ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1. С острой болью — без очереди…
Я ничем не обязан современному украинскому государству; наоборот, это оно обязано мне своим существованием.
Если бы я и миллионы подобных мне не поставили галочку в графе «так, підтримую» на референдуме 1991 года, государства Украина сегодня бы не существовало. Его суверенность легитимизирована только народным волеизъявлением. Это не мало, но говорить о «визвольних змаганнях» (национально-освободительной борьбе) не приходится. Всей «борьбы» и было-то — интриги в высшем партийном руководстве в Москве, объявление Ельциным и российским парламентом «независимости» России от всех и вся, был августовский путч 1991 года, референдум и беловежский сговор. На этих китах сегодня и стоит суверенная Украина.
А тому государству я обязан многим. В нем я родился, и в роддоме меня не подстерегала опасность быть зараженным СПИДом, гепатитом или туберкулезом. Моей матери не советовали сделать кесарево сечение или избавиться от плода, то есть меня. Риск того, что в роддоме меня убьют, а мои внутренности пустят на материал для ремонта богатых стариков в «цивилизованных странах», в «совковом» роддоме был равен нулю, то есть, проще говоря, вовсе не существовал.
И дальше я при всем желании не мог раскрепоститься — заняться собственным бизнесом (мыть машины) или вкусить прелестей свободного образа жизни (нюхать клей). Когда я, по детской глупости, проявлял поползновения такого рода, меня забирал дядя-милиционер, а потом долго воспитывала тетя в ДКМ (детской комнате милиции, было такое название).
Зато риск попасть в разные бесплатные секции и кружки был довольно высок. В школу постоянно приходили разные дяди и реже тети, они вывешивали объявления, ходили по классам и коридорам и уговаривали записаться. Им была нужна массовость, для чего — до сих пор не знаю, не интересовался, но в детстве я последовательно обучался пиликать на скрипке, классической (французской), вольной (американской) борьбе, боксу, и потом после армии еще немного ушу, а потом уже наступила «перестройка»…
Все секции, кроме последней, были практически бесплатными, хотя взималась символическая плата (три рубля то ли в месяц, то ли за полгода). Тому государству не нужно было сдирать деньги с меня, чтобы платить тренерам, бухгалтерам, юрисконсультам, рекламистам и эффективным менеджерам, которые очень любят эффективные германские автомобили. В тоталитарном государстве иномарок вообще практически не было. Рассказывали, что в начале 1980-х в Москве их было всего две — одна у дочери Брежнева Галины, вторую привез Высоцкий из Парижа.
То государство было воистину тоталитарным — оно забирало у граждан и предприятий большую часть заработка и строило всякие ненужные вещи вроде школ, больниц, заводов и санаториев. В том государстве можно было поехать на попутках в Крым и даже пробраться по горам в «закрытый город» Севастополь. Обычным путем тебя тормозили патрули, но зато по всему ЮБК ты мог ходить на дикие пляжи, часто более красивые, хотя и более опасные, чем массовые. И ни на диких, ни на курортных пляжах тебя не могла остановить охрана ни одного жлоба (точнее, сотен и тысяч крупных и мелких жлобов и жлобчиков) со словами: «Частная собственность, вход воспрещен».
В том государстве не было 95-процентного поступления выпускников школ в вузы, но зато за взятки или чаще по знакомству поступали считанные проценты, и им — их родителям — все удивлялись: умеют люди жить, — но в то же время немного брезгливо сторонились: сколь веревочке ни виться…
А взятки, которые мы в университете несли преподавателям, это были — цветы, коньяк, книги. Однажды, осмелев, купили хороший магнитофон. Преподаватель сказал, что возьмет, взял и передал на кафедру. Оставить себе постеснялся. Или побоялся. О том, чтобы просто принести деньги, не думали. Деньги дать было как раз очень НЕ просто. Могли попасться, следовательно, угодить под суд — не только берущие, но и дающие. Если бы преподаватель не взял и поднял шум — вполне могли посадить, и не условно. А обезображенный совковым менталитетом преподаватель вполне мог обидеться, а обидевшись — разозлиться. Зато незалежная профессура раскрепостилась — стали как курицы, гребут беспрерывно и исключительно под себя.
То государство было несомненно кровавым: в нем взяточники, мошенники и продавцы тяжелых наркотиков не получали условных или символических сроков, как сейчас. Тогда они получали «срока огромные», а за «особо крупные размеры» их расстреливали.
В том государстве образование было высококачественным, но бесплатным, — ну можно ли, по понятиям либеральной экономики, представить себе большую глупость? Зато не было такого, что все знали: диплом — это просто бумажка, за которую отдано много других бумажек, поменьше и поцветастей.
В том государстве были километровые очереди в поликлиниках и больницах, но не было эпидемий туберкулеза, гепатита, желудочных и кишечных… В столовых все брали преимущественно три блюда — первое, второе и третье, но не было риска заразиться сальмонеллезом. Сегодня уже не очень понятно, почему в поликлиниках мы упорно дожидались в очередях, хотя были платные — всего несколько на миллионный город, но там никогда не было очередей и оплата, как теперь выясняется, была чисто символической. А на кабинетах зубных врачей было написано: «С острой болью — без очереди».
В том государстве доход всех предприятий шел в казну, а не на покупку футбольных команд, яхт и «хатынок у Швейцарии». Зато то государство не объясняло мне, что у него нет денег на содержание транспорта, тепловых и прочих коммунальных сетей и потому предприятия нужно передать в концессию, чтобы уже концессионеры заламывали какие вздумается цены, а мы бы переходили на автономное отопление, освещение, водоснабжение… Как в цивилизованной Европе. Или как было в дореволюционной России — на выбор.
То злобное государство запрещало шуметь — в нем не было многодецибелльного воя на всю улицу, рекламного, прославляющего очередного торговца списанным в Европе или сделанным в Китае ширпотребом. И не было полного бесправия гражданина перед прихотью торжествующего жлоба, когда жаловаться некуда и некому, а если пожалуешься, услышишь опять что-нибудь вроде: идите в суд, но суд иск не примет, реклама — частная инициатива, которая у нас защищена законами…
Странно, в том государстве мы не выбирали президентов и депутатов (точнее, выбирали одного из одного). Но те невыбранные боялись ответственности. У сегодняшнего ответственности никакой нет, в крайнем случае на голубом глазу скажет: «Нема грошей у бюджети». И пошел дальше сгонять жирок на тренажерах.
Я пишу «то государство» не в смысле, какой вкладывает мещанин в слова «эта страна». Просто для того, чтобы различить государство это и то.
В этой части книги я хочу поговорить в основном о том, что происходило и происходит на Украине сейчас. Я не «зацикливаюсь» — в России происходит во многом то же. А из того, что было и есть, мы сделаем выводы — что будет.
Это не значит, что мы будем говорить только об этом. Мы будем, как сказал бы поверхностный читатель, отвлекаться. Или, как скажет читатель вдумчивый, станем искать связи между, казалось бы, не связанными событиями и явлениями.
Мифы, с помощью которых сейчас стараются «переформатировать» сознание народов, живучи только потому, что постоянно и назойливо повторяются. Значит, рассказывая правду, тоже не нужно бояться повторяться. Правду нужно повторять до тех пор, пока не дойдет до каждого.
Глава 2. Миф о свободе
Миф о свободе начал создаваться во время «перестройки», с провозглашением в 1991 году независимости России, Украины и т.д. народу было объявлено, что теперь он свободен.
Не сразу народ понял, что свобода какая-то не такая. Народ начал задумываться, и тут появились, конечно, борцы с несвободой. Не объясняя, почему же независимость не дала ожидаемой и обещанной свободы, они нашли виноватых. И оказалось, что мы опять живем при авторитаризме или даже тоталитаризме. Имя ему — кучмизм.
Уровень свобод в обществе остался минимальным и даже по многим параметрам понизился по сравнению с последними годами СССР (1986–1990). Свобода, обещанная в 1991 году, так и не наступила. Что же делает лживый политик, когда не сбываются его обещания? Правильно — дает новые. И нам стали обещать, что вот уж теперь-то, стоит выйти на Майдан и сбросить оковы кучмизма, свобода обязательно настанет. Верьте нам, пожалуйста.
Многие верят до сих пор. Многие даже самые последовательные противники «оранжевой революции» признают, что по крайней мере одно благо она украинскому народу таки принесла. Это благо — свобода.
Понятно, почему такое видение мира пропагандируют сами «оранжевые», но что заставляет их противников соглашаться с этой вредной и неверной трактовкой, основанной на ряде подмененных понятий? А главное, почему в миф до сих пор верит народ? Неужто только потому, что не отрывается от телевизора?
Майдан — не ключ к свободе, а ее результат
На самом деле правда в том, что не «оранжевая» революция предоставила украинскому обществу свободу, — наоборот, она сама стала результатом наличия в обществе необходимого уровня свобод. Без достижения такого минимально достаточного уровня никакая «бархатная» (то есть бескровная) революция невозможна. Тому существует неисчислимое количество теоретических доказательств, однако гораздо убедительнее практические: в Ираке такая революция была невозможна, потому Штатам пришлось дважды (!) начинать войну; а современная война, даже ограниченными силами и средствами, обходится во много раз дороже «цветного» переворота.
Столь же невозможны, на данном этапе, «бархатные революции» в Иране или Северной Корее. Сербию, прежде чем революционизировать, пришлось немало бомбить и долго морить экономическими санкциями. Если называть вещи своими именами, Евросоюз использовал обычный шантаж: сербам недвусмысленно через европейские СМИ было сообщено, что если они проголосуют за Милошевича, к ним и далее будут применять санкции, а если за Куштуницу — санкции отменят.
Особое положение занимает Беларусь. То, что попытка «джинсовой революции» все же произошла, свидетельствует о достижении страной необходимого уровня свобод, иными словами, режиссеры решили, что уже можно попробовать. То, что у них ничего не вышло, свидетельствует о все еще сохраняющейся силе и подлинной, а не бутафорской независимости Беларуси.
Действительно, на вопрос, что такое свобода, никто ведь не ответит: «Свобода — это такое состояние государства, при котором в нем созданы все условия для питаемых из-за границы различных негосударственных организаций, присвоивших себе право вмешиваться в политику, экономику и жизнь общества в целом». Но именно такое понимание свободы внедряется в умы людей на постсоветском пространстве.
Справедливости ради отметим: внедряется чем дальше, тем с меньшим успехом. Грантоеды по традиции зовут себя правозащитниками, но в обществе все больше людей именуют их кривозащитниками. Такова плата за лицемерие.
Если вы станете учить своего ребенка честности, но при этом брать деньги у кого попало, то он вырастет не честным, а уверенным в том, что деньги не пахнут.
Причем такое понимание свободы предназначается исключительно на экспорт, «для продажи вне США». В Штатах запрещена деятельность любых — хоть общественных, хоть частных организаций, финансируемых из-за рубежа, если существует малейшая вероятность их вмешательства в политическое устройство страны. Но когда Россия захотела не запретить даже, а только несколько ограничить деятельность аналогичных организаций на своей территории, на нее обрушился шквал словоблудия на тему о нарушении свобод и управляемой демократии. Причем громче всех кричат как раз те организации, которые в США были бы моментально запрещены — не за подрывную, антигосударственную деятельность и прочие идеологические измышления, а просто потому, что вмешиваются в дела граждан Соединенных Штатов, получая за это деньги граждан иностранных государств.
Эффективность такой политики «правозащитного вмешательства» начинают понимать и страны — конкуренты США. На недавних выборах большой, хотя быстро затихший, скандал вызвала информация о том, что некоторые организации, косвенно участвующие в избирательной кампании в США, получают пожертвования из-за рубежа, конкретно — из Китая.
Есть забавное объяснение того, почему «цветная революция» невозможна в США. Потому что это единственная в мире страна, где нет посольства Соединенных Штатов.
В каждой шутке — лишь доля шутки. Майданный переворот невозможен в США не в последнюю очередь благодаря отсутствию в этой стране организаций, способных тупо и назойливо внушать американским гражданам, что тот из них, кто не возмущается нарушениями избирательного законодательства во Флориде, есть быдло и козел.
Чем президент Ахметов отличался бы от президента Форда?
Существует также наполовину шуточное (а значит, наполовину серьезное?) определение современной демократии. Демократией нынче называется способ государственного и общественного устройства, одобренный госдепом США и внедряемый по всему миру с помощью «гуманитарных бомбардировок» или/и «цветных революций».
Режим Лукашенко в Беларуси не является диктаторским, во всяком случае по данному параметру он и близко не стоит к режимам Батисты, Сомосы, Дювалье или Пиночета. А ведь все помянутые были для госдепа США «нашими сукиными сынами», а Пиночет ко всему стал идеалом, точнее — идолом некоторой части отечественной «либерально мыслящей» интеллигенции.
Еще в меньшей степени диктатурой был режим Кучмы. Да, во время его первого президентского срока на Украине происходило ползучее ограничение уровня свобод. Именно в 1994–1999 гг. в обиход вошли такие понятия, как покупка голосов, продажные СМИ, чудный неологизм «нахитровать результат»… В этот период само собой разумеющимся стало положение, при котором гражданин без денег, несмотря на принятие «самой демократичной Конституции», не имеет абсолютно никакой возможности, а значит — и фактического права быть избранным в «органы народовластия».
Прежде было не так. В период 1989–1990 гг. мы избирали не из богатых, а просто из людей. Инженеров и таксистов, врачей и учителей, юристов и офицеров, за которыми или у которых (тогда еще) не было больших денег. А вскоре после провозглашения независимости Украины подобное стало невозможным.
Это следствие не столько злой воли конкретных индивидуумов и лично Кучмы, сколько изменения социально-экономической ситуации — обнищания огромного большинства и неадекватного обогащения меньшинства. У большинства почти исчезло свободное время, люди вынуждены крутиться, чтобы прокормиться. У меньшинства появились «быстрые деньги», которые можно было потратить в том числе и на избирательные кампании «как у больших», то есть как на «цивилизованном Западе».
Благодаря этому кандидат без денег превратился в немого — он мог иметь государственный ум и полезнейшие идеи, но утратил возможность рассказать об этом избирателям, в первую очередь благодаря тому, что все СМИ обрели своих хозяев, которым тоже хочется кушать…
Таким образом, вина Кучмы или Ельцина в ограничении свобод во многом вынужденная — они были спровоцированы самим ходом вещей, который использовали в собственных, а не в чьих-то посторонних интересах. В данном случае посторонними были интересы подавляющего большинства граждан Украины и России. Но ведь и это закономерно: в соответствии с либеральной теорией, то, что идет на благо индивидуума (Кучмы или, скажем, Чубайса), одновременно и неизбежно идет на благо всего общества. Но получилось не в соответствии с либеральной теорией, а с точностью до наоборот.
Отметим лишь «в утешение», что таково же положение и в «цивилизованных странах». Возьмем Америку: миллиардер Форд или представитель богатейшего техасского семейства Буш в президентах США — чем это отличается от гипотетической ситуации, при которой у нас президентом стал бы Ахметов или Дерипаска? Только одним — у нас сразу же нашлись бы защитники прав обездоленных, закричавшие о том, что олигархи душат свободу. А в Америке об этом кричать, по-видимому, некому.
Ни в конгрессе, ни в сенате США, ни в европейских парламентах мы не найдем людей, за которыми или у которых не было бы больших денег. Точнее — очень больших. Форма государственного устройства, сегодня называемая демократией, неизбежно предполагает, что к политической власти в обществе приходят люди, или уже имеющие, или пока только служащие очень большим деньгам. Это не детская болезнь, а фундаментальное свойство общества, в котором одновременно действуют современная избирательная процедура и догмат незыблемости частной собственности. Мы теперь смогли убедиться, что это оказалось не выдумкой марксистов — тут они, увы, попали в точку.
Миф о свободе начал создаваться во время «перестройки», с провозглашением в 1991 году независимости России, Украины и т.д. народу было объявлено, что теперь он свободен.
Не сразу народ понял, что свобода какая-то не такая. Народ начал задумываться, и тут появились, конечно, борцы с несвободой. Не объясняя, почему же независимость не дала ожидаемой и обещанной свободы, они нашли виноватых. И оказалось, что мы опять живем при авторитаризме или даже тоталитаризме. Имя ему — кучмизм.
Уровень свобод в обществе остался минимальным и даже по многим параметрам понизился по сравнению с последними годами СССР (1986–1990). Свобода, обещанная в 1991 году, так и не наступила. Что же делает лживый политик, когда не сбываются его обещания? Правильно — дает новые. И нам стали обещать, что вот уж теперь-то, стоит выйти на Майдан и сбросить оковы кучмизма, свобода обязательно настанет. Верьте нам, пожалуйста.
Многие верят до сих пор. Многие даже самые последовательные противники «оранжевой революции» признают, что по крайней мере одно благо она украинскому народу таки принесла. Это благо — свобода.
Понятно, почему такое видение мира пропагандируют сами «оранжевые», но что заставляет их противников соглашаться с этой вредной и неверной трактовкой, основанной на ряде подмененных понятий? А главное, почему в миф до сих пор верит народ? Неужто только потому, что не отрывается от телевизора?
Майдан — не ключ к свободе, а ее результат
На самом деле правда в том, что не «оранжевая» революция предоставила украинскому обществу свободу, — наоборот, она сама стала результатом наличия в обществе необходимого уровня свобод. Без достижения такого минимально достаточного уровня никакая «бархатная» (то есть бескровная) революция невозможна. Тому существует неисчислимое количество теоретических доказательств, однако гораздо убедительнее практические: в Ираке такая революция была невозможна, потому Штатам пришлось дважды (!) начинать войну; а современная война, даже ограниченными силами и средствами, обходится во много раз дороже «цветного» переворота.
Столь же невозможны, на данном этапе, «бархатные революции» в Иране или Северной Корее. Сербию, прежде чем революционизировать, пришлось немало бомбить и долго морить экономическими санкциями. Если называть вещи своими именами, Евросоюз использовал обычный шантаж: сербам недвусмысленно через европейские СМИ было сообщено, что если они проголосуют за Милошевича, к ним и далее будут применять санкции, а если за Куштуницу — санкции отменят.
Особое положение занимает Беларусь. То, что попытка «джинсовой революции» все же произошла, свидетельствует о достижении страной необходимого уровня свобод, иными словами, режиссеры решили, что уже можно попробовать. То, что у них ничего не вышло, свидетельствует о все еще сохраняющейся силе и подлинной, а не бутафорской независимости Беларуси.
Действительно, на вопрос, что такое свобода, никто ведь не ответит: «Свобода — это такое состояние государства, при котором в нем созданы все условия для питаемых из-за границы различных негосударственных организаций, присвоивших себе право вмешиваться в политику, экономику и жизнь общества в целом». Но именно такое понимание свободы внедряется в умы людей на постсоветском пространстве.
Справедливости ради отметим: внедряется чем дальше, тем с меньшим успехом. Грантоеды по традиции зовут себя правозащитниками, но в обществе все больше людей именуют их кривозащитниками. Такова плата за лицемерие.
Если вы станете учить своего ребенка честности, но при этом брать деньги у кого попало, то он вырастет не честным, а уверенным в том, что деньги не пахнут.
Причем такое понимание свободы предназначается исключительно на экспорт, «для продажи вне США». В Штатах запрещена деятельность любых — хоть общественных, хоть частных организаций, финансируемых из-за рубежа, если существует малейшая вероятность их вмешательства в политическое устройство страны. Но когда Россия захотела не запретить даже, а только несколько ограничить деятельность аналогичных организаций на своей территории, на нее обрушился шквал словоблудия на тему о нарушении свобод и управляемой демократии. Причем громче всех кричат как раз те организации, которые в США были бы моментально запрещены — не за подрывную, антигосударственную деятельность и прочие идеологические измышления, а просто потому, что вмешиваются в дела граждан Соединенных Штатов, получая за это деньги граждан иностранных государств.
Эффективность такой политики «правозащитного вмешательства» начинают понимать и страны — конкуренты США. На недавних выборах большой, хотя быстро затихший, скандал вызвала информация о том, что некоторые организации, косвенно участвующие в избирательной кампании в США, получают пожертвования из-за рубежа, конкретно — из Китая.
Есть забавное объяснение того, почему «цветная революция» невозможна в США. Потому что это единственная в мире страна, где нет посольства Соединенных Штатов.
В каждой шутке — лишь доля шутки. Майданный переворот невозможен в США не в последнюю очередь благодаря отсутствию в этой стране организаций, способных тупо и назойливо внушать американским гражданам, что тот из них, кто не возмущается нарушениями избирательного законодательства во Флориде, есть быдло и козел.
Чем президент Ахметов отличался бы от президента Форда?
Существует также наполовину шуточное (а значит, наполовину серьезное?) определение современной демократии. Демократией нынче называется способ государственного и общественного устройства, одобренный госдепом США и внедряемый по всему миру с помощью «гуманитарных бомбардировок» или/и «цветных революций».
Режим Лукашенко в Беларуси не является диктаторским, во всяком случае по данному параметру он и близко не стоит к режимам Батисты, Сомосы, Дювалье или Пиночета. А ведь все помянутые были для госдепа США «нашими сукиными сынами», а Пиночет ко всему стал идеалом, точнее — идолом некоторой части отечественной «либерально мыслящей» интеллигенции.
Еще в меньшей степени диктатурой был режим Кучмы. Да, во время его первого президентского срока на Украине происходило ползучее ограничение уровня свобод. Именно в 1994–1999 гг. в обиход вошли такие понятия, как покупка голосов, продажные СМИ, чудный неологизм «нахитровать результат»… В этот период само собой разумеющимся стало положение, при котором гражданин без денег, несмотря на принятие «самой демократичной Конституции», не имеет абсолютно никакой возможности, а значит — и фактического права быть избранным в «органы народовластия».
Прежде было не так. В период 1989–1990 гг. мы избирали не из богатых, а просто из людей. Инженеров и таксистов, врачей и учителей, юристов и офицеров, за которыми или у которых (тогда еще) не было больших денег. А вскоре после провозглашения независимости Украины подобное стало невозможным.
Это следствие не столько злой воли конкретных индивидуумов и лично Кучмы, сколько изменения социально-экономической ситуации — обнищания огромного большинства и неадекватного обогащения меньшинства. У большинства почти исчезло свободное время, люди вынуждены крутиться, чтобы прокормиться. У меньшинства появились «быстрые деньги», которые можно было потратить в том числе и на избирательные кампании «как у больших», то есть как на «цивилизованном Западе».
Благодаря этому кандидат без денег превратился в немого — он мог иметь государственный ум и полезнейшие идеи, но утратил возможность рассказать об этом избирателям, в первую очередь благодаря тому, что все СМИ обрели своих хозяев, которым тоже хочется кушать…
Таким образом, вина Кучмы или Ельцина в ограничении свобод во многом вынужденная — они были спровоцированы самим ходом вещей, который использовали в собственных, а не в чьих-то посторонних интересах. В данном случае посторонними были интересы подавляющего большинства граждан Украины и России. Но ведь и это закономерно: в соответствии с либеральной теорией, то, что идет на благо индивидуума (Кучмы или, скажем, Чубайса), одновременно и неизбежно идет на благо всего общества. Но получилось не в соответствии с либеральной теорией, а с точностью до наоборот.
Отметим лишь «в утешение», что таково же положение и в «цивилизованных странах». Возьмем Америку: миллиардер Форд или представитель богатейшего техасского семейства Буш в президентах США — чем это отличается от гипотетической ситуации, при которой у нас президентом стал бы Ахметов или Дерипаска? Только одним — у нас сразу же нашлись бы защитники прав обездоленных, закричавшие о том, что олигархи душат свободу. А в Америке об этом кричать, по-видимому, некому.
Ни в конгрессе, ни в сенате США, ни в европейских парламентах мы не найдем людей, за которыми или у которых не было бы больших денег. Точнее — очень больших. Форма государственного устройства, сегодня называемая демократией, неизбежно предполагает, что к политической власти в обществе приходят люди, или уже имеющие, или пока только служащие очень большим деньгам. Это не детская болезнь, а фундаментальное свойство общества, в котором одновременно действуют современная избирательная процедура и догмат незыблемости частной собственности. Мы теперь смогли убедиться, что это оказалось не выдумкой марксистов — тут они, увы, попали в точку.
Глава 3. Свобода, ложь и комфорт
Сегодня свобода слова в украинском обществе понимается только как комфортные условия для существования журналистов. Всё. Никак иначе. Любые попытки хоть чуть-чуть расширить рамки понятия наталкиваются либо на возражения по Савику Шустеру — «людям это неинтересно», либо на действительное непонимание, опустошающее взгляд собеседника.
Казалось бы, любой принадлежащий к сообществу журналистов должен отстаивать именно такую трактовку (свобода слова = мой комфорт). Но такая весьма удобная для существования трактовка не дает возможности полноценно работать по специальности. Она разрывает разум, нарушая связность мышления, иными словами, заставляет произвести над самим собой операцию по добровольной шизофренизации сознания.
Если понимать свободу только как возможность комфортного существования журналистов, то все в порядке: Майдан действительно даровал обществу свободу. Журналисты стали жить лучше и главное — веселей.
Мы видим тут повторение ситуации конца 80-х — начала 90-х годов. Журналисты тогда тоже получили многое быстро и сразу. Поскольку, понятное дело, они являются общественной группой с наибольшим доступом к широкому вещанию, стало складываться впечатление, что это не мнение журналистов, а мнение общества. Это заблуждение в свою очередь породило оценки, как у Жванецкого: «СССР был разрушен в результате заговора, в котором участвовал весь народ». Люди же, для которых хохма не является профессиональным инструментом, начинали понимать другой афоризм: «Отучаемся говорить за весь народ».
Если люди равноправны, то ни один человек не должен говорить от имени другого человека, тем более группы людей, не имеет права выдавать свои мысли за мысли других или наоборот. Это одно из важных условий настоящей свободы. И это же главное ее отличие от свобод, рожденных на любых майданах.
Оранжевая свобода всегда нуждается в неких гуру, которые объясняют непосвященным, кто из них, извините, есть «быдло» и «лох», а кто — человек будущего. В этом фундаментальное сходство майданного шоу с поведением тоталитарных сект; и неслучайно ведь завершилась «революция» появлением в украинском парламенте своего особенного «белого братства».
Украинское общество расколото по разным параметрам, в том числе и по отношению к событиям зимы 2004/05 г. Идеалы Майдана превратились в идолов, роды свободы на Майдане приняли ироды. Это так для той части общества, которая не приняла оранжизм. И остановить его наступление удалось только оружием самих «оранжистов». Внешне это выразилось в том, что противники носителей помаранчевых ленточек надели бело-голубые, — такой нехитрый прием открыл возможности массовой самоидентификации.
Но это симметричный ответ, а нужен адекватный. Сегодня на Украине много противников оранжевых, но нет, за исключением коммунистов, сторонников антиоранжевых партий. Потому что нет самих таких партий (за исключением коммунистов и, возможно, еще нескольких левых непарламентских). Все остальные — противники оранжевых только на выборах.
И в Беларуси, и в России имеются сильные антиоранжевые проекты, поддерживаемые всей мощью государства. Именно это не нравится оранжевым. Они говорят о свободах, но на самом деле хотят только одного: чтобы общество не противодействовало «цветным революциям». Только такое общество ими (и их покровителями из госдепа США) будет признано истинно свободным и демократичным.
У украинских антиоранжистов есть только негативный проект — не в смысле плохой, а в смысле — основанный не на утверждении своего, а на отрицании чужого. Они знают, чего они не хотят — победы оранжевых, реванша оранжевых. А вот чего хотят — этого пока не знают. В обществе еще не сформирован запрос на лидеров, которые смогли бы структурировать и возглавить антиоранжевое движение. Пока есть только смутное ощущение, что такой запрос был бы желателен.
* * *
Различные шоу-перевороты, многочисленные апельсиновые, тюльпановые, банановые и пр. революции нужны еще и для того, что отвлечь народ, чтобы он не понял того, что понял Федор Достоевский еще в позапрошлом веке, во время поездки по Западной Европе: «Что такое liberte? Свобода. Какая свобода? Одинаковая свобода всем делать все что угодно в пределах закона. Когда можно делать все что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает все что угодно, а тот, с которым делают все что угодно. Что ж из этого следует? А следует то, что кроме свободы, есть еще равенство, и именно равенство перед законом. Про это равенство перед законом можно только сказать, что в том виде, в каком оно теперь прилагается, каждый француз может и должен принять его за личную для себя обиду»{149}.
И не являются ли подтверждением правоты писателя публично произнесенные слова известного современного российского бизнесмена: «У кого нет миллиарда, тот может идти в ж…»? Отличие его многих собратьев из «цивилизованного мира» — только в том, что он говорит, что думает, а те — думают, что говорят.
Да, в современной Европе уже не так легко делать все что угодно с тем, у кого нет миллиона или миллиарда, как это было во времена Достоевского. Но к сегодняшнему положению США и Европа пришли потому, что весь XX век, начиная с Октябрьской революции в России и благодаря ей, ограничивали аппетиты богатых в пользу бедных, ограничивали такую частную инициативу, которая может пойти во вред обществу. И потому сегодня бедный во Франции — это совсем не то, что бедный в Бразилии. Даже выглядит не так.
Нам же западные советники почему-то предлагают не идти этим путем, а использовать «экспортный вариант»: неограниченную свободу (имеющего миллион делать что угодно с тем, кто миллиона не имеет).
Дополнение в скобочках, как в жульническом банковском договоре, написано очень мелко, потому сегодня народ с энтузиазмом «выбирает свободу».
Чем чудовищнее ложь, тем мягче за нее осудят
Но зато говорить можно все, что угодно. Уголовным преследованием ложь не победить. Наглядное свидетельство — украинский судебный процесс 2006 года.
Печерский районный суд Киева признал несостоятельными утверждения члена фракции Юлии Тимошенко депутата Верховной Рады Олега Ляшко о подкупе спикера Верховной Рады Александра Мороза. Такое решение суд принял по иску украинского вице-премьера Андрея Клюева.
Суд выяснил, что Ляшко распространял в Верховной Раде информацию о том, что Мороз получил 300 млн. дол. за вхождение социалистов в антикризисную коалицию с Партией регионов и коммунистами.
Суд признал утверждения Ляшко «недостоверными… обязал Ляшко извиниться перед вице-премьером». Кроме того, с Ляшко взыскали в пользу Клюева 47 гривен (около 9 долларов по тогдашнему курсу) для возмещения судебных издержек{150}.
Обратим внимание на некоторые особенности.
1) Украинские депутаты так привыкли разбрасываться (на словах) астрономическими суммами, что напоминают детей в песочнице: «А мой папа принесет мне миллион миллиардов конфет… А кучмисты воровали триллионами, сотни миллионов в чемоданах заносились в администрацию президента…» Расчет при этом изначально на то, что «маленькие украинцы» не станут даже приблизительно сопоставлять, каких же размеров должен быть чемодан, куда помещается сто миллионов, — в какой угодно валюте.
Но расчет этот не оправдывается, а тенденция намечается совсем другая. Скоро люди совсем перестанут верить в эти словесные «миллионы миллиардов». А ведь реально проблема взяток, в том числе и в особо крупных размерах, как была, так никуда и не девалась. Она только дискредитируется такими вот «борцами» с коррупцией вроде Ляшко или пресловутого министра Луценко, который, реально не привлекши ни одного высокопоставленного коррупционера, успел отчитаться за весь крещеный мир.
2) Второй момент прямо следует из первого. Чем чаще говоруны, вроде известного пастушка из притчи, будут кричать «держи волка!», тем меньше им станут верить. Это, конечно, хорошо, что оранжевые все чаще предстают перед обществом в качестве лгунов, но плохо, что назойливые повторения выдумок создают в обществе атмосферу будничности, общество как бы привыкает к тому, что взятки брали, берут и будут брать все и повсюду, и ничего тут не изменишь. Не для того ли проводится подобная пропаганда, чтобы удобнее брать самим? Ведь разговоры о том, сколько стоило место в списке самой Юлии Владимировны, повторяются не только ее врагами, но и теми людьми, которые в этих списках прошли в Советы разного уровня.
3) Обращает на себя внимание неадекватность «преступления и наказания». 9 долларов плюс репутация лжеца для проигравшего процесс, — а как можно оценить, и возможно ли вообще оценить ущерб от коррупционного словоблудия для образа Украины в мире? Ведь подавляющее большинство людей планеты, которые хотя бы слыхали о существовании Украины, тут не бывали, с нашими взяточниками никогда не сталкивались, а убеждения о «стране-коррупционерке» у них утверждается усилиями таких вот «наших» говорунов. Вначале «дело Гонгадзе», потом «пленки Мельниченко», а вот появились и «пленки Ляшко»…
Как может отнестись к подобному мазохизму американец или европеец? А однозначно. Раз просят, чтоб мы их били за коррупцию, — мы их побьем. У нас, цивилизованных, нет абсолютно никаких причин относиться к таким людям лучше, чем они сами к себе относятся.
Только беда, что в «такие люди» попадают не только говоруны и взяточники, а весь украинский народ, о котором в мире, усилиями високопосадовців (высокопоставленных, или высокосидящих) в первую очередь самой Украины, складывается представление, что все в украинском народе — любо взяточники, либо взяткодатели.
Не знаю, как уважаемых читателей, а лично меня, прожившего сорок с гаком лет сперва «на Украине», а потом «в Украине» и ни разу никому ни за что не дававшего взятку, такое представление оскорбляет.
В инциденте с «морозовскими миллионами» достойно внимания не только содержание, но и форма подачи материала. В аналогичной PRопаганде от БЮТа четко прослеживаются неизменные тенденции.
Обвинения не следует разнообразить. Говорить следует только о коррупции и воровстве, которое везде вокруг нас и кроме нас, а мы — все в белом. Не нужно разнообразить и объекты нападок — обвиняются всегда «бандиты» из окружения Януковича или «люби друзи» из окружения Ющенко. Суммы пусть будут покрупнее, а ложь понаглее. PR-разоблачения следует проводить почаще, при каждом удобном случае.
Создается впечатление, что вся эта работа ведется людьми, учившимися по одному и тому же источнику. Его автор, без сомнения, может быть признан отцом-основателем public relations.
«Чтобы память масс усвоила хотя бы совершенно простое понятие, нужно повторять его перед массой тысячи и тысячи раз».
«Ее (пропаганды. — Г.С.) уровень должен исходить из меры понимания, свойственной самым отсталым индивидуумам из числа тех, на кого она хочет воздействовать… Она должна быть максимально проста».
«Пропаганда должна ограничиваться лишь немногими пунктами и излагать эти пункты кратко, ясно и понятно, в форме легко запоминающихся лозунгов… Пропагандировать наш лозунг мы можем и должны с самых различных сторон… но итог должен быть один и тот же и лозунг неизменно должен повторяться в конце каждой речи каждой статьи».
«…Тут нет места тонкой дифференциации. Народ говорит „да“ или „нет“, он любит или ненавидит. Правда или ложь! Прав или не прав! Народ рассуждает прямолинейно… Все искусство тут должно заключаться в том, чтобы заставить массу поверить: такой-то факт действительно существует, такая-то необходимость действительно неизбежна, такой-то вывод действительно правилен».
«Пропаганда должна воздействовать больше на чувства и лишь в небольшой степени на так называемый разум… чем меньше научного балласта в нашей пропаганде, чем больше обращается она к чувству толпы, тем больше будет успех».
«В начале войны казалось, что пропаганда безумна в своей наглости, затем она начала производить только несколько неприятное впечатление, а в конце концов, все поверили ей… чем чудовищнее солжешь, тем скорее тебе поверят. Рядовые люди скорее верят большой лжи, чем маленькой. Это соответствует их примитивной душе. Она знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они постесняются. Большая ложь даже просто не придет им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь… И даже когда им разъяснят, что дело идет о лжи чудовищных размеров, они все еще будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что, вероятно, все-таки здесь есть доля истины… Солги посильней — и что-нибудь от твоей лжи да останется».
Читатель уже, несомненно, догадался, что это за автор. Так обширно цитировать бесноватого фюрера пришлось для того, чтобы наглядно показать: его «шесть правил» и теперь лежат в основе как черной и серой, так отчасти и белой пропаганды, которую мы сегодня чаще называем пиаром (подробно на эту тему мы уже говорили во второй части книги). И объекты этого пиара — то есть каждый из нас — должны быть информированными, чтобы стать защищенными. Да, говорят украинские можновладці (власть имущие), стало быть, надо ужесточить. То есть судить и садить «за клевету». Как это было в советские времена{151}.
Не нужно быть провидцем, достаточно просто жить на Украине, чтобы понять: первыми «за клевету» посадят редких оставшихся честными журналистов, которые пишут о беспределе нуворишей. Те, кто пишут, как любят говорить украинские депутаты, заказуху, те и будут продолжать, у них есть заказчик, который найдет сговорчивого судью. А честный журналист беззащитен перед тем, у кого на всякий случай есть миллион.
Тюрьмами правду не поборешь и тем более не защитишь. А вот жизни людские сломать, погрузить общество на долгие годы в немоту и невежество — это может случиться.
Сегодня свобода слова в украинском обществе понимается только как комфортные условия для существования журналистов. Всё. Никак иначе. Любые попытки хоть чуть-чуть расширить рамки понятия наталкиваются либо на возражения по Савику Шустеру — «людям это неинтересно», либо на действительное непонимание, опустошающее взгляд собеседника.
Казалось бы, любой принадлежащий к сообществу журналистов должен отстаивать именно такую трактовку (свобода слова = мой комфорт). Но такая весьма удобная для существования трактовка не дает возможности полноценно работать по специальности. Она разрывает разум, нарушая связность мышления, иными словами, заставляет произвести над самим собой операцию по добровольной шизофренизации сознания.
Если понимать свободу только как возможность комфортного существования журналистов, то все в порядке: Майдан действительно даровал обществу свободу. Журналисты стали жить лучше и главное — веселей.
Мы видим тут повторение ситуации конца 80-х — начала 90-х годов. Журналисты тогда тоже получили многое быстро и сразу. Поскольку, понятное дело, они являются общественной группой с наибольшим доступом к широкому вещанию, стало складываться впечатление, что это не мнение журналистов, а мнение общества. Это заблуждение в свою очередь породило оценки, как у Жванецкого: «СССР был разрушен в результате заговора, в котором участвовал весь народ». Люди же, для которых хохма не является профессиональным инструментом, начинали понимать другой афоризм: «Отучаемся говорить за весь народ».
Если люди равноправны, то ни один человек не должен говорить от имени другого человека, тем более группы людей, не имеет права выдавать свои мысли за мысли других или наоборот. Это одно из важных условий настоящей свободы. И это же главное ее отличие от свобод, рожденных на любых майданах.
Оранжевая свобода всегда нуждается в неких гуру, которые объясняют непосвященным, кто из них, извините, есть «быдло» и «лох», а кто — человек будущего. В этом фундаментальное сходство майданного шоу с поведением тоталитарных сект; и неслучайно ведь завершилась «революция» появлением в украинском парламенте своего особенного «белого братства».
Украинское общество расколото по разным параметрам, в том числе и по отношению к событиям зимы 2004/05 г. Идеалы Майдана превратились в идолов, роды свободы на Майдане приняли ироды. Это так для той части общества, которая не приняла оранжизм. И остановить его наступление удалось только оружием самих «оранжистов». Внешне это выразилось в том, что противники носителей помаранчевых ленточек надели бело-голубые, — такой нехитрый прием открыл возможности массовой самоидентификации.
Но это симметричный ответ, а нужен адекватный. Сегодня на Украине много противников оранжевых, но нет, за исключением коммунистов, сторонников антиоранжевых партий. Потому что нет самих таких партий (за исключением коммунистов и, возможно, еще нескольких левых непарламентских). Все остальные — противники оранжевых только на выборах.
И в Беларуси, и в России имеются сильные антиоранжевые проекты, поддерживаемые всей мощью государства. Именно это не нравится оранжевым. Они говорят о свободах, но на самом деле хотят только одного: чтобы общество не противодействовало «цветным революциям». Только такое общество ими (и их покровителями из госдепа США) будет признано истинно свободным и демократичным.
У украинских антиоранжистов есть только негативный проект — не в смысле плохой, а в смысле — основанный не на утверждении своего, а на отрицании чужого. Они знают, чего они не хотят — победы оранжевых, реванша оранжевых. А вот чего хотят — этого пока не знают. В обществе еще не сформирован запрос на лидеров, которые смогли бы структурировать и возглавить антиоранжевое движение. Пока есть только смутное ощущение, что такой запрос был бы желателен.
Различные шоу-перевороты, многочисленные апельсиновые, тюльпановые, банановые и пр. революции нужны еще и для того, что отвлечь народ, чтобы он не понял того, что понял Федор Достоевский еще в позапрошлом веке, во время поездки по Западной Европе: «Что такое liberte? Свобода. Какая свобода? Одинаковая свобода всем делать все что угодно в пределах закона. Когда можно делать все что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает все что угодно, а тот, с которым делают все что угодно. Что ж из этого следует? А следует то, что кроме свободы, есть еще равенство, и именно равенство перед законом. Про это равенство перед законом можно только сказать, что в том виде, в каком оно теперь прилагается, каждый француз может и должен принять его за личную для себя обиду»{149}.
И не являются ли подтверждением правоты писателя публично произнесенные слова известного современного российского бизнесмена: «У кого нет миллиарда, тот может идти в ж…»? Отличие его многих собратьев из «цивилизованного мира» — только в том, что он говорит, что думает, а те — думают, что говорят.
Да, в современной Европе уже не так легко делать все что угодно с тем, у кого нет миллиона или миллиарда, как это было во времена Достоевского. Но к сегодняшнему положению США и Европа пришли потому, что весь XX век, начиная с Октябрьской революции в России и благодаря ей, ограничивали аппетиты богатых в пользу бедных, ограничивали такую частную инициативу, которая может пойти во вред обществу. И потому сегодня бедный во Франции — это совсем не то, что бедный в Бразилии. Даже выглядит не так.
Нам же западные советники почему-то предлагают не идти этим путем, а использовать «экспортный вариант»: неограниченную свободу (имеющего миллион делать что угодно с тем, кто миллиона не имеет).
Дополнение в скобочках, как в жульническом банковском договоре, написано очень мелко, потому сегодня народ с энтузиазмом «выбирает свободу».
Чем чудовищнее ложь, тем мягче за нее осудят
Но зато говорить можно все, что угодно. Уголовным преследованием ложь не победить. Наглядное свидетельство — украинский судебный процесс 2006 года.
Печерский районный суд Киева признал несостоятельными утверждения члена фракции Юлии Тимошенко депутата Верховной Рады Олега Ляшко о подкупе спикера Верховной Рады Александра Мороза. Такое решение суд принял по иску украинского вице-премьера Андрея Клюева.
Суд выяснил, что Ляшко распространял в Верховной Раде информацию о том, что Мороз получил 300 млн. дол. за вхождение социалистов в антикризисную коалицию с Партией регионов и коммунистами.
Суд признал утверждения Ляшко «недостоверными… обязал Ляшко извиниться перед вице-премьером». Кроме того, с Ляшко взыскали в пользу Клюева 47 гривен (около 9 долларов по тогдашнему курсу) для возмещения судебных издержек{150}.
Обратим внимание на некоторые особенности.
1) Украинские депутаты так привыкли разбрасываться (на словах) астрономическими суммами, что напоминают детей в песочнице: «А мой папа принесет мне миллион миллиардов конфет… А кучмисты воровали триллионами, сотни миллионов в чемоданах заносились в администрацию президента…» Расчет при этом изначально на то, что «маленькие украинцы» не станут даже приблизительно сопоставлять, каких же размеров должен быть чемодан, куда помещается сто миллионов, — в какой угодно валюте.
Но расчет этот не оправдывается, а тенденция намечается совсем другая. Скоро люди совсем перестанут верить в эти словесные «миллионы миллиардов». А ведь реально проблема взяток, в том числе и в особо крупных размерах, как была, так никуда и не девалась. Она только дискредитируется такими вот «борцами» с коррупцией вроде Ляшко или пресловутого министра Луценко, который, реально не привлекши ни одного высокопоставленного коррупционера, успел отчитаться за весь крещеный мир.
2) Второй момент прямо следует из первого. Чем чаще говоруны, вроде известного пастушка из притчи, будут кричать «держи волка!», тем меньше им станут верить. Это, конечно, хорошо, что оранжевые все чаще предстают перед обществом в качестве лгунов, но плохо, что назойливые повторения выдумок создают в обществе атмосферу будничности, общество как бы привыкает к тому, что взятки брали, берут и будут брать все и повсюду, и ничего тут не изменишь. Не для того ли проводится подобная пропаганда, чтобы удобнее брать самим? Ведь разговоры о том, сколько стоило место в списке самой Юлии Владимировны, повторяются не только ее врагами, но и теми людьми, которые в этих списках прошли в Советы разного уровня.
3) Обращает на себя внимание неадекватность «преступления и наказания». 9 долларов плюс репутация лжеца для проигравшего процесс, — а как можно оценить, и возможно ли вообще оценить ущерб от коррупционного словоблудия для образа Украины в мире? Ведь подавляющее большинство людей планеты, которые хотя бы слыхали о существовании Украины, тут не бывали, с нашими взяточниками никогда не сталкивались, а убеждения о «стране-коррупционерке» у них утверждается усилиями таких вот «наших» говорунов. Вначале «дело Гонгадзе», потом «пленки Мельниченко», а вот появились и «пленки Ляшко»…
Как может отнестись к подобному мазохизму американец или европеец? А однозначно. Раз просят, чтоб мы их били за коррупцию, — мы их побьем. У нас, цивилизованных, нет абсолютно никаких причин относиться к таким людям лучше, чем они сами к себе относятся.
Только беда, что в «такие люди» попадают не только говоруны и взяточники, а весь украинский народ, о котором в мире, усилиями високопосадовців (высокопоставленных, или высокосидящих) в первую очередь самой Украины, складывается представление, что все в украинском народе — любо взяточники, либо взяткодатели.
Не знаю, как уважаемых читателей, а лично меня, прожившего сорок с гаком лет сперва «на Украине», а потом «в Украине» и ни разу никому ни за что не дававшего взятку, такое представление оскорбляет.
В инциденте с «морозовскими миллионами» достойно внимания не только содержание, но и форма подачи материала. В аналогичной PRопаганде от БЮТа четко прослеживаются неизменные тенденции.
Обвинения не следует разнообразить. Говорить следует только о коррупции и воровстве, которое везде вокруг нас и кроме нас, а мы — все в белом. Не нужно разнообразить и объекты нападок — обвиняются всегда «бандиты» из окружения Януковича или «люби друзи» из окружения Ющенко. Суммы пусть будут покрупнее, а ложь понаглее. PR-разоблачения следует проводить почаще, при каждом удобном случае.
Создается впечатление, что вся эта работа ведется людьми, учившимися по одному и тому же источнику. Его автор, без сомнения, может быть признан отцом-основателем public relations.
«Чтобы память масс усвоила хотя бы совершенно простое понятие, нужно повторять его перед массой тысячи и тысячи раз».
«Ее (пропаганды. — Г.С.) уровень должен исходить из меры понимания, свойственной самым отсталым индивидуумам из числа тех, на кого она хочет воздействовать… Она должна быть максимально проста».
«Пропаганда должна ограничиваться лишь немногими пунктами и излагать эти пункты кратко, ясно и понятно, в форме легко запоминающихся лозунгов… Пропагандировать наш лозунг мы можем и должны с самых различных сторон… но итог должен быть один и тот же и лозунг неизменно должен повторяться в конце каждой речи каждой статьи».
«…Тут нет места тонкой дифференциации. Народ говорит „да“ или „нет“, он любит или ненавидит. Правда или ложь! Прав или не прав! Народ рассуждает прямолинейно… Все искусство тут должно заключаться в том, чтобы заставить массу поверить: такой-то факт действительно существует, такая-то необходимость действительно неизбежна, такой-то вывод действительно правилен».
«Пропаганда должна воздействовать больше на чувства и лишь в небольшой степени на так называемый разум… чем меньше научного балласта в нашей пропаганде, чем больше обращается она к чувству толпы, тем больше будет успех».
«В начале войны казалось, что пропаганда безумна в своей наглости, затем она начала производить только несколько неприятное впечатление, а в конце концов, все поверили ей… чем чудовищнее солжешь, тем скорее тебе поверят. Рядовые люди скорее верят большой лжи, чем маленькой. Это соответствует их примитивной душе. Она знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они постесняются. Большая ложь даже просто не придет им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь… И даже когда им разъяснят, что дело идет о лжи чудовищных размеров, они все еще будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что, вероятно, все-таки здесь есть доля истины… Солги посильней — и что-нибудь от твоей лжи да останется».
Читатель уже, несомненно, догадался, что это за автор. Так обширно цитировать бесноватого фюрера пришлось для того, чтобы наглядно показать: его «шесть правил» и теперь лежат в основе как черной и серой, так отчасти и белой пропаганды, которую мы сегодня чаще называем пиаром (подробно на эту тему мы уже говорили во второй части книги). И объекты этого пиара — то есть каждый из нас — должны быть информированными, чтобы стать защищенными. Да, говорят украинские можновладці (власть имущие), стало быть, надо ужесточить. То есть судить и садить «за клевету». Как это было в советские времена{151}.
Не нужно быть провидцем, достаточно просто жить на Украине, чтобы понять: первыми «за клевету» посадят редких оставшихся честными журналистов, которые пишут о беспределе нуворишей. Те, кто пишут, как любят говорить украинские депутаты, заказуху, те и будут продолжать, у них есть заказчик, который найдет сговорчивого судью. А честный журналист беззащитен перед тем, у кого на всякий случай есть миллион.
Тюрьмами правду не поборешь и тем более не защитишь. А вот жизни людские сломать, погрузить общество на долгие годы в немоту и невежество — это может случиться.
Глава 4. На битых фигурах партию не сделать
Сегодня только ленивый не говорит о том, что нужна национальная идея. Она нужна России, она нужна и всем, кто был в составе СССР.
Наши «элитные» уверены, что национальную идею можно «выработать», «согласовать путем консенсуса» или еще каким-нибудь способом родить.
Логически или исторически формируется национальная идея? Действительно ли возможно предложить ряд идей и потом консенсусом даже всего общества принять лучшую? Это было бы эффективно, но вряд ли возможно.
По результату исторического процесса не всегда можно судить о его замысле. Если б это было не так, нам бы пришлось признать, например, что конечной целью Наполеона Бонапарта было погубить армию в России и отправиться в заточение на далекий остров. Пытаясь формулировать любые общественные идеи, мы должны ясно отдавать себе отчет, что между планом и результатом протекает сложный процесс, очень часто меняющий план до неузнаваемости.
Ошибочное представление о том, что национальная идея может быть сформирована исключительно логически, что это вопрос только выбора, скажем, как выборы президента, только более растянутый во времени, — приводит к неправильному восприятию реальности. Например, расхожее убеждение в том, что у американцев нет никакой национальной идеи, кроме доллара.
На самом деле американская национальная идея, формулируемая как «американский образ жизни», является наиболее сложной и всеобъемлющей. Они чтят свой флаг и любят свой Голливуд, едят и популяризируют свою быструю пищу и пьют свои напитки. Это все — элементы национальной идеологии. И даже многократно высмеянное незнание американцами мира за пределами собственных границ тоже является частью их национальной идеи, базирующейся на самодостаточности и доминировании Соединенных Штатов.
И даже американский флаг на заднице или в стриптизе — часть этой идеи. Символ свободы. Вам не нравится? Но ведь это не ваша идея, а их.
Американская национальная идея является наиболее логически выстроенной, это следствие того, что вплоть до начала XX века САСШ существовали в определенной изоляции и даже самоизоляции, испытывая очень слабое воздействие внешних сил. Народы, в силу исторических и географических особенностей не получившие такой счастливой возможности, формировали свои национальные идеологии под сильным и часто чуждым, враждебным воздействием.
Скажем, определяющим вектором развития Франции от 1870 года и до Первой мировой войны, а также Германии после Первой мировой и до конца Великой Отечественной был реваншизм. Но он зародился не в результате «предложений элит» и последующего «общественного консенсуса», а стал скорее результатом крупных поражений и неодолимого воздействия внешних сил.
Игнорировать влияние внешних воздействий для любой европейской страны было бы очень большой ошибкой. Слишком тесно мы жили, слишком часто чужие действия оказывали на наши национальные характеры более существенное влияние, чем наши собственные замыслы и усилия. Это более чем верно и для ситуации, в которой ныне оказалась Украина.
Принято считать, что государства также формируются исторически. Однако в XX веке, после распада ряда империй, множество государств было сформировано как раз не исторически, а логически. Великие державы решали судьбы бывших колоний, определили для них границы. Великие довольны, но…
Государства, бывает, не складываются, в них живут разные народы, и многие начинают гражданские войны сразу же после «обретения независимости», некоторые воюют и по сей день для того, чтобы изменить строго логичные и максимально эффективные решения международных конгрессов. Почему, например, на карте появилось государство Чехословакия? Почему не Польскословакия, не Венгрословакия? Почему не два государства, как сейчас? В истории мы не найдем ответа на этом вопрос. Но он может найтись в анналах дипломатии держав-победительниц.
Точно так же — не исторически, а логически — сформировались новые государства на территории бывшего СССР. Ведь если, скажем, Литва не выходила из состава СССР, а восстановила государственность (как утверждают тамошние националисты), которую имела до злодейского «пакта Молотова—Риббентропа», то совершенно непонятно, почему Виленский край не принадлежит Польше, а Мемель (Клайпеда) — Германии.
Насколько вообще исторически оправданными были границы республик в бывшем СССР? Почему, например, русская Нарва была прирезана к Эстонии, Осетия оказалась разделена не только границами автономий, но и союзных республик, а вот чеченцы с ингушами, наоборот, оказались жителями одной автономии? Ответы на эти вопросы дает не история, а логика решений высшего политического руководства СССР. При этом следует отдать ему должное — оно на долгие годы сумело утвердить прочный межнациональный мир, который сразу же был разрушен с началом распада Советского Союза.
Что делал украинский народ в годы «визвольних змагань»
В 1991 году подавляющее большинство жителей Украины на референдуме проголосовали за сохранение союзного государства. А через некоторое время тоже подавляющим большинством — за поддержку Декларации о государственном суверенитете. И сегодня государственность Украины легитимизирована только решением этого второго референдума.
Как бы мы ни трудились, в истории мы не найдем примеров «визвольних змагань» украинского народа против гнета Российской империи. Против Польши восставали много и яростно, но даже во время пиковых проявлений, каким была Колиивщина, на территории, подвластной России, не было никаких бунтов, — наоборот, потенциальные бунтовщики, как Зализняк, уходили воевать на правый берег Днепра. Это ли не доказательство того, что тогда украинский народ воспринимал порядки в польской части Украины именно как гнет, от которого следует освободиться, а порядки на Левобережье воспринимались народом… несколько иначе?{152}
Если мы проанализируем основные вехи, на которых сегодня предлагается строить украинскую национальную «независимую идеологию», то увидим, что абсолютно в каждом случае «освободители» были считанными единицами и не находили никакой поддержки у сколько-нибудь заметной части украинского народа.
Две основные «знаковые фигуры украинской незалежности» — Мазепа и Бандера. Но за Мазепой не пошла даже казацкая старшина, до того подстрекавшая гетмана изменить присяге. А подавляющее большинство казаков и крестьян однозначно стали на сторону Петра. Комендант Полтавы Келин с четырехтысячным гарнизоном не удержал бы крепость, если бы жители города выступили против. Но они не только не выступили, а еще и казнили предателей, советовавших открыть шведам ворота, и вооружили 2,5 тыс. горожан для поддержки гарнизона, благодаря стойкости которого история нашей страны пошла так, как она пошла.
Выступление националистов, солидарных с немецкими нацистами, разворачивалось в Галичине и носило локальный характер, вызывало не поддержку, а ненависть большинства украинского народа, от Ярослава Галана до маршала Москаленко. Положение не изменилось и сейчас, и считать, что неприятие ОУН-УПА вызвано успехами прошлой социалистической пропаганды, могут только очень недалекие люди, либо люди, никогда не жившие в СССР и не знающие, что на самом деле представляла собой советская пропаганда.
Наоборот, если в советские, а особенно в поздние советские времена, среди интеллигенции считалось хорошим тоном поддерживать националистов, следуя Солженицыну или иным кумирам, то сегодня, когда националистическая идеология очистилась от пропагандистской шелухи Главпура{153} и предстала во всей объективной красе, — ее неприятие стало осмысленным.
Еще «знаковые» фигуры — Петлюра и гетман Скоропадский, которым, похоже, старается подражать сегодняшняя украинская «элита», по крайней мере в терминологии (универсалы и т.п.). Для понимания этого периода нашей истории симптоматичен бой под Крутами. Для защиты независимости под знаменами таких «фигур» нашлась только горстка обманутой и брошенной на истребление молодежи.
А что же весь украинский народ? Был труслив, был ленив? Нет, ведь он в то же самое время активно и умело сражался в войсках и красных, и белых, и зеленых. И только под жовто-блакитные знамена не шел. Для защиты незалежности по Скоропадскому, Грушевскому и Петлюре достаточно желающих не нашлось.
Пора, наконец, перестать политкорректничать и признать очевидный факт: желающих защищать независимость от России тогда, как и на протяжении всей предшествующей истории Украины, не нашлось потому, что большинство украинского народа не воспринимало существование в одном государстве с великороссами как национальное угнетение, против которого следует бороться.
Тогда русские не делились еще на белорусов, украинцев и «собственно русских», как это пошло после утверждения на нашей земле ленинского принципа «права наций на самоопределение». Тогда все предки — и великороссы, и малороссы, и поморы, и тавричане, — считали себя русскими и БЫЛИ ими.
Они восставали против помещиков — и своих, и «понаехавших». Но им просто в голову не могло прийти восставать для освобождения «русских от русских», то есть от самих себя.
В конце концов все адепты «визвольних змагань» удобно и просторно разместились в одном-единственном железнодорожном составе, а народ припечатал их меткой эпитафией: «У вагоні Директорія, під вагоном територія».
Люди без исторического имени
Из всего вышесказанного можно сделать несколько предварительных выводов.
1. Украинская национальная идеология складывается ежедневно и ежечасно, как, например, растет дерево, безотносительно к тому, что мы по этому поводу думаем.
2. Без учета влияния внешних факторов представления о любой национальной идее будут неполными, а зачастую — абсолютно неверными.
3. Фигуры, подобные Мазепе, Бандере, Петлюре, Скоропадскому, не годятся в национальные герои. Они не годятся, даже если бы были любимы всем обществом, просто потому, что в своей деятельности (какой бы она ни была) потерпели поражение. Строить национальную идеологию на символах побежденных и беглых бесперспективно, если, конечно, это не идеология упадка и вымирания.
4. Нынешний украинский народ, и нынешний российский, и нынешний белорусский являются одним народом — русским. Мы есть Малая Русь, но не в понимании Андруховича, а в понимании Гоголя, и кому недостаточно прочих аргументов, могут хотя бы оценить разность величин. Малая не в значении «более маленькая, младшая», но наоборот — в значении «исконная, корневая». Именно так повсюду в грамотном мире (только не у нас) понимаются аналогичные термины — Малая Греция, Малая Польша… Наши предки, жившие по Роси и Днепру, были ПЕРВЫМИ РУССКИМИ, а мы стали первыми русскими, отказавшимися от своего исторического имени.
5. Таким образом, влияние России сегодня следует не пытаться преодолевать, а нужно использовать для нашего общего блага. История подскажет массу примеров, как в прошлом мы вместе умели достигать блестящих целей.
И пора, наконец, перестать усматривать в том, что сегодня не нравится, пережитки идеологического воспитания советской эпохи. Эти советские воспитатели всем нам прекрасно известны. Это Кульчицкий и Яворивский, Павлычко и Шаповал, и многие, многие другие. Они нынче перекрасились, как лис из сказки Франко. Но если они сегодня не могут воспитать украинский народ в духе любви к НАТО, бандеровцам и американскому президенту, то глупо думать, что они умели добиваться успеха, когда были советскими, а не антисоветскими, и когда любой интересующийся политикой гражданин почитал хорошим тоном высмеивать их пропагандистские потуги.
Разумеется, нынешние украинские високопосадовці, назвавшие себя элитой едва ли не по Фрейду, будут и дальше жевать тезис о том, что увидеть достоинства их «пути в Европу» несознательному народу мешают пережитки социалистического воспитания. Так сказать, удивительная сила духа и влияния давно покойных Жданова и Суслова. Когда и эта ложь будет разоблачена и отвергнута, найдутся новые виновники, вплоть до зеленых марсианских человечков. Но рано или поздно к людям на Украине придет осознание простой истины, которую очень хорошо понимали их предки: единожды солгавшему верить не стоит.
* * *
Но все же, почему для переформатирования украинской истории даже из Плохишей выбираются самые плохие? Почему, например, при выборе того, кому стоять выше в новом Пантеоне новой версии истории, предпочтение отдается Петлюре перед Скоропадским? Мазепе и Выговскому — перед Дорошенком и Многогрешным?
Я сейчас буду говорить неприятные вещи.
Говорят, у дьяволопоклонников существует обряд целования козла. Причем не куда-нибудь, а под хвост. Вдумайтесь: козел и сам по себе животное дурно пахнущее, охоты к лобзаниям не вызывающее. Но и в отвратительном сатанисты стараются выбрать самое отвратительное.
Наверное, чтобы окончательно удостовериться: поцеловавший — свой. Далее в любви к мерзости идти уже некуда. И назад дороги нет.
Иван Выговский, ставший гетманом после Богдана Хмельницкого, в новой версии украинской истории славится прежде всего за победу над москалями при Конотопе. В наши планы не входит разбор этого сражения, отметим лишь, что оно не было разгромом российского войска и уж тем более войной между Украиной и Россией{154}.
Официальная ныне версия украинской истории умалчивает о том, что после своей победы Выговский, не поддержанный в борьбе за власть народом, вынужден был бежать в Польшу, где по результатам некоторых своих действий тоже был сочтен изменником и прилюдно казнен как предатель.
Я не выясняю сейчас, были ли предателями эти люди на самом деле. Я только хочу спросить, почему всех героев нового украинского Пантеона история всех соседних стран называет предателями. Как украинцам жить с такой странной версией истории, которая не совместима ни с чьей больше?
Но ведь и гетман Дорошенко служил турецкому султану, приводил на Русь татар. И гетмана Многогрешного считали в Москве изменником. Почему же воспеваются не они, а Выговский?
Объяснение на первый взгляд парадоксально. Дорошенко закончил свои дни вполне спокойно, был воеводой в Вятке, получил село под Москвой, где и умер. Многогрешный был сослан в Сибирь, но записан там в дети боярские (было тогда такое сословие), участвовал в переговорах с вождями приграничных народов, а погиб и вовсе славно — в бою.
Мазепа же и Выговский закончили свои дни на чужбине, проклинаемые земляками, а Выговский еще и был казнен своими хозяевами. Такие безусловно милее для творцов новой украинской истории, которая начала создаваться в эмиграции. А для всех остальных они — показатель падения. Признал таких — значит, все, свой ты для националистов, и дальше уже некуда, и назад дороги нет…
Сегодня только ленивый не говорит о том, что нужна национальная идея. Она нужна России, она нужна и всем, кто был в составе СССР.
Наши «элитные» уверены, что национальную идею можно «выработать», «согласовать путем консенсуса» или еще каким-нибудь способом родить.
Логически или исторически формируется национальная идея? Действительно ли возможно предложить ряд идей и потом консенсусом даже всего общества принять лучшую? Это было бы эффективно, но вряд ли возможно.
По результату исторического процесса не всегда можно судить о его замысле. Если б это было не так, нам бы пришлось признать, например, что конечной целью Наполеона Бонапарта было погубить армию в России и отправиться в заточение на далекий остров. Пытаясь формулировать любые общественные идеи, мы должны ясно отдавать себе отчет, что между планом и результатом протекает сложный процесс, очень часто меняющий план до неузнаваемости.
Ошибочное представление о том, что национальная идея может быть сформирована исключительно логически, что это вопрос только выбора, скажем, как выборы президента, только более растянутый во времени, — приводит к неправильному восприятию реальности. Например, расхожее убеждение в том, что у американцев нет никакой национальной идеи, кроме доллара.
На самом деле американская национальная идея, формулируемая как «американский образ жизни», является наиболее сложной и всеобъемлющей. Они чтят свой флаг и любят свой Голливуд, едят и популяризируют свою быструю пищу и пьют свои напитки. Это все — элементы национальной идеологии. И даже многократно высмеянное незнание американцами мира за пределами собственных границ тоже является частью их национальной идеи, базирующейся на самодостаточности и доминировании Соединенных Штатов.
И даже американский флаг на заднице или в стриптизе — часть этой идеи. Символ свободы. Вам не нравится? Но ведь это не ваша идея, а их.
Американская национальная идея является наиболее логически выстроенной, это следствие того, что вплоть до начала XX века САСШ существовали в определенной изоляции и даже самоизоляции, испытывая очень слабое воздействие внешних сил. Народы, в силу исторических и географических особенностей не получившие такой счастливой возможности, формировали свои национальные идеологии под сильным и часто чуждым, враждебным воздействием.
Скажем, определяющим вектором развития Франции от 1870 года и до Первой мировой войны, а также Германии после Первой мировой и до конца Великой Отечественной был реваншизм. Но он зародился не в результате «предложений элит» и последующего «общественного консенсуса», а стал скорее результатом крупных поражений и неодолимого воздействия внешних сил.
Игнорировать влияние внешних воздействий для любой европейской страны было бы очень большой ошибкой. Слишком тесно мы жили, слишком часто чужие действия оказывали на наши национальные характеры более существенное влияние, чем наши собственные замыслы и усилия. Это более чем верно и для ситуации, в которой ныне оказалась Украина.
Принято считать, что государства также формируются исторически. Однако в XX веке, после распада ряда империй, множество государств было сформировано как раз не исторически, а логически. Великие державы решали судьбы бывших колоний, определили для них границы. Великие довольны, но…
Государства, бывает, не складываются, в них живут разные народы, и многие начинают гражданские войны сразу же после «обретения независимости», некоторые воюют и по сей день для того, чтобы изменить строго логичные и максимально эффективные решения международных конгрессов. Почему, например, на карте появилось государство Чехословакия? Почему не Польскословакия, не Венгрословакия? Почему не два государства, как сейчас? В истории мы не найдем ответа на этом вопрос. Но он может найтись в анналах дипломатии держав-победительниц.
Точно так же — не исторически, а логически — сформировались новые государства на территории бывшего СССР. Ведь если, скажем, Литва не выходила из состава СССР, а восстановила государственность (как утверждают тамошние националисты), которую имела до злодейского «пакта Молотова—Риббентропа», то совершенно непонятно, почему Виленский край не принадлежит Польше, а Мемель (Клайпеда) — Германии.
Насколько вообще исторически оправданными были границы республик в бывшем СССР? Почему, например, русская Нарва была прирезана к Эстонии, Осетия оказалась разделена не только границами автономий, но и союзных республик, а вот чеченцы с ингушами, наоборот, оказались жителями одной автономии? Ответы на эти вопросы дает не история, а логика решений высшего политического руководства СССР. При этом следует отдать ему должное — оно на долгие годы сумело утвердить прочный межнациональный мир, который сразу же был разрушен с началом распада Советского Союза.
Что делал украинский народ в годы «визвольних змагань»
В 1991 году подавляющее большинство жителей Украины на референдуме проголосовали за сохранение союзного государства. А через некоторое время тоже подавляющим большинством — за поддержку Декларации о государственном суверенитете. И сегодня государственность Украины легитимизирована только решением этого второго референдума.
Как бы мы ни трудились, в истории мы не найдем примеров «визвольних змагань» украинского народа против гнета Российской империи. Против Польши восставали много и яростно, но даже во время пиковых проявлений, каким была Колиивщина, на территории, подвластной России, не было никаких бунтов, — наоборот, потенциальные бунтовщики, как Зализняк, уходили воевать на правый берег Днепра. Это ли не доказательство того, что тогда украинский народ воспринимал порядки в польской части Украины именно как гнет, от которого следует освободиться, а порядки на Левобережье воспринимались народом… несколько иначе?{152}
Если мы проанализируем основные вехи, на которых сегодня предлагается строить украинскую национальную «независимую идеологию», то увидим, что абсолютно в каждом случае «освободители» были считанными единицами и не находили никакой поддержки у сколько-нибудь заметной части украинского народа.
Две основные «знаковые фигуры украинской незалежности» — Мазепа и Бандера. Но за Мазепой не пошла даже казацкая старшина, до того подстрекавшая гетмана изменить присяге. А подавляющее большинство казаков и крестьян однозначно стали на сторону Петра. Комендант Полтавы Келин с четырехтысячным гарнизоном не удержал бы крепость, если бы жители города выступили против. Но они не только не выступили, а еще и казнили предателей, советовавших открыть шведам ворота, и вооружили 2,5 тыс. горожан для поддержки гарнизона, благодаря стойкости которого история нашей страны пошла так, как она пошла.
Выступление националистов, солидарных с немецкими нацистами, разворачивалось в Галичине и носило локальный характер, вызывало не поддержку, а ненависть большинства украинского народа, от Ярослава Галана до маршала Москаленко. Положение не изменилось и сейчас, и считать, что неприятие ОУН-УПА вызвано успехами прошлой социалистической пропаганды, могут только очень недалекие люди, либо люди, никогда не жившие в СССР и не знающие, что на самом деле представляла собой советская пропаганда.
Наоборот, если в советские, а особенно в поздние советские времена, среди интеллигенции считалось хорошим тоном поддерживать националистов, следуя Солженицыну или иным кумирам, то сегодня, когда националистическая идеология очистилась от пропагандистской шелухи Главпура{153} и предстала во всей объективной красе, — ее неприятие стало осмысленным.
Еще «знаковые» фигуры — Петлюра и гетман Скоропадский, которым, похоже, старается подражать сегодняшняя украинская «элита», по крайней мере в терминологии (универсалы и т.п.). Для понимания этого периода нашей истории симптоматичен бой под Крутами. Для защиты независимости под знаменами таких «фигур» нашлась только горстка обманутой и брошенной на истребление молодежи.
А что же весь украинский народ? Был труслив, был ленив? Нет, ведь он в то же самое время активно и умело сражался в войсках и красных, и белых, и зеленых. И только под жовто-блакитные знамена не шел. Для защиты незалежности по Скоропадскому, Грушевскому и Петлюре достаточно желающих не нашлось.
Пора, наконец, перестать политкорректничать и признать очевидный факт: желающих защищать независимость от России тогда, как и на протяжении всей предшествующей истории Украины, не нашлось потому, что большинство украинского народа не воспринимало существование в одном государстве с великороссами как национальное угнетение, против которого следует бороться.
Тогда русские не делились еще на белорусов, украинцев и «собственно русских», как это пошло после утверждения на нашей земле ленинского принципа «права наций на самоопределение». Тогда все предки — и великороссы, и малороссы, и поморы, и тавричане, — считали себя русскими и БЫЛИ ими.
Они восставали против помещиков — и своих, и «понаехавших». Но им просто в голову не могло прийти восставать для освобождения «русских от русских», то есть от самих себя.
В конце концов все адепты «визвольних змагань» удобно и просторно разместились в одном-единственном железнодорожном составе, а народ припечатал их меткой эпитафией: «У вагоні Директорія, під вагоном територія».
Люди без исторического имени
Из всего вышесказанного можно сделать несколько предварительных выводов.
1. Украинская национальная идеология складывается ежедневно и ежечасно, как, например, растет дерево, безотносительно к тому, что мы по этому поводу думаем.
2. Без учета влияния внешних факторов представления о любой национальной идее будут неполными, а зачастую — абсолютно неверными.
3. Фигуры, подобные Мазепе, Бандере, Петлюре, Скоропадскому, не годятся в национальные герои. Они не годятся, даже если бы были любимы всем обществом, просто потому, что в своей деятельности (какой бы она ни была) потерпели поражение. Строить национальную идеологию на символах побежденных и беглых бесперспективно, если, конечно, это не идеология упадка и вымирания.
4. Нынешний украинский народ, и нынешний российский, и нынешний белорусский являются одним народом — русским. Мы есть Малая Русь, но не в понимании Андруховича, а в понимании Гоголя, и кому недостаточно прочих аргументов, могут хотя бы оценить разность величин. Малая не в значении «более маленькая, младшая», но наоборот — в значении «исконная, корневая». Именно так повсюду в грамотном мире (только не у нас) понимаются аналогичные термины — Малая Греция, Малая Польша… Наши предки, жившие по Роси и Днепру, были ПЕРВЫМИ РУССКИМИ, а мы стали первыми русскими, отказавшимися от своего исторического имени.
5. Таким образом, влияние России сегодня следует не пытаться преодолевать, а нужно использовать для нашего общего блага. История подскажет массу примеров, как в прошлом мы вместе умели достигать блестящих целей.
И пора, наконец, перестать усматривать в том, что сегодня не нравится, пережитки идеологического воспитания советской эпохи. Эти советские воспитатели всем нам прекрасно известны. Это Кульчицкий и Яворивский, Павлычко и Шаповал, и многие, многие другие. Они нынче перекрасились, как лис из сказки Франко. Но если они сегодня не могут воспитать украинский народ в духе любви к НАТО, бандеровцам и американскому президенту, то глупо думать, что они умели добиваться успеха, когда были советскими, а не антисоветскими, и когда любой интересующийся политикой гражданин почитал хорошим тоном высмеивать их пропагандистские потуги.
Разумеется, нынешние украинские високопосадовці, назвавшие себя элитой едва ли не по Фрейду, будут и дальше жевать тезис о том, что увидеть достоинства их «пути в Европу» несознательному народу мешают пережитки социалистического воспитания. Так сказать, удивительная сила духа и влияния давно покойных Жданова и Суслова. Когда и эта ложь будет разоблачена и отвергнута, найдутся новые виновники, вплоть до зеленых марсианских человечков. Но рано или поздно к людям на Украине придет осознание простой истины, которую очень хорошо понимали их предки: единожды солгавшему верить не стоит.
Но все же, почему для переформатирования украинской истории даже из Плохишей выбираются самые плохие? Почему, например, при выборе того, кому стоять выше в новом Пантеоне новой версии истории, предпочтение отдается Петлюре перед Скоропадским? Мазепе и Выговскому — перед Дорошенком и Многогрешным?
Я сейчас буду говорить неприятные вещи.
Говорят, у дьяволопоклонников существует обряд целования козла. Причем не куда-нибудь, а под хвост. Вдумайтесь: козел и сам по себе животное дурно пахнущее, охоты к лобзаниям не вызывающее. Но и в отвратительном сатанисты стараются выбрать самое отвратительное.
Наверное, чтобы окончательно удостовериться: поцеловавший — свой. Далее в любви к мерзости идти уже некуда. И назад дороги нет.
Иван Выговский, ставший гетманом после Богдана Хмельницкого, в новой версии украинской истории славится прежде всего за победу над москалями при Конотопе. В наши планы не входит разбор этого сражения, отметим лишь, что оно не было разгромом российского войска и уж тем более войной между Украиной и Россией{154}.
Официальная ныне версия украинской истории умалчивает о том, что после своей победы Выговский, не поддержанный в борьбе за власть народом, вынужден был бежать в Польшу, где по результатам некоторых своих действий тоже был сочтен изменником и прилюдно казнен как предатель.
Я не выясняю сейчас, были ли предателями эти люди на самом деле. Я только хочу спросить, почему всех героев нового украинского Пантеона история всех соседних стран называет предателями. Как украинцам жить с такой странной версией истории, которая не совместима ни с чьей больше?
Но ведь и гетман Дорошенко служил турецкому султану, приводил на Русь татар. И гетмана Многогрешного считали в Москве изменником. Почему же воспеваются не они, а Выговский?
Объяснение на первый взгляд парадоксально. Дорошенко закончил свои дни вполне спокойно, был воеводой в Вятке, получил село под Москвой, где и умер. Многогрешный был сослан в Сибирь, но записан там в дети боярские (было тогда такое сословие), участвовал в переговорах с вождями приграничных народов, а погиб и вовсе славно — в бою.
Мазепа же и Выговский закончили свои дни на чужбине, проклинаемые земляками, а Выговский еще и был казнен своими хозяевами. Такие безусловно милее для творцов новой украинской истории, которая начала создаваться в эмиграции. А для всех остальных они — показатель падения. Признал таких — значит, все, свой ты для националистов, и дальше уже некуда, и назад дороги нет…
Глава 5. Украина как «зона глобальной нестабильности»
С 2004 года Украина пребывает в «зоне глобальной нестабильности». По крайней мере, так определяют status quo верные ученики Збигнева Бжезинского.
…Однажды на дружеской пирушке приятель на вопрос, а не стоит ли прекратить и «оставить на завтра», закричал: «Пейте, пейте! Завтра будет другая водка!»
Вспоминая его, сегодня на вопрос, что же будет после «очередных внеочередных» выборов, можно ответить: будут другие выборы. И неверно думать, что победой на одних выборах можно кардинально изменить всю ситуацию.
Выборы и перевыборы, революции и контрреволюции будут происходить на Украине до тех пор, пока либо оранжевым не удастся реализовать не декларируемую, но главную свою идею — придание Украине антироссийского курса, и вскоре за тем — прекращение или серьезнейшее переформатирование незалежного государства. Из Украины хотят сделать управляемую ракету, чтобы выстрелить ею по России. Управляемый снаряд может нанести серьезный ущерб, а может — незначительный, но во всех случаях он перестает существовать.
Либо пока тем, кому эта идея не по душе, не удастся отправить оранжевых на свалку истории. Вслед за коричневыми, но, будем надеяться, с меньшим трудом.
Сегодня бытует ошибочное мнение, что кризисные явления, сопровождающие пертурбации в украинской политической жизни, являются только лишь их неприятным следствием. Тогда как нестабильность на Украине на самом деле является сама по себе целью. Согласно доктрине устроителей нового мирового порядка, Украина входит в так называемую «дугу нестабильности» от Прибалтики до Средней Азии. Эта дуга должна опоясывать Россию и служить кордоном, а также и источником нестабильности в самой России.
Потому, если даже оранжевым и удастся твердо поставить Украину на антирусские рельсы, нестабильность не исчезнет, она будет подогреваться другими способами (бензиновый, сахарный, мясной, таможенный кризисы).
Чтобы понять, как мы дошли до жизни такой, следует обратиться к истории современности.
Что было и чего ожидать
Украинская «оранжевая революция», будучи сама по себе вторичным продуктом{155}, послужила образцом для инициации аналогичных событий на территории бывшего СССР.
Английская «Гардиан» в материале «За беспорядками в Киеве стоят американцы» прогнозировала: «Если события в Киеве подтвердят, что Соединенные Штаты действительно с помощью своей стратегии могут помочь народам других стран выиграть выборы и взять власть из рук антидемократических режимов, Америка наверняка попробует применить ее еще в какой-нибудь стране на постсоветском пространстве. Следите за Молдовой и авторитарными государствами Центральной Азии»{156}. И вот — сразу за Украиной — Киргизия, потом попытки «революций» в Беларуси и Молдове…
Прогноз начал сбываться с ошеломляющей скоростью в «новоавторитарной» (по определению современной западной политологии) России — питерские пенсионеры вышли на улицы, протестуя против путинской монетаризации льгот. Пенсионеры с оранжевой символикой, совершенно явно и стихийно заимствованной на Украине, видимо, плохо себе представляли, что любая такая «революция» сегодня непременно либеральная, а значит, реализует принцип «выживает сильнейший» (эффективнейший, конкурентоспособнейший), а отнюдь не «выживает нуждающийся в социальной защите».
Внимание привлекла также и Беларусь, где события в недавнем прошлом не приняли оранжевого оттенка только ввиду совершенно явной поддержки большинством народа «режима Лукашенко». Однако отсутствие информационных поводов из Беларуси вовсе не свидетельствует о том, что там ничего не происходит; деятельность оппозиции хотя и во многом латентна, но она не прекращается, — есть не только «Зубр», но и символ несостоявшейся «революции» — василек (красивый цветок, но сорняк).
Если в Сербии и Грузии смена власти осуществлялась при поддержке безусловного большинства народа (правда, Югославию для этого пришлось бомбить), то на Украине уже — при поддержке только половины населения. Как видим, следующий в ряду технологий народных войн — переход власти при поддержке только меньшинства народа. Что весьма актуально для России и Беларуси, во всяком случае, в их нынешнем состоянии. И то, что в Беларуси попытка не прошла, не повод почивать на лаврах.
Кому и зачем все это надо
Украинцы больны украиноцентризмом, как французы больны франкоцентризмом, а любая нация — своим центризмом. Но, наверное, украинцы — более всех прочих. Происходящее вокруг кажется гораздо важнее происходящего далеко. Потому мы в общем-то готовы признать, что сербская и грузинская «революции» были «тренировками» для Украины; но не готовы признать, что и «апельсиновая революция» была всего лишь этапом на пути к более серьезным целям.
Наиболее четко и без обиняков эти цели указаны в работе З. Бжезинского «Великая шахматная доска», написанной (и в значительной степени уже ставшей учебником) для людей, которые намерены определять и изменять облик мира в XXI столетии:
«Активными геостратегическими действующими лицами являются государства, которые обладают способностью и национальной волей осуществлять власть или оказывать влияние за пределами собственных границ, с тем чтобы изменить — до степени, когда это отражается на интересах Америки, — существующее геополитическое положение»{157} (выделено мной. — Г.С.).
То есть национальная воля, превосходящая упомянутую степень, должна быть обуздана, в рамках доктрины демократа (в смысле — не республиканца) Бжезинского — исключительно «мирным» путем.
З. Бжезинский обозначает и перечень «действующих лиц»: «Франция, Германия, Россия, Китай и Индия являются крупными и активными фигурами, в то время как… Украина, Азербайджан, Южная Корея, Турция и Иран играют роль принципиально важных геополитических центров», т.е. Украина, в частности, определяется не как субъект, а как объект приложения сил, не как игрок, а как поле для игры.
Сопоставляя этот перечень с определением активности и ее влиянием на интересы Америки, можем понять, что основной целью (по определению Збигнева Бжезинского, «главный геополитический приз для Америки — Евразия») «революций» на постсоветском пространстве, т.е. вокруг России, является именно Россия, но интересная геостратегам тоже не только сама по себе, но и как объект или возможный субъект-союзник для обуздания национальной воли Китая, чтобы она не вышла из пределов «степени, когда это отражается на интересах Америки».
И тот же Бжезинский в интервью The Wall Street Journal уже предугадывает (или планирует) подобную перспективу: «Российская молодежь хорошо образована. Все больше молодых людей ездят и учатся на Западе. В самом деле, где-то, возможно, в Гарвардской школе бизнеса или в Лондонской школе экономики, есть молодой россиянин, который однажды займет место в Кремле, занимаемое сегодня выпускником Комитета государственной безопасности (КГБ). Поскольку историческое развитие резко ускоряется (и давайте не забывать, как даже совсем недавно большинство на Западе считало Украину „тихой заводью“ России), нельзя исключать возможность того, что это произойдет гораздо скорее, чем воображают себе многие»{158}.
Посмотрим на восток
Трудно не видеть, насколько все изменения последних лет адекватны этой стратегии, наиболее полно и откровенно описанной в работе З. Бжезинского, и средствам тактики и «оператики», знакомым нам по «цветным революциям».
При сопоставлении действий и результатов с заявляемыми целями возникает впечатление, что план реализуется лишь с микроскопическими изменениями.
«Революция тюльпанов» в Кыргызстане — следующая операция в цепочке. Для того чтобы понять, что там произошло, не обязательно было ехать в Киргизию или даже читать новости оттуда. Достаточно было обратиться к докладу Международной группы по предотвращению кризисов (International Crisis Group под руководством Дэвида Льюиса последние несколько лет базировалась в Оше, изучая обстановку в регионе).
В этом документе, написанном ДО событий, все они предсказаны с такой точностью, что возникает недоумение: это был аналитический доклад или сценарий?
Процитируем лишь один абзац из раздела «Рекомендации»:
«США, России, ЕС и другим членам международного сообщества:
Обратить особое внимание руководства Кыргызстана на то, что конкретная политическая и экономическая помощь, так же как и престиж страны, непосредственно зависят от успеха или неудачи в обеспечении подлинно демократической и мирной передачи власти в наступающем цикле выборов.
Ош/Брюссель, 11 августа 2004 г.»{159}
О «передаче власти» говорится как о само собой разумеющейся цели, а вопрос, проголосуют ли сами киргизы за передачу власти или захотят оставить прежнее правительство, даже и не ставится.
Как на Украине не ставился вопрос, хотят ли украинцы передачи власти Ющенко — тот же З. Бжезинский в The Wall Street Journal ставил только (перед Кучмой) задачу мирной передачи власти «г-ну Ющенко». Сколько бы незаконных «третьих туров» для этого ни потребовалось.
Оранжевые ведут себя с Украиной, как зануда с женщиной, надеясь, что она решит: такому лучше уступить, чем объяснить, что этого не хочешь.
Еще обратим внимание на мелочь: в Кыргызстане не только оппозиция использовала сходные с грузинскими и украинскими революционные цвета (розовый и красный), но и власть — голубой. Если для Украины такой цвет может быть хоть как-то объясним (второй цвет национального флага, цвета киевского «Динамо»), то для Киргизии голубой цвет не символичен.
Вряд ли так случилось для того только, чтобы американские историки, славящиеся своей скрупулезностью и неподдельным интересом в изучении чужих культур, не запутались, объясняя уроки цветочных революций столь же любознательным американским школьникам. Скорее, нужно принять во внимание, что в хорошо продуманных пиар-кампаниях мелочей в общем-то не бывает, любое обстоятельство, будучи измененным, способно повлечь за собой изменения в общем ходе дел. (Так, один украинский наблюдатель по поводу румынской «оранжевой революции» заметил, что ее оттенок был позаимствован от украинских образцов потому, дескать, что было поздно выдумывать что-то свое; надо полагать, в Румынии тоже есть наблюдатели, которые могут заметить, что украинская революция делала заимствования у них; там свой центризм, румынский.)
Но желание не ломать технологию — только один аспект. Все эти скрупулезные совпадения в мелочах создают впечатление, что в «цветных революциях» не только «оппозиция», но и противостоящая ей «власть» действует по заданному сценарию (т.е., казалось бы, против себя и против своих интересов).
И это очень важно. В конце концов, у человека, внимательно наблюдающего за ходом событий, рано или поздно не может не возникнуть вопрос: если мировое сообщество, столь умело добивавшееся от Л. Кучмы любых уступок, сумело убедить его не противодействовать «естественному» ходу украинской революции и мирной передаче власти, — то неужели это сообщество не могло аналогичными аргументами убедить Л. Кучму предложить своим преемником угодного сообществу политика?
Это вариант, осуществлению которого нет и не было серьезных препятствий. Можно указать как препятствие — возможное противодействие России, но это не очень серьезно. Для режиссеров, имеющих такие силы и такие ресурсы, преодоление такого противодействия — чисто технический вопрос. Россия, как и Европа, тоже поддается внушениям из «вашингтонского обкома» хотя, конечно, много меньше, чем Украина.
Россия субъектна, но внушаема
Трудно не заметить, что российская власть, одной рукой привлекая Украину, другой ее отталкивает (то же — и с Беларусью). До сих пор памятен «конфликт вокруг Тузлы», возникший, по странному совпадению, как раз тогда, когда Украина стала демонстрировать желание сотрудничать в рамках ЕЭП.
С тех пор от России украинские ненавистники России получают подобные подарки регулярно.
Нельзя также не заметить, что Россия, в общем-то игрок, в отличие от Украины, способный на самостоятельные шаги, наносит только такие удары, которые возможно парировать, и никогда не прибегает к действительно эффективным мерам, которым ее противникам трудно было бы противостоять.
Такой странный образ действий становится понятен и вполне логичен, если мы увидим, что и Россия в сценариях, которым видимо и вынужденно противодействует, тоже играет свою отведенную ей сценаристами роль.
Преемник не может быть лидером революции
Вариант с назначением преемника был бы вполне осуществим, но имел бы два очень существенных недостатка.
1. В этом варианте преемник имеет имидж именно преемника, т.е. не борца с режимом, а его продолжателя.
2. Этот вариант рассматривается как подготовленный в Кремле, то есть не дает обществу увериться в стихийности происходящих событий, между тем как совершенно необходимо, чтобы народ, в идеале весь, уверился именно в противоположном.
Для сценаристов совершенно не имеет значения личность ставленника («суть ничто, имидж — все»), его взгляды и принципы (которые возможно скорректировать), его окружение (которое поддается внушениям еще быстрее). Главное — чтобы ставленник выступал как противник существующего порядка (является ли он противником на деле — это тоже абсолютно все равно).
А Баба-Яга против! — в этом сущность всех современных «цветных оппозиций». Политики таких колеров обязательно должны быть против, должны использовать уголовный жаргон, как украинский министр Луценко, или критиковать «Уряд», будучи его членами, как те же Гриценко или Яценюк. Тут же — и причина чудовищного с точки зрения логики и разума явления: на Украине были времена, когда оппозицией объявляла себя политическая сила, лидером которой является президент!
И ничего. Пропрезидентские силы называли оппозицией не только глупые журналисты, но и умные политики, как будто не понимая, что при этом не только играют против самих себя, но еще и выглядят не вполне адекватно.
Происходящие ныне на постсоветском пространстве «цветные революции» имеют целью не только утвердить своих ставленников, в терминологии американских политиков — «своих сукиных сынов», но и побудить субъектность революционизируемого общества. Эта цель — побуждение субъектности — главная задача любой пиар-акции, от продвижения новой марки пива до рекламы цветов.
Пробуждение активности масс является важнейшей задачей сценаристов «цветных революций», потому что она исключает возможность самопробуждения такой активности и направленности ее в нежелательную для сценаристов сторону. Поэтому отработка технологии революций в долгосрочной перспективе куда более важна, чем сиюминутные назначения своих ставленников.
Народ Украины увлечен и не субъектен
Установив, по Бжезинскому и не только, что Украина на мировой арене — не субъект, а объект действия, зададимся теперь вопросом: а субъектен ли народ Украины, хотя бы в рамках своей страны?
Сделанные выше выводы не позволяют ответить утвердительно. Действительно, весь ход истории свидетельствует, что управлять народом против воли большинства этого народа невозможно — не только долго, но невозможно вообще. В любых диктатурах, как верно замечает Джин Шарп (книгу которого «От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения» у нас так своевременно выпустили к началу «оранжевой революции»), мнение большинства населения имеет важное значение. Если не определяющее — добавим мы. И это верно и для демократий, и для диктатур. Действительно, мало было в истории правительств, более, чем правительство Сталина, озабоченных мнением собственного народа и затрачивающих такие силы на то, чтобы это мнение узнать и скорректировать.
Но Сталин действовал кнутом, а пряник в перспективе эффективнее. Со времен Рузвельта и его «нового курса» известен и другой способ нейтрализации возможной негативной активности масс — удовлетворение их потребностей, все более возрастающих.
Сегодня мы, похоже, живем в эпоху, когда изобретен еще один способ: в случае, если массы нельзя (или дорого, или неприемлемо) запугать, а их потребности по материальным соображениям невозможно удовлетворять так, как их удовлетворяют в «цивилизованном мире», массы следует отвлечь. Сегодня средством такого отвлечения оказываются «цветные революции». Понятно, что такое отвлечение не может быть достаточно долговременным, но возможность сделать революции постоянными сулит режиссерам нового миропорядка перспективы вполне долговременные и зависит в общем-то, только от их (режиссеров) сил и ресурсов.
Общие выводы из вышесказанного: если в некоем миропорядке некоторая зона описана как «зона глобальной нестабильности», то в этой зоне именно и должна сохраняться глобальная нестабильность; если этой нестабильности не усматривается, то значит, это уже другой миропорядок. Следовательно, чтобы он снова стал таким, какой нам нужен, в зоне глобальной нестабильности нестабильность должна глобально поддерживаться{160}.
Таким образом, с большой долей уверенности можем предположить, что действия гегемона мировой политики в упомянутом регионе, и нашем в том числе, будут направлены не на установление какого-либо особенного американского или проамериканского порядка, а на поддержание «стабильной нестабильности». Это будет перманентное революционизирование «европейской окраины».
И противостоять этому при оранжевой власти на Украине мы не сможем практически никак, разве что с автоматами из подполья. Но как же добиться, чтобы оранжевые утратили шансы бороться за власть? Они должны быть оттеснены в маргинесс, как это случилось с правыми партиями в России. Да, они громко кричат, но на выборах набирают мизерные проценты.
Это было бы возможно хотя бы при нескольких годах стабильного правительства, при котором каждый гражданин Украины смог бы сказать: да, сегодня я живу хуже, чем живут обитатели стран «золотого миллиарда», но каждый день я живу хоть чуточку лучше, чем жил вчера.
С 2004 года Украина пребывает в «зоне глобальной нестабильности». По крайней мере, так определяют status quo верные ученики Збигнева Бжезинского.
…Однажды на дружеской пирушке приятель на вопрос, а не стоит ли прекратить и «оставить на завтра», закричал: «Пейте, пейте! Завтра будет другая водка!»
Вспоминая его, сегодня на вопрос, что же будет после «очередных внеочередных» выборов, можно ответить: будут другие выборы. И неверно думать, что победой на одних выборах можно кардинально изменить всю ситуацию.
Выборы и перевыборы, революции и контрреволюции будут происходить на Украине до тех пор, пока либо оранжевым не удастся реализовать не декларируемую, но главную свою идею — придание Украине антироссийского курса, и вскоре за тем — прекращение или серьезнейшее переформатирование незалежного государства. Из Украины хотят сделать управляемую ракету, чтобы выстрелить ею по России. Управляемый снаряд может нанести серьезный ущерб, а может — незначительный, но во всех случаях он перестает существовать.
Либо пока тем, кому эта идея не по душе, не удастся отправить оранжевых на свалку истории. Вслед за коричневыми, но, будем надеяться, с меньшим трудом.
Сегодня бытует ошибочное мнение, что кризисные явления, сопровождающие пертурбации в украинской политической жизни, являются только лишь их неприятным следствием. Тогда как нестабильность на Украине на самом деле является сама по себе целью. Согласно доктрине устроителей нового мирового порядка, Украина входит в так называемую «дугу нестабильности» от Прибалтики до Средней Азии. Эта дуга должна опоясывать Россию и служить кордоном, а также и источником нестабильности в самой России.
Потому, если даже оранжевым и удастся твердо поставить Украину на антирусские рельсы, нестабильность не исчезнет, она будет подогреваться другими способами (бензиновый, сахарный, мясной, таможенный кризисы).
Чтобы понять, как мы дошли до жизни такой, следует обратиться к истории современности.
Что было и чего ожидать
Украинская «оранжевая революция», будучи сама по себе вторичным продуктом{155}, послужила образцом для инициации аналогичных событий на территории бывшего СССР.
Английская «Гардиан» в материале «За беспорядками в Киеве стоят американцы» прогнозировала: «Если события в Киеве подтвердят, что Соединенные Штаты действительно с помощью своей стратегии могут помочь народам других стран выиграть выборы и взять власть из рук антидемократических режимов, Америка наверняка попробует применить ее еще в какой-нибудь стране на постсоветском пространстве. Следите за Молдовой и авторитарными государствами Центральной Азии»{156}. И вот — сразу за Украиной — Киргизия, потом попытки «революций» в Беларуси и Молдове…
Прогноз начал сбываться с ошеломляющей скоростью в «новоавторитарной» (по определению современной западной политологии) России — питерские пенсионеры вышли на улицы, протестуя против путинской монетаризации льгот. Пенсионеры с оранжевой символикой, совершенно явно и стихийно заимствованной на Украине, видимо, плохо себе представляли, что любая такая «революция» сегодня непременно либеральная, а значит, реализует принцип «выживает сильнейший» (эффективнейший, конкурентоспособнейший), а отнюдь не «выживает нуждающийся в социальной защите».
Внимание привлекла также и Беларусь, где события в недавнем прошлом не приняли оранжевого оттенка только ввиду совершенно явной поддержки большинством народа «режима Лукашенко». Однако отсутствие информационных поводов из Беларуси вовсе не свидетельствует о том, что там ничего не происходит; деятельность оппозиции хотя и во многом латентна, но она не прекращается, — есть не только «Зубр», но и символ несостоявшейся «революции» — василек (красивый цветок, но сорняк).
Если в Сербии и Грузии смена власти осуществлялась при поддержке безусловного большинства народа (правда, Югославию для этого пришлось бомбить), то на Украине уже — при поддержке только половины населения. Как видим, следующий в ряду технологий народных войн — переход власти при поддержке только меньшинства народа. Что весьма актуально для России и Беларуси, во всяком случае, в их нынешнем состоянии. И то, что в Беларуси попытка не прошла, не повод почивать на лаврах.
Кому и зачем все это надо
Украинцы больны украиноцентризмом, как французы больны франкоцентризмом, а любая нация — своим центризмом. Но, наверное, украинцы — более всех прочих. Происходящее вокруг кажется гораздо важнее происходящего далеко. Потому мы в общем-то готовы признать, что сербская и грузинская «революции» были «тренировками» для Украины; но не готовы признать, что и «апельсиновая революция» была всего лишь этапом на пути к более серьезным целям.
Наиболее четко и без обиняков эти цели указаны в работе З. Бжезинского «Великая шахматная доска», написанной (и в значительной степени уже ставшей учебником) для людей, которые намерены определять и изменять облик мира в XXI столетии:
«Активными геостратегическими действующими лицами являются государства, которые обладают способностью и национальной волей осуществлять власть или оказывать влияние за пределами собственных границ, с тем чтобы изменить — до степени, когда это отражается на интересах Америки, — существующее геополитическое положение»{157} (выделено мной. — Г.С.).
То есть национальная воля, превосходящая упомянутую степень, должна быть обуздана, в рамках доктрины демократа (в смысле — не республиканца) Бжезинского — исключительно «мирным» путем.
З. Бжезинский обозначает и перечень «действующих лиц»: «Франция, Германия, Россия, Китай и Индия являются крупными и активными фигурами, в то время как… Украина, Азербайджан, Южная Корея, Турция и Иран играют роль принципиально важных геополитических центров», т.е. Украина, в частности, определяется не как субъект, а как объект приложения сил, не как игрок, а как поле для игры.
Сопоставляя этот перечень с определением активности и ее влиянием на интересы Америки, можем понять, что основной целью (по определению Збигнева Бжезинского, «главный геополитический приз для Америки — Евразия») «революций» на постсоветском пространстве, т.е. вокруг России, является именно Россия, но интересная геостратегам тоже не только сама по себе, но и как объект или возможный субъект-союзник для обуздания национальной воли Китая, чтобы она не вышла из пределов «степени, когда это отражается на интересах Америки».
И тот же Бжезинский в интервью The Wall Street Journal уже предугадывает (или планирует) подобную перспективу: «Российская молодежь хорошо образована. Все больше молодых людей ездят и учатся на Западе. В самом деле, где-то, возможно, в Гарвардской школе бизнеса или в Лондонской школе экономики, есть молодой россиянин, который однажды займет место в Кремле, занимаемое сегодня выпускником Комитета государственной безопасности (КГБ). Поскольку историческое развитие резко ускоряется (и давайте не забывать, как даже совсем недавно большинство на Западе считало Украину „тихой заводью“ России), нельзя исключать возможность того, что это произойдет гораздо скорее, чем воображают себе многие»{158}.
Посмотрим на восток
Трудно не видеть, насколько все изменения последних лет адекватны этой стратегии, наиболее полно и откровенно описанной в работе З. Бжезинского, и средствам тактики и «оператики», знакомым нам по «цветным революциям».
При сопоставлении действий и результатов с заявляемыми целями возникает впечатление, что план реализуется лишь с микроскопическими изменениями.
«Революция тюльпанов» в Кыргызстане — следующая операция в цепочке. Для того чтобы понять, что там произошло, не обязательно было ехать в Киргизию или даже читать новости оттуда. Достаточно было обратиться к докладу Международной группы по предотвращению кризисов (International Crisis Group под руководством Дэвида Льюиса последние несколько лет базировалась в Оше, изучая обстановку в регионе).
В этом документе, написанном ДО событий, все они предсказаны с такой точностью, что возникает недоумение: это был аналитический доклад или сценарий?
Процитируем лишь один абзац из раздела «Рекомендации»:
«США, России, ЕС и другим членам международного сообщества:
Обратить особое внимание руководства Кыргызстана на то, что конкретная политическая и экономическая помощь, так же как и престиж страны, непосредственно зависят от успеха или неудачи в обеспечении подлинно демократической и мирной передачи власти в наступающем цикле выборов.
Ош/Брюссель, 11 августа 2004 г.»{159}
О «передаче власти» говорится как о само собой разумеющейся цели, а вопрос, проголосуют ли сами киргизы за передачу власти или захотят оставить прежнее правительство, даже и не ставится.
Как на Украине не ставился вопрос, хотят ли украинцы передачи власти Ющенко — тот же З. Бжезинский в The Wall Street Journal ставил только (перед Кучмой) задачу мирной передачи власти «г-ну Ющенко». Сколько бы незаконных «третьих туров» для этого ни потребовалось.
Оранжевые ведут себя с Украиной, как зануда с женщиной, надеясь, что она решит: такому лучше уступить, чем объяснить, что этого не хочешь.
Еще обратим внимание на мелочь: в Кыргызстане не только оппозиция использовала сходные с грузинскими и украинскими революционные цвета (розовый и красный), но и власть — голубой. Если для Украины такой цвет может быть хоть как-то объясним (второй цвет национального флага, цвета киевского «Динамо»), то для Киргизии голубой цвет не символичен.
Вряд ли так случилось для того только, чтобы американские историки, славящиеся своей скрупулезностью и неподдельным интересом в изучении чужих культур, не запутались, объясняя уроки цветочных революций столь же любознательным американским школьникам. Скорее, нужно принять во внимание, что в хорошо продуманных пиар-кампаниях мелочей в общем-то не бывает, любое обстоятельство, будучи измененным, способно повлечь за собой изменения в общем ходе дел. (Так, один украинский наблюдатель по поводу румынской «оранжевой революции» заметил, что ее оттенок был позаимствован от украинских образцов потому, дескать, что было поздно выдумывать что-то свое; надо полагать, в Румынии тоже есть наблюдатели, которые могут заметить, что украинская революция делала заимствования у них; там свой центризм, румынский.)
Но желание не ломать технологию — только один аспект. Все эти скрупулезные совпадения в мелочах создают впечатление, что в «цветных революциях» не только «оппозиция», но и противостоящая ей «власть» действует по заданному сценарию (т.е., казалось бы, против себя и против своих интересов).
И это очень важно. В конце концов, у человека, внимательно наблюдающего за ходом событий, рано или поздно не может не возникнуть вопрос: если мировое сообщество, столь умело добивавшееся от Л. Кучмы любых уступок, сумело убедить его не противодействовать «естественному» ходу украинской революции и мирной передаче власти, — то неужели это сообщество не могло аналогичными аргументами убедить Л. Кучму предложить своим преемником угодного сообществу политика?
Это вариант, осуществлению которого нет и не было серьезных препятствий. Можно указать как препятствие — возможное противодействие России, но это не очень серьезно. Для режиссеров, имеющих такие силы и такие ресурсы, преодоление такого противодействия — чисто технический вопрос. Россия, как и Европа, тоже поддается внушениям из «вашингтонского обкома» хотя, конечно, много меньше, чем Украина.
Россия субъектна, но внушаема
Трудно не заметить, что российская власть, одной рукой привлекая Украину, другой ее отталкивает (то же — и с Беларусью). До сих пор памятен «конфликт вокруг Тузлы», возникший, по странному совпадению, как раз тогда, когда Украина стала демонстрировать желание сотрудничать в рамках ЕЭП.
С тех пор от России украинские ненавистники России получают подобные подарки регулярно.
Нельзя также не заметить, что Россия, в общем-то игрок, в отличие от Украины, способный на самостоятельные шаги, наносит только такие удары, которые возможно парировать, и никогда не прибегает к действительно эффективным мерам, которым ее противникам трудно было бы противостоять.
Такой странный образ действий становится понятен и вполне логичен, если мы увидим, что и Россия в сценариях, которым видимо и вынужденно противодействует, тоже играет свою отведенную ей сценаристами роль.
Преемник не может быть лидером революции
Вариант с назначением преемника был бы вполне осуществим, но имел бы два очень существенных недостатка.
1. В этом варианте преемник имеет имидж именно преемника, т.е. не борца с режимом, а его продолжателя.
2. Этот вариант рассматривается как подготовленный в Кремле, то есть не дает обществу увериться в стихийности происходящих событий, между тем как совершенно необходимо, чтобы народ, в идеале весь, уверился именно в противоположном.
Для сценаристов совершенно не имеет значения личность ставленника («суть ничто, имидж — все»), его взгляды и принципы (которые возможно скорректировать), его окружение (которое поддается внушениям еще быстрее). Главное — чтобы ставленник выступал как противник существующего порядка (является ли он противником на деле — это тоже абсолютно все равно).
А Баба-Яга против! — в этом сущность всех современных «цветных оппозиций». Политики таких колеров обязательно должны быть против, должны использовать уголовный жаргон, как украинский министр Луценко, или критиковать «Уряд», будучи его членами, как те же Гриценко или Яценюк. Тут же — и причина чудовищного с точки зрения логики и разума явления: на Украине были времена, когда оппозицией объявляла себя политическая сила, лидером которой является президент!
И ничего. Пропрезидентские силы называли оппозицией не только глупые журналисты, но и умные политики, как будто не понимая, что при этом не только играют против самих себя, но еще и выглядят не вполне адекватно.
Происходящие ныне на постсоветском пространстве «цветные революции» имеют целью не только утвердить своих ставленников, в терминологии американских политиков — «своих сукиных сынов», но и побудить субъектность революционизируемого общества. Эта цель — побуждение субъектности — главная задача любой пиар-акции, от продвижения новой марки пива до рекламы цветов.
Пробуждение активности масс является важнейшей задачей сценаристов «цветных революций», потому что она исключает возможность самопробуждения такой активности и направленности ее в нежелательную для сценаристов сторону. Поэтому отработка технологии революций в долгосрочной перспективе куда более важна, чем сиюминутные назначения своих ставленников.
Народ Украины увлечен и не субъектен
Установив, по Бжезинскому и не только, что Украина на мировой арене — не субъект, а объект действия, зададимся теперь вопросом: а субъектен ли народ Украины, хотя бы в рамках своей страны?
Сделанные выше выводы не позволяют ответить утвердительно. Действительно, весь ход истории свидетельствует, что управлять народом против воли большинства этого народа невозможно — не только долго, но невозможно вообще. В любых диктатурах, как верно замечает Джин Шарп (книгу которого «От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения» у нас так своевременно выпустили к началу «оранжевой революции»), мнение большинства населения имеет важное значение. Если не определяющее — добавим мы. И это верно и для демократий, и для диктатур. Действительно, мало было в истории правительств, более, чем правительство Сталина, озабоченных мнением собственного народа и затрачивающих такие силы на то, чтобы это мнение узнать и скорректировать.
Но Сталин действовал кнутом, а пряник в перспективе эффективнее. Со времен Рузвельта и его «нового курса» известен и другой способ нейтрализации возможной негативной активности масс — удовлетворение их потребностей, все более возрастающих.
Сегодня мы, похоже, живем в эпоху, когда изобретен еще один способ: в случае, если массы нельзя (или дорого, или неприемлемо) запугать, а их потребности по материальным соображениям невозможно удовлетворять так, как их удовлетворяют в «цивилизованном мире», массы следует отвлечь. Сегодня средством такого отвлечения оказываются «цветные революции». Понятно, что такое отвлечение не может быть достаточно долговременным, но возможность сделать революции постоянными сулит режиссерам нового миропорядка перспективы вполне долговременные и зависит в общем-то, только от их (режиссеров) сил и ресурсов.
Общие выводы из вышесказанного: если в некоем миропорядке некоторая зона описана как «зона глобальной нестабильности», то в этой зоне именно и должна сохраняться глобальная нестабильность; если этой нестабильности не усматривается, то значит, это уже другой миропорядок. Следовательно, чтобы он снова стал таким, какой нам нужен, в зоне глобальной нестабильности нестабильность должна глобально поддерживаться{160}.
Таким образом, с большой долей уверенности можем предположить, что действия гегемона мировой политики в упомянутом регионе, и нашем в том числе, будут направлены не на установление какого-либо особенного американского или проамериканского порядка, а на поддержание «стабильной нестабильности». Это будет перманентное революционизирование «европейской окраины».
И противостоять этому при оранжевой власти на Украине мы не сможем практически никак, разве что с автоматами из подполья. Но как же добиться, чтобы оранжевые утратили шансы бороться за власть? Они должны быть оттеснены в маргинесс, как это случилось с правыми партиями в России. Да, они громко кричат, но на выборах набирают мизерные проценты.
Это было бы возможно хотя бы при нескольких годах стабильного правительства, при котором каждый гражданин Украины смог бы сказать: да, сегодня я живу хуже, чем живут обитатели стран «золотого миллиарда», но каждый день я живу хоть чуточку лучше, чем жил вчера.
Глава 6. НАТО — это наше?
В неприятии НАТО едино подавляющее большинство граждан Украины.
И пророссийские, и проамериканские, и независимые социологи, все говорят, что противников НАТО в Украине — подавляющее большинство, примерно две трети населения. А тех, кто хочет в НАТО — от 15 до 17%, то есть ВЧЕТВЕРО меньше.
Правда, среди этого ничтожного меньшинства — люди, которые могут напрямую обращаться к высокопоставленным иностранцам{161}. Они как будто говорят оппонентам: хоть вас и подавляющее большинство, но вы никто, а мы сделаем так, как хотим. Потому что у нас родственники в так называемых цивилизованных странах, мы там свои.
Но если эти высокопоставленные граждане так хотят в НАТО, то и вступали бы. Прямо сразу все три семьи — Ющенко, Тимошенко и Яценюка.
Я не сомневаюсь, что сын Ющенко с большой охотой послужил бы в Ираке или Афганистане, как английский принц Гарри. И конечно, дочь Тимошенко, учась в Англии, только и мечтает, чтобы поехать в какую-нибудь горячую точку — хотя бы сестрой милосердия.
Конечно, это не так. Они не поедут ни в Ирак, ни в Афганистан, ни в какую иную точку планеты, где понадобится погибать за американские интересы. Пушечным мясом для НАТО должны послужить как раз те украинцы, кто в НАТО не хочет. Те простые люди, граждане Украины, которых наши урядники с телеэкранов обзывают то «маленькими украинцами», то «биомассой».
Сегодня высшее киевское чиновничество само себя называет «демократической элитой». Хотя на самом деле они не являются ни демократами, ни элитой. Все они — это просто булгаковский Шариков. Он говорил: «На учет возьмусь, а воевать — шиш с маслом!». Воевать за шариковых всегда должны другие.
Но от того, что Шариков сам себя назовет «демократической элитой» или, например, «национал-демократом», он ведь не перестанет быть Шариковым. И сегодня новые шариковы пытаются поставить Украину «на учет» в НАТО, а сами воевать не пойдут, а будут служить в очистке. И очистка у них своеобразная — они пытаются очистить Украину от всего русского. То есть очистить нашу страну от всего, что НАШЕ. А взамен заставить нас принять то, что НЕ НАШЕ.
Пренебрежение мнением своего народа у наших украинских апологетов НАТО превосходит все мыслимые пределы. Они очень любят повторять, что украинский народ не хочет в НАТО потому, что «недостаточно информирован». Я не знаю, как можно называть себя демократом, то есть поборником народовластия, и одновременно относиться к своему народу с таким презрением.
Выдумки о недостаточной информированности не имеют под собой никаких оснований. Оранжевые говорят, что принять НАТО нам мешают некие пережитки советского прошлого. Даже и тут они не пошли дальше пропагандистов этого самого советского прошлого, которые во всех бедах СССР обвиняли пережитки царского режима.
Но давайте посмотрим: в 90-е годы, когда эти, по словам оранжевых, советские пережитки были гораздо более сильны, отношение к НАТО было куда более нейтральным. Даже на востоке Украины большая половина наших сограждан относилась к НАТО или положительно, или безразлично.
Центр имени Разумкова многие годы возглавлял один из главных сторонников вхождения Украины в НАТО, бывший министр обороны А. Гриценко, и этот центр постоянно отслеживал динамику отношения украинцев к НАТО. В 2002 году, по его данным, сторонников и противников НАТО в Украине было поровну — по 32%. К концу первого срока президентства В. Ющенко число противников НАТО увеличилось примерно вдвое, и тоже почти вдвое уменьшилось число сторонников{162}.
Особенно резким неприятие военного блока стало именно после оранжевого переворота, то есть тогда, когда развернулась широкая кампания пропаганды НАТО. Получается, чем больше оранжевые агитируют «за», чем больше люди получают информации об Альянсе — тем меньше туда хотят.
И это неправда, будто противники НАТО — исключительно пожилые, а сторонники — наоборот. Социологические исследования того же Центра Разумкова свидетельствуют, что среди наших молодых сограждан популярность НАТО падает еще быстрее, чем в общей массе опрашиваемых.
Почему так происходит? Ведь в 90-е годы многие у нас в стране верили, что НАТО — истинно миротворческий блок, а вся угроза в мире исходила от тоталитарного СССР.
Не стоит удивляться, что многие тогда так думали. Пропагандистская машина стран Альянса, в первую очередь Соединенных Штатов, работала на полную мощность. Колоссальные ресурсы были брошены на нагнетание истерического страха перед советской угрозой. Напомню только один пример. Министр обороны США, чье имя носит сегодня один из крупнейших их авианосцев, — Форрестол сошел с ума и выбросился из окна своего офиса с криком: «Русские идут!».
Нас уверяли, что блок НАТО был создан для отражения советской угрозы. Но вот нет уже СССР — а блок НАТО продолжает существовать. И воевать{163}.
Сегодняшние НАТО и Соединенные Штаты очень напоминают Крестного отца из одноименного фильма и не менее известной книги. Крестный отец очень любил выручать своих друзей из трудностей, которые сам же им создавал. Точно так и США — создают всему миру проблемы, а потом помогают их решать. За соответствующее и немалое вознаграждение. Джордж Буш-младший приезжал на Украину как президент — но одновременно и как простой контрагент крупнейших американских оружейных компаний.
Сегодняшние тенденции в мировой экономике таковы, что производство, фактически все производство вещей, которые можно носить, которые можно пощупать руками, постепенно выводится в страны третьего мира. В странах так называемого золотого миллиарда остается только офисный персонал. Это легко объяснить: в державах, куда выводится производство, рабочая сила на порядок дешевле, а оплата труда — одна из главных составляющих себестоимости.
Но есть одна отрасль производства, которую США никогда не выведут за пределы собственных границ. Это производство оружия. Его нельзя перевести в третьи страны. Ведь появляется риск, что когда оружие понадобится, третьи страны могут прикрыть его производство. Или даже повернуть оружие против Соединенных Штатов.
Поэтому военно-промышленный комплекс всегда останется в США, невзирая на дороговизну американской рабочей силы. Но производить оружие только для самих себя не очень-то выгодно. В этом случае все расходы оплачивают американцы. Гораздо выгоднее, с их точки зрения, заставить другие страны платить американским оружейным компаниям. То есть экспортировать оружие.
Польша, вступив в НАТО, была вынуждена купить старые американские многоцелевые самолеты — по цене вполне современных истребителей. Если им удастся втянуть в НАТО и Украину, что заставят покупать ее? Этого не знают даже главные украинские сторонники так называемой евроатлантической интеграции. Но это наверняка знают в Вашингтоне — в Пентагоне и на Капитолийском холме.
Еще один миф, усиленно внедряемый украинскими оранжевыми, — это миф о том, что в НАТО будто бы все решения принимаются консенсусом. Формально это так. Но нас пытаются уверить в том, что воля правительства США определила агрессию НАТО в Югославии точно в такой же степени, как и воля правительства Люксембурга. Это сказки для тех, кто вообще не интересуется современной международной политикой.
Да, сегодня в НАТО есть ряд стран, в первую очередь это Германия и Франция, которым позволено иметь свое мнение, а в особых случаях даже выступать против воли главного участника Североатлантического альянса.
Но никто и не собирался спрашивать мнения общественности стран Прибалтики, когда их воинские контингенты направлялись в Ирак. Лидеров этих стран просто вызвали в Вашингтон, там проинструктировали, а на проходящие в те же дни в городах Прибалтики демонстрации противников войны никто и внимания не обратил.
Никто не собирался спрашивать мнения общественности Польши или Чехии, когда американские военные приняли решение разместить в этих странах элементы американской противоракетной обороны. Но ведь это оборона только для США, а для Польши и Чехии это прямая угроза. Как бы отреагировали сами Соединенные Штаты, если бы в Мексике разместился «позиционный район» российских ракет или в Канаде — китайских?
Мне могут возразить, что районы ПРО в Польше и Чехии — это будто бы инициатива не НАТО, а только США. Это возражение по форме, а не по существу. А по существу — НАТО без Соединенных Штатов невозможно. Нельзя отделить НАТО от его главного участника. Любые попытки такого противоестественного отделения США от НАТО — это сознательный обман.
США, как отец-основатель НАТО, не спрашивают и не собираются спрашивать мнения чехов, поляков или украинцев по поводу своих новых военных инициатив. И это, по-моему, полностью опровергает рассуждения местных оранжевых о «демократичности Североатлантического альянса».
И в самих США каждый, кто интересуется, прекрасно знает, что подавляющее большинство граждан Украины против НАТО. Но американские политики продолжают говорить о том, что будто бы «Украина хочет в НАТО». Уважаемые, это не Украина хочет в НАТО. Это хотят полтора десятка деятелей, сумевших правдами и неправдами пробиться к рычагам управления на Киевской Горе.
Ну так пусть и вступают — прямо всем МИДом, и сразу в состав боевых подразделений. Уверен, что из Тарасюка, Огрызко или Яценюка{164} получится прекрасный «морской котик» для Корпуса морской пехоты США.
Не сомневаюсь, что душа Збигнева Бжезинского порадовалась бы, увидев танки НАТО на границе Харьковской и Белгородской областей. Но нам тут эти танки нужны примерно так же, как хлеборобам — саранча.
НАТО — это не НАШЕ, потому что к нам все, что связано с этим военным блоком, повернуто обратной стороной медали. Не позитивом, а негативом. Для Западной Европы, возможно, НАТО — это инструмент достижения внешнеполитических целей. Но сегодня в мире, а особенно в политике так называемых цивилизованных стран, царствуют двойные стандарты. И то, что хорошо для главного игрока Альянса, для нас оборачивается ложью и лицемерием.
У нас тут многие бывали. Был и такой гость, Карл Двенадцатый, которого в родной Швеции называют королем-неудачником, а украинские оранжевые проектируют ему памятники. Наверное, за выдающиеся военные успехи под Полтавой. Успехи Карла всем известны — армию бросил, едва сам убежал.
Наполеон учел его ошибки, на Украину не пошел, отправился побеждать Россию другим путем. Его успехи тоже известны — сумел увести едва ли сотую часть своей великой армии.
Гитлер учел ошибки и Карла Двенадцатого, и Наполеона. Но и это не помогло, его конец тоже всем известен. Прах с того места, где сожгли его труп, загрузили в самолет и развеяли над рекой Шпрее.
Пример этого деятеля нужно помнить особо, потому что Гитлер, подобно иным современным политикам, тоже был большим любителем разделять и ссорить народы Украины и России. Но его последователи забывают известный постулат, который для современности можно было бы сформулировать так: кто к нам на танке придет, тот от нас в цинке и уедет.
Глава 7. Orwell rules!
Сегодняшний Запад не просто напоминает мир из известного романа Оруэлла — он как будто прямо списан с него.
Конечно, методы за полвека с лишним изменились. Сегодня инакомыслящих не убивают — их игнорируют, маргинализируют в прессе, не давая, разумеется, возможности возразить. Они есть и, при необходимости, всегда могут быть предъявлены для демонстрации приверженности «цивилизованного мира» плюрализму и демократическим идеалам. Но в то же время их нет. Их нет в телевизоре, значит, для большинства их нет совсем.
Это гораздо удобнее, чем расстреливать (если, конечно, загодя озаботился «отформатировать» прессу так, что вся она находится в разных, но нескольких и надежных руках). Че Гевару и Мартина Лютера Кинга убили — и они стали образцами для миллионов последователей на десятилетия вперед. А по новой методе вместо мученика вы получаете слегка смешного и наивного человека, идеалиста, но не идеал, на которого серьезные люди (делающие деньги) не станут вообще обращать внимания.
Да, изменились методы, но сущность осталась (точнее, стала) вполне оруэлловской. Двоемыслие определяет всю жизнь, оно воплотилось в отточенной до остроты самурайского меча концепции политкорректности.
Наиболее адекватным отражением ее в реальности, на мой взгляд, может служить следующий эпизод. Парень и девушка целуются на улице, а страдающая либо от ожирения, либо от сварливости, или того и другого одновременно тетка зовет полицейского, чтобы он это безобразие немедленно прекратил. Не столько из-за нарушения приличий, как некоторые могли бы подумать, сколько из-за того, что жалобщица-то уже лишена такой возможности проведения досуга, следовательно, молодая парочка явно и демонстративно нарушает ее, теткины, права человека.
Но если та же женщина увидит на улице двух целующихся гомосексуалистов, — она не то что полицейского звать не станет, она пройдет мимо них на цыпочках, чтобы не дай бог не побеспокоить. Потому что в случае возмущения она сама рискует оказаться в кутузке, а то и под судом — за ущемление прав меньшинств, защита которых, как мы все более убеждаемся, и есть главной задачей того, что сегодня называется «западной демократией».
Правда — это ложь
Казалось бы, при чем тут Косово? Да при том, что в Сербии — шире в югославской войне, во всем, что ей предшествовало и что за ней наступило, — отразились все «прелести» сегодняшнего оруэлловского мира.
Образцом, и даже, пожалуй, эталоном двоемыслия могут служить слова американского генерала, который рассуждал о том, что бывает, когда они, то есть войска НАТО, вступившие в Югославию после ее поражения, обнаруживают трупы или массовые захоронения:
«Когда мы знаем, что это сделали сербы, мы говорим, что это сделали сербы. Когда мы не знаем, чьих это рук дело, мы говорим, что это сделали сербы. Когда мы точно знаем, что это сделали не сербы, мы говорим, что не знаем, кто это сделал»{165}.
Именно таким образом мировому общественному мнению западными (у нас, в России и на Украине, прозападными) СМИ были представлены и трагедия Сребреницы, и трагедия того сербского «концлагеря», который накануне вторжения в Югославию показало самое свободное в мире великобританское телевидение. Ведь британская тележурналистка не показала никакой неправды: она продемонстрировала колючую проволоку, руки, тянущиеся через нее.
Она только не показала находившийся в нескольких метрах вход, через который мнимые «узники» могли свободно входить и выходить, потому что был это не концлагерь, а лагерь беженцев. Ну, приврала самую малость, так ведь ради благородной цели: чтобы сербов можно было бомбить, не смущаясь моральными соображениями, чтобы научить их голосовать не за кого они хотят, а за того, кого хотят американские, и в меньшей степени европейские дяди.
В то время довелось мне спорить с одним украинским националистом, и он эту идеологию выразил проще: сербов нужно было бомбить, «бо серби — це росіяни Європи». Что же, по крайней мере, честно.
Но честность с политкорректностью не дружат. Тех, кто вдруг ненароком говорит, что думает, или проговаривается, в современном политбомонде называют наивными, «оговаривающимися по Фрейду» и т.п.
Война — это мир
Вот, к примеру, чешский вице-премьер Александр Вондра во время визита в США долго и правильно рассуждал о том, насколько нужна американская ПРО его стране, с каждым днем все более страдающей от агрессивности Ирана. А потом возьми и ляпни: «Для нас, чехов, чья страна находится между Германией и Россией, установка (радарная. — Г.С.) пришлась бы очень кстати».
Американские кураторы, наверное, только руками огорченно всплеснули: дитя, ну разве можно так при людях? Ведь так хорошо начал про Иран…
Но ведь не говорить же правду: что война, которую главный партнер корпорации НАТО ведет по всему миру, с 1991 года, превращается и уже практически превратилась в перманентную, ведущуюся ради самой войны. В полном соответствии с заветами Оруэлла.
Нельзя же шокировать добропорядочных акционеров неуместными вопросами вроде такого: почему нужно нападать на Афганистан, если у участников терактов в США прослеживаются связи с Саудовской Аравией? Полно, тут давно уже важен не результат, а сам процесс.
Когда мощный военный блок навалился на маленькую балканскую страну, это стало свидетельством, конечно же, не силы Альянса, и даже не силы Югославии, сумевшей противостоять многократно превосходящим силам агрессора дольше, чем Франция сопротивлялась Гитлеру во Второй мировой войне. Нет, война стала первым наглядным свидетельством слабости НАТО. Потому что у любого думающего человека не мог не возникнуть вопрос: а что с ними стало бы, если бы НАТО пришлось воевать против сопоставимого по силам противника?
Потому для США и блока их сателлитов важно, чтобы такой противник не появился вообще.
Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие
И наконец, хотелось бы вспомнить людей, которые думают, будто Косово может стать каким-то там прецедентом. Мол, если населению Косова «мировое сообщество» (т.е. США и ЕС) предоставит право самому решить свою судьбу на референдуме, то позже такое право может быть использовано в Приднестровье, Абхазии, Осетии… да и чем черт не шутит, в украинской Новороссии.
Прецедента тут никакого быть не может именно в силу принципа, вынесенного в подзаголовок этой главки. Сегодняшние «цивилизованные страны» понимают только право силы, и в соответствии с этим само право регулируется ими — для одних так, для других эдак.
Еще Фридрих Великий говорил: если вам понравилась чужая провинция — захватите ее, потом вы сможете нанять кучу ученых, которые докажут, что эта провинция ваша по праву. С тех пор мало что изменилось — разве что ученые перестали брать натурой.
Известные Охридские соглашения дают национальным меньшинствам в Македонии колоссальные политические права (напомню, большинство там славянское, меньшинства, соответственно, неславянские). Вплоть до пропорционального представительства, то есть если в некоей области проживает такой-то процент национальных меньшинств, то такой же процент их представителей должен быть и в органах местного самоуправления.
Полностью противоположная ситуация в Латвии и Эстонии. Там русские, чьи предки жили в этих странах со времен Ярослава Мудрого, не имеют не только пропорционального представительства — они вообще лишены права голоса. Как негры в ЮАР времен апартеида. Они в Прибалтике и называются «негры» — неграждане.
И как Евросоюз реагирует на такую разницу в правах? Никак. Отвечает, что и Эстония, и Латвия полностью соблюдают Копенгагенские соглашения. Где Курск, а где Иркутск? Почему для одних Охридские соглашения, для других — Копенгагенские? Ответа нет. Точнее, ответ есть, его дал еще Оруэлл: «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие».
Точно так и с «косовским прецедентом». Заявляют, что Косово — это одно, а Осетия (Абхазия, Приднестровье) — это совсем другое. Что там референдум об отделении возможен, а тут — нет. Что там у граждан одни права, а тут — совсем другие.
Впрочем, последнее никогда прямым текстом сказано не будет. Такие вещи человек, желающий делать карьеру при новом мировом порядке, должен научиться понимать и принимать без слов. Тогда он будет признан своим в политкорректной тусовке.
Только та ли это честь, которой следует добиваться порядочному человеку?
Америкосово. Пляски над пропастью
Главное, что мы можем выделить в процессе объявления косовской независимости.
1. Низведение ООН до консультативного органа при правительствах «цивилизованных стран». Решение было принято не Совбезом, а этими самыми правительствами, разумеется, в интересах «цивилизованных».
2. Утверждение двойного стандарта как нормы международной жизни. Было объявлено (правительствами США и других стран, добивавшихся и признавших независимость Косова), что Косово — это одно, а другие — это другое. Конечно, все страны разные. Но до сих пор международное право предполагало к разным странам единый подход. Единый стандарт. Сегодня он — двойной, причем если вчера двойные стандарты использовались по умолчанию, то сегодня — уже вполне официально.
3. Война НАТО с Сербией, начавшаяся как пиар-кампания (вспомним пресловутое платье Моники Левински), то есть как психологическая, пропагандистская, продолжилась затем как самая настоящая война, с «высокоточными» ударами по посольствам третьих стран и «случайными» убийствами мирных жителей. По разным подсчетам, во время бомбардировок Сербии погибло до 20 тыс. человек, военнослужащими из этого числа было менее 10%. Затем, когда администрация миротворцев-бомбометателей окончательно воцарилась в крае, началось негласное, но эффективное выдавливание из Косова сербов, поджоги православных храмов… На все это цивилизованная администрация смотрела сквозь пальцы, и теперь ясно почему: чем меньше несогласных — тем легче голосование одной части народа выдать за результат волеизъявления всего народа.
Вот три, на мой взгляд, важнейшие составляющие процесса, с которыми так или иначе увязываются все прочие обстоятельства. В частности — «странные» смерти подсудимых, заключенных в Гааге сербов.
Об этом мало пишут, и эти события в западной прессе не анализировались.
Мэр города Вуковара Докманович был трибуналом оправдан. Но посмертно. Очень странно он покончил с собой, буквально за пару дней до вынесения оправдательного приговора.
Затем в тюремной камере был найден мертвым бывший президент Сербской Краины Милан Бабич. Он тоже покончил с собой, вызвав недоуменные вопросы: неужели персонал международного трибунала не инструктируют, чтобы препятствовали попыткам заключенных совершить суицид? Бабич, в отличие от Докмановича, уже был осужден, но возвращен в трибунал для доследования каких-то обстоятельств. Не доследовали.
И наконец, самая известная смерть, которую замолчать уже не удалось, но которую в общем-то получилось снабдить нужными комментариями. Слободан Милошевич умер в тюрьме Гааги «естественной» смертью. Закавычиваем это слово, потому что подтверждается оно только результатами внутреннего расследования самого Гаагского трибунала. Никакого независимого расследования не было.
Напротив, сами представители трибунала признавали, что Милошевич накануне смерти принимал некие «вредные для здоровья препараты». Признание это сделано, вероятнее всего, для того, чтобы отвратить от самого трибунала возможные обвинения в отравлении Милошевича.
Но задумаемся: принимать вредные для здоровья препараты — это ведь на нормальном человеческом, а не бюрократическом языке означает — отравлять себя. Значит, Милошевич отравлял себя, его тюремщики об этом знали — и не препятствовали? Как ни взгляни — очень подозрительные обстоятельства.
Смерть заключенного — ЧП в любом месте заключения, в любой стране. Самоубийство — ЧП вдвойне. Что было бы, если бы сразу три столь странных смерти политических заключенных случились в СССР. Или в современной России. Наверное, мировое правозащитное сообщество изошло бы криками, добиваясь независимой экспертизы. А тут — полностью удовлетворилось результатами внутреннего расследования. Тюремщики «расследовали» самих себя. Неужто кто-то мог ожидать, чтобы они сами себя еще и осудили?
Геноцид, которого не было
Сегодня очень многие удивляются, когда узнают, что Слободану Милошевичу Гаагским трибуналом даже не предъявлялись обвинения в геноциде в Косово. Геноцид в Боснии пытались вменить, но не в Косово. Почему?
Объяснение находим у Карлы дель Понте, сделавшей дурно пахнущую карьеру на этом сомнительном деле: «…на нескольких локациях открыты тела сотен жертв… в среднем по 17 на каждой локации». «Локациями» в данном случае называются места массовых захоронений, о которых до вторжения сил НАТО в Югославию мировая общественность твердо «знала», что там захоронены десятки и сотни тысяч жертв великосербского геноцида.
Все эти места массовых захоронений после войны были тщательно исследованы. Например, в Клине, где шли интенсивные бои между ОАК и сербской армией, ожидали найти могилу с 350 жертвами. Обнаружили 7 (семь) тел. В Црколезе предполагали 89 — нашли три. В Трепче ожидали более 1000 трупов жертв геноцида, не нашли ни одного, правда, в окрестностях обнаружена могила с телами 28 человек. Наверное, и это много, и это жестоко. Но где же заявленная тысяча?
Ради этих мифических тысяч Сербию начали бомбить и убили людей больше, чем удалось (при всем старании) обнаружить трупов «жертв геноцида». Причем в жертвы сербского геноцида практически безоговорочно записывали боевиков ОАК, и очень часто… самих сербов, погибших от рук этих боевиков. По трупу ведь трудно судить, серб это был или албанец.
Странно ли в таком контексте, что Слободан умер неосужденным? И странно ли, что многие современные проамериканские борцы с империями продолжают повторять ложь о тысячах жертв сербского геноцида? Конечно, не странно. Еще Геббельс заметил, что ложь прочтут и перетолкуют громогласно, а набранных петитом опровержений никто и не заметит.
Разумеется, американская и европейская пресса свободна от партийного диктата. У них есть на этот счет чеканное определение: «Свободная пресса — это та, которая сама платит по своим счетам». То есть понятно, что когда речь заходит о деньгах (или Больших Деньгах) со стороны… От денег свободная пресса не свободна никогда. Так было, есть и будет. До тех пор, пока существуют деньги и существует пресса.
Сербов демонизировала не западная пресса, а Большие Деньги. Пресса только выступила исполнителем. При другом направлении денежных потоков сербы стали бы жертвами, а их противники — кровавыми маньяками. Любой человек, хотя бы немного знающий эту кухню изнутри, не станет в этом сомневаться ни секунды.
Мы уже вспомнили наиболее известный и грязный пример — репортаж британской журналистки, в котором она сняла обычный лагерь для беженцев, выдав его за сербский концлагерь. Эта дама тоже наверняка сделала карьеру — подобно Карле дель Понте. Или Хавьеру Солане, получившему неформальное звание «Палач Сербии»…
«Это была одна из величайших мистификаций последнего десятилетия прошлого века. Эта подмена надолго определила отношение мирового сообщества к происходящему на Балканах. Обществу была навязана аналогия с холокостом, концлагерями и нацизмом, организованными исключительно одним народом — сербами», — писал Томас Дайхман, редактор журнала «Ново» из Франкфурта.
Французский журналист Жак Мерлино в своей книге «Нельзя говорить вслух о всех югославских истинах» опубликовал слова Джеймса Харфа, на тот момент директора крупного вашингтонского PR-агентства — компании Радер Финн Глобал Паблик Эфферс: «Наша работа не заключается в проверке информации. Наша работа — ускорить циркуляцию выгодной нашему клиенту информации, четко целясь. Мы представили сербов нацистами Второй мировой и попали в десятку, в цель! Сразу заговорили об этнических чистках, о газовых камерах Аушвица».
Позже Харф опровергал, что говорил именно так, однако признавал: «Действительно, мы, специалисты по пиару, оказывали влияние на ход событий. Наша группа представляла интересы правительств Хорватии, Боснии и теневого кабинета в Косово. Работая с прессой, главным было постараться, чтобы журналисты представляли ту точку зрения, которую разделяли наши клиенты».
И вот истинный показатель свободы — ни один разоблачитель обманов «свободной прессы» не был репрессирован! Их просто очень быстро маргинализировали и перестали публиковать, даже статьи, за которые уже были уплачены гонорары. Томас Дайхман: «Поначалу мое расследование вызвало живой интерес. В Англии у меня была масса интервью, в том числе и для BBC. Однако, адвокаты ITN (телекомпания, показавшая фальшивый репортаж. — Г.С.) устроили так, что никто не хотел в это ввязываться. А в Германии к этому моменту антисербские настроения были настолько сильны, что руководство немецких компаний предпочло не трогать эту тему»{166}.
Журнал, опубликовавший расследование Дайхмана, владельцы были вынуждены закрыть, предварительно уплативши адвокатам Ай-Ти-Эн 600 тысяч фунтов. Хотя никто результатов расследования немецкого журналиста не опроверг. Да и не пытался.
Деньги — отчеканенная свобода. Этот афоризм следует помнить всегда, а при рассуждениях о свободной прессе — особенно.
Главный вывод — всё по Оруэллу
Все животные… пардон, страны равны, но некоторые более равны, чем другие. «Более равны» сегодня те, которые поддерживаются Соединенными Штатами.
Потому главный вывод, который должны бы сделать из косовской истории сепаратисты всех мастей: отторжения любой территории от любой страны добиться можно, выполнив два условия — необходимое и достаточное.
Необходимо любыми способами добиться на данной территории преобладания населения, готового отделяться. Можно — запугиванием несогласных, как это происходило в том же Косово при попустительстве «миссионеров». Можно по прибалтийскому образцу — просто объявив несогласных «неграми», негражданами. Хотя такой вариант еще не использовался, он вполне возможен. Только — при соблюдении второго условия.
Оно же условие, достаточное для решения задачи, — даже если преобладания своих сторонников на территории не достигнуто. Любая территория может объявить о своей независимости — если эту независимость готовы признать Соединенные Штаты Америки. Потом «свободная пресса» всегда сумеет объяснить «мировому сообществу», что Бретань — не Косово, Корсика не Абхазия, а Каталония — не Каледония.
Впрочем, этот принцип не нов, как ничто не ново в истории, и тут опять вспоминаем прусского короля: если вам нравится какая-то провинция соседа — захватывайте ее, потом вы всегда найдете дюжину историков, которые смогут обосновать ваши исконные права на эту территорию.
Не случайно же Косово мгновенно получило кличку «Америкосово». Потому что сегодня гарантировать такую «независимость», то есть отторжение какой-либо территории с последующим вовлечением ее в собственную орбиту, могут только США. Ситуация изменится, когда (и если) подобные возможности получат новые центры мировой силы — Россия, Китай или, например, Индия.
И тогда уже не будет ничего невозможного — останется только вероятное.
Сегодняшний Запад не просто напоминает мир из известного романа Оруэлла — он как будто прямо списан с него.
Конечно, методы за полвека с лишним изменились. Сегодня инакомыслящих не убивают — их игнорируют, маргинализируют в прессе, не давая, разумеется, возможности возразить. Они есть и, при необходимости, всегда могут быть предъявлены для демонстрации приверженности «цивилизованного мира» плюрализму и демократическим идеалам. Но в то же время их нет. Их нет в телевизоре, значит, для большинства их нет совсем.
Это гораздо удобнее, чем расстреливать (если, конечно, загодя озаботился «отформатировать» прессу так, что вся она находится в разных, но нескольких и надежных руках). Че Гевару и Мартина Лютера Кинга убили — и они стали образцами для миллионов последователей на десятилетия вперед. А по новой методе вместо мученика вы получаете слегка смешного и наивного человека, идеалиста, но не идеал, на которого серьезные люди (делающие деньги) не станут вообще обращать внимания.
Да, изменились методы, но сущность осталась (точнее, стала) вполне оруэлловской. Двоемыслие определяет всю жизнь, оно воплотилось в отточенной до остроты самурайского меча концепции политкорректности.
Наиболее адекватным отражением ее в реальности, на мой взгляд, может служить следующий эпизод. Парень и девушка целуются на улице, а страдающая либо от ожирения, либо от сварливости, или того и другого одновременно тетка зовет полицейского, чтобы он это безобразие немедленно прекратил. Не столько из-за нарушения приличий, как некоторые могли бы подумать, сколько из-за того, что жалобщица-то уже лишена такой возможности проведения досуга, следовательно, молодая парочка явно и демонстративно нарушает ее, теткины, права человека.
Но если та же женщина увидит на улице двух целующихся гомосексуалистов, — она не то что полицейского звать не станет, она пройдет мимо них на цыпочках, чтобы не дай бог не побеспокоить. Потому что в случае возмущения она сама рискует оказаться в кутузке, а то и под судом — за ущемление прав меньшинств, защита которых, как мы все более убеждаемся, и есть главной задачей того, что сегодня называется «западной демократией».
Правда — это ложь
Казалось бы, при чем тут Косово? Да при том, что в Сербии — шире в югославской войне, во всем, что ей предшествовало и что за ней наступило, — отразились все «прелести» сегодняшнего оруэлловского мира.
Образцом, и даже, пожалуй, эталоном двоемыслия могут служить слова американского генерала, который рассуждал о том, что бывает, когда они, то есть войска НАТО, вступившие в Югославию после ее поражения, обнаруживают трупы или массовые захоронения:
«Когда мы знаем, что это сделали сербы, мы говорим, что это сделали сербы. Когда мы не знаем, чьих это рук дело, мы говорим, что это сделали сербы. Когда мы точно знаем, что это сделали не сербы, мы говорим, что не знаем, кто это сделал»{165}.
Именно таким образом мировому общественному мнению западными (у нас, в России и на Украине, прозападными) СМИ были представлены и трагедия Сребреницы, и трагедия того сербского «концлагеря», который накануне вторжения в Югославию показало самое свободное в мире великобританское телевидение. Ведь британская тележурналистка не показала никакой неправды: она продемонстрировала колючую проволоку, руки, тянущиеся через нее.
Она только не показала находившийся в нескольких метрах вход, через который мнимые «узники» могли свободно входить и выходить, потому что был это не концлагерь, а лагерь беженцев. Ну, приврала самую малость, так ведь ради благородной цели: чтобы сербов можно было бомбить, не смущаясь моральными соображениями, чтобы научить их голосовать не за кого они хотят, а за того, кого хотят американские, и в меньшей степени европейские дяди.
В то время довелось мне спорить с одним украинским националистом, и он эту идеологию выразил проще: сербов нужно было бомбить, «бо серби — це росіяни Європи». Что же, по крайней мере, честно.
Но честность с политкорректностью не дружат. Тех, кто вдруг ненароком говорит, что думает, или проговаривается, в современном политбомонде называют наивными, «оговаривающимися по Фрейду» и т.п.
Война — это мир
Вот, к примеру, чешский вице-премьер Александр Вондра во время визита в США долго и правильно рассуждал о том, насколько нужна американская ПРО его стране, с каждым днем все более страдающей от агрессивности Ирана. А потом возьми и ляпни: «Для нас, чехов, чья страна находится между Германией и Россией, установка (радарная. — Г.С.) пришлась бы очень кстати».
Американские кураторы, наверное, только руками огорченно всплеснули: дитя, ну разве можно так при людях? Ведь так хорошо начал про Иран…
Но ведь не говорить же правду: что война, которую главный партнер корпорации НАТО ведет по всему миру, с 1991 года, превращается и уже практически превратилась в перманентную, ведущуюся ради самой войны. В полном соответствии с заветами Оруэлла.
Нельзя же шокировать добропорядочных акционеров неуместными вопросами вроде такого: почему нужно нападать на Афганистан, если у участников терактов в США прослеживаются связи с Саудовской Аравией? Полно, тут давно уже важен не результат, а сам процесс.
Когда мощный военный блок навалился на маленькую балканскую страну, это стало свидетельством, конечно же, не силы Альянса, и даже не силы Югославии, сумевшей противостоять многократно превосходящим силам агрессора дольше, чем Франция сопротивлялась Гитлеру во Второй мировой войне. Нет, война стала первым наглядным свидетельством слабости НАТО. Потому что у любого думающего человека не мог не возникнуть вопрос: а что с ними стало бы, если бы НАТО пришлось воевать против сопоставимого по силам противника?
Потому для США и блока их сателлитов важно, чтобы такой противник не появился вообще.
Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие
И наконец, хотелось бы вспомнить людей, которые думают, будто Косово может стать каким-то там прецедентом. Мол, если населению Косова «мировое сообщество» (т.е. США и ЕС) предоставит право самому решить свою судьбу на референдуме, то позже такое право может быть использовано в Приднестровье, Абхазии, Осетии… да и чем черт не шутит, в украинской Новороссии.
Прецедента тут никакого быть не может именно в силу принципа, вынесенного в подзаголовок этой главки. Сегодняшние «цивилизованные страны» понимают только право силы, и в соответствии с этим само право регулируется ими — для одних так, для других эдак.
Еще Фридрих Великий говорил: если вам понравилась чужая провинция — захватите ее, потом вы сможете нанять кучу ученых, которые докажут, что эта провинция ваша по праву. С тех пор мало что изменилось — разве что ученые перестали брать натурой.
Известные Охридские соглашения дают национальным меньшинствам в Македонии колоссальные политические права (напомню, большинство там славянское, меньшинства, соответственно, неславянские). Вплоть до пропорционального представительства, то есть если в некоей области проживает такой-то процент национальных меньшинств, то такой же процент их представителей должен быть и в органах местного самоуправления.
Полностью противоположная ситуация в Латвии и Эстонии. Там русские, чьи предки жили в этих странах со времен Ярослава Мудрого, не имеют не только пропорционального представительства — они вообще лишены права голоса. Как негры в ЮАР времен апартеида. Они в Прибалтике и называются «негры» — неграждане.
И как Евросоюз реагирует на такую разницу в правах? Никак. Отвечает, что и Эстония, и Латвия полностью соблюдают Копенгагенские соглашения. Где Курск, а где Иркутск? Почему для одних Охридские соглашения, для других — Копенгагенские? Ответа нет. Точнее, ответ есть, его дал еще Оруэлл: «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие».
Точно так и с «косовским прецедентом». Заявляют, что Косово — это одно, а Осетия (Абхазия, Приднестровье) — это совсем другое. Что там референдум об отделении возможен, а тут — нет. Что там у граждан одни права, а тут — совсем другие.
Впрочем, последнее никогда прямым текстом сказано не будет. Такие вещи человек, желающий делать карьеру при новом мировом порядке, должен научиться понимать и принимать без слов. Тогда он будет признан своим в политкорректной тусовке.
Только та ли это честь, которой следует добиваться порядочному человеку?
Америкосово. Пляски над пропастью
Главное, что мы можем выделить в процессе объявления косовской независимости.
1. Низведение ООН до консультативного органа при правительствах «цивилизованных стран». Решение было принято не Совбезом, а этими самыми правительствами, разумеется, в интересах «цивилизованных».
2. Утверждение двойного стандарта как нормы международной жизни. Было объявлено (правительствами США и других стран, добивавшихся и признавших независимость Косова), что Косово — это одно, а другие — это другое. Конечно, все страны разные. Но до сих пор международное право предполагало к разным странам единый подход. Единый стандарт. Сегодня он — двойной, причем если вчера двойные стандарты использовались по умолчанию, то сегодня — уже вполне официально.
3. Война НАТО с Сербией, начавшаяся как пиар-кампания (вспомним пресловутое платье Моники Левински), то есть как психологическая, пропагандистская, продолжилась затем как самая настоящая война, с «высокоточными» ударами по посольствам третьих стран и «случайными» убийствами мирных жителей. По разным подсчетам, во время бомбардировок Сербии погибло до 20 тыс. человек, военнослужащими из этого числа было менее 10%. Затем, когда администрация миротворцев-бомбометателей окончательно воцарилась в крае, началось негласное, но эффективное выдавливание из Косова сербов, поджоги православных храмов… На все это цивилизованная администрация смотрела сквозь пальцы, и теперь ясно почему: чем меньше несогласных — тем легче голосование одной части народа выдать за результат волеизъявления всего народа.
Вот три, на мой взгляд, важнейшие составляющие процесса, с которыми так или иначе увязываются все прочие обстоятельства. В частности — «странные» смерти подсудимых, заключенных в Гааге сербов.
Об этом мало пишут, и эти события в западной прессе не анализировались.
Мэр города Вуковара Докманович был трибуналом оправдан. Но посмертно. Очень странно он покончил с собой, буквально за пару дней до вынесения оправдательного приговора.
Затем в тюремной камере был найден мертвым бывший президент Сербской Краины Милан Бабич. Он тоже покончил с собой, вызвав недоуменные вопросы: неужели персонал международного трибунала не инструктируют, чтобы препятствовали попыткам заключенных совершить суицид? Бабич, в отличие от Докмановича, уже был осужден, но возвращен в трибунал для доследования каких-то обстоятельств. Не доследовали.
И наконец, самая известная смерть, которую замолчать уже не удалось, но которую в общем-то получилось снабдить нужными комментариями. Слободан Милошевич умер в тюрьме Гааги «естественной» смертью. Закавычиваем это слово, потому что подтверждается оно только результатами внутреннего расследования самого Гаагского трибунала. Никакого независимого расследования не было.
Напротив, сами представители трибунала признавали, что Милошевич накануне смерти принимал некие «вредные для здоровья препараты». Признание это сделано, вероятнее всего, для того, чтобы отвратить от самого трибунала возможные обвинения в отравлении Милошевича.
Но задумаемся: принимать вредные для здоровья препараты — это ведь на нормальном человеческом, а не бюрократическом языке означает — отравлять себя. Значит, Милошевич отравлял себя, его тюремщики об этом знали — и не препятствовали? Как ни взгляни — очень подозрительные обстоятельства.
Смерть заключенного — ЧП в любом месте заключения, в любой стране. Самоубийство — ЧП вдвойне. Что было бы, если бы сразу три столь странных смерти политических заключенных случились в СССР. Или в современной России. Наверное, мировое правозащитное сообщество изошло бы криками, добиваясь независимой экспертизы. А тут — полностью удовлетворилось результатами внутреннего расследования. Тюремщики «расследовали» самих себя. Неужто кто-то мог ожидать, чтобы они сами себя еще и осудили?
Геноцид, которого не было
Сегодня очень многие удивляются, когда узнают, что Слободану Милошевичу Гаагским трибуналом даже не предъявлялись обвинения в геноциде в Косово. Геноцид в Боснии пытались вменить, но не в Косово. Почему?
Объяснение находим у Карлы дель Понте, сделавшей дурно пахнущую карьеру на этом сомнительном деле: «…на нескольких локациях открыты тела сотен жертв… в среднем по 17 на каждой локации». «Локациями» в данном случае называются места массовых захоронений, о которых до вторжения сил НАТО в Югославию мировая общественность твердо «знала», что там захоронены десятки и сотни тысяч жертв великосербского геноцида.
Все эти места массовых захоронений после войны были тщательно исследованы. Например, в Клине, где шли интенсивные бои между ОАК и сербской армией, ожидали найти могилу с 350 жертвами. Обнаружили 7 (семь) тел. В Црколезе предполагали 89 — нашли три. В Трепче ожидали более 1000 трупов жертв геноцида, не нашли ни одного, правда, в окрестностях обнаружена могила с телами 28 человек. Наверное, и это много, и это жестоко. Но где же заявленная тысяча?
Ради этих мифических тысяч Сербию начали бомбить и убили людей больше, чем удалось (при всем старании) обнаружить трупов «жертв геноцида». Причем в жертвы сербского геноцида практически безоговорочно записывали боевиков ОАК, и очень часто… самих сербов, погибших от рук этих боевиков. По трупу ведь трудно судить, серб это был или албанец.
Странно ли в таком контексте, что Слободан умер неосужденным? И странно ли, что многие современные проамериканские борцы с империями продолжают повторять ложь о тысячах жертв сербского геноцида? Конечно, не странно. Еще Геббельс заметил, что ложь прочтут и перетолкуют громогласно, а набранных петитом опровержений никто и не заметит.
Разумеется, американская и европейская пресса свободна от партийного диктата. У них есть на этот счет чеканное определение: «Свободная пресса — это та, которая сама платит по своим счетам». То есть понятно, что когда речь заходит о деньгах (или Больших Деньгах) со стороны… От денег свободная пресса не свободна никогда. Так было, есть и будет. До тех пор, пока существуют деньги и существует пресса.
Сербов демонизировала не западная пресса, а Большие Деньги. Пресса только выступила исполнителем. При другом направлении денежных потоков сербы стали бы жертвами, а их противники — кровавыми маньяками. Любой человек, хотя бы немного знающий эту кухню изнутри, не станет в этом сомневаться ни секунды.
Мы уже вспомнили наиболее известный и грязный пример — репортаж британской журналистки, в котором она сняла обычный лагерь для беженцев, выдав его за сербский концлагерь. Эта дама тоже наверняка сделала карьеру — подобно Карле дель Понте. Или Хавьеру Солане, получившему неформальное звание «Палач Сербии»…
«Это была одна из величайших мистификаций последнего десятилетия прошлого века. Эта подмена надолго определила отношение мирового сообщества к происходящему на Балканах. Обществу была навязана аналогия с холокостом, концлагерями и нацизмом, организованными исключительно одним народом — сербами», — писал Томас Дайхман, редактор журнала «Ново» из Франкфурта.
Французский журналист Жак Мерлино в своей книге «Нельзя говорить вслух о всех югославских истинах» опубликовал слова Джеймса Харфа, на тот момент директора крупного вашингтонского PR-агентства — компании Радер Финн Глобал Паблик Эфферс: «Наша работа не заключается в проверке информации. Наша работа — ускорить циркуляцию выгодной нашему клиенту информации, четко целясь. Мы представили сербов нацистами Второй мировой и попали в десятку, в цель! Сразу заговорили об этнических чистках, о газовых камерах Аушвица».
Позже Харф опровергал, что говорил именно так, однако признавал: «Действительно, мы, специалисты по пиару, оказывали влияние на ход событий. Наша группа представляла интересы правительств Хорватии, Боснии и теневого кабинета в Косово. Работая с прессой, главным было постараться, чтобы журналисты представляли ту точку зрения, которую разделяли наши клиенты».
И вот истинный показатель свободы — ни один разоблачитель обманов «свободной прессы» не был репрессирован! Их просто очень быстро маргинализировали и перестали публиковать, даже статьи, за которые уже были уплачены гонорары. Томас Дайхман: «Поначалу мое расследование вызвало живой интерес. В Англии у меня была масса интервью, в том числе и для BBC. Однако, адвокаты ITN (телекомпания, показавшая фальшивый репортаж. — Г.С.) устроили так, что никто не хотел в это ввязываться. А в Германии к этому моменту антисербские настроения были настолько сильны, что руководство немецких компаний предпочло не трогать эту тему»{166}.
Журнал, опубликовавший расследование Дайхмана, владельцы были вынуждены закрыть, предварительно уплативши адвокатам Ай-Ти-Эн 600 тысяч фунтов. Хотя никто результатов расследования немецкого журналиста не опроверг. Да и не пытался.
Деньги — отчеканенная свобода. Этот афоризм следует помнить всегда, а при рассуждениях о свободной прессе — особенно.
Главный вывод — всё по Оруэллу
Все животные… пардон, страны равны, но некоторые более равны, чем другие. «Более равны» сегодня те, которые поддерживаются Соединенными Штатами.
Потому главный вывод, который должны бы сделать из косовской истории сепаратисты всех мастей: отторжения любой территории от любой страны добиться можно, выполнив два условия — необходимое и достаточное.
Необходимо любыми способами добиться на данной территории преобладания населения, готового отделяться. Можно — запугиванием несогласных, как это происходило в том же Косово при попустительстве «миссионеров». Можно по прибалтийскому образцу — просто объявив несогласных «неграми», негражданами. Хотя такой вариант еще не использовался, он вполне возможен. Только — при соблюдении второго условия.
Оно же условие, достаточное для решения задачи, — даже если преобладания своих сторонников на территории не достигнуто. Любая территория может объявить о своей независимости — если эту независимость готовы признать Соединенные Штаты Америки. Потом «свободная пресса» всегда сумеет объяснить «мировому сообществу», что Бретань — не Косово, Корсика не Абхазия, а Каталония — не Каледония.
Впрочем, этот принцип не нов, как ничто не ново в истории, и тут опять вспоминаем прусского короля: если вам нравится какая-то провинция соседа — захватывайте ее, потом вы всегда найдете дюжину историков, которые смогут обосновать ваши исконные права на эту территорию.
Не случайно же Косово мгновенно получило кличку «Америкосово». Потому что сегодня гарантировать такую «независимость», то есть отторжение какой-либо территории с последующим вовлечением ее в собственную орбиту, могут только США. Ситуация изменится, когда (и если) подобные возможности получат новые центры мировой силы — Россия, Китай или, например, Индия.
И тогда уже не будет ничего невозможного — останется только вероятное.
Глава 8. Хорошо НАТОрговались?
После Евро-2008 стало понятно, что футбол на Украине — не футбол, а тоже реклама НАТО.
Во время перерывов и перед играми показывали ролики о стране: с такого-то года в ВТО, с такого — в ЕС, с такого — в НАТО. Рекламистам и их заказчикам, наверное, казалось, что зрителю должно захотеться. Одна беда: бабушки, которые привычно верят всему, что покажут по телевизору, футбольных чемпионатов не смотрят, а их дети и внуки над такой рекламой весело ржут.
До приторности наивный и бестолковый сюжет, который может убедить только тех, кто давно уже и без того убежден. Всех остальных сей рекламный продукт смешил или раздражал.
Смешное в том, что рекламу крутили, ТОЛЬКО когда играла страна НАТО.
Когда выступали Швейцария или Австрия, об их благополучии наши свидомые телевизионщики почему-то забывали.
Мастера рекламы вылепливают пули из вторичного продукта, причем сами не знают, куда этими пулями целить. На языке профессионалов это называется пренебрежением исследованиями и определением целевой аудитории. А по-простому зовется «освоением коштив» (в русском это слово тоже используется: своим коштом ехать и т.д.).
Я на кошты не претендую, но предложение сделаю. Надо изменить текст рекламы и крутить ее не перед футболом, а в перерывах сериалов. Текст должен быть такой: «Україні в НАТО краще бути м'ясом». Так сразу любому зрителю понятно, кто, кем и в чем будет.
Ты их в дверь — они в окно?
Противники вступления в альянс не желают в том числе и того, чтобы украинцы были для него «пушечным мясом», причем, по сравнению с «вояками» из цивилизованных стран, купленным… простите, нанятым очень дешево. Для НАТО тут двойная экономия, поскольку платить им будет не альянс, а сама Украина, то есть все ее налогоплательщики.
А сторонники постоянно апеллируют к абстрактным выгодам, вроде: «НАТО — это новые стандарты жизни» (интересно, такие как в Англии или такие как в Турции?). Но при этом симпатики North Atlantic реальными выгодами воспользоваться неспособны.
О чем речь? О том, что Украина постоянно стремится куда-то вступить. Вначале избирателя тешили обицянками, что вот-вот будем в ЕС. Понадобились абсолютно откровенные заявления евробюрократов о том, что в ближайшие лет пятьдесят Украину в Евросоюзе никто не ждет. Объяснения эти были прямолинейны вплоть до хамства. Но как иначе поступать с оранжевыми попрошайками? Они ведь просились тоже откровенно неприлично, как в известной песне, «ты их в дверь — они в окно». Или как в более известной пословице: им плюй в глаза, они утираются и говорят, что это божья роса.
После такого афронта (или по-современному, облома) понадобилось вступать в ВТО, причем срочно. Для чего нужна была срочность — «маленькому украинцу» (слова В. Ющенко) никто объяснить не соизволил. Надо. А почему — не вашего ума дело.
Оказалось, для того, чтобы полностью и по всем позициям сдать интересы Украины — и в вопросе допуска на внутренний рынок глобальных финансовых структур, и в открытии нашего рынка для импортеров, и в аграрном секторе (что вскоре полностью перепрофилирует некогда развитое сельское хозяйство на экспортную монокультуру — рапс, высасывающий землю до состояния полупустыни). И в вопросе экспорта металлолома, что продолжит на Украине отвратительную тенденцию «распила» на лом оставшихся от «неэффективного совка» заводов и фабрик (где такие еще остались), а также еще более опасную, потому что неизменную тенденцию разрушения инфраструктуры охотниками за металлами…
Не стоит думать, что государство не может справиться с ворами труб и проводов. Не хочет. А не хочет потому, что не позволяет этого Евросоюз. Вот такое будущее нам готовится при продолжении оранжевого курса на евроинтеграцию, а вовсе не «уровень Великобритании».
Переговоры на завершающем этапе вел киндер-сюрприз Арсений Яценюк. Вернувшись из Америки, он не похвалился бонусами, какие привез для украинской экономики. Потому что были не бонусы, а сплошь минусы. Зато похвастался, что вступили по-быстренькому, намекнув — раньше России.
Но это ведь не забег голых в баню, где чем скорее добежишь — тем меньше опозоришься.
Спеша вступить «по-быстрому», не особенно присматриваешься, что ты там подписал. Китай вступать в ВТО не торопился, его туда тянули. В Китае был создан специальный институт с почти четырьмя тысячами научных сотрудников, которые занимались только тем, что считали плюсы и минусы вступления — вначале в ГАТТ, потом в ВТО.
А на Украине, похоже, материалы по вступлению в ВТО даже прочитаны были не все.
В 90-е годы российские правительства тоже торопились, как и мы. Потом торопиться перестали, а в случае возникновения недоразумений со старыми членами ВТО даже отыгрывали назад, заявляя устами официальных лиц, что мы, мол, еще посмотрим, а надо ли вообще нам вступать на ТАКИХ условиях…
И это не тонкости даже, а банальные приемы, знакомые любому мало-мальски опытному переговорщику. Потому что ясно даже малограмотным: вступление в ВТО богатых трудовыми либо сырьевыми ресурсами стран выгодно в первую очередь наиболее экономически развитым, а следовательно, наиболее нуждающимся в сырье и рынках сбыта странам.
Поэтому Китай торгуется, Россия торгуется — и, уступая, выторговывают взаимные уступки у другой стороны. Только Украина (точнее, ее оранжевое руководство) стремится вступать в глобальные организации ради самого вступления.
Это нам знакомо с самого начала «перестройки». Когда создавался блок НАТО (и много лет спустя), пропагандисты альянса твердили, что он создан и существует исключительно для отражения потенциальной советской угрозы. После одностороннего распада Организации Варшавского договора и разрушения СССР блок НАТО, согласно такому объяснению, тоже должен был прекратить свое существование.
Однако решение было оставлено на усмотрение бюрократов из правительств «цивилизованных стран», а бюрократ по собственной инициативе никогда не ликвидирует питающую его структуру, ибо сущность бюрократии — самовоспроизводство. На это указывали отцы-основатели США, об этом же говорил известнейший американский писатель Айзек Азимов: «Глотатель огня должен глотать огонь, даже если для этого придется разжигать его самому».
Военный блок живет войной — это аксиома. Либо той, которая готовится, либо той, которая уже ведется. Потому и была разожжена первая за полвека после 1945-го война в Европе.
Парадокс: пока существовала страшная советская угроза, войн в Европе не было. Стоило ей исчезнуть — и на европейские города полетели высокоточные американские бомбы.
Цель была якобы благородная — прекратить геноцид. Геноцид потом доказать не смогли, а трое главных обвиняемых, в том числе и Слободан Милошевич, умерли в гаагской тюрьме при очень странных обстоятельствах. И в Ираке тоже, как ПОТОМ выяснилось, нет и никогда не было никакого оружия массового поражения{167}. Зато «миротворцы» отбомбились.
При одностороннем выводе советских войск из Европы во время воссоединения Германии в полный голос звучали уверения (тогдашних) западных политиков о том, что НАТО не будет расширяться на восток. Что даже на территорию ГДР не посягнет.
Сегодняшние руководители России (и не только) сетуют, что тогда не удосужились получить у авторов этих благоглупостей письменных заверений. Вряд ли это бы помогло. Ну, подписали бы Буш-старший, Тэтчер или Мэйджор подобные договора. Но, как было замечено давно, международные соглашения не стоят бумаги, на которой написаны, если их редактирует держава, исповедующая политику силы.
Отказались бы от тех договоров так же просто, как США «в одностороннем порядке» вышли из договора о ПРО.
Есть наслаждение в уступках?
Казалось бы, такой опыт должен научить: односторонние уступки чреваты только тем, что партнер, которому уступаешь, сделается еще более наглым и требовательным. Похожую мысль высказал Бисмарк после того, как Россия в трудной войне освободила народы Балкан от турецкого подданства. «Облагодетельствованные народы бывают не благодарны, а притязательны», — сказал тогда «железный канцлер».
И сегодня Украина повторяет все те же ошибки. Отменили визы для европейцев — а взамен получили снисходительное «сенкью-веримач». А чего еще ждали? Разве нас кто-то просил делать эти уступки? Разве кто-то что-то за это обещал?
Раньше доходы от виз шли на содержание посольств Украины. Теперь тамошние штаты или сокращаются, или оплачиваются за счет всех налогоплательщиков Украины. Понятно, ведь при оранжевом режиме украинцам не на что жаловаться. Зато бедные европейцы украинским государством теперь социально защищены!
Это нынешнее государство какое угодно — проевропейское, проамериканское, пропольское — только не украинское. Разве что в кавычках. Если бы урядники Украины образца 2000-х любили Украину, а не себя на приемах у Джорджа Буша, либо его отца, либо какого очередного их политического наследника в Белом доме, они бы постарались что-то выторговать за свои уступки. Но этого нет и в помине.
Так и с НАТО. Даже последнему тупице уже давно ясно, что Соединенным Штатам (и по их указке Европе, хотя «старые европейцы» и пытаются играть в самостоятельную политику) для чего-то нужно втянуть Украину в альянс. Казалось бы — воспользуйся этим интересом у партнера и постарайся получить у него ОТВЕТНЫЕ услуги. Но оранжевая власть продолжает, говоря по-простому, сливать всё и вся. По-видимому, недаром д-р Захер-Мазох родился в Лемберге, ныне Львове. Правителям Украины, обладающим в речах и политике ярко выраженным галицийским акцентом, очень нравится делать уступки ради самих уступок.
После Евро-2008 стало понятно, что футбол на Украине — не футбол, а тоже реклама НАТО.
Во время перерывов и перед играми показывали ролики о стране: с такого-то года в ВТО, с такого — в ЕС, с такого — в НАТО. Рекламистам и их заказчикам, наверное, казалось, что зрителю должно захотеться. Одна беда: бабушки, которые привычно верят всему, что покажут по телевизору, футбольных чемпионатов не смотрят, а их дети и внуки над такой рекламой весело ржут.
До приторности наивный и бестолковый сюжет, который может убедить только тех, кто давно уже и без того убежден. Всех остальных сей рекламный продукт смешил или раздражал.
Смешное в том, что рекламу крутили, ТОЛЬКО когда играла страна НАТО.
Когда выступали Швейцария или Австрия, об их благополучии наши свидомые телевизионщики почему-то забывали.
Мастера рекламы вылепливают пули из вторичного продукта, причем сами не знают, куда этими пулями целить. На языке профессионалов это называется пренебрежением исследованиями и определением целевой аудитории. А по-простому зовется «освоением коштив» (в русском это слово тоже используется: своим коштом ехать и т.д.).
Я на кошты не претендую, но предложение сделаю. Надо изменить текст рекламы и крутить ее не перед футболом, а в перерывах сериалов. Текст должен быть такой: «Україні в НАТО краще бути м'ясом». Так сразу любому зрителю понятно, кто, кем и в чем будет.
Ты их в дверь — они в окно?
Противники вступления в альянс не желают в том числе и того, чтобы украинцы были для него «пушечным мясом», причем, по сравнению с «вояками» из цивилизованных стран, купленным… простите, нанятым очень дешево. Для НАТО тут двойная экономия, поскольку платить им будет не альянс, а сама Украина, то есть все ее налогоплательщики.
А сторонники постоянно апеллируют к абстрактным выгодам, вроде: «НАТО — это новые стандарты жизни» (интересно, такие как в Англии или такие как в Турции?). Но при этом симпатики North Atlantic реальными выгодами воспользоваться неспособны.
О чем речь? О том, что Украина постоянно стремится куда-то вступить. Вначале избирателя тешили обицянками, что вот-вот будем в ЕС. Понадобились абсолютно откровенные заявления евробюрократов о том, что в ближайшие лет пятьдесят Украину в Евросоюзе никто не ждет. Объяснения эти были прямолинейны вплоть до хамства. Но как иначе поступать с оранжевыми попрошайками? Они ведь просились тоже откровенно неприлично, как в известной песне, «ты их в дверь — они в окно». Или как в более известной пословице: им плюй в глаза, они утираются и говорят, что это божья роса.
После такого афронта (или по-современному, облома) понадобилось вступать в ВТО, причем срочно. Для чего нужна была срочность — «маленькому украинцу» (слова В. Ющенко) никто объяснить не соизволил. Надо. А почему — не вашего ума дело.
Оказалось, для того, чтобы полностью и по всем позициям сдать интересы Украины — и в вопросе допуска на внутренний рынок глобальных финансовых структур, и в открытии нашего рынка для импортеров, и в аграрном секторе (что вскоре полностью перепрофилирует некогда развитое сельское хозяйство на экспортную монокультуру — рапс, высасывающий землю до состояния полупустыни). И в вопросе экспорта металлолома, что продолжит на Украине отвратительную тенденцию «распила» на лом оставшихся от «неэффективного совка» заводов и фабрик (где такие еще остались), а также еще более опасную, потому что неизменную тенденцию разрушения инфраструктуры охотниками за металлами…
Не стоит думать, что государство не может справиться с ворами труб и проводов. Не хочет. А не хочет потому, что не позволяет этого Евросоюз. Вот такое будущее нам готовится при продолжении оранжевого курса на евроинтеграцию, а вовсе не «уровень Великобритании».
Переговоры на завершающем этапе вел киндер-сюрприз Арсений Яценюк. Вернувшись из Америки, он не похвалился бонусами, какие привез для украинской экономики. Потому что были не бонусы, а сплошь минусы. Зато похвастался, что вступили по-быстренькому, намекнув — раньше России.
Но это ведь не забег голых в баню, где чем скорее добежишь — тем меньше опозоришься.
Спеша вступить «по-быстрому», не особенно присматриваешься, что ты там подписал. Китай вступать в ВТО не торопился, его туда тянули. В Китае был создан специальный институт с почти четырьмя тысячами научных сотрудников, которые занимались только тем, что считали плюсы и минусы вступления — вначале в ГАТТ, потом в ВТО.
А на Украине, похоже, материалы по вступлению в ВТО даже прочитаны были не все.
В 90-е годы российские правительства тоже торопились, как и мы. Потом торопиться перестали, а в случае возникновения недоразумений со старыми членами ВТО даже отыгрывали назад, заявляя устами официальных лиц, что мы, мол, еще посмотрим, а надо ли вообще нам вступать на ТАКИХ условиях…
И это не тонкости даже, а банальные приемы, знакомые любому мало-мальски опытному переговорщику. Потому что ясно даже малограмотным: вступление в ВТО богатых трудовыми либо сырьевыми ресурсами стран выгодно в первую очередь наиболее экономически развитым, а следовательно, наиболее нуждающимся в сырье и рынках сбыта странам.
Поэтому Китай торгуется, Россия торгуется — и, уступая, выторговывают взаимные уступки у другой стороны. Только Украина (точнее, ее оранжевое руководство) стремится вступать в глобальные организации ради самого вступления.
Это нам знакомо с самого начала «перестройки». Когда создавался блок НАТО (и много лет спустя), пропагандисты альянса твердили, что он создан и существует исключительно для отражения потенциальной советской угрозы. После одностороннего распада Организации Варшавского договора и разрушения СССР блок НАТО, согласно такому объяснению, тоже должен был прекратить свое существование.
Однако решение было оставлено на усмотрение бюрократов из правительств «цивилизованных стран», а бюрократ по собственной инициативе никогда не ликвидирует питающую его структуру, ибо сущность бюрократии — самовоспроизводство. На это указывали отцы-основатели США, об этом же говорил известнейший американский писатель Айзек Азимов: «Глотатель огня должен глотать огонь, даже если для этого придется разжигать его самому».
Военный блок живет войной — это аксиома. Либо той, которая готовится, либо той, которая уже ведется. Потому и была разожжена первая за полвека после 1945-го война в Европе.
Парадокс: пока существовала страшная советская угроза, войн в Европе не было. Стоило ей исчезнуть — и на европейские города полетели высокоточные американские бомбы.
Цель была якобы благородная — прекратить геноцид. Геноцид потом доказать не смогли, а трое главных обвиняемых, в том числе и Слободан Милошевич, умерли в гаагской тюрьме при очень странных обстоятельствах. И в Ираке тоже, как ПОТОМ выяснилось, нет и никогда не было никакого оружия массового поражения{167}. Зато «миротворцы» отбомбились.
При одностороннем выводе советских войск из Европы во время воссоединения Германии в полный голос звучали уверения (тогдашних) западных политиков о том, что НАТО не будет расширяться на восток. Что даже на территорию ГДР не посягнет.
Сегодняшние руководители России (и не только) сетуют, что тогда не удосужились получить у авторов этих благоглупостей письменных заверений. Вряд ли это бы помогло. Ну, подписали бы Буш-старший, Тэтчер или Мэйджор подобные договора. Но, как было замечено давно, международные соглашения не стоят бумаги, на которой написаны, если их редактирует держава, исповедующая политику силы.
Отказались бы от тех договоров так же просто, как США «в одностороннем порядке» вышли из договора о ПРО.
Есть наслаждение в уступках?
Казалось бы, такой опыт должен научить: односторонние уступки чреваты только тем, что партнер, которому уступаешь, сделается еще более наглым и требовательным. Похожую мысль высказал Бисмарк после того, как Россия в трудной войне освободила народы Балкан от турецкого подданства. «Облагодетельствованные народы бывают не благодарны, а притязательны», — сказал тогда «железный канцлер».
И сегодня Украина повторяет все те же ошибки. Отменили визы для европейцев — а взамен получили снисходительное «сенкью-веримач». А чего еще ждали? Разве нас кто-то просил делать эти уступки? Разве кто-то что-то за это обещал?
Раньше доходы от виз шли на содержание посольств Украины. Теперь тамошние штаты или сокращаются, или оплачиваются за счет всех налогоплательщиков Украины. Понятно, ведь при оранжевом режиме украинцам не на что жаловаться. Зато бедные европейцы украинским государством теперь социально защищены!
Это нынешнее государство какое угодно — проевропейское, проамериканское, пропольское — только не украинское. Разве что в кавычках. Если бы урядники Украины образца 2000-х любили Украину, а не себя на приемах у Джорджа Буша, либо его отца, либо какого очередного их политического наследника в Белом доме, они бы постарались что-то выторговать за свои уступки. Но этого нет и в помине.
Так и с НАТО. Даже последнему тупице уже давно ясно, что Соединенным Штатам (и по их указке Европе, хотя «старые европейцы» и пытаются играть в самостоятельную политику) для чего-то нужно втянуть Украину в альянс. Казалось бы — воспользуйся этим интересом у партнера и постарайся получить у него ОТВЕТНЫЕ услуги. Но оранжевая власть продолжает, говоря по-простому, сливать всё и вся. По-видимому, недаром д-р Захер-Мазох родился в Лемберге, ныне Львове. Правителям Украины, обладающим в речах и политике ярко выраженным галицийским акцентом, очень нравится делать уступки ради самих уступок.
Глава 9. Богатые тут не служат. Заметки об украинской армии
Марш «Прощание славянки», известный в Советской Армии также под названием «Дембельский марш», был символом Той Армии.
До сих пор сердце замирает, хотя слова, которые мы распевали на мотив марша, были далеки от почтения и к армии, и к гражданке, и, уж конечно, очень далеки от возможности быть напечатанными.
Современная украинская армия под руководством министра обороны (в народе ласково называемого «американским полковником») Анатолия Степановича Гриценко, назначенного сразу после оранжевого переворота, гордится не победами, не маршами, а совсем иными достижениями. Министр проработал недолго — был отправлен в отставку своим сюзереном Ющенко, но до этого успел наделать много заметных дел. Например, освободил армию от сапог и портянок.
Наверное, это хорошо. При условии, что берцы будут не тяжелее сапог и хотя бы такими же прочными. Возникает, правда, проблема мужских носков, по целому ряду специфических свойств уступающих портянкам, хотя по другим параметрам их превосходящих. Но это тема для целой диссертации. Будем хотя бы надеяться, что носки современным украинским военнослужащим будут менять так же часто, как нам меняли портянки.
Еще армия проводит большую работу по украинизации команд и внутриармейских обращений. Во время одного визита в Киев Сергея Иванова (тогда еще министра обороны России) почетный караул приветствовал его не старинным «Здравия желаем!», которое из строя звучит четко и отрывисто, как «здра жла», а напевным, как будто хор имени Веревки исполнил краткое каприччио: «Ба-жа-е-мо здо-ро-вья!».
— Здоровеньки булы! — не растерялся и Иванов.
Но шутки шутками, а украинизация армии проводится иногда вне рамок логики и разума. Вот, например, на сайте Министерства обороны Украины (в разделе «Сухопутные войска», на странице, посвященной наземной артиллерии){168} внедряются новые названия боеприпасов. Осколочно-фугасный снаряд, на прежнем украинском языке называвшийся «осколково-фугасним», теперь приказано именовать «уламково-фугасним». Но ведь (согласно словарю Д. Ганича и И. Олейника) оба слова — равно украинские. Только обозначают разное. Осколок — это осколок, а уламок — это обломок. Теперь попробуйте перевести на русский новое название боеприпаса… Обломно-фугасный, — это из армейской документации или из сериала «Бандитский Петербург»?
Понятно, что переименование произведено с единственной целью — чтоб было не похоже на русское название. Но кому, спрашивается, нужна такая «обломно-фугасная» украинизация? Вряд ли самим военнослужащим, которые тужатся «на камеру» говорить по-украински, а в результате до боли напоминают несравненного Ланового в роли поручика Шервинского: «Я думаю… дума́ю… думаваю…» И не зрителям, у которых «думавающий» офицер не может вызвать ничего, кроме жалости.
Гетман Скоропадский, в изображении писателя Булгакова, был достаточно умен — махнул рукой и велел поручику: «Говорите уж лучше по-русски!» По крайней мере, поручик стал внятен. Но «оранжевым» украинским урядникам важна не внятность, а евроатлантические принципы.
В сегодняшней украинской армии богатые не служат. Это бесспорный факт, впервые сообщенный автору этих строк харьковскими правозащитниками в начале 90-х годов, когда и богатых «по большому» еще не было. Не служат также дети городской интеллигенции и современной «сервисной прослойки». Престиж «конституційного обов’язку» упал ниже плинтуса.
Но немалое число современных украинских призывников хотят служить и идут на службу добровольно. Парадокс? Никак нет.
Сегодня в подавляющем большинстве украинских сел и малых городов для молодого человека нет никаких перспектив, кроме весьма вероятной перспективы умереть молодым — спиться или быть убитым в бессмысленной драке. Работы нет, точнее, работу еще можно найти, а вот заработок — увы.
Выход — переехать в большой город и, скажем, поступить в вуз. Дети богатых, интеллигенции и «прослойки» так и делают. Это позволяет избавиться от службы в армии и открывает некоторые перспективы.
Но если у парней из села (и их родителей) нет стабильного заработка, то, следовательно, нет и денег ни для поступления на контракт, ни на взятку, чтобы поступить на «бесплатное» обучение. Говорят, что в некоторых украинских вузах еще сохраняется способ поступления по старинке — хорошо сдать экзамены и никому не платить за поступление. Не знаю, может, где-то подобное и встречается, но за последние годы о таком экстриме слышать не приходилось.
И хлопцы без денег рвутся в армию, потому что армия предоставляет им единственную возможность вырваться из круга жизни, больше похожей на подготовку к смерти. Руководимые немного наивным желанием после армии «поступить в охрану». То есть, в широком смысле, найти в городе хоть какую-то работу. После отмены призыва и перехода на контрактную систему комплектования вооруженных сил именно такие молодые люди и будут составлять основной контингент «контрабасов».
Конечно, такая перспектива, по сравнению с возможностями в родном селе, все же предпочтительнее. Но трудно себе даже представить, что когда-нибудь, при любых талантах, при любом уровне активности такой парень сумеет подняться до уровня сегодняшней так называемой украинской элиты.
Разделение по уровню доходов провоцирует, таким образом, разделение украинского народа практически на два разных народа, если не сказать, две разных расы — тех, чьи дети никогда не будут командовать, и тех, чьи дети никогда не будут служить. Нарушается один из фундаментальных принципов функционирования любых, не только армейских, социальных структур, сформулированный еще Макиавелли: «Тот, кто хочет командовать, должен научиться подчиняться».
Конечно, все это вполне соответствует любой из теорий элит, которые, здорово перепутавшись между собой, вывалились сегодня перед нами, как спагетти на тарелку. И это соответствует теории социал-дарвинизма, которая более или менее явно присутствует в любой из нынешних либеральных доктрин. Но такой постмодернистский апартеид противен при любых оправданиях.
И как-то не особо утешает, что и в «цитадели демократии» — Соединенных Штатах ситуация точно такая же, с одним маленьким нюансом — там большую часть «профессиональной армии» составляют афроамериканцы и «граждане латиноамериканской национальности».
Мы продолжаем отмечать 23 февраля, хотя нет уже Советской Армии, но осталась история. 22 февраля 1918 года, после начала наступления германской армии на Питер, было опубликовано воззвание Совнаркома «Социалистическое отечество в опасности!», а на следующий день в армию вступили первые добровольцы. Отметим, что у Советского государства тогда еще не было организационных структур для проведения мобилизации, и потому речь может идти именно о добровольцах, или, в иной терминологии, распропагандированных рабочих и матросах.
И хотя декрет Совнаркома об образовании Рабоче-Крестьянской Красной Армии был принят 28 января (все даты даны по новому стилю), днем рождения РККА стали считать 23 февраля. За всю историю своего существования Красная — впоследствии Советская Армия не проиграла ни одной войны.
В годы обличений всего, что было связано с коммунистической властью, стало модным говорить, будто «СССР проиграл войну в Афганистане». Правда, однако, заключается в том, что Советская Армия ушла из Афганистана как раз тогда, когда уже смогла в значительной степени снизить уровень сопротивления противника, то есть уже почти добилась победы. О чем, в частности, свидетельствуют цифры потерь советского контингента: они достигли максимума в 1984 году — 2343 человека, а затем год от года неуклонно снижались, составив в 1989 году 53 человека{169}.
Армия почти подавила сопротивление противника, война пошла на спад… И тут политическое руководство приказывает: «Уходим!»
Из Афганистана в 1989 году уходили не побежденные, а победители, не под давлением противника, а по решению последних членов Политбюро ЦК КПСС. Этим последним друзьями стали западные политики, снабжавшие моджахедов «Стингерами»{170} и купленными в Египте калашниковыми. Сегодня американцы уничтожают в иных странах, в том числе и на Украине, переносные зенитно-ракетные комплексы, используя удобный принцип видеть соломинку в чужом глазу, а в своем не замечать бревна. Они уже «не помнят», как американские политики и спецслужбы выращивали на свою голову из борцов антисоветского сопротивления в Афганистане талибов и Усаму бен Ладена.
Десять лет спустя после вывода советских войск Збигнев Бжезинский в интервью «Нувель Обсерватер» рассказал немного правды о том, как США втягивали СССР в Афганистан: «Согласно официальной версии истории, помощь ЦРУ моджахедам началась в 1980 г., после того, как Советская Армия вторглась в Афганистан 24 декабря 1979 г. Но реальность, державшаяся в секрете до сегодняшнего дня, иная: президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 г. (то есть почти за полгода до советской „агрессии“. — Г.С.). И в тот же день я написал докладную записку для президента, в которой объяснил, что, по моему мнению, эта помощь повлечет за собой советское военное вмешательство… Мы не заставили русских вмешаться, мы просто сознательно увеличили вероятность того, что они это сделают… Эта секретная операция была отличной идеей. Ее целью было заманить русских в афганскую ловушку, и вы хотите, чтобы я жалел об этом? В тот день, когда Советы официально перешли границу, я написал президенту Картеру (вкратце): „У нас теперь есть возможность дать СССР свою вьетнамскую войну“»{171}.
Сегодня, когда войска НАТО удерживают свою власть в Афганистане только в тех местах, где в данный момент находятся, а наркопоток из горной страны заливает Европу, «агрессия СССР в Афганистане» выглядит совсем иначе, чем тогда, когда академик Сахаров гневно клеймил ее с трибуны Съезда народных депутатов СССР.
Боевой дух любой армии воспитывается на героических примерах прошлого. Победители Берлина и Герата почему-то нынешним строителям украинских вооруженных сил «недовподобы». Что ж, тогда придется брать других.
Гетмана Скоропадского, получившего власть из рук германских генералов и бежавшего с Украины в немецком вагоне. Симона Петлюру, приводившего на Украину поляков и вошедшего в украинский фольклор отнюдь не как герой{172}. Националистов, отметившихся в истории не победами над вооруженным противником, а неугасимой ненавистью и зверством к «жидве та москалям».
Но ведь это персоны, которые, при всей их симпатичности нынешним украинским урядникам, проиграли все свои войны. Сегодня из украинского народа (и его армии, соответственно) правители пытаются вылепить некую маргинальную группу, горько и беспрерывно оплакивающую свои поражения и унижения. Славные и победоносные страницы истории перелистываются не глядя, зато с изощренным политическим мазохизмом выискиваются любые примеры, в которых Украина предстает убитой и забитой, «спаплюженою і сплюндрованою». А на примерах поражений можно воспитать только армию пораженцев.
А впрочем, для чего нужна Украине армия? Мутные рассуждения о том, что регулярная армия нужна для борьбы с неким ни территориально, ни численно не обозначенным «мировым терроризмом», оставим для песочницы. Такая «доктрина» не более содержательна, чем суждение «армия нужна ради победы добра над злом».
Сегодня страна не имеет внятной военной доктрины. Ее выработка может начаться только с определения целей, для которых нужна армия. А обозначить цели возможно, только определив вероятных противников. Обычно независимая страна рассматривает в качестве таковых любые другие страны, способные нанести удар по ее территории. Понятно, что в случае малых стран это, как правило, соседи.
Цели вслух не называются, но неявно существуют с тех самых пор, когда вначале Россия, а затем Украина объявили о своей независимости и решили иметь свои армии. Россия и Украина в таких своих качествах объективно могут быть либо союзниками — либо вероятными противниками. В первом случае каждая из стран станет сильнее, чем обе они по отдельности, во втором случае — сильнее станет кто-то «третий радующийся».
И нам, непонятливым, в очередной раз растолковал это заокеанский мудрец, министр обороны США Роберт Гейтс: «Нам необходим весь спектр военных средств, включающий как наземные силы, способные воевать с большими армиями, так и мобильные части специального назначения, способные бороться с угрозой терроризма, поскольку мы не знаем, что произойдет в таких странах, как Россия, Китай, Северная Корея, Иран, и других»{173}.
Мы действительно не знаем, что произойдет в упомянутых странах. Зато мы видим, что происходит с Соединенными Штатами, и знаем, что происходило в истории с державами, чья элита устремлялась к мировому господству. Применение силы шло по нарастающей до тех пор, пока другие страны во всей полноте не ощущали степени возможной угрозы. Тогда они объединялись и отправляли рвущуюся к трону мирового гегемона элиту на свалку истории, в кучу останков других элит, устремлявшихся к той же цели в прошлых веках.
И в заключение — анекдот. После того как немецкая армия в 1940 году взяла Париж, Гитлер приехал туда, пришел на могилу Наполеона и гордо поставил ногу на могильную плиту.
— Что там за наглец? — осведомился голос из могилы.
— Это я, Адольф Гитлер, великий фюрер немецкой нации! Я покорил всю Европу, осталась только Россия, но скоро я покорю и ее!
— Э, приятель, — говорит из могилы Наполеон. — Давай-ка лучше сразу залезай сюда, ко мне.
Глава 10. Язык твой — враг мой. И наоборот
Языковой проблемы на Украине нет.
Зато есть языковые скандалы.
Как такое возможно, что скандалы есть, а проблемы нет, знают люди, называющие себя «элитой нации». На то они и «элита», чтобы понимать и объяснять то, что недоступно здравому смыслу обычного человека.
В конце февраля 2007 года большой шум вызвало Обращение депутатов Донецкого городского совета к депутатам Тернопольского городского совета и выступление секретаря Донецкого горсовета Н. Левченко.
Обращение депутатов и выступление секретаря — это разные и по форме и по содержанию вещи, но в массовом сознании они, благодаря СМИ, были объединены. И не только потому, что были оглашены в один день.
В выступлении Н. Левченко резонанс вызвал, собственно, только один фрагмент:
«Без всяких сомнений русский язык станет вторым государственным. Почему идет такое сопротивление? Потому что противники русского языка прекрасно понимают, какие будут результаты. Украинский язык — язык фольклора. И с приданием статуса государственного русскому, необходимость говорить на украинском просто отпадет. Это не язык науки. Он не умрет, на нем будут писать песни, рассказывать анекдоты, он станет фольклорным. А русский язык — язык науки, язык цивилизации. В уме все переводят на русский. И он будет государственным, вопрос только времени. Самое смешное, что это все прекрасно понимают. Русский язык не вытеснит украинский — нечего вытеснять. Заметьте, какая слабая позиция у защитников украинского языка. Они выступают за единственный государственный украинский язык. А защитники русского не выступают за один русский. Они выступают за два. Потому что понимают, какой язык более востребованный.
Давайте будем реалистами. Второй государственный язык не более чем формальность. В Украине государственный язык должен быть один — русский. И так рано или поздно будет»{174}.
Интересна реакция на это заявление не из оранжевого, а из сине-белого лагеря. «Надо ли говорить, что это некорректное, а по сути — хамское, заявление сродни столь же некорректному и хамскому, обратному, заявлению о том, что русский язык — это, дескать, „язык блатняка и попсы“?»{175}
Так прокомментировал высказывания Н. Левченко автор КИДа.
Но неужели все действительно настолько запущено? Неужто два высказывания «русский — язык блатняка» и «украинский — язык фольклора» действительно так уж «сродни»? Неужели они хотя бы сопоставимы по степени хамства?
Или вот еще одна оценка, также из антиоранжевого лагеря:
«Что тут скажешь? Оскорбительно и неумно, безобразно по форме и неверно по смыслу.
Н. Левченко незаслуженно обидел миллионы своих украиноязычных сограждан. Что бы мы ни слышали в свой адрес от политических проходимцев, избравших своей профессией спекуляцию на национальной гордости, опускаться до их уровня нельзя ни в коем случае. В противном случае — а чем „мы“лучше „них“?»{176}
Осмелюсь заметить, что в данном случае дело не в том, кто лучше или хуже в своей агитации и пропаганде (с точки зрения эффективности «лучше», как правило, оказывается тот, кто готов действовать любыми, в том числе и неприемлемыми средствами, т.е. тот, кто с точки зрения этики — «хуже»). А дело тут в том, почему обычный гражданин, не политик и не журналист, прочитав вышеприведенное высказывание г-на Левченко, как правило, недоуменно пожимает плечами: «И что тут неправильно?»
Тарас Григорович и Сердючка
«Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, а потому надо желать одной правды и искать ее, несмотря на все выгоды, которые мы можем потерять из-за нее, и даже несмотря на все те преследования и гонения, которые мы можем получить из-за нее», — писал Ф. М. Достоевский.
Эти слова не содержат и намека на унижение Пушкина или народа, а являются квинтэссенцией обычного здравого смысла. Потому что при противоположном подходе мы постоянно и неизбежно будем спотыкаться о несоответствия действительности и наших представлений о ней.
Таким образом, вопрос не в том, корректно или оскорбительно высказывание Н. Левченко, а в том, правдиво ли оно.
Для ответа на этот вопрос мы должны задуматься над тем, почему наши апологеты одноязычия (украинского) так боятся, что русский вытеснит украинский, и не боятся такого вытеснения со стороны, например, английского или польского языка.
Ответ будет неприятен как сторонникам монолингвизма, так и политкорректным их противникам, выступающим за «второй государственный», «языковую хартию», но при этом безоговорочно признающим «руководящую и направляющую» роль украинского языка.
Различия между украинским и польским, украинским и английским — языковые, тогда как различия между украинским и русским — диалектные. Этому суждению существует множество специальных доказательств, но есть одно, понятное любому человеку, неспециалисту: носители двух разных диалектов, в отличие от носителей двух разных языков, могут понимать друг друга без переводчика. Разумеется, при взаимном желании, потому что без него друг друга не поймут и люди, говорящие на одном языке{177}.
Именно поэтому человек, свободно владеющий русским и украинским языками, зачастую даже и не осознает, когда он переходит с одного языка на другой. Отсюда же — и суржик{178}, столь ненавистный тем же сторонникам украинского государственного монолингвизма. И ненавистный в силу вышеприведенной причины — потому что позволяет быть понятным.
И именно поэтому получил в свое время обширную аудиторию в Москве и Санкт-Петербурге Т.Г. Шевченко, как сегодня получает ее Верка Сердючка (при всей несопоставимости масштабов, впрочем, и дарований, А. Данилко не следует отрицать, помня о том, что в свое время и в терминах того времени и вальсы, и «оперетка» считались вульгарной попсой).
Давайте задумаемся, почему сегодня, когда так популярны различные репринтные издания, до сих пор массово не воспроизведено первоиздание шевченковского «Кобзаря»? Да потому что подавляющее большинство сегодняшних украинских книгоиздателей — это сторонники национальной доктрины в ее так называемом западенском прочтении.
Согласно этой доктрине следует всячески подчеркивать разность русского и украинского языков. А воспроизведение «Кобзаря», наоборот, подчеркнуло бы их единство. Потому что Шевченко писал все свои произведения (об этом свидетельствуют не только печатные книги, но и рукописные автографы Тараса Григорьевича) тем же «письмом» (по правилам той же орфографии), что и Пушкин «Онегина», а Гоголь «Ревизора».
То есть с используемыми в тогдашней русской азбуке «ы», «и», «i», с «ятями», «ерсами» и «ижицами». Но без известных в современном украинском правописании «і» с двумя точками и «є».
Это же элементарные вещи — почему мы о них забываем?
Точно так же до революции 1917 года издавались книги Котляревского, Панаса Мирного и всех прочих украинских писателей. Не только Шевченко, а все они издавались преимущественно в Санкт-Петербурге и Москве. Не потому, что на тогдашней Украине это будто бы было запрещено (тогда тем более было бы запрещено в столицах), а потому, что книги на украинском, выражаясь современным языком, были тогда проектами низкорентабельными и вследствие этого посильными только для крупных общеимперских издательств.
И для выпускника современной украинской школы, воспитанного в понятиях современной украинской доктрины, наиболее странным будет даже не это. А то, что книги не только издавались в двух столицах тогдашней империи, но там же по преимуществу и расходились. Не на Украине, а в России, такой вот парадокс. Их покупали в основном фрондирующая украинофильством интеллигенция крупных городов и выходцы с Полтавщины, Киевщины и Подолии, которые жили в этих городах и строили эту Империю.
Собственно, с древнейших времен украинский и русский языки двигались от общности ко все большему разделению. Первопечатник Иван Федоров мог работать и в Москве, и в Галиции (тогдашнем Русском воеводстве Речи Посполитой), и никаких вопросов не возникало о его дву- или одноязычии.
Богдан Хмельницкий писал свои письма царю и боярам на том же языке (правда, с вкраплениями польских слов), на каком бояре писали ему ответы. Аналогично — и гетман Иван Мазепа. Он, в отличие от оранжевых «урядников», умел общаться с посланцами из Москвы без переводчика.
Для доказательства взаимной понятности речи и письма в тогдашних Московщине и Гетьманщине достаточно привести отрывок из единственного стихотворения, написанного (по свидетельству генерального судьи Кочубея) Мазепой{179}.
Все покою щире прягнут,
А не в оден гуж все тягнут,
Той направо, той налево,
А все братя: то-то диво!
Не маш любви, не маш згоды,
От Жовтой взявши Воды.
През незгоду все пропали,
Сами себе звоевали.
……
Жалься, боже, Украини!
Що не вкупе мает сыни;
Оден живет и с погани…
……
…Други ляхом за грош служит…
…Третий Москве юж голдует
И ей верно услугует.
…Лепше было пробувати,
Вкупе лихо отбувати,
Я сим бедный нездолаю,
Хиба тилко заволаю.
Вполне понятно, даже несмотря на «юж голдует». Еще более понятен всем и тогдашним, и современным «русскоязычным» уроженец Восточной Украины Григорий Сковорода, у которого в речи полонизмов было меньше:
Всякому городу нрав и права;
Всяка имеет свой ум голова;
Всякому сердцу своя есть любовь,
А мне одна только в свете дума,
Как умереть бы мне не без ума.
Язык тогда изучали по грамматикам, составленным жившими в Москве выходцами из Киевской митрополии, а позже В.Г. Белинский возмущался, почему порядок написания отдельных русских слов должен определяться по «малороссийским правилам».
Первое серьезное (подчеркну, серьезное, ибо различные не приводящие к заметным результатам попытки делались и раньше) разграничение украинского и русского языков было произведено большевиками — реформой орфографии. Алфавит, а следовательно, правописание стало существенно различаться. Потому, например, сегодня мы сталкиваемся с таким очень частым явлением: не знающий украинского житель России не понимает текста, написанного по-украински. Но поймет почти без труда, если ему этот текст прочесть вслух.
Большевистская политика «украинизации» и «коренизации» гораздо больше, чем происки всех внешних врагов империи, способствовала разделению русских и украинцев. О том, какими методами проводилась украинизация в области административной, свидетельствует, например, принятое в июле 1930 года президиумом Сталинского (Донецк тогда назывался Сталино) окрисполкома решение «привлекать к уголовной ответственности руководителей организаций, формально относящихся к украинизации, не нашедших способов украинизировать подчиненных, нарушающих действующее законодательство в деле украинизации». Прокуратуре этим документом поручалось проводить показательные суды над «языковыми преступниками».
С момента образования СССР и до смерти Сталина язык обучения для всех школьников в УССР выбирали не родители, а партийные и советские органы власти. Выбирали, вопреки лжи современных националистов, в пользу не русского, а украинского языка. Да так выбирали, что к 1932 году в Мариуполе, где практически все жители говорили по-русски, не осталось ни одного русского класса.
Эту систему изменил только Никита Хрущев (пожалуй, единственное его полезное дело). Он «волюнтаристски продавил» реформу образования 1958 года. До этой реформы дети во всех национальных республиках обучались на родном языке, а родным для всех жителей Украины считался украинский. Русских школ было меньшинство. После реформы родители сами стали выбирать язык обучения, и через малое время русских школ в УССР стало большинство.
Вот что пишет об этом известный в диаспоре (а нынче и на Украине) историк Орест Субтельный: «Показушно либеральная хрущевская реформа предусматривала право родителей выбирать язык обучения для своих детей. На практике это означало, что можно учиться на Украине и не изучать украинского языка. С учетом целого ряда формальных и неформальных побуждений к изучению русского языка следовало ожидать, что многие родители отдадут детей в русские школы… Вопреки буре протестов, к которым присоединились даже украинские партийные чиновники, режим нанес этот удар по изучению национальных языков…»{180}.
Хороша форма, в которую облечены мысли историка. «Режим нанес этот удар», — прямо смесь стилистики совпартийных документов и голливудских боевиков.
Не хуже и содержание. Правда, не совсем понятно, какой же режим нанес этот удар, если против были «даже украинские партийные чиновники»?
К слову, подавляющее большинство и московских чиновников были против реформы 1958 года, хотя об этом не пишет Субтельный. У тогдашних чиновников, воспитанных на ленинско-сталинских принципах «коренизации», считалось, что выбирать язык воспитания для детей должны не родители, а партия.
В суждениях Ореста Субтельного о жизни в Советской Украине, говоря словами А.К. Толстого, «во всем заметно полное незнанье своей страны, обычаев и лиц, встречаемое только у девиц». Впрочем, для историка из диаспоры УССР и не была «своей страной».
В частности, О. Субтельный не знает, забывает или попросту игнорирует тот факт, что и после реформы 1958 года нельзя было «учиться на Украине и не изучать украинского языка». Во всех русских школах украинский изучался с четвертого класса в обязательном порядке. Например, в моем классе (закончил школу в начале 80-х) из почти сорока учеников освобожден от изучения украинского был только один. Его родители переехали из Сибири, когда он был уже шестиклассником. Позже, в кратковременный андроповский период, освободили по требованию родителей еще одного.
Да, мы не говорили на украинском и многие во взрослой жизни забыли все, чему научились. Но изучали — все.
Смысл же хрущевской реформы образования в том, что была она не «показушно либеральной» («позірно ліберальною»), а вполне, без оговорок, демократической. Право выбора родителями языка обучения для своих детей — основополагающая норма Декларации прав человека и гражданина, принятой ООН в 1948 году. В государстве, не называющем себя, а действительно являющемся демократическим, эта норма непреложна. А заинтересованность в изучении языка основной массы граждан данного государства создается как раз с помощью «целого ряда формальных и неформальных побуждений».
В этом и есть разница между демократическим и недемократическим государством. Первое побуждает (убеждает и заинтересовывает) граждан изучать «свой» язык. Второе — вынуждает (заставляет) изучать «свой» и запрещает (делает невозможным) изучать язык «чужой».
К какого типа государствам принадлежит Украина — оставлю судить читателю.
Так что наши современные украинизаторы из числа националистов должны бы серебряные ложечки собирать на памятник своим предшественникам — коммунистам-коренизаторам, которые для украинизации сделали больше, повторюсь, чем все вместе взятые «дияспоры». Но не таковы современные националисты. Благодарность им не к лицу.
Языковой проблемы на Украине нет.
Зато есть языковые скандалы.
Как такое возможно, что скандалы есть, а проблемы нет, знают люди, называющие себя «элитой нации». На то они и «элита», чтобы понимать и объяснять то, что недоступно здравому смыслу обычного человека.
В конце февраля 2007 года большой шум вызвало Обращение депутатов Донецкого городского совета к депутатам Тернопольского городского совета и выступление секретаря Донецкого горсовета Н. Левченко.
Обращение депутатов и выступление секретаря — это разные и по форме и по содержанию вещи, но в массовом сознании они, благодаря СМИ, были объединены. И не только потому, что были оглашены в один день.
В выступлении Н. Левченко резонанс вызвал, собственно, только один фрагмент:
«Без всяких сомнений русский язык станет вторым государственным. Почему идет такое сопротивление? Потому что противники русского языка прекрасно понимают, какие будут результаты. Украинский язык — язык фольклора. И с приданием статуса государственного русскому, необходимость говорить на украинском просто отпадет. Это не язык науки. Он не умрет, на нем будут писать песни, рассказывать анекдоты, он станет фольклорным. А русский язык — язык науки, язык цивилизации. В уме все переводят на русский. И он будет государственным, вопрос только времени. Самое смешное, что это все прекрасно понимают. Русский язык не вытеснит украинский — нечего вытеснять. Заметьте, какая слабая позиция у защитников украинского языка. Они выступают за единственный государственный украинский язык. А защитники русского не выступают за один русский. Они выступают за два. Потому что понимают, какой язык более востребованный.
Давайте будем реалистами. Второй государственный язык не более чем формальность. В Украине государственный язык должен быть один — русский. И так рано или поздно будет»{174}.
Интересна реакция на это заявление не из оранжевого, а из сине-белого лагеря. «Надо ли говорить, что это некорректное, а по сути — хамское, заявление сродни столь же некорректному и хамскому, обратному, заявлению о том, что русский язык — это, дескать, „язык блатняка и попсы“?»{175}
Так прокомментировал высказывания Н. Левченко автор КИДа.
Но неужели все действительно настолько запущено? Неужто два высказывания «русский — язык блатняка» и «украинский — язык фольклора» действительно так уж «сродни»? Неужели они хотя бы сопоставимы по степени хамства?
Или вот еще одна оценка, также из антиоранжевого лагеря:
«Что тут скажешь? Оскорбительно и неумно, безобразно по форме и неверно по смыслу.
Н. Левченко незаслуженно обидел миллионы своих украиноязычных сограждан. Что бы мы ни слышали в свой адрес от политических проходимцев, избравших своей профессией спекуляцию на национальной гордости, опускаться до их уровня нельзя ни в коем случае. В противном случае — а чем „мы“лучше „них“?»{176}
Осмелюсь заметить, что в данном случае дело не в том, кто лучше или хуже в своей агитации и пропаганде (с точки зрения эффективности «лучше», как правило, оказывается тот, кто готов действовать любыми, в том числе и неприемлемыми средствами, т.е. тот, кто с точки зрения этики — «хуже»). А дело тут в том, почему обычный гражданин, не политик и не журналист, прочитав вышеприведенное высказывание г-на Левченко, как правило, недоуменно пожимает плечами: «И что тут неправильно?»
Тарас Григорович и Сердючка
«Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, а потому надо желать одной правды и искать ее, несмотря на все выгоды, которые мы можем потерять из-за нее, и даже несмотря на все те преследования и гонения, которые мы можем получить из-за нее», — писал Ф. М. Достоевский.
Эти слова не содержат и намека на унижение Пушкина или народа, а являются квинтэссенцией обычного здравого смысла. Потому что при противоположном подходе мы постоянно и неизбежно будем спотыкаться о несоответствия действительности и наших представлений о ней.
Таким образом, вопрос не в том, корректно или оскорбительно высказывание Н. Левченко, а в том, правдиво ли оно.
Для ответа на этот вопрос мы должны задуматься над тем, почему наши апологеты одноязычия (украинского) так боятся, что русский вытеснит украинский, и не боятся такого вытеснения со стороны, например, английского или польского языка.
Ответ будет неприятен как сторонникам монолингвизма, так и политкорректным их противникам, выступающим за «второй государственный», «языковую хартию», но при этом безоговорочно признающим «руководящую и направляющую» роль украинского языка.
Различия между украинским и польским, украинским и английским — языковые, тогда как различия между украинским и русским — диалектные. Этому суждению существует множество специальных доказательств, но есть одно, понятное любому человеку, неспециалисту: носители двух разных диалектов, в отличие от носителей двух разных языков, могут понимать друг друга без переводчика. Разумеется, при взаимном желании, потому что без него друг друга не поймут и люди, говорящие на одном языке{177}.
Именно поэтому человек, свободно владеющий русским и украинским языками, зачастую даже и не осознает, когда он переходит с одного языка на другой. Отсюда же — и суржик{178}, столь ненавистный тем же сторонникам украинского государственного монолингвизма. И ненавистный в силу вышеприведенной причины — потому что позволяет быть понятным.
И именно поэтому получил в свое время обширную аудиторию в Москве и Санкт-Петербурге Т.Г. Шевченко, как сегодня получает ее Верка Сердючка (при всей несопоставимости масштабов, впрочем, и дарований, А. Данилко не следует отрицать, помня о том, что в свое время и в терминах того времени и вальсы, и «оперетка» считались вульгарной попсой).
Давайте задумаемся, почему сегодня, когда так популярны различные репринтные издания, до сих пор массово не воспроизведено первоиздание шевченковского «Кобзаря»? Да потому что подавляющее большинство сегодняшних украинских книгоиздателей — это сторонники национальной доктрины в ее так называемом западенском прочтении.
Согласно этой доктрине следует всячески подчеркивать разность русского и украинского языков. А воспроизведение «Кобзаря», наоборот, подчеркнуло бы их единство. Потому что Шевченко писал все свои произведения (об этом свидетельствуют не только печатные книги, но и рукописные автографы Тараса Григорьевича) тем же «письмом» (по правилам той же орфографии), что и Пушкин «Онегина», а Гоголь «Ревизора».
То есть с используемыми в тогдашней русской азбуке «ы», «и», «i», с «ятями», «ерсами» и «ижицами». Но без известных в современном украинском правописании «і» с двумя точками и «є».
Это же элементарные вещи — почему мы о них забываем?
Точно так же до революции 1917 года издавались книги Котляревского, Панаса Мирного и всех прочих украинских писателей. Не только Шевченко, а все они издавались преимущественно в Санкт-Петербурге и Москве. Не потому, что на тогдашней Украине это будто бы было запрещено (тогда тем более было бы запрещено в столицах), а потому, что книги на украинском, выражаясь современным языком, были тогда проектами низкорентабельными и вследствие этого посильными только для крупных общеимперских издательств.
И для выпускника современной украинской школы, воспитанного в понятиях современной украинской доктрины, наиболее странным будет даже не это. А то, что книги не только издавались в двух столицах тогдашней империи, но там же по преимуществу и расходились. Не на Украине, а в России, такой вот парадокс. Их покупали в основном фрондирующая украинофильством интеллигенция крупных городов и выходцы с Полтавщины, Киевщины и Подолии, которые жили в этих городах и строили эту Империю.
Собственно, с древнейших времен украинский и русский языки двигались от общности ко все большему разделению. Первопечатник Иван Федоров мог работать и в Москве, и в Галиции (тогдашнем Русском воеводстве Речи Посполитой), и никаких вопросов не возникало о его дву- или одноязычии.
Богдан Хмельницкий писал свои письма царю и боярам на том же языке (правда, с вкраплениями польских слов), на каком бояре писали ему ответы. Аналогично — и гетман Иван Мазепа. Он, в отличие от оранжевых «урядников», умел общаться с посланцами из Москвы без переводчика.
Для доказательства взаимной понятности речи и письма в тогдашних Московщине и Гетьманщине достаточно привести отрывок из единственного стихотворения, написанного (по свидетельству генерального судьи Кочубея) Мазепой{179}.
Все покою щире прягнут,
А не в оден гуж все тягнут,
Той направо, той налево,
А все братя: то-то диво!
Не маш любви, не маш згоды,
От Жовтой взявши Воды.
През незгоду все пропали,
Сами себе звоевали.
……
Жалься, боже, Украини!
Що не вкупе мает сыни;
Оден живет и с погани…
……
…Други ляхом за грош служит…
…Третий Москве юж голдует
И ей верно услугует.
…Лепше было пробувати,
Вкупе лихо отбувати,
Я сим бедный нездолаю,
Хиба тилко заволаю.
Вполне понятно, даже несмотря на «юж голдует». Еще более понятен всем и тогдашним, и современным «русскоязычным» уроженец Восточной Украины Григорий Сковорода, у которого в речи полонизмов было меньше:
Всякому городу нрав и права;
Всяка имеет свой ум голова;
Всякому сердцу своя есть любовь,
А мне одна только в свете дума,
Как умереть бы мне не без ума.
Язык тогда изучали по грамматикам, составленным жившими в Москве выходцами из Киевской митрополии, а позже В.Г. Белинский возмущался, почему порядок написания отдельных русских слов должен определяться по «малороссийским правилам».
Первое серьезное (подчеркну, серьезное, ибо различные не приводящие к заметным результатам попытки делались и раньше) разграничение украинского и русского языков было произведено большевиками — реформой орфографии. Алфавит, а следовательно, правописание стало существенно различаться. Потому, например, сегодня мы сталкиваемся с таким очень частым явлением: не знающий украинского житель России не понимает текста, написанного по-украински. Но поймет почти без труда, если ему этот текст прочесть вслух.
Большевистская политика «украинизации» и «коренизации» гораздо больше, чем происки всех внешних врагов империи, способствовала разделению русских и украинцев. О том, какими методами проводилась украинизация в области административной, свидетельствует, например, принятое в июле 1930 года президиумом Сталинского (Донецк тогда назывался Сталино) окрисполкома решение «привлекать к уголовной ответственности руководителей организаций, формально относящихся к украинизации, не нашедших способов украинизировать подчиненных, нарушающих действующее законодательство в деле украинизации». Прокуратуре этим документом поручалось проводить показательные суды над «языковыми преступниками».
С момента образования СССР и до смерти Сталина язык обучения для всех школьников в УССР выбирали не родители, а партийные и советские органы власти. Выбирали, вопреки лжи современных националистов, в пользу не русского, а украинского языка. Да так выбирали, что к 1932 году в Мариуполе, где практически все жители говорили по-русски, не осталось ни одного русского класса.
Эту систему изменил только Никита Хрущев (пожалуй, единственное его полезное дело). Он «волюнтаристски продавил» реформу образования 1958 года. До этой реформы дети во всех национальных республиках обучались на родном языке, а родным для всех жителей Украины считался украинский. Русских школ было меньшинство. После реформы родители сами стали выбирать язык обучения, и через малое время русских школ в УССР стало большинство.
Вот что пишет об этом известный в диаспоре (а нынче и на Украине) историк Орест Субтельный: «Показушно либеральная хрущевская реформа предусматривала право родителей выбирать язык обучения для своих детей. На практике это означало, что можно учиться на Украине и не изучать украинского языка. С учетом целого ряда формальных и неформальных побуждений к изучению русского языка следовало ожидать, что многие родители отдадут детей в русские школы… Вопреки буре протестов, к которым присоединились даже украинские партийные чиновники, режим нанес этот удар по изучению национальных языков…»{180}.
Хороша форма, в которую облечены мысли историка. «Режим нанес этот удар», — прямо смесь стилистики совпартийных документов и голливудских боевиков.
Не хуже и содержание. Правда, не совсем понятно, какой же режим нанес этот удар, если против были «даже украинские партийные чиновники»?
К слову, подавляющее большинство и московских чиновников были против реформы 1958 года, хотя об этом не пишет Субтельный. У тогдашних чиновников, воспитанных на ленинско-сталинских принципах «коренизации», считалось, что выбирать язык воспитания для детей должны не родители, а партия.
В суждениях Ореста Субтельного о жизни в Советской Украине, говоря словами А.К. Толстого, «во всем заметно полное незнанье своей страны, обычаев и лиц, встречаемое только у девиц». Впрочем, для историка из диаспоры УССР и не была «своей страной».
В частности, О. Субтельный не знает, забывает или попросту игнорирует тот факт, что и после реформы 1958 года нельзя было «учиться на Украине и не изучать украинского языка». Во всех русских школах украинский изучался с четвертого класса в обязательном порядке. Например, в моем классе (закончил школу в начале 80-х) из почти сорока учеников освобожден от изучения украинского был только один. Его родители переехали из Сибири, когда он был уже шестиклассником. Позже, в кратковременный андроповский период, освободили по требованию родителей еще одного.
Да, мы не говорили на украинском и многие во взрослой жизни забыли все, чему научились. Но изучали — все.
Смысл же хрущевской реформы образования в том, что была она не «показушно либеральной» («позірно ліберальною»), а вполне, без оговорок, демократической. Право выбора родителями языка обучения для своих детей — основополагающая норма Декларации прав человека и гражданина, принятой ООН в 1948 году. В государстве, не называющем себя, а действительно являющемся демократическим, эта норма непреложна. А заинтересованность в изучении языка основной массы граждан данного государства создается как раз с помощью «целого ряда формальных и неформальных побуждений».
В этом и есть разница между демократическим и недемократическим государством. Первое побуждает (убеждает и заинтересовывает) граждан изучать «свой» язык. Второе — вынуждает (заставляет) изучать «свой» и запрещает (делает невозможным) изучать язык «чужой».
К какого типа государствам принадлежит Украина — оставлю судить читателю.
Так что наши современные украинизаторы из числа националистов должны бы серебряные ложечки собирать на памятник своим предшественникам — коммунистам-коренизаторам, которые для украинизации сделали больше, повторюсь, чем все вместе взятые «дияспоры». Но не таковы современные националисты. Благодарность им не к лицу.
Глава 11. Оболганная Малая Русь
Пока поборники равенства русского языка с украинским беспокоятся о каком-то особенном для него статусе, националисты давно этот статус определили. Это статус языка — КОНКУРЕНТА украинского.
Националисты все время опасаются, что при равном статусе двух языков русский-де обязательно вытеснит украинский. А теперь уже подобные речи, правда, скорее в форме надежд, слышны и из противоположного лагеря.
Надо сказать, что эти опасения-ожидания не совсем беспочвенны. Но чем объясняется этот процесс, которого опасаются националисты и желают их противники?
Объяснять его русификацией, которая будто бы проводилась при Советской власти, было бы смешно, примерно как если бы мы взялись объяснять современные процессы христианизацией, проведенной при Владимире Красно Солнышко.
Во-первых, как мы уже видели в предыдущей главе и еще увидим дальше, русификации в советское время не было — была более или менее активная украинизация с периодами послабления (как, например, во время индустриализации, при Хрущеве и позже при Андропове). Именно эти периоды послабления, менее активной украинизации, вроде реформы образования 1958 года, когда родителям разрешили самим избирать язык обучения для своих детей, нынешние националисты называют периодами русификации.
Во-вторых, прошло уже 16 лет независимости, с украинизацией, максимально возможной в рамках демократического государства, а зачастую и переходящей эти рамки. И все равно на большей части Украины не появилось плеяды учителей и преподавателей вузов, способных минимально качественно вести занятия на украинском, не выросло и поколение студентов и учеников, способных таковые воспринимать. Почему? Неужели правы, считающие, что при равенстве на Украине реально останется только один язык — русский?
Вопрос достаточно сложен. Ответ же, по-видимому, заключается опять-таки в том, что различия русского и украинского с чисто языковой (лингвистической) точки зрения — это различия не между двумя разными «иностранными» языками, а различия между двумя говорами, диалектами.
Что, снова подчеркну, не отрицает права ни русского, ни украинского называться и являться самостоятельными языками, потому что, как уже было отмечено выше, вопрос «язык это или не язык» — является вопросом не лингвистики, а общественного договора, общественного консенсуса.
Националистам тут сразу было бы желательно выяснить, какой язык (или говор) «выше», а какой «ниже». Чтобы получить возможность обидеться.
Для нормального человека этот вопрос сильно вторичен. И тут тоже существуют разные точки зрения. Отметим только, что и ярые сторонники разделения украинского и русского языков, как, например, В. Жаботинский, так и сторонники общности, как Т.Д. Флоринский, отмечали сходство между русским и украинским большее, чем между говорами современных европейских языков, например, немецкими, французскими и итальянскими.
Так, В. Жаботинский писал: «Испанский и итальянский языки имеют больше общего, чем итальянский язык и диалект Болоньи, но язык Болоньи называется диалектом итальянского языка — потому что таково национальное сознание жителей Болоньи: они чувствуют себя членами итальянской нации». Между тем, практически все малороссы чувствовали себя тогда членами русской нации, но им в праве на «национальное сознание» Жаботинский отказывал: «В сам этот вопрос, считают или не считают себя малороссы частью русской нации, я углубляться не буду»{181}.
Да, различия между русским и украинским языками меньше, чем между тирольскими, австрийскими, верхне- и нижненемецкими говорами. Применяя к Германии те же методы (того, что сегодня называется nation buildings), какие на протяжении столетий применялись к Руси, можно было бы добиться повторного (подобного существовавшему в XII–XVIII веках) разобщения германцев.
Каковы были эти методы? Это были методы лжи, подмены и выдачи желаемого за действительное. Способы, какими в советские времена создавалась иллюзия, что понятие «украинский язык» существовало еще в XVI веке, показывает, например, исследователь Р. Храпачевский: «даже в таких сборниках как „Материалы к истории Украины“ можно было встретить следующее: в заголовке публикуемого документа писалось „лист брацлавскої шляхти королю Стефану Баторію про те, щоб укази писалися їм не польскою мовою, а українською“, а в тексте самого памятника под этим заголовком читалось — „просимо… руским писмом выдавати“. Последовательная подмена в таком духе производилась повсеместно, что полностью соответствовало подходу М.С. Грушевского, который настойчиво заменял „Русь“ на „Украину“ в своей многотомной „Історії України-Руси“»{182}.
Современные украинские создатели никогда не существовавшей «виртуальной истории» идут еще дальше советских. Вспомним еще раз о выходе в современном украинском издательстве произведений Н.В. Гоголя. Редактор счел себя достойным «исправить» Гоголя там, где он употребляет слово «русский». Например, в «Тарасе Бульбе» вместо «Да есть ли на свете та сила, что пересилила бы русскую силу!» — теперь (согласно украинским редакторам) следует читать «козацкую силу».
До такого не додумывались даже в «тоталитарном» СССР. Тогда, если уж произведение запрещали, то запрещали целиком. Тогда не могли додуматься, что можно немытыми руками влезть в текст, написанный столетиями раньше, причем написанный человеком, заведомо более умным, талантливым и значительным, чем целая свора современных «диячив»…
Как на Украине изводилось древнее понятие «Русь»
До самого конца Речи Посполитой, т.е. до XVIII века, современная территория Галиции (Галичины) называлась «Русским воеводством». Название было искоренено Австрийской монархией, видевшей в любой «русскости» поползновения Российской империи на австро-венгерские территории. И также искоренены были во время Первой мировой войны как минимум 30 тысяч галицийских русофилов, — в Талергофе и других концентрационных лагерях, а также прямо на месте, в Галичине, без суда и следствия…
Мы не можем утверждать, как делают некоторые исследователи и просто нелюбители всего украинского, что «украинский язык придумали поляки». В то же время, невозможно отрицать влияния Польши и поляков, которые первыми в истории начали разрабатывать для Украины принципы так называемого «фонетического письма» (как слышится, так и пишется).
Этих поляков, даже и после трех разделов Речи Посополитой не перестававших мечтать о «Польше от можа до можа» (т.е. от Черного до Балтийского моря), разумеется, не устраивало, что шевченкового «Кобзаря» свободно читают в Санкт-Петербурге. Для них нужно было, чтобы хотя бы записанная речь обитателей Южной Руси стала недоступной для понимания жителей Северной и Западной.
Эти и другие «полезные наработки» были реализованы при Советской власти. Прежде всего, вместо существовавших трех русских народностей — великороссов, белорусов и малороссов — были провозглашены три отдельные народа, а название «русский» оставлено только за одним из них.
Была проведена реформа правописания, призванная максимально возможно разделить языки. К слову, академик Д. Лихачев в молодости попал за решетку не потому, что был противником Советской власти, хотя в старости и стал ее противником, а за то, что написал работу о некоторых преимуществах старой орфографии, объединявшей, а не разделявшей языки и наречия. То есть Лихачев стал жертвой не просто «сталинских сатрапов», но конкретно — сатрапов-коренизаторов (применительно к УССР — украинизаторов).
Примерно тогда же была произведена подмена содержания понятия «Малая Русь».
Первоначальное значение, понятное в переводе жителю любого уголка планеты, слова «малая» применительно к стране или части страны означает — исконная, первоначальная, коренная. Например, Малой Грецией до сих пор называется изначальная территория Эллады и прилегающих островов, а Великой Грецией — все пространство колонизированного эллинами мира, от Массилии (ныне Марсель) до черноморских Херсонеса и Пантикапея.
Вместо этого традиционного, свойственного европейской культуре понимания, «Малая Русь» стала трактоваться как «меньшая, низшая, второсортная». И именно в среде националистов широчайшее употребление получили словосочетания «старший брат — младший брат» — по отношению соответственно к русскому и украинскому народам, хотя изобретены такие «родственные отношения» были идеологами СССР.
Неоспоримые доказательства этому дает мониторинг любых, наугад взятых СМИ. Если российские указанных словосочетаний почти не употребляют, то в украинских СМИ националистического толка они широко используются: «старший брат снова лезет», «малороссы — это вечные младшие братья», — в таком примерно контексте.
Употребление же слов в несвойственном им значении есть признак необразованности. Люди, использующие слова «Малороссия» и «малоросс» в уничижительном, «преуменьшающем» значении, не только проводят определенную идеологию, но и демонстрируют собственную малограмотность.
«Мы готовы признать два украинских языка»
Разумеется, большевики были врагами националистов. В той части, в которой те были «буржуазными», и в той, в которой проповедовали превосходство одних наций над другими.
Но во многом прочем мы находим удивительное количество общих черт. Практически во всем, что касалось утверждения отдельности русского и украинского народов, они были заодно.
Многочисленные подтверждения мы находим в истории Гражданской войны на Украине. Так, А. Дикий в «Неизвращенной истории Украины-Руси» описывает переговоры между Центральной Радой и большевиками: «„Точно так, как вы создали диктатуру рабочих и крестьян в России, так нам надо создать диктатуру украинского языка на Украине“, — заявил Винниченко Раковскому и Мануильскому. Когда Раковский передал это Ленину, Ленин сказал: „Разумеется, дело не в языке. Мы согласны признать не один, а даже два украинских языка (выделено мной. — Г.С.), но, что касается их советской платформы — они нас надуют“»{183}.
Сегодня украинские «историки» говорят об украинских книгах, издававшихся еще до Франциска Скорины, украинских православных братствах, при этом напрочь игнорируя тот факт, что люди, писавшие и издававшие эти книги, состоявшие в этих братствах, даже не подозревали, что они являются украинцами — эти люди называли себя русскими.
Понятие «Украина» в значении не «окраины», а географической области, входит в употребление примерно с конца XVIII — начала XIX века, а слова «украинец», «украинский» — еще позднее. Характерно употребление этих слов у Т.Г. Шевченко не столько в стихах, а в том, что он писал для себя и только для себя. По свидетельству Р. Храпачевского, «в своем личном дневнике (за 1857–1858 гг.) он использует 21 раз слова „Малороссия/малороссийский“ и только 3 раза „Украина“ (при этом он не использует прилагательное „украинский“ вообще)».
Разумеется, это было возможным не из-за отсутствия у Т.Г. Шевченко украинского патриотизма и не из-за его «малоросійської меншовартістності» по сравнению, например, с Павлом Мовчаном{184}, — просто в те времена еще не было слов «украинец» и «украинский» в современном понимании. Говорили, например, «украинская ночь», но не «украинские граждане».
Использование такого нехитрого приема — подмены «русского» «украинским» — в пропаганде современных националистов и близких к ним «свідомих громадян» встречаем повсеместно. Украинские князья Ольга и Ярослав… Креститель Украины Святой Владимир… Законодателей идеологической моды вовсе не заботит, как должен выкручиваться учитель истории в современной школе, если слишком любознательные дети начнут интересоваться: «А почему Владимир и Ольга не знали, что они — украинские князья? А если знали, то почему ни они сами себя, ни кто-либо из знавших их людей не называл их украинскими?»
Люди, адекватно воспринимающие реальность и историю, не называют римских императоров итальянскими, египетских фараонов — арабскими, а, скажем, хлеборобов времен Ивана Грозного — колхозниками.
Прием этот у историков имеет вполне определенное название — анахронизм, модернизация прошлого, то есть трактовка прошлого в терминах современности. Вот, например, как использует этот прием (в данном случае, вероятно, неумышленно, машинально) историк Н. Костомаров в историческом портрете Петра Могилы: «…являють ся сотні українських молодців з добутком тодішньої образованости, і вони не соромлять ся назвати ся Русинами…»{185} (выделено мной. — Г.С.). На вопрос: какие же есть основания называть «молодців» «українськими», когда сами себя они называют «русинами», — внятного ответа быть не может.
Не может, подчеркнем, в рамках современной националистической доктрины, выросшей из сочинений Грушевского, согласно теории которого украинцы и русские — это совершенно разные с древнейших времен народы.
В рамках же теории, согласно которой и украинцы, и современные русские, и белорусы являются ветвями одного народа, ответ весьма прост. Вот как формулирует А. Дикий в своей «Неизвращенной истории Украины-Руси»: «Население Украины умело гармонично сочетать любовь к родному краю и языку с пониманием общности и единства Украины-Руси и Великороссии. Подобно тому, как баварцы есть патриоты — и баварские, и общегерманские; провансальцы — патриоты Прованса и всей Франции; сицилийцы — Сицилии и всей Италии».
В одну главу невозможно уместить всю историю Украины, а тем более разгрести горы фальсификаций, навороченных вокруг этой истории. Но по этой теме написано очень много, несомненный интерес представляют работы: Андрея Дикого «Неизвращенная история Украины-Руси», вышедшая впервые в Нью-Йорке в 1961 г.; Николая Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма», впервые опубликована в Мадриде в 1966 г.; Романа Храпачевского «Русь, Малая Русь и Украина: происхождение и становление этнонима», опубликована в сборнике научных статей Белорусского государственного университета в 2004 г.
Родственный язык очень часто воспринимается как испорченный свой. В речевом обиходе наиболее наглядно этот факт проявляется в извращающей транслитерации, используемой как с одной, так и с другой стороны: «свидомый», «померанчевый», «Масква», «нєдєлімая»… Родственность языков и является главным источником опасений сторонников «единого украинского», что русский язык при равноправии вытеснит украинский.
Так это или нет, покажет только время. Мы узнаём будущее только тогда, когда оно становится настоящим. Прогнозы и гадания сбываются или не сбываются, и в зависимости от этого запоминаются или забываются.
Сегодня украинский — это НЕ ТОЛЬКО язык фольклора. Это еще и язык весьма специфической литературы. Для чего писателям «единый государственный», было понятно еще в 20-е годы. Выше мы вспомнили слова политика и писателя В. Винниченко о том, что его, как писателя, русские «затирают». И в этом объяснение. Для весьма значительной части украинского «письменства» мова — это только инструмент, помогающий заработать на хлеб с маслом или икрой. Как для нищего — жалобная песня, «извините, пожалуйста, мы сами не местные…»
Еще украинский сегодня — это язык бюрократии. На котором говорят перед видеокамерами или с трибун, но дома и в быту переходят на русский. Отлично это было видно в знаменитом телесюжете, где Юлия Тимошенко, готовясь к эфиру, исполняет весь ритуал современного украинского политика: крестится, говорит по-украински. Но когда происходит техническая накладка, она сразу переходит на «ридну мову», то есть на родной ей от рождения русский язык, и кричит: «Пропало всё!»
Тут нет ничего предосудительного, если бы, с одной стороны, для бюрократов «украиномовнисть» не была бы чистейшей показухой, а с другой — если бы они не навязывали всему остальному населению (которое ни с трибун, ни на экранах, как правило, не выступает) «офіційну одномовність». Тогда бы и людей, которые сами желают разговаривать по-украински, было бы больше (как было их больше в Харькове в первые годы «эйфории от независимости»). Ведь попытки заставить вызывают у людей сопротивление сами по себе — даже если никаких иных причин для сопротивления нет.
Между тем показушное украиноязычие и скрываемое русскоязычие высшего слоя современного украинского общества напоминает последние годы Советской власти. Тогда тоже с трибун и в телекамеры бюрократы рапортовали совершенно особенным языком «правдинских передовиц», а дома и в быту трактовали бытие совсем в иных словах и понятиях. К чему привел такой языковый плюрализм в одной голове тогда — известно. Неужели сегодня кто-то сомневается в том, что подобные действия приводят к сходным результатам?
Пока поборники равенства русского языка с украинским беспокоятся о каком-то особенном для него статусе, националисты давно этот статус определили. Это статус языка — КОНКУРЕНТА украинского.
Националисты все время опасаются, что при равном статусе двух языков русский-де обязательно вытеснит украинский. А теперь уже подобные речи, правда, скорее в форме надежд, слышны и из противоположного лагеря.
Надо сказать, что эти опасения-ожидания не совсем беспочвенны. Но чем объясняется этот процесс, которого опасаются националисты и желают их противники?
Объяснять его русификацией, которая будто бы проводилась при Советской власти, было бы смешно, примерно как если бы мы взялись объяснять современные процессы христианизацией, проведенной при Владимире Красно Солнышко.
Во-первых, как мы уже видели в предыдущей главе и еще увидим дальше, русификации в советское время не было — была более или менее активная украинизация с периодами послабления (как, например, во время индустриализации, при Хрущеве и позже при Андропове). Именно эти периоды послабления, менее активной украинизации, вроде реформы образования 1958 года, когда родителям разрешили самим избирать язык обучения для своих детей, нынешние националисты называют периодами русификации.
Во-вторых, прошло уже 16 лет независимости, с украинизацией, максимально возможной в рамках демократического государства, а зачастую и переходящей эти рамки. И все равно на большей части Украины не появилось плеяды учителей и преподавателей вузов, способных минимально качественно вести занятия на украинском, не выросло и поколение студентов и учеников, способных таковые воспринимать. Почему? Неужели правы, считающие, что при равенстве на Украине реально останется только один язык — русский?
Вопрос достаточно сложен. Ответ же, по-видимому, заключается опять-таки в том, что различия русского и украинского с чисто языковой (лингвистической) точки зрения — это различия не между двумя разными «иностранными» языками, а различия между двумя говорами, диалектами.
Что, снова подчеркну, не отрицает права ни русского, ни украинского называться и являться самостоятельными языками, потому что, как уже было отмечено выше, вопрос «язык это или не язык» — является вопросом не лингвистики, а общественного договора, общественного консенсуса.
Националистам тут сразу было бы желательно выяснить, какой язык (или говор) «выше», а какой «ниже». Чтобы получить возможность обидеться.
Для нормального человека этот вопрос сильно вторичен. И тут тоже существуют разные точки зрения. Отметим только, что и ярые сторонники разделения украинского и русского языков, как, например, В. Жаботинский, так и сторонники общности, как Т.Д. Флоринский, отмечали сходство между русским и украинским большее, чем между говорами современных европейских языков, например, немецкими, французскими и итальянскими.
Так, В. Жаботинский писал: «Испанский и итальянский языки имеют больше общего, чем итальянский язык и диалект Болоньи, но язык Болоньи называется диалектом итальянского языка — потому что таково национальное сознание жителей Болоньи: они чувствуют себя членами итальянской нации». Между тем, практически все малороссы чувствовали себя тогда членами русской нации, но им в праве на «национальное сознание» Жаботинский отказывал: «В сам этот вопрос, считают или не считают себя малороссы частью русской нации, я углубляться не буду»{181}.
Да, различия между русским и украинским языками меньше, чем между тирольскими, австрийскими, верхне- и нижненемецкими говорами. Применяя к Германии те же методы (того, что сегодня называется nation buildings), какие на протяжении столетий применялись к Руси, можно было бы добиться повторного (подобного существовавшему в XII–XVIII веках) разобщения германцев.
Каковы были эти методы? Это были методы лжи, подмены и выдачи желаемого за действительное. Способы, какими в советские времена создавалась иллюзия, что понятие «украинский язык» существовало еще в XVI веке, показывает, например, исследователь Р. Храпачевский: «даже в таких сборниках как „Материалы к истории Украины“ можно было встретить следующее: в заголовке публикуемого документа писалось „лист брацлавскої шляхти королю Стефану Баторію про те, щоб укази писалися їм не польскою мовою, а українською“, а в тексте самого памятника под этим заголовком читалось — „просимо… руским писмом выдавати“. Последовательная подмена в таком духе производилась повсеместно, что полностью соответствовало подходу М.С. Грушевского, который настойчиво заменял „Русь“ на „Украину“ в своей многотомной „Історії України-Руси“»{182}.
Современные украинские создатели никогда не существовавшей «виртуальной истории» идут еще дальше советских. Вспомним еще раз о выходе в современном украинском издательстве произведений Н.В. Гоголя. Редактор счел себя достойным «исправить» Гоголя там, где он употребляет слово «русский». Например, в «Тарасе Бульбе» вместо «Да есть ли на свете та сила, что пересилила бы русскую силу!» — теперь (согласно украинским редакторам) следует читать «козацкую силу».
До такого не додумывались даже в «тоталитарном» СССР. Тогда, если уж произведение запрещали, то запрещали целиком. Тогда не могли додуматься, что можно немытыми руками влезть в текст, написанный столетиями раньше, причем написанный человеком, заведомо более умным, талантливым и значительным, чем целая свора современных «диячив»…
Как на Украине изводилось древнее понятие «Русь»
До самого конца Речи Посполитой, т.е. до XVIII века, современная территория Галиции (Галичины) называлась «Русским воеводством». Название было искоренено Австрийской монархией, видевшей в любой «русскости» поползновения Российской империи на австро-венгерские территории. И также искоренены были во время Первой мировой войны как минимум 30 тысяч галицийских русофилов, — в Талергофе и других концентрационных лагерях, а также прямо на месте, в Галичине, без суда и следствия…
Мы не можем утверждать, как делают некоторые исследователи и просто нелюбители всего украинского, что «украинский язык придумали поляки». В то же время, невозможно отрицать влияния Польши и поляков, которые первыми в истории начали разрабатывать для Украины принципы так называемого «фонетического письма» (как слышится, так и пишется).
Этих поляков, даже и после трех разделов Речи Посополитой не перестававших мечтать о «Польше от можа до можа» (т.е. от Черного до Балтийского моря), разумеется, не устраивало, что шевченкового «Кобзаря» свободно читают в Санкт-Петербурге. Для них нужно было, чтобы хотя бы записанная речь обитателей Южной Руси стала недоступной для понимания жителей Северной и Западной.
Эти и другие «полезные наработки» были реализованы при Советской власти. Прежде всего, вместо существовавших трех русских народностей — великороссов, белорусов и малороссов — были провозглашены три отдельные народа, а название «русский» оставлено только за одним из них.
Была проведена реформа правописания, призванная максимально возможно разделить языки. К слову, академик Д. Лихачев в молодости попал за решетку не потому, что был противником Советской власти, хотя в старости и стал ее противником, а за то, что написал работу о некоторых преимуществах старой орфографии, объединявшей, а не разделявшей языки и наречия. То есть Лихачев стал жертвой не просто «сталинских сатрапов», но конкретно — сатрапов-коренизаторов (применительно к УССР — украинизаторов).
Примерно тогда же была произведена подмена содержания понятия «Малая Русь».
Первоначальное значение, понятное в переводе жителю любого уголка планеты, слова «малая» применительно к стране или части страны означает — исконная, первоначальная, коренная. Например, Малой Грецией до сих пор называется изначальная территория Эллады и прилегающих островов, а Великой Грецией — все пространство колонизированного эллинами мира, от Массилии (ныне Марсель) до черноморских Херсонеса и Пантикапея.
Вместо этого традиционного, свойственного европейской культуре понимания, «Малая Русь» стала трактоваться как «меньшая, низшая, второсортная». И именно в среде националистов широчайшее употребление получили словосочетания «старший брат — младший брат» — по отношению соответственно к русскому и украинскому народам, хотя изобретены такие «родственные отношения» были идеологами СССР.
Неоспоримые доказательства этому дает мониторинг любых, наугад взятых СМИ. Если российские указанных словосочетаний почти не употребляют, то в украинских СМИ националистического толка они широко используются: «старший брат снова лезет», «малороссы — это вечные младшие братья», — в таком примерно контексте.
Употребление же слов в несвойственном им значении есть признак необразованности. Люди, использующие слова «Малороссия» и «малоросс» в уничижительном, «преуменьшающем» значении, не только проводят определенную идеологию, но и демонстрируют собственную малограмотность.
«Мы готовы признать два украинских языка»
Разумеется, большевики были врагами националистов. В той части, в которой те были «буржуазными», и в той, в которой проповедовали превосходство одних наций над другими.
Но во многом прочем мы находим удивительное количество общих черт. Практически во всем, что касалось утверждения отдельности русского и украинского народов, они были заодно.
Многочисленные подтверждения мы находим в истории Гражданской войны на Украине. Так, А. Дикий в «Неизвращенной истории Украины-Руси» описывает переговоры между Центральной Радой и большевиками: «„Точно так, как вы создали диктатуру рабочих и крестьян в России, так нам надо создать диктатуру украинского языка на Украине“, — заявил Винниченко Раковскому и Мануильскому. Когда Раковский передал это Ленину, Ленин сказал: „Разумеется, дело не в языке. Мы согласны признать не один, а даже два украинских языка (выделено мной. — Г.С.), но, что касается их советской платформы — они нас надуют“»{183}.
Сегодня украинские «историки» говорят об украинских книгах, издававшихся еще до Франциска Скорины, украинских православных братствах, при этом напрочь игнорируя тот факт, что люди, писавшие и издававшие эти книги, состоявшие в этих братствах, даже не подозревали, что они являются украинцами — эти люди называли себя русскими.
Понятие «Украина» в значении не «окраины», а географической области, входит в употребление примерно с конца XVIII — начала XIX века, а слова «украинец», «украинский» — еще позднее. Характерно употребление этих слов у Т.Г. Шевченко не столько в стихах, а в том, что он писал для себя и только для себя. По свидетельству Р. Храпачевского, «в своем личном дневнике (за 1857–1858 гг.) он использует 21 раз слова „Малороссия/малороссийский“ и только 3 раза „Украина“ (при этом он не использует прилагательное „украинский“ вообще)».
Разумеется, это было возможным не из-за отсутствия у Т.Г. Шевченко украинского патриотизма и не из-за его «малоросійської меншовартістності» по сравнению, например, с Павлом Мовчаном{184}, — просто в те времена еще не было слов «украинец» и «украинский» в современном понимании. Говорили, например, «украинская ночь», но не «украинские граждане».
Использование такого нехитрого приема — подмены «русского» «украинским» — в пропаганде современных националистов и близких к ним «свідомих громадян» встречаем повсеместно. Украинские князья Ольга и Ярослав… Креститель Украины Святой Владимир… Законодателей идеологической моды вовсе не заботит, как должен выкручиваться учитель истории в современной школе, если слишком любознательные дети начнут интересоваться: «А почему Владимир и Ольга не знали, что они — украинские князья? А если знали, то почему ни они сами себя, ни кто-либо из знавших их людей не называл их украинскими?»
Люди, адекватно воспринимающие реальность и историю, не называют римских императоров итальянскими, египетских фараонов — арабскими, а, скажем, хлеборобов времен Ивана Грозного — колхозниками.
Прием этот у историков имеет вполне определенное название — анахронизм, модернизация прошлого, то есть трактовка прошлого в терминах современности. Вот, например, как использует этот прием (в данном случае, вероятно, неумышленно, машинально) историк Н. Костомаров в историческом портрете Петра Могилы: «…являють ся сотні українських молодців з добутком тодішньої образованости, і вони не соромлять ся назвати ся Русинами…»{185} (выделено мной. — Г.С.). На вопрос: какие же есть основания называть «молодців» «українськими», когда сами себя они называют «русинами», — внятного ответа быть не может.
Не может, подчеркнем, в рамках современной националистической доктрины, выросшей из сочинений Грушевского, согласно теории которого украинцы и русские — это совершенно разные с древнейших времен народы.
В рамках же теории, согласно которой и украинцы, и современные русские, и белорусы являются ветвями одного народа, ответ весьма прост. Вот как формулирует А. Дикий в своей «Неизвращенной истории Украины-Руси»: «Население Украины умело гармонично сочетать любовь к родному краю и языку с пониманием общности и единства Украины-Руси и Великороссии. Подобно тому, как баварцы есть патриоты — и баварские, и общегерманские; провансальцы — патриоты Прованса и всей Франции; сицилийцы — Сицилии и всей Италии».
В одну главу невозможно уместить всю историю Украины, а тем более разгрести горы фальсификаций, навороченных вокруг этой истории. Но по этой теме написано очень много, несомненный интерес представляют работы: Андрея Дикого «Неизвращенная история Украины-Руси», вышедшая впервые в Нью-Йорке в 1961 г.; Николая Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма», впервые опубликована в Мадриде в 1966 г.; Романа Храпачевского «Русь, Малая Русь и Украина: происхождение и становление этнонима», опубликована в сборнике научных статей Белорусского государственного университета в 2004 г.
Родственный язык очень часто воспринимается как испорченный свой. В речевом обиходе наиболее наглядно этот факт проявляется в извращающей транслитерации, используемой как с одной, так и с другой стороны: «свидомый», «померанчевый», «Масква», «нєдєлімая»… Родственность языков и является главным источником опасений сторонников «единого украинского», что русский язык при равноправии вытеснит украинский.
Так это или нет, покажет только время. Мы узнаём будущее только тогда, когда оно становится настоящим. Прогнозы и гадания сбываются или не сбываются, и в зависимости от этого запоминаются или забываются.
Сегодня украинский — это НЕ ТОЛЬКО язык фольклора. Это еще и язык весьма специфической литературы. Для чего писателям «единый государственный», было понятно еще в 20-е годы. Выше мы вспомнили слова политика и писателя В. Винниченко о том, что его, как писателя, русские «затирают». И в этом объяснение. Для весьма значительной части украинского «письменства» мова — это только инструмент, помогающий заработать на хлеб с маслом или икрой. Как для нищего — жалобная песня, «извините, пожалуйста, мы сами не местные…»
Еще украинский сегодня — это язык бюрократии. На котором говорят перед видеокамерами или с трибун, но дома и в быту переходят на русский. Отлично это было видно в знаменитом телесюжете, где Юлия Тимошенко, готовясь к эфиру, исполняет весь ритуал современного украинского политика: крестится, говорит по-украински. Но когда происходит техническая накладка, она сразу переходит на «ридну мову», то есть на родной ей от рождения русский язык, и кричит: «Пропало всё!»
Тут нет ничего предосудительного, если бы, с одной стороны, для бюрократов «украиномовнисть» не была бы чистейшей показухой, а с другой — если бы они не навязывали всему остальному населению (которое ни с трибун, ни на экранах, как правило, не выступает) «офіційну одномовність». Тогда бы и людей, которые сами желают разговаривать по-украински, было бы больше (как было их больше в Харькове в первые годы «эйфории от независимости»). Ведь попытки заставить вызывают у людей сопротивление сами по себе — даже если никаких иных причин для сопротивления нет.
Между тем показушное украиноязычие и скрываемое русскоязычие высшего слоя современного украинского общества напоминает последние годы Советской власти. Тогда тоже с трибун и в телекамеры бюрократы рапортовали совершенно особенным языком «правдинских передовиц», а дома и в быту трактовали бытие совсем в иных словах и понятиях. К чему привел такой языковый плюрализм в одной голове тогда — известно. Неужели сегодня кто-то сомневается в том, что подобные действия приводят к сходным результатам?
Глава 12. Сиамские близнецы по-украински
Украина президентская, каковой она по многим параметрам еще остается, и Украина парламентская, которой она по многим признакам уже является, это два разума, разрывающих одно тело. Своего рода раздвоение сознание — шизофрения. Или, если угодно, сиамские близнецы, тянущие в разные стороны.
«Парламентско-президентская» украинская система может работать только в двух случаях:
— когда парламентское большинство пропрезидентское;
— когда парламентское большинство конституционное, то есть имеет возможность преодолевать президентские вето.
Во втором (и всех прочих случаях) — это власть, обреченная на паралич. В первом — обреченная на деградацию. Как в свое время деградировала монополистическая советская партийно-номенклатурная система.
В этом главный недостаток системы власти, при которой политические партии назначают депутатов по своим спискам при минимальном участии избирателей. В рамках некоторых современных теорий это противостояние можно рассматривать не только как борьбу партий против президента, но и как борьбу между народом, элитами и государством. Причем борьба эта ведется между государством (олицетворяемом президентом) и элитами (буржуазными партиями), а народ (избиратели) никак не может включиться в схватку ни на чьей стороне.
Неуклюжестью системы ловко воспользовался Ющенко в 2007 году, обосновывая свое право распускать парламент.
Он будто бы защищал волеизъявление избирателей — люди, дескать, голосовали не за конкретных депутатов, а за списки партий (и это правда). И потому переход депутатов в другие фракции или даже их действия вопреки решениям партий, по спискам которых они прошли, противоречат волеизъявлению избирателей. И это тоже правда.
Но оранжевые и тут не смогли без двойных стандартов. Когда депутат Винский перешел из СПУ в БЮТ, не было слышно возмущенных речей ни Ющенко, ни Тимошенко. Когда начался обратный процесс — из оранжевого лагеря в коалицию регионалов и коммунистов — праведный гнев зазвучал набатом. А суть, если отбросить псевдоюридическое словоблудие всяких ключковских и зварычей, в том, что оранжевые применяют для своих одни правила, а для посторонних — другие.
Посторонние в данном случае — все, которые не оранжевые.
До сих пор оранжевые живут по принципу каудильо Франко: друзьям — всё, врагам — закон.
Но забудем на время о постоянно применяемых оранжевыми двойных стандартах и попытаемся объективно оценить нынешнюю избирательную систему с точки зрения соответствия интересам избирателей. Мы увидим, что она порочна не потому, что Винский или кто другой после выборов переметнулся, она порочна изначально.
Партии, по результатам выборов не проходящие в парламент, тоже ведь получают голоса. Потом эти голоса «передаются» партиям, которые преодолели 3-процентный барьер. Скажем, голоса за Витренко — партии Тимошенко, и наоборот. Устраивает ли это избирателей, — вопрос риторический.
Но если можно в точном соответствии с законом передать кому-то голоса нескольких миллионов граждан, проголосовавших за миноритарные партии, то почему потом нельзя передать из партии в партию голоса нескольких сотен тысяч — вместе с переходом десятка депутатов?
Мы даже не станем упоминать о таких «мелочах», как отсутствие при нынешней избирательной системе даже гипотетического права отзыва депутата, полное, абсолютное отсутствие обратной связи, которое позволяет депутату сразу после избрания напрочь забыть об избирателях.
Партийно-списочная избирательная система отдаляет избранника от избирающего, депутата от местности. Сегодня депутаты всех мест перемешиваются в котлах общеукраинских партий. И, например, депутат-харьковчанин сегодня может защищать интересы своего региона только по инерции, никаких иных причин и выгод лично для него не существует. Но инерция сходит на нет тем быстрее, чем скорее избранник из области вживается в столичный быт. Сегодня депутаты могут защищать только интересы «общеукраинские», иными словами — интересы киевлян, и даже не всех киевлян, а киевского истеблишмента.
Вот потому все они, независимо от партийных цветов, будут до конца говорить о единстве Украины — даже когда последнему младенцу станет ясно, что никакого единства и в помине нет.
Нынешняя система плоха во всех отношениях. Она терпима только в одном — поскольку позволяет на данном этапе политического развития Украины (правильнее было бы сказать «недоразвития») хоть кое-как структурировать высший законодательный орган. И не дает президенту таких возможностей, какими любил и умел пользоваться Кучма, формировать парламентское большинство кнутом и пряником.
Иными словами, наиболее подходящей для Украины была бы полностью мажоритарная система выборов народных депутатов — но при отсутствии, даже символическом, такой «посады», как Президент Украины. Могут возразить, что в таком случае авторитарно управлять парламентом попытается спикер или премьер. Но с их стороны эта угроза куда менее опасна. Поскольку и спикер, и премьер по определению зависимы от депутатов (или, если угодно, от лидеров парламентских партий).
Иное дело президент. Пользуясь своей всенародной (а в условиях Украины полународной, т.е., получая примерно столько же голосов «за», сколько и «против») поддержкой, президент независим от парламента, который, между прочим, тоже избирают не иностранные туристы.
И пока на Украине будет существовать «посада» президента, до тех пор не прекратятся и попытки этого очередного «всенародно избранного» подмять парламент и установить по мере сил и возможностей единоличное правление.
Это с ловкостью и хитростью делал Кучма, это с пафосом и истериками делал Ющенко. Единственно, кто практически не отметился в таковом перегибании парламента, был Кравчук. Но он президентом был недолго. Кроме того, ему хватило единственного авторитарного поступка, перед фактом которого был поставлен и парламент, и народ — Беловежских соглашений. Тем и остался славен в истории.
Власть денег над всем
Выше мы упоминали о подкупе избирателей. Справедливости ради следует заметить, что уж он-то в условиях нынешней Украины имеет все шансы отмереть. При существующей избирательной системе нужно покупать не избирателей, а места в списках партий. А партии потом, в свою очередь, на собранные таким образом средства покупают возможности формирования общественного мнения — то, что вчера называлось агитацией и пропагандой, а сегодня — public relations.
Депутаты нескольких первых созывов в независимой Украине вели себя по инерции прежних советских времен. Они считали нужным благоустраивать округа, в которых избирались, — проводить газ, строить дома и дороги, «выбивать деньги» на метрополитен… Нынче, после полной отмены мажоритарной системы, это уже никому не нужно.
Благосостояние избирателей — дело рук самих избирателей, а у партийных депутатов есть дела поважнее.
Показательно, что когда в Верховной Раде создалась коалиция блоков Ющенко и Тимошенко, ее никто, кроме самих коалициянтов и симпатизирующих им журналистов, демократической не называл. Когда те же самые люди впервые назвали себя «оранжевыми» («помаранчевыми») — народ подхватил мгновенно и называет их так до сих пор, хотя, похоже, сегодня это самоназвание уже раздражает их самих.
Непонятно, почему. Красивый цвет, приятный фрукт. Но им уже не нравится. Теперь им хочется называться «демократическими».
История знает подобные примеры. Испанский король Филипп II тоже называл себя Католическим Величеством, а современники и потомки назвали его Кровавым. Его дальний наследник называл себя точно так же, а получил прозвище Безумный. Один из Людовиков, как и все французские короли, звал себя Христианнейшим монархом, а народ и потомки прозвали его Сварливым…
Понятно, почему нашим оранжевым хочется называться «демократическими». Они рассчитывают достаточно долго и нудно твердить, что они демократы, — и тогда найдутся люди, готовые поверить.
А они не демократические — они сварливые. На неоднократных выборах люби друзи и подруги уже успели показать немало примеров братолюбия и душевного единения. Настолько полного и всеобъемлющего, что камрадам по партии нет веры ни в чем. Политических единомышленников учитывают и контролируют так, что куда там Ленину.
Но и эта система тотального контроля дает сбои. До смешного доходят.
Для примера вспомним скандал с депутатом Александром Омельченко, до депутатства — многолетним председателем Киевской областной администрации, который вдруг оказался настолько неопытным, что не смог правильно нажать кнопку для голосования.
И в подтверждение своей невинности обвинял публично, в прессе, с телеэкранов, разработчиков системы. Они, мол, должны были черным по белому записать в инструкции, что кнопку для голосования нужно держать нажатой не менее двух секунд. Хотя в той же самой инструкции написано, что кнопку следует держать нажатой до появления пиктограммы. Ну ладно, допустим, бывший губернатор столицы, кандидат технических наук не знает, что такое пиктограмма. Во всем виноваты неумелые разработчики несертифицированной системы (а где, в какой стране подобные системы сертифицируются? это же не простокваша, которой надо завоевывать рынок).
Не знаю, возмутился ли кто-то из разработчиков и обслуживающего персонала системы «Рада», а я бы на их месте уволился. Хотя наверняка им там платят немало, но, надо думать, специалисты такого уровня без работы не останутся. А если остались на прежнем месте — то завтра могут быть обвинены в чем угодно, в диверсии, саботаже, терроризме. В стране, где доходящая до паранойи подозрительность уже поразила головку истеблишмента, возможно все.
Ну как, не ссорясь с головой, возможно поверить, что человек, многие годы возглавлявший столичную администрацию, не знает как обращаться с системой для голосования? Ведь в Киевраде стоит, как утверждают специалисты, точно такая же система, как и в Верховной. Кого долголетний чиновник, которого в Киеве вообще считали неискоренимым, пытается убедить, что он «новичок в политике»? Или он новичок только в той части политики, которая касается голосований?
Незабвенный Аркадий Райкин называл подобный способ поведения «включаем дурочку!» Ее, по-видимому, включать гораздо сподручнее, чем такую сложную и недоступную для простых губернаторов электронную систему «Рада».
Что такое демократия
Демократией до сих пор мы называли власть народа, то есть такую форму управления государством, при которой народ (все его представители, от высших до низших) имеет возможность самостоятельно формировать власть путем всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Именно за «всеобщее, прямое, равное и тайное» боролись и погибали люди на баррикадах Парижа и Москвы, во время чикагской бойни или восстания силезских ткачей.
Объяснение этой формулировки, к которой человечество шло веками, простое. Всеобщее — это означает, что в выборах власти участвуют все граждане без исключений, а не по сословному (только аристократы), имущественному (только состоятельные) или иным ограничительным признакам.
Прямое — это означает, что народ выбирает власть без посредников, которые могли бы исказить его волю. И хотя, например, в Соединенных Штатах этот принцип при выборах президента нарушается, но тому есть весьма веская причина — во времена создания САСШ в редконаселенной стране просто невозможно было организовать другую систему выборов главы всей Федерации. Сейчас система продолжает работать, а американцы, в отличие от многих наших сограждан, не отказываются от работающих систем, пока не создана и не апробирована новая. Они предпочитают, чтобы политические эксперименты проводились где-нибудь в других местах.
Равное означает: «один человек — один голос». А не то, что тысяча богатых (или бледнолицых) имеет в органах власти столько же представителей, как и миллион бедных (чернокожих).
И наконец, тайное. Этот принцип должен обеспечить свободу волеизъявления, то есть гарантировать, что избиратель выражает именно свою, а не чужую, тем или иным способом навязанную ему волю.
Кто забыл, опять-таки напомню, что нарушение тайны голосования считается одним из грубейших, на него обязательно обращают внимание наблюдатели на любых выборах. В том числе — на выборах Януковича в 2004 году, которые оранжевые упорно, вопреки решению суда, называют фальсифицированными. (Верховный суд, как легко убедиться, прочитав его решение, признал невозможность установления результатов выборов президента в 2004 году, но не признал факта умышленного, тем более «системного» фальсифицирования.)
…власть народа или конкуренция богатых?
Отказ от принципа тайности голосования на Украине уже состоялся. Как это происходило, помнят все, кто смотрел телерепортажи из Верховной Рады, когда оранжевые лидеры проверяли своих соратников, будто жуликов, неискоренимо склонных к обману партийных вождей.
В оправдание оранжевые делали наивные лица: а чего тут скрывать? Вот в тех или иных странах тоже нет тайного голосования. Людям пытались запудрить мозги псевдодемократической риторикой типа: нам нечего скрывать от народа.
Но народ как раз понимает, поскольку видел собственными глазами: показывали бюллетени не народу, а Юлии Тимошенко. Если бы она была полностью уверена в «своих депутатах» — не было бы цирка с демонстрированием лояльности лидерке, да и камер бы там никаких не было, а уважаемому только в отдельных исключительных случаях избирателю о происшедшем доложили бы скороговоркой в новостях.
Какой принцип демократии будет пересмотрен на Украине следующим? Возможно, прямое голосование. Тут и обоснование уже практически готово: посмотрите на главную обитель демократии, США — там президента выбирает не народ напрямую, а коллегия выборщиков. Давайте и мы избирать президента в Верховной Раде!
При том, что нынешние депутаты ВР — это уже не представители народа. Они уже не зависят ни от кого, кроме лидеров фракций, которые одни только и решают — включить или нет ту или иную персону в проходную часть списка. Избиратель копошится где-то внизу, ему еще позволено заполнять бюллетень и смаковать телеподробности политических скандалов.
Следующим может быть отменен принцип всеобщности. Опять-таки по прецеденту с соседними «демократическими» странами. Вот в Эстонии или Латвии существуют многочисленные сословия неграждан, людей, лишенных гражданских прав по языковому признаку. Отчего бы и у нас не так?
Такая практика «демократических коалиций» гораздо быстрее, чем мы думаем, может привести к созданию на Украине общества, где народ полностью отстранен от власти, а власть принадлежит узкой и жестко стратифицированной (т.е. непреодолимо ограниченной от проникновения простонародья) группе людей, принимающих решения. Власть будет передаваться по наследству или по завещанию, как в Средние века. Зачатки этого мы видим уже сегодня, в каждом городе известны свои семейственные кланы депутатов, а семья Ющенко на слуху у всей страны.
Создается по-своему безупречная пирамидальная система. Наверху — узкий круг людей, принимающих решения. Ниже — прослойка так называемых народных избранников, а фактически людей, уплативших (деньгами, политическим влиянием и пр.) за место в партийном списке. Под ними — биомасса, не случайно это слово применительно к украинскому избирателю мы впервые услышали из уст именно Ю.В. Тимошенко. Впрочем, публично биомассу будут, конечно, называть по-другому. Наиболее любимое у оранжевых политиков обращение — «мудрый украинский народ».
Демократией же при новом порядке будет называться не «власть народа», как мы по наивности думали до сих пор, а конкуренция богатых в борьбе за власть. Это нам уже объясняют прямым текстом.
Например, будучи в Киеве, З. Бжезинский именно так и объяснил сущность демократии нынешнего века: «Есть очень простой тест на демократичность избирательных процессов. Если вы не знаете, кто выиграет, и если ваши прогнозы часто не исполняются, знайте — это демократия»{186}.
Дальше пан Збигнев объяснил: мол, я не знаю кто будет следующим президентом Украины. Это и есть демократия. Но я могу предсказать, кто будет следующим президентом России. То есть если есть конкуренция богатых за власть — есть, по Бжезинскому, и демократия. Нет конкуренции — нет и демократии.
Ни Бжезинский, ни кто иной не сомневается, в чем состоит воля подавляющего большинства избирателей России. Социологи, и российские, и иностранные, там сегодня на высоте.
Но воля народа никого уже не интересует. Главное — чтобы была конкуренция.
От России в своей страте нового мирового порядка Украина отличается только тем, что менее самостоятельна, является, по определению того же З. Бжезинского, не игроком, а полем для игры. То есть если для России преемника назначает Путин и утверждает его силой накопленного за два президентских срока авторитета, то для Украины преемника Ющенко назначат в вашингтонском госдепе, а утвердят силами политтехнологов.
И предупреждения о светлом будущем к нам несутся со всех сторон, так что потом не стоит говорить, будто нас не предупреждали.
За исторический период существования человечества нам известно множество примеров, когда жители государств, которые еще никто не называл недемократическими, могли предсказать, кто будет следующим правителем. От античности до наверняка известному Бжезинскому Франклина Делано Рузвельта. Политики, не имевшие в свое время конкурентов, обязаны этим самим себе — но также и временам, то есть тому, что в обществе утверждалось простое правило: коней на переправе не меняют.
А вот зато в определенные периоды средневековых государств, таких как Османская империя или Империя Великих Моголов, современники ни за что не взялись бы предсказывать, кто будет следующим правителем. Потому как никто не мог заранее знать, какому из претендентов удастся зарезать своего менее изворотливого конкурента. Разве не возникает ассоциаций с Украиной?
Украина президентская, каковой она по многим параметрам еще остается, и Украина парламентская, которой она по многим признакам уже является, это два разума, разрывающих одно тело. Своего рода раздвоение сознание — шизофрения. Или, если угодно, сиамские близнецы, тянущие в разные стороны.
«Парламентско-президентская» украинская система может работать только в двух случаях:
— когда парламентское большинство пропрезидентское;
— когда парламентское большинство конституционное, то есть имеет возможность преодолевать президентские вето.
Во втором (и всех прочих случаях) — это власть, обреченная на паралич. В первом — обреченная на деградацию. Как в свое время деградировала монополистическая советская партийно-номенклатурная система.
В этом главный недостаток системы власти, при которой политические партии назначают депутатов по своим спискам при минимальном участии избирателей. В рамках некоторых современных теорий это противостояние можно рассматривать не только как борьбу партий против президента, но и как борьбу между народом, элитами и государством. Причем борьба эта ведется между государством (олицетворяемом президентом) и элитами (буржуазными партиями), а народ (избиратели) никак не может включиться в схватку ни на чьей стороне.
Неуклюжестью системы ловко воспользовался Ющенко в 2007 году, обосновывая свое право распускать парламент.
Он будто бы защищал волеизъявление избирателей — люди, дескать, голосовали не за конкретных депутатов, а за списки партий (и это правда). И потому переход депутатов в другие фракции или даже их действия вопреки решениям партий, по спискам которых они прошли, противоречат волеизъявлению избирателей. И это тоже правда.
Но оранжевые и тут не смогли без двойных стандартов. Когда депутат Винский перешел из СПУ в БЮТ, не было слышно возмущенных речей ни Ющенко, ни Тимошенко. Когда начался обратный процесс — из оранжевого лагеря в коалицию регионалов и коммунистов — праведный гнев зазвучал набатом. А суть, если отбросить псевдоюридическое словоблудие всяких ключковских и зварычей, в том, что оранжевые применяют для своих одни правила, а для посторонних — другие.
Посторонние в данном случае — все, которые не оранжевые.
До сих пор оранжевые живут по принципу каудильо Франко: друзьям — всё, врагам — закон.
Но забудем на время о постоянно применяемых оранжевыми двойных стандартах и попытаемся объективно оценить нынешнюю избирательную систему с точки зрения соответствия интересам избирателей. Мы увидим, что она порочна не потому, что Винский или кто другой после выборов переметнулся, она порочна изначально.
Партии, по результатам выборов не проходящие в парламент, тоже ведь получают голоса. Потом эти голоса «передаются» партиям, которые преодолели 3-процентный барьер. Скажем, голоса за Витренко — партии Тимошенко, и наоборот. Устраивает ли это избирателей, — вопрос риторический.
Но если можно в точном соответствии с законом передать кому-то голоса нескольких миллионов граждан, проголосовавших за миноритарные партии, то почему потом нельзя передать из партии в партию голоса нескольких сотен тысяч — вместе с переходом десятка депутатов?
Мы даже не станем упоминать о таких «мелочах», как отсутствие при нынешней избирательной системе даже гипотетического права отзыва депутата, полное, абсолютное отсутствие обратной связи, которое позволяет депутату сразу после избрания напрочь забыть об избирателях.
Партийно-списочная избирательная система отдаляет избранника от избирающего, депутата от местности. Сегодня депутаты всех мест перемешиваются в котлах общеукраинских партий. И, например, депутат-харьковчанин сегодня может защищать интересы своего региона только по инерции, никаких иных причин и выгод лично для него не существует. Но инерция сходит на нет тем быстрее, чем скорее избранник из области вживается в столичный быт. Сегодня депутаты могут защищать только интересы «общеукраинские», иными словами — интересы киевлян, и даже не всех киевлян, а киевского истеблишмента.
Вот потому все они, независимо от партийных цветов, будут до конца говорить о единстве Украины — даже когда последнему младенцу станет ясно, что никакого единства и в помине нет.
Нынешняя система плоха во всех отношениях. Она терпима только в одном — поскольку позволяет на данном этапе политического развития Украины (правильнее было бы сказать «недоразвития») хоть кое-как структурировать высший законодательный орган. И не дает президенту таких возможностей, какими любил и умел пользоваться Кучма, формировать парламентское большинство кнутом и пряником.
Иными словами, наиболее подходящей для Украины была бы полностью мажоритарная система выборов народных депутатов — но при отсутствии, даже символическом, такой «посады», как Президент Украины. Могут возразить, что в таком случае авторитарно управлять парламентом попытается спикер или премьер. Но с их стороны эта угроза куда менее опасна. Поскольку и спикер, и премьер по определению зависимы от депутатов (или, если угодно, от лидеров парламентских партий).
Иное дело президент. Пользуясь своей всенародной (а в условиях Украины полународной, т.е., получая примерно столько же голосов «за», сколько и «против») поддержкой, президент независим от парламента, который, между прочим, тоже избирают не иностранные туристы.
И пока на Украине будет существовать «посада» президента, до тех пор не прекратятся и попытки этого очередного «всенародно избранного» подмять парламент и установить по мере сил и возможностей единоличное правление.
Это с ловкостью и хитростью делал Кучма, это с пафосом и истериками делал Ющенко. Единственно, кто практически не отметился в таковом перегибании парламента, был Кравчук. Но он президентом был недолго. Кроме того, ему хватило единственного авторитарного поступка, перед фактом которого был поставлен и парламент, и народ — Беловежских соглашений. Тем и остался славен в истории.
Власть денег над всем
Выше мы упоминали о подкупе избирателей. Справедливости ради следует заметить, что уж он-то в условиях нынешней Украины имеет все шансы отмереть. При существующей избирательной системе нужно покупать не избирателей, а места в списках партий. А партии потом, в свою очередь, на собранные таким образом средства покупают возможности формирования общественного мнения — то, что вчера называлось агитацией и пропагандой, а сегодня — public relations.
Депутаты нескольких первых созывов в независимой Украине вели себя по инерции прежних советских времен. Они считали нужным благоустраивать округа, в которых избирались, — проводить газ, строить дома и дороги, «выбивать деньги» на метрополитен… Нынче, после полной отмены мажоритарной системы, это уже никому не нужно.
Благосостояние избирателей — дело рук самих избирателей, а у партийных депутатов есть дела поважнее.
Показательно, что когда в Верховной Раде создалась коалиция блоков Ющенко и Тимошенко, ее никто, кроме самих коалициянтов и симпатизирующих им журналистов, демократической не называл. Когда те же самые люди впервые назвали себя «оранжевыми» («помаранчевыми») — народ подхватил мгновенно и называет их так до сих пор, хотя, похоже, сегодня это самоназвание уже раздражает их самих.
Непонятно, почему. Красивый цвет, приятный фрукт. Но им уже не нравится. Теперь им хочется называться «демократическими».
История знает подобные примеры. Испанский король Филипп II тоже называл себя Католическим Величеством, а современники и потомки назвали его Кровавым. Его дальний наследник называл себя точно так же, а получил прозвище Безумный. Один из Людовиков, как и все французские короли, звал себя Христианнейшим монархом, а народ и потомки прозвали его Сварливым…
Понятно, почему нашим оранжевым хочется называться «демократическими». Они рассчитывают достаточно долго и нудно твердить, что они демократы, — и тогда найдутся люди, готовые поверить.
А они не демократические — они сварливые. На неоднократных выборах люби друзи и подруги уже успели показать немало примеров братолюбия и душевного единения. Настолько полного и всеобъемлющего, что камрадам по партии нет веры ни в чем. Политических единомышленников учитывают и контролируют так, что куда там Ленину.
Но и эта система тотального контроля дает сбои. До смешного доходят.
Для примера вспомним скандал с депутатом Александром Омельченко, до депутатства — многолетним председателем Киевской областной администрации, который вдруг оказался настолько неопытным, что не смог правильно нажать кнопку для голосования.
И в подтверждение своей невинности обвинял публично, в прессе, с телеэкранов, разработчиков системы. Они, мол, должны были черным по белому записать в инструкции, что кнопку для голосования нужно держать нажатой не менее двух секунд. Хотя в той же самой инструкции написано, что кнопку следует держать нажатой до появления пиктограммы. Ну ладно, допустим, бывший губернатор столицы, кандидат технических наук не знает, что такое пиктограмма. Во всем виноваты неумелые разработчики несертифицированной системы (а где, в какой стране подобные системы сертифицируются? это же не простокваша, которой надо завоевывать рынок).
Не знаю, возмутился ли кто-то из разработчиков и обслуживающего персонала системы «Рада», а я бы на их месте уволился. Хотя наверняка им там платят немало, но, надо думать, специалисты такого уровня без работы не останутся. А если остались на прежнем месте — то завтра могут быть обвинены в чем угодно, в диверсии, саботаже, терроризме. В стране, где доходящая до паранойи подозрительность уже поразила головку истеблишмента, возможно все.
Ну как, не ссорясь с головой, возможно поверить, что человек, многие годы возглавлявший столичную администрацию, не знает как обращаться с системой для голосования? Ведь в Киевраде стоит, как утверждают специалисты, точно такая же система, как и в Верховной. Кого долголетний чиновник, которого в Киеве вообще считали неискоренимым, пытается убедить, что он «новичок в политике»? Или он новичок только в той части политики, которая касается голосований?
Незабвенный Аркадий Райкин называл подобный способ поведения «включаем дурочку!» Ее, по-видимому, включать гораздо сподручнее, чем такую сложную и недоступную для простых губернаторов электронную систему «Рада».
Что такое демократия
Демократией до сих пор мы называли власть народа, то есть такую форму управления государством, при которой народ (все его представители, от высших до низших) имеет возможность самостоятельно формировать власть путем всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Именно за «всеобщее, прямое, равное и тайное» боролись и погибали люди на баррикадах Парижа и Москвы, во время чикагской бойни или восстания силезских ткачей.
Объяснение этой формулировки, к которой человечество шло веками, простое. Всеобщее — это означает, что в выборах власти участвуют все граждане без исключений, а не по сословному (только аристократы), имущественному (только состоятельные) или иным ограничительным признакам.
Прямое — это означает, что народ выбирает власть без посредников, которые могли бы исказить его волю. И хотя, например, в Соединенных Штатах этот принцип при выборах президента нарушается, но тому есть весьма веская причина — во времена создания САСШ в редконаселенной стране просто невозможно было организовать другую систему выборов главы всей Федерации. Сейчас система продолжает работать, а американцы, в отличие от многих наших сограждан, не отказываются от работающих систем, пока не создана и не апробирована новая. Они предпочитают, чтобы политические эксперименты проводились где-нибудь в других местах.
Равное означает: «один человек — один голос». А не то, что тысяча богатых (или бледнолицых) имеет в органах власти столько же представителей, как и миллион бедных (чернокожих).
И наконец, тайное. Этот принцип должен обеспечить свободу волеизъявления, то есть гарантировать, что избиратель выражает именно свою, а не чужую, тем или иным способом навязанную ему волю.
Кто забыл, опять-таки напомню, что нарушение тайны голосования считается одним из грубейших, на него обязательно обращают внимание наблюдатели на любых выборах. В том числе — на выборах Януковича в 2004 году, которые оранжевые упорно, вопреки решению суда, называют фальсифицированными. (Верховный суд, как легко убедиться, прочитав его решение, признал невозможность установления результатов выборов президента в 2004 году, но не признал факта умышленного, тем более «системного» фальсифицирования.)
…власть народа или конкуренция богатых?
Отказ от принципа тайности голосования на Украине уже состоялся. Как это происходило, помнят все, кто смотрел телерепортажи из Верховной Рады, когда оранжевые лидеры проверяли своих соратников, будто жуликов, неискоренимо склонных к обману партийных вождей.
В оправдание оранжевые делали наивные лица: а чего тут скрывать? Вот в тех или иных странах тоже нет тайного голосования. Людям пытались запудрить мозги псевдодемократической риторикой типа: нам нечего скрывать от народа.
Но народ как раз понимает, поскольку видел собственными глазами: показывали бюллетени не народу, а Юлии Тимошенко. Если бы она была полностью уверена в «своих депутатах» — не было бы цирка с демонстрированием лояльности лидерке, да и камер бы там никаких не было, а уважаемому только в отдельных исключительных случаях избирателю о происшедшем доложили бы скороговоркой в новостях.
Какой принцип демократии будет пересмотрен на Украине следующим? Возможно, прямое голосование. Тут и обоснование уже практически готово: посмотрите на главную обитель демократии, США — там президента выбирает не народ напрямую, а коллегия выборщиков. Давайте и мы избирать президента в Верховной Раде!
При том, что нынешние депутаты ВР — это уже не представители народа. Они уже не зависят ни от кого, кроме лидеров фракций, которые одни только и решают — включить или нет ту или иную персону в проходную часть списка. Избиратель копошится где-то внизу, ему еще позволено заполнять бюллетень и смаковать телеподробности политических скандалов.
Следующим может быть отменен принцип всеобщности. Опять-таки по прецеденту с соседними «демократическими» странами. Вот в Эстонии или Латвии существуют многочисленные сословия неграждан, людей, лишенных гражданских прав по языковому признаку. Отчего бы и у нас не так?
Такая практика «демократических коалиций» гораздо быстрее, чем мы думаем, может привести к созданию на Украине общества, где народ полностью отстранен от власти, а власть принадлежит узкой и жестко стратифицированной (т.е. непреодолимо ограниченной от проникновения простонародья) группе людей, принимающих решения. Власть будет передаваться по наследству или по завещанию, как в Средние века. Зачатки этого мы видим уже сегодня, в каждом городе известны свои семейственные кланы депутатов, а семья Ющенко на слуху у всей страны.
Создается по-своему безупречная пирамидальная система. Наверху — узкий круг людей, принимающих решения. Ниже — прослойка так называемых народных избранников, а фактически людей, уплативших (деньгами, политическим влиянием и пр.) за место в партийном списке. Под ними — биомасса, не случайно это слово применительно к украинскому избирателю мы впервые услышали из уст именно Ю.В. Тимошенко. Впрочем, публично биомассу будут, конечно, называть по-другому. Наиболее любимое у оранжевых политиков обращение — «мудрый украинский народ».
Демократией же при новом порядке будет называться не «власть народа», как мы по наивности думали до сих пор, а конкуренция богатых в борьбе за власть. Это нам уже объясняют прямым текстом.
Например, будучи в Киеве, З. Бжезинский именно так и объяснил сущность демократии нынешнего века: «Есть очень простой тест на демократичность избирательных процессов. Если вы не знаете, кто выиграет, и если ваши прогнозы часто не исполняются, знайте — это демократия»{186}.
Дальше пан Збигнев объяснил: мол, я не знаю кто будет следующим президентом Украины. Это и есть демократия. Но я могу предсказать, кто будет следующим президентом России. То есть если есть конкуренция богатых за власть — есть, по Бжезинскому, и демократия. Нет конкуренции — нет и демократии.
Ни Бжезинский, ни кто иной не сомневается, в чем состоит воля подавляющего большинства избирателей России. Социологи, и российские, и иностранные, там сегодня на высоте.
Но воля народа никого уже не интересует. Главное — чтобы была конкуренция.
От России в своей страте нового мирового порядка Украина отличается только тем, что менее самостоятельна, является, по определению того же З. Бжезинского, не игроком, а полем для игры. То есть если для России преемника назначает Путин и утверждает его силой накопленного за два президентских срока авторитета, то для Украины преемника Ющенко назначат в вашингтонском госдепе, а утвердят силами политтехнологов.
И предупреждения о светлом будущем к нам несутся со всех сторон, так что потом не стоит говорить, будто нас не предупреждали.
За исторический период существования человечества нам известно множество примеров, когда жители государств, которые еще никто не называл недемократическими, могли предсказать, кто будет следующим правителем. От античности до наверняка известному Бжезинскому Франклина Делано Рузвельта. Политики, не имевшие в свое время конкурентов, обязаны этим самим себе — но также и временам, то есть тому, что в обществе утверждалось простое правило: коней на переправе не меняют.
А вот зато в определенные периоды средневековых государств, таких как Османская империя или Империя Великих Моголов, современники ни за что не взялись бы предсказывать, кто будет следующим правителем. Потому как никто не мог заранее знать, какому из претендентов удастся зарезать своего менее изворотливого конкурента. Разве не возникает ассоциаций с Украиной?
Глава 13. Ще не вмерла Україна. Но дело пахнет керосином
Удивительно, но если провести мысленный эксперимент — попытаться игнорировать происходившее за годы оранжевой власти на Украине, то сегодня непредвзятый наблюдатель должен сделать вывод: люди, заявляющие себя монопольными патриотами Украины, ведут дело к ее расколу.
Неужели они, подобно средневековому герою, любят ее настолько сильно, что хотели бы иметь три Украины вместо одной?
Просто удивительно, насколько сегодня открыто и радикально трактуются перспективы, за один намек на которые Евгения Кушнарёва посадили в тюрьму. Ему стоило только сравнить расстояния от Харькова до Киева — и Белгорода. А сегодня уже открыто, на всю страну, на миллионные аудитории, на самых «рыжих» каналах и программах обсуждается как вероятность: «А может, нам все-таки разделиться?» Кому — нам, не уточняется, но для себя сегодня это понимает, пожалуй, каждый гражданин Украины.
Что же это означает? Биологические националисты поняли, что «мы разные»? Вряд ли. История свидетельствует, что националисты, как и дикари, понимают только силу, а не доводы рассудка.
А может, им это объяснили патроны, на иждивении которых националисты существуют? Это более похоже на правду. Тогда конечно, для реализации сценария раздела нужен политик не типа Ющенко, а типа Тимошенко. Что объясняли «фурии революции» во время ее поездок в цитадель мировой демократии? Доподлинно узнать это мы сможем, наверное, только по прошествии лет.
Однако уже сейчас известно, что сразу по возвращении она занялась ранее несвойственным ей делом — принялась писать статьи на тему «Остановить Россию!», перепевая многократно сказанное американскими политиками.
Как высказалась в приватном разговоре одна из украинских парламентских дам, «если придет (к власти) эта напудренная, всем гаплык». Это уже понимают многие, и не только в парламенте. И погонит уряд свой электорат воевать с Россией — сперва в торговых войнах, а там глядишь и… Не только семейству Бжезинских снятся танки на границе Харьковской и Белгородской областей.
Оранжевая политика, не желающая ни при каких условиях и компромиссах снижать накал своей русофобии, может привести к тому, что вместо российских флагов (или вместе с ними) над манифестациями Южной и Восточной Украины будут развиваться флаги Донецкой республики. Как оно уже и происходит в действительности.
Всем наблюдавшим за украинским кризисом рано или поздно становилось заметным, что стороны, противодействующие в конфликте, ведут себя сильно по-разному.
Оранжевые во время так называемого «поиска компромиссов» не поступаются. Даже Ющенко, которого принято считать мягким и слабым, в главном (для себя) не поступается ни на шаг.
Между тем основные соперники оранжевых — Партия регионов, похоже, готовы поступаться всем, кроме капиталов своих участников.
Уступили, когда Ющенко хотел (и получил) досрочные выборы парламента. Уступили, даже не воспользовавшись призраком возможности, импичмент президенту. Ющенко тогда по существу вел с противниками бой безо всяких правил, при этом настойчиво требуя и напоминая, что противники должны бить только выше пояса.
Неудивительно, что оранжевые избирают такой модус операнди, — все жулики, и политические жулики чаще прочих, применяют подобного рода двойные стандарты. Удивительно то, что противники согласились и играют по правилам, действующим только для одной стороны.
А ведь пойдя до конца, имели шанс «передавить» Ющенко, так как на начало конфликта силы, стоявшие за коалицией, были уж во всяком случае не меньшими, чем за президентом и его оранжевыми друзьями.
В результате со всей очевидностью вырисовывается ситуация:
— КПД антиоранжевых сил подобен КПД первых паровых машин — пар главным образом уходит в свисток. Они боятся или стесняются использовать все возможности, которые им предоставляет ситуация, а те, которые все-таки используют, реализуют слабо и не до конца.
— Оранжевые силы, напротив, используют все возможности с КПД, превышающим единицу. Невозможное в физике становится возможным в политике. На стороне оранжевых задействован некий коэффициент успешности, который позволяет им и малые силы использовать на пределе, и даже с превышением возможностей.
В народе ситуация описывается проще и, видимо, адекватнее: оранжевые «упираются рогом», а их противники раз за разом «сливают».
Тому имеем несколько причин.
Во-первых, неготовность антиоранжевых идти до конца, и в то же время — полная способность к этому в противоположном лагере.
Оранжевые понимают, или им объяснили в вашингтонском обкоме, что половина и даже треть Украины под их властью — это лучше, чем целая Украина, но при этом дружелюбная к России.
А для регионалов и даже коммунистов целостность Украины — священная корова.
Как только дело доходит до этого, они чешут затылки и говорят: что ж, ради целостности Украины мы всегда готовы поступиться…
Пар антиоранжевых партий уходит в свист потому, что они боятся использовать все предоставляемые им возможности. Когда на киевском майдане появились флаги Донецкой республики, лидеры регионалов откровенно испугались, отвернулись от своих избирателей и стали на сторону своих политических противников. Если бы на майдане появились флаги, допустим, Галицкого княжества, это никого бы, даже неусыпно бдящую СБУ, не взволновало. Но донецкие флаги с майдана убрали, и какая-то часть избирателей ПР с тоской вздохнула, а какая-то — решила голосовать за коммунистов.
Можно как угодно относиться к Ющенко, но совершенно невозможно представить, чтобы он в подобной ситуации солидаризировался с Януковичем и не стал бы выгораживать своих, даже вопреки закону и здравому смыслу, — только потому, что они свои.
Избиратель пока этого не понимает, он думает, что его «дурят». Но это не мошенничество, а просто отсутствие некоего внутреннего стержня, хребта, что позволяет проявлять гибкость в политике, но не позволяет выпрямиться в полный рост.
Этой стержневой силы не просматривается пока ни в одном из лидеров антиоранжевого лагеря. Такая сила была у Кушнарёва, но его застрелили.
Во-вторых, желание быть лучше первым в галльской деревушке, чем вторым в Риме. Это стремление настолько явно просматривается с первых дней украинской независимости, что поражает способность иных политологов его не замечать.
Собственно, и сама независимость Украины была в 90-е годы порождена именно этим стремлением высших киевских чиновников «выйти из-под Москвы». Безусловно, приятнее называться президентом независимой страны, чем премьером союзной республики. Да и материальных возможностей побольше.
Сегодня Соединенные Штаты, форматирующие мир на условиях доминирования «единственной сверхдержавы», не покушаются ни на право называться суверенным, ни на право обогащаться. Последнее даже поощряется{187}: таким образом создается полностью зависимая от иностранных хозяев компрадорская «элита»; с другой стороны, всегда есть возможность при случае изловить такого «элитана» и отобрать у него наворованные миллиарды в пользу народа Соединенных Штатов.
Россия же по-прежнему непонятна. Вроде бы лишившись в 90-е годы статуса сверхдержавы, она сегодня объективно, то есть независимо от желаний субъектов политики хоть в Москве, хоть в Вашингтоне, этот статус себе возвращает. (Примерно то же происходило в XIX веке с Францией — разбитая Пруссией и экономически задавленная огромной, прежде неслыханной контрибуцией, она возродилась на удивление быстро, в течение нескольких лет.)
И Россия обретает этот «новый старый» для себя статус вопреки воле подавляющего большинства своих богатых граждан. Богатым россиянам статус сверхдержавы не нужен. Он мешает свободно перемещать деньги в западные банки и безопасно хранить их там; мешает козырять на форумах в Давосе и междусобойчиках в Куршавеле. Потому что там элита России — сырьевого придатка ЕС и США, как было при Ельцине — всегда свои.
А люди из высшего общества путинской России, начинающей понемногу вспоминать о самоуважении (на новоязе глобальной политкорректности это называется — вспоминать свои имперские амбиции) — эти люди будут чужими и в Давосе, и в Вашингтоне. А мы видели и знаем, как умеют в Голливуде изобразить чужих…
И поэтому получается, что Россия возвращается в статус сверхдержавы как бы неосознанно. Потому, с одной стороны, это происходит стохастически, под влиянием сиюминутных выгод. С другой — это происходит на условиях не современного мира, где суть ничто, а имидж всё, а на условиях, на каких в середине прошлого века формировались СЭВ и ОВД.
Иными словами, США вмешиваются во внутренние дела Украины, то есть нарушают ее суверенитет, в сущности, очень часто (запрет на определенные экспортные контракты, диктат с посылкой войск, требования информации о секретных промышленных разработках и т.д. и т.п.). Но при этом Украине позволяется (и поддерживается всем западным медиапространством) сохранение имиджа «незалежной».
Россия же никогда не диктовала, кому мы можем, а кому не можем продавать турбины; не требовала войск или легализации промышленного шпионажа. То есть не вмешивалась в наши внутренние дела столь грубо, как это делали США. Но при этом Россия позволяет сохранять за собой имидж Империи, постоянно покушающейся на свободу Украины.
И дело даже не в том, что правительство Соединенных Штатов в любой момент может арестовать счета гражданина практически любой страны, за исключением считанных единиц, по удивительному совпадению входящих в число «стран-изгоев». А дело в том, что деньги ради денег нужны только психически неадекватным скупым рыцарям.
Умному деньги нужны для того, чтобы иметь возможность заниматься любимым делом, дураку — чтобы получать удовольствия. Но и тем и другим (слаб человек!) лестно постоянно ощущать свою причастность к «мировой элите», появляться в качестве «хороших парней» на форумах миллиардеров, а не сидеть в своей столице в статусе изгоя.
И поэтому каждый политик Украины, исключая крайне западный вариант, будет всегда идти на выборы с лозунгами дружбы или по крайней мере дружественного партнерства с Россией (как шел, например, Ющенко в 2004 году). Но именно поэтому сразу после выборов этот политик будет, в большей или меньшей степени, поворачиваться к России задом, писать, что «Украина не Россия», и вожделенно облизываться в ту сторону, где средиземноморские пляжи, швейцарские форумы и прочий гламур.
И поэтому даже реально независимый, но минимально дружественно настроенный к России лидер Украины сегодня будет ходить в образе имперского губернатора Малороссии. Тогда как реально абсолютно несамостоятельный и полностью зависимый от воли вашингтонского госдепа лидер будет выглядеть сувереном и в Брюсселе, и в эфире Би-Би-Си.
В-третьих, желание некоторых политиков занять одним задом оба стула.
Оранжевые свои базовые принципы проводят четко, в соответствии со словами, сказанными в 1920-е годы писателем-чекистом Мыколою Хвыльовым (Николаем Фитилевым): «Геть від задрипанки-Москви, обличчям до культурної Європи». Они не стесняются декларировать, и главным образом, вести себя так, будто Россия — это азиатчина, а лизание сапог любого еврокомиссара тут же превращает Смердякова в культуртрегера.
Такая позиция импонирует избирателю — их избирателю.
А противники оранжевых, и красные, и синие, ведут себя как-то странно и для большей части избирателей невразумительно. «Мы против НАТО без референдума, но мы за НАТО с референдумом»… «Мы пойдем двумя путями — и в Россию, и в Европу»…
Позиция типа «нет, но при определенных условиях… да, в некоторых обстоятельствах…» импонирует интеллектуалам, постоянно интересующимся политикой. Но таких абсолютное меньшинство. А подавляющее большинство избирателей такая межеумочная позиция сильно раздражает. Они могут проголосовать за ПР, «лишь бы не рыжие». Но уберите «фактор оранжевости», к чему усиленно стремятся сами оранжевые и их «честные» СМИ, — и в какой электоральной, мягко говоря, нише окажется Партия регионов?
К тому же стремление политиков в Европу — во многом обман избирателей. Если называть вещи своими именами, то подавляющее большинство наших соотечественников «хочет в Европу», надеясь, что «заграница нам поможет». И решит наши проблемы, и поможет деньгами. Стремление значительной части украинцев «в Европу» — это стремление к халяве.
Но вполне объяснимое. Разве не у нас перед глазами — примеры Прибалтики, Польши, Чехии и Венгрии, да и всех нынешних новоевропейцев, которых «начали подтягивать к общеевропейскому уровню», то есть, проще говоря, платить субсидии, сразу после развала СЭВ и СССР. Почему же нам не дадут такой же халявы?
Нам — не дадут. Или дадут очень не скоро. По причине, сразу понятной любому, кто возьмет на себя труд сравнить численности населения и уровни благосостояния.
Украина по населению сопоставима со всеми вместе взятыми «новоевропейскими» странами. По уровню же благосостояния уступает почти каждой из них. Таким образом, субсидий для нас потребуется больше, чем плачено всем «новоевропейцам», начиная с 1980-х годов и по сю пору.
И главное — стремясь в Европу и — при определенных условиях — в НАТО, регионалы удобряют электоральное поле своих противников. Именно благодаря этому действия оранжевых почти всегда умножаются на коэффициент успешности, о котором сказано выше.
Если основным вопросом повестки дня любых выборов на Украине будет вопрос вхождения (или стремления) в ЕС, то большинство проголосует за оранжевых, потому что всякому ясно — их курс более проевропейский, сами они более милы «цивилизованным странам» и т.п.
Как выразился один знакомый, если дойдет до подтверждения «европейскости», то оранжевые всегда получат в Брюсселе справку, что настоящие европейцы на Украине только они, а Янукович — азиат.
То есть неоранжевые политики, которые говорят о «европейском выборе Украины», просто добросовестно отрабатывают ресурс своих конкурентов.
В-четвертых, самоуспокоенность и ублаготворенность Партии регионов своим высоким рейтингом.
Действительно, к чему напрягаться, когда все, настроенные против оранжевых, за нас «и так проголосуют»?
На выборах-2006 регионалы, имея ДО ВЫБОРОВ рейтинг, приближающийся к 40%, были довольны, когда взяли 30% с небольшим. Еще бы, они ведь «набрали больше всех»! И наверняка больше всех заплатили своим «американским пиарщикам», которые убедили их «не обострять» и быть политкорректными и по существу СНИЗИЛИ довыборные рейтинги партии, отработали на конкурентов. А ведь каждая действительно сильная партия в ходе предвыборной гонки не уменьшает, а наращивает свой рейтинг! (Это снова к вопросу о чудовищно низком политическом КПД антиоранжевых сил.)
Здесь проявляется, если можно так выразиться, болезнь монополиста, который, единолично владея рынком, перестает заботиться об обновлении и качестве продукции. Примерно то же было с украинскими регионалами и объединенными социал-демократами на президентских выборах-2004. Организовывали какие-то показушные мероприятия, годные только для отчетов в вышестоящие штабы, а избирателя скорее отпугивающие. И только когда победа оранжевых стала не просто реальной угрозой, но уже и наиболее вероятной реальностью, они снова превратились в политических бойцов.
Благодаря этому превращению сумели пережить 2005-й и победить в 2006-м. А потом, похоже, снова почили на лаврах. И даже инспирированный Ющенко кризис власти их ничему не научил.
Возможно, регионалам пошло бы на пользу, как уже отмечали некоторые наблюдатели, лишение монополии и приход конкуренции в антиоранжевый лагерь. Иными словами, если бы в нем было побольше «красных»?
Может, тогда бы, наконец, сине-белые начали биться в полную силу?
Глава 14. Если власть — это деньги, то власть — самоцель
Сорока-воровка кашку варила,
деток кормила.
Этому дала и этому дала,
а этого прогнала…
После Майдана в стране появилась политическая сила, у лидера которой только одна цель — любыми средствами дорваться до власти.
«Батькивщина» (БЮТ) — это партия без перспективы. Вернее, без позитивной перспективы. Негативная очень даже имеется, и направлена она не в будущее, а в прошлое — туда, где остались нацистские вожди с их мистицизмом и руническими письменами, итальянский дуче, испанский каудильо с его известным: «Друзьям — всё, врагам — закон».
В истории известно множество женщин, начиная с пресловутой княжны Таракановой, а в общем и задолго до нее, которые в самом прямом смысле слова жизнь положили на то, чтобы пробиться до наивысших вершин. Большинству из них, увы, а точнее — к счастью для общества, это не удавалось. Почти каждая из авантюристок прошлого могла сказать о себе словами Ю. Тимошенко: «Мене зупинили на злеті».
Всех этих женщин отличала яростная, на грани фанатизма, экзальтация, а также способность рассматривать всех остальных людей не как личности, а как инструменты для достижения своей цели.
В определении целей наблюдалась мономания. Их было не несколько, а одна, но пламенная: не хочу быть черною крестьянкой… и столбовою дворянкой не хочу, и даже вольною царицей… хочу быть владычицей морскою!
История человеческой культуры до сих пор — и по сию пору — складывалась так, что женщинам, для достижения их целей, обязательно необходимы мужчины. В этом нет ничего скабрезного, речь не об отношениях тел, а об отношениях разумов.
Например, в карьере Юлии Владимировны Тимошенко определяющую роль сыграли несколько мужчин. Первым был, конечно, Павел Иванович Лазаренко. О нем Евгений Кушнарёв однажды метко сказал, что перемещение листа бумаги с одного на другой край его стола стоило сотни миллионов долларов.
Вторым значительным для карьеры ЮВТ мужчиной был Виктор Андреевич Ющенко, назначивший ее вице-премьером в своем правительстве, как раз с тем кругом полномочий, который тогда наиболее и интересовал Ю. Тимошенко.
И наконец, третьим, хотя, возможно, первым по значению, мужчиной для карьеры Тимошенко был Леонид Данилович Кучма, довольно долгое время продвигавший и поддерживавший днепропетровскую выдвиженку. Возможно, он надеялся, что когда-нибудь и она, как В.А. Ющенко, назовет Кучму «батьком».
После того как Юлия Владимировна, благодаря этим троим, сама вышла на первые роли, мужчины, впрочем, как и женщины, стали использоваться уже практически нескрываемо в качестве инструментов для достижения определенной цели.
Сегодня некоторые сравнивают «белое братство» БЮТ с тоталитарной сектой. Другие говорят, что с бизнесменами — потенциальными спонсорами там работают по блатному принципу: вход рубль, а выход — сто. В подобных случаях, не имеем в виду именно БЮТ, а везде, сервис весьма ненавязчивый: человеку предлагается выделить определенную немалую сумму, за что ему обещают удовлетворение всех его политических и экономических амбиций. Человек, естественно, платит вперед, а когда приходит пора выполнять данные ему обещания, ему говорят, что погоди, мол, кое-что еще не складывается и надо дать еще столько-то, и вот уж тогда… Если человек артачится, ему объясняют: ты ведь дал уже вдесятеро больше, неужели жалко мизера, чтобы, наконец, получить желаемое? Ведь иначе первоначальные вложения пропадут…
Просто удивительно, политики выходят и из других партий. И переходят в другие. Шуфрич перешел к регионалам, а Конвалюк, например, в свое время от них ушел. Но никто из них не рассказывает о своих бывших соратниках столько дурного, никто не обливает прежние партии такими потоками грязи, как выходцы из БЮТ. Может, потому, что тем ругать не за что, а этим — есть за что?
Когда Бродский открыто и публично, в лицо обвинял Ю. Тимошенко в коррупции, намерении подкупать судей и депутатов, она сидела с каменным лицом, сжавши губы куриной гузкой. С тех пор ни ему, ни другим выступавшим с подобными же обвинениями бывшим бютовцам ни их лидерка, ни кто-нибудь из ее окружения так и не ответили. Наверное, потому, что отвечать нечего?
И правда, сторонникам полемика не нужна, они и так веруют, что «наша Юля» всегда права. А политических противников, по мнению нынешних правых, не нужно убеждать, их нужно побеждать и передавливать.
Когда лопнет «Украинский нарыв»?
Среди пакостей, которые люди изобрели для отравления себе подобных, есть синтетический наркотик, известный под разными наименованиями: космическая пыль, ракетное топливо, слоновий транквилизатор… Уже по названиям можно догадаться, что гадость редкая. Люди под воздействием этого наркотика ломают кости рук, пытаясь вырваться из наручников, и разбивают головы о стены в полной уверенности, что голова останется целой, а рухнет стена…
Нечто подобное предлагал и БЮТ в 2007 г., назвав предложения «Украинским прорывом», в народе, конечно, сразу же переименованным в «Украинский нарыв». Не знаю, как кому, а автору этих строк после ознакомления с бютовским документом несомненно ясно одно: авторы «Украинского прорыва» считают украинский народ такими идиотами, каких не бывало и на необитаемых островах.
Они предлагали совершить экономический прорыв, но скромно умалчивали о потребных для этого ресурсах. Нам говорили: посмотрите, какие прорывы совершили в свое время ФРГ, Япония, Южная Корея… Но неужто авторы проекта думали, что никто не слышал о «плане Маршалла», об аналогичных колоссальных финансовых вливаниях в будущих «восточных тигров»?
Именно эта американская помощь и дала упомянутым экономикам толчок, позволивший перейти от стагнации к поступательному движению. Трудно предполагать, как развивались бы эти страны, не будь американской помощи, но совершенно ясно, что данная помощь сыграла роль топлива в моторах экономик.
Украине пока такой практически безвозмездной помощи никто не предлагает. А БЮТ, игнорируя этот важнейший аспект, по существу говорит следующее: давайте прорываться вперед на автомобиле без топлива. И скажите, кем после этого они считают того, кто их слушает?
Верно, в истории нашей страны бывали периоды усиленной общественной мобилизации, о которых почему-то не вспоминают бютовцы. Это, прежде всего, времена индустриализации и послевоенного восстановления народного хозяйства. В обоих случаях рост экономики, или, как сегодня сказали бы, рост ВВП, составлял 12–17% в год и был, безусловно, самым высоким в истории, он превышал не только германские или японские темпы тех времен, но даже и нынешние китайские.
Но в обоих случаях ресурсом для прорыва послужила жесточайшая экономия на всем самом необходимом, включая продовольствие (а во втором случае еще и отчасти — репарации с побежденной Германии). Готово ли сегодняшнее украинское общество вручить власть политику, который предложит аналогичные ограничения? Или будем продолжать веровать, что и кушать будем от пуза, и работать без напряжения, а все оно само как-нибудь построится и «прорвется»?
Но главное, способны ли на прорыв сами те люди, которые предлагают нам прорываться? Большевиков можно обвинять во многом, но только не в личной корысти. Даже самые привилегированные жили материально куда скромнее, чем менеджеры не то что крупных, но даже и захудалых европейских и американских компаний. И уж совсем никакого сравнения не может быть с жизнью и бытом современных капиталистов…
А тогда, если все воевали, то и оба сына Сталина воевали тоже. И если высылали семьи попавших в плен, то и семья старшего сына Сталина тоже была выслана. И если народ надрывался в тылу, то и дочь маршала Рокоссовского работала в обычном госпитале простой медсестрой.
Все это говорится не к тому, чтобы восславить Сталина и его маршалов, а к тому, что нынешние-то прорыванцы и близко не способны на подобные собственные усилия. Они могут только призывать к этому других. А сами отправят детей не на прорыв, а в английский колледж.
Удивительно, но БЮТ, который, казалось бы, столько внимания уделяет социальной справедливости, давно уже превратился в партию толстых кошельков. Возможно, это как раз показатель того, что наш народ куда умнее, чем думают о нем бютовцы, и хорошо понимает скрываемое за словами об «общем благе»: БЮТ — партия богатых, защищающая их и только их интересы, а остальным — крохи с барских столов и гуманитарная помощь.
Но главное опять-таки не в этом, а в том, что эти люди не способны на прорыв. Не будем говорить о моральном облике строителя капитализма. Первый Рокфеллер обогатился, обманув больного друга и выманив его участок, на котором имелись залежи нефти, но на своем-то участке Джон Д. пахал как проклятый. Первый Морган был пиратом и резал людей ради пиастров, но он сам сражался и рисковал не меньше, чем любой пират из его команды.
Наши нынешние эффективные менеджеры могут мало что. Свои капиталы они получили не собственным умом, трудом или талантом, а исключительно в результате перераспределения того, что было построено не ими и до них.
Они на все лады клянут коллективизацию и индустриализацию, но не задаются вопросом: чем бы они владели сегодня, если б не было заводов, построенных полуголодными рабочими и не очень сытыми «красными директорами»? Сами же новые эффективные менеджеры не построили не только ничего сопоставимого, но, по большому счету, вообще ничего.
Их цель — нахвататься и порулить, но власть нужна им не только для удовлетворения амбиций, но еще и потому, что в условиях нестойких восточноевропейских экономик ее можно конвертировать в деньги. А, например, популярность Путина в России в первую очередь объясняется тем, что он это понял и постарался противостоять. В России был свой «нарыв», получивший в народе ласковое название «семибанкирщина». Придя к власти, Путин не постеснялся нарыв вскрыть. Дурно пахнущий гной растекся по всему миру и попахивает из Лондона и иных мест до сих пор, но зато появилась возможность лечить язву.
Когда лопнет наш нарыв, гноя тоже будет очень много. Ведь на самом деле это никакой не прорыв, а очередная попытка взбудоражить людей, чтобы они помогли дорваться до власти некой очень жаждущей этой власти персоне.
Сдержать Россию
Если даже представить, что блок Тимошенко когда-то захватит власть на Украине, он будет выполнять еще одну, даже более надрывную задачу — пытаться «сдержать Россию».
Понимание того, что это необходимо делать именно сейчас, озарило Юлию Владимировну после визита в США в 2007 году. Там, если кто забыл, имеется такое «дело Лазаренко», а в нем фигурируют фирмы, к которым Ю.В. имела самое непосредственное отношение.
Разумеется, в Соединенных Штатах непреложен принцип разделения властей и независимости правосудия.
Но столь же необорим и другой принцип: это, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын.
Похоже, в данном случае возобладал второй принцип. Америке в силу разных причин нужно побольше людей, которые могли бы с той или другой стороны ругать Россию. Очень похоже, что ЮВТ заключила с американцами что-то вроде негласной сделки: она становится въездной и неподсудной, а за это берется сдерживать Россию.
Задача, прямо скажем, не по силам леди Ю. Но Моська, лая на слона, вероятно, тоже рассчитывала в случае чего его «сдержать». Или, на худой конец, что окружающие помогут.
Так и тут — предлагается схема, по которой Россию будут сдерживать всем «цивилизованным миром». Основные, конечно, США, на подхвате — ЕС, а в авангарде — Украина, с Юлией Владимировной во главе, впереди, на лихом «Мерседесе».
* * *
Сегодня программные установки БЮТ позволяют некоторым говорить о сходстве с итальянскими фашистами. Действительно, БЮТ является политической силой правой, уже, пожалуй, даже ультраправой. А без политических традиций политические партии невозможны.
И потому сегодня делаются попытки разорвать на составляющие германский национал-социализм. Например, отделить «социализм» и продать его избирателю в красивой упаковке, но все же непременно с некой национальной составляющей. Или напротив, отбросить социализм и предложить невзыскательным гражданам «национал-демократию». Или просто тупо переставить термины местами, чтоб получился «социал-национализм»…
Это апелляции к главной в истории человечества ультраправой силе — гитлеризму. Но сегодня гораздо респектабельнее ассоциироваться с теми, кто, собственно, и обогатил человечество термином «фашизм». Итальянские фашисты, с точки зрения современной западной политкорректности, имеют перед немецкими колоссальное преимущество, искупающее едва ли не все их прочие деяния — они не занимались «окончательным решением еврейского вопроса». Все остальное, вплоть до нацисткой символики и практики апартеида, европейские либералы могут простить, и это мы наглядно видим на примерах прибалтийских стран.
Но следует и помнить, чем кончил дуче. Муссолини вместе с его женой благодарные итальянцы повесили вниз головой. Жестоко, да. Но это лучше, чем наоборот — когда с ног на голову пытаются перевернуть целую страну.
Сорока-воровка кашку варила,
деток кормила.
Этому дала и этому дала,
а этого прогнала…
После Майдана в стране появилась политическая сила, у лидера которой только одна цель — любыми средствами дорваться до власти.
«Батькивщина» (БЮТ) — это партия без перспективы. Вернее, без позитивной перспективы. Негативная очень даже имеется, и направлена она не в будущее, а в прошлое — туда, где остались нацистские вожди с их мистицизмом и руническими письменами, итальянский дуче, испанский каудильо с его известным: «Друзьям — всё, врагам — закон».
В истории известно множество женщин, начиная с пресловутой княжны Таракановой, а в общем и задолго до нее, которые в самом прямом смысле слова жизнь положили на то, чтобы пробиться до наивысших вершин. Большинству из них, увы, а точнее — к счастью для общества, это не удавалось. Почти каждая из авантюристок прошлого могла сказать о себе словами Ю. Тимошенко: «Мене зупинили на злеті».
Всех этих женщин отличала яростная, на грани фанатизма, экзальтация, а также способность рассматривать всех остальных людей не как личности, а как инструменты для достижения своей цели.
В определении целей наблюдалась мономания. Их было не несколько, а одна, но пламенная: не хочу быть черною крестьянкой… и столбовою дворянкой не хочу, и даже вольною царицей… хочу быть владычицей морскою!
История человеческой культуры до сих пор — и по сию пору — складывалась так, что женщинам, для достижения их целей, обязательно необходимы мужчины. В этом нет ничего скабрезного, речь не об отношениях тел, а об отношениях разумов.
Например, в карьере Юлии Владимировны Тимошенко определяющую роль сыграли несколько мужчин. Первым был, конечно, Павел Иванович Лазаренко. О нем Евгений Кушнарёв однажды метко сказал, что перемещение листа бумаги с одного на другой край его стола стоило сотни миллионов долларов.
Вторым значительным для карьеры ЮВТ мужчиной был Виктор Андреевич Ющенко, назначивший ее вице-премьером в своем правительстве, как раз с тем кругом полномочий, который тогда наиболее и интересовал Ю. Тимошенко.
И наконец, третьим, хотя, возможно, первым по значению, мужчиной для карьеры Тимошенко был Леонид Данилович Кучма, довольно долгое время продвигавший и поддерживавший днепропетровскую выдвиженку. Возможно, он надеялся, что когда-нибудь и она, как В.А. Ющенко, назовет Кучму «батьком».
После того как Юлия Владимировна, благодаря этим троим, сама вышла на первые роли, мужчины, впрочем, как и женщины, стали использоваться уже практически нескрываемо в качестве инструментов для достижения определенной цели.
Сегодня некоторые сравнивают «белое братство» БЮТ с тоталитарной сектой. Другие говорят, что с бизнесменами — потенциальными спонсорами там работают по блатному принципу: вход рубль, а выход — сто. В подобных случаях, не имеем в виду именно БЮТ, а везде, сервис весьма ненавязчивый: человеку предлагается выделить определенную немалую сумму, за что ему обещают удовлетворение всех его политических и экономических амбиций. Человек, естественно, платит вперед, а когда приходит пора выполнять данные ему обещания, ему говорят, что погоди, мол, кое-что еще не складывается и надо дать еще столько-то, и вот уж тогда… Если человек артачится, ему объясняют: ты ведь дал уже вдесятеро больше, неужели жалко мизера, чтобы, наконец, получить желаемое? Ведь иначе первоначальные вложения пропадут…
Просто удивительно, политики выходят и из других партий. И переходят в другие. Шуфрич перешел к регионалам, а Конвалюк, например, в свое время от них ушел. Но никто из них не рассказывает о своих бывших соратниках столько дурного, никто не обливает прежние партии такими потоками грязи, как выходцы из БЮТ. Может, потому, что тем ругать не за что, а этим — есть за что?
Когда Бродский открыто и публично, в лицо обвинял Ю. Тимошенко в коррупции, намерении подкупать судей и депутатов, она сидела с каменным лицом, сжавши губы куриной гузкой. С тех пор ни ему, ни другим выступавшим с подобными же обвинениями бывшим бютовцам ни их лидерка, ни кто-нибудь из ее окружения так и не ответили. Наверное, потому, что отвечать нечего?
И правда, сторонникам полемика не нужна, они и так веруют, что «наша Юля» всегда права. А политических противников, по мнению нынешних правых, не нужно убеждать, их нужно побеждать и передавливать.
Когда лопнет «Украинский нарыв»?
Среди пакостей, которые люди изобрели для отравления себе подобных, есть синтетический наркотик, известный под разными наименованиями: космическая пыль, ракетное топливо, слоновий транквилизатор… Уже по названиям можно догадаться, что гадость редкая. Люди под воздействием этого наркотика ломают кости рук, пытаясь вырваться из наручников, и разбивают головы о стены в полной уверенности, что голова останется целой, а рухнет стена…
Нечто подобное предлагал и БЮТ в 2007 г., назвав предложения «Украинским прорывом», в народе, конечно, сразу же переименованным в «Украинский нарыв». Не знаю, как кому, а автору этих строк после ознакомления с бютовским документом несомненно ясно одно: авторы «Украинского прорыва» считают украинский народ такими идиотами, каких не бывало и на необитаемых островах.
Они предлагали совершить экономический прорыв, но скромно умалчивали о потребных для этого ресурсах. Нам говорили: посмотрите, какие прорывы совершили в свое время ФРГ, Япония, Южная Корея… Но неужто авторы проекта думали, что никто не слышал о «плане Маршалла», об аналогичных колоссальных финансовых вливаниях в будущих «восточных тигров»?
Именно эта американская помощь и дала упомянутым экономикам толчок, позволивший перейти от стагнации к поступательному движению. Трудно предполагать, как развивались бы эти страны, не будь американской помощи, но совершенно ясно, что данная помощь сыграла роль топлива в моторах экономик.
Украине пока такой практически безвозмездной помощи никто не предлагает. А БЮТ, игнорируя этот важнейший аспект, по существу говорит следующее: давайте прорываться вперед на автомобиле без топлива. И скажите, кем после этого они считают того, кто их слушает?
Верно, в истории нашей страны бывали периоды усиленной общественной мобилизации, о которых почему-то не вспоминают бютовцы. Это, прежде всего, времена индустриализации и послевоенного восстановления народного хозяйства. В обоих случаях рост экономики, или, как сегодня сказали бы, рост ВВП, составлял 12–17% в год и был, безусловно, самым высоким в истории, он превышал не только германские или японские темпы тех времен, но даже и нынешние китайские.
Но в обоих случаях ресурсом для прорыва послужила жесточайшая экономия на всем самом необходимом, включая продовольствие (а во втором случае еще и отчасти — репарации с побежденной Германии). Готово ли сегодняшнее украинское общество вручить власть политику, который предложит аналогичные ограничения? Или будем продолжать веровать, что и кушать будем от пуза, и работать без напряжения, а все оно само как-нибудь построится и «прорвется»?
Но главное, способны ли на прорыв сами те люди, которые предлагают нам прорываться? Большевиков можно обвинять во многом, но только не в личной корысти. Даже самые привилегированные жили материально куда скромнее, чем менеджеры не то что крупных, но даже и захудалых европейских и американских компаний. И уж совсем никакого сравнения не может быть с жизнью и бытом современных капиталистов…
А тогда, если все воевали, то и оба сына Сталина воевали тоже. И если высылали семьи попавших в плен, то и семья старшего сына Сталина тоже была выслана. И если народ надрывался в тылу, то и дочь маршала Рокоссовского работала в обычном госпитале простой медсестрой.
Все это говорится не к тому, чтобы восславить Сталина и его маршалов, а к тому, что нынешние-то прорыванцы и близко не способны на подобные собственные усилия. Они могут только призывать к этому других. А сами отправят детей не на прорыв, а в английский колледж.
Удивительно, но БЮТ, который, казалось бы, столько внимания уделяет социальной справедливости, давно уже превратился в партию толстых кошельков. Возможно, это как раз показатель того, что наш народ куда умнее, чем думают о нем бютовцы, и хорошо понимает скрываемое за словами об «общем благе»: БЮТ — партия богатых, защищающая их и только их интересы, а остальным — крохи с барских столов и гуманитарная помощь.
Но главное опять-таки не в этом, а в том, что эти люди не способны на прорыв. Не будем говорить о моральном облике строителя капитализма. Первый Рокфеллер обогатился, обманув больного друга и выманив его участок, на котором имелись залежи нефти, но на своем-то участке Джон Д. пахал как проклятый. Первый Морган был пиратом и резал людей ради пиастров, но он сам сражался и рисковал не меньше, чем любой пират из его команды.
Наши нынешние эффективные менеджеры могут мало что. Свои капиталы они получили не собственным умом, трудом или талантом, а исключительно в результате перераспределения того, что было построено не ими и до них.
Они на все лады клянут коллективизацию и индустриализацию, но не задаются вопросом: чем бы они владели сегодня, если б не было заводов, построенных полуголодными рабочими и не очень сытыми «красными директорами»? Сами же новые эффективные менеджеры не построили не только ничего сопоставимого, но, по большому счету, вообще ничего.
Их цель — нахвататься и порулить, но власть нужна им не только для удовлетворения амбиций, но еще и потому, что в условиях нестойких восточноевропейских экономик ее можно конвертировать в деньги. А, например, популярность Путина в России в первую очередь объясняется тем, что он это понял и постарался противостоять. В России был свой «нарыв», получивший в народе ласковое название «семибанкирщина». Придя к власти, Путин не постеснялся нарыв вскрыть. Дурно пахнущий гной растекся по всему миру и попахивает из Лондона и иных мест до сих пор, но зато появилась возможность лечить язву.
Когда лопнет наш нарыв, гноя тоже будет очень много. Ведь на самом деле это никакой не прорыв, а очередная попытка взбудоражить людей, чтобы они помогли дорваться до власти некой очень жаждущей этой власти персоне.
Сдержать Россию
Если даже представить, что блок Тимошенко когда-то захватит власть на Украине, он будет выполнять еще одну, даже более надрывную задачу — пытаться «сдержать Россию».
Понимание того, что это необходимо делать именно сейчас, озарило Юлию Владимировну после визита в США в 2007 году. Там, если кто забыл, имеется такое «дело Лазаренко», а в нем фигурируют фирмы, к которым Ю.В. имела самое непосредственное отношение.
Разумеется, в Соединенных Штатах непреложен принцип разделения властей и независимости правосудия.
Но столь же необорим и другой принцип: это, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын.
Похоже, в данном случае возобладал второй принцип. Америке в силу разных причин нужно побольше людей, которые могли бы с той или другой стороны ругать Россию. Очень похоже, что ЮВТ заключила с американцами что-то вроде негласной сделки: она становится въездной и неподсудной, а за это берется сдерживать Россию.
Задача, прямо скажем, не по силам леди Ю. Но Моська, лая на слона, вероятно, тоже рассчитывала в случае чего его «сдержать». Или, на худой конец, что окружающие помогут.
Так и тут — предлагается схема, по которой Россию будут сдерживать всем «цивилизованным миром». Основные, конечно, США, на подхвате — ЕС, а в авангарде — Украина, с Юлией Владимировной во главе, впереди, на лихом «Мерседесе».
Сегодня программные установки БЮТ позволяют некоторым говорить о сходстве с итальянскими фашистами. Действительно, БЮТ является политической силой правой, уже, пожалуй, даже ультраправой. А без политических традиций политические партии невозможны.
И потому сегодня делаются попытки разорвать на составляющие германский национал-социализм. Например, отделить «социализм» и продать его избирателю в красивой упаковке, но все же непременно с некой национальной составляющей. Или напротив, отбросить социализм и предложить невзыскательным гражданам «национал-демократию». Или просто тупо переставить термины местами, чтоб получился «социал-национализм»…
Это апелляции к главной в истории человечества ультраправой силе — гитлеризму. Но сегодня гораздо респектабельнее ассоциироваться с теми, кто, собственно, и обогатил человечество термином «фашизм». Итальянские фашисты, с точки зрения современной западной политкорректности, имеют перед немецкими колоссальное преимущество, искупающее едва ли не все их прочие деяния — они не занимались «окончательным решением еврейского вопроса». Все остальное, вплоть до нацисткой символики и практики апартеида, европейские либералы могут простить, и это мы наглядно видим на примерах прибалтийских стран.
Но следует и помнить, чем кончил дуче. Муссолини вместе с его женой благодарные итальянцы повесили вниз головой. Жестоко, да. Но это лучше, чем наоборот — когда с ног на голову пытаются перевернуть целую страну.
Глава 15. Проня Прокоповна и Голохвастов
Пересмотрев недавно вечную кинокомедию «За двумя зайцами», заинтересовался: а что, если б главой современной украинской державы был Свирид Петрович Голохвастов, а главой уряда, то есть правительства — Проня Прокоповна Сирко? Вначале подумалось, что управлялись бы, конечно, всяко получше нынешних. А потом — нет, ничего бы не изменилось. Потому что разве не они — или их реинкарнации — сегодня управляют Украиной?
Внешне, конечно, никакого сходства. Но тем нагляднее сродство душ.
Разница только в мелочах. Пределом мечтаний Свирида Петровича было — обосноваться в центре Киева. Для Виктора Андреевича это, разумеется, мелковато — он уже там, теперь его идеал — цивилизованная Европа. Голохвастов не знал слов «цивилизованный мир», но если б знал, конечно, употреблял бы не реже, чем Ющенко.
Свирид и Пронька поругались один раз — зато уж накрепко, так, что Голохвастова в циничной форме спустили с лестницы в одном из красивейших мест старого Киева.
А Виктор и Юлия грызутся по нескольку раз в год. Не успеет Виктор Андреевич назначить Юлию Владимировну премьером — и почти сразу ему приходится говорить о развале украинской экономики. Развал этот виден, впрочем, уже всем, кроме членов БЮТ.
Многие земляки уже забыли, как Тимошенко, став впервые премьером в 2005-м, рассказывала о целительности импорта, который позволит снизить цены, и объясняла, что мясо (и сало соответственно) — непрофильный для Украины продукт…
Наверное, это у Тимошенко такое свойство души. Было замечено, что она большой специалист по газовым проблемам. И очень правильно отмечено. Не по газодобыче или газовому бизнесу, а именно по проблемам. Как только она у руля — сразу проблемы. Причем это касается, увы, не только газа…
В мене мама добре серце мають,
И папаша мае магазин.
И воны мене не забувають,
Бо я у них один такий шикарный сын.
Для Свирида Петровича такие богатые папаша с мамашей были идеалом, мечтой — он ведь на Проньке захотел жениться по нужде. Для нынешних украинских урядников папаша с мамашей — Буш-младший и Кондолиза Райс. Или Барак Обама и Хиллари, супруга Клинтона. Или любая другая пара, которая будет рулить в Белом доме на Потомаке. (По-видимому, политкорректность требует, чтобы среди высшего руководства США непременно была дама на одном из высших постов — госсекретаря или, скажем, вице-президента.)
Просто для Голохвастовых всех времен и народов солнце всегда всходило на западе. И только в редких и исключительных случаях — на востоке, это когда речь заходит о «цивилизованных» Японии или Южной Корее.
Низкопоклонством такое состояние души называть нельзя — какое уж тут поклонение, это просто вечное лежание у ног, во всех смыслах, от предугадывания малейшего желания в политике и идеологии до сдачи всех экономических интересов «цивилизованному» импортеру и инвестору.
«Химка! Дура!» — разве эти слова Проньки не смогли бы стать реальным, а не показушным девизом, отражающим истинное отношение укрополитиков к укронароду? Презрение к окружающим — единственное не заимствованное в Европе свойство украинской «элиты». Не знающей, кстати, реального значения этого слова — в русском, как и в украинском языке, первое и главное значение слова «элита» — высокопродуктивные сорта растений и животных — удоистые тёлки, жирные кабанчики, мясистые быки и кобылы. Сами представители «элиты», конечно, имеют в виду другое толкование, но наша трактовка гораздо больше подходит к тому, что сегодня называет себя «элитой нации». По крайней мере, в описании экстерьера.
Пронька и Голохвастов считали народ быдлом и дураком, и так прямо и говорили. Нынешние наоборот, не забывают изъясняться в любви «мудрому украинскому народу»™ (это уже у них такой устоявшийся трейдмарк), но в душе относятся к «мудрому» вполне по-голохвастовски.
Только Голохвастов был народу менее обременителен. Он, по крайней мере, желая сам выделиться из простонародья, не имел амбиций втащить за собой всех в свою голохвастовскую цивилизованность. У современных же таких амбиций выше крыши.
Ну не понимает тупой народ всех прелестей евроатлантической интеграции — значит, надо сломать этот народ об колено. В терминах их nation building'а — переформатировать, а для масс применяются заменители вроде «заснувати низку просвітницьких програм» (основать серию просветительских программ). И ошибочно было бы думать, что таким отношением отличаются только проющенковские блоки типа НУНСЕЦ («Наша Украина» — «Народная Самооборона» — «Единый Центр»). В блоке Тимошенко, с ее бывшим «соросовским профессором», а потом «соросовским вице-премьером» Немырей, отношение к народу, не находящему вкуса в НАТО, едва ли не более пренебрежительное.
Это чисто голохвастовское презрение к среде, их породившей, присутствует в том, что заменяет им души, постоянно. А вовне выражается в словечках, которые они используют как синонимы, заменители слова «народ»: биомасса (копирайт Тимошенко), маленькие украинцы (копирайт Ющенко), лемминги (копирайт пока не установлен, но тоже, видимо, придумано человечком, отчаянно желающим сопричаствовать «элите»).
Они почти все — выходцы из села, но село яростно презирают, как Пронька презирала своих родителей. Простейший способ обидеть такого — это напомнить ему о месте его рождения. Это странно для любого нормального человека.
«…шкварчала ваша папиросочка»
А Проня Прокоп… пардон, Юлия Владимировна никак не нагреет себе места между умными и красивыми. Обидит ее в очередной раз Виктор Андреевич — и вот она уже перед кинокамерами, с заготовленной иронической улыбочкой, потрясает некими бумажками (наверное, когда-то давно какой-то хожалый специалист по рекламе уверил ее в том, что это придает веса сказанным «на камеру» словам). А смысл всех обид-то один, один с 2005 года: «Я думала, что то шкварчит у вас у грудях, а то шкварчала ваша папиросочка»…
Ну кто же, будучи в здравом уме, станет обвинять любимицу госдепа и сенатора Лугара, написавшую (или подписавшую) опубликованный в «Уолл Стрит Джорнэл» текст с показательным заголовком «Сдержать Россию», в пророссийскости? Разве что тот, кто захочет, накануне выборов, повысить популярность Юлии Владимировны в центре, на юге и востоке Украины.
Конечно, Тимошенко не делала громогласных заявлений, выражающих западную позицию в грузино-российском конфликте. Она ведь не политическая самоубийца. Или, быть может, она просто не так обязана заокеанским спонсорам оранжевого движения, — вон, ей даже партийный колер было позволено изменить на красно-белые цвета польского флага…
БЮТ просто представляет собой на Украине резерв оранжевых (читай — антимоскальских) сил. Когда проющенковские деятели, с их тупым стремлением действовать наперекор воле большинства украинского народа, окончательно уйдут в политическое небытие, на арену (так ей мнится) вся в белом с красненькими пятнышками выступит «наша Юля».
Официозные украинские телеканалы (а неофициозных и не осталось) пугают нас пятой колонной Москвы. Но на самом деле на Украине давным-давно, еще с первых дней независимости, сформировалась прозападная пятая колонна.
Она своей ангажированности даже ничуть и не скрывает, она, как тот герой анекдота, с извращениями не борется — она ими наслаждается…
Подумаем, какой вой поднялся бы в среде националистов (и на укротелеканалах), если бы некий российский миллиардер организовал фонд, который бы платил ряду украинских профессоров и докторов, а потом бы эта профессура расселась на местах министров и вице-премьеров?
А американским миллиардерам такое можно, и ничего, как говаривал Богдан Титомир, пипл хавает.
Да, Тимошенко не высказывалась по грузинскому вопросу — эту голосовую партию от имени ее блока (и ее правительства) вел вице-премьер, бывший руководитель соросовского фонда на Украине Немыря. И он высказывался вполне определенно прогрузински и антироссийски. Правда, в силу несоответствия вокальных данных сего исполнителя сложной партитуре, спичи его на массовое сознание не очень повлияли.
Да и слава богу. Русь знала много немырь, всех их пережила, стоит и стоять будет.
«Адью, кожемяцкие аристократы»
За пределами Украины не очень хорошо понимают, что за явление — Тимошенко. Перефразируя сказанное современником о наполеоновском министре Талейране, «она продала всех, кто ее покупал». И можно вспомнить другие слова, написанные о бельгийском короле Леопольде, том самом, в чьей собственности было Бельгийское Конго, которое он потом продал собственному государству: единственный способ для таких людей не оказаться за решеткой — это самим как-нибудь устроиться в качестве главы государства.
Надо посмотреть правде в глаза и назвать вещи своими именами: Украиной с 2005 года управляли несостоявшийся цирюльник и дама с жадностью больше желудка. Когда поймем и признаемся сами себе, что король и королева — голее бильярдных шаров, тогда все начнет потихоньку становится на свои места. И будет Украина, как пелось в старом советском гимне, прекрасна и сильна, а Пронек и Голохвастовых от политики забудет. Может, скоро, а может, и очень нескоро, — это зависит от очень многих людей, и от больших, и от маленьких.
Чем все это закончится на данном конкретном этапе исторического развития? Каждый помнит финал кинокомедии «За двумя зайцами»: Голохвостова спускают с ведущей в церковь лестницы. И, отряхнувшись, он уходит в кинематографическую даль…
Пересмотрев недавно вечную кинокомедию «За двумя зайцами», заинтересовался: а что, если б главой современной украинской державы был Свирид Петрович Голохвастов, а главой уряда, то есть правительства — Проня Прокоповна Сирко? Вначале подумалось, что управлялись бы, конечно, всяко получше нынешних. А потом — нет, ничего бы не изменилось. Потому что разве не они — или их реинкарнации — сегодня управляют Украиной?
Внешне, конечно, никакого сходства. Но тем нагляднее сродство душ.
Разница только в мелочах. Пределом мечтаний Свирида Петровича было — обосноваться в центре Киева. Для Виктора Андреевича это, разумеется, мелковато — он уже там, теперь его идеал — цивилизованная Европа. Голохвастов не знал слов «цивилизованный мир», но если б знал, конечно, употреблял бы не реже, чем Ющенко.
Свирид и Пронька поругались один раз — зато уж накрепко, так, что Голохвастова в циничной форме спустили с лестницы в одном из красивейших мест старого Киева.
А Виктор и Юлия грызутся по нескольку раз в год. Не успеет Виктор Андреевич назначить Юлию Владимировну премьером — и почти сразу ему приходится говорить о развале украинской экономики. Развал этот виден, впрочем, уже всем, кроме членов БЮТ.
Многие земляки уже забыли, как Тимошенко, став впервые премьером в 2005-м, рассказывала о целительности импорта, который позволит снизить цены, и объясняла, что мясо (и сало соответственно) — непрофильный для Украины продукт…
Наверное, это у Тимошенко такое свойство души. Было замечено, что она большой специалист по газовым проблемам. И очень правильно отмечено. Не по газодобыче или газовому бизнесу, а именно по проблемам. Как только она у руля — сразу проблемы. Причем это касается, увы, не только газа…
В мене мама добре серце мають,
И папаша мае магазин.
И воны мене не забувають,
Бо я у них один такий шикарный сын.
Для Свирида Петровича такие богатые папаша с мамашей были идеалом, мечтой — он ведь на Проньке захотел жениться по нужде. Для нынешних украинских урядников папаша с мамашей — Буш-младший и Кондолиза Райс. Или Барак Обама и Хиллари, супруга Клинтона. Или любая другая пара, которая будет рулить в Белом доме на Потомаке. (По-видимому, политкорректность требует, чтобы среди высшего руководства США непременно была дама на одном из высших постов — госсекретаря или, скажем, вице-президента.)
Просто для Голохвастовых всех времен и народов солнце всегда всходило на западе. И только в редких и исключительных случаях — на востоке, это когда речь заходит о «цивилизованных» Японии или Южной Корее.
Низкопоклонством такое состояние души называть нельзя — какое уж тут поклонение, это просто вечное лежание у ног, во всех смыслах, от предугадывания малейшего желания в политике и идеологии до сдачи всех экономических интересов «цивилизованному» импортеру и инвестору.
«Химка! Дура!» — разве эти слова Проньки не смогли бы стать реальным, а не показушным девизом, отражающим истинное отношение укрополитиков к укронароду? Презрение к окружающим — единственное не заимствованное в Европе свойство украинской «элиты». Не знающей, кстати, реального значения этого слова — в русском, как и в украинском языке, первое и главное значение слова «элита» — высокопродуктивные сорта растений и животных — удоистые тёлки, жирные кабанчики, мясистые быки и кобылы. Сами представители «элиты», конечно, имеют в виду другое толкование, но наша трактовка гораздо больше подходит к тому, что сегодня называет себя «элитой нации». По крайней мере, в описании экстерьера.
Пронька и Голохвастов считали народ быдлом и дураком, и так прямо и говорили. Нынешние наоборот, не забывают изъясняться в любви «мудрому украинскому народу»™ (это уже у них такой устоявшийся трейдмарк), но в душе относятся к «мудрому» вполне по-голохвастовски.
Только Голохвастов был народу менее обременителен. Он, по крайней мере, желая сам выделиться из простонародья, не имел амбиций втащить за собой всех в свою голохвастовскую цивилизованность. У современных же таких амбиций выше крыши.
Ну не понимает тупой народ всех прелестей евроатлантической интеграции — значит, надо сломать этот народ об колено. В терминах их nation building'а — переформатировать, а для масс применяются заменители вроде «заснувати низку просвітницьких програм» (основать серию просветительских программ). И ошибочно было бы думать, что таким отношением отличаются только проющенковские блоки типа НУНСЕЦ («Наша Украина» — «Народная Самооборона» — «Единый Центр»). В блоке Тимошенко, с ее бывшим «соросовским профессором», а потом «соросовским вице-премьером» Немырей, отношение к народу, не находящему вкуса в НАТО, едва ли не более пренебрежительное.
Это чисто голохвастовское презрение к среде, их породившей, присутствует в том, что заменяет им души, постоянно. А вовне выражается в словечках, которые они используют как синонимы, заменители слова «народ»: биомасса (копирайт Тимошенко), маленькие украинцы (копирайт Ющенко), лемминги (копирайт пока не установлен, но тоже, видимо, придумано человечком, отчаянно желающим сопричаствовать «элите»).
Они почти все — выходцы из села, но село яростно презирают, как Пронька презирала своих родителей. Простейший способ обидеть такого — это напомнить ему о месте его рождения. Это странно для любого нормального человека.
«…шкварчала ваша папиросочка»
А Проня Прокоп… пардон, Юлия Владимировна никак не нагреет себе места между умными и красивыми. Обидит ее в очередной раз Виктор Андреевич — и вот она уже перед кинокамерами, с заготовленной иронической улыбочкой, потрясает некими бумажками (наверное, когда-то давно какой-то хожалый специалист по рекламе уверил ее в том, что это придает веса сказанным «на камеру» словам). А смысл всех обид-то один, один с 2005 года: «Я думала, что то шкварчит у вас у грудях, а то шкварчала ваша папиросочка»…
Ну кто же, будучи в здравом уме, станет обвинять любимицу госдепа и сенатора Лугара, написавшую (или подписавшую) опубликованный в «Уолл Стрит Джорнэл» текст с показательным заголовком «Сдержать Россию», в пророссийскости? Разве что тот, кто захочет, накануне выборов, повысить популярность Юлии Владимировны в центре, на юге и востоке Украины.
Конечно, Тимошенко не делала громогласных заявлений, выражающих западную позицию в грузино-российском конфликте. Она ведь не политическая самоубийца. Или, быть может, она просто не так обязана заокеанским спонсорам оранжевого движения, — вон, ей даже партийный колер было позволено изменить на красно-белые цвета польского флага…
БЮТ просто представляет собой на Украине резерв оранжевых (читай — антимоскальских) сил. Когда проющенковские деятели, с их тупым стремлением действовать наперекор воле большинства украинского народа, окончательно уйдут в политическое небытие, на арену (так ей мнится) вся в белом с красненькими пятнышками выступит «наша Юля».
Официозные украинские телеканалы (а неофициозных и не осталось) пугают нас пятой колонной Москвы. Но на самом деле на Украине давным-давно, еще с первых дней независимости, сформировалась прозападная пятая колонна.
Она своей ангажированности даже ничуть и не скрывает, она, как тот герой анекдота, с извращениями не борется — она ими наслаждается…
Подумаем, какой вой поднялся бы в среде националистов (и на укротелеканалах), если бы некий российский миллиардер организовал фонд, который бы платил ряду украинских профессоров и докторов, а потом бы эта профессура расселась на местах министров и вице-премьеров?
А американским миллиардерам такое можно, и ничего, как говаривал Богдан Титомир, пипл хавает.
Да, Тимошенко не высказывалась по грузинскому вопросу — эту голосовую партию от имени ее блока (и ее правительства) вел вице-премьер, бывший руководитель соросовского фонда на Украине Немыря. И он высказывался вполне определенно прогрузински и антироссийски. Правда, в силу несоответствия вокальных данных сего исполнителя сложной партитуре, спичи его на массовое сознание не очень повлияли.
Да и слава богу. Русь знала много немырь, всех их пережила, стоит и стоять будет.
«Адью, кожемяцкие аристократы»
За пределами Украины не очень хорошо понимают, что за явление — Тимошенко. Перефразируя сказанное современником о наполеоновском министре Талейране, «она продала всех, кто ее покупал». И можно вспомнить другие слова, написанные о бельгийском короле Леопольде, том самом, в чьей собственности было Бельгийское Конго, которое он потом продал собственному государству: единственный способ для таких людей не оказаться за решеткой — это самим как-нибудь устроиться в качестве главы государства.
Надо посмотреть правде в глаза и назвать вещи своими именами: Украиной с 2005 года управляли несостоявшийся цирюльник и дама с жадностью больше желудка. Когда поймем и признаемся сами себе, что король и королева — голее бильярдных шаров, тогда все начнет потихоньку становится на свои места. И будет Украина, как пелось в старом советском гимне, прекрасна и сильна, а Пронек и Голохвастовых от политики забудет. Может, скоро, а может, и очень нескоро, — это зависит от очень многих людей, и от больших, и от маленьких.
Чем все это закончится на данном конкретном этапе исторического развития? Каждый помнит финал кинокомедии «За двумя зайцами»: Голохвостова спускают с ведущей в церковь лестницы. И, отряхнувшись, он уходит в кинематографическую даль…
Глава 16. Киндер Ленд-лиз
К Арсению Яценюку давно прилепилась кличка Киндер-Сюрприз. Наверное, прозвище неправильное. Это не Киндер-Сюрприз, это Киндер-Ленд-лиз.
Во время Великой Отечественной войны Соединенные Штаты посылали в СССР по ленд-лизу очень много полезных вещей: танки, самолеты и тушенку «Второй фронт». Помогали не так, как потом помогал СССР братским народам — бескорыстно ожидая, когда же братские народы, как птички, в виде процентов начнут гадить на голову помогающему.
Нет, всю помощь США пришлось либо вернуть, либо за нее расплатиться. Когда же СССР наконец полностью расплатился за поставки по ленд-лизу — ко второй половине 1980-х годов, — началась «перестройка».
Тогда ленд-лиз возобновился, и формы поставок стали более разнообразными. Только получать мы стали уже вещи, которые только казались очень новыми, красивыми и полезными, а оказывались сущей гадостью.
На Запад отправлялся какой-нибудь полуфабрикат в виде Гайдара или Чубайса, который, после соответствующей обработки на международных форумах, возвращался назад в виде готового продукта. Еще лучше (для проекта), когда продукт прошел многолетнюю практику в качестве американского клерка, как один из правителей Литвы.
Неплохо также, чтобы готовящийся полуфабрикат получил образование в учебных заведениях США, как бывший министр обороны Украины Анатолий Гриценко или президент Грузии Михаил Саакашвили.
В сущности, это только продолжение «доктрины Монро», только теперь ее центральный постулат не «Америка для американцев», а «Мир для США». Лучше всех мирную сущность этой доктрины передал О. Генри в романе «Короли и капуста», в главе «Rouge et noir». Помните? Там, где американский эмигрант Дики Малони срывает рыжий парик и превращается в президента банановой республики по имени Рамон Оливарра.
«— Вот и еще один „presidente proclamado“{188}, — задумчиво сказал мистер Винченти. — Обычно они не так надежны, как те, которых избирают. Но в этом молодце и в самом деле как будто много хорошего…
— Как это хорошо в наше время, — сказал полушутя капитан, — иметь возможность низвергать президентов и сажать на их место других по собственному своему выбору.
— О, это чистый бизнес, — заметил Винченти, остановившись и предлагая окурок сигары обезьяне, которая качалась на ветвях лимонного дерева. — Нынче бизнес управляет всем миром. Нужно же было как-нибудь понизить цену бананов, уничтожить этот лишний реал. Мы и решили, что это будет самый быстрый способ».
Провидец О. Генри, еще тогда предвидел, что будущие революции в Восточной Европе будут именно рыжими (оранжевыми). И даже то, что каждая обезьяна получит от них какую-то свою радость. Или гадость.
Но цвет и прочие формальные признаки вторичны — главное, чтобы полуфабрикат для ленд-лиза был как следует пропитан американскими ценностями, которые после развала СССР мы привыкли называть общечеловеческими. Где и при каких обстоятельствах он будет ими пропитан — не важно, важно, чтобы пропитался намертво, до седалищного нерва.
Это как вторичные половые признаки — они наглядны, заметны, но они все-таки вторичны. У президента Украины жена — бывшая (?) американская гражданка, у премьер-министра дочка в Великобритании, у Яценюка, бывшего до недавних пор спикером, — сестра в США. Сестру спикер не скрывает. Но при этом свободные украинские СМИ о ней особо не распространяются. Известно, что она менеджер. Ну, менеджер сегодня — это такое же растяжимое понятие, как когда-то «пролетарий умственного труда». Менеджер — это и вошедший в фольклор «представитель канадской компании», и Кондолиза Райс, когда не работает госсекретарем, тоже работает менеджером. По-видимому, Алина Петровна Джонс, в девичестве Яценюк, где-то посередине между ними.
В блестящей карьере Яценюка нет ничего странного. Ну что удивительного, в 1991 году закончил школу, поступил на юридический факультет Черновицкого национального университета. На первом курсе создал фирму по оказанию юридических услуг.
«Это был первый опыт в Украине, когда студенты получили лицензию от Минюста для оказания юридических услуг.
Одним из постоянных клиентов фирмы молодых юристов было ООО „Надина“, которое возглавлял местный нефтяной магнат и, по словам черновчан, „авторитет“ Валерий Чинуш. Именно этот человек в некоторой степени помог Яценюку начать стремительный подъем по карьерной лестнице.
Свой кабинет молодой юрист Арсений Яценюк обустроил в теперешней гостинице „Буковина“. Он занимал 329-ю комнату и вместе с сыном тогдашнего губернатора Ивана Гнатишина работал над тяжелейшими юридическими задачами. Уже в те годы они, изучив украинское законодательство, решали любые проблемы», — говорится в материале «История „юного дарования“, или Портрет спикера Яценюка», опубликованном одним из украинских онлайн-изданий{189}.
Но Яценюк не протеже и не инсайдер — он просто вундеркинд. За три с половиной года работы в банке «Аваль» он заработал неплохо:
«Как рассказал журналистам сам Яценюк, первый миллион он заработал уже в 27 лет, продав акции банка „Аваль“, которые ему выдали при увольнении», — пишет Иванна Янина в статье с заголовком «Молодой мангуст оранжевой расцветки»{190}.
И в дальнейшем карьера Арсения Яценюка складывалась столь же буднично и удачно. Ну в самом деле, что удивительного: студенты создали юридическую фирму, которой новые русские (украинские) бизнесмены доверяют решение своих проблем. И самое интересное, что студенты с успехом решают все проблемы. Если и правда папа одного из партнеров был губернатором — ничего удивительного. Но вот других подобных студ.юр.фирм читатель вряд ли много назовет. Точнее, вряд ли назовет хоть одну.
Зато очень много мы знаем, по опыту построения капитализма в отдельно взятой Украине, подобных фирм иных самых разнообразных специализаций, — в основном, в торгово-посреднической деятельности, чьими основателями были дети (родственники, любовницы, обслуга) людей, причастных к распределению и регулированию отношений собственности в новой независимой Украине. Им тоже удавалось решать проблемы, неразрешимые (без очень больших денег) для пересичного или маленького украинца. И это хорошо знали их партнеры. Именно потому современная система, построенная на Украине, получила на Западе наименование инсайдерского капитализма. Напомним, что инсайдер — это, как собственно понятно из значения слова, человек внутри системы, близкий к сильным мира сего.
Таких вундеркиндов-инсайдеров в 1990–2000-е годы было очень и очень много. Иных уж нет. Иные так и остались в середине турнирной таблицы, наверх не рвутся, и именно они сейчас живее всех живых. Яценюка же от прочих близких к властям предержащим юношей отличали, по-видимому, хорошая память, усидчивость, коммуникабельность и трудоспособность. Даже и ребенок на современной Украине знает, что самих по себе этих качеств недостаточно для построения карьеры. Но, будучи добавлены к вышеописанным стартовым возможностям, они уж точно не мешают карьерному росту.
Все очень интересно, но это не главное. Главное вот:
«Он человек абсолютно современных, европейских и очень атлантических взглядов… Возможно, по возрасту, возможно, по стилю, возможно, по манере носить очки, по цвету галстука. Его прекрасно поймут в Брюсселе и Вашингтоне…»{191} — так охарактеризовал нашего героя Олег Покальчук, психолог и политолог в одном лице.
И Яценюка поняли. Поняли, что пропитан. Сестра-американка, странный менеджер, о котором на Украине пишут чрезвычайно мало, а в любой европейской стране общественность, конечно, знала бы всю ее биографию и образ жизни до мельчайших деталей, — это, конечно, существенно. Но главное — самому продемонстрировать пропитку.
Очень быстро Яценюк стал лицом Украины во многих переговорах с Западом. Он выступает на саммитах и в фонде Карнеги. Он стал не только «самым молодым» министром иностранных дел, но еще и уникальным в том смысле, что не имел никакого дипломатического опыта. Именно он подписал в США документы, необходимые для принятия Украины во Всемирную торговую организацию, от условий которой украинские селяне теперь не знают, куда спасаться.
Яценюк — это не абсолютное зло и уж тем более — не «политик новой генерации». Яценюк — это Литвин более позднего года выпуска. Наверное, в том числе и поэтому они так друг друга не любят, что видят однэ одного насквозь.
Главное в таких политиках не умение выглядеть и говорить по-западному. Главное — умение чуять конъюнктуру. При иной конъюнктуре они умели бы очень стильно носить не галстук, а унты. Или кольцо в носу.
Важны не детали. Важно, что глобальные спонсоры не готовят таких политиков на один час или на один раз. И потому есть опасения, что наш герой еще не раз всплывет в мутных волнах украинской политической конкуренции. Средства в проект вложены, новую генерацию молодых политиков по ленд-лизу нам уже прислали. А расплачиваться придется потом.
Глава 17. Украинская власть пугает народ
Вдвое больше украинцев видят угрозу в собственной власти и США, чем в России (табл. 3.1).
И узнаем мы об этом не от каких-то рупоров имперской пропаганды, а от очень лояльного к оранжевой власти, крепко евроатлантично интегрированного киевского Центра им. Разумкова.
Таблица 3.1
Существует ли угроза Украине со стороны…{192}
В табл. 3.2. приводится мнение опрошенных по поводу действий Украины в случае конфликта между Россией и США.
Таблица 3.2
Как должна вести себя Украина в случае конфликта между Россией и НАТО?
Не странно ли после этого смотреть УкрТВ? Вопреки всему, что там бубнят, стать на сторону России согласны почти 25% украинцев, а на сторону НАТО — всего 3,4%. Вообще-то участникам Альянса стоило бы задуматься, что это значит: вступить в НАТО готовы около 20% украинцев (об этом ниже), а «стать на сторону» — только 3%?
Правильно, означает именно то, что имел в виду булгаковский Шариков, говоря: вступить вступлю, а воевать — шиш с маслом.
Но справедливости ради отметим: если украинцы сами не рвутся становиться в атлантические ряды, то и на НАТО не особенно рассчитывают (табл. 3.3).
Таблица 3.3
Защитил бы НАТО Украину в случае агрессии или угрозы агрессии со стороны иностранного государства?
Почти 63% крепко задумываются или вовсе не верят в защиту, 30% увязывают ее с членством, а 7% верят беззаветно. И опять отмечу, что рассчитывающих на защиту НАТО украинцев вдвое больше, чем согласных это самое НАТО защищать.
При этом лучше всего украинцы относятся к Украине, Белоруссии и России, хуже всего — к США и НАТО (табл. 3.4).
Процесс расширения НАТО как благоприятный для Украины оценивает всего 19,8% опрошенных. 64,5% считают расширение НАТО неблагоприятным.
А если бы в июле 2009 г. проводился референдум по поводу вступления или невступления Украины в НАТО, противники НАТО победили бы со счетом 59:20.
При этом, если обратить внимание на динамику опросов, проведенных Центром им. Разумкова в 2002–2009 гг., то окажется, что еще в 2002-м сторонников и противников НАТО на Украине было примерно поровну. А еще раньше — это уже мои личные наблюдения — число сторонников и не возражавших против вступления в НАТО было даже БОЛЬШИМ, чем число противников Альянса.
Таблица 3.4
Оцените ваше отношения к странам и международным объединениям по шкале от 0 до 10, где «0» означает крайне негативное отношение, а «10» — максимально позитивное отношение
В то же время больше половины опрошенных согласны с тем, что на Украине следует ввести двойное с Россией гражданство (табл. 3.5).
Таблица 3.5
В какой степени вы согласны или не согласны с суждением о том, что Украине необходимо ввести двойное гражданство с Россией?
А националисты у власти видят в двойном гражданстве основную угрозу Украине. И не стесняются о том по всем ТВ-каналам вещать об этом народу, который думает совсем иначе. Власть и народ на Украине говорят на разных языках и в прямом, и в переносном смысле.
А вот совместный опрос аналитического центра Юрия Левады (Левада-Центр) и Киевского международного института социологии — об отношении россиян к Украине и украинцев к России (табл. 3.6).
Таблица 3.6
Как вы в целом относитесь сейчас…?
Из этого опроса часто делается совершенно неверный вывод, что граждане России видят Украину в образе врага. На самом деле респонденты выражают свое отношение не к гражданам или народам Украины или России, а к их властям. Если это понять, то все становится на свои места — украинцы действительно относятся к российской власти очень неплохо.
И это подтверждается данными из табл. 3.7.
Видим, что больше половины опрошенных в обеих странах одобряют мнение, которое принято считать пророссийским, то есть проводимым Кремлем. Тогда как позицию киевской власти («отношения России с Украиной должны быть такими же, как с другими государствами — с закрытыми границами, визами, таможнями») на Украине разделяет ничтожное меньшинство граждан — 8%.
Из этого опроса можно сделать еще один вывод: украинцы относятся к российской власти одобрительнее, чем сами россияне.
Таблица 3.7
С какими из следующих мнений по поводу отношений России с Украиной вы бы скорее согласились?
Глава 18. Украинская медицина «летит от всех болезней»
На столбе объявление: «Лечу от всех болезней!»
Прохожий: — Лети, лети… От всех не улетишь!
На столбе объявление: «Лечу от всех болезней!»
Прохожий: — Лети, лети… От всех не улетишь!
Какими мы будем в обозримом будущем?
По опыту прошлых лет независимости Украины можно сказать: населения будет меньше.
И количественно, и качественно, то есть украинцы будущего станут более болезненными. Но либеральные вожди, которых не сознающий собственных интересов народ выбирает с упорством, достойным лучшего применения, продолжают убеждать, что «бесплатной медицины у нас нет и так», а «лечиться даром — даром лечиться».
Конечно, хохмы радуют народ, а видеть мэра в роли клоуна или клоуна в роли мэра всегда приятно — можно чувствовать самого себя поумнее, чем на самом деле.
Но ведь уже даже не самый умный наш современник мог бы рассмотреть, что оказалось все ровно наоборот.
Оказалось, что за деньги лечиться — это даром лечиться. А не даром — это только за очень большие деньги, ибо верно сказано: самое дорогое — это здоровье.
Оказалось, что когда лечились даром — у нас не было эпидемий туберкулеза, венерических заболеваний, постоянных эпидемических вспышек, казалось бы, давно забытых, вроде дизентерии и холеры.
А через несколько лет после краха СССР — появились. Что болезни «от простуды», вроде гриппа и пневмонии, переставшие быть смертельными еще в 50-е годы XX века, снова убивают людей. Оказалось, что в современном заведении с фастфудом подхватить кишечную заразу гораздо проще, чем в советской столовке, выглядевшей совсем не так гламурно{193}.
Что будет, если на Украине медицина таки станет официально платной? Это не будет состояние общества, при котором все будут лечиться за деньги. Это будет означать, что люди, имеющие доходы ниже определенного — весьма внушительного! — порога, не будут лечиться вообще.
Разумеется, в пропаганде используются красивые слова и всячески маскируется истинная суть того, что на самом деле будет. Точно так, как при разрушении СССР «прорабы перестройки» сумели внушить обществу, что либерализация будет означать расцвет. А получился упадок.
Сущность маскируется красивыми этикетками, вроде «семейных врачей» (так и видишь доброго дядюшку, склоняющегося над постелью ребенка), «страховой медицины» (мол, у каждого будет страховка, а чего же вам еще?). Страховка-то будет, точно так, как сегодня у самого последнего бедняка всегда есть хоть какие-то деньги. А вот будет ли лечение?
Семейная медицина — состояние, финансово выгодное врачу, а не пациенту. Вот так вывод, скажет читатель, которому свободная и независимая украинская пресса все уши прожужжала рассказами о том, как славно будет поскорее ввести страховую медицину, а бесплатную — окончательно похерить, потому что твердили же нам с восьмидесятых годов сторонники либеральных преобразований: «Лечиться даром — даром лечиться!» Нет, мы пойдем другим путем: плати — и будь здоров!
Свободные журналисты как будто из одного цитатника переписывают статьи о том, что медицина отечественная бесплатна лишь по названию (и это правда), что нужно модернизироваться, основной акцент делать на профилактику, «здоровый образ жизни» и семейных врачей.
Могу допустить, что реформаторам и пропагандирующим их успехи журналистам хочется как лучше, но получается даже не как всегда, а хуже, чем всегда: сегодня хуже, чем вчера, а завтра хуже, чем сегодня.
Что такое система «семейная медицина» — уместнее спрашивать не у киевских чиновников, а у граждан стран, где эта прелесть уже стала нормой жизни. Со времен «перестройки» нас всех, знакомых и родных, изрядно разбросало по свету. Увы, конечно. Но есть тут и положительный момент: всегда можешь позвонить или написать и узнать, почем бензин в Руре, какая погода в Хайфе и как лечат в Нью-Йорке.
Так я и сделал. Спросил родственников, друзей, просто знакомых по переписке в Интернете, что они думают о семейных врачах. Ответы (выделены курсивом) даю с минимальной правкой, обусловленной главным образом цензурными соображениями.
«Семейная медицина — состояние, финансово выгодное врачу, а не пациенту».
Такое вот мнение я получил в числе первых и был очень удивлен. Ведь поначалу и я, как, наверное, и большинство земляков, думал, что страховая медицина, семейная медицина есть благо, раз уж практически все чиновники, медики, общественные деятели в газетах и с экранов говорят, что это так. Во всяком случае, мнений, что семейная медицина есть явление не безусловно положительное, мне в украинской прессе практически не встречалось.
Но вот как собеседник аргументировал свою точку зрения:
«Несколько лет назад попал на одни профессиональные курсы вместе с группой штатовских врачей. Одна тетка — у которой, видимо, совесть врачебная сохранилась еще — спрашивала у меня совета что ей делать. Проблема была в следующем: „Чтобы качественно лечить пациентов, мне нужно на каждого тратить во время его визита не менее 30 минут. Однако по финансовым расчетам получается, что я должна тратить на каждого пациента не более 15 минут, иначе не будет прибыли. Не знаю, что делать“. Из-за этой неразрешимой дилеммы тетка та серьезно подумывала о том, чтобы уйти с лечебки на какую-нибудь смежную специальность, где не нужно работать с пациентами — из-за того и на курсы пошла. Но таких — ОЧЕНЬ мало, а абсолютное большинство никогда не откажется от работы „семейного“ врача — ибо такой частнопрактикующий врач (не специалист!) сразу выходит на годовой доход более 100 тысяч долларов. Напомню, что по последней переписи, СРЕДНИЙ годовой доход НА СЕМЬЮ в США был где-то 41 с половиной тысяча…
Вопрос на засыпку: какой ПЕРВЫЙ вопрос задает секретарша в офисе врача каждому новому пациенту? Ответ: есть ли у вас медицинская страховка… Если нет — идите, вы здоровы…»
Это сообщение прислал Сергей М., биолог, профессор, с начала 90-х годов постоянно живущий и работающий в Соединенных Штатах и постоянно же, как там заведено, участвующий в различных курсах, как у нас сказали бы, повышения квалификации.
«…С зубниками дело обстоит следующим образом: там царит специализация, доведенная до абсурда. Как правило, зубник, который специализируется на пломбировании, НЕ рвет зубы (иногда все же рвет) и НЕ обрабатывает корневые каналы (это — почти всегда). Многие „пломбисты“ делают протезирование — НО ДАЛЕКО НЕ ВСЕ. Мой зубник — очень неплохой, кстати, — посылал меня к другому зубнику рвать зуб мудрости и второй раз — урезать небольшой излишек тканей на десне, который остался после этих самых удаленных мудростей. Мою жену зубник посылал к „эндодонту“ для рассверливания, обработки, и забивания корневого канала. А после того он уже сам пломбу поставил. Вот такая специализация. Соответственно, отдельный визит к отдельному специалисту стоит дороже, чем если бы данная операция была проведена тем же самым врачом в ходе того же визита…
Конечно, можно возразить, что на такой специализации они достигают невиданных высот в своей профессии — вот только большой разницы между тем, как это делал ОДИН врач в течение ОДНОГО визита в советские времена, я что-то не заметил. Единственно — анестезия получше, но это к рассматриваемому вопросу не относится. По моему, у них просто „нетворк“ (сеть) взаимных „реферралов“ (направлений). То есть — сами зарабатывают и дают заработать приятелям. В смысле качества лечения разницы нет, но зато с пациента деру-у-ут…»
После такого сообщения человека, знакомого мне только по Интернету, я вспомнил случай из собственной жизни. Семья близких друзей-соседей уехала в США. Обустроились, обзавелись работой, жильем, конечно, автомобилями. Через какое-то время глава семьи приезжает в Харьков. Встречаемся, беседуем. Выясняется, что он приехал лечить зубы! Из США, где, как нас уверяли, это дело организовано наилучшим образом. Почему? Потому что, по объяснению друга, вылечат у нас в Харькове ничуть не хуже, но настолько ДЕШЕВЛЕ, что это окупит и поездку, и авиабилет в оба конца (а живет он даже не на восточном побережье, а в штате Мичиган).
А вот что отвечали, когда я привел аргумент, часто используемый украинскими чиновниками от здравоохранения — о том, что в идеале семейный врач — это добрый дядюшка (или дедушка), всю жизнь лечащий и наблюдающий одну семью «от всех болезней», с младенчества до старости, знающий своих пациентов от и до, словом, аналог прежнего земского врача.
«Вы верите в идеалы??? А я знаю РЕАЛЬНОСТЬ этого дела в стране самой развитой демократии. Личное впечатление — большинство современных мне „семейных врачей“ — в подметки не годятся тем самым старым „земским врачам“ старой России, с которыми вы их сравниваете. Да, наблюдают, да от давления, от холестерина, даже от язвы, от мигрени кой-чего пропишут… Но что касается чего-нибудь чуток посложнее — СРАЗУ к специалисту отправляют, „на всякий случай“… А то как бы чего не вышло — в смысле ОТВЕТСТВЕННОСТИ, ибо за любую ошибку с них дерут от нескольких сотен тысяч до десятков миллионов зеленых оленей…
Хоть у них есть специальная страховка от „врачебной ошибки“, но плата за нее БОЛЬШАЯ, потому „семейные“ врачи покупают ее по минимуму.
Собственно, к специалисту, оно бы и к лучшему, но… как всегда вступает в свои права не идеал, а реальность.
А она такова, что более чем в половине случаев поводы, по которым посылают к спецу, того просто не стоят — „земской“ врач спокойно решил бы такие проблемы сам. А тут — уже приходится платить дополнительно спецу, и гораздо дороже, ибо спецу и за „страховку ответственности“ приходится больше платить… А часто — не одному спецу…
Выводы: разделение на „семейных“ врачей и „специалистов“ само по себе не решит у вас (на Украине. — Г.С.) НИКАКИХ проблем. Личное мнение: медицине в принципе противопоказано быть бизнесом… То, что я видел, дает мне основание сказать, что „медицина-бизнес“ ведет к прогрессирующей ДЕГУМАНИЗАЦИИИ профессии врача…»
Это сообщение дополняет другой наш интернет-собеседник:
«Вы еще забыли про то, что в 99,9% случаев к специалисту можно попасть только по справке от семейного врача. То есть „семейного врача“ не обойдешь, ему все равно нужно платить, то есть — нужно платить дважды».
А вот еще сообщение от человека из США, страны, где организация семейной медицины поставлена (без иронии) наилучшим образом:
«В суровом реале система семейных врачей — полный отстой. Мало того что идут туда, похоже, люди, из которых спецов не вышло. Но „благодаря“ им еще и к спецу не попадешь, когда надо. Замучат направления писать и слать туда-обратно.
Элементарный анализ сделать — направление туда-обратно, факсы туда-обратно, звонки, очередь… А время-то идет… Реально можно в весьма цивилизованной стране кони двинуть, пока эти косорукие уроды разберутся между собой, куда тебя направить, почему и зачем.
А в большинстве случаев нужен, по моему опыту, либо простой и незатейливый терапевт — таблетки от кашля прописать. Либо (если что серьезное) специалист, к которому можно записаться на прием без посредников.
То есть (пост)советские участковые врачи плюс возможность, пусть за бабки, попасть к специалисту быстро и сразу, когда нужно, — уж точно ничуть не хуже…»
Не можешь платить — не беспокой врача. «Мудрый украинский народ» еще не понимает, что это есть основной принцип платной медицины, в какой бы форме ни производилась оплата.
Что мы знаем обо всем сказанном? О том, например, что каждый врач имеет РАЗНУЮ страховку от несчастного случая — врачебной ошибки? О том, что медицинские страховки (для пациентов) тоже ВСЕ РАЗНЫЕ?
Например, вид страховки, в просторечии называемый «страховка на один день», — это лишь один из очень многих способов страховки, для нищих, будем наконец называть вещи своими именами. То есть фактическое НЕоказание услуги, но при этом за плату. Однако за плату мизерную, такую, за которую реальную услугу оказать и невозможно. Но, опять-таки при этом, плату взять все равно нужно, потому что система страховой медицины — ПЛАТНАЯ, и кушать хотят не только врачи, но и оформляющие страховки посредники — офисный персонал страховых компаний…
Вся система платной медицины — «один из способов отъема денег у пациентов». И в этом нет ничего злоумышленного, вообще ничего личного, только бизнес. Точно так же, как при покупке любого товара или услуги — у вас что-то прибывает (услуга, товар), а что-то отнимается, а именно — деньги. Но ведь никто не отнимает деньги насильно. Не хочешь — не покупай. Не можешь платить — не лечись.
И тут у определенной, весьма значительной части наших сограждан не может не возникнуть «законный» вопрос: но почему же У НИХ это работает, а У НАС — не будет? Давайте разберемся.
Во-первых, главным образом это работает только потому, что «у них» — богатые страны. Система страховой медицины вовсе не является изначально присущей никакому обществу ни в какой стране. И не всегда она «у них» была. Она создавалась по крохам и по крупицам на протяжении многих лет. Таким образом, приходим к выводу, что в богатой стране страховая медицина работать будет, а в бедной — будет создавать только видимость, фикцию, «гарантию конституционных прав».
Потому что услуга специалиста — это время и труд, которые специалист тратит, чтобы обеспечить себе высокий — достойный специалиста — уровень жизни. Если американец и украинец будут платить некий ОДИНАКОВЫЙ процент от своих заработков за медицинскую страховку — то американцу этого хватит на пристойное лечение, а украинцу — не хватит и на похоронный венок. Не стоит себя обманывать тем, что, платя по 50 гривен в месяц за страховку, мы «улетим от всех болезней». Реально на эти деньги пациент может себе позволить раз в два года пару дней переболеть ОРЗ. Или раз в жизни сделать простую операцию. На выбор.
Но ведь это СТРАХОВКА — может быть, за нас заплатит страховая компания? Опять не получается. Потому что страховая компания — это изначально предприятие рентабельное (если нерентабельное, то оно разоряется и сгорает вместе с нашими денежками). То есть — это предприятие, которое должно получать доход с клиентов. А доход страховая компания получает только тогда, когда страховые случаи наступают гораздо реже, чем не наступают. Поэтому страхование от несчастных случаев — это одно, на то он и случай, что — редок. Миллионы людей ездят по дорогам, а только тысячи разбиваются. Потому миллионы платят страховые взносы (относительно маленькие), а тысячи получают страховые премии (относительно большие).
Совсем иное — страховая медицина. Тут наступление страховых случаев неизбежно для каждого клиента. Нет человека, который за всю жизнь ничем не болел. Но есть люди (в мире их сотни миллионов) которые НИКОГДА НИ ОТ ЧЕГО И НИ У КОГО НЕ ЛЕЧИЛИСЬ.
И тут мы подходим к этому самому «во-вторых», неотъемлемому свойству западной страховой медицины. В свое время я был удивлен, прочитав у российского политолога С.Г. Кара-Мурзы, много лет прожившего в Испании, о том, что многие испанцы предпочитают обращаться к врачам только в самых крайних случаях. Что некоторые просто не идут к стоматологу, а зубы у них ВЫБАЛИВАЮТ. Честно говоря, я не поверил, ведь телеэкран показывает нам такую красивую белозубо-улыбающуюся западную жизнь.
Но потом, порасспросивши живущих на Западе бывших наших сограждан и коренных западников, поверить все же пришлось. Да, там полно людей с плохими зубами. Да, многие люди там испытывают панический страх перед визитом к врачу — и совсем не потому, что «будет больно». Да, тот уровень числа обращений к врачам, какой был у нас в советские времена, на Западе абсолютно непредставим. Никто не пойдет к дорогостоящему специалисту, пока не припрет. Предпочтет обойтись патентованными разрекламированными средствами, позволяющими «быстро избавиться от боли». И кстати, заметили ли мы, что из нашего обихода тоже уже совсем исчез навязчивый лозунг советских времен: не занимайтесь самолечением?
Теперь заниматься самолечением не только можно, но даже необходимо, потому что лечение у специалиста становится для большинства не по средствам. Да и что говорить, летать лечить зубы в Харьков из Америки — услуга не из дешевых. И не из приятных.
Но ведь это мой друг летал в начале 90-х. Сейчас бы уже не полетел. Не тот уже Миргород, Хорол-речка не та…
Сами украинские врачи говорят на эту тему крайне неохотно. Сегодня эта линия — на семейную, страховую медицину — генеральная. И высказываться против — себе дороже. Сегодня врачи, учителя, то есть настоящая, а не по названию, элита общества, — это самая бедная и униженная его часть. Потому что способ тоталитарного управления по принципу: молчи (или говори, что велено), а иначе не получишь зарплату, — куда действеннее концлагерей. Смелый человек может не испугаться репрессий, но покажите мне человека, который не испугается, что завтра его детям будет нечего есть?
Но почему бы не реформировать уже имевшуюся у нас систему участковых терапевтов? Это ведь всегда так у нас и было: приходит по вызову участковый врач и, если обнаруживает нечто посложнее ОРЗ — направляет к специалисту. Почему мы просто не можем поддерживать эту систему в нормальном состоянии?
Думается, ответ тут простой: потому же, почему мы не можем и всю медицину поддерживать в прежнем состоянии. Потому что у державы нема коштив.
Ницше говорил: чтобы был построен новый храм, нужно, чтобы был разрушен старый храм. Потому и мы должны не только смотреть, что у нас появится (страховая медицина и семейные врачи), но и что у нас исчезнет — остатки прежней государственной медицины. Или сегодня, когда государство наше стремится так активно избавиться от надоевших социальных обуз, правильнее говорить не «государственной», а «общественной» медицины?
И тут мы подходим к ответу на главный вопрос: каким именно реальным содержанием наполнено понятие «украинская страховая медицина»?
Вот, например, киевский министерский чиновник рассуждает на общенациональном телеканале о том, что у нас на Украине, оказывается, СЛИШКОМ МНОГО, по сравнению с «цивилизованными странами», тратят денег на лечение в стационаре. Не знаешь, верить ли ушам. У нас тратят на больницы больше, чем в США? В Германии? В Италии?
Нет, конечно. Оказывается, чиновник имел в виду совсем другое. Он взял бюджеты здравоохранения у нас и у «цивилизованных» и посчитал доли, которые там и тут тратятся на профилактику — и на стационар. И часть бюджета В ПРОЦЕНТАХ, которая тратится на стационары, у нас получилась больше, чем у них.
Неужели господам в киевских министерствах уже не интересно, что в наших столь обильных процентами стационарах ничего уже фактически не осталось, кроме врачей да остатков советского еще оборудования? А все — лекарства, еда, простыни даже — на средства больного?
Вот за счет этих столь изобильных заведений предлагается расширять профилактику здорового образа жизни и «семейную медицину»?
Дальше чиновник говорит о том, что у нас сегодня (опять-таки в отличие от «цивилизованных») вся медицина «работает не на здорового человека, а на больного». Дескать, приходит пациент, и врач ЗАИНТЕРЕСОВАН в том, чтобы найти у него какую-то болезнь и «пустить по кругу».
Но ведь человек идет к врачу по определению только тогда, когда у него что-то болит. А если ничего не болит, он сидит дома. Или работает. И долг врача — определить, что болит, и сделать, чтобы болеть перестало. Так что странного, что врач, когда болит, «находит» болезнь? Лучше, чтобы «не находил»?
Я пытаюсь понять министерскую логику. Конечно, когда «пускают по кругу» — это плохо. Значит, хорошо — когда наоборот? То есть приходит человек к врачу, а тот ему: уходи, ты здоров? Так? Нет, конечно, не так. Вначале «семейный врач» поинтересуется, есть ли у пациента страховка и на какую сумму он может рассчитывать. А дальнейший разговор уже будет зависеть от…
Таким образом, мы приходим к пониманию того, что же именно предлагается под вывеской «страховая медицина». Под шум нововведений государство (конечно, не абстрактное государство, а чиновники) пытается освободиться от одной из последних «совковых обуз» — обязанности общества обеспечивать гражданам пристойных уровень здравоохранения.
Пройдет еще немного времени, семейно-страховая медицина таки будет внедрена, в этом я почти не сомневаюсь, плохие прогнозы в наше время сбываются куда чаще хороших. И тогда спасение любого неплатежеспособного больного будет исключительно делом рук самого больного. Еще проще: больным, имеющим право претендовать на лечение, будет признаваться только платежеспособный больной.
Сравнение вводимых «семейных врачей» с прошлыми земскими врачами, конечно, красиво как рекламный трюк, но — не более чем. Моя сестра, живущая в Ганновере, которая лечилась тут и продолжает лечиться там, говорит: тут (в Германии) лучше оборудование, но у наших лучше мозги. Иными словами, наши врачи, какими она помнит их с девяностых годов, как специалисты лучше немецких. А сейчас уровень образования выпускников медицинских вузов (как и вузов вообще) становится, мягко говоря, год от году не лучше. И вот я думаю, через сколько лет сестра мне скажет: у наших и мозги, и оборудование — уже хуже. А я ей отвечу: что ты, какое оборудование? Давно ты тут не была. У наших теперь всего оборудования — клистир да слуховая трубка. Как когда-то у земских врачей…
Будет очень много разочарований, если мы опять выполним все рекомендации «цивилизованных» только для того, чтобы в конце концов убедиться: форма оплаты (страховка, контракт, перечисление, наличные из рук в руки, в конвертах, в мешках) имеет исчезающе малое значение. Определяющее значение имеет только величина суммы, которую общество тратит на медицину.
И неудивительно, что чиновники на голубом глазу нас уверяют, будто, изменив организационные формы, мы сделаем нищую медицину богатой. Удивительно, что мы этому верим.
С анекдота начали, анекдотом и закончим.
Прибегает пациент к врачу:
— Доктор, скорее спасите, помираю, никаких денег не пожалею!..
— Не понял, сколько-сколько?
— Да мы потом о гонораре, помогите, болит!
— Э, нет, дорогуша, знаю я эти «потом»! Потом, потом… А потом лежат себе в гробу и делают вид, что вас не узнают…
Глава 19. Грабеж будет продолжаться вечно
Зимой 1929/30 года Владимир Маяковский написал:
Потомки, словарей проверьте поплавки:
из Леты выплывут остатки слов таких,
как «проституция», «туберкулез», «блокада».
Для вас, которые здоровы и ловки,
поэт вылизывал чахоткины плевки
шершавым языком плаката
Прав был поэт: понятия хотя и не канули в Лету совсем, но были сведены к минимуму, сохранились только «остатки». А теперь они «выплыли».
Что будет представлять собой Украина через двадцать—тридцать лет — хворые люди на больной земле? Но чьей земле?
Сегодня так: чем большим патриотом Украины себя политик называет, тем громче он требует продажи украинской земли всем и каждому и кому попало. Проблема, конечно, не в том, как боятся некоторые, что «нашу землю скупят иностранцы». Это был бы, наверное, еще не худший вариант.
Проблема в том, что скупят «внутренние иностранцы», называемые компрадорами. Точно такие же люди, какие скупили в 1990-х заводы. И сделают с землей то же, что с заводами. Трубы мелиоративных систем вывезут на металлолом за рубеж. А хваленые украинские черноземы — гордость каждого патриота — доведут до состояния солончаков. А сами отправятся в Лондон или на средиземноморские курорты. Так устроен глобализируемый мир.
«Собственность на землю, подобно собственности на рабов, по самому существу своему отличается от собственности на предметы, созданные трудом.
Отнимите у человека или у народа деньги, товары, скот, и ваш грабеж окончится вместе с вашим уходом. Течение времени, конечно, не сделает вашего преступления делом хорошим, но оно уничтожит его последствия. Оно быстро уходит в даль прошлого вместе с людьми, которые участвовали в нем.
Но отнимите у народа землю, и ваш грабеж будет продолжаться вечно. Он будет новым грабежом для каждого нового ряда сменяющихся поколений, для каждого нового года, для каждого нового дня».
Эти слова принадлежат Генри Джорджу, американскому экономисту XIX века, ярому стороннику единого налога на землю. Отечественные сторонники свободной продажи земли в поисках аргументов для подкрепления своей позиции не заходят так далеко. Если же их удалось бы повернуть лицом к истории мировой культуры, то они, конечно, и тут бы вывернулись. Сказали бы, например, что «Генри Джордж устарел».
Действительно, тогдашние люди имели примитивное представление о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Хорошим они просто называли состояние, при котором общество богатеет. Разве современны подобное упрощенчество и примитивизм?
Сегодня «хорошо» — это когда по учебнику экономики и в соответствии с рекомендациями МВФ. Сегодняшняя экономическая политика Украины — продать как можно больше нужного, чтобы купить как можно больше ненужного.
Продаются крупнейшие прибыльные предприятия, приносящие государству (то есть обществу, напрямую в бюджет) большую ежегодную прибыль. Взамен через повышение социальных выплат покупается признательность населения. Ладно, если б так, но население ведь тоже ушлое — одной рукой социалку берет, другой против «благодетелей» голосует.
Покупается также «признательность» Европы — скажем, через отмену виз для европейцев. Что мы с этого имеем, кроме такого вкусного общечеловеческого «спасиба»? А наш МИД, как «вдруг» выяснилось, тоже очень и очень хочет кушать. Прежде существенную часть поступлений на прокорм дипломатов составляли как раз деньги, полученные за выдачу виз. А мы удивляемся, куда так быстро разошлись миллиарды от продажи «Криворожстали»? Конечно, по таким «крысиным тропкам» может сбежать максимум несколько десятков миллионов, — но ведь за последние пару лет протоптано сотни таких тропок.
Заводов, построенных при неэффективном совке, как уже становится ясно, навечно не хватит. Хорошо, что хватило почти на двадцать лет независимости — и может, достанет еще лет на пять. Зато вечные наши угнетатели — сперва Российская империя, потом СССР — прирезали Украине немало земли. Хватит еще на сколько-то там лет беспечальной торговли.
Было бы полбеды, если бы последствия разрешения свободной продажи земли держались «элитой» в тайне от народа. Беда в том, что этих последствий никто в Украине не знает, их никто не просчитывал.
Удивительное дело: любой из нас, и бедный и богатый, прежде чем продать что-то из своей собственности, хоть старый пиджак, хоть новый особняк, предварительно прикидывает, что ему выгоднее — продать или владеть. Но экономических обоснований необходимости свободной продажи земли вы не найдете ни в прессе, ни в Интернете, ни в официальных документах. Только невнятные рассуждения о том, что купля-продажа земли, дескать, повысит капитализацию украинской экономики и, может быть, привлечет инвестора.
Приход инвестора — это отдельная песня. Что-то вроде наступления коммунизма при Брежневе. Все знают, что приход инвестора неизбежен, но… не теперь, а позже, когда-нибудь в светлом будущем. А если не дождемся — тоже не беда, того ли мы не дожидались?
Капитализация украинской экономики — тоже дело архиважное. Попросту это означает, что «предприятие Украина» будет стоить дороже, чем теперь. Это, конечно, было бы очень выгодно для тех, кто торгует фондами и акциями «предприятия Украина». Но для тех, кто ими пользуется, то есть здесь живет, это может означать разорение. Впрочем, у капитализации могут быть и иные последствия, о которых чуть позже.
Еще только готовится дифференциация стоимости земли, чтобы гектар в какой-нибудь Глухомановке не только реально, но и документально не стоил так, как гектар в столице. Никто даже не знает (и не может знать, поскольку ценообразование еще не утвердилось), сколько стоит вся земля на Украине — но уже уверены в том, что ее нужно продавать. Зачем обоснования, если в рекомендациях международных финансовых структур написано, что нужно?
Мы не знаем, ЧТО мы продаем, мы не знаем — ЗА СКОЛЬКО, но мы уверены — продавать нужно.
Это не элементарная логика, и даже не логика театра абсурда. Объяснение подобным действиям можно найти только в словах Михаила Делягина, российского экономиста, в 90-е годы работавшего в правительстве М. Касьянова. На замечание одному из тогдашних своих шефов о том, что некая программа реформ будет иметь пагубные для российской экономики последствия, М. Делягин услышал: «Старик, если даже экономика этой страны будет полностью разрушена, мы с тобой станем желанными политическими беженцами в любой цивилизованной стране. А вот если я не буду выполнять рекомендаций, меня могут не пригласить на очередной международный форум, — вот это уже будет действительно кризис!»
«Собственность на землю подобна собственности на рабов…»
И последствия свободной купли-продажи земли более или менее ясны.
Во-первых, вокруг всех крупных городов Украины будет уничтожено пригородное мясо-молочное животноводство и овощеводство. Ни помидора, ни куска сала оттуда горожане, к радости владельцев супермаркетов, уже не получат. Да и зачем — в Европе давно уже нет таких «нецивилизованных» рынков, где человек может купить домашнюю курочку или сметану. Пригородные земли будут быстро, практически мгновенно раскуплены под особняки, и там нельзя будет не то что овощи выращивать, а и грибы собирать, ибо — священная частная собственность.
Между прочим, в искривленном сознании современных украинских политиков эти соображения служат доказательством необходимости свободной купли-продажи земли. По их мнению, торговля землей уже «все равно» существует нелегально, значит, нуждается только в легализации. То есть из того факта, что современное украинское государство не может обеспечить соблюдение закона, делается вывод, что нужно легализировать беззаконие.
Такую же логику возможно использовать и в других областях современной украинской экономики. Ведь «все равно» существует торговля людьми, — так почему же до сих пор только нелегально?
Пусть уж лучше покупатель из цивилизованной страны приобретает туземных девушек не у брутального сутенера, а у лицензированного Минфином какого-нибудь хьюман трейдера, с соответствующими отчислениями в ГНА и пенсионный фонд. А насколько может повысить капитализацию украинской экономики введение в торговый оборот «тоже национального достояния» — дивчат от 12-ти и старше?
Сегодня это похоже на страшную нелепую фантазию, но ведь не только для Генри Джорджа, но и для большинства выдающихся мыслителей человечества собственность на землю «подобна собственности на рабов».
Зачем засевать, если можно торговать?
Вторым легко прогнозируемым последствием свободной продажи земли станет вывод значительной ее части из сельскохозяйственного оборота. (Насколько значительной — нужно считать, чего никто не делал и не собирается.) Проще говоря, может «вдруг» оказаться, что торговать украинской землей гораздо выгоднее, чем ее засевать.
Это не фантазии, а наш исторический опыт. На такие же грабли мы наступали минимум дважды. В конце 80-х, в горбачевскую перестройку такое произошло с материальными фондами предприятий, а в 90-е таким же способом были омертвлены и уничтожены также и производственные фонды. Ничего личного — только результаты работы «невидимой руки рынка», которые наши экономисты не сумели или не захотели предварительно просчитать.
У человека, который посмотрит украинские телеканалы, может сложиться впечатление, что наиболее эффективным видом сельского хозяйства на Украине сегодня является содержание страусиных ферм. Иначе с чего бы репортерам вещать о них с такой доходящей до идиотизма восторженностью? В какой-то мере это правда. А именно в той, что почти все остальное сельскохозяйственное производство сегодня на Украине невыгодно.
Сегодня модно хвалить украинские черноземы, подразумевая, что самой черноземности достаточно для эффективного ведения сельского хозяйства. Если при этом наше сельское хозяйство еле дышит, в том принято винить плохой менеджмент «элиты» и негодящий народный менталитет.
На самом деле все сложнее. Для понимания реальной конкурентоспособности достаточно было бы сравнить цены, по которым готов продавать свою продукцию украинский аграрий — и его, например, французский коллега. Было бы достаточно — но приходится учитывать объемы агрегированного показателя поддержки (Aggregate Measurement Support, AMS), то есть объем государственных субсидий на производство сельскохозяйственной продукции.
По мнению одного из ведущих американских специалистов-аналитиков по России Кейта Буша, объем агрегированного показателя поддержки в 9,5 млрд. дол., предложенный российской делегацией в июле 2005 года на переговорах по вступлению в ВТО, бледнеет перед огромными суммами, выделяемыми в качестве поддержки европейским (100 млрд. дол.) и американским (47 млрд.) фермерам.
В России, где, как известно, свобода слова задавлена путинским режимом, условия вступления в ВТО, в том числе и цифры AMS, сообщаются официально и обсуждаются широко. На Украине, где при «оранжевой демократии» свобода слова расцвела невиданным цветом, до сих пор официально не сообщалось, на каких именно условиях были подписаны документы о вступлении Украины в ВТО. А свободная пресса, вместо обсуждения перспектив и рисков, ожидающих каждого украинца при пресловутом вступлении, рассказывает об успехах украинского страусоводства.
Сущность господдержки в том, что государство, путем создания протекционистских условий, а также прямых трансфертов фермерам из бюджета, доплачивает каждому фермеру. Например, по данным Всемирной продовольственной организации ООН на начало тысячелетия, в Австралии — около 10 центов на каждый доллар сельхозпродукции, в США — около 25, в ЕС — 40–50, а в Норвегии свыше 70 центов.
То есть, чтоб было совсем понятно, дотации в США составляют четверть стоимости аграрной продукции, в ЕС — около половины, в Норвегии — почти три четверти.
Кто в таких условиях сможет организовать на Украине предприятие, конкурентоспособное в Европе? А ведь мы пока не вспомнили о том, что у них гораздо больше тракторов на гектар сельхозугодий, вносится много больше удобрений на единицу пашни, у них не бывает заморозков, которые у нас регулярно и, слава богу, хоть не ежегодно губят значительные участки посевов…
Да, быть конкурентоспособным в этих условиях тоже возможно — за счет исключительно рационализированного управления, жесточайшей экономии на всем и исключительно дешевой рабсилы. Иными словами, если драть с украинского селянина шесть шкур (седьмая оставляется).
Но самому-то украинскому фермеру, освобожденному сперва от денег, а теперь вот и от земли, зачем такое счастье? Он поедет в Европу, где уж кто-кто, а сезонные сельхозрабочие всегда нужны — они там выполняют ту же функцию, какую у нас при социализме выполняли студенты и работники институтов, «посылаемые на картошку».
Неофициально сообщалось, что Украине на переговорах с Соединенными Штатами о вступлении в ВТО удалось выторговать AMS в ежегодном объеме 1–1,5 млрд. дол. Но ведь этого чудовищно мало, с учетом объемов самих аграрных секторов, не только по сравнению с ЕС или США, но и по сравнению с Россией! И вопрос не в том, что сегодня государство Украина не способно выделить на собственное сельское хозяйство даже таких скудных крох. А в том, что, соглашаясь на такие дискриминационные условия, мы консервируем неконкурентоспособность украинского аграрного сектора на долгое время, если не навсегда. Во всяком случае, до тех пор, пока будет существовать ВТО или мы не откажемся от взятых обязательств.
Следовательно, покупать украинскую землю, чтобы заниматься на ней сельским хозяйством, можно будет только из благотворительных побуждений. Более того, выращивать что-то на земле было бы даже нежелательно — это может помешать ее свободному торговому обороту. А торговать землей в вышеописанных условиях может быть очень выгодно.
Схема простая. Имеем некий участок земли. Вокруг него создается ряд фирм, которые перепродают этот участок друг другу — по кругу, ряд банков, которые выдают фирмам кредиты на покупку. Создается некоторое количество новых рабочих мест, бизнес крутится, как крутился все 90-е годы, налоги поступают.
На самом деле, конечно, никто ничего не будет ни продавать, ни покупать. Просто некоторое количество людей будет составлять и подписывать некоторое количество бумаг, отгребая за это большие или меньшие кучки денег.
А поскольку деньги несъедобны, хлеб и сало станем покупать в Европе. Или в Китае, который вступал в ВТО гораздо менее торопливо и на гораздо более выгодных условиях. И все будут довольны, а некоторые даже посмеются.
Рапс нас прокормит, рапс нас погубит
Ну и, наконец, третье из прогнозируемых удовольствий от свободной продажи земли. В новых условиях экономически эффективными на украинских черноземах будут не только страусиные, аллигаторовы фермы или иная экзотика, но также и некоторые технические культуры.
Например, люди, даже мимолетно следящие за темой, могли заметить, что с приходом к власти «оранжевых» в 2005 году в украинской прессе стала активно перепеваться некая однообразная рапсодия. Выращивание с бог знает каких времен известного на Украине рапса подавалось как немыслимая новация и панацея от всех бед. Под рапс планировалось отвести (возможно, и отвели) несколько миллионов гектаров. Рапсовое масло, из которого изготавливается так называемое биотопливо, планировалось продавать чуть ли не во все страны, имеющие автомобили (и действительно, спрос на него имеется).
При этом свободная пресса не сообщала «пересичному украинцю» то, что знает, наверное, любой растениевод: рапс на масло — растение двухлетнее, и после трех-четырех циклов превращает самую плодородную землю в солончак.
Нам говорили, что рапс предполагается выращивать по германскому примеру, не сообщая при этом, что Германия может себе позволить ежегодно вносить миллионы тонн удобрений, — а на Украине с советских времен производство удобрений, во-первых, сильно упало, во-вторых, и то, что осталось, вывозится преимущественно на экспорт.
Выращивание рапса сродни «грязным» производствам в промышленности — их лучше выносить в «третьи страны». В годы Великой Отечественной оккупанты под руководством гаулейтера Коха вывозили чернозем в Европу в вагонах для щебня. Нынешние европейцы умнее — зачем возить землю, если можно высосать из нее все соки прямо на месте?
Зимой 1929/30 года Владимир Маяковский написал:
Потомки, словарей проверьте поплавки:
из Леты выплывут остатки слов таких,
как «проституция», «туберкулез», «блокада».
Для вас, которые здоровы и ловки,
поэт вылизывал чахоткины плевки
шершавым языком плаката
Прав был поэт: понятия хотя и не канули в Лету совсем, но были сведены к минимуму, сохранились только «остатки». А теперь они «выплыли».
Что будет представлять собой Украина через двадцать—тридцать лет — хворые люди на больной земле? Но чьей земле?
Сегодня так: чем большим патриотом Украины себя политик называет, тем громче он требует продажи украинской земли всем и каждому и кому попало. Проблема, конечно, не в том, как боятся некоторые, что «нашу землю скупят иностранцы». Это был бы, наверное, еще не худший вариант.
Проблема в том, что скупят «внутренние иностранцы», называемые компрадорами. Точно такие же люди, какие скупили в 1990-х заводы. И сделают с землей то же, что с заводами. Трубы мелиоративных систем вывезут на металлолом за рубеж. А хваленые украинские черноземы — гордость каждого патриота — доведут до состояния солончаков. А сами отправятся в Лондон или на средиземноморские курорты. Так устроен глобализируемый мир.
«Собственность на землю, подобно собственности на рабов, по самому существу своему отличается от собственности на предметы, созданные трудом.
Отнимите у человека или у народа деньги, товары, скот, и ваш грабеж окончится вместе с вашим уходом. Течение времени, конечно, не сделает вашего преступления делом хорошим, но оно уничтожит его последствия. Оно быстро уходит в даль прошлого вместе с людьми, которые участвовали в нем.
Но отнимите у народа землю, и ваш грабеж будет продолжаться вечно. Он будет новым грабежом для каждого нового ряда сменяющихся поколений, для каждого нового года, для каждого нового дня».
Эти слова принадлежат Генри Джорджу, американскому экономисту XIX века, ярому стороннику единого налога на землю. Отечественные сторонники свободной продажи земли в поисках аргументов для подкрепления своей позиции не заходят так далеко. Если же их удалось бы повернуть лицом к истории мировой культуры, то они, конечно, и тут бы вывернулись. Сказали бы, например, что «Генри Джордж устарел».
Действительно, тогдашние люди имели примитивное представление о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Хорошим они просто называли состояние, при котором общество богатеет. Разве современны подобное упрощенчество и примитивизм?
Сегодня «хорошо» — это когда по учебнику экономики и в соответствии с рекомендациями МВФ. Сегодняшняя экономическая политика Украины — продать как можно больше нужного, чтобы купить как можно больше ненужного.
Продаются крупнейшие прибыльные предприятия, приносящие государству (то есть обществу, напрямую в бюджет) большую ежегодную прибыль. Взамен через повышение социальных выплат покупается признательность населения. Ладно, если б так, но население ведь тоже ушлое — одной рукой социалку берет, другой против «благодетелей» голосует.
Покупается также «признательность» Европы — скажем, через отмену виз для европейцев. Что мы с этого имеем, кроме такого вкусного общечеловеческого «спасиба»? А наш МИД, как «вдруг» выяснилось, тоже очень и очень хочет кушать. Прежде существенную часть поступлений на прокорм дипломатов составляли как раз деньги, полученные за выдачу виз. А мы удивляемся, куда так быстро разошлись миллиарды от продажи «Криворожстали»? Конечно, по таким «крысиным тропкам» может сбежать максимум несколько десятков миллионов, — но ведь за последние пару лет протоптано сотни таких тропок.
Заводов, построенных при неэффективном совке, как уже становится ясно, навечно не хватит. Хорошо, что хватило почти на двадцать лет независимости — и может, достанет еще лет на пять. Зато вечные наши угнетатели — сперва Российская империя, потом СССР — прирезали Украине немало земли. Хватит еще на сколько-то там лет беспечальной торговли.
Было бы полбеды, если бы последствия разрешения свободной продажи земли держались «элитой» в тайне от народа. Беда в том, что этих последствий никто в Украине не знает, их никто не просчитывал.
Удивительное дело: любой из нас, и бедный и богатый, прежде чем продать что-то из своей собственности, хоть старый пиджак, хоть новый особняк, предварительно прикидывает, что ему выгоднее — продать или владеть. Но экономических обоснований необходимости свободной продажи земли вы не найдете ни в прессе, ни в Интернете, ни в официальных документах. Только невнятные рассуждения о том, что купля-продажа земли, дескать, повысит капитализацию украинской экономики и, может быть, привлечет инвестора.
Приход инвестора — это отдельная песня. Что-то вроде наступления коммунизма при Брежневе. Все знают, что приход инвестора неизбежен, но… не теперь, а позже, когда-нибудь в светлом будущем. А если не дождемся — тоже не беда, того ли мы не дожидались?
Капитализация украинской экономики — тоже дело архиважное. Попросту это означает, что «предприятие Украина» будет стоить дороже, чем теперь. Это, конечно, было бы очень выгодно для тех, кто торгует фондами и акциями «предприятия Украина». Но для тех, кто ими пользуется, то есть здесь живет, это может означать разорение. Впрочем, у капитализации могут быть и иные последствия, о которых чуть позже.
Еще только готовится дифференциация стоимости земли, чтобы гектар в какой-нибудь Глухомановке не только реально, но и документально не стоил так, как гектар в столице. Никто даже не знает (и не может знать, поскольку ценообразование еще не утвердилось), сколько стоит вся земля на Украине — но уже уверены в том, что ее нужно продавать. Зачем обоснования, если в рекомендациях международных финансовых структур написано, что нужно?
Мы не знаем, ЧТО мы продаем, мы не знаем — ЗА СКОЛЬКО, но мы уверены — продавать нужно.
Это не элементарная логика, и даже не логика театра абсурда. Объяснение подобным действиям можно найти только в словах Михаила Делягина, российского экономиста, в 90-е годы работавшего в правительстве М. Касьянова. На замечание одному из тогдашних своих шефов о том, что некая программа реформ будет иметь пагубные для российской экономики последствия, М. Делягин услышал: «Старик, если даже экономика этой страны будет полностью разрушена, мы с тобой станем желанными политическими беженцами в любой цивилизованной стране. А вот если я не буду выполнять рекомендаций, меня могут не пригласить на очередной международный форум, — вот это уже будет действительно кризис!»
«Собственность на землю подобна собственности на рабов…»
И последствия свободной купли-продажи земли более или менее ясны.
Во-первых, вокруг всех крупных городов Украины будет уничтожено пригородное мясо-молочное животноводство и овощеводство. Ни помидора, ни куска сала оттуда горожане, к радости владельцев супермаркетов, уже не получат. Да и зачем — в Европе давно уже нет таких «нецивилизованных» рынков, где человек может купить домашнюю курочку или сметану. Пригородные земли будут быстро, практически мгновенно раскуплены под особняки, и там нельзя будет не то что овощи выращивать, а и грибы собирать, ибо — священная частная собственность.
Между прочим, в искривленном сознании современных украинских политиков эти соображения служат доказательством необходимости свободной купли-продажи земли. По их мнению, торговля землей уже «все равно» существует нелегально, значит, нуждается только в легализации. То есть из того факта, что современное украинское государство не может обеспечить соблюдение закона, делается вывод, что нужно легализировать беззаконие.
Такую же логику возможно использовать и в других областях современной украинской экономики. Ведь «все равно» существует торговля людьми, — так почему же до сих пор только нелегально?
Пусть уж лучше покупатель из цивилизованной страны приобретает туземных девушек не у брутального сутенера, а у лицензированного Минфином какого-нибудь хьюман трейдера, с соответствующими отчислениями в ГНА и пенсионный фонд. А насколько может повысить капитализацию украинской экономики введение в торговый оборот «тоже национального достояния» — дивчат от 12-ти и старше?
Сегодня это похоже на страшную нелепую фантазию, но ведь не только для Генри Джорджа, но и для большинства выдающихся мыслителей человечества собственность на землю «подобна собственности на рабов».
Зачем засевать, если можно торговать?
Вторым легко прогнозируемым последствием свободной продажи земли станет вывод значительной ее части из сельскохозяйственного оборота. (Насколько значительной — нужно считать, чего никто не делал и не собирается.) Проще говоря, может «вдруг» оказаться, что торговать украинской землей гораздо выгоднее, чем ее засевать.
Это не фантазии, а наш исторический опыт. На такие же грабли мы наступали минимум дважды. В конце 80-х, в горбачевскую перестройку такое произошло с материальными фондами предприятий, а в 90-е таким же способом были омертвлены и уничтожены также и производственные фонды. Ничего личного — только результаты работы «невидимой руки рынка», которые наши экономисты не сумели или не захотели предварительно просчитать.
У человека, который посмотрит украинские телеканалы, может сложиться впечатление, что наиболее эффективным видом сельского хозяйства на Украине сегодня является содержание страусиных ферм. Иначе с чего бы репортерам вещать о них с такой доходящей до идиотизма восторженностью? В какой-то мере это правда. А именно в той, что почти все остальное сельскохозяйственное производство сегодня на Украине невыгодно.
Сегодня модно хвалить украинские черноземы, подразумевая, что самой черноземности достаточно для эффективного ведения сельского хозяйства. Если при этом наше сельское хозяйство еле дышит, в том принято винить плохой менеджмент «элиты» и негодящий народный менталитет.
На самом деле все сложнее. Для понимания реальной конкурентоспособности достаточно было бы сравнить цены, по которым готов продавать свою продукцию украинский аграрий — и его, например, французский коллега. Было бы достаточно — но приходится учитывать объемы агрегированного показателя поддержки (Aggregate Measurement Support, AMS), то есть объем государственных субсидий на производство сельскохозяйственной продукции.
По мнению одного из ведущих американских специалистов-аналитиков по России Кейта Буша, объем агрегированного показателя поддержки в 9,5 млрд. дол., предложенный российской делегацией в июле 2005 года на переговорах по вступлению в ВТО, бледнеет перед огромными суммами, выделяемыми в качестве поддержки европейским (100 млрд. дол.) и американским (47 млрд.) фермерам.
В России, где, как известно, свобода слова задавлена путинским режимом, условия вступления в ВТО, в том числе и цифры AMS, сообщаются официально и обсуждаются широко. На Украине, где при «оранжевой демократии» свобода слова расцвела невиданным цветом, до сих пор официально не сообщалось, на каких именно условиях были подписаны документы о вступлении Украины в ВТО. А свободная пресса, вместо обсуждения перспектив и рисков, ожидающих каждого украинца при пресловутом вступлении, рассказывает об успехах украинского страусоводства.
Сущность господдержки в том, что государство, путем создания протекционистских условий, а также прямых трансфертов фермерам из бюджета, доплачивает каждому фермеру. Например, по данным Всемирной продовольственной организации ООН на начало тысячелетия, в Австралии — около 10 центов на каждый доллар сельхозпродукции, в США — около 25, в ЕС — 40–50, а в Норвегии свыше 70 центов.
То есть, чтоб было совсем понятно, дотации в США составляют четверть стоимости аграрной продукции, в ЕС — около половины, в Норвегии — почти три четверти.
Кто в таких условиях сможет организовать на Украине предприятие, конкурентоспособное в Европе? А ведь мы пока не вспомнили о том, что у них гораздо больше тракторов на гектар сельхозугодий, вносится много больше удобрений на единицу пашни, у них не бывает заморозков, которые у нас регулярно и, слава богу, хоть не ежегодно губят значительные участки посевов…
Да, быть конкурентоспособным в этих условиях тоже возможно — за счет исключительно рационализированного управления, жесточайшей экономии на всем и исключительно дешевой рабсилы. Иными словами, если драть с украинского селянина шесть шкур (седьмая оставляется).
Но самому-то украинскому фермеру, освобожденному сперва от денег, а теперь вот и от земли, зачем такое счастье? Он поедет в Европу, где уж кто-кто, а сезонные сельхозрабочие всегда нужны — они там выполняют ту же функцию, какую у нас при социализме выполняли студенты и работники институтов, «посылаемые на картошку».
Неофициально сообщалось, что Украине на переговорах с Соединенными Штатами о вступлении в ВТО удалось выторговать AMS в ежегодном объеме 1–1,5 млрд. дол. Но ведь этого чудовищно мало, с учетом объемов самих аграрных секторов, не только по сравнению с ЕС или США, но и по сравнению с Россией! И вопрос не в том, что сегодня государство Украина не способно выделить на собственное сельское хозяйство даже таких скудных крох. А в том, что, соглашаясь на такие дискриминационные условия, мы консервируем неконкурентоспособность украинского аграрного сектора на долгое время, если не навсегда. Во всяком случае, до тех пор, пока будет существовать ВТО или мы не откажемся от взятых обязательств.
Следовательно, покупать украинскую землю, чтобы заниматься на ней сельским хозяйством, можно будет только из благотворительных побуждений. Более того, выращивать что-то на земле было бы даже нежелательно — это может помешать ее свободному торговому обороту. А торговать землей в вышеописанных условиях может быть очень выгодно.
Схема простая. Имеем некий участок земли. Вокруг него создается ряд фирм, которые перепродают этот участок друг другу — по кругу, ряд банков, которые выдают фирмам кредиты на покупку. Создается некоторое количество новых рабочих мест, бизнес крутится, как крутился все 90-е годы, налоги поступают.
На самом деле, конечно, никто ничего не будет ни продавать, ни покупать. Просто некоторое количество людей будет составлять и подписывать некоторое количество бумаг, отгребая за это большие или меньшие кучки денег.
А поскольку деньги несъедобны, хлеб и сало станем покупать в Европе. Или в Китае, который вступал в ВТО гораздо менее торопливо и на гораздо более выгодных условиях. И все будут довольны, а некоторые даже посмеются.
Рапс нас прокормит, рапс нас погубит
Ну и, наконец, третье из прогнозируемых удовольствий от свободной продажи земли. В новых условиях экономически эффективными на украинских черноземах будут не только страусиные, аллигаторовы фермы или иная экзотика, но также и некоторые технические культуры.
Например, люди, даже мимолетно следящие за темой, могли заметить, что с приходом к власти «оранжевых» в 2005 году в украинской прессе стала активно перепеваться некая однообразная рапсодия. Выращивание с бог знает каких времен известного на Украине рапса подавалось как немыслимая новация и панацея от всех бед. Под рапс планировалось отвести (возможно, и отвели) несколько миллионов гектаров. Рапсовое масло, из которого изготавливается так называемое биотопливо, планировалось продавать чуть ли не во все страны, имеющие автомобили (и действительно, спрос на него имеется).
При этом свободная пресса не сообщала «пересичному украинцю» то, что знает, наверное, любой растениевод: рапс на масло — растение двухлетнее, и после трех-четырех циклов превращает самую плодородную землю в солончак.
Нам говорили, что рапс предполагается выращивать по германскому примеру, не сообщая при этом, что Германия может себе позволить ежегодно вносить миллионы тонн удобрений, — а на Украине с советских времен производство удобрений, во-первых, сильно упало, во-вторых, и то, что осталось, вывозится преимущественно на экспорт.
Выращивание рапса сродни «грязным» производствам в промышленности — их лучше выносить в «третьи страны». В годы Великой Отечественной оккупанты под руководством гаулейтера Коха вывозили чернозем в Европу в вагонах для щебня. Нынешние европейцы умнее — зачем возить землю, если можно высосать из нее все соки прямо на месте?
Глава 20. Чем Гоголь не угодил профессиональным украинцам
И рассказать бы Гоголю
Про нашу жизнь убогую, —
Ей-богу этот Гоголь бы
Нам не поверил бы.
…Его кулак навек закован
В спокойную к обиде медь.
И рассказать бы Гоголю
Про нашу жизнь убогую, —
Ей-богу этот Гоголь бы
Нам не поверил бы.
…Его кулак навек закован
В спокойную к обиде медь.
«Профессиональными украинцами» еще с конца 1980-х годов стали называть людей, которые не хотели делать для Украины ничего, кроме того, чтобы ее любить. Они так щиро любили неньку, что, подобно герою анекдота, воевать бы за нее не пошли никогда, «потому что если меня убьют — кто ж будет неньку любить?»
И уж тем более они ни в какую не соглашались работать — если только работой не называлось их профессиональное украинство.
В чем оно заключается? В переписывании нашей истории, в замене самоидентификации сограждан, фальсификациях и прочем «переформатировании» общества. Выше мы уже вспоминали об удручающем примере, когда современные «пысьмэнныки» отредактировали Гоголя, заменив повсюду слово «русский» на «украинский» или «козацкий».
Но мало того что они сами уродуют историю и культуру своего народа — они еще позволяют себе возмущаться, когда кто-то этого не делает!
В 2009 году на Украине немало шума произвел показ фильма Владимира Бортко «Тарас Бульба». Резонанс оказался беспрецедентным. Оказалось, что это первая в истории экранизация, после выхода на экраны которой режиссера упрекают за то, что он не исказил авторский текст.
В России картину приняли как обычный фильм, точнее — как обычный фильм Владимира Бортко, который сделал очередную экранизацию «близко к тексту». На Украине же поднялся шквал.
Основное недовольство вызвали слова «Русь» и «русский». Газета «Зеркало недели» поделилась своими соображениями насчет того, что, картина только выиграла бы, «обрети она подлинные живые голоса той поры; появись в этой же картине более сдержанная корректировка громогласно назойливых а-ля гоголевских лейтмотивов „За Русь! За Русскую землю!“ (можно бы и поубавить пафоса — например „за нашу землю!“, все равно ведь наша, „чья“ еще?)…»{194}
Эдакая наивность голодной крысы… Ну ведь НАША, чья же еще? Нет, не ваша. А тех, кто умирал за русскую землю, исповедовал русскую веру и писал польским королям требования, чтобы тот указы для них выдавал русским письмом. А вы, паны, от их наследства — от ИХ русского имени отказались, потому какие же у вас могут быть претензии на ИХ землю?
Особые претензии — к известной сцене, где казаки умирают за Русскую землю. Действительно, у Гоголя на одной странице «Русская земля» повторяется шесть раз. Но тут же еще чаще повторяется слово «порох». И ничего. Никто «назойливыми повторами» не возмущается.
На Украине после выхода фильма Бортко стал еще более активно внедряться в массовое сознание миф, согласно которому Гоголь слова о русской земле и русском царе писать не хотел, но был вынужден под прессом имперской цензуры.
И если вникнуть в существо споров, то окажется, что претензии националистов — вовсе не к Бортко, а к Гоголю. Не к автору фильма, а к автору текста. Он для украинских националистов слишком русский.
С Гоголем нужно что-то решать, подумали профессиональные украинцы. И раньше уже они пытались «поправить» заблуждавшегося Николая Васильевича. Наиболее одиозный и в то же время очень характерный уже упоминавшийся случай — с переводом текста «Тараса Бульбы» на украинский язык.
Явивший свету украиноязычного Бульбу Иван Малкович стал небезызвестным именно благодаря этому геростратовскому труду. Переводчики везде в тексте слово «русский» выбрасывали или заменяли на «украинский» или «козацкий».
Внедряемый в массовое сознание новоукраинский миф о Гоголе, с различными вариациями, выглядит примерно так.
На самом деле нам все врали. Гоголь написал две версии «Тараса Бульбы» — 1835 и 1842 гг. Версию-1835 Гоголь писал в эмиграции — в Риме. Там козаки называются украинскими, а слово «Русь» вообще не упоминается. Издать такой текст в Российской империи Гоголь не смог (мы-то с вами понимаем, почему!).
Тогда художник, тяжко вздохнув, поклонился клятому царату. Сделал он это под угрозой кнута репрессий, а в качестве пряника получил от царя мзду в 20 тысяч (суммы называются разные).
Именно кнут и пряник заставили Гоголя смириться со словами о Русской земле, русском царе, ну и вообще всем, что сегодня в его тексте не нравятся украинским националистам. Эти правки в версию-1842 имперские шовинисты (анонимные) внесли без ведома Гоголя. И только тогда «Тараса Бульбу» наконец разрешили опубликовать.
Этот миф, помимо ближней утилитарной задачи — вычистить из Тараса Бульбы русский дух — решает и дальнюю, а именно — принижает Гоголя до уровня украинского сучлита и сучпола и позволяет сучасным литераторам и сучасным политикам не соромитись брать деньги за писню, за переход из неправительственных организаций в правительственные и т.д. и т.п.
Украинский миф о двух вариантах «Тараса Бульбы», как и всякий миф, содержит в себе некоторую часть правды (иначе кто бы верил?).
Где правда, а где ложь, сегодня может разобраться каждый.
1. Правда ли, что Гоголь написал два варианта «Тараса Бульбы»?
Да, правда. Существует редакция 1835 года и 1842 года.
2. Правда ли, что первая редакция была в России запрещена?
Нет. Повесть в первой редакции вышла в России в том же 1835 году, в сборнике «Миргород».
3. Правда ли, что первую редакцию «Бульбы» Гоголь писал «в эмиграции» в Риме?
Неправда. В Риме версию-1835 Гоголь не писал и писать не мог, потому что только в июне 1836 г. сел на пароход, отправлявшийся в Любек, путешествовал по Европе и приехал в Рим только в марте 1837 г.
4. Гоголь уехал из России, спасаясь от материальных трудностей и морального гнета, от которых искал убежища за границей?
Нет. Гоголь в России прославился, как сказали бы сейчас, стал успешным человеком. Ко времени его приезда в Рим вся грамотная Россия уже почти два года читала «Тараса Бульбу» и представить себе не могла, что в XXI веке профессиональные украинцы попытаются превратить эту повесть в «неизданную».
Гоголь уже не был жалким начинающим литератором из провинции, которого можно купить за пару десятков тысяч рублей. Читатели расхватывали его книги, издатели спешили с предложениями дружбы и кошелька, а критики назвали «главою литературы, главою поэтов» (В.Г. Белинский, 1835 г.). Путешествие по Европе Гоголь предпринял для отдыха, а потом ему понравился Рим. Тогда многие дворяне жили за границей.
5. Правда ли, что во вторую редакцию 1842 г. изменения вносились без ведома Гоголя?
И это неправда. Конечно, Гоголь не сидел в Риме, пока кто-то в России дописывал за него «Тараса Бульбу». Летом 1841 г. Гоголь приезжает в Санкт-Петербург и сам готовит к печати первый том «Мертвых душ» и четырехтомник «Сочинения», в который и вошла повесть «Тарас Бульба» во второй редакции. Гоголь действительно не вполне доверял публикаторам, которые могли перепутать малороссийские слова, напечатать, например «батька» там, где Гоголь хотел видеть «батько». Это — еще одна крупица правды, с помощью которой строится миф лжи.
6. Приводят ли создатели мифа какие-то доказательства, например, слова самого Гоголя о том, что его заставили переписать «Тараса Бульбу» или внесли изменения без его ведома?
Нет, не приводят, потому что таких доказательств не существует. Однако часто используется передергивание, так называемая «серая пропаганда», когда действительно сказанные Гоголем по иному поводу слова переносятся на «Тараса Бульбу». Чаще всего приводится известное письмо Гоголя к Плетневу от 10 апреля 1842 года: «Я лучше решился переделать его, чем лишиться вовсе».
Это письмо — совсем о другой повести, и непосредственно за процитированными словами следует: «Я выбросил весь генералитет, характер Копейкина означил сильнее…».
Капитан Копейкин — не Бульба, и почему судьба одного произведения должна что-то доказывать в отношении другого, — известно только профессиональным мифотворцам.
7. Правда ли, что в первом варианте «Тараса Бульбы» слово «Русь» «даже ни разу не упоминается»?
Да. Зато упоминается слово «русский», как например: «Голодная бурса рыскала по улицам Киева и заставляла всех быть осторожными. Эта бурса составляла совершенно отдельный мир: в круг высший, состоявший из польских и русских дворян, они не допускались».
Каждый может сам судить, считал ли Гоголь тогдашний Киев населенным русскими людьми — или какими-то иными.
8. Правда, что в первой редакции казаки назывались «украинскими»?
Слов «украинец», «украинский» вообще нет ни в первом, ни во втором варианте.
Слово «украинец» в XIX веке для определения жителей Южной, или Малой Руси тогда употреблялось чрезвычайно редко, исключая нескольких польских интеллектуалов, разрабатывавших концепции «украинства» (не знал и не употреблял слова «украинец» и Т.Г. Шевченко).
9. Являются ли слова о любви к Русской земле органичными для писателя?
Да. Гоголь признавался в любви к России не только в художественных произведениях, но и в частной переписке: «Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский, — писал он графу А.П. Толстому. — Для русского теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России. К этой любви нас ведет теперь Сам Бог». Это письмо под заголовком «Нужно любить Россию» Гоголь потом включил в «Выбранные места из переписки с друзьями».
10. Чем так не устраивает Гоголь творцов современной украинской националистической идеологии?
Вот этими словами: «Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чоботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою…»
Об идеологии украинства историк Олег Неменский в своей статье «Сыворотка памяти» писал (выделено мной. — Г.С.):
«…Та идеология украинства, которую насаждает современная киевская власть, создана преимущественно в Галичине, к казакам и казачьей истории отношения никогда не имевшей. Она лишь использовала образ запорожца как идентитарный символ. Но, вернувшись на само Запорожье, эта идеология оказалась ему чуждой и отталкивающей. Ее корни — в униатстве, а казаки всегда мыслили себя как воины православной веры, защитники православной Церкви. В своей ориентации на Запад она полонофильская, а казаки всю историю „ляхов били“. Она чтит память фашистских коллаборационистов, а жители Левобережья горды своей победой над фашистской Германией. Украинский национализм пытается объяснить эту чуждость проведенной здесь москалями русификацией и даже геноцидом местного населения, однако всё это наталкивается на иное культурное сознание и иную историческую память. Украинство всё более принимает образ скопища всего того, с чем коренные жители этих земель столетиями боролись и память о чем до конца не утратили, а само Запорожье (как и все Левобережье) стало одним из наиболее пророссийских регионов Украины, твердым и в православии, и в русском языке.
…Принципиально ошибочно уравнивать русских эмигрантов в далеких странах и русских, живущих на своей исторической земле, хотя и вне пределов России. И вот для различения русских в рассеянии и русских автохтонов за рубежом просто необходимо ввести в официальную и общеупотребительную лексику наряду с „Русским миром“ и понятие „Русская земля“. Русские, живущие на земле Руси, по крайней мере в глазах России должны иметь особые права и особый статус. Это не эмигрантские диаспоры, у них другая структура жизни, другая социальная идентичность, другие проблемы и задачи. И если мы хотим их не потерять, не сдать ассимиляционной политике чужих властей, без осознания пределов исторической Русской земли не обойтись. Вот и Украина для нас — земля не чужая, о чем обсуждаемый фильм очень кстати напоминает. Возвращение в употребление понятия о Русской земле необходимо и шире — для полноценной реанимации русской идентичности»{195}.
Дойдут ли слова русских историков до ушей российских чиновников? Украинские националисты, надо думать, очень надеются, что не дойдут.
Нынче стоит только сказать пару слов о «нескольких польских интеллектуалах, разрабатывавших концепции украинства», как можно сразу же начинать удивляться реакции наших национально-сознательных панов. Нет, паны не высыпают ворох аргументов в опровержение, не требуют доказательств тезиса, они начинают глупо ерничать, например так: «Ага, не раскрыта тема австрийского генштаба!» Панам не нравится, что концепции украинства разрабатывали в том числе и поляки. Но этому полно свидетельств. Одно из них находим в статье В.В. Шульгина «Украинствующие и мы»:
«Не менее интересны мысли ксендза Валериана Калинки:
„Между Польшей и Россией сидит народ, который не есть ни польский, ни российский. Но в нем все находятся материально под господством поляков, нравственно же под влиянием России, которая говорит тем же языком, исповедывает ту же веру, которая зовется Русью, провозглашает освобождение от ляхов и единение в славянском братстве. Как же защищать себя?! Где отпор против этого потопа? Где?! Быть может, в отдельности этого русского (малорусского) народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть Москалем?! Поляк имеет другую душу и в этом факте такую защитительную силу, что поглощенным быть не может. Но между душою Руссина и Москаля такой основной разницы, такой непроходимой границы нет. Была бы она, если бы каждый из них исповедывал иную веру, и поэтому-то уния была столь мудрым политическим делом. Если бы Русь, от природы этнографически отличная, по сознанию и духу была католической, в таком случае коренная Россия вернулась бы в свои природные границы и в них осталась, а над Доном, Днепром и Черным морем было бы нечто иное. Каково же было бы это „нечто“? Одному Богу ведомо будущее, но из естественного сознания племенной отдельности могло бы со временем возникнуть пристрастие к иной цивилизации и в конце концов к полной отдельности души. Раз этот пробуждавшийся народ проснулся не с польскими чувствами и не с польским самосознанием, пускай останется при своих, но эти последние пусть будут связаны с Западом душой, с Востоком только формой. С тем фактом (т.е. с пробуждением Руси с не-польским сознанием) мы справиться сегодня уже не в состоянии, зато мы должны позаботиться о таком направлении и повороте в будущем потому, что только таким путем можем еще удержать Ягайлонские приобретения и заслуги, только этим способом можем остаться верными призванию Польши, сохранить те границы цивилизации, которые оно предначертало. Пускай Русь останется собой и пусть с иным обрядом, будет католической — тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей. И если бы даже это не было осуществлено, то все-таки лучше самостоятельная Русь, чем Русь Российская. Если Гриць не может быть моим, говорит известная думка, пускай, по крайней мере, не будет он ни мой, ни твой“ (Tarnowski A., Ksiandz Waleryan Kalinka. — Krakow, 1887, стр. 167–170)».
«Чтобы правильно понимать вышеизложенный взгляд отца Калинки, — пишет далее В. Шульгин, — надо принять во внимание, что он был деятелем половины XIX в. В то время украинствующая терминология еще не имела широкого распространения. Не употреблял ее и ксендз Калинка, и в этом была его великая ошибка. На противопоставлении „Руси“, под которой Калинка разумеет наш Юг, и „России“, каковым он обозначает наш Север, — далеко не уедешь. Такая терминология, вероятно, хорошо звучит по-польски, но мало вразумительна для русских. Русь есть Россия, Россия есть Русь! — Так ощущает каждый из нас. Для целей, преследуемых В. Калинкой и другими поляками, т.е. для раскола единого русского народа, непременно надо было найти для Юга России совершенно отдельное наименование. Оно и было найдено под видом „украинский народ“. Когда это в высшей степени удачное изобретение было пущено в ход, польские стремления пошли по верному пути. Однако, судьба бывает насмешлива: то, что поляки сеяли для себя, пожали немцы…»{196}
А сегодня пожинают еще и американцы, может добавить мой современник.
Глава 21. Украинский неонацизм повторяет ошибки предшественников
В 2008 году Дмитрий Табачник предположил, что Службу безопасности Украины — СБУ «скоро можно будет по праву назвать СС б/у»{197}. Похоже, что «скоро» наступило менее чем через год. Весной 2009-го Украину потряс скандал вокруг установления во Львове рекламных щитов, прославляющий дивизию СС «Галиция».
«Председатель Службы безопасности Украины Валентин Наливайченко считает правомерным размещение во Львове всеукраинским объединением „Свобода“ лайт-боксов с надписью „Украинская дивизия „Галичина“. Они защищали Украину“.
По словам Наливайченко, эти лайт-боксы были заказаны ВО „Свобода“, и городской совет Львова предоставил разрешение на их установление в конце 2008 года. „Поэтому СБУ никоим образом не вмешивалась, поскольку там не было никаких нарушений Украиной своих международных обязательств, а резонанс — потому что российские журналисты неправдиво подали, что там (изображено). Там не было никаких ни СС, никаких других призывов“»{198}.
Получается, если бы создатели «социальной рекламы» честно написали настоящее название — 14 Waffen Grenadier Division der SS (Galizische Nr. 1) — тогда у СБУ был бы повод вмешаться. А так — нету. Ну не знали в СБУ настоящего названия. Наивная эта организация, ко львовским рекламщикам чрезвычайно доверчивая.
Это уже завершающий аккорд: «там не было никаких СС». А начиналось все иначе.
Начиналось все с традиционной для оранжевых тактики — ото всего откреститься.
Как только рекламные щиты с эмблемами и восхвалениями «Украинской дивизии „Галичина“» были замечены польскими и российскими СМИ, львовские власти (областная администрация, облсовет, горсовет) сообщили, что они тут совсем ни при чем и вообще не знают, откуда это на улицах появилось.
«В пресс-службе городского совета Львова не исключили, что ситилайт может быть „социальной рекламой“. Как объяснили „УМ“ специалисты по рекламе, в пользу того, что эти борды могут быть оплаченной городской властью „социальной рекламой“, свидетельствует и отсутствие каких-то уточнений относительно фирмы-заказчика», — писала газета «Украина молода»{199}.
Тем временем другие оранжевые политики стали разыгрывать другую свою традиционную карту — искать «руку Москвы».
«Я не исключаю, что это — Глеб Павловский и их ребята, которые не вылазят из Крыма, им нужен креатив, поэтому на Западной Украине они вывешивают такие лозунги, а в Запорожье — красные флаги. Это — чистой воды провокация», — сказал нардеп Украины от Блока Юлии Тимошенко Андрей Шкиль в интервью агентству «Новый регион»{200}. При этом Шкиль подчеркнул, что дивизия «Галичина» не относилась к СС.
«Не было СС „Галичина“. Была просто дивизия „Галичина“ в рамках Вермахта. Она никогда не имела статуса СС. К СС принадлежали только армейские ордена, куда входили только немцы. Там было, кстати, много русских немцев».
Зачем Москве, которая постоянно протестует против прославления коллаборационистов времен Великой Отечественной, устанавливать в их честь социальную рекламу? Такой вопрос обескуражит только нормальных людей, а украинским националистам он что семечки: устанавливали вот именно для того, чтобы потом иметь возможность протестовать! И заодно — опозорить Украину перед «цивилизованными странами».
Москва виновата во всем. Достаточно принять это как догму, и уже больше ни о чем не надо думать самому, все и так понятно: Москва виновата и в том, что на Украине прославляют бывших гитлеровских холуев, и в том, что на Украине подавляющее большинство граждан протестует против этого прославления.
Как на самом деле называлась дивизия?
Слова Шкиля: «Не было СС „Галичина“. Была просто дивизия „Галичина“ в рамках Вермахта», — как и большинство высказываний политиков от БЮТ, следует читать наоборот. Чего никогда не было — так это «Украинской дивизии „Галичина“».
В период формирования, весной и летом 1943 года она называлась SS Schützen Division «Galizien» (стрелковая дивизия СС «Галиция»), с августа 1943-го — SS Freiwilligen Division «Galizien» (добровольческая дивизия СС «Галиция»).
После разгрома дивизии советскими войсками под Бродами — в августе 1944-го она получила название, под которым сейчас наиболее часто упоминается — 14 Waffen Grenadier Division der SS (Galizische Nr. 1) — 14-я гренадерская дивизия ваффен СС (Галицкая № 1). В декабре 1944-го слово «Galizische» в названии заменено на «Ukrainische».
И наконец, когда гитлеровский рейх уже готов был испустить дух, в конце апреля 1945-го дивизии присвоили новое имя — 1-я Украинская дивизия. Вояки приняли присягу 25 апреля, за несколько дней добежали до западного фронта и сдались англо-американцам{201}.
Чем она прославилась?
«Эти плакаты появились по инициативе лидера „Свободы“ Олега Тягнибока в рамках проекта „Сокровище нации“ — творческо-воспитательного мероприятия, которое мы проводим уже два года и которое пропагандирует наивысшие духовные ценности»{202}, — сообщил лидер львовской «Свободы» Иван Грында уже после того, как скрываться дальше стало невозможно и «социальная реклама» получила на Украине, в России и в Польше ожидаемый резонанс.
Оправдания, более похожие на заклинания, нужны им потому, что никто, кроме украинских националистов и некоторой части обманутого ими населения Украины, не считает, что «об эсэсовцах распространяют неправду для политических спекуляций, на самом деле они не были причастны к преступлениям против человечности».
Дело в том, что в боевых действиях против регулярного противника дивизия была замечена только один раз — в упомянутом сражении под Бродами. Она находилась во втором эшелоне немецких войск, и, прорвав оборону вермахта, советские танки прошли через националистическое формирование, даже не заметив особого сопротивления.
Поняв истинную боевую ценность «добровольцев», немцы впредь использовали их только для полицейской службы и карательных акций — для борьбы с польскими, словацкими и югославскими партизанами.
В Польше хорошо помнят 14-ю дивизию ваффен СС. После установки во Львове щитов с прославлением «защитников Украины» представитель польского МИДа Петр Пашковский заявил газете «Дзенник», что это дело не останется без реакции.
И что характерно — польская реакция не вызвала у оранжевой украинской власти никакого недовольства. Это Россию, когда она возмущается героизацией коллаборационистов, украинский МИД призывает «прекратить открытое вмешательство во внутренние дела Украины». С Польшей оранжевые так себя не ведут, ведь она, по их словам — «адвокат Украины в Европе» (до сих пор, правда, не объяснено, какое же преступление перед Европой совершила современная Украина, если ей нужны адвокаты).
Но это все же не так важно. Важнее то, что и Польша, и Россия, так много спорящие сегодня по разным вопросам, в этом деле оказались заодно.
* * *
…Начиналось все не с возведения во Львове стендов, прославляющих 14 Waffen SS. А 31 октября 2003 года, когда ющенковский блок партий «Наша Украина» хотел провести съезд в Донецке.
«Я вспоминаю, как меня Донецк встретил в октябре 2003 года плакатами в эсесовской форме. Я спрашиваю руководство области: кто заказывал эти плакаты, кто их вешал? Как вы в третьем тысячелетии в дважды ордена Ленина городе вешаете эсэсовскую символику? (выделено мной. — Г.С.) Если вы убеждены, что я такой, при всей общественности встаньте и дайте факты. Но если вы фактов не дадите, я заставлю вас сделать все, чтоб вы просили извинение. Я не хочу это прощать»{203}, — возмущался В. Ющенко уже после того, как оказался «избранным в третьем туре».
И он получил от донецкой породистой элиты извинения (со всеми подобающими изъявлениями подобострастия). Фактов тогда как бы не нашлось.
Потом Ющенко призывал к примирению ветеранов Великой Отечественной с вояками УПА и искренне возмущался, когда несвидомые схидняки путали УПА и дивизию ваффен СС. Во время эфира на украинском телевидении 13 мая 2005 года на вопрос зрителя из Донецка, понимает ли, что его намерения реабилитировать дивизию СС «Галичина» только усилят раскол, Ющенко ответил:
«Голубь сизый, кто вам говорит про СС „Галичина“, вы перепутали грешное с праведным, я говорю о воинах из УПА…»
А спустя пару лет «вдруг» оказалось, что реабилитация СС «Галичина» — уже на повестке дня и глава СБУ не видит ничего предосудительного в установке рекламных щитов в ее честь. Лишь бы только не писали настоящее название с неполиткорректными нынче буквами.
Украинские националисты с самого провозглашения независимости используют однообразный прием: они сегодня публично отрицают то, чего намерены добиваться завтра.
И вот сейчас граждане на Украине думают: а что дальше? Кого будут прославлять следующим? Гиммлера, Гитлера? Они, правда, не украинцы, — зато никто не сделал для борьбы с большевизмом больше, чем бесноватый Адольф.
СС б/у и конец украинской свободы
Предложенная Дмитрием Табачником для СБУ новая аббревиатура при оранжевой власти становилась все более адекватной стремительно меняющейся украинской реальности.
Летом 2009 года глава СБУ Валентин Наливайченко вознамерился посадить в тюрьму народного депутата Украины Инну Богословскую — лет эдак на двенадцать. «Мы готовы расследовать это дело, даже невзирая на статус народного депутата. Более того, срока давности нет. Если статус изменится, то эта гражданка Украины будет отвечать согласно законодательству», — объявил доблестный рыцарь плаща и кинжала. И объяснил:
«Служба безопасности Украины завершила доследственную проверку по поводу размещения в Крыму около 20 плакатов, так называемых биг-бордов, на которых содержались антигосударственные призывы. По результатам доследственной проверки наши следователи сделали два вывода. Первое, народный депутат Украины сознательно это делала. Второе, те призывы, которые она заказывала и размещала… она осознавала, что они будут публичными и таким образом будут призывать граждан Украины к тому, чтобы незаконным способом поставить под сомнение территориальную целостность нашего государства и затронуть вопрос относительно того, чтобы представители другого государства осуществляли контроль и управление на территории Украины»{204}.
В чем же преступление Инны Богословской? Она разместила в разных местах Крыма, в том числе и вдоль важнейших трасс, большие стенды (называемые нашей любящей англосаксонский новояз «элитой» то биг-бордами, то билл-бордами) с надписью «Довольно делить Севастополь! Дадим городу статус украинско-российской территории!».
Бдительные патриоты из Украинской народной партии сразу же настучали… извините, обратились в СБУ с доносом… пардон, с просьбой возбудить уголовное дело по факту размещения таких плакатов.
И СБУ в лице ее оранжевого руководства не замедлила… Однако пан Наливайченко слегка передернул, сообщив журналистам, что плакаты Богословской «будут призывать граждан Украины к тому, чтобы незаконным способом поставить под сомнение территориальную целостность нашего государства».
Где и кем доказана «незаконность»? Или СБУ уже отменила на Украине презумпцию невиновности?
Инна Богословская — юрист с долгой практикой и, конечно, ничего незаконного на своих транспарантах не допустила. Конституция (основной Закон) предусматривает, что территория Украины может быть изменена — только по решению всеукраинского референдума.
И если группа граждан инициирует референдум по вопросам территориального устройства и на референдуме большинство граждан Украины решит, что Севастополь должен быть украино-российским городом, то ни Наливайченко, ни кураторы из американского посольства, принимающие присягу офицеров СБУ, ничего законными методами тут не смогут изменить.
Безусловно, Валентин Наливайченко не может не знать 73-ю статью Конституции Украины. Просто, по-видимому, националистам, сегодня оседлавшим практически все важные посты на киевских холмах, очень бы не хотелось, чтобы граждане Украины («маленькие украинцы», по выражению В. Ющенко) вообще смели раскрывать рот по поводу территориального устройства своей (якобы) страны.
Таким образом, каждому пытаются объяснить: смотрите, если мы депутата, политика и просто весьма богатую женщину можем «закрыть» на двенадцать лет, то с вами, биомассой (выражение Ю. Тимошенко), вообще сделаем что захотим. Посмей вы только раскрыть рот.
Ведь Евгения Кушнарёва, популярнейшего политика Украины, МВД и ГПУ (генпрокуратура Украины) в 2005 году посадили в тюрьму только за то, что он посмел напомнить горячим головам с Западенщины: до Белгорода от Харькова гораздо ближе, чем до Киева.
Но довести дело до открытого судебного процесса оранжевая власть не решилась. Кушнарёва убили. Сейчас вокруг его смерти строится множество версий, и, пожалуй, официальная версия расследования прокуратуры пользуется у общественного мнения наименьшим доверием.
В мою задачу не входит подменять следствие. Только отмечу, что в римском праве существует древний постулат — ищи кому выгодно. Смерть Кушнарёва, безусловно, была выгодна оранжевой верхушке Украины, как принято говорить, националистам всех мастей, желающим любыми способами разделить русских на «украинцев» и «россиян».
Все правители в истории, стремившиеся силой устранять «крамолу», если были непоследовательны, добивались противоположного результата. Не является исключением и оранжевая националистическая диктатура Украины. Стараясь запугать граждан своей страны, они вместо этого создают борцов с режимом, причем из вполне лояльных и даже вчера еще не интересовавшихся политикой обывателей.
А из более или менее смелых политиков своими неуклюжими действиями оранжевые создают символические фигуры сопротивления.
Совсем почти незамеченным на фоне описанного скандала с «биг-бордами» на Украине в те же дни прошел суд над активистом Народного фронта «Севастополь — Крым — Россия» Валерием Подъячим, которого Служба безопасности обвиняла в призывах к нарушению территориальной целостности Украины.
Процесс не состоялся — Подъячий скрылся. А что ему еще оставалось делать? Декларация прав человека и гражданина, которую будто бы соблюдает оранжевая Украина, дает ему такое право — спасаться от преследований полицейского государства любым способом.
Движение «Севастополь — Крым — Россия» провозглашает своей целью «воссоединение Крыма и Севастополя с Российской Федерацией правовым путем». И естественно, за это малограмотная киевская «элита» называет их «сепаратистами».
Посмотрели бы мы, как бы они в Европе посмели назвать «сепаратистами» политиков Ирландии, Каталонии, Фландрии, Валлонии, Корсики и еще многих и многих регионов, также призывающих к пересмотру территориального устройства своих стран правовым путем.
Ведь мы все же живем не в Третьем рейхе и не в Европе времен инквизиции. А современная оценка гласит, что сепаратист — это тот, кто добивается территориальных изменений незаконными средствами. А добивающихся того же самого законным путем нормальные люди называют не сепаратистами, а политиками.
Чем дольше смотришь и оцениваешь происходящее на Украине после оранжевого переворота в 2005 году, тем скорее приходишь к парадоксальному на первый взгляд выводу: наибольшей свободой мы, жители Харькова, Одессы и Херсона, обладали в «империи зла», «тюрьме народов», «тоталитарном СССР».
Ведь в 1980-е каждый, политик и неполитик, мог свободно, на самом высоком уровне публичности излагать свои идеи насчет того, какой он видит свою страну. Свободно и гласно обсуждались вопросы, какими правами на самоопределение должны обладать автономные республики и области, кто от кого может и должен отделиться, вообще любые темы, касающиеся устройства своей страны.
Хотя много было сделано тогда ошибок, одно несомненно: граждане СССР в 1980-е не были бессловесной «биомассой» и обладали гораздо большей свободой от чужих капиталов и чужой политики, чем современные граждане будто бы независимой Украины.
Жаль молодых, переставших быть детьми уже во время независимой Украины. Им многое придется узнавать не из учебников и много переосмыслить, прежде чем они поймут, что угроза двенадцатью годами тюрьмы за обсуждение территориального устройства будто бы своего государства — это не признак свободы и демократии. Пока многие из них уверены в обратном. Но долго обманывать большинство народа нельзя.
А мы родились в государстве, где гарантировалось право республик на самоопределение вплоть до отделения. Те националисты и мнимые правозащитники, которые скажут, что это право было декларативным, могут утереться — реальность этого права подтверждена самым несомненным способом — его реализацией. Только благодаря этому праву Украина сегодня называется независимым государством.
И многое, конечно, люди СССР в 1980-е годы сделали бы по-другому. Если бы тогда они знали, что через 20 лет в новых «независимых и демократических» государствах спецслужбы будут угрожать гражданам двенадцатью годами тюрьмы за попытки обсуждения границ «своей» страны.
В 2008 году Дмитрий Табачник предположил, что Службу безопасности Украины — СБУ «скоро можно будет по праву назвать СС б/у»{197}. Похоже, что «скоро» наступило менее чем через год. Весной 2009-го Украину потряс скандал вокруг установления во Львове рекламных щитов, прославляющий дивизию СС «Галиция».
«Председатель Службы безопасности Украины Валентин Наливайченко считает правомерным размещение во Львове всеукраинским объединением „Свобода“ лайт-боксов с надписью „Украинская дивизия „Галичина“. Они защищали Украину“.
По словам Наливайченко, эти лайт-боксы были заказаны ВО „Свобода“, и городской совет Львова предоставил разрешение на их установление в конце 2008 года. „Поэтому СБУ никоим образом не вмешивалась, поскольку там не было никаких нарушений Украиной своих международных обязательств, а резонанс — потому что российские журналисты неправдиво подали, что там (изображено). Там не было никаких ни СС, никаких других призывов“»{198}.
Получается, если бы создатели «социальной рекламы» честно написали настоящее название — 14 Waffen Grenadier Division der SS (Galizische Nr. 1) — тогда у СБУ был бы повод вмешаться. А так — нету. Ну не знали в СБУ настоящего названия. Наивная эта организация, ко львовским рекламщикам чрезвычайно доверчивая.
Это уже завершающий аккорд: «там не было никаких СС». А начиналось все иначе.
Начиналось все с традиционной для оранжевых тактики — ото всего откреститься.
Как только рекламные щиты с эмблемами и восхвалениями «Украинской дивизии „Галичина“» были замечены польскими и российскими СМИ, львовские власти (областная администрация, облсовет, горсовет) сообщили, что они тут совсем ни при чем и вообще не знают, откуда это на улицах появилось.
«В пресс-службе городского совета Львова не исключили, что ситилайт может быть „социальной рекламой“. Как объяснили „УМ“ специалисты по рекламе, в пользу того, что эти борды могут быть оплаченной городской властью „социальной рекламой“, свидетельствует и отсутствие каких-то уточнений относительно фирмы-заказчика», — писала газета «Украина молода»{199}.
Тем временем другие оранжевые политики стали разыгрывать другую свою традиционную карту — искать «руку Москвы».
«Я не исключаю, что это — Глеб Павловский и их ребята, которые не вылазят из Крыма, им нужен креатив, поэтому на Западной Украине они вывешивают такие лозунги, а в Запорожье — красные флаги. Это — чистой воды провокация», — сказал нардеп Украины от Блока Юлии Тимошенко Андрей Шкиль в интервью агентству «Новый регион»{200}. При этом Шкиль подчеркнул, что дивизия «Галичина» не относилась к СС.
«Не было СС „Галичина“. Была просто дивизия „Галичина“ в рамках Вермахта. Она никогда не имела статуса СС. К СС принадлежали только армейские ордена, куда входили только немцы. Там было, кстати, много русских немцев».
Зачем Москве, которая постоянно протестует против прославления коллаборационистов времен Великой Отечественной, устанавливать в их честь социальную рекламу? Такой вопрос обескуражит только нормальных людей, а украинским националистам он что семечки: устанавливали вот именно для того, чтобы потом иметь возможность протестовать! И заодно — опозорить Украину перед «цивилизованными странами».
Москва виновата во всем. Достаточно принять это как догму, и уже больше ни о чем не надо думать самому, все и так понятно: Москва виновата и в том, что на Украине прославляют бывших гитлеровских холуев, и в том, что на Украине подавляющее большинство граждан протестует против этого прославления.
Как на самом деле называлась дивизия?
Слова Шкиля: «Не было СС „Галичина“. Была просто дивизия „Галичина“ в рамках Вермахта», — как и большинство высказываний политиков от БЮТ, следует читать наоборот. Чего никогда не было — так это «Украинской дивизии „Галичина“».
В период формирования, весной и летом 1943 года она называлась SS Schützen Division «Galizien» (стрелковая дивизия СС «Галиция»), с августа 1943-го — SS Freiwilligen Division «Galizien» (добровольческая дивизия СС «Галиция»).
После разгрома дивизии советскими войсками под Бродами — в августе 1944-го она получила название, под которым сейчас наиболее часто упоминается — 14 Waffen Grenadier Division der SS (Galizische Nr. 1) — 14-я гренадерская дивизия ваффен СС (Галицкая № 1). В декабре 1944-го слово «Galizische» в названии заменено на «Ukrainische».
И наконец, когда гитлеровский рейх уже готов был испустить дух, в конце апреля 1945-го дивизии присвоили новое имя — 1-я Украинская дивизия. Вояки приняли присягу 25 апреля, за несколько дней добежали до западного фронта и сдались англо-американцам{201}.
Чем она прославилась?
«Эти плакаты появились по инициативе лидера „Свободы“ Олега Тягнибока в рамках проекта „Сокровище нации“ — творческо-воспитательного мероприятия, которое мы проводим уже два года и которое пропагандирует наивысшие духовные ценности»{202}, — сообщил лидер львовской «Свободы» Иван Грында уже после того, как скрываться дальше стало невозможно и «социальная реклама» получила на Украине, в России и в Польше ожидаемый резонанс.
Оправдания, более похожие на заклинания, нужны им потому, что никто, кроме украинских националистов и некоторой части обманутого ими населения Украины, не считает, что «об эсэсовцах распространяют неправду для политических спекуляций, на самом деле они не были причастны к преступлениям против человечности».
Дело в том, что в боевых действиях против регулярного противника дивизия была замечена только один раз — в упомянутом сражении под Бродами. Она находилась во втором эшелоне немецких войск, и, прорвав оборону вермахта, советские танки прошли через националистическое формирование, даже не заметив особого сопротивления.
Поняв истинную боевую ценность «добровольцев», немцы впредь использовали их только для полицейской службы и карательных акций — для борьбы с польскими, словацкими и югославскими партизанами.
В Польше хорошо помнят 14-ю дивизию ваффен СС. После установки во Львове щитов с прославлением «защитников Украины» представитель польского МИДа Петр Пашковский заявил газете «Дзенник», что это дело не останется без реакции.
И что характерно — польская реакция не вызвала у оранжевой украинской власти никакого недовольства. Это Россию, когда она возмущается героизацией коллаборационистов, украинский МИД призывает «прекратить открытое вмешательство во внутренние дела Украины». С Польшей оранжевые так себя не ведут, ведь она, по их словам — «адвокат Украины в Европе» (до сих пор, правда, не объяснено, какое же преступление перед Европой совершила современная Украина, если ей нужны адвокаты).
Но это все же не так важно. Важнее то, что и Польша, и Россия, так много спорящие сегодня по разным вопросам, в этом деле оказались заодно.
…Начиналось все не с возведения во Львове стендов, прославляющих 14 Waffen SS. А 31 октября 2003 года, когда ющенковский блок партий «Наша Украина» хотел провести съезд в Донецке.
«Я вспоминаю, как меня Донецк встретил в октябре 2003 года плакатами в эсесовской форме. Я спрашиваю руководство области: кто заказывал эти плакаты, кто их вешал? Как вы в третьем тысячелетии в дважды ордена Ленина городе вешаете эсэсовскую символику? (выделено мной. — Г.С.) Если вы убеждены, что я такой, при всей общественности встаньте и дайте факты. Но если вы фактов не дадите, я заставлю вас сделать все, чтоб вы просили извинение. Я не хочу это прощать»{203}, — возмущался В. Ющенко уже после того, как оказался «избранным в третьем туре».
И он получил от донецкой породистой элиты извинения (со всеми подобающими изъявлениями подобострастия). Фактов тогда как бы не нашлось.
Потом Ющенко призывал к примирению ветеранов Великой Отечественной с вояками УПА и искренне возмущался, когда несвидомые схидняки путали УПА и дивизию ваффен СС. Во время эфира на украинском телевидении 13 мая 2005 года на вопрос зрителя из Донецка, понимает ли, что его намерения реабилитировать дивизию СС «Галичина» только усилят раскол, Ющенко ответил:
«Голубь сизый, кто вам говорит про СС „Галичина“, вы перепутали грешное с праведным, я говорю о воинах из УПА…»
А спустя пару лет «вдруг» оказалось, что реабилитация СС «Галичина» — уже на повестке дня и глава СБУ не видит ничего предосудительного в установке рекламных щитов в ее честь. Лишь бы только не писали настоящее название с неполиткорректными нынче буквами.
Украинские националисты с самого провозглашения независимости используют однообразный прием: они сегодня публично отрицают то, чего намерены добиваться завтра.
И вот сейчас граждане на Украине думают: а что дальше? Кого будут прославлять следующим? Гиммлера, Гитлера? Они, правда, не украинцы, — зато никто не сделал для борьбы с большевизмом больше, чем бесноватый Адольф.
СС б/у и конец украинской свободы
Предложенная Дмитрием Табачником для СБУ новая аббревиатура при оранжевой власти становилась все более адекватной стремительно меняющейся украинской реальности.
Летом 2009 года глава СБУ Валентин Наливайченко вознамерился посадить в тюрьму народного депутата Украины Инну Богословскую — лет эдак на двенадцать. «Мы готовы расследовать это дело, даже невзирая на статус народного депутата. Более того, срока давности нет. Если статус изменится, то эта гражданка Украины будет отвечать согласно законодательству», — объявил доблестный рыцарь плаща и кинжала. И объяснил:
«Служба безопасности Украины завершила доследственную проверку по поводу размещения в Крыму около 20 плакатов, так называемых биг-бордов, на которых содержались антигосударственные призывы. По результатам доследственной проверки наши следователи сделали два вывода. Первое, народный депутат Украины сознательно это делала. Второе, те призывы, которые она заказывала и размещала… она осознавала, что они будут публичными и таким образом будут призывать граждан Украины к тому, чтобы незаконным способом поставить под сомнение территориальную целостность нашего государства и затронуть вопрос относительно того, чтобы представители другого государства осуществляли контроль и управление на территории Украины»{204}.
В чем же преступление Инны Богословской? Она разместила в разных местах Крыма, в том числе и вдоль важнейших трасс, большие стенды (называемые нашей любящей англосаксонский новояз «элитой» то биг-бордами, то билл-бордами) с надписью «Довольно делить Севастополь! Дадим городу статус украинско-российской территории!».
Бдительные патриоты из Украинской народной партии сразу же настучали… извините, обратились в СБУ с доносом… пардон, с просьбой возбудить уголовное дело по факту размещения таких плакатов.
И СБУ в лице ее оранжевого руководства не замедлила… Однако пан Наливайченко слегка передернул, сообщив журналистам, что плакаты Богословской «будут призывать граждан Украины к тому, чтобы незаконным способом поставить под сомнение территориальную целостность нашего государства».
Где и кем доказана «незаконность»? Или СБУ уже отменила на Украине презумпцию невиновности?
Инна Богословская — юрист с долгой практикой и, конечно, ничего незаконного на своих транспарантах не допустила. Конституция (основной Закон) предусматривает, что территория Украины может быть изменена — только по решению всеукраинского референдума.
И если группа граждан инициирует референдум по вопросам территориального устройства и на референдуме большинство граждан Украины решит, что Севастополь должен быть украино-российским городом, то ни Наливайченко, ни кураторы из американского посольства, принимающие присягу офицеров СБУ, ничего законными методами тут не смогут изменить.
Безусловно, Валентин Наливайченко не может не знать 73-ю статью Конституции Украины. Просто, по-видимому, националистам, сегодня оседлавшим практически все важные посты на киевских холмах, очень бы не хотелось, чтобы граждане Украины («маленькие украинцы», по выражению В. Ющенко) вообще смели раскрывать рот по поводу территориального устройства своей (якобы) страны.
Таким образом, каждому пытаются объяснить: смотрите, если мы депутата, политика и просто весьма богатую женщину можем «закрыть» на двенадцать лет, то с вами, биомассой (выражение Ю. Тимошенко), вообще сделаем что захотим. Посмей вы только раскрыть рот.
Ведь Евгения Кушнарёва, популярнейшего политика Украины, МВД и ГПУ (генпрокуратура Украины) в 2005 году посадили в тюрьму только за то, что он посмел напомнить горячим головам с Западенщины: до Белгорода от Харькова гораздо ближе, чем до Киева.
Но довести дело до открытого судебного процесса оранжевая власть не решилась. Кушнарёва убили. Сейчас вокруг его смерти строится множество версий, и, пожалуй, официальная версия расследования прокуратуры пользуется у общественного мнения наименьшим доверием.
В мою задачу не входит подменять следствие. Только отмечу, что в римском праве существует древний постулат — ищи кому выгодно. Смерть Кушнарёва, безусловно, была выгодна оранжевой верхушке Украины, как принято говорить, националистам всех мастей, желающим любыми способами разделить русских на «украинцев» и «россиян».
Все правители в истории, стремившиеся силой устранять «крамолу», если были непоследовательны, добивались противоположного результата. Не является исключением и оранжевая националистическая диктатура Украины. Стараясь запугать граждан своей страны, они вместо этого создают борцов с режимом, причем из вполне лояльных и даже вчера еще не интересовавшихся политикой обывателей.
А из более или менее смелых политиков своими неуклюжими действиями оранжевые создают символические фигуры сопротивления.
Совсем почти незамеченным на фоне описанного скандала с «биг-бордами» на Украине в те же дни прошел суд над активистом Народного фронта «Севастополь — Крым — Россия» Валерием Подъячим, которого Служба безопасности обвиняла в призывах к нарушению территориальной целостности Украины.
Процесс не состоялся — Подъячий скрылся. А что ему еще оставалось делать? Декларация прав человека и гражданина, которую будто бы соблюдает оранжевая Украина, дает ему такое право — спасаться от преследований полицейского государства любым способом.
Движение «Севастополь — Крым — Россия» провозглашает своей целью «воссоединение Крыма и Севастополя с Российской Федерацией правовым путем». И естественно, за это малограмотная киевская «элита» называет их «сепаратистами».
Посмотрели бы мы, как бы они в Европе посмели назвать «сепаратистами» политиков Ирландии, Каталонии, Фландрии, Валлонии, Корсики и еще многих и многих регионов, также призывающих к пересмотру территориального устройства своих стран правовым путем.
Ведь мы все же живем не в Третьем рейхе и не в Европе времен инквизиции. А современная оценка гласит, что сепаратист — это тот, кто добивается территориальных изменений незаконными средствами. А добивающихся того же самого законным путем нормальные люди называют не сепаратистами, а политиками.
Чем дольше смотришь и оцениваешь происходящее на Украине после оранжевого переворота в 2005 году, тем скорее приходишь к парадоксальному на первый взгляд выводу: наибольшей свободой мы, жители Харькова, Одессы и Херсона, обладали в «империи зла», «тюрьме народов», «тоталитарном СССР».
Ведь в 1980-е каждый, политик и неполитик, мог свободно, на самом высоком уровне публичности излагать свои идеи насчет того, какой он видит свою страну. Свободно и гласно обсуждались вопросы, какими правами на самоопределение должны обладать автономные республики и области, кто от кого может и должен отделиться, вообще любые темы, касающиеся устройства своей страны.
Хотя много было сделано тогда ошибок, одно несомненно: граждане СССР в 1980-е не были бессловесной «биомассой» и обладали гораздо большей свободой от чужих капиталов и чужой политики, чем современные граждане будто бы независимой Украины.
Жаль молодых, переставших быть детьми уже во время независимой Украины. Им многое придется узнавать не из учебников и много переосмыслить, прежде чем они поймут, что угроза двенадцатью годами тюрьмы за обсуждение территориального устройства будто бы своего государства — это не признак свободы и демократии. Пока многие из них уверены в обратном. Но долго обманывать большинство народа нельзя.
А мы родились в государстве, где гарантировалось право республик на самоопределение вплоть до отделения. Те националисты и мнимые правозащитники, которые скажут, что это право было декларативным, могут утереться — реальность этого права подтверждена самым несомненным способом — его реализацией. Только благодаря этому праву Украина сегодня называется независимым государством.
И многое, конечно, люди СССР в 1980-е годы сделали бы по-другому. Если бы тогда они знали, что через 20 лет в новых «независимых и демократических» государствах спецслужбы будут угрожать гражданам двенадцатью годами тюрьмы за попытки обсуждения границ «своей» страны.
Глава 22. Харьков становится центром распространения украинского нацизма
В декабре 1943 года в Харькове закончился первый в истории судебный процесс над нацистскими преступниками. Были осуждены и прилюдно повешены на площади палачи, казнившие несколько тысяч харьковчан в известных «душегубках»{205}. Казнены были трое гитлеровских военнослужащих и предатель-шофер из местных. В «тюрьме народов» СССР нацизм давили, а при незалежности Харьков стал центром украинского социал-национализма.
2 апреля 2009 года украинская телепрограмма «ТСН» показала репортаж «Патриотизм или фашизм?»{206}. Вот что в нем говорилось:
«Боевые дружины, тренирующие штурм зданий и рукопашный бой с применением холодного оружия, легальное чтение лекций в вузах под эгидой „Просвіти“, патрулирование харьковских улиц в местах компактного проживания иностранцев, похищение восьми вьетнамцев и избиение темнокожих студентов в центре города. Таков лишь неполный список деятельности социал-националистических формирований, офис которых располагается в самом сердце Харькова».
И конечно, безо всяких ссылок на источник информации был сделан традиционный уже для украинской прессы вывод:
«По неофициальным данным, украинские расисты финансируются из России, а в их акциях активно участвуют русские православные организации и казачество». Конечно, откуда ж быть фашисту, как не из России.
Хотя достаточно просто посмотреть помещенный тут же видеоряд, ознакомиться с историей «Патриота Украины» на официальном сайте этой организации и в других расположенных в открытом доступе источниках, чтобы понять, что детище это вовсе не московской политики.
Организация «Патриот Украины» была создана в конце 1999 года руководством Социал-Национальной партии Украины (сейчас известной как «Свобода») как молодежное крыло партии, в форме общества содействия Вооруженным Силам и Военно-Морскому Флоту. Эдакий националистический ДОСААФ.
После грызни и расколов, часто случающихся в национальной среде, «Патриот Украины» отделился от партии Тягнибока. Формально. Насколько реально — это еще вопрос.
Очевидно, что националисты решили всерьез завоевывать восток Украины. В этом им негласно помогал официальный Киев.
Впрочем, почему негласно? Формально организация «ПУ» имела организационно-правовую форму общества содействия ВС и ВМФ. А в Харькове, уже после раскола, «Патриот Украины» действовал под крылом Всеукраинского общества «Просвіта» им. Т.Г. Шевченко, финансируемого из государственной казны, то есть деньгами налогоплательщиков.
Но украинские националисты, оправдывающие украинских нацистов, — стойкие идеологические борцы, и фактами их не проймешь. Они вам сразу объяснят, что все это, конечно, происки Москвы, которая таким способом подрывает имидж Украины в глазах мирового сообщества и персонально МВФ.
В упомянутом телерепортаже сообщалось, что в Киеве группа молодых людей побила иностранца. Милиция задержала подозреваемых и теперь ищет «зверхныкив» — лидеров, стоящих над этими молодыми людьми, которым инкриминируется групповое хулиганство.
Да, это вам не Россия, где милиционеры еще до расследования спешат определять подобные преступления как совершенные на этнической почве, причем даже там, где ничего подобного потом не находится. Это вам не «русский фашизм», а украинского (или, скажем, эстонского) фашизма не существует по определению, потому что нет его ни в либеральной прессе, ни в методичках международных правозащитных организаций.
Я, конечно, не милиция, но безо всяких обысков за 5 секунд нашел в сети огромную кучу видео, фотографий и места, где милиция могла бы найти (если б захотела) «зверхныкив» «Патриотов Украины». Они совсем не скрывают, что готовятся к вооруженной борьбе:
«Перед построением каждому бойцу выдали оружие, с которым он проведет весь день… С этого момента каждый боец не зависит от своих желаний — он выполняет приказы командира… За двадцать минут были созданы планы наступления и обороны, и начался бой… Раздавались взрывы, выстрелы, а затем бурные разговоры первых „убитых“ бойцов… Сегодня Организация дала бойцам знания, которые они будут использовать на пути к своей победе, она дала веру в победу, в бессмертие», — сообщается на официальном сайте организации «ПУ» об одном из мероприятий, которое у «патриотов» называется «вишкіл»{207}.
Но в стране, где большинство народа протестует против героизации гитлеровских коллаборационистов, а власть, жестко или мягко, но неизменно упорно продвигает свой националистический проект, милиция вряд ли сможет эффективно бороться с неонацистами — ей приходится против воли «охранять Освенцим»{208}.
На своем сайте социал-националисты пишут, что милиция им противодействует, но реальность, как обычно, опровергает неогеббельсовскую пропаганду: на всех митингах и шествиях милиция, наоборот, охраняет националистов (и без такой охраны рискнувших выйти на улицы Харькова националистов было бы куда как меньше).
Власти Харькова не имеют возможности противодействовать неонацистским маршам и загородному боевому «вишкілу» националистов. Да и как это делать, если киевское центральное руководство сегодня объявляет всенародное празднование годовщины УПА, а завтра в Киеве проходит неонацистский марш, о чем мы говорили во второй части книги.
Рыба независимой Украины гниет с головы оранжевого режима, и оттуда же расползаются в общество метастазы неонацизма.
Патриотизм и национализм — это НЕ синонимы. Националист — это человек, который с течением времени неизбежно либо возвышается до патриотизма, либо опускается до нацизма.
Патриот — это человек, желающий своей Родине, своему народу процветания, движения вверх по спирали прогресса. А нацист желает этого только на словах. На деле же он хочет только одного: уничтожить врага, конкурента, которого может увидеть во всяком: в цыгане, славянине, китайце.
Национализм лишен позитивного начала, он строится исключительно на нигилизме, разрушении всего того, что не является и не одобряется национализмом. Об этом прямо писал один из основателей Организации украинских националистов (ОУН) Николай Сциборский:
«Украинский национализм является творческим движением отрицания прошлого, против которого выступает он в роли нигилиста и реформатора. Другим путем он свою миссию не завершит… Следует понять, что закрепление национализма возможно за счет смерти старого… национализм, приступая к борьбе за душу, волю и жизнь украинской нации, должен исходить из тезиса отрицания прошлого, без традиций, оснований и преемственности… Идет борьба за ДУШУ, ВЕРУ и ИДЕАЛЫ, а эта борьба никогда не может быть половинчатой, компромиссной, рассчитанной в ее внутренних интенциях на добровольное согласие тех, которых она хочет уничтожить. Закон этой борьбы — кто не с нами, тот против нас»{209}.
Гитлеровские наци освобождали для себя жизненное пространство от евреев и славян, а нынешние «патриоты Украины» требуют изгнания темнокожих мигрантов. Настоящие же патриоты выступают против незаконной миграции, как и против любого нарушения закона, потому что беззаконие мешает развиваться его народу. Нацисту плевать на закон, им движет только ненависть к «чужим» и жадность — надежда поживиться за их счет.
Безусловно, каждый человек может любить или не любить других людей.
Но века развития человеческой цивилизации научили нас не тешить свои фобии публично. А история научила нас, что нацисты не побеждают, а погибают, как правило, очень дурной смертью. Сегодняшним последователям следовало бы помнить примеры предшественников — хоть отравившегося и достреленного собственным адъютантом Гитлера, хоть убившего родных детей Геббельса, хоть повешенного Кальтенбруннера.
Но не всех учит история. Нацистское наследство постоянно проглядывает сквозь псевдопатриотизм, как гниющие волдыри сквозь тряпье сумасшедшего. Это заметно и в идеологических догматах (ксенофобия, вождизм, ненависть к равноправию), и во внешних проявлениях (уличные нападения, факельные шествия, сжигание книг, похожая, почти идентичная символика).
И сходства бросаются в глаза на каждом шагу. Девиз организации «ПУ»: «Одна раса, одна нация, одна родина — это Украина». Сразу вспоминается лозунг НСДАП: «Ein Volk, ein Reich, ein Führer» («Один народ, один рейх, один фюрер»). А почему ж наследие бесноватого не будет пользоваться популярностью в маргинальных молодежных группировках, если оно популярно в истеблишменте? На выборах в столице Украины легко увидеть предвыборные плакаты с таким, например, девизом кандидата (в переводе с украинского): «Одна история, один народ, одна страна».
Как будто специально, чтобы подчеркнуть свое родство с немецкими нацистами, нынешние украинские неонацисты повторяют их дела. Гитлеровцы жгли книги на площади. Нынешние этого не могут (они надеются, что только пока). Но вполне могут исподтишка поджечь книжный магазин.
Весенней ночью 2009 года в Киеве был совершен поджог двух магазинов сети «Книжный супермаркет». Согласно сообщению УНИАН, в магазине на улице Строителей, 4, неизвестные написали на стекле витрины слово «Вурдалак», разбили огнетушителем стекло двух витрин и бросили в помещение три бутылки с зажигательной смесью.
«Я приехала к магазину в 4 часа утра, когда пожарники уже загасили огонь, — сообщила директор магазина Татьяна Назаренко. — Увидела на стекле надпись „Вурдалак“ и выбитые окна. Из-за действий неизвестных пострадали витрины с украинской детской и художественной литературой и детские развивающие игры. За несколько недель до этого в наш магазин неизвестный принес письмо, в котором была просьба убрать книгу Олеся Бузины и всю русскоязычную литературу, поскольку она якобы вредит украинской культуре. Очень жаль, что эти люди прикрывают свой вандализм украинскими идеями и наносят ущерб не только администрации магазина и продавцам, но и покупателям».
В свою очередь директор сети «Книжный супермаркет» Константин Климашенко сообщил, что это не единичное нападение на магазины, случившееся в те выходные дни:
«Разбили стекло и бросили бутылку с зажигательной смесью в помещение магазина на Луначарского, 10. А в магазине на Подоле, на баннерах, где находятся фотографии писателей, в том числе и украинских, написали, что мы продали родину и что мы против Украины», — рассказал он. По его словам, в эти магазины также приносили письма с угрозами, но никто не обращал внимания на них.
К. Климашенко предположил, что «это отголосок событий в Тернополе, когда перед выборами обливали магазины краской, поскольку там были русскоязычные книги и книги Олеся Бузины»{210}.
И как все это легло одно к одному весной 2009 года, накануне президентских выборов на Украине! И запреты русских телеканалов, и попытки закрыть границу от «вредных» книг. И странные учения СБУ в Крыму, когда случайным прохожим против их воли пришлось играть роль подозреваемых в терроризме. И факельный марш неонацистов в Харькове. И драка в Одессе, во время которой, как сообщалось, от рук антифашистов погиб неофашист. И последовавшее указание В. Ющенко спецслужбам — отыскать в этой драке следы действий «пятой колонны» и происки иностранных государств (то есть, очевидно, России). И назначение в руководство Службы безопасности Украины иностранки — гражданки Великобритании, — не для того ли, чтобы дурно пахнущие действия было легче оправдать перед «цивилизованным миром»?
Очевидно, с началом 2009 года украинский неофашизм вступил в период модернизации. До недавнего времени оранжевая власть (и с несколько меньшей активностью — власть Кучмы и Кравчука) активировала и всячески холила-лелеяла националистов бандеровско-шелкоперовского{211} толка.
Антисемитизм им сейчас не к лицу, как и антиполонизм, в виду политкорректной Европы. Значит, от всей бандеровщины остается только антимоскализм. А он на востоке и юге не встречает понимания у молодежи. Но неонацистам очень хочется ее завлечь. Поэтому они пока прячут свою русофобию и завлекают ненавистью к темнокожим, азиатам, кавказцам. А потом «работают» с завлеченными. Объясняют, что русские, живущие на Украине, — это настоящие русские, а русские, живущие в РФ — на самом деле не русские. На Украину с 1991 года обрушился настоящий водопад теоретических обоснований того, что черное есть белое, что русские — не русские, а кто угодно: монголы, угро-финны, испорченная кровь, желтые, цветные… Для националистов главное — затянуть к себе, а там как водится — вход рубль, а выход сто.
Такая технология, если оранжевые будут проводить ее последовательно и мы не сможем им препятствовать, может привести к тому, что на Украине русские будут убивать русских только за то, что они русские.
Не спешите говорить: это невозможно, потому что противоречит логике и разуму. Точно такое же противоречие мы видим в той довольно заметной части украинских националистов, и старых и молодых, которые являются русскими (великороссами) по рождению, не знают ни слова по-украински, говорят ТОЛЬКО по-русски и при этом яростно ненавидят русский язык.
Митьки шелкопёровы продолжают превращаться в «дмитрів донцових».
Украинский национализм немыслим без России, я в этом убеждаюсь на каждом шагу.
Вот, например, читаю в Интернете заголовок: «Битва на реке Ворскла»{212}. Ну, думаю, почитаю про битву. Но уже во втором абзаце: «Хотя Московское княжество в нем непосредственно и не участвовало, это сражение…»
Дальше — мечты: «У Московского княжества при таком раскладе практически не было шансов противостоять объединенным силам ВКЛ, Золотой Орды и неприсоединившихся княжеств. Тевтонский орден тоже бы поучаствовал в разгроме».
И жили б мы вот как славно: «…никаких бы современных русских, украинских и белорусских этносов не существовало бы, а скорее всего, образовался бы единый литвинский этнос, славяноязычный и с католической верой».
И запанувалы б мы под отеческим присмотром почти европейцев, почти «белых людей» из Литвы, а те — под настоящими «белыми людьми» из католического ордена, а те — совсем уж под белейшими людьми из Рима.
Правду говорят: раб ощущает себя счастливым не тогда, когда освободится, а когда господин поставит его над кем-то, кто еще ниже его.
Украинские националисты готовы лизать сапоги кому угодно — шведам, как Мазепа, полякам, как Петлюра, немцам, как Бандера, американцам и англичанам, как послевоенные оуновцы. Лишь бы господа давали им веру в то, что они не самые низкие, надежду на то, что и у них, холопов, тоже будут свои холопы.
Гитлеровцы в общем действовали правильно: чтобы стать юберменшами, нужно унтерменшей не уравнивать, а тоже разделить на низких и нижайших. Чтобы живущие под самой юберменшской задницей чувствовали себя выше тех, кто живет подальше.
И по тому же принципу Нового Порядка (о да, модернизированному и гуманизированному по требованиям XXI века!) строится и Новая Европа: есть староевропейцы, есть новоевропейцы, есть и недоевропейцы, которые пока еще только хотят. Казалось бы, при чем тут Россия? А Россия нужна для дальнейшего дробления и самоудовлетворения ново- и недоевропейцев, которым просто необходимо ощущать себя цивилизованнее кого-то еще.
Современные галицкие и киевские националисты лепят из своей страны бомбу, начиненную ядом и динамитом. Повизгивая и попукивая, они тужатся вокруг этой бомбы, тщась метнуть ее в ненавистную «кляту Кацапію». Ну и что дальше? Россия, конечно, пострадает, но выживет, как выживала уже много раз. А вот сама бомба — Украина — разорвется на части, что тоже уже не раз бывало в истории.
И тогда украинские националисты со спокойной душой снова отбудут в эмиграцию. Их миссия на данном историческом этапе будет выполнена — Россия окажется виноватой опять. В том, что не самоубилась за компанию.
Глава 23. Смирительная вышиванка уже почти готова
Почти 20 лет так называемой независимости украинское общество ходит и ходит по кругу. Точнее, по спирали. И не вверх, а вниз.
В 1991 году мы выбрали «свободу и колбасу». Колбаса теперь почти исключительно соевая, а свобода выродилась в право забрасывать какими угодно нечистотами конкретных представителей украинской власти, ни в коем случае не затрагивая при этом основ власти.
Самих «урядников» такое положение дел, наверное, немало тешит: помечут друг в друга калом на ток-шоу, продемонстрируют «мудрому украинскому народу» наличие на Украине конкуренции в борьбе за власть и уходят из студии под ручку, конкурировать друг с другом в элитных забегаловках.
Что независимость на Украине именно «так называемая» — стало ясно с первых ее дней. Влияние мировых (то есть реально американских) глобальных структур было не очень заметным, но нельзя было не заметить, например, визита тогдашнего госсекретаря США Мадлен Олбрайт, запретившей харьковскому заводу поставлять турбины в Иран. Это была очень звонкая оплеуха, но зато она все расставила по местам: Украина — это государство под внешним управлением.
С 1991 года мы наблюдаем два одновременных процесса: все большее расслоение общества на богатых и бедных и постепенное, но постоянное сужение свобод.
Ограничения объясняются разными словесами, но по смыслу объяснение одно: народ еще не созрел. Народ не дозрел до отмены прописки (и потому ее сохранили, переименовав в регистрацию), народ не созрел для прямых выборов глав областных администраций (и потому на Украине в середине 1990-х прямые выборы отменили).
После того как Верховный суд назначил Виктора Ющенко президентом Украины, гимны расцветающей на Украине свободе слова стали звучать в режиме нон-стоп, а под шумок ограничение свобод пошло еще быстрее, чем при Л. Кучме. Первые подписанные новым гарантом указы были «не для печати», о важных внешнеполитических шагах (например, об упомянутом ранее письме президента, премьера и спикера в штаб-квартиру НАТО) украинские граждане узнавали не от своих избранников, а от граждан иностранных государств. Точно так в позднем СССР о некоторых решениях Политбюро узнавали из «вражеских голосов».
Они по-своему любят и уважают сограждан (каждый подтвердит, если его об этом спросить). Они просто считают народ — дитём, которому, если дать волю — обязательно сломает возвышенный Храм Добра и Процветания, мудро выстраиваемый Элитой.
Не стоит думать, что такие воззрения украинская элита выработала в процессе долгого осмысления реальности. Такие взгляды на общество, как почти и все у них, — импортного происхождения. В Америке и Европе все то же самое, с одной разницей — там бедные куда богаче наших бедняков.
Именно в процессе этого постоянного ограничения свобод украинская «элита» (которую, по ее образу мыслей и действий правильнее назвать быдлитой) додумалась до того, что обществу нужна сильная рука, а абсолютной свободы нет нигде в мире.
Под разным соусом эти зажаренные еще в прошлом веке котлетки стали вбрасываться в народ, и многие уже готовы их кушать.
Очень важное для понимания протекающих на Украине процессов интервью было опубликовано в газете «2000». На вопросы журналиста отвечала заместитель городского головы Ровно, депутат Ровенского облсовета, член Национальной комиссии по вопросам защиты общественной морали. Известная тем, что «именно с легкой руки г-жи Кульчинской в Украине был проведен и установлен первый „Вышитый рекорд“, когда в 2006-м на День Независимости в центре Ровно собралось более 10000 людей, 3246 из них пришли в вышиванках».
Из этого текста украинский гражданин с некоторым удивлением узнает, что ему врали с 1991 года, когда говорили, что независимость Украины — это одновременно и обеспечение свободы личности, в том числе — и творческой. На самом деле все не так. Читаем вопрос корреспондента и ответ г-жи Кульчинской:
«— Ведь для творчества нужна свобода.
— Мне знаком этот ложный миф. По-настоящему творческому человеку свобода — политическая и даже материальная — не нужна. Сервантес, например, написал своего „Дон Кихота“ в заключении, в тюрьме. А будь он на воле, то написал бы это — одно из величайших произведений мировой литературы? Далеко не факт. Может, ему банальной усидчивости не хватило бы».
Дело даже не в том, что «написание „Дон Кихота“ в тюрьме» — не более чем миф{213}.
А в том, что тюрьма некоторыми украинскими власть имущими трактуется уже не как безусловное, хотя и необходимое зло, а как благо для творца.
А будь в начале 1990-х среди агитаторов за независимость такие разоблачители мифов, — согласились бы мы променять «СССР — тюрьму народов» на такое вот идеальное место для творчества?
Сравнение с детьми в тексте интервью повторяется дважды. Корреспондент говорит: «Взрослый человек может сам себе выбирать…»
«Кроме взрослых, есть еще и дети», — парирует Г. Кульчинская.
А вот ответ на вопрос, хотят ли сами ограничиваемые, чтобы их ограничивали:
«Да не хотят, конечно. Никто не хочет. Ребенок, когда ест руками за столом, разве он хочет, чтобы вы его ограничивали? А мы делаем это, и ребенок потихоньку приучается к порядку. Вырастает культурным человеком. Если задуматься, то вся человеческая культура есть результатом в первую очередь не свободы, а именно ограничений. Вот бомж — истинно свободный человек. Это бывают весьма умные, образованные и талантливые люди. Но бомжи. Вопрос: хотели бы мы, чтобы наши деятели культуры были бомжами? Или чтобы лицо украинской культуры определяли бомжи?»{214}
Сказаны в общем правильные вещи. Историю культуры действительно можно рассматривать как историю ограничений первобытного хаоса в пользу все более усложняющейся организации общества, историю ограничения инстинкта в пользу разума. И правда, детей чаще всего к хорошему приходится приучать, а от плохого отучивать.
Вообще в этом интервью очень много правильных слов. Например, о том, что надо запрещать порнографию, ограничивать игорный бизнес, прекращать продажу спиртного несовершеннолетним.
Так откуда ж недоверие к благим намерениям? Почему сразу после публикации в Интернете появились вопросы:
«И эти люди еще в чем-то упрекают Сталина или Советскую власть?»
Разница между г-жой Кульчинской и Сталиным — в том, что Сталин делил общество не на бомжей, элиту и кого-то еще, а совсем по другому признаку: на тех, кто трудится, и тех, кто пользуется чужим трудом. Красные делили общество (народ) на классы, а современные жовто-блакитные делят общество на «народ» и «элиту».
При этом и Ленин и Сталин понимали, что каждый человек — будь он бомжом или писателем — обладает свободой выбора. И старались — кнутом и пряником — заставить каждого сделать тот выбор, который нужен им.
Они (в своем понимании) строили общество, в котором «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех»{215}. И при этом считали нужным ограничивать (и ограничивали!) свободу отдельных лиц, если она, по их мнению, шла во вред обществу.
А нынешние украинские любители ограничений этого не понимают. Их мышление механистично. Они не сознают, что человека невозможно лишить выбора, что его нужно убеждать (пряником) или принуждать (кнутом). Судя по тому, что делается на Украине, они мыслят примерно так: пусть творці — митці пасутся себе как знают, а чтоб не лезли куда не надо (ведь они сущие дети!), — создадим «ограничения», напишем закон и постараемся его исполнять, а нарушителей — наказывать.
И эта разница в подходах к свободе творчества и ее ограничениям между коммунистами и антикоммунистами наиболее заметна по результату. После победы коммунистов в 1917-м вскоре были написаны «Тихий Дон», «Хождение по мукам», «Как закалялась сталь», «Два капитана», «Белеет парус одинокий», «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», сняты фильмы «Броненосец „Потемкин“», «Чапаев», «Веселые ребята»… Какие произведения, хотя бы отдаленно приближающиеся по уровню, были созданы после победы антикоммунистов в 1991 году?
Ханс Йост, в 1933 году ставший президентом Имперской палаты литературы, в одной из своих пьес написал слова, часто приписываемые разным нацистским руководителям: «Когда я слышу слово „культура“, моя рука тянется к пистолету». Руки современных украинских культуртрегеров тянутся к соске и погремушке. Впрочем, это, конечно, условность: на соски и погремушки у киевской власти немає коштiв. Скорее всего, за неимением игрушек, будут просто бить по рукам.
Вряд ли кто-то может заподозрить современную украинскую власть в следовании заветам Ленина — Сталина. Но ведь ограничения на культуру накладывали не только представители политических сил, которых принято называть «левыми», но и их крайне правые противоположности:
«Глубочайшие интересы народа и государства требуют недопущения того, чтобы народные массы попадали в руки плохих, невежественных и просто бесчестных „воспитателей“. Обязанностью государства было бы взять на себя контроль за этим воспитанием и систематически бороться против злоупотреблений печати. Государство должно следить особенно внимательно за газетами, ибо влияние газет на людей является самым сильным и глубоким, хотя бы уже потому, что газеты говорят с читателем изо дня в день. Именно равномерность пропаганды и постоянное повторение одного и того же оказывают исключительное влияние на читателя. Вот почему в этой области более чем в какой-либо другой государство имело бы право применить абсолютно все средства, ведущие к цели. Никакие крики относительно так называемой свободы печати не должны были бы останавливать государство, которое просто обязано обеспечить нации столь необходимую ей здоровую умственную пищу. Здоровое государство во что бы то ни стало должно взять в свои руки это орудие народного воспитания и по-настоящему поставить печать на службу своей нации».
Если в этой цитате заменить «газеты» на «телевидение» да не упоминать, что взята она из «Майн кампф», — получится готовое выступление для любого украинского сторонника ограничений чего угодно — хоть российских телеканалов, хоть украинских писателей, пишущих неугодные книги. Да мы уже и слышим практически такие же по смыслу выступления оранжевых политиков, называющих себя национал-демократами.
Образ мыслей идеологов современного украинского национального государства представляет собой компиляцию взглядов теоретиков ОУН из середины прошлого века и утвердившихся в современном мире «теорий элит»: «инициативное меньшинство» должно вести за собой «несвидомое большинство», «элита» принимает решения на благо «народа»; отличие, пожалуй, лишь в том, что оуновцы пытались обходиться с обществом, как пастух со стадом, а нынешние — как строгий учитель с «трудными детьми», лезущими руками в тарелку и потенциально опасными для хрупких структур нового мирового порядка.
Где есть свобода слова, там нет свободы мысли, — сказал философ. Отсюда можно заключить, что не всякая свобода хороша. Свобода, которая не ограничена свободой других людей и интересами общества, НЕ хороша. И не всякие ограничения хороши. Ограничения, диктуемые не логикой развития, а произволом, — вредны безусловно. А именно такие ограничения продвигаются в украинское общество под видом борьбы за чистоту нравов.
Верховная Рада принимает закон о дальнейшем усилении борьбы с порнографией — благое дело, а народ смеется. Потому что развратен? Нет, потому что прекрасно понимает: в современном глобализируемом мире порнография — это бизнес, индустрия. Запретить порнографию, не изменив устоев этого мира, так же невозможно, как запретить эрзац-пищу или выхлопы автомобилей. Их можно сделать чище, приятнее на вид и на вкус, гламурнее. То есть создать некую иллюзорную реальность, придать злу видимость благополучия и благопристойности.
Запреты на порнографию есть в каждой западной стране — но порнодельцы и порнозвезды живут не в тюрьме и не на конспиративных квартирах, а по соседству со столпами общества, содержателями благотворительных фондов и борцами за общественную мораль. Они тусуются с политиками и даже сами проходят в парламент.
Граждане смеются, потому что предчувствуют: ни порнографию, ни игорный бизнес, ни торговлю спиртным, ни даже глупых конъюнктурных пысьмэнныкив все эти нацкомиссии по защите морали не одолеют. Просто провайдеры будут показывать блюстителям нравственности распечатки, из которых следует, что порнография ушла из их сетей… Все приспособятся, если уже не приспособились, им не привыкать, они ведь успешные люди, а то, что сегодня называется успешностью, на самом деле является приспособляемостью.
А кто же НЕ приспособится? Не приспособится потребитель информации. Из рассуждений сторонников ограничений как-то выпадает тот факт, что свобода слова — это не только свобода распространять, но и свобода получать информацию. Иметь к ней доступ. Если называть вещи своими именами, вот этот доступ к информации сегодня на Украине очень ограничен, и власти любых цветов любыми способами стараются ограничить его еще больше.
И делается это, как всегда, по обращениям народа. Так, чтобы народ понял и принял. Для того представители «элиты», то есть киевской гламурной тусовки, гневно критикуют «потешную киевскую богему, погрязшую в своем скучном гламуре», напоминая унтер-офицершу, которая секла сама себя.
Толкуя вроде бы об ограничениях на распространение, на самом деле хотят ограничить право на получение информации. Смирительную вышиванку пытаются надеть не на бездарных, пошлых, зажравшихся и развратных «творцов», а на зрителей, читателей, на вас и меня.
Если это получится, Украину ждет очень неприглядное будущее. Ограничение меньшинства большинством — это социализм советского образца, при котором не было ни порнографии, ни секс-шопов, ни игорных заведений. А ограничение большинства — это фашизм, как бы при этом ни называлось меньшинство — хоть элитой, хоть юберменшами. И как бы при этом не обзывалось большинство — хоть быдлом (в своем узком кругу), хоть мудрым украинским народом (перед телекамерами).
Глава 24. Два пути Руси
У многих сограждан существует иллюзия, что украинское общество выбирает сегодня между Россией и Европой. Внешне это вроде бы так. Но по смыслу выбор делается между обществом, самостоятельно зарабатывающим, — и обществом, живущим на подачки.
В 1990-х годах один известный в прошлом режиссер, вдруг оказавшийся украинским националистом{216}, в одном из своих интервью сказал примерно следующую фразу: «Украина — это сладкий лобок Европы». У меня такая физиологическая образность вызывает омерзение, но у «просунутых»{24} профессиональных украинцев, наверное, впечатления другие.
Не во впечатлениях дело — давайте подумаем, каким местом Европы может стать Украина, если выберет путь, на который ее толкают современные евроинтегруны?
Украинцы, делающие сегодня «европейский выбор», поддаются на дешевую обманку: они думают, что достаточно нам сделать этот самый выбор, подписать какие-то документы, и на Украине станет «как в Европе». Неудивительно, ведь такое внушение почти круглосуточно ведется по дуроскопу с настойчивостью, которой могли бы позавидовать проповедники тоталитарных сект.
Еще многие уверены, что, если мы выберем «путь в Европу», то Европа станет нас кормить. У значительной части сограждан стремление к халяве неистребимо.
Европейские чиновники, самые разные и самые высокопоставленные, неоднократно утверждали, что в обозримом будущем (40–50 лет) Украине нечего даже и задумываться о полноценном членстве в Европейском Союзе.
Но те же самые чиновники также многократно заявляли, что для Украины нужен какой-то особый «режим», особое «партнерство» и т.д. То есть в отношении Украины Евросоюз очень напоминает собаку на сене: к себе принять не хочет, но и отпустить не желает. Наоборот, всячески старается не помощь Украине оказать, а ограничить ее суверенитет, навязывая свои решения как в экономике, так и в политике.
Следовательно, для чего-то нужна Евросоюзу такая вот «буферная» Украина с «особенным партнерством»?
Да, нужна. При реализации сценария, который у нас называют «выбором пути в Европу», в настоящем, а еще более в грядущем место Украины в Европе будет больше всего напоминать отстойник всего.
Нам не нужно талантов древних предсказателей, нам достаточно оглядеться по сторонам, чтобы в сегодняшнем обществе увидеть ростки завтрашнего «украинского чуда».
Украина станет (уже, пожалуй, стала) отстойником продуктов и товаров, которые не хотят потреблять цивилизованные страны, то есть страны «золотого миллиарда». Одним из первых решений Кабмина Тимошенко, сразу после «оранжевой революции», было решение об облегчении доступа иностранного мяса на территорию Украины. Вдруг было сделано открытие, перечеркивающее весь прошлый исторический опыт: мясо и сало для Украины — непрофильный продукт!
На Украине не так, как в России — никто не воюет против «польского мяса» (точнее, мяса неопределенного происхождения, поступающего к нам из Польши). Неудивительно, что сегодня «сделано в Польше» для украинца является знаком плохого качества. Пройдитесь по рынкам, магазинам — продавцы стараются выдать польский продукт за любой другой. Сегодня на Украине даже турецкие и китайские товары считаются лучшими, чем польские.
Украина станет (уже стала) местом заброшенных производств. Европе не нужны конкуренты, Европе нужны дешевые «гастарбайтеры» и покупатели отбросов глобальных мегаконцернов. Об Украине — житнице, крупнейшем в советские времена производителе сахара, растительного масла, мяса и сала придется забыть. Украина на пути в Европу превратится (уже превращается) в страну технической монокультуры. Очевидно, это будет рапс, из которого в странах золотого миллиарда будут делать биотопливо.
В промышленности гражданам Украины еще какое-то время будет позволено заниматься вредными производствами — удобрений (тоже не для себя, а для «цивилизованных»), металла, различной химии. Потом, когда построенные «неэффективными совками» и полученные «эффективными собственниками» практически даром предприятия исчерпают свой ресурс, закончатся и вредные производства.
Мечтать о том, что в этих условиях «цивилизованный мир» поможет Украине наладить высокотехнологичные производства, может только персонаж поговорки, который думкой богатеет.
Но за что же тогда покупать отбросы производств глобального мира? До кризиса предполагалось, что украинцы будут покупать их на кредиты, получаемые в мировых финансовых центрах. Но кризис показал, что в предвидении будущего многократно оплеванные в последние годы Маркс и Ленин, увы, оказались проницательнее разнообразных современных фукуям.
Безусловно, «золотой миллиард» будет до последней возможности цепляться за свою модель общества потребления, при которой кредитные ресурсы умножают сами себя. Но со временем станет все больше людей, которые на собственном горьком опыте (разорении) убедятся в том, что финансовые пирамиды не обогащают никого, кроме их создателей, а сложные проценты на хлеб не намажешь и в бензобак не зальешь.
Таким образом, Украина превратится (уже в значительной степени превратилась) в страну перманентно разоряющихся должников; со временем способных взять кредиты будет становиться все меньше, а разорившихся и уже никогда не способных подняться — все больше.
Но это уже никого не будет волновать — в конце концов, население Украины вымирает «естественным путем», а разорившиеся, если они еще молоды, вполне способны стать гастарбайтерами в «цивилизованном мире». То есть Украина превратится (уже в общем превратилась) в отстойник протестных настроений глобального мира.
Такой вполне эффективный способ сбросить напряжение из «цивилизованного мира» на окраины.
А потом любоваться по «Евроньюс» непрекращающимися «оранжевыми революциями».
Мы вспомнили о гастарбайтерах. В современной Европе этот вопрос классически диалектичен — в нем есть и единство, и борьба противоположностей.
С одной стороны, частнособственническая экономика требует дешевой рабочей силы, европейским капиталистам она очень выгодна. С другой стороны, европейским трудящимся она очень невыгодна, потому что мигранты за мизерную плату готовы делать все то, за что европеец мог бы получать приличные деньги.
Эта музыка будет вечной — будут приниматься новые законы против мигрантов, но вместе с тем мигрантов в Европе будет становиться все больше. Прекратиться этот процесс может только в том случае, если Европа и бедные страны, откуда в нее прибывают иммигранты, по уровню материального благополучия сблизятся, «усреднятся», то есть бедные страны станут богаче, а богатые беднее. Благополучие всех за счет всех, о чем так красиво писал на исходе прошлого века господин Фукуяма и на что рассчитывали многообразные его микрокопии вроде явлинских, бальцеровичей, гайдаров и пинзеников, — такое благополучие, как выяснилось, невозможно.
Но ведь мигрант мигранту рознь. Одни законопослушны и со временем вливаются в европейское общество. Другие нарушают законы, повышают уровень криминализации общества. Вторые, естественно, чаще привлекают внимание властей. От вторых лучше избавляться, но как? Отправить их назад в страны, из которых они прибыли, ЕС не может — те станы «нецивилизованные» и не хотят подписывать с ЕС договор о реадмиссии, то есть о возвращении незаконных мигрантов.
И тут на помощь (не себе, конечно, а Европе) приходит Украина.
Арсений Яценюк недолго был министром иностранных дел, но за короткое время успел немало навредить своей стране, которую он — на словах — сильно любит. Мало того что он принял исключительно невыгодные для Украины условия вступления в ВТО, — это может быть не его вина, а прежних переговорщиков. Но Яценюк в 2007 году еще и подписал с представителями ЕС соглашение о реадмиссии.
Смысл его заключается в том, что Европа может отправлять на Украину незаконных мигрантов, попавших в ЕС с территории Украины. Казалось бы, справедливо. Но доказательством прибытия именно из Украины будут только слова мигранта (поскольку документов, естественно, у них не бывает, иначе были бы они законными мигрантами). Таким образом, европейские органы правопорядка будут заинтересованы в том, чтобы иммигранты, прибывшие любыми другими путями, признавались, что прибыли через Украину. И Украина обязана их принимать и содержать, не в тюрьме, конечно — они же не осужденные. А отправить на родину не сможет, ибо, смотри выше, их родины соглашений о реадмиссии не подписывают.
Соглашения, подписанные А. Яценюком, вступили в силу не сразу, а с 2010 года. Конечно, сначала мы даже не заметим последствий этих решений. Они проявятся лет через 20–30, когда Украина окончательно превратится в отстойник криминогенных мигрантов со всей Европы. И что-то мне подсказывает, что Арсений Петрович Яценюк в это время будет обитать уже не на исторической родине, а, к примеру, воссоединятся с семьей своей сестры в США или поселится в другой «цивилизованной стране».
Итак, можем резюмировать: на пути «европейской интеграции» Украина не превратится в «Восточноевропейскую Швейцарию», а скорее в помесь современной Прибалтики, на памятники которой мочатся цивилизованные европейские туристы{217}, и отсталой африканской страны, без собственных производств, с полунатуральным сельским хозяйством, но зато с высочайшим уровнем СПИДа и других вновь появившихся после краха СССР эпидемий, и с большим количеством африканцев, высланных из вожделенной Европы.
А что же иной путь, в массовом сознании чаще всего определяемый как «вместе с Россией»? Неужели на нем ничего подобного не будет, а будут молочные реки в кисельных берегах?
Наоборот. Все то же самое ждет нас и на этом пути. Но! Общий русский путь, путь России и Беларуси, хотя и различен, но в одном един: это пути суверенных государств, обществ, решающих свои проблемы самостоятельно, а не по указке из мировых центров силы.
Белорусские девочки не стоят на всех панелях Европы, Россия не хочет покупать «польское мясо» и прочие низкосортные продукты, и главным образом поэтому «цивилизованная пресса» обзывает их «режимами».
А ведь в 1990-е мы с Россией были почти в одном болоте. Потоки гастарбайтеров из наших стран были сопоставимы. Сегодня в России он почти иссяк, а на Украине — с каждым годом усиливается. Да и в саму Россию наши соотечественники ездят на заработки уже чуть ли не больше, чем в Европу, представляя собой новый вид мигрантов, которых правильно было бы назвать остербайтерами, рабочими с запада.
России также был предопределен путь превращения в помойку глобализируемого Соединенными Штатами мира, но Россия сошла с этого пути при Путине и, очень надеюсь, не вернется на него при его последователях.
Сойти с него вместе с Россией и при помощи России — дело очень почетное и трудное.
Я хочу специально подчеркнуть трудность этого пути. В либеральных и прозападных СМИ нашу страну станут обвинять в том, что она стала последним заповедником тоталитаризма, осталась «рудиментом совка», и это еще не самое тяжелое. Самое тяжелое — что на этом пути придется работать, трудиться, а не жить в долг и кредит, ведя растительное существование офисного планктона.
Но в истории Руси бывали трудности и большие, которые мы преодолевали вместе. Главное, на мой взгляд, то, что уже все больше и больше людей в наших странах ощущают себя русскими, потомками русичей, россов, наследниками Руси, а уже потом — украинцами, россиянами или белорусами.
Не знаю, наверное, можно жить хоть под пятой, хоть под задницей иностранных префектов, гауляйтеров и прочих еврокомиссаров. Зато точно знаю, что остаться русским при этом нельзя.
В единстве Руси — наша сила и жизнь, в раздорах — слабость и смерть.
Все те негативные тенденции, которые перечислены в первой части этой главы, будут иметь место еще долго. Заболеть можно за минуты, а чтоб вылечиться — нужны дни, иногда месяцы и годы. Так и в истории — потребуются десятилетия напряженного труда, чтобы восстановить то, что было сломано за несколько лет «перестройки» в конце 80-х и «демократизации» в 90-х. И важно не оставить от прошлого все худшее, как это сейчас наблюдается на Украине, а наоборот — худшее отрезать, лучшее восстановить.
Один путь легок и приятен. Это путь вечно инфантильного существа, живущего, как скажут дяди из Брюсселя и Вашингтона, путь кредитного наркомана, готового за очередную дозу хоть памятник дедам своим снести, хоть дочерей в публичные дома продать.
Выбрав европейский путь, мы будем все упомянутые негативные тенденции поощрять, выбрав общерусский путь, мы будем их преодолевать. Да, медленно и трудно, через кровь, пот и слезы. Умирать под европейским забором в пьяной эйфории грез о «цивилизованном выборе» кому-то покажется гораздо более легким и приятным.
Но если украинское общество хочет сохраниться именно как общество, а не толпа вечно враждующих друг с другом индивидуумов, то преодолевать трудности придется, и лучше начать раньше, чем позже. Можно долго откладывать «на потом». Но жизнь отложить нельзя.
Харьков,
январь 2005 — август 2010 года
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги