Фантомас

Глава 30 В АРТИСТИЧЕСКОЙ ЛОЖЕ

Шарло, старый костюмер, всеми силами защищал проход в костюмерную мсье Вальграна.

– Помилуйте, баронесса, вход строжайшим образом запрещен! Представьте себе, что бы было, если бы я после премьеры пустил всех поклонников!

Однако вскоре он не устоял и решил сделать исключение из правил – ведь все гости были высокопоставленными особами и, к тому же, друзьями его хозяина. Впустив их, Шарло извинился:

– Простите меня, госпожа баронесса. Безусловно, в этом месте правила вас не касаются. Так же, как этих дам и господ.

Слуга осклабился:

– Я вполне понимаю ваш энтузиазм, господа. Воистину, сегодня у мсье Вальграна была потрясающая, восхитительная роль!

– Да, господин Вальгран неотразим! – воскликнула баронесса де Вибрей, проникнув наконец в актерскую уборную и озираясь вокруг с видом генерала, выигравшего сражение. – Мы просто не могли уйти из театра, не пожав руку великому мастеру!

Высокий молодой человек, поправив монокль, убежденно заявил:

– Да, мэтр сегодня творил чудеса!

– Совершенно с вами согласен, господин граф, – подтвердил Шарло.

Граф де Бараль благосклонно улыбнулся и кивнул на дверцу в углу комнаты:

– Доложите о нас.

Слуга удивленно вскинул брови:

– Но, помилуйте, мсье! Его здесь нет!

Пришедшие удивленно переглянулись. Шарло поспешил объяснить:

– Понимаете, сразу после спектакля господин министр пригласил моего хозяина к себе, чтобы лично поздравить с премьерой. Господин Вальгран удостаивается этой чести уже второй раз!

Графиня Марселина де Бараль состроила недовольную гримаску:

– Значит, он сейчас беседует с министром?

– Да, госпожа графиня, – ответил костюмер, которому доставляло немалое удовольствие говорить о благосклонности сильных мира сего к его хозяину. – Они сейчас наедине.

Графиню де Бараль встреча актера с министром, напротив, нисколько не впечатлила. Забыв о слуге, она рассматривала фотографии, висящие на стене. Подойдя поближе, графиня вслух читала подписи:

«Восхитительному Вальграну, любезному другу», «Неподражаемому…»

Она обернулась и позвала:

– Идите сюда, баронесса! Вы только взгляните – эта надпись сделана самой Сарой Бернар! Невероятно!

Де Вибрей подошла.

– А это что? – спросила она.

Прочитав подпись под очередной фотографией, обе женщины расхохотались. С кокетливыми виньетками и завитушками там было написано:

«Обнимаю тебя и целую, любовь моя!»

Подошедшая к ним жена полковника Хорлбодта указала еще на одно фото:

– Взгляните!

Надпись гласила:

«Везде – в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Мельбурне, я буду прославлять гений моего друга – великого артиста Вальграна!»

Жена полковника задумалась:

– Буэнос-Айрес, Мельбурн, Нью-Йорк… Кого же это так носит по свету? Наверное, кто-нибудь из «Комеди Франсез» – они ведь все время гастролируют…

Тут ее позвал муж:

– Симона! Послушайте-ка, что мне рассказывает наш друг де Бараль!

Молодая дама подошла к мужчинам.

– Да, мадам, – улыбнулся де Бараль. – Вы совсем недавно вернулись из Конго, и не в курсе парижских новостей. А между тем, у нас тут происходят любопытные вещи! Уверяю вас!

– Вот как?

– Именно так! Вы, должно быть, слышали о процессе над неким Гарном, убийцей лорда Белтхема. Так вот, на сегодняшней премьере Вальгран загримировался точь-в-точь под этого человека!

– Какого Гарна? – удивленно переспросила госпожа Хорлбодт, которой это имя ничего не говорило.

– Как?! – поразился граф. – Но ведь это дело стало сенсацией нынешнего сезона!

Женщина задумалась:

– Ах, да… Кажется, я что-то такое читала в газетах. Но ведь убийца, кажется, сбежал?

– Я вам сейчас объясню, дорогая, – вмешался граф де Бараль. – Сначала его Бог знает сколько не могли поймать. Наша славная полиция уже, как водится, опустила руки, и вдруг ей посчастливилось поймать этого Гарна. И, как вы думаете, где?

Незаметно подошедшая баронесса де Вибрей улыбнулась со всезнающим видом.

– У леди Белтхем, милочка. Прямо у ворот ее особняка, представьте!

– Не может быть! – пораженно воскликнула Симона Хорлбодт. – Представляю, какого бедняжка натерпелась страху, не приведи Господь!

– Леди Белтхем – удивительная женщина! – сказала графиня де Бараль. – Я никогда не видела такого сочетания сильной воли и христианского милосердия. Она обожала своего мужа, ко осталась верна себе – на суде заявила, что прощает убийцу. Впрочем, это его не спасло, приговор был – смертная казнь…

Госпожа Хорлбодт, внимание которой никогда не задерживалось подолгу на одном предмете, поглядела в сторону и рассеянно произнесла:

– Это ужасно…

Взгляд ее упал на поднос с письмами. С грацией избалованной кошки молодая женщина бесцеремонно принялась разглядывать конверты.

– Вы только поглядите! – весело сказала она. – Судя по почерку, все эти письма написаны женщинами. Должно быть, этот Вальгран разбил немало сердец!

В это время полковник Хорлбодт тихо беседовал с графом де Бараль.

– То, что вы рассказали, чрезвычайно интересно, – проговорил он. – Нельзя ли поподробней?

– Извольте, – улыбнулся граф. – Этот Гарн был схвачен, когда выходил из особняка леди Белтхем, где его поймали слуги – негодяй имел наглость забраться к ней в сад. Где-то месяца полтора назад состоялся суд. Это было зрелище, доложу я вам! Присутствовал почти весь Париж. И я, конечно, тоже. Гарн выглядел просто животным, по крайней мере, явно хотел, чтобы его приняли за такового. Сказал, что прикончил лорда Белтхема из-за денег – мол, были у них какие-то финансовые проблемы. Но, признаюсь, у меня осталось четкое ощущение, что он лгал. Как-то, знаете, все примитивно…

– Но тогда почему же он совершил это преступление? – спросил полковник.

Граф сделал неопределенный жест:

– Откуда я знаю! Но в подобных случаях говорить можно о трех причинах – просто озлобленность, что маловероятно, политика, что больше похоже на правду, а скорее всего – любовь. Судите сами: леди Белтхем стала легендой англо-бурской войны после битвы на Оранжевой реке, где проявила беспримерное мужество, вытаскивая раненых из самого пекла. В том же сражении Гарн получил сержантское звание, и они познакомились. Потом возвращались в Англию на одном пароходе. А ведь Гарн тогда был героем, он просто светился в лучах славы, исходящих от его медали, полученной за отвагу! И они встретились на корабле, леди Белтхем сама подтвердила это. Так вот, на суде мне все время казалось, что эта женщина испытывает какую-то робость… или влечение… в общем, какую-то слабость к преступнику. Конечно, это можно объяснять по-разному. Многие считают, что после смерти мужа леди Белтхем немного подвинулась рассудком. А мне не дает покоя мысль – не этот ли Гарн свел ее с ума? Председатель суда, похоже, тоже не мог отделаться от этой мысли. Он все время задавал такие вопросы, от которых порядочных людей просто коробило. Но что поделать, если это так похоже на правду!

Полковник Хорлбодт недоверчиво покачал головой и проговорил:

– Да неужто такое возможно? Чтобы знатная дама… И какой-то сержант?

Граф снова сделал рукой неопределенный жест и ответил уклончиво:

– О, дорогой мой, вы бы знали, сколько всякой всячины уже наговорили по этому поводу! Но процесс, конечно, наделал немало шума. Публика приветствовала смертный приговор аплодисментами. А наш милейший Вальгран, присутствовавший на процессе, успел ухватить все повадки убийцы и в пьесе «Кровавое пятно», которую мы сегодня видели, весьма удачно загримировался под него.

Полковник рассмеялся:

– Ничего не скажешь, удачная мысль! Сегодняшний его выход на сцену вызвал настоящий фурор. Когда я слышал восклицания в зале, то спрашивал себя – что же их так взволновало?

– А вы посмотрите в газетах, – посоветовал граф де Бараль. – Там был помещен портрет Гарна на целую полосу. Сами увидите.

Дверь отворилась. Граф обернулся и расплылся в улыбке:

– А вот и наш друг Вальгран!

В проеме действительно показался Вальгран, насвистывающий какой-то легкомысленный мотив. Этот великий актер, чей голос заставлял трепетать от наслаждения все столицы мира, был в жизни человеком мягким и веселым, частенько говаривая, что высшим удовольствием для него было бы сыграть в фарсе.

Баронесса де Вибрей бросилась к Вальграну с протянутыми руками. Тот попытался уклониться от объятий и пройти в свою комнату, но женщина схватила его за руку и торжественно представила:

– Наш великий Вальгран!

Затем начала представлять присутствующих:

– Это – графиня Марселина де Бараль, а это – жена полковника Хорлбодта. А вот и сам полковник. А это – граф.

Вальгран светски поклонился и сказал:

– Прошу меня извинить, господа, что заставил вас ждать, но я беседовал с министром.

– Что вы! О чем разговор! Мы вас поздравляем! – раздалось со всех сторон.

– Министр был сама доброжелательность! – продолжал Вальгран.

Он повернулся к баронессе, взял ее за руку и добавил со смехом:

– Он угостил меня сигаретой! Представляете? Теперь я буду хранить ее, как память!

Глаза мадам Симоны заблестели:

– Покажите-ка!

Артист с удовольствием выполнил ее просьбу, а затем позвал слугу:

– Шарло! Положите это в шкатулку для подарков. Я хочу сохранить на память.

Слуга открыл шкатулку, посмотрел внутрь, потом сказал с некоторым замешательством:

– Но она уже полна, мсье Вальгран.

– Что такое?! – загремел актер, но баронесса примирительно положила руку ему на плечо:

– Успокойтесь, дорогой друг. Должно быть, вы изрядно устали, и мы мешаем вам…

Вальгран провел рукой по лбу.

– Вы правы, дорогая, – промолвил он. – Я совершенно без сил.

Затем артист окинул взглядом остальных присутствующих и спросил:

– Ну и как я вам сегодня понравился?

Со всех сторон зазвучали возгласы восхищения:

– Великолепно! Потрясающе!

Вальгран махнул рукой:

– Это я уже слышал. Ну, а если говорить откровенно, не для того, чтобы польстить?

Полковник Хорлбодт громко сказал:

– В своем деле, мсье, вы достигли совершенства!

– В самом деле? – весело спросил актер. – Скажите по-дружески – ведь вы не шутите?

Баронесса прижала руки к груди:

– Вы были просто неотразимы! Не припомню, когда я получала большее удовольствие.

Присутствующие согласно закивали.

– Нет, в самом деле? – настойчиво продолжал Вальгран, массируя лицо.

Наконец, уверившись, что все комплименты были искренними, он воскликнул:

– Вы и представить себе не можете, что это была за работа! Спросите Шарло – когда мы начали репетировать, пьесы практически не существовало. Я вытянул ее на своих плечах, господа!

– На своих плечах! – эхом откликнулся Шарло.

– Да, господа, – продолжал актер. – Если бы вы заглянули в первоначальный сценарий, вы бы удивились, до чего плоско, скучно и неубедительно была выписана моя роль. Тогда я пошел к автору и сказал:

– Дорогой Франц! Вот это и это нужно переделать. К примеру, речь адвоката. Зачем она нужна? Что я буду делать, пока он будет вещать? Слава Богу, язык у меня еще не отсох. Сам смогу сказать. А сцена в тюрьме? Вы только представьте – он собирался привести в камеру священника!

Вальгран расхохотался:

– Я так ему и сказал – Франц, убери святошу, он нам вовсе не нужен! Что я как актер буду делать, пока он меня исповедует? Лежать с закрытыми глазами? А потом, может, положить на них пятаки? Детский сад! Я сам себя исповедую, и выйдет не хуже. Не хочу хвастаться, господа, но эту пьесу практически создал я, и создал не так плохо, ведь верно?

– Настоящий триумф! – воскликнула Симона Хорлбодт, влюбленно глядя на артиста.

– И какой! – подтвердила баронесса. – Люди просто плакали!

Вальгран, самодовольно глядевший в зеркало, обернулся и спросил:

– А как вам мой грим, господа? Вы ведь знаете его историю?

Он смотрел прямо на полковника.

– Мне кажется… – забормотал тот.

Вальгран перебил:

– Ну конечно! Я даже слышал разговоры в зале. Накладывая грим, я старался быть похожим на Гарна. Как вы думаете, мне это удалось?

Артист перевел взгляд на графа:

– А вы, мсье де Бараль? Вы ведь были на процессе! Что вы скажете?

– Поразительное сходство! – признал молодой человек.

– Вот видите! – удовлетворенно произнес Вальгран. – Впрочем, особой тайны тут нет. Я такого же роста, тот же тип лица, и фигура похожа…

Граф окинул его взглядом:

– И впрямь, очень много общего.

– Вглядитесь! – настаивал артист.

Граф поправил на носу очки и вынес окончательное решение:

– Вы так похожи, что просто не верится!

Вальгран польщенно улыбнулся:

– Знаете, я не люблю набиваться на комплименты. Но тут случай особый!

Он самодовольно провел ладонью по лицу. Тут ему в голову пришла новая мысль:

– А моя борода? Она ведь настоящая! Я ее специально отращивал!

– Надо же! – произнес полковник.

Баронесса де Вибрей заискивающе улыбнулась.

– Милый Вальгран, – сказала она. – Можно, я вырву несколько волосков для медальона?

Артист бросил на нее быстрый взгляд.

– Охотно, дорогая, – сказал он. – Только не сейчас. Понимаете, эта борода для меня – что-то вроде амулета. Договоримся так – я дам вам волоски в день сотого спектакля.

– Да, да! И мне тоже! – закричала жена полковника.

Вальгран светски поклонился:

– К вашим услугам, милые дамы. Я ни в коем случае не забуду о вашей просьбе.

Граф де Бараль кинул быстрый взгляд на часы и воскликнул:

– Друзья мои! Уже так поздно! Наш артист, верно, смертельно устал!

Все поспешно заторопились к выходу. Но и в коридоре продолжался оживленный разговор. Поклонники Вальграна обменивались рукопожатиями, уверениями в вечной дружбе и приглашениями в гости, перемежая все это похвалами великому артисту.

Наконец все ушли. Закрыв за гостями дверь на ключ, Вальгран подошел к глубокому мягкому креслу и обессиленно рухнул в него.