Фанткритика — это просто

Марина Козлова. БЕДНЫЙ МАЛЕНЬКИЙ МИР АСТ, Астрель, 2010

Хорошую книгу найти нелегко! Особенно при нынешнем книжном изобилии и полностью размытом определении «хорошая книга». Бизнесмен, снайпер, «белые мотыльки» — могущественная тайная организация «проектировщиков», полторы тысячи лет направляющая ход мировой истории… По издательской аннотации к роману можно подумать, что это очередной криптоисторический детектив. Вот только рисунок на переплёте никак не стыкуется с «детективной» рекламой аннотации…

Первая часть книги — интродукция, знакомство с парой героев, жизненные зарисовки. Тридцатилетняя преподавательница логики Иванна, в раннем детстве оставшаяся без родителей, воспитанница «экспериментальной специализированной гуманитарной школы-интерната для одарённых детей» — будущая баронесса Эккерт — начинает работу в МЧС Украины. Литератор Алексей волею обстоятельств знакомится с олигархом Владимировым… Роман как роман, ничего особенного. Эпизоды детства и отрочества Иванны выписаны замечательно, и «философические» сентенции нередки («самоопределение невозможно без рефлексий»), но сразу книга не захватывает. Надо «вчитаться», почувствовать ритм — начинаешь догадываться, что странноватая книга может обернуться очень странной! Предчувствие ничто по сравнению с «элегантными тезисами Витгенштейна», но оправдывается оно на все сто процентов!

Во второй части первой книги начинается и «экшн»: убийство олигарха, «белые мотыльки» и прочие тайны… Реальность очень отличается от действительности; что ведь оказывается: в информационные потоки «кто-то зашивает определённые смыслы», и этот кто-то «высасывает из нас жизнь»… Встать боком к генеральным тенденциям, чтобы они тебя обтекали, получается совсем у немногих. «Простые смертные ребята создают и реализуют сценарии, в которых не только люди, но и страны выступают как материал, требующий переструктурирования. Нет никакой эволюции, а всё суть проект»! Это они организовали исламский терроризм; решили, что «науке пришёл окончательный кирдык», а славянский мир должен исчезнуть… «Проектирование имморально» — какие бы красивые штуки «мотыльки» ни создавали, руки у них всегда в крови…

Параллельно в книге нередки ссылки на Крапивина, Лема, Стругацких, Дм. Быкова. Множество действующих лиц, что несколько напрягает — не совсем понятно, при чём тут они… А ссылки на «весёлую работу по методологии интеллектуальных интервенций»! А «Танец на ковре», после которого мордовские сельчанки могут провидеть будущее! Эта история могла стать замечательной повестью, но и в романе без неё обойтись сложно. А заметки по психологии миллионеров: «они начинают желать изменить мир. Идеалисты…»

Книга вторая начинается эпизодом из жизни всемирно известного сербского музыканта Давора Тодоровича. При чём тут он? Да ведь он тоже из манипуляторов, он также «амаргор»! Вроде бы не очень связанные нити романа начинают сплетаться в оригинальное полотно. Полудюжина сюжетных линий, постоянно балансирующих на грани динамического равновесия, сходится в «точке сборки». И целое больше простой суммы его частей. «Инфернальный лабиринт обстоятельств, смыслов, умыслов и замыслов» приводит в Черниговский институт микробиологии и вирусологии, в котором когда-то отец Иванны — гениальный генетик — придумал и создал биологический модуль-генератор, меняющий структуру ДНК… Вот эти «часы судьбы» отщепенцы Второй вертикали «программистов» и применяют в сценарии уничтожения трёх государств, желая «схлопнуть» славянский мир…

Эпизоды жизни героев перемешаны круто — читать непросто, текст очень «плотный». Логика действий не всегда понятна, герои часто выбирают не лучший вариант — так разве в жизни не так? Но если дочитал до половины книги, дальше с текстом уже «живёшь»! Не просто одна из десятков нынешних «конспирологических» книжек, тут гораздо серьёзнее. «Истинная криптоистория — лишь творческий метод для создания увлекательного и умного произведения, которое пробуждает живость мысли» — совсем неплохо написал обозреватель журнала «Мир фантастики» Борис Невский несколько лет назад.

«Бесконечно разное предполагает имманентно принцип несводимости». И полифонический (как музыка Давора) текст Козловой в полной мере можно оценить, если сможешь «схватить и удерживать» сложно организованный контекст. Вряд ли я понял все смыслы, которые пытался вложить в книгу автор, сложновата она иногда, но всегда — изящна! Но это чувство приходит при чтении неторопливом и вдумчивом, сопереживая героям, совсем не «белым и пушистым».

Окончание — полная фантасмагория! В изолированном от мира Чернигове Иванна с Давором (создателем собственного «метаязыка»), вдохновлённые бахтинской идеей карнавала, организуют музыкальное шоу, распространившееся затем на весь мир. Исполняя только что сочинённую симфонию «Славянский мир» эти «люди силы» (амаргоры) как гаммельнский дудочник «уводят» всех, «вынимают» город с трёхсоттысячным населением из нашего пространства-времени, так что даже «спутники не видят города Чернигова»… «Объяснить это невозможно. В том, что случилось, замешано очень сильное чувство. И совсем не обязательно любовь». (А знаете, об очень непростой этой штуке-любви есть в книге замечательные страницы…)

Так куда же город-то делся? А непонятно… Совсем не про это книга. Иванна и Давор, похоже, оказались за пять веков до нашего времени, что после всего прочтённого не так и удивительно. Это тот случай, когда интересно, про что написано, но важнее — как! Да, это и детектив, и геополитический триллер, но прежде всего — интеллектуальная драма, героям которой постоянно приходится решать непростые задачи — с помощью ума и логики, воли и творческих усилий. Эта книга совсем не о тайном сообществе, убийствах и поисках преступников. Её чтение вызовет у пытливого читателя собственные эмоции и мысли; они будут разными, но точно будут! Стоит только поймать ритм слов и предложений, прочувствовать «магию текста».

Виктор Пелевин. АНАНАСНАЯ ВОДА ДЛЯ ПРЕКРАСНОЙ ДАМЫ Эксмо, 2011

Что бы ни говорили, что бы ни писали недруги-завистники, первое десятилетие нынешнего века российской литературы, как и последнее века двадцатого, прошло под знаком «П». За эти годы на «арену» нашей словесности вышло немало хороших авторов и несколько замечательных писателей, но о ком ещё так много писали, а когда-то и рьяно спорили? Чьи книги по-прежнему ждут читатели, чьи книги не могут пройти незамеченными даже у ярых критиков творчества Пелевина? Начав обычно с того, что писатель «пошёл по пути самопародии» и читать его — только разочаровываться, критики не спешат поставить на этом точку, а начинают доказывать своё утверждение. Да так рьяно, что вскоре понимаешь — писать тот хуже не стал и его новую книгу надо обязательно прочесть!

Пелевин и ЭКСМО строят маркетинговую политику так, что не дают возможности забыть о себе. Только отшумели споры по поводу «Т», как вышел сборник новых повестей и рассказов (только один публиковался ранее). Основного внимания заслуживает часть первая — «Боги и механизмы» — о тайной жизни и неизвестных публике подвигах скромных героев наших спецслужб… Всевозможные «органы» Пелевин явно не любит, но пишет о них постоянно… Что делать, если «полковники» так много значат в сегодняшнем российском обществе. Автор и людей-человеков не очень жалует, но не о сусликах же писать!

История Сёмы Левитана из Одессы в повести «Операция „Burning Bush“» выписана «душевно», так что сопереживание «маленькому человеку» будет несомненным у большинства читателей пелевинской прозы. Повзрослев до «лысого еврейского лузера», Сёма — обладатель дара «говорить голосом загробного мира» да ещё и английский знающий — совсем неслучайно через много лет встречается с дружком детства, ставшим за это время генералом ФСБ. Пройдя тренинг в «камере сенсорной депривации», Семён становится «психонавтом» и начинает «работать Богом»! Устанавливает контакт с президентом Бушем, воплощая в жизнь догмат америкосов о богоизбранности Америки — так начинается операция «Палёный Буш». «Божеские» откровения и рекомендации заставляют Буша принимать часто нелепые решения, а что делать — «другого Бога у меня для вас нет…»

По ходу повествования Пелевин даёт краткие зарисовки современной жизни, психологии евреев, замечательно описывает все эти «мистические трипы» (они же путешествия сознания в эзотерических мирах). Сёма действительно «познаёт Бога» — единственную душу в мире… Окончание повествования, как всегда у Пелевина, невесело: оказывается, америкосы управляют подобным методом российскими правителями с пятидесятых годов — причем, от имени совсем не Бога…

Скромный герой «Зенитных кодексов Аль-Эфесби» — Савелий Скотенков, дитя эпохи первоначального накопления капитала, автор «Криптодискурса», выявивший основное противоречие XXI века, противоречие между углеводородными деспотиями и трубопроводными демократиями. Ну куда ему деваться при нашей-то бюрократии, способной освоить даже древнемарсианский культ? При современной экономической реальности, дающей неограниченные возможности расставания с деньгами? Только на курсы Высшей школы ФСБ!..

Немало узнав про БПЛА-дроны и программу F.D.O.M. с нейронной связью, Скотенков в зелёной чалме (как Саул Аль-Эфесби) появляется в Афгане и, не очень напрягаясь, уничтожает сразу девять супердронов! Интересно читать даже про производственно-технические детали, уж не говоря о том, что словами Пелевин играет мастерски. Пусть его максимы: «Верховная власть — просто самая сильная волчья стая» или «Высшее искусство лжи не в том, чтобы врать всё время» — никакие не «открытия», но ведь всё это ещё надо точно и кратко сформулировать!

Конечно, заканчивается история невесело… Уничтожив 471 «Freedom Liberator», Аль-Эфесби делает своё дело и… уходит… Оказавшись в деревеньке Улемы, философствует: «Весь двадцатый век мы, русские дураки, были генератором, вырабатывающим счастье западного мира»… А разве не так?

Вторая, меньшая часть сборника — «Механизмы и боги» — лишь «объёмная» поддержка первой. Вполне понимая, что истина недостижима, Пелевин всё равно любит писать о её поисках в «эпоху первоначального накопления, вступившей в фазу нестабильного загнивания». Заклиная собственную тень в «Созерцателе тени», этот скромный «герой» постигает нечто: «Само его тело было мыслью, мир был тенью, бог был светом…» Принесло ли знание хоть капельку счастья? Вопрос риторический…

Короткий рассказ «Тхаги» — для тех, кто мечтает стать адептом чистого зла. И в нём немало примечательных строк, например — о «либеральном дискурсе» в России как последовательности шумовых и визуальных эффектов. Мораль рассказа простовата, зато явственна — не рой другим яму… О рассказе «Отель хороших воплощений» можно бы и не писать, если б не возникающий вопрос — а что это за «ананасная вода»? Читатель встретит упоминание о ней — на самой последней странице крайнего рассказа…

Вездесущий Дмитрий Быков уже успел написать: «Мне очень нравится „Ананасная вода…“ — это точный диагноз всей литературной деятельности Пелевина последних лет». Как не согласиться, ведь и мне очень нравится социальная фантастика писателя, его сатира на философской подкладке, «жёсткая, весело-циничная» проза.

Альфред Дёблин. ГОРЫ МОРЯ И ГИГАНТЫ Издательство Ивана Лимбаха, 2011

Странная книга… Вступление Фолькера Клотца я прочёл — по давней привычке — уже после чтения романа, и полностью согласился с тем, что там написано в самом начале: «Роман этот — чудовище… Он труден для восприятия»! Но с другой стороны: «Трудно представить, чтобы роман этот оставил равнодушным… Он заманивает и отталкивает, захватывает и изнуряет, окрыляет и внушает отвращение…»

В германоязычном мире роман классика немецкой литературы, увидевший свет более восьмидесяти пяти лет назад, широко известен, что подчёркивают предисловие, послесловие и обширные комментарии. Но и в России у него есть своя невесёлая история… Сразу после первопубликации его рецензируют в журнале «Современный Запад», ленинградское издательство «Сеятель» Е. В. Высоцкого анонсирует перевод, который выходит лишь в 1936 году в отделении Госиздата (переводчик А. А. Унтилов), но… весь тираж уничтожают, так как «под прикрытием научной фантастики в романе протаскивались враждебные идейки»!

С первых страниц романа заметна непривычность письма: «огнится в огне: языкастый-горячий-голубой-белый-красный», или вот: «трава песок солнечные лучи облака». Непривычный синтаксис, запятые не разделяют однородные члены предложения, образуя особую ритмическую структуру. Среди многостраничных неторопливых описаний уже в начале книги встречаются антиципации-предвосхищения: рождаемость в Европе резко сократилась, плодовитые цветные алчно устремляются в центры цивилизации, правительства уступают власть корпорациям, «все западные народы подпали под власть империи Лондон-Неойорк», женщины стали самым активным общественным элементом…

Научная сторона «изобретений» Дёблина слабовата, но вот ведь — он упоминает летающие вокруг Земли «аппараты связи»! Население сосредоточено в «градшафтах» (городах-государствах), защищённых «убийственным вихреобразным излучением». XXIII и XXIV столетия становятся периодом преобразования Африки — создаётся Сахарское море. Уже в первой книге проявляется специфика романа — попытки совмещения «сухого отчёта» о грандиозных событиях с конкретными историями жизни людей разных столетий. И сразу надо отметить, что масштабные картины впечатляют, а вот «событийные эпизоды» — нет…

Книга вторая носит название «Уральская война». Вот из-за неё советская цензура и уничтожила перевод, её не устроили ни теория «раскачивания истории» от триумфов к крушениям, ни упоминания об «азиатской угрозе», ни описания войны на линии Ярославль Владимир Воронеж Харьков, в которых Советский Союз даже не упоминался! По Дёблину: в XXV веке почти повсеместно внедряется искусственный синтез продуктов питания — на «фабриках Меки», XXVII столетие становится «роковым для Западного Круга народов», ведь мир так и не был заключён — «война просто сдохла»…

Книгу третью можно не читать. Разве для того только, чтобы узнать о «военном неврозе» — ведь консул Берлина Марке и узурпатор Мардук отравлены «ядом войны»… История Мардука-Ионатана-Элины расписана тщательно, только вот зачем? Автор объяснял так: хотел придать книге «личностное начало». С одной стороны — он тщательно работал над планом, даже графически изобразил строение своей эпопеи, с другой — «конкретное возникало неожиданно». Потому книга четвёртая «Оборотни» — об учёных, отстранённых от власти, желающих вернуть систему синтетического питания — она только для автора на своём месте… Хотя и без неё не обойтись, именно тут появляются аппараты дальнего боя — «тучегоны, туманогенераторы, испепелители»…

После мятежей в Америке правители, почувствовав угрозу, решили вспомнить давнюю успокаивающую колонизаторскую практику освоения заморских территорий — нужно освоить Гренландию, «новый континент, который поднимут из льда»! В книге шестой об этом и повествуется. Сначала предполагалось расширить русло Гольфстрима, чтоб изменить климат во всём Северном полушарии. Роман вновь читать стало интересно! Одно только описание солнечной деятельности чего стоит: «Словно вихри, вышвыриваются они огненным морем, вонзаются в вибрирующий эфир: факелы из раскалённого водорода». Возникает идея взрыва вулканов Исландии и переноса их «огня» в Гренландию! Не останавливаясь перед жертвами — человеческая жизнь в мире, изображённом автором, не стоит ничего… С помощью «турмалиновых полотнищ», впитывающих «в себя яркое пламя вулканов, превращающих его жар в поток электрической энергии, которая позже, в Гренландии, снова будет выдыхать жар», так и происходит. Конечно, в электроэнергетике Дёблин не силён («из большого кабеля пустили ток»), но он ведь писал не футурологическую книгу, не прогностическую!

Книга седьмая — «Размораживание Гренландии» — поражает масштабом изображённых работ. Чтобы рациональнее использовать турмалиновые полотнища применяют «маслянистые облака», по которым даже ходить можно! Описания грандиозных природных и рукотворных процессов у Дёблина впечатляют! Но после «решения гренландской проблемы» творится странное, появляются некие чудища-ящеры. Благодаря неисследованным излучениям турмалина руины мелового периода обретают новую жизнь, «гренландские твари» (как месть Земли) обрушиваются на Европу, «чудовища опустошают регионы»! Учёный Делвил изобретает новое оружие: используя турмалиновое излучение, строит растительно-животные башни, увенчиваемые человеческой особью… Затем выросшие до гигантских размеров «башенные люди», вросшие в почву, образуют оборонительную линию защиты от ящеров. Но тут вступает в дело старое правило знати: «У кого возникают безумные идеи, тот должен получать от них удовольствие»! Высокомерная элита с детской непосредственностью также начинает наращивать плоть, превращаться во что угодно — становясь «гигантами», наслаждаться всемогуществом.

Героиня книги девятой «Венаска» — «стройная женщина с золотисто-коричневой кожей», обладающая даром очаровывать людей и чудищ — ведь она тоже «из рода ящеров и гигантов». Всех она уговорила добровольно «уйти»… Даже Делвил, на чьей спине разместился Дартмурский лес, всего-навсего лесом и стал… Всё-таки странные характеры рисует Дёблин, и гомосексуальные отношения — это ещё самое понятное из «странного»… Люди «теперь предпочитали жить в деревнях-государствах», оставшиеся в живых считают: «Мы настоящие гиганты. Те, кто прошёл через Уральскую войну и гренландскую экспедицию»! Символично…

«Заметки» автора и комментарии проясняют некоторые нюансы создания романа. Писатель, задумывая «что-нибудь эпическое», о космических путешествиях писать совсем не хотел, потому и создал «теллурическую авантюру», главной темой которой должен был стать конфликт природы и техники. Уникальна книга с точки зрения стилистики: «Я не мог противостоять импульсам чисто языкового свойства» — писал Дёблин позже. Книга «колоссального формата», рисующая с разной степенью деталировки семь столетий «истории будущего», действительно «обладает внутренней связностью», но обеспечивается та не сюжетом, а темой: Человек и Природа.

Перед чтением этой «экстравагантной книги» — как назвал её Гюнтер Грасс — желательно определить адекватный способ её прочтения. Трезвый прогноз? Экстатическое пророчество? Дурацкая игра?.. Немецкие литературоведы рекомендуют следующие: ненаивная гипер-сказка и научная фантастика. Но не развлекательная фантастика, а «проза высокого напряжения»! Тогда сам процесс чтения «одного из самых диковинных романов XX века» может стать увлекательной «авантюрой», прозрения Дёблина отнюдь не устарели и сегодня.

Эрнст Юнгер. НА МРАМОРНЫХ УТЁСАХ Ad Marginem, 2009

Не зная ничего о жизни автора и истории создания романа, книжку эту можно прочесть как «фэнтези» или «историческую фантастику» отстранённо-романтического плана. В Рутовом ските на мраморных утёсах, разделяющих карликовые государства Кампанья и Большая Лагуна, живут два брата-натуралиста — собирают гербарии, читают и рисуют. Не только интеллектуальную жизнь ведут, «среди виноградных лоз и вин» не прочь и поразвлечься в долине… Результат — мальчуган Эрио, сын рассказчика, с младых лет умеющий (а всё бабушка!) «разговаривать» с гадами-змеями. Когда-то братья участвовали в военном походе Пурпурных всадников, и лишь затем стали заниматься растениеводством. «Растения тоже хотят что-то сказать нам, но нужно ясное сознание, чтобы понять их язык». Ботанико-пейзанская утопия разворачивается на фоне странноватой географии: рядом с Польшей и Британией — Боданальпа и Альта Плана. Имена тоже нерядовые — Лампуза, Фортунио, Эгор, князь фон Сунмир; наряду с «машинами» (авто) упоминаются и «пергаменты»…

С первых страниц ясно, что это повесть давних лет, сейчас так не пишут. Любители неторопливого чтения могут насладиться описаниями природных явлений, жизни растений, животных, крестьян. «Знакома щемящая грусть, которая охватывает нас при воспоминании о временах счастья…» К сожалению, перевод довольно часто заставляет читателя «нырять» на возможно/плавном течении мысли автора. Примеры: «Когда свободный дух учреждает себе резиденции господства, автохтоны всегда присоединяются к нему»; «сеть таинственностей, которая обтягивала границы твёрдого порядка»; «он заключил нас в своё сердце»…

Устоявшаяся жизнь, в которой «всё бесценное даётся только случайно» и «любая теория в естествознании вносит свой вклад в генезис», даёт трещину, когда к власти начинает рваться Старший лесничий, принадлежащий к тайному ордену «мавританцев». Интересная подробность для «фэнов», оглашённая повествователем: «Мы часто видели его на конвентах и иногда ночью бражничали с ним»! Облако страха предшествует «Страшному» лесничему: «Он отмерял страх малыми дозами, которые постепенно увеличивал и целью которых был паралич сопротивления». После открытого бунта в Кампанье начинаются беспорядки в Лагуне, затем — «надев личину порядка, целиком воцарился ужас».

Не любил Лесничий ни городов, ни крестьянских усадеб, ни келий поэтов — «глубоко заложена ненависть к прекрасному, пылающая в подлых сердцах».

После его жестоких расправ остаются отсечённые мёртвые головы, кисти человеческих рук, сладковатый запах разложения — над подвалами жестокости высятся «гордые замки тирании». Можно и запутаться в сплетении неясных интриг «мавританцев» и Бракмора, в противостоянии людей и «лемуров, отринувших человеческие права и человеческие установления»… Тут и «зеркало Нигромонтана», фокусирующее солнечные лучи до испепеляющего огня, и битва двух собачьих свор (напоминающая «Дикую охоту»), произошедшая после призыва народного вождя Беловара к борьбе. «Мы охотно вспоминаем о своих величественных днях, но нам не следует обходить молчанием и те, когда власть над нами захватывало низкое» — размышляет повествователь.

Предпочитая на словах «пасть со свободными, чем подниматься к триумфу с холопами», братья — тем не менее — когда «лесной сброд» стал близок к окончательной победе, погибать не собирались. Своей природной магией Эрио вызывает ланцетных гадюк, которые шутя справляются с лесной собачьей шайкой. В глубокой печали покидают братья родной дом… «Не построить дома, в фундаменте которого не была бы заложена гибель… Мы видели мрачные картины и всё-таки в нас жила новая уверенность»…

Почему издательство, выпускающее априори книги, которые могут «скандализировать» читателя, издало эту вполне респектабельную по нынешним временам повесть? Ситуация станет гораздо яснее, если узнаешь, кто таков этот Юнгер! В издательской аннотации можно прочесть: «Эрнст Юнгер — романтический герой ушедшего столетия, путешественник, учёный, философ, солдат. Участвовал в двух мировых войнах, 14 раз ранен, кавалер высших орденов почти всех государств Европы, друг Пикассо, Хайдеггера, Кокто, Борхеса… Этот яростный и беспощадно красивый текст высокого модерна стал манифестом стиля и борьбы для всей читающей Европы…» Восторгам «торговцев» и переводчика (смотри послесловие) в пику достаточно привести высказывание лишь одного из многих критиков: «Проза Юнгера ужасна — школьное сочинение талантливого члена „Гитлерюгенда“»! Вот вам и зачатки небольшого скандальчика!

Проживший очень долгую жизнь писатель и философ Эрнст Юнгер (1895–1998) характер проявлял с юношеских лет. Потомственным аптекарем стать не пожелал, рванув с первого курса университета в составе Иностранного Легиона в Африку. Во время Первой мировой командовал ударной ротой на Западном фронте, был не только храбр, но и везуч (как-никак 14 ранений), награждён высшими германскими орденами. Прославился как «певец войны», опубликовав в 1920 году свой дневник «В стальных грозах»: не скрывая её ужасов, считал войну замечательной возможностью «глубочайшего жизненного переживания»! Оставив вермахт в 1923 году, изучал естественные науки в Лейпциге и Неаполе, по образованию (незаконченному) зоолог, собравший замечательную коллекцию в 30 000 жуков!

Претендуя на высокую эстетическую культуру, не вступил ни в одну из реакционно-реваншистских писательских групп, в 1933-м отказался вступить в фашистскую Прусскую Академию искусств. Это при том, что книги его «проникнуты милитаристской идеологией»; в советской критике середины прошлого века не было ему характеристики, кроме «апостол фашизма и реваншизма»! И основания для этого были, во время Второй мировой Юнгер вновь (в 45–50 лет) в армии — командовал штурмовиками, затем работал в штабе Роммеля в Париже. После войны (ну конечно) опубликовал дневники военных лет «Излучения» (1949), и никакого «покаяния» там обнаружить не удастся!

В 1938 году Юнгер задумал книгу «Королева змей», в итоге превратившуюся в роман-притчу «На мраморных утёсах» (1939) — символично-аллегоричный. В то время автор отрицал какие бы то ни было аналогии Лагуны/Кампаньи с Третьим Рейхом, но они так и напрашиваются… Но вот по Юнгеру ботаники-отшельники призваны были олицетворять лишь непоколебимую силу абстрактного человеческого духа! Вдвойне странно — ведь они просто покидают страну, разорённую ордами Старшего лесничего. Слава богу, произведение (отчасти даже вопреки автору) неоднозначно, его можно рассматривать и как «завуалированную критику диктатуры», и как «аристократическую оппозицию фашизму»; или просто «эльфийское фэнтези» писателя-середняка, пытавшегося оставаться человеком даже в гитлеровской Германии.

Евгений Воропаев в «Послесловии переводчика» не скромничает: «Перед нами роман-провидение и концепция жизни в глубокой гармонии с природой и культурой, жизни, открытой тайне мироздания, трудолюбивой, а главное, лишённой низкого страха… По мысли автора, человеку, чтобы приблизиться к свободе, нужно освободиться от страха…» Юнгер не раз разъяснял свою позицию во многих дневниковых записях; делал он это потому, что в романе чётко выраженной позиции автора обнаружить не удастся. Отсюда и издательский парадокс, ведь «текст бросал вызов», но тиражи хозяйственным способом допечатывала армия (немецко-фашистская)!

По Воропаеву: «Хотя Юнгер выказал несомненное чутьё подводных течений истории, „Мраморные утёсы“ останутся в первую очередь языковым шедевром высшего уровня, а их автор — неподражаемым стилистом». Тогда получается, что Воропаев не справился с непосильной задачей перевода «самого поэтического произведения Эрнста Юнгера»… С переводами романов на русский немецкому мыслителю не везёт… И повезти вряд ли сможет, его беллетристика недовразумительна и схематична; интересны романы лишь просвечивающимся в них символическим планом, мощью масштабных проблем, рассматриваемых с высот «позднебуржуазного нигилизма».

До этого было лишь две попытки перевода романа «Гелиополь» (1949) — странноватой смеси античных реалий с приметами века XX/XXI-го… Единственная рецензия носила символическое название «Гитлер в Городе Солнца»! «Гелиополь» (он же «Гелиополис») возник в русле послевоенных антиутопий, показывающих, что за комфорт человеку придётся платить потерей души и сердца, а будущее сулит всё меньше шансов на благополучное разрешение конфликта между властью и человечностью, порядком и личной свободой. Похоже разработана тема в романах «Стеклянные пчёлы» (1957) и «Оймесвиль» (1977). Где и как установить границы порядка и насилия, свободы и произвола — от решения этого вопроса зависит по Юнгеру модель будущего мироустройства. И уж в этом-то философ прав на все сто!

В послевоенные годы футурология, мифология, история земных цивилизаций становятся ведущими темами эссеистики Юнгера. Малым «Евангелием» его становится книга «У порога времени» (1959), рассматривающая социально-политическую историю как звено в общем гео-биологическом развитии планеты. А уж в семидесятые Юнгер пользовался большим влиянием не только в ФРГ, но во всей Европе: он получил премии Шиллера и Большого Золотого Орла, парижский журнал «Магазин литерер» посвятил ему в 1979 году специальный номер, назвав одним из лучших писателей немецкого языка.

Не обращая внимания на назойливый «пиар» и попытки скандализации, рекомендую просто почитать Юнгера; ведь в его беллетристике что-то есть с точки зрения философии, с точки зрения литературы что-то есть и в его философии.

Умберто Эко. ТАИНСТВЕННОЕ ПЛАМЯ ЦАРИЦЫ ЛОАНЫ Symposium, 2008

— Ну а зовут вас как? — Меня зовут Артур Гордон Пим… — Не угадали. — Зовите меня…

Умберто Эко — крупный специалист по истории Европы Средних веков (медиевист) и свойствам знаковых систем (семиотик), автор нескольких «мировых бестселлеров» — совсем не фантаст, но два его романа влияние на развитие «интеллектуальной» фантастики, несомненно, оказали; так что НФ-энциклопедию без имени писателя представить трудно. Так и повелось, что любую его книгу после «Имени розы» (1980) и «Маятника Фуко» (1988) пытались анализировать не только мэйнстримовские, но и фант-критики. Основания для таких попыток были: Эко, разработавший собственную теорию «увлекательной литературы», сам подростком сочинял комиксы и «фэнтези» — а старая любовь не забывается… И ярким подтверждением этому «Таинственное пламя…», роман, переведенный на русский через четыре года после первоиздания.

Все книги о книгах для автора этого фрагмента — лакомый кусочек книжных сокровищ. Коллекционирование — страсть анальная, нечто из четвертого измерения, (не)обжигающее таинственное пламя, трогающее нас изнутри…

Герой романа, преуспевающий владелец лавки антикварных книг Бодони, всю жизнь читавший без просыпу, просыпается в больнице. У него затруднения с памятью — amnesia retrograda, он утратил часть эксплицитной памяти — автобиографическую; помнит только то, о чём читал… Только клише: элементарно, Ватсон, как десять негритят!

Сонный туман вызывает сонм «привидений», на двух первых страницах цитируются Элиот, Роденбах, По, Сэндберг, Сименон, Кафка… Без энциклопедии не подходи! Понимаю — цитируется, а что? Пришлось Елене Костюкович снабдить роман обстоятельными примечаниями (собственной маленькой книжкой).

Бодони, руководствуясь императивом «занимайся тем, что тебе по силам», вспоминает и философствует. Воспроизведение цепочек нейронного возбуждения — тоже работа! Как результат: «безносый кот в чужом пиджаке»… Совсем не оригинальна, но примечательна сентенция: «Если не думать, что всё на свете комедия, захочется повеситься». Эко-игры в «простодушного» вполне удачны, «приезжий на эту планету» подмечает немало странного.

Насколько научно предположение, что пробуждению автобиографической памяти героя мог способствовать случайно увиденный комикс про Микки-Мауса? А если это любовь! Вхождению в катакомбы памяти помогают также Жюль Верн (серия «Collection Hetzel») в красных переплётах с золотыми обрезами, «Иллюстрированный журнал путешествий и приключений на суше и на море», «Флатландия», Сальгари, Шерлок Холмс, «Аввентурозо» с Флэшем Гордоном, комиксы тридцатых, альбом «Таинственное пламя царицы Лоаны» сороковых…

В подобной «макулатуре» из загородного старинного дома Ямбо (так предпочитает называть себя герой) обнаруживает in-folio Шекспира 1623 года — мощнейший импульс! Ямбо, наконец, вспоминает детство, выпавшее на фашистские времена.

Третья часть романа «Ои ностои» начинается фантасмагорическими видениями. «Атлантида» Бенуа, голая грудь Джозефин Бейкер, двухтысячелетняя юная царица Лоана (переосмысленная воображением) — эфирная хранительница таинственного пламени воскресения…

«Воскресает» Бодони-Ямбо: выразив веру в сверхъестественное, люди излечиваются. Что-то готовится в Ямбо «распуститься» после завладевшей им на время (на двадцать с лишним страниц книги) фантасмагории из прочитанных когда-то комиксов! Любят семиотики старые дешёвые комиксы — есть за что!

Роман с картинками (цветные иллюстрации замечательны) искусственно (но довольно искусно) растянут, профессиональному читателю это будет совсем не в тягость.

Айн Рэнд. ГИМН Альпина Бизнес Букс, 2008

В отечественной «Энциклопедии фантастики: Кто есть кто» (Минск, 1995) Владимир Гаков так определяет значение этого политико-философского «романа» американской писательницы, философа и публициста, вышедшего в свет семьдесят лет назад и несомненно вошедшего в историю утопий: «К чему могут привести гуманистические ценности, если на их основе строить будущий „дивный новый мир“, Рэнд впечатляюще рисует в романе-антиутопии, своеобразном продолжении романа „Мы“ Евгения Замятина»…

Давно хотелось мне прочесть эту книгу Алисы Зиновьевны Розенбаум (1905–1982), родившейся в Санкт-Петербурге и первые двадцать лет жизни прожившей в Питере, окончившей Ленинградский университет с дипломом историка (по специальности «социальная педагогика») и ставшей миссис Рэнд в начале тридцатых. Опасался, конечно, что и она не оправдает ожиданий, и не ошибся… Пусть Рэнд и почетный доктор литературы колледжа Льюиса и Кларка в Портленде (штат Орегон), но эта тоненькая книжка на «литературный шедевр» никак не тянет, хотя как социо-культурное явление интерес представляет.

В «слегка беллетризованном трактате» изображается общество, в котором регламентировано всё, в котором «что не разрешено — запрещено». В нём не знают слова «Я» (буквально), в нем «нет людей, есть только великое Мы». Дети и родители не знают друг друга, дети до пяти лет воспитываются в Доме Детей, следующие десять — в Доме Учеников. Затем работа до сорока лет в определенной Советом области, редко кто доживает до сорока пяти… Любовь под запретом, «мужчинам запрещено замечать женщин», кроме как в День Спаривания. «Нет страшнее преступления, чем думать в одиночестве». Ну почти все, как у Замятина.

Отличие в том, что прошли века и технические достижения цивилизации забыты напрочь; например учат, что Земля плоская. Одержимый «проклятым желанием знать» (остальным все безразлично), Равенство 7–2521(таково имя героя) хотел бы стать Ученым, но направлен в Дом Подметальщиков — вот и конфликт… Не сдавшись, став вторым Гальвани, Равенство «открывает новую силу природы», то есть хорошо известное нам электричество. Свое открытие, покрепленное находкой в давно заброшенном метро (нечто вроде фонарика), он хочет подарить всем-всем, но ортодоксальный Всемирный Совет Ученых (естественно) открытие отвергает. Приходится бежать в Неведомый Лес и дальше, пока не попадается на пути дом с Незапамятных Времен с прекрасно сохранившимися (почему-то) книгами…

Из них и приходит откровение: «Я есть. Я думаю. Я хочу»… После того, как Равенство понял слово «Я», он решил зваться Прометеем…

Вся эта история нужна была только для того, чтобы в конце книжки восторжествовало «Я»! «Я покончил с монстром „мы“ …Бог — „Я“ …Я есть… Три святых слова: „Я хочу этого“…»

Для Рэнд «EGO» — священное слово, она ведь создатель философской концепции, в основе которой лежит принцип свободы воли, главенство рациональности и нравственность разумного эгоизма. Для изучения её наследия в США создан целый Институт! Советская критика в свое время отмечала, что произведения Рэнд утверждают политические и моральные идеалы американизма и «культ доллара», в СССР о публикации книг бывшей соотечественницы не могло быть и речи! Лев Копелев рецензию на другой её известный роман «Атлант расправил плечи» (1957) знаменательно озаглавил «Утопия долларопоклонников». В современной России книги Рэнд постоянно переиздаются, а её «Концепция эгоизма» вышла в серии «Памятники здравой мысли»! «Я охраняю свои богатства: мысли, волю, свободу. Я никого не прошу жить ради меня, но и сам живу только для себя». Есть в такой тираде привлекательный момент, конечно — как во многих утопиях, да только это все «утопией» и останется…

ПОРОХ В ПОРОХОВНИЦАХ (сборник) АСТ, 2008

Ко всем представленным в объёмистом томе авторам я относился (хотя и в разной степени) с давно заслуженным уважением. Затею составителя Андрея Синицына — дать слово талантливым фантастам семидесятых — только приветствовал, но вот её исполнение восторгов не вызвало. Дело не в том, что авторы принадлежат к разным поколениям и группировкам: Зиновию Юрьеву и Евгению Войскунскому — за 80, почти восемьдесят лет прожил Владимир Михайлов (1929–2008), а вот Балабухе и Малову — чуть за шестьдесят… Сведение вместе писателей совершенно разных на данный момент «категорий» — вот «системный сбой» в работе известного антологиста. Ведь Михайлову и Прашкевичу ничего не надо доказывать, они и в XXI веке издаются регулярно (второй ещё и премии ежегодно получает). Пожалуй, и Войскунскому, отмеченному четыре года назад премией «Большой Роскон» за вклад в развитие фантастики, ведь его книги неоднократно переиздавались в XXI веке. Остальным, основательно подзабытым даже старыми «фэнами», наличие «пороха» необходимо было продемонстрировать. Что они и сделали в меру своих сил и умений — кроме Михановского (но об этом попозже).

Первой в сборнике поставлена повесть Владимира Дмитриевича Михайлова «2012». Произведение «политической» фантастики из целого ряда появившихся в последнее время (вроде «2008» Доренко), связанных с выборами президента. Мысли пожилого человека о прожитой жизни, нумерологические построения некоего двухсотлетнего цикла (1612–1812–2012)… De mortius sicut de vivis nil nisi verum. «Политические» размышления скучноваты, да и вообще повесть нетороплива и обстоятельна, с массой действующих лиц. Развалить Федерацию, «как до этого три царька разрушили Империю», врагам не удается… В Кремль должны придти те, кто нужен России! Конец последней повести писателя, совсем недавно умершего, скомкан и несколько невнятен…

Повесть Геннадия Прашкевича «Нет плохих вестей из Сиккима» уже публиковалась в «Полдне…» Как и первая, она отнюдь не в русле семидесятых, заметно — оба автора за тридцать лет прошли долгий лит. путь. А Прашкевич ещё не чурается и экспериментов! Таинственное королевство Сикким; Шамбала, которая «рядом, но к ней нельзя приблизиться», чтение мыслей, виртуальность и геймерские «штучки». Но… не читается, не очень все это интересно… Save. «Попробуйте перезапуститься!»

А вот повесть Евгения Войскунского «Девиант» прочел с большим интересом! Хотя к фантастике она имеет отношение отдаленное. Это — классическая «история», история жизни «напичканного книжными цитатами», не совсем нормального москвича Олега Хомякова. Учеба, любовь, работа, бизнес, убийство… И «озарения» [экстрасенсорная перцепция]: прошлая жизнь — как португальского моряка давней эпохи, поиски Китеж-града… Всё к месту, все соразмерно. И размышления писателя мне близки: меняется жизнь, «неизменной остается ненависть к чужому». Девиант Хомяков приходит к выводу: «Живу я неправильно»… А как — правильно? Не такой уж простой вопрос.

Рассказ Владимира Михановского «Мир Инфории» очень удивил, оказавшись чуть подправленной «Страной Инфорией» почти сорокалетней давности…

Хорошо, что после пятнадцатилетнего перерыва вновь стали публиковаться повести Зиновия Юрьева. Его «Брат мой ящер» — об очередном визите в Москву сверхъестественных сил — читается легко, даже несмотря на затянутость отдельных эпизодов. Доктор биологических наук Ирина Сергеевна Кипнис встречается с «непонятными» явлениями… Здоровый парень в камуфляже оказывается Ангелом Господним Габриэлем…

Таинственный «Иван Иваныч» предлагает ей стать пророком, дает дар исцелять и награждать этим даром других — при условии соблюдения классических заповедей. Немало страниц отдано рассуждениям о Боге, Торе, Йешу («эти еврейские штучки»…) В не совсем серьезной повести о рептильном нашем комплексе говорится всерьез: для «звериного спинного мозга» нравственность — непозволительная роскошь.

Очередной апокриф предлагает Андрей Балабуха в рассказе «Спасти Спасителя, или Евангелие от Измаила». «Иудейские дела» и… машина времени… Если бы Иисуса не распяли — христианство не возникло, торжествовал бы ислам! Вроде бы логично, как и обращение за деньгами для воплощения замысла к Аль-Каеде. Но… «Вера — прехитрая штука», свято место пусто не бывает… Хороший рассказ, в связи с которым вспоминается ещё лучший — Ильи Варшавского.

Неспешно начинается самая большая повесть сборника — «На солнце ни облачка» Владимира Малова, его первое за последние пять лет опубликованное фантастическое произведение. Каталония, отдыхающие «руссо туристо»… В жизнь одного из них вторгается «неведомое», после совершенно «фантастической истории» на пляже Веня Городков получает (как бы в подарок) дешевые часы… А появившийся из них «маленький человечек» (на самом деле — сгусток энергии) нанимает его на странную службу, за которую Веня получает приличное вознаграждение. Сюрреалистический сон оборачивается знакомой картиной: «Во Вселенной творилось черт-те что»! Многовековая тайная деятельность на Земле цивилизации женшшинов, потребляющих «энергию живых существ», оказалась выкачиванием здравого смысла у россиян — «поэтому в России со здравым смыслом плохо»! Незаконная деятельность (вроде бы) пресечена, и «теперь многое должно измениться»… Как бы не так!..

Ничего не изменится! В том числе — отношение прочитавших книгу читателей к авторам вполне приличного сборника!..

ГЕРОИ. НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ Азбука-классика, 2010

«Хочется верить, что литературная игра, которую мы затеяли, придётся вам по душе» — предполагает составитель Василий Владимирский во вступлении ко второму сборнику произведений «альтернативной классики», предлагающей свои версии развития событий, знакомых по произведениям Свифта, Дойла, Ал. Толстого, Олеши, Стругацких… Верить — одно, знать — совсем другое. Мастерство антологиста специфическое, его видение и возможности нечасто совпадают с предпочтениями читателей. Даже построение антологии (кто за кем) — дело непростое; но об этом потом, после рассмотрения повестей и рассказов сборника глазами читателя/критика. «Литературная критика — история человеческих понятий и представлений на фоне условий, определяющих их становление» — на основе такого замечательного определения можно делать разноречивые выводы. Пытаясь быть объективным, вперёд, рецензент!

В книгу включены две повести, пять рассказов, семь коротких повестей (больших рассказов). Самые объёмные произведения — самые уязвимые для критических стрел. В продолжении романа для детей Юрия Олеши «Три Толстяка» Тимофея Алёшкина (ну конечно, псевдоним) «Четыре Друга Народа» обрисована ситуация через шесть лет после победы «революции», увиденная «глазами ребёнка». Страна в кольце врагов, враги народа — рядом, все кругом — нехорошие человеки… Выглядит «политика» в этой детской сказке «моветоном» (постмодернизм не причём); выписана история нечётко, разве что последние две страницы захватывают — кто же эти «враги народа» конкретно?! Используя выражение из повести — «то ли не успел, то ли побоялся» её автор довести произведение до высоких стандартов настоящей прозы.

Создатель знаменитых, не побоюсь этого слова, «Ментов» Андрей Кивинов в повести «Мент обречённый» (написанной, похоже, давненько) провёл довольно интересный «мысленный экспери/мент»: как могли бы развиваться события при «демократии и правах человечка» в милиции, если бы начальниками её становились последовательно учитель, дантист, бандит. Всё «криминальное» на месте — специфика, жаргон и прочее. Но причём фантастика в этой сатире? Только последние три страницы повести привязывают её к произведению Стругацких — беседа Наставника с Учеником Андреем Вороновым, убитым через месяц в очередной стычке…

Лучшее произведение сборника — «Остров Цейлон» Михаила Назаренко, вот уж где «литигры» удались несомненно! Следуя по стопам «известного чеховеда» Бориса Штерна, автор изображает встречу Антона Павловича с сотрудником «ведомства этнологической разведки» мистером О’Хара на Цейлоне. «Колониальный роман» начала прошлого века? Шпионский роман? И то, и другое, и третье. В литературоцентрической повести как бы мимоходом характеризуются романы Достоевского («длинно, нескромно»), упоминаются Конан Дойл, Жюль Верн, граф Толстой. Вполне уживаются Чехов и восточная мистика, ведь «бездна, древнее всех помыслов человеческих» — совсем не выдумка досужих выдумщиков-адептов. И психологизм тут совсем не надуманный: «Ничего я не умею любить, кроме своего писания»… Удачная по всем параметрам повесть о «противостоянии» Востока и Запада, Чехова и «просто Кима» была принята и «боллитрой», ещё в июне прошлого года она публиковалась в «Новом мире».

Композиционно чётко и сюжетно внятно написана повесть Далии Трускиновской «Бедные рыцари», в которой «тайна» раскрывается — как и положено в увлекательной книге — лишь в конце. Тут «двойная игра»: персонажи играют в легенды о рыцарях Круглого Стола («человек пятьдесят рыцарей, все длинноволосые и кудрявые, сильно навеселе»); автор играет с персонажами легенд о Логрии. Вот Мерлин возмущается: «Лучший мой замысел изуродовали, превратили в потеху для детишек!» Свой замысел Далия Мейеровна сумела воплотить вполне адекватно.

Привлекает внимание «Белая Госпожа» Владимира Аренева — повесть, написанная в «классических традициях». Вот только многовато красивостей: «ледяное тепло… медовое сияние… диковинные ароматы…» Ближе к развязке доброжелательный читатель вполне может проникнуться «настроением» и сопереживать героям-любовникам, ждать — что же с ними дальше-то будет. Слова из повести: «Ты так ничего и не понял» можно отнести к читателям, так и не определившим, на основе какого произведения написан текст.

Есть в сборнике пара детективов. Ранее публиковавшееся «Лето сухих гроз» Василия Щепетнёва — о приезде Холмса и Ватсона перед Первой мировой в Воронежскую губернию для расследования сугубо частного дела. Читается легко, даже описание «проявлений потустороннего», точнее параллельного мира, вписываются в действие вполне органично. «Поединок в Лорбрульгруде» известного автора детективно-фантастических произведений Даниэля Клугера не просто очередное путешествие Гулливера, а расследование дела об убийстве в стране семидесятифутовых гигантов. Клугер расписал незначительное упоминание об этом у Свифта на полсотни страниц, и следить за перипетиями расследования достаточно интересно.

К сожалению, открывающий антологию «маленький печальный триллер» известного мастера этих самых триллеров Виктора Точинова «Не стреляйте в демонов моря» лишён занимательной интриги и мало интересен: «печальный случай»… Дело не в том, что слаба связь между первоисточником — «Моби Диком» Мелвилла — и «триллером», просто текст его написан совсем нехарактерно (просто) для мастера.

«Ключ к свободе» Ярослава Верова и Игоря Минакова — сказка о Буратино на нано-нейронно-генном уровне будущего тысячелетия. Вначале текст слегка заинтересовывает, но затем… Язык «албанский» совсем «не катит», как и в лоб воспринятая идея — герои в новой реальности. «Убицца апстол!» Грустно, мальчики…

О половине рассказов антологии лучше бы промолчать, но неангажированный рецензент позволить себе этого не может. Двадцать лет назад «Прощание славянки с мечтой» почти классика отечественной эНФэ Вячеслава Рыбакова было дерзко и ново, но сейчас… Может, лучше бы было не включать этот де-«марш» в антологию, «пляска на костях» уже неактуальна. Не очень смешна шутка о Штирлице и К^о Льва Гурского «За мгновение до весны». Гораздо привлекательнее шутка Ники Батхен «Слепец». Кимир — Гомер, разница невелика… Дойдёт ли до современных «любителей фантастики» ирония автора? «Постмодернизьм» в ярко выраженном виде проступает по всему тексту Марины Дробковой и Игоря Минакова «Пионер и комета». Муми-пионер из Мумидола, Волшебник из «междупланетной ракеты» и тому подобное. Читается эта «штучка» с интересом, не разочаровывая до конца. Заканчивает сборник восьмистраничный рассказ Олди «Мы плывём на Запад» — уже публиковавшийся «трибьют» на темы Толкина и подражателей. Всех «коренных эльфов» (пьяниц, наркоманов, воров, убийц и пр.) авторы пародии обещают «вылечить». Авторов бы некоторых «подлечить»!

Известный критик Владимирский в одной из своих рецензий — на другую антологию — недавно написал: «Стремление объять необъятное до добра не доводит. На мой взгляд эту книгу можно было бы без особых потерь сократить как минимум на треть, если не вдвое». Если бы сам Владимирский включил в собственную антологию только произведения Назаренко, Трускиновской, Аренева, Щепетнёва, Клугера, Батхен, Верова и Минакова, Дробковой и Минакова (в таком порядке), она стала бы как раз вдвое тоньше, но гораздо концептуальнее. К сожалению, на составителя влияет множество разновекторных факторов, но неужели все их принимать во внимание! К примеру, случайно ли получилось, что более половины авторов антологии не только прозаики, но и/прежде всего критики, как и сам составитель?

Кругозор читателей антология расширяет, более половины текстов её достойны внимательного чтения, некоторые тянет перечитать — несомненные плюсы. Но вот на жанровую премию составитель рассчитывать вряд ли сможет — пухлая книга заведомо лучше тонкой только для любителей многотомных саг.

КЛАССИЦИУМ: Фантастическая антология нефантастической классики Снежный ком, 2012

Замысел поэта, прозаика, редактора Игоря Минакова был несомненно хорош: представить в исполнении современных авторов, что могли написать классики мировой литературы, если бы уже в XX веке освоение всей Солнечной системы стало реальностью. На выходе «проекта» получилось… как получилось. «Прокураторствовать» автору идеи надо было жёстче! А так — очень уж широкий спектр произведений, разбегающийся. Треть авторов соблюдает «граничные условия» (мирная Соц. Революция 1914 года, полёт Гагарина в 1931-м, марсианский император Тускуб), зато ещё одна треть фантазирует напропалую по-своему!

Жанровый спектр примечателен — повести, рассказы, стихи, поэма, пьеса, юмореска. Но авторы, похоже, ставили перед собой разные задачи. Кто думал о читателе, а кто-то — о попадании в стилистику прототипа (что для читающего — совсем не главное). Объёмные произведения получились лучше всех — это с читательской точки зрения.

Кто порадовал? Владимир Набоков. То бишь Антон Первушин и Ирина Скидневская. У Первушина в «Марсианке Ло-Лите» получилось и стиль (в достаточной мере) передать, и намёки на «Аэлиту» с «Инженером Мэнни» по тексту раскидать, и сцены «страсти неземной» адекватно изобразить, и концептуальный переворот устроить! Г.Г. оказывается дитём малым и неразумным по сравнению с двухтысячелетней женщиной и её коварными планами… «Жемчужные врата» Скидневской — другие. На Набокова похоже не совсем, но читать интересно, ведь чудо и тайна (телепортация), как и достоверность (история любви) в повести налицо. Вот только окончание несколько портит благоприятные впечатления.

С интересом читается повесть Максима Горького «Колокол Ничтожных» (в исполнении Николая Калиниченко). Хотя автор излишне увлечён лит. играми с именами и датами, но и «приключений» тут достаточно. Но вот опять же скомкано окончание. Приятно удивил в очередной раз Иван Наумов — его поэма «Владимир Маяковский. Нулевой» не только знаковой «лесенкой» примечательна, ещё и смыслом/месседжем. «Игла-ракета/Опёрлась на столп огня…» (А вот стихи Олега Ладыженского, будь он хоть «Гумилёвым», хоть «Бродским» — не впечатляют… Биобиблиографические справки к ним и то значительнее).

Прозаических текстов, не затронувших «фибры души», тоже достаточно. «И ракета взлетит!» Хемингуэя (Владимира Данихнова), несмотря на «рубленые» фразы, очень уж напоминает американскую «сайнс фикшн» тридцатых годов. «Звериная» история (даже марсианская) Сетона-Томпсона (Юстины Южной), история очередной «лихорадки» Джека Лондона (Юлианы Лебединской), «таинственная история» Эдгара По (Леонида Кудрявцева) имеют полное право на публикацию, но читать их… Можно и не читать.

Несколько текстов «средних» принадлежат перу авторов известных. Геннадий Прашкевич «Плесень Бадамы» написал точно «в стиле Уэллса» (классика прошлого века), но вот современному читателю рассказ вряд ли будет интересен. А Дмитрий Володихин — никак не Александр Грин, пусть его сказка «Зябкое сердце» написана и неплохо, но в антологии — не обязательна. А уж «Летуны и летуньи» Тэффи (Далии Трускиновской, замечательного в общем автора) — совсем никуда!

Неровен состав сборника, чего ждать от следующего текста — непонятно. Иногда ожидание оборачивается находкой. Эдуард Иванов (не псевдоним ли?) дебютирует маленькой пьесой «Охота на птеродактиля» (как Александр Вампилов) — так вполне профессиональная и интересная вещь. Мария Гинзбург тоже автор не очень известный, но её «Смерть взаймы» (Э. М. Ремарк) увлечь сможет запросто, да и не только увлечь. «Изумрудный корпус и серебристо-серые спущенные паруса марсианского корабля» (живого корабля) — это сказка… Но «сказки — это всего лишь сказки», и молодая писательница всё прекрасно понимает, достаточно ясно показывает.

Не подкачала Яна Дубинянская, её «Межпланетный компромисс» (в стиле Довлатова) следует заветам современного классика: «люди как люди/и что мы за люди такие?» Неплохой рассказ написал Дмитрий Федотов — «Жил такой парень» (Василий Шукшин). С «Путевыми заметками…» Бабеля (в исполнении Ники Батхен) сложнее, стилистика-то явно «бабелевская» (одесский говорок), но вот намешано всего сверх меры — магацитлы, евреи… Да и «Откуда есть пошли стратозябли» Гиляровского (Андрея Щербак-Жукова) из «Москвы космической» — на любителя, как говорится.

Что ж в итоге? Интересный сборник не для всех. Любителям литературных игр, классику читавшим, рекомендуется без сомнений, любителям многотомных сериалов — не читать!

Грэй Ф. Грин. КЕТОПОЛИС. Кн.1: Киты и броненосцы Астрель, 2012

Российская «проектная» литература обживает ещё одну нишу — вышел первый том возможной эпопеи «Кетополис». Обставлено мероприятие солидно: на переплёт первой книги «романа-мозаики» некого Грэя Грина вынесен вопрос Сергея Лукьяненко: «Почему такое не пишут на русском?!», в «Предисловии к русскому изданию» Андрей Лазарчук доказывает, что Грин — псевдоним не только Халдора Олафурсона, но и его отца, то есть семейного дуэта. Читатель, не знающий, как говорится, нюансов, может и повестись на такое хитрое словоплетение! Как и на заявленное в предисловии: «Сюжет отличается ажурностью переплетений сюжетных ветвей»…

В мозаике как декоративно-прикладном искусстве каждый кусочек камня и смальты должен быть тщательно «притёрт» к его окружению — иначе смажется общее впечатление. К сожалению, в этой литературной «мозаике» фрагменты связаны слабовато. Сначала кажется — вообще не связаны, только потом связь всё-таки начинает просматриваться. Это и не удивительно, ведь пишут «эпопею Грина» шестнадцать «переводчиков с английского» (список приведён на четвёртой странице). Оттого и получается, что некоторые «куски мозаики» из непростой жизни (в начале альтернативного XX века) придуманного города-острова («средоточия нескольких сил») так и выпирают на первый план.

Это прежде всего написанная Иваном Наумовым повесть «Прощание с Баклавским» — стильная и атмосферная. И единственная пока чётко атрибутированная, ведь автор уже успел за неё получить премию «Басткона» имени Владимира Одоевского, присуждаемую «за поддержание традиций интеллектуальной фантастики». «История инспектора» выписана обстоятельно, со знанием психологии, догадаться читателю — что там дальше будет, сложновато… А вот следующий сразу за повестью фрагмент — совсем другой, да совсем не в лучшую сторону. Хороша «история художника» под названием «Песни китов». Сюжетная, но определённую мысль проводящая: «Времена пошли такие, что самые странные сказки запросто воплощаются в жизнь»… Стимпанк с «андромехами» — пряная приправа.

Неплохо написаны «истории» аристократа, путешественника, модистки, беглеца (её автор вроде бы Шимун Врочек), каторжника, любовницы. Но ещё столько же «историй» могут понравиться только любителям неторопливого чтения. Стилистика, даже претендующая на оригинальность, совсем не компенсирует отсутствие интересного сюжета — для большинства читателей. И мало кто из них согласится с написанным в одном из фрагментов: «Причиной всех бед служит невнимательность»…

Опять же к сожалению, описания этого странного города Кето — очень похожие, повторяются не в одном фрагменте, что заставляет «пробуксовывать» действие. Хорош «мозаичный» роман другим — только начинает вроде проясняться одна из загадок, тут же всплывает другая! «Вы слыхали, как поют киты?» О, киты в эпопее — загадка из загадок, неспроста же даже в названии первой книги они присутствуют. Разъяснится ли она хотя бы в предполагаемом пятом томе?

Литературная игра пронизывает весь текст, тут и прямые ссылки, и некие аллюзии. Понравиться всё это может далеко не всем. Тем более, что половина авторов, похоже, считала: ценность игры — в самой игре. О читателях они думали совсем не в первую очередь или не думали совсем.

Вот и возникает почти философская проблема… Мнение о наполовину заполненном стакане зависит от взгляда смотрящего, он ведь и наполовину полон, и наполовину пуст… Но любители творчества Чайны Мьевиля книгу-мозаику прочтут не без удовольствия.

ФАNDANГО 3 Симферополь: ТО «КаФКа», 2007

Энциклопедическому определению альманаха «Фаndanго» соответствует полностью, предназначению — нисколько! Раньше альманахи издавали для читателей, этот — только для писателей, то бишь его авторов. Даже то, что в третьем выпуске немало произведений незаконченных, говорит об этом. Вот выходил в начале девяностых в Москве альманах «Завтра», по формату и объему очень похожий, а по содержанию — перепендикулярный! Все понять можно, ведь эти нынешние триста экземпляров выходят «на средства авторов» — заплатил и… читай. Поэтому и объединяются под одной обложкой авторы совсем разные, что замечательно проявилось в новой рубрике «Сатисфакция»: «ядовитым словом» Коновалов причисляет Синицу к «постдерьмизму», Синица же предыдущего называет «коновалом»!

Честно говоря, оба романа достойны «ярлыков». «Инспектор любви» Александра Коновалова, написанный еще в конце восьмидесятых, сразу дает понять — это «нетрадиционная литература», в которой «купе звездолетов» и «очереди в коридорах поликлиник» — явления одного порядка. «Новороссийск» Дмитрия Синицы, повествующий вроде бы о далеком 1965 годе — то ли гран-гиньоль, то ли вообще бред о «войне за овладение пространственно-временным континиумом»!..

«Слушать этот бред было совершенно невозможно» — так называется маленькая главка повести Альмагия Голубова «В ожидании Христа». Вот и мнение мое о повести таково… Посвящение чего стоит: «памяти святой XXI века А. С. Политковской».

Включена в альманах и часть романа Владимира Ридигера «Крик в ночи», также совсем не нового. Воровская и шпионская «экзотики»… Шутка? Для шутки… И не смешно… Маленькой повестью можно назвать «Гитану» Инны Пакета, рассказывающую о жизни «ариуны второго рождения»… Но читать в произведении двадцатилетней давности почти и нечего, так — слова…

В первом разделе «FANdangle» более-менее «читабелен» рассказ Гарифа Поленберга «Возвращение к истокам» — о рыцарском фестивале, пересекающемся с неким «Вторым измерением». Единственный в альманахе НФ-рассказ Виктора Ковалева «УМ» — об «ускорителе мышления» — написан ровно 50 лет назад…

Начинающий раздел «FANdance» рассказ Вячеслава Килеса «Герб де Эмервилей» — единственный, приглянувшийся мне с первых страниц его.

Нечто детективное, мистически-готическое… Сен-Жермен, бессмертие — все не ново, но выполнено достойно. А если учесть время создания — 1990 год!..

Можно отметить сказку Надежды Зога «Память сердца», два рассказа об «охоте на робов» под одинаковым названием «Стакан воды» — Николая Немытова и Гарифа Поленберга…

Столько авторов (более сорока), сколько произведений, а раскроешь книгу на первых попавшихся страницах — ничего не читается! Внутри «сознания Творца» оказываются трое не совсем нормальных в рассказе Глеба Давыдова «Место»… Фантастика! А вот рассказик Костантина Щемелинина «Полет человека в облике орла»: «я вышел во дворик, превратился в орла…» За-а-мечательно… (Кстати, в книге масса опечаток, начинающихся на первых страницах. То Щемелинин, то Шимелин… «Вытащил пуку из кармана»…)

Собранные в разделе «Sparkling FANcy» миниатюры и притчи — интересны ли самим-то авторам? О разделе «Сказка сказывается» не знаю, что и сказать — но мало хорошего… Все это очень напоминает журнал «Порог», тем более, что статьи о «метафизике» в альманах также включены. А есть еще раздел «Варианты метапоэзии»!

Один из авторов, Александр Коновалов пишет в своей рецензии: «На тусовке писателей — авторов альманаха… часто произносился модный термин-ключ написанного большинством — постмодернизм». А вот две строчки поэта Владимира Грачева:

Будучи сам «провинциалом», я немного завидую, что вот в Крыму удалось организовать такой альманах, читателям не очень и нужный, но для исследователя фантастики очень интересный. Другое дело, что «республиканский альманах фантастики» все же должен держать определенный уровень текстов! Но как пишет Василий Владимирский о творческой стороне недавнего первого крымского конвента: «C таким уровнем провинциализма мне не доводилось сталкиваться уже много лет»…

«Тщательней надо!», панове…

ОДА АБСОЛЮТНОЙ ЖЕСТОКОСТИ М.: Facultet, 2010

Никто не может заставить российского критика-«старпера» читать фантастику двадцатилетних! Они пишут для «своих», зачем же нарушать границы и вторгаться на чужую территорию? Никто не сможет, кроме его самого — интересно же! Вдруг всё же некий МТА действительно «порвёт» стариков и сбросит их «с корабля»!..

В селевом потоке фантпродукции, обрушившимся на магазины, можно и утонуть… Все средства хороши для привлечения внимания, эту книгу из тысяч прочих я заметил и выбрал по названию — «Ода абсолютной жестокости». Автор заглавного романа сборника — Тим Скоренко, уже немного известный по нескольким рассказам, вполне «читабельным». Аннотация к дебютному роману «одного из самых талантливых фантастов нового поколения» обещала историю бессмертного берсерка Риггера в мире, где нет смерти, где каждый убитый на следующее утро просыпается живёхоньким… И философскую проблему: как поведёт себя человечество в случае обретения бессмертия? (Как бы новенькую…)

Да уж — по Скоренко — поведёт оно себя отвратительно… Читать «человеку воспитанному» роман тяжко, «становится тошно»… С первой страницы насилие и секс в стиле «отодрал во все щели» и «будут трупы». Заявление героя-повествователя — «но я не умею писать», положение нисколько не поправляет. Почти сразу возникает сакраментально-глупый вопрос: а что же хочет всем этим «пиршеством» жестокостей, пыток и издевательств сказать автор? «Смерть — непростая штука»? Да ведь в его изображении — нет ничего проще! Вторую половину романа читать совсем невмоготу, пробегаешь текст по диагонали…

Кто умнее — тот слабее: замечательно «глубокомысленный» вывод. Его по ходу развития действия нисколько не поколеблет фраза «Я умею читать… Это тоже оружие». Оружие-то самое последнее… Почему Риггер, став смертным, не захотел стать Императором, не очень и понятно… Автору виднее, но если читатель не понимает, это минус не только ему.

Для объема (и только) в роман включены «междучастия», можно было бы обойтись (автор встаёт на дыбы!) и без описания обычаев племени «самоедов» (в прямом смысле питающихся собственным мясом), мало вразумительного можно извлечь из интриг и заговоров со взрывами, роль артефакта из прошлого — металлической плиты (из 2476 года?) прояснится, по всей видимости, в части четвёртой…

Риггеру, заявляющему: «Я всегда могу слово нарушить», сопереживать никак не получается, вызвать ненависть к нему автор также не сумел… Читать третью/четвёртую части романа — время терять. Такую «фэнтези» можно писать и писать, автору-то всё ясно, ему «интересно», это умный читатель задаётся «глупым» вопросом — зачем?

Почти треть сборника составляют «лучшие фантастические рассказы лауреатов конкурса „Facultet 2010“». Рассказы в большинстве неплохие, но — не более того. Два рассказа Кристины Гаус написаны профессионально («Достойно есть» уже публиковался в «Неве»), читаются легко и с интересом, но запомниться никак не смогут. «Выбор между смертями» — тема совсем не новая, и ничего оригинального автор «придумать» не сумел.

К сожалению, и мистическая повесть Ирины Сотниковой «Девять жизней Тома Оливера» читателя не заинтригует. «Тело найдено у разбитого зеркала…» — всё это было, было…

Вот рассказ Олега Сюськина «Другой» отличился оригинальным подходом, изображая восприятие нашего мира слепоглухонемым «повелителем полтергейстов». Повествование затягивает, Юру не просто жалко, ему сопереживаешь, сам как бы начинаешь чувствовать, как это — когда кругом «мрак, мрак, мрак…» И ведь всё так — не нужен этому миру человек необычный!

Сборник заканчивают три рассказа Антона Пыхачёва, написанные легко и занимательно, но не совсем просто. Вроде бы НФ-рассказ «Большая культура» как раз вопросы «культуры» и затрагивает прежде всего. «Должность атташе по этой проклятой культуре отнимает нервов больше, чем капитальный ремонт», ведь самое лучшее — «пресное, умеренно талантливое представление ни о чём»! Есть ударная фраза и в рассказе «Редкие штучки»: «Писатель… Я покраснел, настолько неловко это прозвучало…»

Если задаться не совсем простым для людей немолодых вопросом, стоит ли читать (тем более — покупать) книги молодых незнакомых авторов, придётся ответ дать положительный. Литпроцесс на месте не стоит, за ним неплохо бы поспешать, чтобы (хотя бы) остаться на месте!

Дина Рубина. ПОЧЕРК ЛЕОНАРДО ЭКСМО, 2009

Книги русскоязычной писательницы из Израиля, родившейся более полувека назад в столице уже несуществующей Узбекской ССР, пользуются на постсоветских просторах немалой популярностью. Эта книжка в мягкой обложке, выпущенная тиражом 25 000 экземпляров — переиздание романа, вышедшего всего-то полугодием ранее. Но сложилось так, что реалистическая проза Рубиной проходила мимо меня… А вот роман с фантастикой дошел! Открытия (даже маленькие) делать приятно, открыл для себя «классного профессионала», мастера стилистической игры и знатока человеческой психологии. «Хороший писатель всегда врун…» — это высказывание самой Дины Ильинишны. Хорошо «наврала» она в «Почерке Леонардо»!

Киевлянка Мария Кирилловна Нестеренко, в тридцать четыре года так и не ставшая матерью, удочеряет «скелетик в трусах» Анютку, не подозревая о последствиях импульсивного поступка… А какие гены заложены в девчушке её отцом — пятнадцатилетним пацаном, вроде бы сыном самого Вольфа Мессинга, и матерью — тридцатишестилетней библиотекаршей, выясняется не сразу… «Невыносимый ребёнок» читает и пишет справа налево, без ума от зеркал, с детства «видит» своё и чужое будущее…

Книга заинтересовывает сразу, повествование — перемежающееся/перекрещивающееся — не отпускает до самого конца. Ведь роман не только о левше Нюте — о жизни в Жмеринке, Гурьеве, Киеве, Франкфурте, Монреале, Вермонте… О музыке («настоящая музыка — настоящая тоска»), о цирке — как «смачно» пишет Рубина о жизни цирковых (хорошие у неё были консультанты)!

Нюта так и не назвала Машу мамой, эта «зеркальная девочка» не стала красавицей, но её тело амбидекстера — «безумно талантливо». Толчок к тому дала нянька Христина, на седьмом году жизни Анюты «перелицевавшая» её (насильно заставившая равнозначно работать обеими руками). Имея возможности «большие, чем требуется человеку для счастья» (со своим «зеркальным тоннелем внутри лба»), Нюта-неприкаянная не находит ничего лучшего, как стать цирковой артисткой. А в цирке не зря стала крылатой фраза «Один день в неделю — для встряски организма — надо не пить»! Обладая с детства неутолимой жаждой к непрерывному постижению, Нюта все же решает: главное — цирк! При всей расположенности к физике, теории Эверетта, М-теории струн («Ё-моё! Вот мозги у девки!»)

Всегда «стремясь прочь», Нюта в цирковом училище «зависает», проходя жесткую и требовательную школу. И здесь книга Рубиной напомнила роман «Vita Nostra» Дяченко… Сама выбирая, кого любить, Анна бросает молодого, красивого циркового мужа, уходит к старому, седому, неприкаянному лабуху Сене… Почему? Да просто это «её мальчик», ну не срослось сразу…

Хрупкий и жутковатый дар начинает приносить неприятности — неправды не говоря, комфортным человеком не станешь… Нюту считают «ведьмой», участь свою она принимает, понимая — изменить ничего не сможет… Демиург хочет остаться человеком…

Как живописует Рубина еврейское лето в Жмеринке — какая фактура! Не со всеми её пассажами могу согласиться, это из Иерусалима легко говорить (устами персонажа) о бывшей родине: «Власть всегда будет разбойная, потому что земля такая…» Просто «ошибочка» автора, сродни другой, технической: «система охлаждения заправлена соляркой»…

Став разработчиком иллюзионов/фокусов, Анна Нестеренко/Стрелецкая от массива чужих мыслей старается убежать — на мотоцикле, поезде, самолете. Но от мыслей собственных не убежишь… «Для чего я?» В гроб вогнала приемных родителей, радости принесла мало кому, одни неприятности. «Я просто зеркало… Мне не позволено ничего исправить…» Да-да, но… Не жалеть никого ради истины — тяжело… Что ж, выбор есть выбор, Анна «на середине моста вздёрнула мотоцикл на дыбы и, вылетев поверх ограды, понеслась по зеркальному коридору»… Откуда только силы отказаться от «дара», отринуть навязанный дар небес…

Но куда понеслась? Тут начинаются разночтения. В другую зеркальную Вселенную (согласно давней идее некоего Эверетта)? Но что внесёт в повествование эта «дурная фантастическая струя»? Бесследно исчезла довольно известная женщина, улетела по небу на мотоцикле… Уж лучше парапсихологию приплести, «мистику»! Но роман Рубиной совсем не мистический, реалистический (почти)… А в романе героиня не может исчезнуть без следа. Такое только в жизни случается… Так что Сеня встречается с Анной ещё раз…

Оксана Робски. ЭТА ТЕТА Астрель, АСТ, 2009

M. Version: Велика сила притяжения фантастического метода. Кого только не затягивает эта «чёрная дыра»! Робски ранее не читал — к чертям с матерями катись любая её книга, но эта!.. Про «фиолетовых инопланетян»-гермафродитов книжку проглядеть пришлось… Зачем сорокалетняя успешная бизнесвумен-райтер, воплощение «мечты идиота» о красивой жизни, обратилась к фантастике — вопрос, конечно, интересный… Она-то так поясняет: «…Роман получился именно таким, как я хотела». (Неужто Робски хотела написать пародию?)

С некой планеты Тета, чьи обитатели давно живут без эмоций, на землю «в поисках любви» отправляется Вторая экспедиция. Фантастический антураж жалок и смешон, вот лишь самые примечательные фрагменты: 1.Я нажал на газообразном эллипсовидном кристалле «паузу»… 2. Лёгкое кристаллически-фиолетовое тело дёрнулось на галогенном экране… 3. Он отключил от своей головы огромные круглые механизмы, считывающие мысль… 4. Мы летели через системы погружающих трансформаторов под названием звёзды… 5. На этих планетах высшие существа имеют обличье диких или домашних животных… 6. Используя небольшую радиолокационную камеру… Имеющей высшее (верхнее?) образование особи такое писать все же не пристало…

Ну пусть, изначально было ясно, что фант-гаджеты тут будут сбоку припёку. Ведь роман «про наши страсти и наше одиночество» (из авторской аннотации). И что ж находят на Земле отправившиеся «за формулой любви» Млей и Тонисий? С их сверхзадачей — научиться плодиться и размножаться — совершенно непонятно, почему высаживаются они в районе Рублёвки… Для «этого» Рублёвское шоссе — совсем не благоприятный регион. А всё просто, для автора жизнь за Рублёвкой — чуть ли не Terra Incognita…

Владея «всеми техниками превращения», фокусники-клоуны-инопланетяне познают нравы рублёвцев и рублёвок. Что ж оказывается? «Землянин ищет предмет любви не в себе, а во внешнем мире… Людям не нужны их идеалы. Люди вокруг ничего не хотят…» Разве что пожрать и выпить! Унаги, угорь на рисе, кайсо, папердели с белыми грибами, фуа-гри… Потрахаться и то не каждый хочет/может…

«Я хочу, а он — не может!» Ну просто ужас! Как не согласиться с Натальей Петровной: «Мне нужны были эти мужики? Но как без них-то?» А также без Paul Smith, Hermes, Yves Saint Laurent… «В Armani было слишком просто, в Prado — узко, в Brioni — смешно…»

«Фантастика» со второй четверти книги становится «исчезающей»… Персонажи «играют в любовь без правил». Лишь тут Робски хоть что-то подмечает верно: «Люблю его… Он без меня пропадёт» — это горничная Галя (настоящая землянка!). Странные существа люди помогают тетанам (тетанцам) именно на Земле «найти» друг друга: Тонисий и Млей («я вообще не мужчина, я — инопланетянин») зачинают двоих детей…

«Серебряный корабль планеты Тета начал облучение всей территории Рублёвского шоссе зомбирующими частотами ультракоротких волн… на фоне огненного заката любвеобильной планеты Земля»… Каково?! Если это не графомания, то что же? И вот такое «изделие» выпускается тиражом 150 000 экземпляров…

F. Version(short): Эта фантастика, суётся куда не надо! Я читаю все книги Робски, пришлось и эту! Ну зачем Оксаночка — такая замечательная — обратилась к фантастике? Чего ей не хватало? О «поисках любви» можно было написать и без этих противных фиолетиков…

Зачем все эти кристаллы, экраны, какие-то трансформаторы… Господи, ведь роман про страсти и одиночество! А этого на Рублёвке и без пришельцев достаточно. О, какие страсти!! «…А он не может!» Это ж ужас/horror, ну куда денешься, конечно, к другим побежишь!..

Слава Богу, Armani, Prado, Brioni никуда не делись, как и Yves Saint Laurent! Ах, вот бы с ними!..

Все же как-то непривычно, что двоих детишек зачинают двое вроде бы «мужиков», но с другой стороны, Млей же говорит: «я не мужчина, я — инопланетянин»!

А какой КОНЕЦ! «Серебристый корабль… на фоне огненного заката любвеобильной планеты Земля»! Какая красота!

Дорис Лессинг. ШИКАСТА. Из цикла «Канопус в Аргосе: Архивы» Амфора, 2008

Давно хотелось прочесть эту книгу. Ещё в начале восьмидесятых в одной из советских статей об английской литературе появилось не только упоминание о противоречивом романе, но и изложена канва событий. Тогда перессказ содержания показался мне довольно интересным…

Конечно, приятно прочитать в предисловии автора, недавнего лауреата Нобелевской премии по литературе: «Научная фантастика — жанр наиболее изобретательный и остроумный. Я не устаю обвинять академические круги в игнорировании литературы подобного рода…» Но — любителям настоящей НФ противопоказано чтение этого неизобретательного и совсем не остроумного произведения!

История колонизации планеты Шикасты исходит из Ветхого Завета, и кто с таковым не знаком, первую треть книги не оценит, да и не поймет. Потому что «Колониальная Служба» Канопуса в ветхозаветные «реалии» не вписывается, одно невразумительное «Руководство для колониальных служащих» чего стоит! Вот тут и закрадывается сомнение в адекватности перевода Ю. Балаяна, хотя бы после таких слов: «выведя входы на минимум»… Переводить ему было непросто, вот и остались некая «Сигнатура», поддерживающая «поток ВС с Канопуса», и совсем уж непонятная «Смычка»… В фантастическом романе Лессинг нет почти никакой техники, космические корабли и то — лишь «сияющие сферы». Главное — контакт с Праматерью, с Держателем, с божествами…

Великая Война между Сириусом и Канопусом сменяется их совместными евгеническими экспериментами на Роанде (будущей Шикасте). «Шикаста, бедная Шикаста» (это цитата). Вселенная всегда отличалась «гадостным характером», но Шикаста! «Всё на этой планете проявлялось в крайних формах… Жизнь расцветала, и опять загнивала — и так без конца». Не раз посещал планету эмиссар Джохор, правда с промежутками в тридцать тысяч лет. Он-то знал, что различны «формы бытия на разных оболочках вокруг планеты, которых всего шесть». Бывал он и в коварной «Зоне 6» с её «душами-бедолагами», в которой «стаями толкутся химеры, призраки, фантомы…» Коварные враги, шпионы планеты Шаммат, «перекрывают потоки и силы» с помощью эффлюона-3 — «чувствительного проводника, возникающего путем особой концентрации сознания» (именно так!) Пишет Джохар обо всем этом отчеты, да вот плоховато они читаются — неинтересны и сухи…

Но вот окончательно проясняется, что Шикаста — это наша Земля! Предлагается взгляд на историю XX века между Второй и Третьей мировыми войнами со стороны галактического наблюдателя. Более половины книги — сначала остранённое описание современной Лессинг действительности глазами «канопианина», затем — сатирические наблюдения глазами «шикастянина»… В Век Разрушения, когда сильнейшей из ложных идей стала политика, а «наука превратилась в идеологию», в схватке диктатур побеждает Китай, под его юрисдикцию переходит и «Панъевропейская Федерация социалистическо-демократическо-коммунистических диктатур».

Маоизм тридцать лет назад ещё был силён, и описание лагеря 16 в Чехословакии для «перевоспитания на элитном уровне» вполне в духе времени… «Планета обладает полным иммунитетом к правде» — радостно информирует своего владыку шамматский шпион. Некая «ошибка» приводит к Третьей мировой, остается на Земле (Шикасте) около одного процента населения…

Заслуживала ли она другого, ведь её «белые народы на протяжении всей истории разрушали и портили мир, разжигали войны»… «Ученые умы Шикасты… обзавелись надежными шорами, позволяющими видеть результат изысканий лишь на фоне кормушки». Они и не заметили сражений инопланетных сил над Шикастой!..

Конец книги вроде бы должен вселять надежду: закладывают «город пятиконечной звезды» какие-то «новые люди», умы проясняются и заполняются новым знанием, новым стремлением… Не верится, честно говоря…

Ни к чему читать сегодня переводы книг, вызвавших лет тридцать назад всплеск интереса на Западе, совсем по-другому они воспринимаются в демократической России XXI века. Вот рецензент «Книжного обозрения» Максим Сомов, отнеся серию «Канопус в Аргосе» к «философской фантастике», в то же время считает — «стиль, напоминающий плавность и архаику священных текстов, отсылает читателя к „Сильмариллону“»… Внимательно ли читал он книгу? Но вот в чем он прав, так в этом: «Не предполагается ни интриги, ни действия, ни конца, ни начала»…

Джеффри Томас. ПАНКТАУН У-Фактория, 2008

Рекламным всхлипам с обложек верить чаще всего можно в той же степени, что цыганкам на улице — лучше не слушать совсем. Но вот высказывание Пола Ди Филиппо из «Asimov’s SF» в адрес Джеффри Томаса, приведенное на переплете книжки, оказалось верным на все сто: «С грубым изяществом и жутковатым коварством Томас погружает читателя в глубины своих мрачных видений с первой же строчки…»

Девять рассказов из жизни обитателей земной колонии Пакстон, называемой ими самими «Панктауном», запросто могут вывести из себя нынешних «блюстителей нравственности»! К примеру, клона здесь можно «вырастить» не только для производственных нужд, но и для «развлечений» — чтоб выпотрошить его и бросаться кишками, или чтоб себя самого трахнуть (рассказ «Отражения призраков»). «Этика клонирования и права клонированных форм жизни оставались туманными вопросами…» Так что «выращенный» Магниевый Джонс, чтобы не быть сожженным самому, бежит с завода и становится убийцей «Рожденных» — «в отличие от любви, гнев и ненависть он и не думал ставить под сомнение» (рассказ «Жертва»).

Обитатели Панктауна, в котором живет немало разумных видов, «никогда не отличались мягкотелостью». Отец пятилетнего Йена Деклана, из-за атрофии ног способного передвигаться лишь на кибертележке, смертью сына доведенный до безумия, стреляет из ракетницы в лицо красивому незнакомому парню… (рассказ «Лицо»). Народ энцев сдирает шкуры с огромных зверей, «называемых флюками» (рассказ «Сезон свежевания»). Творит свои зверства внутри человеческих тел л’льюид: проникая сквозь горло, душит их, получая удовольствие от агонии, и — «возрожденный, появляется из заднего прохода жертвы»…

«Все культуры кажутся друг дружке странными» — говорит один из «героев» рассказа «Вакизаши»; потому-то в Пакстоне и тюрьма — «максимальной безопасности»… Детектив МакДиас (из рассказа «Хранилище печалей») считал, «что жилище убийцы всегда говорит о нем больше, чем самый удачный допрос». Да уж: «тринадцать обнаженных обезглавленных мужских тел… свисали с потолка…» — картина! Хотя воспоминания детектива «часто извлекали и использовали в судебных целях», подобные «картины» он все же решает удалить… Впечатления от прочитанной книги Томаса также не из тех, что захочется «хранить вечно», но и избавиться от них будет нелегко. Жутковатые впечатления, особенно потому что «строить новую колонию на одном из еще не изнасилованных миров» — любимое занятие землян…

Неужто нет даже «луча света в темном царстве»? Да есть, и это конечно любовь (в рассказе «Сердце за сердце»). Не экзотик-секс с «альенами» («Его пенис… был почти черным. Очень длинным, но очень тонким…»), а любовь художника Тила к своей модели Нимбус. Арт-проект имитации рождения человека, созданный ими — «зрелище столь же эротичное, сколь и заставляющее задуматься» — приводит в итоге к «воскресению»: «они целовались… словно две возрожденные души»!

Разную фантастику пишут в Штатах. Такая, насколько я понимаю, и там на любителя. Тем не менее за тринадцать лет Томас выпустил уже 16 сборников рассказов и 12 романов, наиболее успешной книгой стал сборник «Панктаун» (2000), номинировавшийся на Премию Брэма Стокера, переведенный на немецкий (обложку оформил сам Х. Р. Гигер). Из аннотации: «Джеффри Томас пишет мрачную НФ, похожую на хоррор…», есть у американских кинокритиков и дефиниция «сайнс фикшн хоррор», но градации/дефиниции не так уж и важны…

Будущее у Томаса лишь повод для анализа современного общества и бесчеловечной политики корпораций и государств. Ведь безобразные и несчастные его персонажи — всего лишь наши современники… «Изобретательный творец с богатейшей фантазией», Томас рисует их так, что читателя иногда «передергивает» от отвращения и пробегают «мурашки по коже»! Заслуги переводчика Ильи Мякишева в подобных эффектах, мне кажется, неоспоримы.

Антон Первушин. ЗВЕЗДА Лениздат, 2007

Какой из фантастических журналов ни откроешь, фамилию Первушин там увидишь — если не проза, то обязательно очерк, или хотя бы упоминание в наградных списках: дипломов и премий он получил в 2007 году несколько, если не его рецензия, то рецензия на его книгу. Ведь только осенью вышла полудюжина разноплановых книг писателя, одна из них — НФ роман об альтернативном настоящем «Звезда» (кстати, заглавие на титуле не заключено в кавычки, не иначе как автор вкладывает даже в название некий скрытый смысл…)

Начинается книга как «военно-приключенческий роман о современной авиации», которых Первушин написал немало. Подполковник Осипович выпускает две ракеты по гражданскому авиалайнеру… На что «Пролог» намекает, при его чтении совершенно непонятно…

Действие первой части романа начинается через двадцать лет, в 2003 году, с экскурсии по Космическому Центру на мысе Канаверал, с объяснений «дилетантам». Сразу вспоминается, что автор — известный популяризатор космонавтики. Детальное описание полета шаттла «Колумбия» занимает около сорока страниц. Жаль, что компетентность автора в этих вопросах смогут оценить немногие читатели. Некоторый «саспенс» суховатые описания понемногу нагнетают… Дело в том, что в результате стечения обстоятельств шаттл может разрушиться и сгореть при посадке! (Что и произошло в «основной» реальности).

Командир «Колумбии» предлагает починить крыло самим, заявляя: «Мы — люди дела»! Сразу вспоминается фильм «Аполлон-13» и еще кое-что, но только об этом задумываешься, как автор на странице 142 сам упоминает некогда известный роман Мартина Кэйдина «В плену орбиты». Попытка ремонта на орбите приводит к гибели астронавта и совершенно кризисной ситуации. Тут-то русский журналист (все они шпионы!) предлагает вариант: СССР готов «рассекретить одну очень перспективную разработку»!

Да-да, в книге Первушина Советский Союз в 2003 году совсем неплохо себя чувствует! Так что некоторая провокативность налицо, но вряд ли это лишь трюк для привлечения определенной прослойки читателей. Союз превращается в «державу будущего», по образу которой когда-нибудь будет перестроен весь мир! Каково? История «нового Советского Союза» начинается в сентябре 1983 года после инцидента над Камчаткой: южнокорейский «Боинг» рейса KAL-007 в этой реальности смог приземлиться… (Только тут становится ясно, к чему был «Пролог»).

Провозглашается «Политика Экономических Реформ», «вдруг» разрешают создавать небольшие кооперативы, появляются ПЭРы, «происходят серьезные изменения в структуре социалистической экономики». Начинается реорганизация вооруженных сил, за «дедовщину» расстреливают даже полковников — «Генсек у на крутой!» (а было ли в обиходе тогда словечко «крутой»?) Да, Андропов жив-здоров, среди лозунгов его правления — «Ленинизм — живое учение», «Обеспечение комфортабельной жизни — ныне сверхцель»!

Нагорный Карабах усмирен… «Альфа» штурмует телецентр в Вильнюсе… Но проезд по всей стране бесплатный! Новый генсек Б. Н. Ельцин также не склонен мямлить при борьбе с сепаратизмом! Появляются первые отечественные «эвемки», Жорес Алферов налаживает выпуск «лазерных единых дисков»(ЛЕДышек), четыре полета совершает «Буран»… Все замечательно…

К мастерам «читать третьи планы» не отношусь, так что многое из изображенного Первушиным считаю просто «приколами». Среди них: Машины и Механизмы Мавроди(МММ), командующий Авиакосмическими войсками (а затем и Министр обороны) Дудаев, некто Чубайс-аферист, честный (но так же богатый) Березовский, редактор «Мол. гвардии» А. Н. Стругацкий, авторы научпопа Лукьяненко и Байкалов, малоизвестный актер Киркоров, конкурс «Девушка Советский Союз», здоровенный «космонавтик» Семецкий… А самая прикольная фраза вот эта: «Правительство пришло к здравой мысли»!

Вот на фоне таких событий во второй, самой обширной части книги — «Красная „Звезда“» — и происходит становление будущего героя. Историю жизни Юры Москаленко автор рассказывает подробно, даже слишком подробно. Похоже, это воспоминания о собственном отрочестве, переходящие в «альтернативную историю» жизни-мечты. «Я всегда мечтал слетать на Луну…» — это же слова самого Первушина из предисловия к книге «Битва за Луну». Так что, от школы — до летного училища, от первого полета на «Элке» — до гибели Семецкого (а как же иначе!), от первого курса — до выпуска… После разговора с Гречко пишется рапорт, Москаленко становится космонавтом.

Есть нюанс — все это рассказывается в таком стиле, что непонятливые могут возмутиться. Даже «Звезду Полынь» Рыбакова некоторые пытались сравнивать с опусами Кочетова и Шевцова! А уж тут: «Юра не мог узнать больше, ведь он принадлежал к обычной советской семье», или «К концу восьмидесятых в советской экономике наметились негативные тенденции»…

Ведь это «стиль» статьи, доклада — мутант стилистический… Последовательные описания, отсутствие «тайны», «немного наивная, почти детская вера в возможности НТ прогресса»…

Но не надо забывать, что это первая книга цикла «Новый советский роман». А уж в «советском» романе чего только не увидишь! Еще в повести «Небо должно быть нашим!» (написанной от лица «простого советского космонавта») Первушин обыграл возможности «антимагии языка», похоже, весь цикл будет в подобном стиле.

Москаленко вступает в специальный (военный) отряд космонавтов, тот засекречен до невозможности… Все же не верится, что американы так ничего и не смогли узнать о КК «Звезда» Генерального Конструктора Д. И. Козлова, вооруженном пушкой Нудельмана!.. Но в «другой реальности» возможно все! В государстве атеистов «воспитывают нового человека» по программе Дольто, очень строго соблюдают авторские права, «водка везде круглые сутки продается»… Возможен ли был в нашей реальности такой Союз — черт его знает! Думаю, что нет. Хотел бы я жить в таком Союзе — пожалуй, что да…

Герой-космонавт Юрий Москаленко своим третьим полетом на облегченной «Звезде» начинает спасательную операцию… Первого февраля 2003 года КК подходит к «Колумбии», Москаленко выходит в открытый космос, говорит: «Тук, тук!» Американцы спасены! А вот кто из тысяч потенциальных читателей книги вспомнит, что 1 февраля 2003 года в нашей реальности при входе в плотные слои атмосферы шаттл погиб? Уж точно, что не большинство!

Остался для меня неясным вопрос, а откуда мелкий пацанчик «Кошак» узнал о секретной «Звезде», о которой не знали ЦРУ и АНБ? Это и есть главная тайна автора…

Антон Первушин. ПСЫ ВОЙНЫ Крылов, 2008

Каждый день на русском языке выходят три-четыре фантастические (в широком понимании термина) книги, за год набирается объем больше шести кубометров. Автору и издательству вроде бы нужно стараться, чтобы их детище не оказалось погребенным под этой кучей… Но чаще всего «старания» незаметно, а попытки выбиться из ряда приводят к обратным результатам.

Серия «Фантастическая авантюра», в которой вышел роман «Псы войны», репутацию уже заработала: я книги серии не читаю, эта — исключение. Автор ее также не новичок в литературе, его творчество мне хорошо знакомо. Но хочется попытаться взглянуть на «Псов» с точки зрения потребителя опусов, выпускаемых «дядюшкой Крыловым», об авторе наверняка знающем очень мало. «Что мы знаем о лисе?/Ничего, и то не все»!

Посвящение и эпиграфы тот пропустит, но начало книги может заинтересовать. По указу президента РФ расформируется Батальон особого назначения («Икс»), так как его командир — подполковник Звягин — отказался выступить в 93-м против Верховного Совета (а точнее — против женщин, детей и стариков на площади). Но вследствие недосмотра сверху «спецсредства» остаются в ведении Звягина, и его команда решает не разбегаться, а «повоевать» с сепаратистами, которых считает одним из главных зол. «Мужики» становятся наемниками, но наемниками «идейными»! В их активе, к примеру, разборка с «отморозками», живо описанная на полутора десятках страниц.

После страницы 46-й может возникнуть недоумение — что это за республика биармов к северу от Ладожского озера, что за «альтернативная география»? Тем не менее — стремясь к выходу из РФ, ее президент Брумман не останавливается и перед провокациями. Тут уж и ЦРУ подсуетилось… Организуется акция по захвату острова с располагающимся на нем заводом, на котором намечается производство «уникального контрацептива» (в действительности — опасного вирусного препарата, могущего стать «генным» оружием). Вот она и фантастика…

К середине книги типичный «крыловец» может заскучать — от бытовых подробностей, от обилия информации, изложенной несколько суховато. Но через полсотни страниц Первушин реабилитируется, плавное развитие событий сменяется «взрывным»: планы «иксовцев» срываются, что будет дальше — неясно. И интересно!

Победа будет за «нашими», но полного «хэппи-энда» не наблюдается (немало погибших «героев»), что потребителю совсем не в кайф. К тому же даже он заметит скомканность финала (беда многих современных авторов). В утешение — «продолжение следует»!

Восстановим status quo: Первушин — известный автор, о котором рецензенту кое-что известно. Это будет уже другое прочтение, ведь сам автор считает книгу «особенной»! Даже из посвящения «учителю» А. Д. Балабухе можно кое-что извлечь: Биармию почти двадцать лет назад в своей повести «Распечатыватель сосудов, или на Моисеевом пути» придумал именно он!

В обширном эпиграфе автор «признается», что позаимствовал название (да и тему) у Фредерика Форсайта. Ну так что ж — неплохой пример для подражания/соперничества.

Не раз в книге проявляется любовь автора к «вставным» новеллам: это и маленькая история «полного грибника» Смирнова (имеющего реальный прототип), и история американского летчика Сэма Андерсона, волею судеб замешанного в эти события.

Не мог «технократ» Первушин обойтись без описаний научно-технических примочек: RFID-чипы, спецназовский супернож «Эльф» и еще немало подобного. Но что он еще и поклонник военного трактата Сунь Цзы — штрих совсем новый.

Немало в книге ссылок на другие романы автора серии «Пираты XXI века», но в отличие от тех в «Псах» психология персонажей более достоверна, тщательно выписан «быт», встречаются очень точные наблюдения/высказывания. «Цепляет» тема предательства, ведь биармы почти переиграли «иксовцев» только благодаря тому, что «предательство в крови» (прав, к сожалению, писатель…)

Патриотически настроенный Первушин главную особенность русской души определяет так: «Русская душа не терпит бессмысленности». Не в этом ли давняя ее тайна?

«История ничему и никого не учит» — заявляет один из персонажей романа. На что другой возражает: «Есть и хорошие ученики». Антон Первушин — из таких, он постоянно учится: у жизни, у современности и истории, у мастеров пера, впитывая все достойное, отвергая нежелательное и порочное.

Юрий Бурносов, Михаил Кликин. КНИГА ДЕМОНА ЭКСМО, 2008

Соавторство в современной фантастике явление обычное, книги пишутся вдвоем, втроем, впятером… К сотрудничеству подталкивают разные обстоятельства, в итоге получаются разные результаты. Бурносов начинал творческую деятельность в соавторстве (Виктор Бурцев), для Кликина это лишь первый опыт. Совсем недавно фэндом обсуждал вполне достойный роман Бурносова «Чудовищ нет», годом раньше Кликин опубликовал примечательный рассказ «Наш упырь». Было интересно — что получилось у них вместе…

Что это «фэнтези», становится ясно сразу, ведь первая строка книги: «Троллей было двое…» И один из них, Хнаварт, мудро замечает: «Люди всегда врут»! Очень знакомыми кажутся первые страницы романа… Построен он как чередование «историй»: четырнадцатилетний писец Гай спешит в город Дил, чтоб там получить работу; пятнадцатилетнего Тильта похищают разбойники, чтобы отвезти загадочной «Тени»… Неторопливые описания перепитий их судеб обстоятельны и внятны, вроде бы условие «достоверности» соблюдено, но вот «чудо и тайна»!.. Да и с достоверностью не все логично, «отчаянно глупый поступок» совершают Гай и Лори, чтобы освободить из заточения тех самых двух троллей! Зачем? Чтоб собралась «очень уж странная компания», включающая рыжего кота?..

Только на 177-й странице появляется упоминание некой «проклятой Тайной Книги», исписанной столбцами цифр. Разгадать ее можно лишь с помощью множества других книг… Не зря же ранее в романе проскользнуло высказывание: «От книг этих одно недоразумение»!

Тильт приступает к переписке-расшифровке Тайной Книги, причем в чернила добавляется его кровь. «Начертанное однажды — однажды исполнится», в день, когда он завершит «Книгу Драна», Дран Лукавый, Лорд Тьмы придет на землю! «Пятиглавое чудовище с кожистыми крыльями и огромным стреловидным хвостом» «установит новый порядок»!

Начинается «война колдунов», но служителей Драна одолеть непросто… Тильт постигает секреты мастерства, переписчик превращается в «соавтора», он хочет остановить Драна. «Чернила, перо и бумага были его единственным оружием».

И о приключениях Гая читать достаточно интересно, рыжий кот Скратч — иногда говорящий — очень живописен. Именно он помогает разоблачить предателя — наемника Гриффа, вроде бы вполне симпатичного персонажа…

Тильт овладевает «волшебством», оживляет мертвеца Ферба, превращает камни в трех каменных воинов-«холемов».

Еще не дочитав книгу до конца, задаешься мыслью — зачем две вполне приличные (но совсем не выдающиеся) повести выдаются за роман? Только потому, что четырехсотстраничную книгу продать гораздо легче?

«Роман» продолжается… Человек, переписавший Книгу Драна, получает великую силу — Тильт может все, даже стать птицей, даже «переписать» по-своему «проклятую книгу»! Лишь в последней главке («Тильт и Гай. Предначертанная встреча») герои сходятся, чтоб один из них смог заявить: «Мы весь мир можем изменить к лучшему»… Для этого надо «перенести на бумагу душу предмета… на том же листе должен оказаться и кусочек твоей души»…

Замечательные слова, вот только сами соавторы не в полной мере воспользовались своим же заветом. Не получилось… Жаль, что при сложении творческих индивидуальностей умножения творческих способностей не произошло, и новое качество не выкристаллизировалось…

Борис Миловзоров. ТОЧКА БИФУРКАЦИИ Игра слов, 2007

Не будучи «штатным» рецензентом, я отмечаю (в основном) книги «выдающиеся» — вершинные и провальные, задевшие эстетический нерв библиофила. Но, нет правил без исключений! Эта книга «выдается» разве лишь размером… Второй том трилогии «Рок» — толстый том «энциклопедического» формата, вышедший в неизвестном издательстве, но тиражом 5000 экземпляров. Аннотация обещает «захватывающие приключения в многомерных просторах Вселенной», первые страницы пытаются познакомить с содержанием первой книги…

Но вот ведь какое дело… Даже если кто и читал роман «Рок»(первый том трилогии), то за прошедшие полтора года он все напрочь забыл. Так что оценивать этот роман придется как отдельно-самостоятельный. «Кто я?» — на десятой странице вопрошает некий «Он»(с большой буквы). Гора, он же «идущий к солнцу», понемногу начинает осознавать себя… Побывав на «планете роботов», обитатели которой живут «без Бога»; постоянно обращаясь к Господу (и наверное, с его помощью), он попадает на «третью планету»… Тут и начинается — «вспомнить все»! Он — Георг Проквуст, встретившийся с Барри Глетчером, они вместе на Гее/Земле… Тут-то и требуется знание первой книги, но неужели автор думает, что читатель быстренько побежит за ней в книжный?..

Раскрываются тайны: громадный звездолет Глетчера, оставленный у Марса — его спутник, расу разумных на Земле, то есть нас с вами, создали ирийцы… Выскакивает «монах Церкви Рока» Бенни Адамс, его встреча с Георгом хоть что-то проясняет/напоминает. Гора, «Святой Гора» принимает участие в исследованиях планет, раненый подлым хоравом, но чудесно исцелившийся, заявляет: «Вам пинка для скорости дать?» Ну настоящий святой!..

Во второй части («Неисповедимы пути Рока») на планете Звезды Совета Цивилизаций проходит встреча с главой Совета — хамом-драконом («Ха-а-мы!..») После многих приключений — «переговоры о Земле»(глава 12): Земля и есть «точка бифуркации»(см. словарь!), она заслуживает пристального изучения (ну спасибо)… Оказывается, мы — космический нонсенс, невероятная генетическая смесь…

В 15-й главе «Георг получает задание СЦ»: в «Темной империи» он встречается с арианцами и лемурами, воюет и думает, узнает «историю арианской цивилизации»… В третьей части «Георг отправляется на Землю», встречается с разумными динозаврами-динозариями, пробив «брешь между мирами», попадает в… советскую милицию… Естественно, Земля давно под наблюдением космитов! Приключения Георга на Земле оригинальностью не блещут, что в Эстонии, что в Израиле. Ну конечно, «на Земле есть места, где концентрация божественной сути выше», но не обывателям их искать…

Георга преследуют арианцы (а за что, собственно?), хотят казнить, но тот не сдается… Ускользает вновь на Ирию, но через тысячи лет… Одно название главы 24 многое проясняет: «Святой Проквуст на Ирии. Бенни Адамс — жив». Проходит переселение в новое тело, приключения продолжатся в заключительном томе…

Невооруженным глазом заметны усилия автора на нечто большее, чем приключения тела, но «приключения духа» в книге обнаружить трудновато, все тонет в какой-то «петуховщине»… Автор наверняка был полон благими намерениями, но вот читатель расшифровать их вряд ли сможет.

В. Д. Колупаев СОКРАТ СИБИРСКИХ АФИН Томск: Изд-во ТПУ, 2007

Не читал Колупаева пятнадцать лет… А «Качели Отшельника» (1972) не забыл!.. Замечательная повесть о возможности «управления временем» выстроена так, что невозможно было оторваться! Эта же 600-страничная книга Виктора Дмитриевича совсем другого плана… После некоего «озарения» у писателя поменялась манера изложения, занимательность и «приключенчество» отошли на …тый план, на первый выступило «любомудрие»… Так что нынешним молодым «любителям фантастики» последний роман писателя, скончавшегося семь лет назад, даже не стоит и в руки брать. Немолодым и неглупым тоже надо постараться «вчитаться», потому что чтение все же «затянутой» книги может захватить совсем не «экшном», удовольствие возможно получить от неторопливых совместных размышлений — обо всем на свете!.. Пример: «Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, а несуществующих, что они не существуют». Компрене ву?..

Только не надо относиться к книге и как к «философскому» труду, не зря же в ее подзаголовке указано: «пародия». Колупаев в предуведомлении просит прощения у философов «за то, что в этом романе не только использовал их мысли и идеи, но и всячески их исказил и переврал»! Один из философов — родоначальник диалектики, босой пожилой человек с «несуразным» лицом, приятным «несомненным умом», появляется уже на первой странице повествования. Это Сократ, просвещающий человека в кроссовках: «Все проблемы неразрешимы»… На заявление: «Я просто хочу знать, что такое Пространство, Время, Жизнь, Смерть, Бог», он просто отвечает: «Глобальный же ты человек!»

И вот «глобальный человек» с Сократом ходят по «Сибирским Афинам», встречаются с «сибирскими эллинами», рассуждают о том/о сем, попадают в безумные ситуации… Кого тут только нет — все-все-все! Ареопаг! Сплошь «авторитеты», как древние, так и современные. Перемешаны эпохи, спутаны времена… Вот «новый сибирский эллин» в красном пиджаке, обменивающий Время на Время, а вот «многоумный» «исторический и диалектический материалист Межеумович», заявляющий: «Все не так»…

Псевдофилософские диалоги занимают основной объем книги («Их хлебом не корми, только дай порассуждать»). Иногда беседы на симпосие (когда «налито и выпито») очень интересны: «Воистину, мудрейший Фалес, над каждым из твоих ответов можно размышлять целую вечность. — Точно так же, как и над твоими вопросами, Сократ».

«Что материализм и идеализм? Что наука и философия?.. Что все эти и другие худосочные изобретения человеческого разума по сравнению с убеждением в единстве сущего, в божественности Мира, Души и Вечности?!» Тем не менее, «разговоры» по настоящему «философичны», то есть отмечены «любовью к мудрости». Пифагор в романе заявляет: «Мое учение — это любомудрие, а не мудрость»…

Зарисовки «сибирской» жизни (шулера, олигархи, наперсточники) — сатиричны, не более. В толстой книге нашлось место воспоминаниям: «Помните времена правления Первого Секретаря Самой Передовой в мире партии, … времена мужественной борьбы с винопитием…» Винопитию, кстати, в романе уделено немало места. «Действие вина все заметнее и благотворнее сказывалось на моей мыслительной способности» — это «глобального» человека высказывание. Полностью согласен с таким: «Вино возбуждает дурные страсти только у дурных»!

Досталось от Колупаева демократии: «Перестройка закончилась безудержной демократией: все разрушили, а теперь думают, стоит ли все восстанавливать? Получится еще хуже»… Проскользнуло в диалогах и такое: «Большинство всегда право!/Большинство — зло» или «Раз человек, значит, все равно обманешь»…

О чем только не рассуждают в романе: о дельфинах, огородниках, блудницах, множествах Кантора, апориях Зенона… «Никто не помешает поболтать друг с другом, пока есть время». О Времени тоже рассуждают (время — деньги, Время — все). Вот Пифагорово: «Время есть шар объемлющего мир дыхания»! Время — это Время!!!

Высокое и низкое в романе рядом; сев на скамью с овальными отверстиями, «глобальный» — «молчал, тужась над созданием умных мыслей, вздорные и ненужные пуская по ветру»… Еще сценка: «Жрать будете? — вежливо спросила официантка» (а знала ведь — «философия до добра не доведет»).

Весь этот «своего рода веселый бред» (как написано в аннотации) — «понять сможешь только ты сам»(так написано в романе). Последние страницы книги — «откровение» от Колупаева… «Наградили Сократа смертью» и «c облегчением переложили ответственность на кого-то другого»… «Все в Сибирских Афинах пошло хорошо и еще лучше». Какие уж тайны Пространства, Времени, Любви, Счастья, Жизни и Смерти…

Ан нет, на самых последних страницах опять вместе Сократ, Протагор, Платон, Каллипига, Межеумович… Обсуждают проблему добродетели, переходя от поэзии к прозе, философии, политике, богам и еще выше…

Жизнь продолжается!

P. S. Жаль, что в замечательно оформленной книге уже на седьмой странице несколько «очепяток»…

Владислав Крапивин. БРИГ «АРТЕМИДА» ЭКСМО, 2008

Книг Крапивина издается множество — значит, спрос есть. Кто читает их? Неужто современные тинейджеры? На магазинных стеллажах его книги располагают в отделе «Детлит», но много ли подростков берут их в руки? Сомневаюсь… Неспроста и Владимир Березин пишет по поводу номинации книги писателя на премию «Ясная Поляна»: «В этом имени для многих людей старше сорока лет привкус ностальгии…»

Я читаю повести Владислава Петровича (не все, конечно) — отметившего совсем недавно семидесятилетний юбилей — вот уже сорок пять лет. Впал в детство, точнее — не совсем выпал из него! Прочел и совсем новую его книгу.

Неспешно начинается заглавный роман с авторским подзаголовком «Сказка о дальнем плавании». Обстоятельно рассказывается о детстве одиннадцатилетнего Гриши Булатова, мальца середины XIX века. Хорошо написано. И о детской тяге к морю (уже в самом начале появляется описание брига, пока ещё только в картинке «волшебного фонаря»), и о саночных забавах в снегах неведомой «Турени». Тут и кавторанг Петр Афанасьевич появляется, предлагающий мальчику плыть на Кубу! Ну кто сейчас знает историю Крымской войны? Автор мог бы писать все что угодно, даже если бы назвал роман историческим, но он предпочел назвать его «сказкой», и совершенно правильно. Вот то, что вышла книга в серии «Русская фантастика», принять труднее — фантастики в книге нет никакой, разве что присутствует элемент «альтернативной гидрографии»… А вот сказки для «взрослых детей» (иногда даже слишком сентиментальные) — вот они.

Романтика странствий налицо — Гваделупа, Азоры, Антилы… Да не только, ведь «от кровавых сторон жизни мальчиков не заслонишь», так что разговоры идут и о том, как тяжко брать на себя решение, и о французских гильотинах на Гваделупе. Сначала чуть струсив, затем проявив решительность, Гриша становится «официальным» юнгой брига. Ненадолго, жестокая действительность заставляет самого себя «разжаловать». А потом опять записаться — чтоб с французами повоевать! «Взрослые придумали свой мир, в котором детским горестям нет места»… Непонятны мальчугану взрослые проповеди: «Не всякая доброта на пользу… Ежели прощать человеческие подлости, сообщество рассыплется»… Все правильно, но…

Никаких особых свершений на счету брига в итоге не оказывается, не об этом роман. Слова доброго доктора (нет, не Айболита) Петра Афанасьевича, нашедшего общий язык с Гришей, разъясняют кое-что: «Дело в том, что я когда-то был тоже мальчишкой…» Действительно, кто-то помнит об этом всю жизнь, большинство забывает, достигнув юности.

В традициях XIX века в эпилоге «повести о мальчиках» — все хорошо…

Герой повести «Дагги-Тиц» безотцовщина Инки (Иннокентий) считает себя, не без оснований — «ненужным всем на свете». Вокруг него то «серое равнодушие», то «обступившее зло»… И выписано все это ну очень жизненно! А с точки зрения учителей все, что «вытворяет» И. Гусев — лишь безобразия. О, учители, для которых с детьми заниматься — нет хуже наказания! Лишь старые ходики, найденные и починенные, да мушка Дагги-Тиц радуют Инки… Он «скоро вырастать не собирается», вопреки несправедливости и злу все же находит друзей. Старается следовать словам Гамлета («Вы можете меня сломать, но играть на мне нельзя»), но не очень это получается… Ведь ответ на вопрос — «Должна же быть на свете справедливость?», для большинства ясен — нет её в нашем мире.

Не желая смерти даже явному врагу, Инки выворачивает самодельный взрыватель из боеприпаса, подготовленного другом Гвидоном… Но и сам Гвидон не жмет «взрывную» кнопку… Причины несколько сомнительны, уж больно «философствуют» пацаны после неудавшегося покушения на бизнесмена Молочного, подмявшего под себя весь городок.

Но покушение удается (почти) другому «мстителю»… Всё же — «гады жить не должны»? С другой стороны — что один этот акт на «фоне постоянных взрывов, пожаров, крушений» в нашей любимой стране?

Эта, по собственным словам автора — «порой даже грустная повесть», не лишает НАДЕЖДЫ! Даже если кажется, что «ничего от тебя не зависит», и серой мути в жизни немало, надо идти вперед, чтоб «боль и несчастья были уже позади»!

Вадим Панов. ПОСЛЕДНИЙ АДМИРАЛ ЗАГРАТЫ ЭКСМО, 2011

Примечательна эта книга «певца Москвы» и «Фантаста 2009 года» прежде всего оформлением, совершенно нестандартным для современного книгоиздания — цветными вкладками Сергея Атрошенко, комиксовыми вставками Евгения Гусева (как продолжениями текста романиста).

Содержанием роман особо удивить не сможет, хотя написан он на высоком профессиональном уровне. Действие разворачивается в не совсем понятной вначале Вселенной «Герметикона», с тщанием выписанной до мелких деталей. «Алхимическая школа под названием Герметикон — основа цивилизации, политический центр человечества»… В небогатом Загратийском королевстве находят огромные залежи нефы — сырья для производства бензина и т. п. Некая «Компания» спонсирует мятеж Нестора дер Фунье, чтоб завладеть впоследствии богатствами недр. Но у мятежника свои планы, которым — в свою очередь — пытается противодействовать мессер Помпилио, ну очень колоритная фигура (к тому же бамбадао). В интригу замешаны лидеры Трудовой партии, ну и ведомые ими народные массы… Отзвуки всех «цветных» революций последнего времени в книге налицо!

Параллельно развивается сюжетная линия адептов Хоэкунса, оно же Высокое искусство достижения цели. Туманит головы идея рыцаря, способного в одиночку решить исход сражения, а проще — идеального убийцы, который «убивает, но в его сердце нет места злобе». Страницы, посвящённые бамбадам и бамбадао — гимн оружию и его умелым пользователям!

Несомненная «изюминка» книги — «цеппели» Астрологического флота, способные неким способом преодолевать Пустоту между звёздными мирами. Цепари, алхимики и астрологи, «знаки Пустоты», «сфера Шкуровича» как негасимый маяк в странствиях… Каким способом гиганты легче воздуха прыгают от звезды к звезде — непонятно, это «одна из наиболее охраняемых тайн»… И тайн таких немало, оттого роман к «паропанку» (при наличии всяческих кузелей и паротягов) причислить непросто, фэнтези тоже рядом…

Подробны портретные характеристики действующих лиц, описания ступеней бунта и интриг, связанных со «стравливанием» в общем-то неплохих людей. Несомненно, «война — это путь обмана», но военно-стратегические построения автора в полной мере смогут оценить только знатоки. Доступнее психологические: «Они ничему не учатся, не хотят учиться» — это про так называемый «народ»…

Как приключенческий роман книга Панова замечательна, и её герои вполне способны вызвать у читателей сопереживание. Но вот как роман фантастический (даже со «Словарём» терминов в конце) книга не очень оригинальна, запоминаясь более всего лишь иллюстрациями и тщательной проработкой миров Герметикона.

Вадим Панов. КРАСНЫЕ КАМНИ БЕЛОГО ЭКСМО, 2011

Второй роман цикла рекомендуется читать сразу после первого, иначе читатель далеко не сразу начнёт догадываться — о чём же вначале написано. Ситуация классическая — где я, кто я? «В неизвестности» (на неизвестной планете) оказывается компания из шестерых очень непохожих разумных (людей), выживших после катастрофы, но — «Пустота такова» — потерявших память… Основные навыки и знания остались, но вот «кто я» — для них совершенно неясно. На этих обстоятельствах писатель создаёт вполне интересные психологические построения, ведь эти персонажи «абсолютно свободны» — ничего никому не должны, и им никто не должен.

Как и в первом романе параллельно развиваются несколько сюжетных линий. Например, история неких «охотников», странных и очень кровожадных, с которой и начинается книга; не сразу, но выясняется, что это «мыры» с Эрхана — очень специфические существа…

Основная часть романа — чисто приключенческая: группа во главе с лысым «Грозным» пытается сначала выжить, а потом — добиться поставленным им целей. Интриги, схватки, тайны — ведь это легендарная планета Ахадир с Храмом Красных камней Белого! «Белого Мора», и они вполне могут стать супероружием.

Тайны начинают проясняться, нет сомнений, что «Грозный» — знаменитый Помпилио дер Даген Тур, но… Хитроумный автор вновь не без успеха начинает запутывать читателя. Три цеппеля одновременно оказываются на вроде бы недоступном Ахадире! С совершенно противоположными целями.

Ведь нет покоя в мирах Герметикона. Великое Ничто, в котором и расположены планеты освоенной части Вселенной, таинственная Пустота с её иногда чудовищными Знаками, в которой обычный перелёт может закончиться совсем незапланированно — всё это подвигает совершенно различных разумных «разобраться» с Неизвестностью! Для Помпилио главное — вспомнить всё! Задача поставлена, значит — решена! Дер Даген Тур опять не только умный, но и всё знающий.

Четыре пятых романа — подготовка к не только остросюжетной, но и динамичной оставшейся части, в которой идёт «игра по самым высоким ставкам». Интриги, предательства, погони, смерти, бои в самом Храме — вполне ожидаемое развитие событий. Адиген просчитывает вроде бы все возможные варианты, совсем не считаясь с жертвами. Но окончание второй части на хэппи-энд никак не похоже. Не всех сумел провести хитроумный психолог-адиген Помпилио… Так что — продолжение следует.

Андрей Столяров. МАЛЕНЬКАЯ ЛУНА Нева — СПб., 2007 № 11

Вот уже «классическим» называют определение «научной фантастики», данное известным американским писателем и астрофизиком Грегори Бенфордом: «Это фантастика, пронизанная не столько научной проблематикой, сколько атмосферой научной деятельности, а также оценивающая социальные последствия тех или иных научных результатов».

Но дефиниция явно некорректна, ведь достаточно сравнить «Открытие себя» В. И. Савченко — несомненный НФ-роман о буднях НИИ системологии, о работе людей, «пронизанной романтикой поиска», и «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких — книгу о буднях НИИЧАВО, о работе магов, пронизанной все той же «романтикой»!

Роман «писателя-публициста» Столярова насквозь пронизан «атмосферой научной деятельности» и оценка «социальных последствий научных результатов» в нем дается, но вот «научная» ли это фантастика — вопрос не только спорный, вопрос принципиальный!

Андрей Михайлович Столяров — фигура в литкругах достаточно крупная, но неоднозначная, в фэндоме — даже несколько одиозная… В конце восьмидесятых годов XX века он зарекомендовал себя «сильнейшим конструктором текстов и стилистом» (чуть ли не «наследником Стругацких»). Но… скандал вызвал его доклад «Грядущие литературные войны», с которым писатель выступил на «Интерпрессконе-94» …Творчество Столярова стало заметно смещаться к «мейнстриму», но в этом мутном потоке его струя заметной не стала…

Новый роман поначалу кажется сконструированным по лекалам боллитры. Начинается он со слов: «Жизнь течет не так, как задумываешь… Предугадать ничего нельзя». И тут же следует описание «странного случая» с четырнадцатилетним Ариком, героем романа. Он «заглядывает в будущее» — что выясняется гораздо позже. «С этой минуты жизнь его была определена» — Арик хочет стать ученым! Он читает все, что можно о выдающихся исследователях прошлого, а прочитав, что «настоящий ученый до всего додумывается самостоятельно», занимается самообразованием и самовоспитанием. Несмотря на гибель родителей, поступает в университет, удивив экзаменатора заявлением: «Я хочу выяснить, что есть жизнь» …На втором курсе предлагает завкафедрой «Бизону» провести разработанный им эксперимент по этой теме, совершенно неожиданно заканчивающийся успешно — «один шанс на миллион миллиардов»! Его «коацерваты» открывают «дверь тому, чего раньше не существовало». Правда, объяснить полученный результат непросто — ведь концепций зарождения жизни не меньше десятка!..

Ради науки отвергается любовь, рационально подбирается жена, Арику приходится подличать, чтоб поступить в аспирантуру. Он строит жизнь рационально, все подчиняется одной цели. «Сомневаться не приходилось. У него действительно было предназначение… Пока он следовал ему… все удавалось». Полюбить Арика вряд ли возможно, сопереживать ему — очень даже хочется. Да только за одно высказывание — зачем писать монографию, если содержания всего на статью? Зачем печатать статью, если смысл ее укладывается в один абзац?

Встретив «перестройку безо всякого воодушевления», Арик защищает кандидатскую диссертацию. Жизнь становится трудней: очереди, отключение электричества, нац. конфликты, ГКЧП… «Бизон» предрекает, что только с помощью Бога (или дьявола) Арик сможет завершить эксперимент. Тот отвечает: «Пусть дьявол явится, а уж потом будем об этом думать»…

Американец Грегори пишет Арику: «Успешным подобный эксперимент мог быть только у вас в стране… в какой-то иной реальности». После отключения в декабре теплоснабжения эксперимент выходит на новую ступень — в аквариуме образуется «кожистый мозг». Гарольд, так прозвал Арик мешочек с псевдоподиями и внешним пищеварением.

«Мир действительно разваливался на глазах», Арик «точно сбрасывал с себя ненужную оболочку», откуда-то понимая, что нужно делать. Он изучает «труды» Гермеса Трисмегиста, Ириона Ксаврийского, Леопольдуса Магнуса. «Его не волновало, что это не наука, а магия»… В лаборатории появляются «зеркало Трисмегиста», гнутые черные свечи, жаровня… «Серные запахи, будто из преисподней, распространялись по помещениям». Произнесена «формула воплощения», капнута в аквариум капля собственной крови… «Приди, Аннаель! Приди, Элоим!..» Гарольд, ставший заметно больше, открывает янтарные глаза… — «Ну вот я и стал богом… Стал тем, кем хотел».

Но следующим утром вместо Арика в лаборатории обнаруживается «мумифицированный труп трехмесячной давности», полубезумного вахтера отправляют в больницу, а следователь с экспертом констатируют: «несчастный случай на производстве». А что «черт… черт черный… мокрый» оказывается на воле — это уже не их забота!

В журнальном варианте романа 126 страниц, 120 из них — почти НФ. Но далее? Ни с романом Савченко, ни с «Понедельником» Стругацких не может быть никакого сравнения! Пора учреждать премию за «настоящую антинаучную фантастику», «Маленькая Луна» — первый претендент!

Михаил М. Попов. К ЧААДАЕВУ «Москва» 2012, № 2

Уже название нового романа писателя даёт повод для размышлений. Тем, конечно, кто помнит, кем был Пётр Яковлевич Чаадаев, и что почти двести лет назад написал Пушкин, обращаясь именно к нему.

«Пока сердца для чести живы, / Мой друг, отчизне посвятим / Души прекрасные порывы!» Чаадаев так и сделал, да только вот его суровую критику российской действительности Николай I счёл «смесью дерзкой бессмысленности, достойной умалишённого»…

На первых страницах романа — полтора десятка цитат из различных сочинений прошлых времён, вроде такой: «Стыдно быть русским!» Читает их мальчик с экзотическим именем Зелёный Парус в некоем будущем, в котором детишек уверяют, что «Россия — это выдуманная страна…» Так вот!

В случившемся некогда противостоянии с применением «СОС-бомб» Россия была уничтожена (почти), на месте её образовался грандиозный провал, «Вавилонская Яма», называют эти территории также и «чёрным квадратом»… Что и как конкретно произошло — во времена, описанные в романе, не очень уж и помнят. Вроде бы окончательно взбунтовались кавказцы, а Америка нанесла упреждающий удар… Когда-то аналитики более реально объясняли факт ядерного нападения на Россию тем, что она «не разоружилась в ментальном плане»!

Так оно и есть, никак западный мир не может про Россию забыть и после События, «русская психологическая зараза» продолжает действовать, поэтому от «Большого обвинения» России в случившемся лидеры западной цивилизации перешли к теории ННР (Никогда Несуществовавшей России). Психологические проблемы в «дивном новом мире» налицо — пусть увлечённые русской цивилизацией теперь доказывают, что лучшие русские поэты Паттерсон и Пушкин были неграми, но заставить забыть их совсем никак не получается!..

«Офицер официальной истории» с пафосом официально заявляет: паранойей является мысль, что для борьбы с «бредом» о России создана целая общепланетная служба! А организация-то такая действительно есть… Работники её среди своих носят одежды счетоводов периода нэпа и сержантов советской милиции, пьют «Андроповку», закусывая её сырками «Дружба». Они «выполняют свой долг», охраняя в этой поистине чудесной жизни «мирный сон и возвышенное неведение простых граждан от кошмаров»!

Включено в роман несколько страниц историко-политических, встречаются историко-психологические экзерсисы: «Всем досталось то, что желалось в самых смелых политических мечтах. И Китаю, и Америке, и Японии». Россия сдалась из-за того, что якобы «в русских возникло чувство своей полной неуместности на планете» — ещё во времена Чаадаева. С этой личностью и связан многими нитями роман, точнее — легенды и апокрифы этого извращённого мира… К примеру, проводников на «дно» (остатки России) зовут «чаадаями», и все они — андроиды! Более того, уже много лет исследованиями «чёрного квадрата», на территории которого возродился русский «военно-социальный организм», занимаются только они, с гордостью заявляющие: «Мы устремлены к Чаадаеву»! Такие дела… И в этой авторской «дерзкой смеси» «без бутылки не разобраться» (выражение из романа Попова).

Совсем короткая вторая часть — о решающей экспедиции «на дно», тут уж точно не разобраться… Ведь концептуальный переворот почти не объясняется. Пусть Чаадаевский храм — «амбразура между мирами», и за неделю пребывания там в мире «наверху» проходит много лет, но почему же за эти годы «Россия полностью реабилитирована»? Почему? «Они опять решили ею воспользоваться»? Неужто это извечная судьбина Родины нашей? Не заслужили (при всех их недостатках) россияне, величию которых посвящены в конце романа два десятка цитат, такой судьбы…

Странный роман, интересный роман, после прочтения которого и задуматься не грех — если ещё «сердца для чести живы»…

Валерий Шумилов. СЕН-ЖЮСТ. ЖИВОЙ МЕЧ, ИЛИ ЭТЮД О СЧАСТЬЕ Иваново, 2010

Ещё несколько лет назад в биобиблиографической справке к сборнику стихов Валерия Смирнова «Гибель Богов» можно было прочесть, что он — автор романа о французской революции. И вот роман Шумилова (это фамилия матери) с подзаголовком «Поэтический экскурс в эпоху Великой французской революции» вышел в ивановском ИПК «ПресСто» немалым по местным понятиям тиражом 500 экземпляров. Солидная книга большого формата объёмом в половину «Войны и мира», писавшаяся восемь лет — станет ли она событием местной литературной жизни?

Что мы знаем о лисе?

Ничего. И то — не все.

Есть такой вот шуточный стишок.

Что знает современный российский гражданин о французских революциях и конкретно о Сен-Жюсте? Вопрос риторический… Заглянув в «Советский энциклопедический словарь», можно узнать: Сен-Жюст Луи (1767–94) — один из организаторов побед рев. армии над интервентами в период якобинской диктатуры. Член К-та общественного спасения, сторонник Робеспьера. Казнён термидорианцами. (И много ли это проясняет?)

Почему Смирнов написал именно эту книгу? Вообще-то автору никто не указ, но тем не менее «Шумилов» в послесловии всё же пытается объясниться. Цель произведения — вопрос о путях общества к достижению общего счастья; исследование невозможности общего счастья в мире, находящемся в состоянии социальной несправедливости, что наиболее остро проявляется в переломные исторические эпохи. Почему темой выбрана «чужеземная» революция? «Мне было бы значительно труднее совершить подобное путешествие в эпоху Русской революции» — пишет автор.

Начало романа нечто «поэтическое» и интересное обещает: «Реквием по герою» («Люди не хотят быть счастливыми…») и «Пролог» (как раз о победах революции) — зачин замечательный! Происходит знакомство с «эктраординарным комиссаром» — «классически красивое лицо, изящество манер… немигающие серо-голубые глаза…» Продолжается знакомство в первой части — шестисложное имя, 26 лет, бывший адвокат, главный идеолог якобинцев, второй человек в правительстве, непримирим к врагам Революции (за что и прозван был «Живым мечом» и «Архангелом смерти»)…

И вот тут, после «крокодильих слёз» героя по уже казнённым деятелям Революции, появляется в книге первое «отступление» — о Цезаре, Бруте, Кассие и Цицероне… Потом их будет предостаточно: о Робеспьере — верном ученике Ж. Ж. Руссо, о любви («Что есть любовь? Фривольный пустячок»), о маркизе де Саде (с отрывками из его сочинений), о Юрии Олеше и продолжении его знаменитой сказки (с гильотиной), о встрече с Шарлем Нодье, о палаче Сансоне, о Буратино «как революционном персонаже», о гильотине «как производственной теме», о «Наполеоне Крузо» (бывшем императоре на о. Св. Елены), о «мировой революции тов. Сталина»…

Плюс обстоятельная хронология исторических событий во Франции «Пунктир А,В,С» — для незнающих историю. Плюс дневник Сен-Жюста, переводы его сочинений (выполненные Шумиловым), изложение трактатов и проекта конституции, философские беседы с Робеспьером… Плюс фантастические «сны» и «видения», «кладбищенская фантасмагория» (беседа с духом Руссо), «альтернатива» о Великом Цензоре Сен-Жюсте и Цензоре Корсики Бонапарте…

Объём информации и «дезинформации» поневоле внушает уважение, но… нарушает художественные связи. В послесловии («Говорит гражданин автор») Шумилов пишет: «Книга о Великой французской революции… имеет не только очень сложную композицию, но и представляет собой смешение различных жанров — исторического романа, романизированной биографии, литературного эссе и даже научной монографии. Вся эта литературно-историческая мозаика… предполагает, тем не менее, в своей основе единую жёстко заданную концепцию».

Вот тут у автора с читателем и могут возникнуть «эстетические разногласия». Автору всё ясно, всё выстроено, даже текст набран различными шрифтами… Но на какого читателя ориентировался автор? Переусложнённая структура текста, постоянные «временные перемещения», многочисленные вставки (к месту и не совсем) — всё это даже любителя исторических романов может оттолкнуть. Несмотря на то, что стиль основного историко-биографического текста вполне отвечает законам жанра.

Но всё-таки это не «беллетристика» (по понятиям), и привлечь в современной России книга сможет немногих. Любителей истории Франции и вообще франкофилов — это конечно! Ведь различные ритуалы Шумилов — на взгляд профана — описывает убедительно и обстоятельно. К тому же в приложениях ещё немало материалов: революционные эвфемизмы, революционный календарь… Вполне возможно, что и последние слова Сен-Жюста перед казнью Шумилов не выдумал: «И всё-таки всё это сделал я…»

Цели писатель ставил грандиозные — синхронистический принцип описания событий, поэтическое изложение революционной истории Франции (ритмические отступления, поэтические рефрены, стихопрозаические вставки)… Но исполнение замыслов с точки зрения «простого читателя» подкачало… Замыслы ведь нужно донести до читателя так, чтобы он их понял и принял, мыслями проникнулся, текстом зачитался! Этого не произошло, к сожалению… А что уж говорить о досадных опечатках в самом начале романа-эссе…

Братья Шуйские. КЛАДОИСКАТЕЛЬ Иваново, 2011

Несмотря на летнюю жару книги всё равно выходили, хорошую книгу опубликовали братья Шуйские — фантастическую повесть «Кладоискатель». Остросюжетную, о кладах, необычных человеческих способностях и загадках истории. Назвать повесть отличной, что предполагает отличие от прочих, нельзя — она полностью в основном русле приключенческо-фантастических книг с давними традициями, но в традициях этих написана замечательно! То, что вышла книга малым тиражом в неизвестном издательстве — лишь свидетельство избытка предложений в издательствах известных.

На яхте олигарха Павла Кагановича совсем не по своей воле оказывается тридцатитрёхлетний Владимир Калинин — экстрасенс, видящий сквозь… всё! Неагрессивный и нежадный, получил он своё особенное зрение неожиданно, после травм и болезней. После первого сеанса «всевидения» чуть не умер, но потом постепенно попривык. И стал наш нищий соотечественник, что вполне предсказуемо, кладоискателем. Потому и нужен олигарху, который вроде бы хочет «мир преобразовать»… Нужны ему сокровища затонувших испанских галеонов — ну так находит их «русский Владимир», куда ему деваться…

Выстроена повесть нелинейно — тут и отступления в прошлое, и информация из Интернета, и экономика с политикой. Чуть об Иванове, «смешном городе», поболее — о таинственном кольце-печатке, изготовленном пять миллионов лет назад. «Лав-стори», и это естественно, оригинальностью не отличается… Глава первая заканчивается интригующе (как и все последующие) — очередным похищением Калинина, на этот раз израильской разведкой «Моссад». Кольцо «с Химерой» ещё больше усиливает способности Владимира, и теперь он соглашается искать символ иудейской веры Менору — светильник из таланта (36 кг) золота, изготовленный чуть ли не самим… Богом… А может — и пришельцами! Израильтяне делают ему лицо «породистого киноактёра», Химера с таинственного кольца в очередной раз спасает от гибели и ведёт на поиски «главного клада» — не руками сделанного… А попутно Владимир находит библиотеку Ивана Грозного и нужную ему книгу «Анахарсис», размышляет о том, «как тяжело больна эта страна» (Россия наша…)

Читать повесть интересно, не оставляет мысль — что там ещё авторы придумают! В заключительной главе «Аргумент Химеры» кладоискатель становится фигурой «легендарной», он сообщает всё новые координаты сокровищ. Не все от этого в восторге, правда… Сюжет всё более закручивается: трёхметровые гиперборейцы, знаменитый Тесла и его «супероружие», политические игры с отделением от России Дальнего Востока и ядерным ударом Пакистана по Индии…

В то же время и психологизм с философическими всплесками проступает явственней. Не сокровища нужны людям, не только сокровища, нужны как всегда ответы на извечные вопросы: кто мы, откуда… Химера, оставляя подсказки, ведёт Владимира к цели, пока не совсем ясной. Тот всё более становится кем-то «иным»… «Я нашёл» — восклицает он, но вот тут и «конец первой книги»! Что нашёл Калинин — узнаем из книги второй.

Написали эту занимательную повесть, которая и задуматься о жизни современной вполне может подтолкнуть, двое известных шуян, что и подчёркивает их псевдоним. Идею и сюжетные повороты в основном предлагал депутат Областной Думы Владимир Мальцев, за «литчасть» отвечал редактор сетевой газеты «Без купюр» Вадим Бочкарев. Без сомнений, и тот, и другой, и вместе, они справились с поставленными задачами. Будем ждать продолжения.

ЗВЁЗДЫ ВНЕЗЕМЕЛЬЯ. 2008–2010 Москва, 2009–2011

Моё детство пришлось на начало Космической эры человечества. Первый спутник, полёт Гагарина — как тогда все радовались этим событиям! Казалось, они предвещали замечательное будущее, ведь в жизнь стали воплощаться сюжеты фантастических книг! А что больше всего любили в НФ пацаны шестидесятых прошлого столетия — ну конечно, книги о полётах к другим планетам, а лучше — к другим звёздам!

Прошли те времена, совсем другим стало восприятие как космонавтики, так и фантастики. Такое положение вещей сторонников настоящей НФ совсем не радует… И просто замечательно, что нашлись люди и средства, чтобы организовать ежегодный конкурс, ставящий целью возрождение интереса к «космической» фантастике и освоению космоса.

В первом сборнике по его итогам, вышедшем в 2009 году, на пятистах страницах разместились произведения почти полусотни авторов. Очень разные произведения совершенно непохожих авторов. Несомненный плюс с одной стороны, но — рваный ритм не каждому по душе… Объёмистая книга — совсем не из тех, что можно прочесть «запоем».

Хотя включены в сборник четыре реалистических текста, это — книга фантастики, отличающейся как по содержанию, так и по качеству исполнения. Вне конкурса включены произведения его организаторов. «Амазония, ярданг Восточный» Сергея Павлова на фоне нынешней «вампирской» фантпродукции читается, пожалуй, с большим удовольствием, чем двадцать с лишним лет назад, когда рассказ был впервые опубликован. Профессионально выписан «Сюжет…» Анны Самойловой — поэтический рассказ о детстве, о возможностях творческого воображения.

Больше всего (и с большим отрывом) в сборнике рассказов москвичей, питерцы представлены всего тремя произведениями. Больше десятка российских городов, пять украинских, Минск и Хельсинки — география очень обширная. Рассказы, в основном, о космическом будущем человечества. Немного жаль, что открывает сборник «Кодекс Звёздного Пути…» Ирины Комисаровой — о криминальных буднях «космотракеров». С другой стороны: каково время — таковы и песни. О таком же будущем, основанном на принципах выгоды, уже публиковавшийся ранее «Золотой сад» Ольги Моисеевой, но исполнение лучше — взаимопонимание важно ведь в любых обществах и отношениях!

Этот рассказ — первый из десятки конкурсных, мне «приглянувшихся». Хорош и рассказ Макса Черепанова «Туз, дама и космос» о перипетиях жизни «глюкеров» (тех, кому всегда везёт). «Грамотно» написан рассказ «Окоп» Петра Матанцева — о военщине вечной, о предательстве: «В критических ситуациях человек становится Человеком с большой буквы»… Для дебюта почти замечательно.

В сборнике десять дебютных публикаций, и половина из них — вполне «на уровне». Как интересно начало рассказа «Туманная Планета» Натальи Семеряковой: загадочная болезнь на космическом корабле, тайны и секреты… Объяснение тайн вот не совсем удачно: Туманная исцеляет всех… «Меч-герою» Дмитрия Бобылёва — о виртуальном обучении на борту галактического крейсера «Вотан» и «пиковой» ситуации для героя. Ситуация выбора — это всегда интересно, если её с чувством и убедительно изобразить. Совсем неплохо увязаны земная любовь и инозвёздное вторжение, работа спецслужб и очередное «спасение человечества» в рассказе «Вопрос веры» (автор Сергей Тень). Не только о космобуднях экипажа «Охотника-12» рассказ Владимира Подольского «Капитан»; а также о консорциуме «Вода», политике, любви корабельного компа «Маруси» к капитану… — хороший рассказ.

Можно отметить несколько произведений совсем не новичков. «Чуча» Павла Мешкова — небольшой, но очень «душевный» рассказ о необычной крысе-инвалиде, спасшей экипаж рейдера Косморазведки. «Герой» Владимира Голубева — о буднях освоения Луны, о долгожданном Контакте… И вдруг психологический кульбит — всё это оказывается инсценировкой, чтобы с сознанием выполненного долга ушёл из жизни безнадёжно больной астронавт… «Высшая точка гуманизма…» — может быть… По «Пути на Амальтею» в будущем студенты снимают дипломный фильм — об этом «Сценарий» Сергея Васильева. Производственные будни съёмок реалистичны и достаточно убедительны. А кто ж такой этот Иван? Да Жилин, конечно… Удачно передан «восторг перед Космосом» в «Итоговом полёте» Ветра Слободина, рассказе о туристическом вояже за облака.

По-своему хороша современная сказка для детей «Лунатика» Марины Соколовой: с ковром-самолётом, Василисой Премудрой, Валентиной Терешковой и путешествием по планетам Солнечной системы. Как и сказка о двухвостом космокоте «Метаморфозы» Альбины Алиновской. Совсем неплохо (для космонавта-испытателя) написаны байки Марка Серова «Фольклор Космофлота».

К некоторым фантастическим произведениям сборника можно предъявить претензии. В лучшем случае они на «обще-среднем уровне» и ничем не выделяются из огромного массива современной фантастики. Даже рассказ о жизни на Солнце — как в «Солнечной истории» Сергея Эса — может не увлечь читателя… Скучновата и «Тайна звезды Ван-Маанена» Юрия Хабибулина, а вроде бы — почти утопическое начало, затем детективная история… Но уж очень всё «казённо», слишком серьёзно.

Чувствуется недостаток профессиональных навыков у Маргариты Ленской, Натальи Абраменковой, Аллы Небо. Космос, любовь, поэзия — всё это замечательно, но выразить в тексте своё восхищение перед этими материями желательно бы так, чтоб и читатель проникся… (Кстати, в сборнике — три стихотворения, и вот они-то пришлись к месту и ко времени). Есть и такие «вещи», которые (несмотря на глас народа) я бы в итоговый сборник не включил. При чём Космос в «Катастрофе» Алексея Круглова? Не очень и смешны «шутки» Евгения Абакумова, Леонида Целя, Соломеи Бауэр, Александра Перепечая, Юрия Стоцкого. Вряд ли захочется в Космос читателю рассказа Ивана Ситникова «Разум по братьям»!

Всё-таки довольно трудно выстроить систематически обзор такой объёмной и многоликой книги. Так что в конце его — по несколько слов об оставшихся произведениях. Вроде бы неплох рассказ Татьяны Томах «Как боги», но… «Я научу вас писать книги!» — если бы это было так просто! «Иду на вы…» Валерия Брускова был опубликован ещё пятнадцать лет назад, и сейчас его «газетный» стиль не смотрится. Совсем другой «стиль» — в рассказе Вадима Астанина «Полоса отчуждения», в котором «пришельцы» — пришли… Не тот дебют, от которого в восторге читатели. Как и от «Звёздных китобоев» Валерия Цуркана. (Авторы и их друзья, естественно, со мной не согласятся…)

О «полётах во сне» «Три жизни» Андрея Закревского, но космос тут при чём? В «Снах космонавта» Сергея Бакулина космоса достаточно, но… не захватывает внимания рассказ. Как и вроде бы детективная «Заварушка на Фобосе» Ильи Стальнова (предыстория давней дилогии), как и «типа космический боевик» Радия Радутного…

Заканчивают сборник «ну очень фантастические» рассказы Дмитрия Яблокова и Александры Федотовой. Тут и необыкновенная планета — единое существо, и виртуальный бар в 2308 году… Но с большим интересом я прочёл совсем не фантастический рассказ «Кружок» Натальи Гарбер и эссе Антона Первушина о перспективах современной космонавтики.

Впечатления от сборника, составленного по итогам второго сезона конкурса — самые благоприятные. Объём и содержание его сбалансированы вокруг той оси, что зовётся мнением «понимающего читателя». Тридцать авторов, треть уже публиковалась в первом сборнике, почти треть — дебютанты. Лишь пару-тройку рассказов (на мой взгляд) можно было и не публиковать в «гутенберговском» варианте…

Включён «блок» нефантастических текстов, и почти все они читаются с интересом. «Дневник космонавта» Юрия Усачёва, воспоминания о Германе Титове Геннадия Лагутина, эссе Марка Луцкого «Мой космос», «Байки космонавта» Марка Серова… В «Узелках на память» Анны Самойловой налёт фантастики присутствует, но и без него рассказ вполне самодостаточен. Вот «Закрытую тему» Михаила Смирнова лучше бы «закрытой» и оставить.

Начинается сборник небольшим и добрым рассказом «Тонкое дело» Елены Афанасьевой о буднях космических курсантов (стажёров!), справившихся с поставленной задачей лучше «асов»! Вот так и надо начинать, чтоб был соответствующий настрой! Обстоятельно и «реалистично», хотя об аварии на Луне, написан «Зачёт» (глава романа) Владимира Подольского. Хорошо написана, потому и читается с интересом эта история о спасении товарища. Тяжело в ученье — в «Снегах Ганимеда» Сергея Бакулина: всего лишь гипноиндуктивная программа восстановления космонавтов, так что — «ещё полетаем»! Возможно, к «чёрной дыре», как в рассказе Аллы Небо «Только помни меня». Для спасения экспедиции нужна связь! «Любовная» связь — любовь и семья — она и поможет! Читается с самыми добрыми чувствами!

Силён первый «блок» дебютов. О любви и романтике странствий — «Сила любви» Андрея Константинова. Почти утопия: все они красавцы, все они герои… Наивный для нашего меркантильного времени, но «жизнеутверждающий» рассказ. Нечто «утопическое» есть и в рассказе «Билет в один конец» Валерия Шлыкова о первой межзвёздной к Альфе Центавра. Хотя «идея» совсем не нова — в пункте назначения космонавта встречают земляне, попавшие сюда с помощью «нуль-транспортировки», но «проблема выбора» — всегда проблема! Хорош дебютный рассказ «Трава у дома» Владимира Бутрима: хотелось, чтоб так оно и было, полёт на Марс стал явью!

Поневоле обращаешь внимание на «дебют» почти полувековой давности. В «Банке фруктового сока» (1963) С. И. Павлова чувствуется «аромат шестидесятых» и некоторая наивность взгляда, но рассказ и сейчас на конкурсе вызвал бы несомненный интерес, появись «инкогнито». Также «вне конкурса» публикуется дебютный рассказ Игоря Никишина «Мечтатели» — дань уважения творчеству мэтра.

А вот дебютный рассказ Андрея Казимирова «Друг семьи» — о райской жизни суперпотребителей в 2076 году — я бы в сборник не включил… Как и «Несокрушимую мысль» Сергея Кирпо о далёком 3001-м… Даже не знаю, как оценить рассказ Фирюзы Янчилиной «И бог забывается» (очередную версию Контакта). Без сомнений, удачен детектив Андрея Галадея «Вне нашей юрисдикции» о приключениях не того «мистера Холмса». Замечательно дебютировал Павел Ремнев с рассказом «Джинн» (хотя от мелких «придирок» тот не свободен: ну что это такое «неорганический организм»?) Тут и «тайны», тут и психологические изыски: мир и любовь — замечательно, но не насильно же?

Интерес вызывают многие из опубликованных рассказов Владимира Голубева, и «Посланник» — совсем не исключение. Рассказ о «бесчеловечном» эксперименте — виртуальном полёте к звёздам — написан профессионально. Интересны «фантазии» Натальи Адаменковой, её рассказ «Асфальтовый эстет» прочёл с удовольствием. «Непосильный труд облагораживает непосильно», а! Отличный получился рассказ у Павла Мешкова: «Путь в Шамбалу» оказывается «технологическим»… Неплох «Клей» Ирины Маракуевой. Нормальный боевичок о «бунте женщин» получился у Александра Далахана в «Инциденте на „Фиалке“».

С нерешительностью пишу об «Одёжке для неба» Сергея Эс — вроде бы «шутка»? Опять же не понял, причём космос во вполне приличном рассказе Сергея Онищука «С неба звёздочка упала»: да, «старательская планета», но вот «Всадник Бледный» на ней — это уже из другой «оперы»… Не дошла до меня «сверхидея» о спасении культурных ценностей, заложенная (по всей видимости) в рассказе Андрея Закревского «То, что имеет начало».

Вполне на «современном» уровне написаны «Транкеры» Вадима Астанина. И в XXII веке «нам нужен враг» как выход из очередного кризиса; так вот, вроде бы «придуманные транкеры» пришли! И заключающий сборник боевик Юрия Хабибулина «Дипломатический инцидент» о кознях звёздного диктатора Грассена — опять же по современным понятиям — вполне на месте. Несомненно, обретут своё место и найдут своих заинтересованных читателей и сборники серии «Звёзды ВнеЗемелья», особенно если качественный состав их будет улучшаться каждый год! А что это так, демонстрирует как содержание второго в целом, так и рост мастерства авторов, чьи рассказы опубликованы в обеих книгах.

Бритикова К. Ф., Смирнов Л. Э., БИБЛИОГРАФИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФАНТАСТИКИ, ИЗДАННОЙ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ С 1759 ПО 1991 ГОД), т.:1 Художественная фантастика (А-Г) — СПб., 2006

Противоречивые чувства охватывает человека, всю сознательную жизнь занимающегося библиографией фантастики, после основательного знакомства с этим томом. Странные ощущения вызывает этот труд… Перед просмотром — уважение и восхищение людьми, замахнувшимися на… ТАКОЕ! Но сразу же и вопрос: почему 1759–1991 годы? «Имперская эпоха» — говорится в предисловии… Но за эти 233 года не одна эпоха «случилась», а пролетело десяток! Составители обещают «попытку собрать и систематизировать обширные материалы», материалов — на пять томов, собирательство налицо, но вот систематизация?..

Уже при чтении предисловия возникает вопрос за вопросом. Фантастическая поэзия в списки не включена, потому что «слишком обширна в силу расплывчатости ее определения». И правильно! Но даже фантастическая проза, судя по материалам первого тома, «расплывчата» не менее. Что такое фантастика? На этот сакраментальный вопрос у нас каждый отвечает как хочет и может! Я сам понятие «фантастика» трактую чрезвычайно широко, но вот так увидеть всю эту «чрезвычайность» в одном издании — оторопь берет! Биленкин и Блаватская, Варшавский и Вагинов, Гоголь и Гуревич, либретто опереток, сказки для дошкольников, юморески из «Крокодила», «фантаст» Ф. В. Гладков!..

Существуют два основных вида литературной библиографии: научно-вспомогательная и рекомендательная, а уже в их пределах варьируются типы указателей (общие, персональные, тематические). Предлагаемая — вроде бы научно-вспомогательно-тематическая… Но «тема» как-то странно определена, Леониду Андрееву отдано 25 страниц, а Александру Беляеву — 17… (Горькому — 16, Гоголю — 31). Цитата из предисловия: «Соединение… классической литературоведческой и специфической НФ библиографий обеспечило мощный положительный эффект». Не узрел положительности… «Критика творчества писателей-реалистов… приведена сугубо выборочно».

Как бы не так!.. Стоило ли заполнять страницы рецензиями на нефантастические драмы Леонида Андреева? Нынешнему «любителю» фантастики не только это ни к чему, ему и книга в целом — «до лампады»! Специалист-библиограф (по долгу службы) найдет похожее (и лучшее) в персональной библиографии…

По мере знакомства с текстом гремучая смесь удивлений/претензий накалялась… Да, в списках есть то, что мне было неизвестно. Но уже на одной (17-й) странице не упомянуты: А. Абашева, В. Абанькин, С. Абакумов, Ю. Абаза… Чего нет — о том не будем, нельзя объять необъятное. О том, что включено — надо же сказать!

Из-за того, что указывается (в основном) только инициал, а не полное имя автора, происходит постоянная путаница. (Не говоря уж о том, что даже Сергеев Абрамовых — двое!) Вот В. Алексеевых, как и В. Афанасьевых — четверо, а В. Васильевых — как минимум пятеро! Для меня самое досадное — смешаны двое В. Губиных: Виктор (псевдоним В. И. Бугрова) и Валерий… Ну разве так можно?!

В «научной» библиографии большое значение придается авторскому (или редакторскому) определению «жанра». Ужасно, когда в библиографии за названием следует «фантастический рассказ», если при публикации этого и в помине не было! Нет обозначения, так и не надо его придумывать!

Встречается путаница с книгами, изданными в бывших союзных республиках на национальных языках, в библиографии они указаны, как изданные на русском. Если в публикации не указано, что произведение переводное, это еще ничего не значит. Так и попали в списки мексиканец Анайя (обозванный Алайя), поляк Вольский, чех Врховецкий (обозванный Воховецким), англичанин Армстронг, норвежец Асбьерсен (вот уж «русская» фамилия!).

Опечатки — это вообще «поэма экстаза»! Ясно, что в таком море сложных в наборе текстов опечатки неизбежны… Но есть такие! Как в предисловии — «критикические»… Цикл И. Адамацкого «Притчуды» превратился в «Причуды», Задереев превратился в Андреева (№ 539), «край» в «рай» (№ 1955), Гур в Бур (№ 2290), Бутмин в Бутмана(№ 2322), Гаммельн в Гаммелон(№ 3361)… Только в позиции 1681: не «фант. рассказ», а «комикс», не «Приключение», а «Приключения», не «Мысль», а «Малыш», не 20 с., а 16 с.

Ошибка на опечатке и в позиции 1818…

Постоянно встречается в списках такое: одно произведение фигурирует с разным авторством (сравните 551 и 597, 612 и 755, 560 и 813, 1759 и 1770, 1185 и 1468, 2448 и 2453, 2568 и 2597, 2694 и 2707, 3044 и 3050, 3221 и 3254, 3267 и 3262, 3818 и 4098…)

Список «мелочных придирок» можно продолжить, но нужно ли? Из не совсем мелочных — нераскрытые псевдонимы. Ведь № 753 (Л. Афанасьев) и № 1721 (Л. Богоявленский) — одно и то же, а В. Глухов(№ 3353) — псевдоним А. Колпакова…

Составители использовали все доступные им источники, не ставя себе целью проверить их истинность «in facto». Но составление списков по чьим-то неясным «наводкам» — дело неблагодарное! Вот только один показательный пример: в оглавлении журнала «Наука и жизнь» (№ 12 за 1985 год) сказка доктора мед. наук Р. Арутюняна (№ 690) есть, а в самом журнале сказки нет!

«За бортом» остались газетные публикации, составители учитывали «художественную фантастику» лишь из «Лит. газеты», «Лит. России», «Книжного обозрения»… А «Неделя», «Комсомолка», «Пионерская правда», в свое время немало сделавшие для «продвижения фантастики в массы»? Но это так… Non omnia possumus omnes. А может — не надо и стараться?!

Вот и подошел я к главному… Сомнения в том, так ли все надо было делать, преследовали постоянно при работе с томом. А как надо? Эх, если бы… «Губы Н. И. да приставить к носу И.К., да взять сколько-нибудь развязности, какая у Б.Б., да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности И.П.»… (Это из «Женитьбы» фантаста Гоголя). К сожалению, каждый НФ-библиограф сам по себе «открывает Америку»… Нет бы устроить «коллективное открытие»! Такая у меня мечта — объединение усилий! Как всякая утопия, она вряд ли осуществима… Доказательством тому — и неудача проекта Пищенко двадцатилетней давности, и бедственная судьба даже такой скромной попытки «коллективного творчества», как справочник «Фантасты и сказочники России» под редакцией И. Г. Халымбаджи… Но пусть мечта живет, пока «единоличные» усилия приводят к появлению «материалов к библиографии»… Может, когда-нибудь кто-нибудь все это сведет, тщательно проверит (на общепризнанной теоретической платформе) — вот тогда и появится библиография «всей фантастики». Нынешнюю попытку оформления и систематизации удачной назвать нельзя, вклад же составителей и издателя в дело собирания материалов неоценим!