Фамильные ценности

Глава 25

Мы сидели совсем близко, соприкасаясь головами, и читали документы почти исторической давности. Не такой, конечно, как записи моего дедушки, но всё же давности приличной. Нет, поначалу читал один лишь Вальдемар, но после того как он сказал, что речь точно не о шантаже, а о сборе доказательств, то я присоединилась к нему. Ведь это прошлое моего отца. Богиня, каким же облегчением было узнать, что мой отец вовсе не такой, каким он представлялся по рассказам бабушки. И то, что они не нашли общий язык, могло объясняться как раз вмешательством Линденов, которым молодой офицер виделся угрозой. Служил он вместе с отцом Катрин и Роберта, а в Гёрде его привело желание выявить всю цепочку преступного сообщества. Было ли это до того, как он встретился с мамой, или после, из записей не было понятно, но вот то, что он собирался обезопасить свою семью от Линденов, прослеживалось в каждой строчке. Он любил нас: меня и маму, и даже к бабушке испытывал нечто, напоминающее симпатию, будучи уверенным, что её неприязнь проистекает из дружбы с Эмилией Линден. В этом он был прав, только не подозревал, что инора с некоторых пор не полагалась на одни дружеские чувства и вовсю подкрепляла их орочьими снадобьями. Теми самыми, перевозкой и продажей которых занималась семья Линденов уже несколько поколений.

Конечно, сейчас не то время, что было, когда бабушка и инора Альтхауза только познакомились, а любые товары из Степи были контрабандой. Нынче торговля между Гармом и Степью ведётся напрямую, но это не исключает существования множества орочьих зелий, не разрешённых к продаже. И не просто неразрешённых, а таких, чьи продажа или использование привели бы нарушителя прямиком в тюрьму. В бумагах отца были сведения о целой преступной банде, занимающейся подобным промыслом. Отец не мелочился: вскрывать — так уж по-крупному. Возможно, бабушка была не так уж неправа, считая его игроком. Только играл он не на деньги, а проиграл жизнь, и не только свою. Но оставил записи, которые позволили бы вычислить и покарать его убийц.

Сведения, которые мы с Вальдемаром сейчас получали из этих записей, были бы бесценны, если бы они частично не устарели. К примеру, про одного упомянутого инора я точно знала, что он успел умереть, причём настолько нехорошо умереть, что слухи ходили самые разные, но во всех упоминались запрещённые ритуалы. Возможно, именно эти бумаги прольют свет на случившееся, потому что причина смерти так и не была установлена.

Ещё один лист был прочитан, и под ним не оказалось ничего. Он был последним. Я повернулась к Вальдемару. Его лицо неожиданно оказалось слишком близко, настолько непозволительно близко, что у меня из головы вылетели все мысли о только что прочитанных бумагах. Инор напротив меня был намного интереснее, потому… потому… потому что он мой пациент. Эта мысль отрезвила тут же, и я спросила:

— Вальдемар, что мы с этим будем делать?

— Отдадим тем, кто сможет использовать эти сведения, — ответил он. — Сейчас мы как раз там, где нужно. Закончит Отто с тётей Луизой — и мы ему сразу всё передадим.

Признаться, я испытала разочарование, потому что ждала предложение устроить наглым Линденам такое разоблачение, о котором в Гарме ещё долго будут говорить с восхищением. Моя душа жаждала мести, в ней не нашлось желания уйти на второй план — и забыть всё.

— Я не хочу, чтобы Линдены вышли сухими из воды.

— Они и не выйдут, — ответил Вальдемар. — Речь не идёт о том, чтобы Линдены ушли от наказания, а о том, чтобы ничего из их преступлений не было пропущено, понимаете, Каролина?

Он провёл рукой по моей щеке с таким видом, словно я тоже привлекала его куда сильней, чем все фамильные секреты, вместе взятые. Мысли о целительской этике в моей голове появлялись всё реже и реже. Они уходили даже не на второй план, а на третий. На первом был Вальдемар, и на втором — тоже он. Наши губы начали сближаться, и мы наверняка поцеловались бы, если бы дверь, за которой бабушку освобождали от ментальных закладок, внезапно не заскрипела и не начала открываться. Отпрянули мы друг от друга, как нашкодившие школьники, и Вальдемар совершенно невозмутимо сказал, словно продолжая разговор:

— У организации, занимающейся магическими преступлениями, куда больше возможностей, чем у нас.

Кажется, теперь я знаю, что означают таинственные буквы «МП» на вывеске этого заведения…

— Мудрая мысль, Вальди, — раздался ехидный голос Фидлера. — Было бы неплохо, если бы ты сам всегда этим руководствовался. А то лезешь на рожон, словно ты бессмертен. Да ещё и не один.

— Я собирался только проверить.

— Проверил? Чуть свою группу не положил и сам не остался без магии.

Похоже, сейчас речь шла о том несчастном случае, который свёл нас с Вальдемаром. Но как мне ни хотелось об этом узнать, сейчас важнее было другое.

— Инор Фидлер, как там моя бабушка?

— А что с ней могло случиться? — удивился он. — Всё чисто. Инора немного слаба, но через час-другой от слабости и следа не останется. Сейчас я попрошу нашего целителя о ней позаботиться.

— Я сама целитель, — возмутилась я. — И могу сама позаботиться о бабушке.

— Милая моя, вы не знаете нашей специфики, — по-доброму ответил он. — Я понимаю ваше беспокойство о родственнице, но сейчас вам к ней не нужно подходить, она слишком нестабильна ей достаточно общества супруга. Не переживайте, в случае, подобном случаю с вашей бабушкой, помощь идёт довольно стандартными для нашей конторы зельями. Разве что целитель ещё раз проверит, что всё в порядке. Вы же сами не откажетесь от дополнительной консультации?

Не дожидаясь моего ответа, он запер дверь в комнату с кушеткой, словно не рассчитывая на моё благоразумие, и вышел, оставив нас с Вальдемаром вдвоём. Я косилась на дверь, за которой находились бабушка и инор Альтхауз, и жалела, что не могу сейчас туда зайти. Молчание повисло ненадолго.

— Каролина, у нас появилась возможность закончить то, что мы не успели сделать до появления Отто.

На всякий случай я отодвинулась от Вальдемара подальше и небрежно сказала:

— Мы просмотрели всё до последнего листика.

— Так я и не про бумаги вашего отца говорю.

— Вальдемар, бывает, что пациент влюбляется в своего целителя. Это чувство проходит после завершения лечения.

— Это явно не наш случай. Давайте поспорим, что не пройдёт, — усмехнулся он.

— Я не буду с вами спорить.

— Боитесь, что окажусь прав? Правильно боитесь.

— А мне кажется, боитесь вы, — не поддалась я на провокацию. Оказывается, для этого достаточно сидеть на некотором расстоянии. И близость Вальдемара перестаёт туманить мозги. — Что, когда курс процедур закончится, вместе с ним пройдут и ваши чувства.

— Если я и боюсь, то совсем не этого.

— Чего же? — усмехнулась я, окончательно придя в себя.

— Того, что пока я буду сомневаться, наведённое чувство или нет, кто-нибудь уведёт столь замечательную инориту прямо у меня из-под носа.

— Вы настолько в себе не уверены?

— Каролина, вы же понимаете, что не в этом дело? Меня к вам тянуло даже тогда, когда вы были в гриме и казались гораздо старше, а уж сейчас просто сносит голову при виде вас. Каролина, я уверен в одном: я вас люблю.

Признание прозвучало очень неожиданно, но от этого не показалось мне хуже. Мне и раньше признавались в любви, но никогда до этого дня не было желания ответить: «И я вас». Проблема была в том, что делать этого ни в коем случае было нельзя, я лихорадочно подбирала нужные слова, от чего меня спасло возвращение инора Фидлера, который пришёл в компании целителя. Целителя Фидлер отправил осматривать бабушку, а сам подсел к нам.

— Показывайте, что тут у вас, — скомандовал он. — Такого, что инорита хочет лично с кем-то разобраться.

— Не с кем-то, а с теми, кто опорочил память моего отца, — недовольно ответила я, протягивая инору папины записи. — Вальдемар уверен, что это нужно отдать вам.

— Записи давние, — заметил Вальдемар, — но наверняка твоё ведомство сможет выжать отсюда много нужного.

Инор Фидлер читал с удивительной скоростью, листы в его руках так и мелькали. Мы с Вальдемаром только переглядывались, не желая мешать инору. Впрочем, он довольно быстро всё прочитал. Отложив стопку, он откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и задумался. Молчал он недолго.

— Кто-то знает, что у вас на руках эти документы?

— Точно не знает, но догадывается. Младший Линден видел нас с этой шкатулкой. Мне показалось, он заподозрил, что содержимое может повредить их семье. Очень уж он себя странно вёл. Да и до этого, по словам дяди, были подозрительные моменты.

Вальдемар рассказал о попытках перекупить и обокрасть дом. Да и про ментальные бабушкины закладки напомнил. А я от себя добавила про попытки Катрин завоевать его симпатию Правда, в отношении неё я понятия не имела, чем она руководствовалась: интересами семьи или своими.

— Информация очень ценная, несмотря на давность, но то, что Линдены в курсе того, что она у вас, нехорошо.

— Мы Роберту сказали, что там украшения, подаренные бабушке инором Альтхаузом, — пояснила я.

— Было бы неплохо, если бы Линдены в этом смогли убедиться.

— Это-то как раз просто, — ответил Вальдемар. — Уверен, что кто-то из них будет дежурить в телепортационной, а в шкатулку можно положить настоящие украшения и им показать.

— Это было бы замечательно, — расцвёл Фидлер, сгрёб все документы и направился к сейфу.

— Мне бы не хотелось оставлять вам эти бумаги, — всполошилась я. — Это память об отце.

— И мы вам их непременно вернём, но сейчас вы не сможете обеспечить охрану документов. А они очень важны. И ещё, инорита, нам потребуется ваша помощь.

— Я против, — сразу вылез Вальдемар. — Привлекай меня, Каролину не трогай.

— Увы, ты не имеешь никакого отношения ни к фон Кёстнерам, ни к Вальдфогелям.

— Имею. Каролина — моя…

Я испугалась, что он сейчас скажет «невеста», поэтому опередила:

— Целительница. Я занимаюсь тем, что не позволяю разрушиться тонким структурам до окончательного рассеивания проклятия. Поэтому Вальдемар заинтересован, чтобы со мной ничего не случилось.

— Каролина, не говорите глупости. Я заинтересован, чтобы с вами ничего не случилось вовсе не поэтому, и вы это прекрасно понимаете.

— Вальди, тебе не кажется, что ты торопишься? — улыбнулся Отто. — Если ты сейчас выкажешь заинтересованность в инорите не как в целительнице, то у неё могут быть неприятности от тех же Линденов, представительница которых проявляет к тебе интерес.

— Уже были, — напомнила я. — Они сообщили в деканат, что я занимаюсь незаконной практикой.

Фидлер кивнул, показывая, что ничего неожиданного не услышал.

— Поэтому на публике я бы советовал вам держаться отстранённей, лучше даже неприязнь выказывать. И по отношению к инорите и по отношению к её бабушке. У тебя даже повод для этого есть, брак дяди. В этом случае, Вальди, Линдены могу выйти на тебя.

— Смотрю, ты печёшься исключительно о своих интересах, — неприязненно бросил Вальдемар.

— Об интересах Гарма, — не согласился его собеседник. — Кроме того, сейчас наши с вами интересы совпадают. Чем быстрее мы прихлопнем это змеиное гнездо, тем больше вероятности, что инорита Вальдфогель не пострадает. Вы его уже изрядно разворошили, судя по вашему рассказу.

— Ты прав, Отто, — неохотно признал Вальдемар. — Но если мы направим их по ложному следу, есть вероятность, что они потеряют к нам интерес?

— Направить их непременно нужно. Но следует быть реалистом, Вальди. Вы сегодня напомнили Линденам о том, что над ними висит опасность разоблачения и будет висеть, пока они не заполучат бумаги. Так что, хочешь не хочешь, на тебе охрана обеих дам и дяди.

— Но ему нельзя использовать магию, — напомнила я.

— Ему можно использовать артефакты, свою наблюдательность и, возможно, артистические таланты. К примеру, выказывать заинтересованность в девице Линден.

Предложение мне не понравилось категорически. Одна только мысль, что Вальдемар может находиться рядом с Катрин, пусть и по необходимости, была отвратительна. К тому же инорита Линден не так уж и безопасна.

— С Катрин станется что-то подсыпать Вальдемару.

— А артефакты ему на что? — удивился Фидлер. — Инорита Вальдфогель, у Вальди прекрасные артефакты, сделанные по личному заказу, реагируют даже на орочьи поделки.

— Если эти орочьи поделки активированы, — недовольно дополнил Вальдемар. Похоже, идея поухаживать за Катрин даже ради дела ему тоже не пришлась по сердцу.

— Так речь же о зельях идёт, они активированы по определению, — довольно улыбнулся Фидлер. — На самом деле, если тебе дорога инорита Вальдфогель, то…

— Выбора у меня нет, — закончил за него Вальдемар. — Ладно, берём что-то из драгоценностей матери и возвращаемся в Гёрде.

— Не переживай, мы будем за вами дополнительно присматривать.

Но слова Фидлера Вальдемара ничуть не успокоили. Кажется, он уже жалел и о том, что нашёл тайник, и о том, что содержимое тайника отдал нам. Только я, как целитель, знала точно: иные гнойники надо вскрывать, сами они не рассосутся.