Фантазёрка

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Голос Денни, се смех, перемежаемый счастливыми вскриками ребенка и шумом плещущейся воды, донеслись до холла, где на диване расположились Джошуа с Сиси.

Кто бы мог подумать, что серьезная и сдержанная няня может так заразительно и беззаботно смеяться?

Может, сейчас она была самой собой? И в этом проявлялась ее суть? Нет, сутью ее было то, что он почувствовал, прикоснувшись к ее губам...

— Раз-, два, три! — вскрикнула Сиси и победоносным жестом зачеркнула ряд сомкнувшихся крестиков.

Сиси обыграла его.

Что-то неожиданное случилось с ним. Тщательно продуманное расписание было выброшено в окно, и он неожиданно расслабился. Глядя на свою племянницу, напряженно прикусившую кончик языка, и слушая радостные возгласы Денни и малыша, Джошуа почувствовал, что внутри его что-то раскрылось.

Он упорно работал и во многом добился больших успехов. У него был шикарный автомобиль, роскошные апартаменты, красивые женщины — такие же доступные, как яблоки на дереве. Достаточно было лишь протянуть руку.

И все это бледнело по сравнению со смехом малыша и маленькой девочкой, играющей с ним в «крестики-нолики». Бледнело по сравнению с нежностью женских губ, до которых он дотронулся пальцем.

Его сестра, несмотря на свои хитроумные планы, вздрогнула бы от такого поворота событий.

О чем он думал, когда дотронулся до губ Денни? Когда произнес с такой смешной самоуверенностью: «Я о вас знаю то, чего вы о себе еще не знаете».

На самом деле он не думал в тот момент ни о чем. Процесс мышления принадлежал другому миру: миру сделок, успеха, планирования.

А в тот момент нечто более глубокое, чем мысли, овладело им.

Он смотрел на нее и оценивал не умом, а сердцем. Он смотрел на нее и ощущая ее ложь насчет

университетского профессора. Как она может верить в то, что будет счастлива с таким занудой?

С самого начала, как только Денни появилась в его офисе, она показалась ему совершенной няней. Спокойной, сдержанной, чопорной.

И с самого начала он увидел в ней нечто еще. Цыганскую душу, жаждущую танцевать. Именно это он имел в виду, когда сказал, что знает о ней то, чего она о себе еще не знает. Что настоящий мужчина — и совсем не профессор университета — сможет ее зажечь. Сможет избавить ее от ложного представления о самой себе. Ведь под этой чопорной внешностью скрывается страстная натура.

Стоп. Что это со мною?

— Я выиграла, — сказала Сиси, тщательно подсчитывая свои крестики. — Снова. А вы молчите.

Он уставился на нее, затем начал смеяться. Еще вчера он бы не согласился с ней и, возможно, стал бы спорить, но сегодня, после того как совершал один глупый поступок за другим, начиная с того, что пригласил их сюда, и заканчивая тем, что дотронулся до восхитительных губ Денни Сприннер, ему ничего не оставалось, как сдаться.

— Это тебе заменит урок, — сказал он. — Нельзя прогуливать школу.

— Да я еще не хожу в школу, — сообщила ему Сиси. — Но когда пойду, буду ее любить. И никогда не перестану учиться. Буду ходить в школу, пока мне не исполнится сто лет.

Он испытывал к школе те же самые чувства. С самого первого дня. Ему нравилось учиться. Он любил играть в футбол. Любил девочек, школьные вечера...

А потом, в университетские годы, появилась Сара. Они казались всем подходящей парой. Оба рассудительные и сдержанные. Она играла королеву для своего короля. Оглядываясь назад, он понимал, что их «любовь» была мелким и поверхностным чувством.

И их «любовь» не выдержала испытания жизнью. Несмотря на предосторожности, Сара забеременела.

Странно, но, узнав об этом, он почувствовал не страх, а ликование. Он был готов создать для своего ребенка семью, как можно лучше устроить его жизнь.

Сара не разделяла его энтузиазм.

— Я не собираюсь на это тратить силы.

До сих пор с невыносимой болью он вспоминает ее слова и выражение лица, когда она произнесла «это».

Он решил воспитывать ребенка сам. Но Сара настаивала на своем, и он постепенно поддавался ей.

Сара родила мальчика.

А затем он сделал ошибку.

Он подержал сына на руках. И почувствовал невероятный прилив любви и заботы. Ощутил этот момент соединения настолько глубоко, что все остальное в жизни показалось ему мелким и незначительным.

И понял, что рожден для этого.

Но было слишком поздно. Он подержал на руках своего ребенка, своего сына, свой лучик света, всего лишь пять минут. А затем отдал его. И даже не встречался с приемными родителями.

Жизнь после этого поблекла. Он утратил интерес ко всему, в том числе и к учебе. Горе его было непомерным.

Сара, в отличие от него, не пожелала увидеть ребенка и продолжала спокойно жить, словно ничего не случилось.

Он бросил университет за месяц до его окончания, собрал рюкзак и купил билет на первый попавшийся поезд. Долго скитался. Со временем перестал посещать места, где были дети. Их смех и веселые шалости вызывали в нем тяжелые мысли.

Когда через несколько лет до него дошла весть о гибели Сары на горнолыжном курорте в Швейцарии, свое отсутствие эмоций он расценил как знак того, что недостоин воспитывать детей.

— С вами все в порядке?

Он не видел, какова вошла. Денни стояла в дверях, держа на руках Джейка. Младенец целиком был завернут в белоснежное полотенце, выглядывало лишь розовое личико.

Намокшая блузка Денни подчеркивала изгибы сочного тела, и щеки няни были такими же розовыми, как у малыша.

С Джейком на руках она казалась очень домашней, умиротворенной. Зачем она воспитывает чужих детей, когда, кажется, рождена для того, чтобы растить своих собственных?

- В порядке? – переспросил он, поднимаясь с дивана. — Да. Конечно.

Но с ним было не все в порядке. Присутствие Денни и детей вынуждало сто вспоминать то, о чем он старался навсегда забыть.

Завтра он придумает, как избавиться от них, и это будет лучше для всех. И к черту неодобрение сестры.

— Вы уверены? - спросила Денни, нахмурившись.

С усилием улыбнувшись, он произнес:

— Конечно, я в порядке. Настолько, насколько может быть в порядке мужчина, проигравший четырехлетней девочке в игре «крестики-нолики».

Он взглянул на Сиси, которая рисовала на обратной стороне использованной бумаги картинку: мама, папа и ребенок, державшийся за их руки. На лицах у всех были широкие улыбки.

Его, словно пуля, пронзила мысль. А ведь сын его должен быть на три года старше племянницы. Похож ли он на Сиси? А может, что еще хуже, похож па него?

Джошуа тихо выругался, проведя рукой по волосам.

— Мистер Коул! — Сиси хихикнула, восхитившись собственным тоном, который она заимствовала у няни.

— Прошу прощения, - пробормотал он. — Давайте где-нибудь поедим. Здесь, за углом, есть прекрасный итальянский ресторан.

Денни округлила глаза.

— Разве вы когда-нибудь водили таких маленьких детей в ресторан?

Нет, захотелось ему крикнуть, потому что я отказался от такой жизни.

— Ну тогда закажем пиццу, — отрывисто произнес он.

— Пицца, - выдохнула Сиси. - Моя любимая еда.

— Пицца, маленькие дети и диваны из белоснежной кожи. Хмм... — сказала Денни.

— Меня не волнует эта чертова кожа! — воскликнул Джошуа.

Он ожидал от нее еще возражений, но она смотрела на него внимательно, слишком внимательно. Будто не только он знал о ней нечто, чего Денни не знала о себе, но и она видела в нем то, что было неизвестно ему самому.

— Пицца — звучит заманчиво, — произнесла она успокоительным тоном.

Радуясь возможности отдалиться от нее и начать распоряжаться, даже в столь малом, Джошуа отошел к столу и поднял телефонную трубку.

— Какую пиццу заказать? — спросил он.

— С сыром, — велела ему Сиси.

— Только с сыром?

— Все остальное я терпеть не могу.

— А вам, мисс Принни? Может, нам заказать пиццу для взрослых?

— Там есть анчоусы?

- Да.

— О, мне кажется, я оказалась на небесах.

Он взглянул на ее влажную кофточку, обтягивавшую прекрасные округлости настоящей женщины, и подумал, что, может быть, именно он оказался на небесах.

Денни увидела его взгляд — и лицо ее мгновенно вспыхнуло. Она подошла к нему и отдала ребенка, завернутого в полотенце.

— Мне надо переодеться во что-нибудь сухое.

Ребенок был теплый, полотенце немного влажное. Ноздри ему защекотал запах — чего-то такого чистого, что у него защипало глаза.

Он понял, что мир его разрушится, если в жизни его будут оставаться эти дети, и она вместе с ними.

Она хочет уехать. И он хочет того же.

Денни появилась в комнате, когда заказ уже стоял на столе. На ней были свободные черные брюки в стиле «йога» и соответствующая просторная рубашка. Возможно, она намеревалась скрыть свои пышные формы, подумал он, но это мало помогло. Фигура ее была потрясающе сексуальной.

Лицо ее по-прежнему было розовым после купания. Или под его откровенным взглядом?

Джошуа напомнил себе о том, что она совсем не относится к тому типу женщин, к которым он привык. Искушенным. Опытным. Ожидающим восхищения мужчин.

И что же он будет делать с ней, если добьется ее?

Он чуть не выругался вслух. Надо накормить гостей пиццей и отдать распоряжение помощнику, который занимался его поездками, отправить их домой.

— Хотите вина? — спросил он.

— Нет, спасибо, — ответила Денни. Недовольно.

Это хорошо. Бокал вина сослужил бы плохую службу в этой неразберихе. Особенно для нее. Она, возможно, опьянела бы только от запаха пробки.

У них не было высокого детского стульчика, поэтому Джошуа посадил малыша к себе на колени и стал кормить его кусочками сыра и хлеба. Несмотря на его старания, Джейк выглядел так, словно был частью пиццы.

Во время завтрака зазвонил телефон, и Сиси, с вымазанным томатным соусом ртом, хмуро взглянула на Джошуа, который полез в карман за телефонной трубкой.

— Мой папа не отвечает на звонки, когда мы едим, — сообщила она.

— А я и не отвечаю, — он увидел предостерегающий взгляд мисс Принни и нажал «отбой».

Когда в последний раз он делал что-то, чтобы получить чье-то одобрение? Под взглядом этих сияющих женских глаз, обращенных на него, ему захотелось оказаться за рулем своего автомобиля. Как можно скорее.

Возможно, после ужина.

В ту же секунду раздался звонок городского телефона и послышался голос, записанный на автоответчик:

— Мистер Коул, это мистер Бейкер. Как только у вас появится возможность, срочно перезвоните мне...

Джошуа буквально кинул измазанного соусом малыша на руки Денни и вскочил на ноги. Сиси, решив, что дяде нужна ручка, мигом спрыгнула со своего стула.

— Нет! — воскликнула Денни. — Сиси, посмотри на свои руки!

Но было уже слишком поздно. Отпечатки пальчиков, державших пиццу, украсили его белый кожаный диван.

— Майкл, — сказал Джошуа владельцу угодий на Лосином Озере, — рад вас слышать.

Сиси уставилась на жирные пятна, украшавшие диван, и попыталась вытереть их краем своей кофточки. Увидев, что Денни двинулась к ней, она закричала:

— Я сама их вытру! Я не хотела этого делать!

— Секундочку, - Джошуа прижал трубку к груди. - Ничего страшного, - сказал он ребенку. -Забудь об этом.

Но Сиси решила, что случилось непоправимое. Она принялась плакать. И каждый раз, когда Денни приближалась к ней, держа в руках малыша, Сиси увертывалась от нее и рыдала еще сильнее, повсюду размазывая томатный соус.

— Простите, — сказал Джошуа в трубку. Как может одна маленькая девочка устраивать такой шум, будто разразилась Третья мировая война? Малыш, уставившись на свою сестру, тоже начал орать. Очень громко.

Джошуа мог скрыться от этого бедлама в своем кабинете, но почему-то не решился оставить Денни одну. Он вздохнул.

— К сожалению, я не могу с вами сейчас разговаривать. Я перезвоню вам через несколько минут. — Положив трубку, он подошел к Денни, взял у нее малыша и сел на диван.

— Я хочу к маме, — рыдала Сиси.

Джошуа даже не понял, откуда у него взялся мягкий тон:

— Конечно, ты хочешь к маме, малышка. — Возможно, он говорил с такой интонацией потому, что тоже хотел, чтобы мама ее оказалась здесь. Именно здесь, а не на солнечном пляже Канарских островов.

Что-то в его голосе, возможно искреннее сочувствие, заставило Сиси замолчать. Она взглянула на дядю широко открытыми глазами, затем подошла и уселась рядом с ним на диван.

Прижавшись головой к его руке, Сиси вздохнула, засунула палец в рот, и в комнате вдруг возникла небывалая тишина. Было слышно лишь дыхание девочки, которое становилось все ровнее и ровнее. Глаза ее заморгали, открылись, а потом закрылись. И больше не открывались.

Малыш внимательно рассмотрел свою спящую сестру, вздохнул, уткнулся личиком в грудь дяди и тоже уснул.

— Что это с ними? — прошептал Джошуа.

— Дети очень устали, — сказала Денни. — Сиси немного капризничала после того, как узнала, что родители собираются отдыхать без нее.

Это его вина. Ему хотелось сделать как лучше, а получилось совсем наоборот.

— Мне очень жаль, — сказал он.

— На самом деле я думаю, что детям надо ненадолго разлучаться с родителями. Это поможет им понять, что мир не рушится, когда мама и папа куда-то уезжают.

— И что теперь?

— Ну, думаю, мы уложим их в кровать. А пятна от пиццы я отмою завтра утром.

Она взяла у него малыша, который даже не пошевелился, а он взял на руки свою племянницу.

Первый раз в жизни он укладывал ребенка в постель. Укрыл одеялом маленькую Сиси — такую крошечную во сне. Такую беззащитную.

Кто сегодня укладывает спать его сына? И хороша ли семья, которая усыновила его? Добрые ли это люди? Порядочные? Со старомодными добродетелями?

Он вышел из комнаты Сиси на полусогнутых ногах — и наткнулся на Денни, стоявшую в холле.

— С вами все в порядке? — спросила она.

— О. Конечно. В порядке. А почему бы и нет?

Она изучающее взглянула на него своими огромными бирюзовыми глазами, и у него возникло ощущение, что они друг друга давно знают и ему не удастся укрыться за маской.

— Вы выглядите так, — произнесла она, тряхнув головой, - будто увидели призрак.

Призрак. Не совсем так.

— В некотором роде призрак, - сказал он, пытаясь говорить весело. — Я вспоминал о том, как выглядел мой дом до пиццы.

Она улыбнулась.

— Я предупреждала вас. Завтра я незамедлительно вычищу его.

— Мы вычистим все это вместе. — Незамедлительно. Кто так говорит? Возможно, люди со старомодными добродетелями.

Он бросил в ванную испачканную скатерть. Он путешествовал по Африке и исследовал пещеры Перу. Плавал под водой на побережье Канарских островов. Прыгал с моста в Восточной Вирджинии.

А это ведь так просто — вытереть пятна от пиццы и убрать все, что бьется. Но такое впечатление, что впервые за долгое время он живет полной жизнью!

Неужели такая женщина, как она, смогла вдохнуть в него это ощущение?

— А теперь хотите бокал вина? — спросил он, когда она бросила заляпанную томатным соусом рубашку рядом со скатертью. — Вы теперь свободны от обязанностей, да?

— Я никогда не свободна, - сказала она, но без ханжеской нотки. Просто все еще с осторожностью относилась к его предложению. И это было замечательно.

— Для вас это больше, чем работа? — спросил он.

Она заморгала, кивнула, отвернулась в сторону, а затем сказала тихим срывающимся голосом:

— Я люблю их.

Он почувствовал, как счастлива была его сестра, когда нашла эту женщину.

Но почему же Денни, так любящая детей, отказалась от своей мечты о профессоре университета, от собственных желаний и целей?

Он хотел что-то сказать, но не сказал. Не хотел знать о том, от чего еще она отказалась ради чужих детей.

— Думаю, завтра мы уедем, — сказала она, глубоко вздохнув. — Я понимаю, что у вас добрые намерения, но детям надо находиться в таком месте, где они смогут вволю резвиться.

А глаза ее говорили: мне надо скрыться от вас.

И ему тоже надо было скрыться от нее. Побыстрей. Прежде, чем он задаст другие вопросы, которые откроют перед ним глубину любви — сверкающей, как оазис в пустыне.

— Мне надо поговорить о важном деле, — холодно сказал он. — Я должен перезвонить.

— Тогда я с вами прощаюсь, встретимся завтра утром.

Он кивнул, заметив, что она пошла не в свою комнату, а проскользнула на веранду. Секунду он смотрел на нее — глядевшую в темноту, разбиваемую огнями, отражавшимися в воде.

Не видя, что он за ней наблюдает, она приподняла цепочку, висевшую у нее на шею, раскрыла медальон и заглянула в него.

По выражению лица Джошуа понял, что на нее нахлынули воспоминания, и ему не хотелось о них знать.

Он вышел из холла и направился в свой кабинет. Знакомая обстановка должна была привести его в чувство, вернуть в прежний мир.

Но нет! Он думал о ней — стоявшей на веранде, с развевавшимися на ветру волосами. Ему вдруг не захотелось с ней расставаться, и это означало, что надо немедленно организовать их отъезд. При мысли об этом он испытал облегчение. И в то же время — грусть. В равных долях.

Он взглянул на часы. Прошло меньше восьми часов с тех пор, как они прибыли в его офис.

И все в его жизни пошло кувырком. Ему вспомнилось прошлое, которое, как казалось, осталось далеко позади. Он почувствовал неопределенность, которую не желал ощущать.

Джошуа набрал номер Майкла Бейкера.

Голос Майкла звучал менее настороженно, чем в прошлый раз, даже почти весело.

— Похоже, у вас полон дом гостей, — сказал он Джошуа.

— У меня гостят племянник с племянницей.

— У меня и жены сложилось впечатление, что вы не любите детей, — сказал Майкл.

— Не верьте всему, о чем вы прочитали, — осторожно произнес Джошуа, ощущая, что плотно закрытая Майклом дверь слегка приоткрылась.

— Мы уже решили отказать вам, — сказал Майкл. — Охотничий домик на Лосином Озере совсем не похож на ваши остальные курорты.

И снова Бейкер произнес эти слова совсем другим тоном, нежели ранее, поэтому Джошуа, как опытный торговец, быстро просунул ногу в образовавшуюся щель.

— Все мои курорты уникальны. Ни один не похож на другой.

— У нас семейный курорт. И мы надеемся, что он всегда будет таким. Это вписывается в ваши планы?

Сказать сейчас «нет» было невозможно. Дверь закрылась бы навсегда. Ему надо встретиться с Бейкерами. Завоевать их доверие и любовь. Он был уверен, что сможет убедить их в своих взглядах на Лосиное Озеро. Пешеходные экскурсии. Плавание на каноэ и каяках. Скалолазание. Старая курортная местность наполнится активностью, энергией, весельем.

Присутствие там детей не предполагалось. Нo Джошуа об этом сейчас молчал.

— Я могу вылететь завтра, — сказал он. — Просто встретимся и поговорим. Я совсем не надменный хам, каким описывает меня пресса.

На том конце провода возникла пауза.

— Может, мы поспешили вынести свое суждение о вас. Мы действительно ничего о вас не знаем.

— Нет, не знаете.

— Возможно, действительно стоит поговорить. Только без всяких юристов и прочих сопровождающих. За исключением...

— За исключением чего?

— Как долго ваши племянники будут гостить у вас?

Еще несколько часов.

— Мы пока не решили.

— Почему бы вам не взять их с собой на несколько дней? Мы с Салли поближе узнаем вас и познакомимся с вашими планами насчет Лосиного Озера. Дети будут в восторге от этого места. Мы всего лишь первый год не сдаем номера семьям с детьми, потому что охотничий домик продастся — и не хочется никого расстраивать. Но мы скучаем без детских голосов.

Боже мой, как может кто-то скучать по звукам, которые наполнили его апартаменты!?

И все же ситуация складывалась взаимовыгодной. Он мог предоставить детям отдых, как и обещал сестре. И добиться расположения владельцев охотничьего домика на Лосином Озере.

Наверное, надо посоветоваться с няней. Она, возможно, подумает, что он хочет использовать детей.

А на самом деле?

Маленький чертик, который сидит на плече каждого мужчины, нашептывал ему: конечно, не надо с ней ни о чем советоваться! Ведь он дядя детей! Сиси хотела игрушечное снаряжение для туристов. А ведь это еще лучше! Реальный туристический поход!

— Мы будем у вас завтра, — произнес Джошуа в трубку. — Двух дней нам хватит?

— Двух дней? Завтра вы прилетите, а послезавтра хотите уехать? Стоит ли вообще тогда приезжать? Почему бы вам не приехать на четыре дня?

Его расписание не позволяло ему отлучаться на такой срок. С другой стороны, если он отправит

детей домой через четыре дня, то вскоре вернутся и родители. И он отрапортует им, что предоставил детям полноценный отдых.

А за четыре дня можно убедить Бейкеров, что их владения окажутся в надежных руках.

— Хорошо, на четыре дня, — покладисто согласился он.

— Завтра мы встретим вас на нашем аэродроме.

Джошуа положил трубку и задумался. Странно, но он не испытал обычной радости, какую испытывал, когда на шаг продвигался к намеченной цели. Наверное, он создал для себя гораздо больше проблем, чем предполагал.