессу Генриетту — в конце концов, её мать в своё время поступила откровенно подло по отношению как к королеве Каттегата в частности, так и к её подданным в общем. Неприязнь Ратель вполне закономерна, поэтому, по большому счёту вопрос лишь в том, каким человеком является сама Ангелина. Способна ли она оставить своего обидчика умирать, когда тот, по сути дела, реагирует на ситуацию так, как это сделало бы подавляющее большинство людей?

Закатив глаза, Ангелина покачала головой. Проклятье. Она не может просто сидеть и равнодушно наблюдать за тем, как умирает Ратель. Хватит с неё на сегодня произошедших по её милости смертей.

Оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что поблизости от них никого нет, она, пригнувшись, подбежала к раскинувшейся на земле каттегатке. К её удивлению, девушка была в сознании — увидев норфолку, она медленно зашевелила губами в попытке что-то сказать.

— Тшшш, — приложив палец к губам, прошипела Ангелина. — Нас не должны заметить. Я тебя оттащу в безопасное место.

Схватившись за прикрывающую плечи Ратель кольчугу, девушка потянула её за собой. К несчастью, тело каттегатки оказалось слишком тяжёлым — Ангелине едва ли удалось сдвинуть его хоть на сантиметр.

Раздражённо выдохнув, она выровняла дыхание, призывая свою магию. На руках её тут же слабо засверкали гибкие коричневые молнии. Плавно извиваясь, они переплелись между маленьких металлических колечек, и, немного приподняв тело военной над землёй, понесли его вслед за стремительно удаляющейся хозяйкой.

Добравшись до своего укрытия, Ангелина деактивировала магию. От непривычки её руки неприятно зудели — всё же магичить оказалось намного сложнее, чем она себе представляла. Хотя, возможно здесь просто работает тот же принцип, что и при тренировке мышц, и с наработкой практики придёт и большая выдержка?

Ангелина очень на это надеялась, потому что сейчас ей пришлось, едва перебирая трясущимися от усталости пальцами, затягивать глубокий кровоточащий порез на бедре Ратель, а также перевязывать, в силу своих скромных умений, многочисленные раны.

Каттегатка всё это время сохраняла молчание. Её грудь по-прежнему тяжело вздымалась, а дыхание оставалось прерывистым. Ангелине даже на долю секунды пришла в голову мысль снять с девушки увесистую кольчугу, но, побоявшись тревожить её раны, она решила этого не делать.

Вскоре после того, как со всеми процедурами было покончено, шум битвы постепенно начал стихать. До девушек донёсся звук быстрых шагов, которому вторили невнятные крики сарайцев. Дотянувшись до тяжёлого меча Ратель, Ангелина напряглась — неужели каттегатцы проиграли? Похоже, Харальд напрасно перед отъездом из "Туманной литы" оставил часть войска в Корлеме…

Девушка активировала магию. Пусть она и не владеет мечом, но она сможет, как минимум, швырнуть его в лицо противнику. Или резануть лезвием по ногам… вариантов немало. Но без боя она не сдастся — это точно.

— Генриетта, — раздавшийся за спиной девушки голос Харальда заставил ту подскочить на месте. — Всё в порядке, не бойся. Это я.

Обернувшись, она увидела покрытого кровью конунга. Грудь мужчины тяжело вздымалась, заплетённые в длинную тугую косу волосы казались немного растрепавшимися, но в остальном вид его был вполне обнадёживающим. Во всяком случае, девушка не заметила на нём каких-то серьёзных ран.

— Харальд…, — слабо произнесла она. — Я…

Не дав ей закончить, правитель Каттегата присел, заключив её в свои объятия.

— Всё закончилось, — произнёс он, успокаивающе поглаживая девушку по спине.

— Ратель… она ранена…, — Ангелина прижалась к груди мужчины. Тело её сотрясала мелкая дрожь.

— Сейчас придёт лекарь. Ей помогут.

— Хорошо, — закрыв глаза, девушка разревелась.

* * *

Ангелина откинулась на бортик ванны, прикрыв глаза. Горячая вода приятно обволакивала её кожу, успокаивая уставшие мышцы. В воздухе, наполненным тёплым паром, витал умиротворяющий аромат можжевельника, источаемый расставленными на невысоком железном столике флакончиками с различными мылами и шампунями. Все они, преимущественно, пахли свежестью и чем-то хвойным, за исключением пары сосудов, содержимое которых настойчиво било в нос раздражающей сладостью.

Капнув на пальцы немного лёгкого эфирного масла, девушка принялась массировать виски в попытке избавиться от головной боли. Удивительно, как она, после всего за день с ней произошедшего, ещё умудрялась сохранять самообладание. За исключением кратковременной истерики на груди Харальда, она оставалась собранной и даже смогла оказать небольшое содействие при транспортировке раненых каттегатцев, вызвав у тех некоторое недоумение, откровенно читавшееся в их взглядах. Даже сейчас, сидя в просторной, отделанной камнем ванной комнате, которая была выделена для неё вкупе с ещё несколькими помещениями в качестве её личных покоев конунгом, Ангелина по-прежнему оставалась в здравом уме, желая, но, не имея внутренних сил достаточных для того, чтобы предаться переживаниям. Может, это было всего лишь способом, с помощью которого её психика решила справляться с пережитым стрессом?

— Ой, ну и к чёрту, — девушка с силой ударила по воде. — Не хочу сейчас об этом думать.

Взяв мочалку, она провела ею по шее, стирая засохшую кровь. В этот момент её рука будто ощутила тяжесть небольшого, с ручкой из кости какого-то животного топорика. Из груди Ангелины вырвался стон. Неужели она действительно убила человека? Этой самой рукой?

Опустив взгляд вниз, она уставилась на растекающейся по воде элегантными тонкими лентами ручейки крови. В своём медленном танце они красиво изгибались вокруг груди девушки, постепенно истончаясь, пока полностью не растворялись в горячей жидкости. Картина, написанная смертью.

Ангелина сглотнула, но, прикусив губу, продолжила мыться. Её руки с силой надавливали на кожу, оставляя на той красные следы. Своеобразный акт аутоагрессии — жалкие попытки совести наказать свою обладательницу за содеянное. Возможно, позже — вполне вероятно, уже завтра — она сможет мыслить здраво и найдёт для себя оправдывающие её объяснения совершённым преступлениям, но сейчас… сейчас её гуманистическая половина пока ещё не смогла абсорбировать всё произошедшее и выдать ей индульгенцию. Сегодня Ангелине придётся довольствоваться лишь наложенной на неё собственной совестью епитимьёй.

Девушка остановилась. Повернувшись к стоящему подле ванной столику, она схватила первый попавшийся флакончик с мылом и, щедро искупав в ароматной смеси тряпку, принялась с прежним усердием втирать в себя ненавязчивый свежий запах, отдалённо напомнивший ей эвкалипт. Пожалуй, единственное, что грело ей сердце сейчас — это мысли о побеге Семпронии. Начиная с того времени, как они разместили всех пострадавших каттегатцев в бегателях и военный лекарь подлечил наиболее тяжелораненых из них — сохранявшую задумчивое молчание Ратель, конечно, в первую очередь — она думала о Норфолке не переставая. Удалось ли той выбраться из леса до наступления сумерек? Не наткнулась ли военная на остатки разбежавшихся по лесу сарайцев? Достаточно ли для покупки всего необходимого оказалось одного кольца? Может, стоило отдать все два?

В голове Ангелины вертелась мириад вопросов, и на один из них она пока не могла получить ответа.

Но что занимало её чуть ли не больше переживаний о дальнейшей судьбе командирши, так это непонятная реакция на пропажу той Харальда. Осознав, что норфолка сбежала, он не выказал ни малейшей обеспокоенности на этот счёт. Будто ему было абсолютно всё равно как на побег военной, так и на возможные его последствия. Разве он не думал о том, какой информацией с беглянкой успела поделиться Ангелина? Ведь, будучи человеком далеко не глупым, он не мог не понимать, что командирша первым делом доложит обо всём произошедшем королеве Боудике. Не испортит ли это его планов? Или для него это не играет никакой роли? Почему он не убивал Семпронию и вёз её в Каттегат? Разве не потому ли, что она для чего-то нужна ему? Или он, действительно, как и сказал, просто не желает лишних смертей? Что задумал правитель Каттегата?

Ангелина вспомнила, как, сидя в бегателе, ловила его украдкой брошенные на неё взгляды, каждый раз внутренне готовясь встретить шквал негодования, но, к её удивлению, ничего подобного не произошло. Харальд просто молчал, никак не комментируя ни тот факт, что Ангелина помогла сбежать его пленнице, ни произошедшую стычку с сарайцами. Он не сказал ни слова. Ленивыми движениями мужчина бережно очищал сначала заляпанные кровью убитого ею сарайца документы, а потом свой блестящий, острый меч. Будто его совершенно ничего не беспокоило и даже больше — всё шло так, как он и планировал.

Было ли это следствием его хладнокровия или самоуверенности, Ангелина не знала. Но то, что этот человек умудрялся сохранять расслабленное равнодушие даже в ситуациях повышенного стресса, было неоспоримо.

Отложив "мочалку", девушка погрузилась под воду. Полежав так несколько мгновений, она вынырнула и, отжав волосы, вышла из ванны. На тёплый каменный пол тот час выплеснулось небольшое количество воды. Не обращая на это внимания, Ангелина прошла к стоявшей практически возле выхода железной тумбе и, взяв лежащее на ней полотенце, обернулась в него.

Закрыв дверь в ванную комнату, она подошла к разожжённому служанками камину. С волос и плеч её стекали капли воды. Некоторые вскоре впитывались в обёрнутую вокруг груди девушки ткань, другие же, лениво огибая изгибы её тела, опадали на мягкий мех.

Убранство просторной, выдержанной в светлых тонах спальни, казалось, отражало характер владельца замка — строгая сдержанность прослеживалась в каждом предмете интерьера, навевая тоску. Мебель с железной — реже, деревянной — окантовкой была рассыпана одинокими островками вразнобой, без особого порядка. Масляные лампы закреплены на стенах в выполненных совершенно не соответствующих стилю остальной комнаты креплениях, выделявшихся уродливым пятном на шероховатой каменной поверхности. Огромное, открывавшее вид на мерно покачивающиеся волны окно оказалось занавешено тёмными синими шторами из какой-то плотной ткани, зрительно утяжелявшей всё пространство.

Отстранённо рассматривая свою спальню, Ангелина вздохнула. Похоже, теперь это — её дом. Замок конунга, конечно, выглядел куда менее богатым дворца кагана, и — что уж там говорить — был не таким уютным, но, по крайней мере, Харальд и его воины выглядели в стенах его более органично. Тогда как для сарайцев шикарная резиденция в Гуркулануме явно была чужда — Ангелина даже не была уверена в том, что сам Ротхен осознавал всё её великолепие — каттегатский замок удачно гармонировал со своими обитателями так, что девушка сразу, как только вошла сюда в сопровождении Харальда, поняла — он привёл её в свой дом.

Борясь со сном, Ангелина просушила свои волосы. Загасив лампы, она добрела до широкой, мягкой кровати и, едва рухнув на неё, практически моментально заснула.