…в отмщенье я казню тебя такой лютой казнью, что птицы при виде этого зрелища будут плакать.
«10 апреля. Привет, Чача!
…Идем с коллегой Зубаревым и студентом Иваном по предгорьям, снимаем выборочно окрестные красоты на твой видик для потомков. Вдруг вижу среди камней разноцветного полоза (он почти одноцветный, но так называется), сразу хвать его, а он противится, змей, извивается и возражает.
У меня сразу рождается в голове план сюжета; телевидение не телевидение, а на занятиях использовать можно. Приготовились. Зубарев взял камеру, Ваня стоит у него за спиной, внемлет с вежливым вниманием тому, что большие дяди делают.
Я начал в камеру говорить, показываю змея будущим зрителям, демонстрирую, что он не ядовитый и не кусается. При этих словах эта гнида меня ка–ак цапнет! Меня аж перекосило, но на миру, как говорится, и полоз Полозу нипочем. Комментирую себе дальше, что все это забавно, неопасно и бескровно, как вдруг вижу, что Зубарев с камерой начинает оседать: боком, боком, сел на коленки, уже не может камеру держать, корчится от хохота. Ванька у него за спиной вообще вот–вот лопнет: покраснел как рак, рот руками зажимает, чтобы записи не помешать.
У меня, понятное дело, первая мысль: «Ширинка расстегнута!..» Нет, смотрю, все нормально, но на джинсах при этом вижу обильные потеки свежей крови… И кровь эта капает на штаны с рукава, а на рукав ― из прокушенного пальца: течет себе бодрой струйкой. А этот змей поганый извивается в моей руке с довольной ухмыляющейся мордой.
Вот и верь после этого в кровные связи. Я ему про родственную душу и родную кровь, а он мне ее пустил, родственничек… Гадина подколодная. Неужели и я такой же? Может, недаром меня всю школу «Полозом» звали…
Хм… Надо мне было псевдоним взять ― Гадов. Сергей Гадов. Звучит? Звучит. Но слишком шикарно. Гадюкин ― ближе к истине».