Фасциатус (Ястребиный орел и другие)

«ТИХО, ДЕВКИ…»

«12 мая…. Из домика на крыльцо выходит Василий ― друг Бамара (росли вме­сте), приехавший сюда вместе с ним за­ниматься змеями, и зовет меня помочь ему покормить кобр.

Вася ― под стать Бамару: такой же мощный мускулистый мужик, головастый, с ше­велюрой курчавых волос и огромными ручищами. Бизон. Приехал из Донбасса, две­надцать лет в забое. Когда мы встретились, я начал уточнять, из Макеевки он или из Горловки (мы студентами были там на практике по экономгеографии и даже спуска­лись в шахту), это сильно ускори­ло наше знакомство. Много лет каждый отпуск он проводил с Бамаром на шабашке ― ловил на Кавказе змей. Теперь он у Володи основной помощник и компаньон.

Мы берем из ящика у крыльца пяток зеленых жаб и входим в дом. Там на стелла­жах несколько небольших ящиков с лампами для обогрева (как в зоопарке, но без се­ток или стекол, просто глухие фанерные стенки, одна из которых закрыва­ется, как ка­литка, деревянной вертушкой. В ящиках ― кобры, какие поодиночке, какие ― по две, по три. Понятное дело, интеллигентная змея, ей, как этим гадюкам, в клубках тусо­ваться не пристало.

Когда кобр надо перевозить с места на место, мужикам приходится упаковывать каждую змею отдельно. Но как! Они укладывают их в алюминиевые коробки из‑под кинопленки! Держа кобру за хвост, Вася приоткрывает у нее перед носом крышку этой плоской круглой коробки, и змея устремляется туда как в укрытие. После чего Вася лишь похлопывает рукой по уползающему хвосту («кыш–кыш–кыш»), чтобы змея и его убрала.

Вася открывает дверцу ящика, смотрит внутрь, а там на него встают капюшонами три кобры и начинают делать выпады, отчаянно шипя. На что Вася озабоченно гово­рит: «Э–э, да у вас вода кончилась».

Он отодвигает проволочным крючком ближайшую змею в сторону, вынимает из ящика поилку, слезает с подставленного стула и идет к ведру с водой. Ящик настежь, кобры качаются и шипят, я стою рядом и думаю о том, насколько же все в мире отно­сительно.

Вася возвращается, начинает медленно ставить ванночку с водой назад в ящик, при этом неосторожно ставит ее на хвост одной из кобр. Она злится, кидается на со­седнюю змею с открытой пастью: непонятно, кусает или просто пугает. В любом слу­чае на это стоит посмотреть. Потому что одно дело, когда «злая» кобра кусает «бед­ную» мышку. Но совсем дру­гое, когда две кобры, стоя напротив друг друга в капюшо­нах, шипят и кидаются одна на другую; это уже какой‑то ужас в квадрате.

Короче, змеи разнервничались, расшипелись еще пуще и начали вовсю кидаться на Васины руки. Честное слово, я не­произвольно отступил на шаг подальше, а он только: «Тихо, девки, тихо. Не психуйте. Ну, чего разорались? Кыш…» Причем ника­кой рисовки. А сам двигает ванночку медленно–медленно, а вода в ней колышется. И две повздорившие кобры зло кусают эту двигающуюся воду, прямо мордами в нее.

Потом он открыл ящик с гюрзой, передвинул ее крючком («У–у, корова…»). Потом полез менять перегоревшую лампочку эфам («Мерзнут они…»). С таким участием сказал. Эфы мелкие, с гадюку, их в этом ящике целый клубок, а Вася влез в этот ящик обеими руками, отвинтил лампочку, ввинтил другую, а сам все время: «Тихо, тихо, тихо. Тихо, девочки».

Потом мы разложили принесенных жаб по нужным ящикам и пошли на солнышко разговаривать. Бамар заканчивал по­следний на это утро ящик: становилось уже слишком тепло, змеи разогрелись, управляться с такими сложно, вероятность ошиб­ки возрастает, а при такой работе ошибок желательно избегать. Вася прихватил из домика спичечный коробок с ядо­витыми зубами: змеи недавно перелиняли, а зубы тоже меняются во время линьки. Он выкинул все в помойку, так что я вам в письме этот южный сувенир не присылаю…»