Фатальные связи

Глава 16

Юля плакала, сидя в машине. Она так опозорилась перед этой деревенской коровой! Впрочем, стоит посмотреть правде в лицо. Марина вовсе не деревенщина. Судя по квартире, она ее не снимает. А значит, эта квартира принадлежит ей или ее родителям. В любом случае это означает, что она не хищная провинциалка, охотящаяся за московской пропиской и жильем, как хотелось бы Юлии. Это осложняет дело, но не намного. Юля уверилась в том, что Марина не влюблена в Виктора. Это стало понятно сразу же, как только маникюрша задала этот вопрос, не жена ли Виктора Юля.

Что ей оставалось делать? Юлия, конечно, призналась. Она считала, что они смогут поговорить спокойно.

— Я думаю, нам стоит кое-что обсудить, — сказала она Марине.

— Например?

— Например, тот факт, что мой муж живет с вами.

— Вы считаете, что это я его заставляю жить со мной? — Марина ничуть не смутилась.

— Вы его соблазнили, несмотря на то что прекрасно осведомлены о том, что он женат!

Юля занервничала, потому что разговор пошел совсем не так, как она себе представляла. Мало того что эта девица мигом раскусила ее, так еще и не чувствовала за собой никакой вины! Это было поразительно, потому что если бы Юля попала в такое положение и ей пришлось бы общаться с женой возлюбленного, то она бы просто со стыда сгорела! А Марина — надо же, какое самообладание, продолжала делать Юле маникюр, потому что Юля сразу же ей за него заплатила. Наверное, со стороны это выглядело забавно — жена и любовница сидят вместе, и одна делает другой маникюр, несмотря на проступившие красные пятна злости на лице одной из них и наглое выражение на лице другой.

— То есть вы хотите сказать, что не видите в этом ничего предосудительного?

— Я хочу сказать, что не собираюсь обсуждать с вами этот вопрос, — оборвала ее Марина. — Я продолжаю работать над вашими руками только потому, что не привыкла отказываться от денег, кроме того, моя профессиональная гордость не позволяет мне отпустить вас с недоделанным маникюром.

— Профессиональная гордость? — изумилась Юля, вырвав свою руку из пухлой ладони маникюрши. — Гордость шлюхи, надо полагать? Вряд ли вы профессиональны в чем-либо другом…

— Убирайтесь отсюда, — взвилась Марина, — я не позволю вам оскорблять меня в моей квартире!

— Хорошо, — согласилась Юля, — тогда я буду приходить в салон и там оскорблять вас, раз в квартире это непозволительно.

На лице Марины появилось неприятное выражение, отчего эта женщина вдруг стала казаться старше на несколько лет.

— Ты хочешь вернуть Виктора? — гадливо улыбнулась она. — Валяй. Только ты ему не нужна, потому что он любит меня! И после работы спешит ко мне, чтобы всласть натрахаться, а не сидеть за накрытым столом с чопорной безупречной фригидной женушкой!

— Заткнись, дрянь! — заорала Юля. — Я еще устрою тебе райскую жизнь, можешь в этом не сомневаться! Я не дам ему развод!

— Дашь, — заулыбалась Марина, — куда ты денешься! А не дашь — разведут через суд. Разве ты не знаешь, что это возможно, даже при нежелании одного из супругов?

— Только если нет уважительной причины, — осклабилась Юля, — а я эту причину непременно найду!

— Возможно, — вдруг покладисто согласилась Марина, — но твоя причина — ничто при том условии, что я буду беременной от Виктора! А теперь пошла вон!

И она вытолкала Юлю из квартиры. Пораженная услышанным, Юля даже не сопротивлялась. Что? Как такое может быть? Марина беременна? Да нет же, нет, успокаивала саму себя Юля, когда она успела? Они с Виктором живут всего лишь неделю. Правда, они вполне могли встречаться и спать до этого. Наверное, она блефует, решила Юля. Она спустилась по лестнице, села в свою машину и покатила в неизвестном направлении. А потом заехала в какой-то дворик, остановилась и разрыдалась. Ей было нестерпимо стыдно за сегодняшний день, за то, что она вообще пошла к этой дряни, за то, что последнее слово не осталось за ней, за Юлией, за то, что их с Виктором действительно могут развести без ее согласия на это. И за то, что у этой золотоволосой мерзавки будет ребенок от Виктора. А у нее ничего не останется от мужа и не будет его самого. Разве это справедливо? Юля плакала от унижения, которому она подвергла саму себя, и от того, что уже ничего нельзя изменить. Марина была настроена оптимистично, значит, они с Виктором уже говорили о грядущем разводе. Юля плакала, физически ощущая, как разбивается ее жизнь. Но ничего поделать не могла. И действительно, что она могла противопоставить молодой и беременной Марине? Особенно если учесть, что Виктор и вправду влюбился? Как сказала эта вульгарная маникюрша? Что он спешит к ней каждый день, чтобы… потрахаться? Юля почувствовала, как ее щеки залила краска. Ну кто виноват в том, что ее так воспитали, что она такая ханжа? Да, секс особо ей не требовался, она могла жить долгое время и без него. Когда Виктор деликатно намекал на то, что вот не мешало бы, Юля покорно исполняла свой супружеский долг, не чувствуя при этом ни удовольствия, ни, впрочем, особой гадливости. Просто так было надо, вот и все. Кроме того, она ни разу не замечала, чтобы Виктор был озабочен этой проблемой. Да о чем она говорит, никакой проблемы не было! Они оба относились к сексу с прохладцей, это никогда не стояло между ними. Всегда находились интересные темы для разговоров, и никогда между ними не было напряженного молчания. Они даже умели вместе молчать и не напрягаться по этому поводу. И вот теперь оказывается, что Виктор — вовсе не тот пуританин, которым она его знала? Но если так, то почему он ни разу не обмолвился о том, что ему хочется больше, нежели строгой порции интимности раз в неделю? И почему, если ему нравятся раскованные и вульгарные женщины, он стремился сделать Юлю вовсе не такой? Она ничего не понимала, и от этого ей было еще хуже. Она чувствовала себя обманутой, и обманутой собственным мужем. Причем обманутой дважды: в первый раз, когда он изменил ей с этой маникюршей, и второй раз — когда она поняла, что он вовсе не такой, каким казался. Но, как ни странно, от этого Виктор стал еще притягательнее и желаннее, и Юлия даже почувствовала волнение, словно школьница, ожидающая приглашения на танец. Только на сей раз никто не собирался приглашать ее. Юля посмотрела на себя в зеркальце, висевшее над рулем, и вытерла лицо носовым платочком. Она в очередной раз поклялась бороться за Виктора. Правда, не знала, каким путем ей пойти теперь, когда дружбы с Мариной не получилось, мало того, та прибегла к тяжелой артиллерии, к беременности. И кому, как не Юле, знать, что известие о ребенке Виктор воспримет именно так, как и ожидает Марина, — с радостью! И тогда — все, конец, прощай, Виктор! А этот вариант Юлю абсолютно не устраивал.