Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть вторая

Адам Вишневский-Снерг Ангел Насилия[1]

На тринадцатом этаже Люцина задержала разговорившуюся экскурсоводшу и обратила ее внимание на тот загадочный факт, что в лабиринте коридоров и залов раз за разом кто-то откалывается от группы и исчезает. Но женщина-лоцман экскурсии совершенно не заботилась об отстающих. Водя туристов по развалинам громадного здания Института Кибернетики, что был жемчужиной в комплексе средневековых музейных объектов, вместо того, чтобы высматривать потерявших ориентир людей и предоставлять им информацию про экспонаты, мимо которых они проходили, она больше распространялась о привлекательности ночного представления «Свет и звук» (Здесь началась история!), организованного туристическим бюро в развалинах атомной электростанции за пределами города.

Сама Люцина потерялась на шестнадцатом этаже. Она задержалась чуть дольше в зале, занятом центральным компьютером Института, и, глядя на размещенные в шкафах узлы электронного великана, лишенная помощи эксперта, сама пыталась догадаться, в чем же состоит «трогательная красота этого бесценного сокровища», благодаря которому, средневековые художники (называемые когда-то информатиками) навсегда записали свои имена в книге истории человеческой культуры. Девушка решила спросить об этом у экскурсовода. Но когда через несколько минут глубокой задумчивости над тем, сколько же это минуло времени, она вышла из зала, то с беспокойством отметила, что коридор пуст.

В здании царила абсолютная тишина. Группа туристов удалилась в неизвестную девушке сторону. Люцина пыталась их найти, но, добравшись до очередного зала, в котором сходилось несколько коридоров, пошла не в том направлении. Она блуждала по помещениям, стены которых были покрыты научными приборами минувшей эпохи. Посреди комнат старинная аппаратура высилась до потолка. В мастерских экспериментаторов прошлого стояли примитивные машины начала двадцать первого века.

Время не пощадило драгоценных коллекций: пластмассовые детали устройств пожирали короеды второго поколения, а с деформированных металлических листов спадали куски ржавчины, что атаковала железные поверхности, слои краски с которых были заботливо удалены колониями ранее не известных микроорганизмов.

Туристов нигде не было видно. После четверти часа бесплодных поисков, подавленная безрадостной атмосферой этого особенного места девушка отказалась продолжить осмотр. Она решила вернуться к лифту и спуститься на первый этаж, откуда уже можно было легко найти ожидавший под Институтам старинный автобус.

В лифте ее ожидало первое приключение. Кабина застряла между этажами. Люцина нажала на аварийную кнопку. После минуты ожидания из подвешенного над кнопками динамика раздался мужской голос:

— Хочешь быть королевой?

— Кем?

— Первой дамой королевства.

— Женой короля?

— Да.

— Вы шутите.

— Нет. Ты можешь ею стать.

— Каким образом?

— Очень просто. Мы как раз ищем соответствующую кандидатуру. Предыдущей королеве пришлось уйти. Туристы собрались внизу и ждут тебя.

— Где?

— Нажми кнопку шестого этажа. Мероприятие происходит в зале 628.

Когда незнакомец произнес слово «мероприятие», Люцина, которую таинственное предложение застало врасплох, быстро поняла, что имеет в виду информатор. Наверняка речь шла об очередном туристском развлечении, организованном оперативным бюро в развалинах недавно раскопанного города. Зрелище предполагалось живописное. Девушке такие неожиданности нравились. Почему бы и не принять участие в какой-нибудь средневековой инсценировке? Неоднократно ей доводилось слышать про живописные замки, построенные на недоступных вершинах атомных электростанций вооруженными трезубцами тиранами, которые заставляли своих подчиненных смотреть телевизор. И хотя она не была полностью уверена, хорошо ли знакома с хронологией давно минувших исторических эпох, но обрадовалась при мысли о превосходной забаве, тем более, что могла наблюдать за ней с высоты королевского трона.

Правда, запущенный нужной кнопкой лифт проехал шестой этаж, не останавливаясь и внизу, где индикатор показал цифру «ноль», и спустился до уровня шестого подземного этажа. Девушку этот факт удивил, поскольку она считала, что в здании не может быть столько подвалов.

По широкому, чистому коридору она прошла к двери, обозначенной номером 628. На табличке была надпись: «КИБЕРНЕТИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ». Дверь была приоткрыта. Девушка толкнула ее и вошла в ярко освещенное помещение.

В первую очередь она увидала голые ножи женщины, стоявшей за серебристым металлическим листом.

— Прошу прощения, — сказала Люцина. — Мне сообщили, что здесь происходит что-то интересное.

Спрятанная за блестящим экраном женщина пошевелилась и побежала к его краю. Лист был подвешен под потолком прохода в следующую комнату, верхнюю часть фигуры он заслонял, поэтому Люцина всю ее не видела, а только длинные ноги.

— Вы могли бы показать мне место, где собрались туристы?

Ноги были весьма привлекательные, но когда они вышли из-за экрана и пинком босой стопы захлопнули за собой двери, Люцина уже перестала наслаждаться их идеальными пропорциями. Несколько секунд она просто не верила своим глазам.

Самостоятельно передвигающиеся ноги загородили ей обратный путь. С испуганным окриком Люцина вбежала за экран, где увидела много других движущихся пар ног. Сейчас она находилась на пороге огромного зала. Ни единого человека не было видно, но в помещении с кучей перегородок царило оживленное движение.

Над левым крылом автоматизированной мастерской высилась надпись: ПРОТЕЗНАЯ. Секция нижних конечностей занимала место вокруг медленно вращающегося подающего материалы транспортера. У каждого аппарата была смонтирована пара искусственных рук. Синтетические протезы прекрасно имитировали живые конечности. Ладони, управляемые скрытыми мышцами, искусно оперировали монтируемые на столе людские ноги. В самом конце производственного цикла готовые протезы сами соскакивали с ленты. Контрольный автомат соединял их скрепками в хорошо подобранные пары и направлял на тренировочную дорожку, откуда — после преодоления ряда препятствий — искусственные ноги послушно направлялись в следующую секцию, где механический монтер присоединял к ним пары созданных в другом месте рук.

Соединявшие ноги рамки своими концами были затоплены в бедрах и имели форму перевернутой буквы «U». Искусственные руки автомат закреплял к этим же рамкам сверху. Более десятка готовых уже «руконожек» работало возле конвейера и в секции искусственных материалов, другие группы ремонтировали старые машины или же строили новые.

Еще девушка заметила «руконожку», стоящую у пульта распределителя высокого напряжения и почувствовала, как мышцы ее рук и ног твердеют словно мускулы спортсмена, поднимающего большой вес. только после этого она заметила камеры и антенны, расположенные в различных точках зала, и до нее дошло, что же заставляет все эти мышцы поддерживать постоянную активность.

Ей было известно, что ученые двадцать первого века, покидая здание во время землетрясения, оставили включенными машины, получавшие энергию из местного источника. Среди самых различных механизмов, здесь остались и примитивные прототипы искусственных людских конечностей, которые создавались для инвалидов. Провода собирались в контрольном центре громадного компьютера. В течение многих столетий, в отрезанных от мира подземельях Института Кибернетики электронный мозг сам себя консервировал и расстраивал с помощью все более совершенных «руконогих» созданий. Первоначальную программу лаборатории протезов, преобразованной в производство, компьютер реализовал добросовестно и с новым содержанием. Все его узлы сотрудничали в замкнутом цикле обратной связи: он дистанционно управлял искусственными нервными системами и совершенствовал их, а они — заменяя руки и ноги живых людей — поддерживали его загробное существование.

Входя в поле зрения телевизионных камер компьютера, девушка заинтересовала его своим видом. Она была живым организмом; быть может, после многих лет господства над протезами он познал тайну функционирования натуральных органов, и теперь ему был нужен настоящий человек для кибернетических экспериментов.

Эта мысль пролетела через голову Люцины со скоростью молнии. Она, может бы, и сбежала, но в тот самый момент, как обратила на себя внимание машины, почувствовала, как мышцы тела застыли, словно пораженные ударом электрического тока. Несколько минут девушка металась в конвульсиях, но после завершения боя между двумя контрольными центрами телом ее начали управлять более сильные сигналы внешнего центра.

Ведомая ритмическими импульсами, вопреки собственной воли, девушка прошла мимо склада материалов и приблизилась к широкой двери в противоположной стене. те открылись автоматически, показав неожиданную картину.

Посреди второго зала стояла кучка знакомых ей туристов. Группа состояла из всех тех, которые во время посещения музея остались сзади и заблудились в здании. Знакомые, увидав перепуганную девушку, рассмеялись. После секундной растерянности она тоже ответила им улыбкой. Теперь она уже не была уверена, заставил ли ее сюда прийти компьютер, или же она просто поддалась самовнушению. Во всяком случае, она нашла друзей. Теперь ей хотелось обнимать их и целовать.

Но, пробежав всего пару шагов, она еще раз глянула в зал и окаменела.

Ибо, в тот самый момент, когда Люцина уже облегченно вздохнула, счастливая тем, что ее фантастическое приключение закончилось столь удачно, один из мужчин в зале сильным ударом топора, который он держал двумя руками, рассек надвое голову своего соседа. Тот свалился на пол, а из конца зала вытянулся жесткий кабель, законченный острым крюком, и затянул тело под стенку, где уже лежала куча иных, таких же искалеченных трупов. За телом, протаскиваемым по блестящему полу, оставалась чудовищная багровая полоса.

Из уст девушки вырвался короткий, сдавленный болезненным спазмом горла крик неописуемого ужаса. Чуждая сила вновь овладела ее телом. Какие-то пластиковые руки сорвали с нее одежду. Люцина, пытаясь вырваться к выходу, упала бы на пол, если бы не поддержка мышц, сокращаемых механической волей.

Сейчас она стояла обнаженная, спиной к молчащим людям, и ждала смертельного удара. В глазах ее все еще стоял образ только что разыгравшейся сцены. Как и тогда, когда за порогом лаборатории она увидела движущиеся самостоятельно ноги, Люцина не могла поверить в то, что переживаемое ею здесь происходит в действительности.

Но тут же — вместо удара топором — она почувствовала на голове прикосновение протеза другого упыря. Руконожка одевал ее в длинное платье, богато украшенное золотыми кружевами, а она сама помогала ему в этом с перепугом в сердце, но и таким — проявляемым внешне — спокойствием, словно собиралась на новогодний бал.

Сейчас она могла свободно двигать головой. В глазах маячил какой-то туманный образ. Люцина преодолела страх и пригляделась к туристам повнимательнее.

Теперь она заметила значительно больше, чем в первый раз. Независимо от странного поведения людей, которые молчали, улыбаясь все время, и при этом стояли неподвижно — словно гранитные статуи, девушка отметила многие другие особенности их неестественного поведения. Все они были одеты в костюмы по образцу одежд ранней древности, кроме того, все они держали в руках оружие тех же мрачных эпох.

Вооружены они были по-разному: одни вздымали могучие топоры или трезубцы, у других при поясах висели мечи. Но видны были и дубины с железными остриями, и тяжелые копья.

Через несколько секунд новый инцидент заморозил девушке кровь в жилах. Лишь только Люцина охватила взглядом зал, как вооруженная копьем женщина метнула его с неправдоподобной силой прямо перед собой. Наконечник вонзился в грудь молодого мужчины, пробивая ее навылет. Парень рухнул навзничь. Женщина упругим шагом подошла к парню и вырвала копье из его окровавленного тела. Улыбка не покинула лица умирающего даже тогда, когда выстреленный из панели гарпун — оттягивая погибающего под стену — разорвал ему бок.

То, что в течение последующих минут происходило в полной тишине на мраморной плите посреди лишенного мебели зала, было столь же загадочным, как и открытый компьютером метод управления живыми нервными системами, которые сокращали мышцы людей и заставляли их убивать друг друга: один раз это было похоже на танцевальные па солиста, движущегося на сцене среди экзотически разодетых статуй, в другой раз — торжественную смену караула перед императорским дворцом, муштру старинных рекрутов или прохождение офицера перед почетным караулом — с одной стороны это был гротеск в своей преувеличенной форме, с другой же стороны, сплошной ужас.

По ходу этого представления крюк стянул в угол еще два трупа. Руконожки покинули зал и закрыли за собой двери. Но перед этим они подвесили на спине у Люцины какую-то странную тяжесть. Неся ее, не приходя в себя от страха, девушка окружила группу туристов до того места, где управляющая ею последовательность импульсов заставила девушку сделать оборот; там же она увидела углубленную в нише горящую распределительную панель третьего компьютера.

Второй электронный мозг Люцина увидела раньше, его узлы занимали противоположную стенку. У того панели были черными, у этого же, на который глядела сейчас — они были белыми.

Кое-что до девушки начало доходить, когда из внутренностей переборки, заставленной аппаратурой «белого убийцы» поднялась тонкая струйка дыма. Раздался треск короткого замыкания. Тут же все огни под потолком зала погасли. В воздухе повисла вонь горелой изоляции. Но в темноте все так же горели разноцветные индикаторы и экраны обоих компьютеров, а так же «белые поля» огромной шахматной доски, покрывающей пол, на которой покрытые потом от ужаса туристы нашли наконец чудовищное решение мучавшей их уже несколько десятков минут кибернетической загадки.

В зал вбежал «руконожка» с факелом в высоко поднятой руке. Два других вскрыли выгоревший блок и приступили к ликвидации аварии. Туристы не покидали своих мест на шахматной доске. Одна из фигур сделала следующий ход. В этой роли выступал мужчина, одетый в белое. Из этого следовало, что белый компьютер пренебрег аварией сети освещения и, вызвав ремонтную бригаду, возвратился к прерванной партии.

Сторона шахматной доски составляла около восьми метров в длину. В свете факела белые квадраты несколько потускнели, но все так же были видны. Изоляция могла загореться по причине перегрузки кабеля из-за внезапного роста потребления энергии в момент решения исключительно сложной проблемы. Сейчас уже до Люцины дошло, почему механические слуги одних туристов одели в белые, а других — в черные костюмы.

Более того, Люцина отметила, что на ней белое платье, и что она стоит за пределами квадрата всей шахматной доски, но неподалеку от края, со стороны черного компьютера. Этот факт в первый момент настроил ее оптимистично. Сейчас она находилась вне поля боя, следовательно, до сих пор не принимала участия в игре, которая шла уже некоторое время.

Но вот означало ли это, что ей не угрожает какая-либо опасность?

На шахматной доске находилось двадцать человек. Под стеной валялись останки остальных двенадцати — исключенных из игры ранее. У туристов на головах были различные шлемы и шляпы. Их формы позволяли узнать различить шахматные фигуры, в ролях которых все они здесь выступали. Несчастные крутили шеями, разглядываясь по сторонам. До сих пор каждому из них могло казаться, что он вот-вот погибнет от удара, или же ему самому придется нанести такой в любой, произвольно избранный компьютером момент; теперь же они осознали, что их судьба зависит от положения на доске. Согласие на ничью или законченное матом поражение одного из компьютеров спасли бы жизни спасенным от уничтожения людям, ведь в такой игре опасность смерти не грозила лишь двум королям.

Белый компьютер предусмотрел последовательность многих ходов в разыгрываемой партии. Потому-то он мог заранее пригласить Люцину поучаствовать в «живописном мероприятии». Как только она об этом подумала, стоявший впереди мужчина сошел с шахматной доски, а она сама — послушная механической воле — тут же заняла его место.

Мужчина выступал в роли белой пешки, дошедшей до восьмой горизонтали, где белые имели право заменить ее избранной фигурой. Повышение статуса пешки выглядело столь же невинно, как торжественная смена караула.

Повернувшись влево, Люцина поднесла руку к загадочному грузу за спиной: раз — и она отцепила подвешенную золотую корону и надела ее себе на голову, два — сняла арбалет и колчан со стрелами. Тетива арбалета была натянута. Девушка вложила стрелу в углубление и направила ее наконечник в черного короля.

На «шах» белых черные ответили ходом коня, заслоняя им своего короля. Тогда Люцина повернулась к центру доски. Вынужденная неожиданным импульсом, она нажала на спуск арбалета. Послышался треск тетивы, но цели, в которую попала стрела, девушка не заметила, потому что чуть раньше закрыла глаза. Открыла она их в тот момент, когда какое-то тело свалилось на пол. Шлем черного слона покатился ей под ноги. Стрела торчала прямо в сердце лежащего тела. Люцина узнала женщину, которая перед тем метнула копьем в парня. Сразу же после выстрела мышцы заставили девушку покинуть занимаемое до сих пор поле. Решительным шагом она перешла на место жертвы.

Отвечая на ход белых, черный компьютер не мешкал ни секунды: мечом своей пешки он снес голову белому коню. Роль коня исполнял бывший спортивный тренер, низкорослый старик, вооруженный трезубцем, а роль пешки — его воспитанник, атлетически сложенный мужчина. Этот «бой фигуры» был выполнен с такой силой, что после удара боксера оружие старика, зацепленное разогнавшимся мечом, вылетело у того из рук и ударило в панель белого компьютера, за которой что-то лопнуло.

Изображение нескольких кривых линий на одном из экранов белого компьютера задрожало и раздвоилось: его перечеркнула полоса какой-то аварии. В тот же момент Люцина перешла на соседнее поле, но после секунды страшных сомнений, ощущаемых в мышцах ног, вернулась на предыдущее место.

Она понимала, что исполняет роль белого ферзя (когда-то его называли королевой), которого в предыдущей фазы игры ее компьютер потерял или — следовало бы сказать — охотно пожертвовал ради исправления положения собственных фигур на шахматной доске. Теперь же — после давно предусмотренного превращения пешки и после обмена нескольких фигур — ни у одной из сторон не было «материального» перевеса, то есть они не располагали большим количеством фигур, что, впрочем, было типичным для партий, разыгрываемых шахматными гроссмейстерами.

Но вот удержали ли белые свой позиционный перевес, вновь получив в свое распоряжение ферзя, сложно было оценить в чудовищной ситуации, когда в блесен дымящего факела крюк затягивал под стену два очередных трупа.

В верхней части черного компьютера замигала красная лампа. Одновременно его телевизионная камера направила объектив на Люцину. В тот же самый миг электронный мозг белых перемотал последний отрезок видеомагнитофонной ленты, указал стрелкой аварийную полосу на собственном экране и топнул ногой девушки в занятое ею поле, на что черный — как будто не принимая во внимание причины повреждения — повторил последовательность предупредительных сигналов.

Было ясно, что черный шахматист — ссылаясь на всем известные правила игры — протестует против позорного решения противника, который выполнил непродуманный ход ферзем и тут же отменил его, а белый объяснял происшествие своей временной неспособностью.

К шкафу, занимаемому белым шахматистом, подскочил «руконожка», управляемый сигналами арбитра из соседнего зала. Высоко поднятой тяжелой кувалдой, он заставил машину соблюдать правила игры. Люцина получила приказ возврата на спорное поле и выполнила его. При этом она обратила внимание на композитора, который во время экскурсии по городу вечно отставал от туристов, задумывался и терялся, пока кто-то тихонечко не повесил ему на спине табличку с надписью «конец экскурсии». Девушка разговаривала с ним еще вчера и выяснила, что он весьма милый.

Теперь же этот мужчина в шлеме черной ладьи на голове торжественным шагом прошел мимо Люцины и остановился на три клетки дальше, откуда защищал черного ферзя, в роли которой выступала приятельница нашей героини.

Та девушка еще не снимала своего оружия, ожидая хода белых. Люцина заметила ее молящий взгляд, и сама чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Тем не менее, она опустила арбалет и начала вращать рукоятью для натягивания тетивы. Хотя во время взведения оружия она оперлась на прикладе, без помощи враждебной силы упала бы на пол, настолько пугающей и бесконечно абсурдной была для нее недавно открытая мысль, что белый компьютер решился на «размен ферзей» только лишь для того, чтобы после ее смерти черная ладья встала в несколько худшей позиции.

Люцина восприняла все это так, словно бы стреляла в зеркало, и словно попала в живот самой себе.

Она уже не видела лица музыканта, когда крюк вытягивал тело ее приятельницы. Наверняка его мине машина придала соответствующее выражение. Люцина направилась под топор черной ладьи, который, минув голову, срубил ей плечо, а потом еще раз блеснул в свете догорающего факела — и обрушился…

Она услыхала тихий плеск волн. В тот же самый момент, вместо боли в плече почувствовала на коже приятную прохладу. Лишь докучала сжимающая лоб золотая корона, поэтому Люцина подняла руку ко лбу. Сейчас она уже полностью владела ею. Когда открывала глаза, ей казалось, будто ей все снится.

Сначала она увидела небо. Наполовину оно было закрыто тучами, вторая же половина обладала интенсивно голубой окраской и растягивалось до горизонта. Чтобы глянуть туда, Люцина приподнялась и тогда увидела море.

Она лежала на песке, под красным зонтом. На ней был купальник. Облака висели над самым берегом. Легкий ветерок морщил зеркало воды. Группы загорающих располагались по всему пляжу.

Какое-то время Люцина глядела вдаль. Что-то заслоняло взор: провода, идущие от обруча на лбу к аппарату, стоящему рядом с туристической сумкой. Неожиданно вернулось осознание места и времени. Девушка сняла тяжелый обруч, обернула его проводами и положила на одеяло. Она уже знала, кто она такая и где находится. Но, как и в прошлые разы, ознакомившись с несколькими записями, Люцина опять не могла поверить, что все пережитое недавно было кошмарной иллюзией — настолько высокую степень реальности давал магнитный сон, реализованный местной студией и зафиксированный на пленке судьбо-фильма.

Люцина вышла из под тени зонта на солнце. Она находилась под впечатлением пережитого ужаса, когда услышала голос своего мужа:

— Перед обедом можно было бы искупаться.

— Ты где был?

— У инженера пляжа. Взамен за подаренное ему мною ухо марсианина, он выдал мне содержание секретного сообщения. А вести тревожные!

— Что произошло?

— Седьмая эскадра ползучих тарелок мчится к нам с большей, чем предыдущие, скоростью. На этом берегу вторжение ожидают завтра. Охотники готовят сети и дубинки, консервирующие средства и яркие краски для разрисовывания щупальцев. Здесь, на Борнео, где у каждого дома имеется летающая тарелка, лава ползучих, возможно, и оплодотворит, наконец, людское воображение. Во всяком случае, как-то снимет застой в промышленности развлечений. Ну а «Ангел Насилия» тебе понравился?

— Кто?

Мужчина склонился над аппаратом, вынул кассету и показал красочную этикетку с надписью «АНГЕЛ НАСИЛИЯ», напечатанной на изображении белого компьютера.

— Кошмар! — воскликнула Люцина. — Как ты вообще мог купить такой ужас?!

— Но ведь ты сама хотела посмотреть какой-нибудь страшный судьбо-фильм.

— Надо было меня предупредить.

— Это ничего бы не дало. Ведь сразу после включения аппарата ты теряешь память о собственном реальном прошлом, поскольку ее вытесняет история иллюзорной жизни, подстроенной под сюжет, разыгрываемый на пленке.

— И что, каждый судьбо-фильм кончается мнимой смертью человека, который его смотрит?

— Да, тут исключений нет. Если здесь воспроизведение будет чем-то прервано, там герой переживаемой фикции тоже гибнет при каком-нибудь несчастном случае. Там время протекает с громадной скоростью: за один день ты можешь, словно сон, просмотреть целую жизнь.

Оставленный без опеки под соседним зонтом ребенок вдруг расплакался и поднял одну ногу. Из пробитой пятки, в которой торчала транзисторная шпилька, раздался спокойный голос диктора, читающего новости:

— Из Сингапура сообщают, что человекообразные обезьяны, населяющие заповедник на одном из островов у побережий Борнео, за последнее время достигли очень высокой степени разумности. Чтобы доказать это, вождь тамошних горилл собрал вокруг своей клетки посещавших зоопарк журналистов и горделиво заявил, что ученые его стада вскоре сконструируют первую атомную бомбу. Понятное дело, что это средневековое орудие смерти гориллы не собираются использовать против шимпанзе из соседнего заповедника, хотя взрыв в одно мгновение разрешил бы все спорные проблемы. Разумные обезьяны хотят этим сказать лишь то, что атомным акцентом они укрепят на острове чувство общественной безопасности…

Люцина вытащила говорящую колючку из ноги ребенка, но при этом она не переставала думать о последнем судьбо-фильме. Ей никак не удавалось освоиться с неожиданной сменой окружения, тем более, что там, в иллюзии, она была лет на двадцать моложе.

— И где находится тот остров? — спросила она у мужа.

— Вон там, — показал тот за горизонт. Пару минут они высматривали далекий клочок суши. — Ладно, пора обедать. Но перед тем можно было бы и выкупаться. Пошли?

Вода была чистая и теплая. После купания они вышли на берег. Возвращаясь к своему зонту, им пришлось пройти мимо группы людей, игравших в мяч. Люцина направилась прямо между ними. Вдруг она испуганно вскрикнула и заслонилась руками. Ее перепугало резкое движение мужчины, отбившего мяч. Пляжники перестали играть: они застыли на месте и ждали, пока женщина не выйдет из их круга. При этом они весело и дружелюбно улыбались, только это было еще хуже: Люцине казалось, что она все еще стоит на шахматной доске, и вот-вот ее настигнет смертельный удар…

— Почему там машины заставляли людей убивать своих приятелей? — спросила она мужа, когда они подошли к своему месту.

— Ты про «Ангела Насилия»?

— Да.

— Все просто. Они были запрограммированы двумя шахматистами и проверяли ценность их игровых систем.

— На людях?

Муж поглядел ей прямо в глаза: те были очень серьезными.

— Что ты имеешь в виду? Ведь все это была лишь фикция, неимоверные глупости, выдуманные авторами судьбо-фильмов ужаса.

— Погоди…, — задумалась женщина. — Ну а в средневековых войнах, разве многомиллионные армии агрессоров убивали добровольно? Ведь они же не состояли из одних только преступников!

Муж расхохотался.

— Естественно! А ты что, глупышка, не знали? Армии с охотой убивали, и сами охотно умирали, довольно часто — в эйфории, если встречались с сопротивлением, хотя и не состояли из бандитов, потому что плохих людей во всех странах изолировали в тюрьмах. Ну подумай логично! Если бы так не было, то есть, если бы хорошие люди не убивали добровольно, тогда, с целью объяснения механизма военных преступлений нам пришлось бы поверить в нереальную версию истории, образно представленной в «Ангеле Насилия». Поскольку идея невидимых игроков, склонившихся над шахматной доской мира, напоминает сказку, пришлось бы без критики принять и то, что короли в те времена располагали фантастическими устройствами для дистанционного управления миллионами мышц, и что с помощью тех аппаратов они высылали на смерть мирно настроенных людей.

— Все равно, звучит просто фантастически: плохие люди сидели в тюрьмах, а хорошие…

Предложения она не закончила. Как только она произнесла: «в тюрьмах», пляж заслонили длинные полосы черных теней, брошенные на песок стоявшими пляжниками. Словно во мраке ночи вспыхнувшее солнце, так небо за их спинами воссияло самым ужасным из восходов.

В мгновение ока чудовищный рассвет залил жаром всю землю. В светло-фиолетовом, ярче, чем десяток солнц блеске, что ворвался в глаза и бичевал все живое по сторонам и буйные заросли — путем плавного перетекания одной картины в другую — все превратились в скелеты, когда залпы огня ударили по деревьям, человеческие тела тоже превратились в факелы.

За миг до того Люцина повернулась в направлении источника. Над островом обезьян росла гигантская ножка атомного гриба. Шляпка уже достигала стратосферы. Люцина знала, что через несколько секунд, вскоре после чудовищной вспышки, когда на побережье ринется фронт воздушной ударной волны, ею будет сметено море радиоактивной преисподней…

Только этого она уже не дождалась.

Выяснила, что лежит внутри стеклянного параллелепипеда. Ее обнаженное тело заливала прозрачная жидкость. В неожиданной тишине воцарившейся после серии ядовитых шипений, возле уха раздался милый женский голос:

— Мы весьма сожалеем, но мы вынуждены прервать демонстрацию твоего судьбо-фильма. Назови свой номер. Это девятьсот сорок миллиардов пять миллионов семьдесят один?

На табличке в торце стеклянной камеры за буквами T-Re серебрилось длинное число: 940.005.000.071.

— Да, — ответила она.

— Сколько тебе лет?

Цифры счетчика лет были золотыми.

— Девятнадцать.

— Тогда все сходится, — сообщил тот же милый голос. — После ста двадцати лет ожидания в очереди ты получила право на одни сутки настоящей жизни. Место будет освобождено через час, и потому нам пришлось тебя разбудить. Приготовься.

Через пятнадцать минут скоростной лифт поднимет твою кабину на высоту четырех километров — на самую крышу Европы. Там ты увидишь настоящее солнце, найдешь воду и деревья. Еще раз просим прощения за отключение судьбо-фильма. Поздравляем Вас и желаем приятных впечатлений!

Во всех направлениях, под крышками тесных, словно гробы, параллелепипедов лежали тела погруженных во сне людей. Одна только Люцина лежала с открытыми глазами.

Несколько минут она глядела вдаль, на миллионы обнаженных тел, симметрично размещенных в стеклянных коридорах, стенки которых излучали свет и сходились в бесконечности.

Счетчики на панели были покрыты стеклянной пластинкой. Люцина разбила ее сильным ударом локтя. Сначала она вырвала из гнезда все провода, а когда, снова открыв глаза, увидала мир вокруг себя в не изменившейся форме — положила руку на стеклянном острие в поисках выключателя, который ни за что не подведет.