Fatal error: вне игры

Глава 26. Вместо подорожника

Время жизни 04.11

Забираясь в машину, Кира, несмотря на сложности с физическим и психическим состояниями, не смогла не обратить внимание на чудовищную толщину её двери. И это оказалась не единственная странность, сразу же бросившаяся в глаза. Девушка отметила, что здесь не только бронированный кузов и стёкла, но и всякого другого хватает. Такого, что на гражданской технике находиться не может, а на военной такое всегда выглядит угловато–топорно, нарочито–грубо.

Здесь же не просматривалось ни малейшего намёка на солдафонский примитивизм. Складывалось впечатление, что боевую технику поручили спроектировать дизайнеру гражданских автомобилей. И не какому–нибудь, там, модному специалисту по ширпотребу, а выбрали из тех, для которых слово «вкус», несмотря на тенденции современной моды, не бессмысленный набор букв. Всё выглядит продуманным до мелочей, уместным, функциональным, но при этом идеально–удобным и до того утончённо–роскошным, что не каждый шейх такое может себе позволить.

Кира из–за проблем с правой рукой не сумела быстро справиться с дверью, а машина не стала дожидаться, рванула с места. Именно рванула, будто прыгнула. Так срываются со старта гоночные автомобили, но никак не бронированные гиганты. Это ведь не спорткар, это почти микроавтобус с тремя рядами сидений, где два задних обращены друг к другу. Так поступают в лимузинах, вот только в них потолок ровный, а здесь с него свисает задвинувшийся внутрь оружейный модуль и управляющие им устройства.

Они уже заворачивали в переулок, выходивший на площадь, как где–то позади вновь загремели выстрелы. По корпусу дважды ударило, но звуки эти ничем не напоминали те, которые Кира выслушивала при обстреле машины Антея. Там это походило на попадания по ржавой жестянке винтовочными пулями, а здесь, будто бросаются сушеными горошинами в лобовую броню танка.

— Твои друзья сильно разозлились, даже на спецтранспорт руку подняли, а это для них всё равно, что верующему в икону плюнуть, — довольно–насмешливым тоном заметил Шестьдесят Второй и покосившись на пассажирку, высказал очевидное: — Ты нереально плохо выглядишь.

— Ага. Мне надо было накраситься. Знаю.

— Шутница, что у тебя с шеей? И как рука? Лечить пробовала?

— Как раз искала подорожник, когда ты подъехал.

— Чтобы приложить?

— Нет, блин, обычно, я его курю. Вот зачем ещё, по–твоему, нужен подорожник?!

Это были не те слова, которые Кире хотелось сейчас высказывать, но, откровенно говоря, она не могла разобраться, с чего в такой ненормальной ситуации, вообще, следует начинать. Свалившиеся на голову новости следует анализировать долго и вдумчиво, перебирая разные варианты построения линий диалога.

У неё к Шестьдесят Второму накопилось много вопросов. Очень много. До такой степени много, что даже она, помешанный на вычислении всего и вся человек, почти безвылазно живущий в мире цифровых расчётов, не может и приблизительно сказать — сколько же их всего.

Шестьдесят Второй не тупой, он прекрасно понимал, что сейчас происходит в её голове:

— Ошибка, ты выглядишь так, что тебя проще убить, чем в порядок привести. Да и отвечать на миллион твоих вопросов не придётся — двойная выгода.

— Тогда почему сразу не убил? Вместе с ботами?

— Всё дело в том, что ты слишком симпатичная, у меня рука не поднялась. Да и спортивный интерес проснулся, очень интересно, сколько же ты ещё протянешь. Рекорд за рекордом ставишь, какая–то неубиваемая. И кстати, приложи руку вот сюда, иначе новые рекорды тебе не видать.

Послушно приложив левую ладонь к квадратной черной панели, похожей на погасший телефонный экран, Кира поинтересовалась целью процедуры:

— Для чего это?

— Всё только для твоего блага, Ошибка. Это не просто машина, это специальный транспорт Посредников. Да ты даже представить не можешь, на что он способен, считай, что тебе повезло, ты оказалась внутри чуда. Наш главный и единственный босс даже имя дал, Кристиной называет. Он человек со странностями, зато начитанный, и ему нравится Стивен. Эта чёрная девочка такая же капризная, как и Кристина короля ужасов(Шестьдесят Второй говорит о писателе Стивене Кинге (короле ужасов) и его романе «Кристина». В этой книге рассказывается о машине, которая на многое способна и ведёт себя, как очень жестокая и капризная женщина.), она не любит чужих, долго их не терпит. А те, кого она не терпит, очень быстро обнаруживают себя в новой локации, с минус одной жизнью на счётчике воскрешений. Босс пылинки с неё сдувает, чуть что не так, у него сразу команда «Кристина, воскресни». И понеслось, полный автоматический ремонт начинается. Всё до царапинки чинится, бзик у него такой. А нам, между прочим, потом горбатиться за нодием, он на таких ремонтах килограммами расходуется.

Непроницаемо–чёрная панель на миг вспыхнула ярким белым светом, после чего Шестьдесят Второй, очень чётко выговаривая каждое слово, произнёс:

— Дружественный объект. Предоставить расширенный статус гостя. Подтверждение на считывание идентификатора.

Из неоткуда холодным женским голосом ответили:

— Принято. Расширенный статус гостя предоставлен. Добро пожаловать на борт, объект сто семьдесят восемь, девятьсот двадцать четыре, триста девяносто девять, ноль сорок два, ноль–ноль пять.

— Ну вот и всё, теперь, Кристина, даже если заревнует, убивать тебя не станет. А сейчас займемся твоими царапинами.

— Мне нужны бинт, вата и что–нибудь обеззараживающее, — устало пробормотала Кира.

Шестьдесят Второй резко вывернул руль, ловко заведя машину в просвет между двумя фурами, стоявшими позади сетевого супермаркета. Резко остановившись, ответил на просьбу странно:

— Забудь. Это не твой город и не твой мир. И медицина здесь не твоя. Да здесь всё не твоё, здесь, у нас, свои подорожники растут. Тебе они понравятся.

Проговаривая это, он рылся в одном из многочисленных отсеков на приборной панели. Что–то вроде мелких бардачков, они там усеивали всё свободное от мерцающих мониторов и рядов кнопок поверхности. Вытащив, наконец, металлическую фляжку, из кармана достал крохотную коробочку из оранжевого пластика, раскрыл её, выкатил золотистый шарик, размером с ноготок мизинца у невысокой девушки, не увлекающейся наращиванием, а потом двумя пальцами извлёк оттуда яичко такого же цвета и размера.

Протянул всё это Кире и сказал:

— Закидывай в рот и запивай. На вкус, не понравится, но это то, что тебе сейчас нужно.

Кира не из тех людей, которые без вопросов съедают всё, что им предлагают, но и ситуация не из тех, когда имеет смысл кочевряжиться. Зачем вредить ей настолько изощрённым способом, ведь пожелай Шестьдесят Второй убить Ошибку, уже давно бы убил. Да что там говорить, ведь он мог просто не помогать, это сработает так же верно, как пуля в висок. Вот где бы она оказалась без его советов, в самом начале? Да уж понятно, где…

А если это не яд, а сильное снотворное, чтобы сделать Киру беспомощной? Да, блин, что за мысли, она и так беспомощная, даже убежать не сможет: правая рука перестала ощущаться; ноги, будто чужие; дятлы в голове стучат без перерывов; язык ссохся в сморщенную тряпочку; дурнота и слабость океанскими волнами накатывают; тело трясётся в ознобе; картинка перед глазами то и дело расплывается. Шестьдесят Второй не выглядит хлюпиком, если потребуется, он легко сделает с обессиленной пассажиркой всё, что ему заблагорассудится. Увы, но она полностью в его власти.

В общем, Кира не стала отнекиваться. Забросила в рот и шарик и «яйцо», после чего решительно запила из фляги.

А вот тут и правда, нехорошо получилось. Непонятная жидкость по вкусу напоминала…

Да ничего она не напоминала, потому что Кира, в обычных обстоятельствах, такую тошнотворную бурду даже нюхать не станет, не то, что пробовать. Невозможно сказать, с чем настолько же неприятным ассоциировать можно, просто, невыносимо отвратительно, вот и всё.

— Пей–пей, хотя бы глотка три сделай.

— Да меня сейчас стошнит. Что за гадость?

— Это сама наша жизнь. Не сомневайся, пей давай.

Второй глоток Кира сделала с трудом, а после третьего даже удивилась своей выдержке, ведь до этого не сомневалась, что должно вывернуть наизнанку, однако, нет, желудок, кое–как, стерпел.

— Уколов боишься? — насмешливо спросил Шестьдесят Второй, доставая шприц устрашающих размеров.

— Если собрался колоть меня этим ведром с копьём, конечно, боюсь, я же тебе не дойная корова.

— У тебя рука всё равно уже холодная, вряд ли, вообще, что–то почувствуешь. Вколю в район раны, это даст тканям местное питание и в несколько раз ускорит заживление. Шрам, правда, продержится дольше, чем, если без геля оставить, но тебе сейчас важнее рабочая рука, чем красота.

— Никогда не слышала про такой гель.

— Здесь много такого, про что ты никогда не слышала.

— Я понимаю.

— Вот и умничка, — похвалил Шестьдесят Второй, выдавливая содержимое шприца в кровавое месиво под правым плечом. — А теперь, пожалуйста, очень быстро скажи, как тебя зовут. Думаю, нам пора уже нормально познакомиться. Я Крис.

— А я тебя уже привыкла Шестьдесят Вторым называть. Почему именно Шестьдесят Два?

— Идентификатор такой, он у каждого из игроков есть, это набор цифр. Мой: девяносто девять, триста двадцать шесть, четыреста семьдесят девять, ноль три, шестьдесят два. У нас, в команде, почему–то, так принято, по двум последним цифрам называть. А тебя как звать?

— Кира.

— Прекрасное имя, а то всё Ошибка, да Ошибка.

— А почему быстро?

— Ты о чём?

— Почему имя надо было назвать быстро?

— Потому что сейчас ты или умрёшь, или…

Окончание ответа Кира услышать не успела. Мир исчез, его будто выключили. Один миг, и сознание растворилось в непроглядной мгле.