4

Медпалубы ударного крейсера XIII легиона «Экзекутор» только начинали возвращаться к нормальной работе. Сервиторы с отрешенными взглядами и радиационными рубцами смывали кровь с плиточного пола, монотонно водя швабрами туда-сюда. Гудели очистители воздуха, но тонизирующие ароматы эвкалипта и амбры смешивались с запахами контрсептика и геля от ожогов, образуя сладковатую вонь. В отсеках было слишком тепло. Свет люменов с оттенком сепии и обильные дозы анестетиков погружали умирающих пациентов в сон.

Тулл Риордан заставлял себя бодрствовать. Миновав шипящую завесу обеззараживающих газов, он заковылял дальше, прерывисто стуча тростью по металлическим плиткам. Настенный хрон показывал три часа двадцать минут. Но, может быть, и восемь часов… Когда Тулл прищурился, экран размылся у него перед глазами.

Риордан всегда мучился бессонницей, особенно если рядом умирали люди.

— Какого черта ты делаешь? С ума сошел?

Милин Ясколич — медике, прикрепленная к полку Серранийских Пельтастов[13], — занималась ранами одного из солдат. Все тело лежащего без сознания мужчины, кроме носа и глаз, покрывали бинты. Видимые участки кожи алели, как при сильном солнечном ожоге. Ко рту бойца подходила трубка для питательных веществ, пропущенная через несколько слоев. Другие катетеры и провода тянулись к расположенным вокруг капельницам и попискивающим мониторам с минимальной яркостью экранов.

Милин почти целиком скрывал полный костюм биологической защиты — гибкий сине-зеленый скафандр, который напоминал частично надутый мешок для мусора. Большое пластиковое забрало опускалось до уровня груди. Лицо Ясколич подсвечивала снизу полоса люмен-лампочек.

— Забавно выглядишь, — сказал Тулл.

— Знаешь, что забавно? Входить в отделение для зараженных в одном хирургическом халате. Эти люди облучены!

Шагая к маленькой захламленной стойке администратора у входа в палату, Риордан поморщился: колено у него словно раскалывалось. Скрепленная штифтами чашечка всякий раз воспалялась после бессонной ночи. Он повесил трость на вешалку для халатов, взял доску-планшет и, моргая, чтобы прогнать дремоту, стал изучать записи в историях болезни, сделанные за несколько часов после его прошлой смены.

— Ты меня слушаешь? — не отступалась Милин.

— Предполагаю, тебе известна глубина проникновения альфа-частиц.

— Предполагаю, тебе известно, что такое меланома!

— На мне две майки.

— Тулл! Не играй в гребаного мученика!

— «Мученика»? — Листая записи, Риордан хмуро сдвинул брови. — Мученики здесь они. На этих бойцов сбросили целый атомный арсенал, и четыре дня спустя они еще живы. Если я герой лишь потому, что решился зайти в их палату, то мы живем в паршивом мире, согласна?

Ясколич покачала головой, но мешковатый пластиковый костюм не шевельнулся.

— Каждый вносит свой вклад. Думаю, там, внизу, солдатам приятно было думать, что тут, наверху, о них позаботимся мы.

Ее слова не убедили Тулла. Что-то бормоча себе под нос, он водил пальцами по тексту, накарябанному ужасным почерком Милин. Да, в перчатках неудобно держать стило, но доктор Ясколич писала, как истинный медике.

— У полковника Гриппе усилились болевые реакции… — Он прочел еще несколько строчек. — Вот идея навскидку, прямо с потолка: может, это из-за того, что ты велела снизить ему дозу болеутоляющего?

— Мы ограничиваем расход лекарств. Раненых очень много, уж ты-то должен знать.

— Еще можно вырубать их амасеком, как в старые добрые времена.

— Тулл…

— Нет. К черту это все.

Щелкнув пальцами, Риордан подозвал брата милосердия, который проверял внутривенные катетеры у пациента на соседней койке. Парня, кажется, звали Харибан, но ассистенты менялись так часто, что Тулл не успевал запомнить их в лицо, даже если они не одевались, будто магосы-генеторы на вскрытии ксеноса.

— Наполни мне шприц десятью миллилитрами метанефрина.

Кивнув, медбрат отправился к шкафчикам с наркоцевтическими препаратами.

— Это же стимулятор, — сказала Милин.

— Правда? Слушай, мы как будто в одну медицинскую схолу ходили!

— Тулл, тебе надо поспать, — резко произнесла Ясколич. Риордан видел, что она измотана не меньше него. — После четырех дней на ногах ты ведешь себя как настоящий козел!

— Я все время козел, — пробормотал Тулл.

Вернувшись с наполненным шприцем, Харибан разорвал пластековую оболочку и вопросительно посмотрел на Риордана.

Тот жестом велел: «Дай мне», расстегнул облегающие рукава фиолетового френча и закатал их выше предплечий, поросших седыми волосами и покрытых старыми наколками. Что бы годы ни пытались сделать с руками Тулла, они оставались крепкими и мускулистыми. Даже после того, как в Крестовом походе заново открыли множество технологий, перевязка артерии, вправление сустава, перезапуск сердца или, Терра упаси, полевая ампутация конечности требовали тяжелой, настоящей работы. Риордан стянул предплечье выше локтя закатанной манжетой, чтобы на запястье выступили вены, и вновь нетерпеливо указал на шприц.

Кивнув, медбрат выполнил распоряжение.

— А, чтоб тебя, — отвернувшись, выругалась Милин.

Тулл хмыкнул, ощутив, как игла входит в локтевую вену. Нажав на поршень, он пару раз моргнул, после чего вытащил шприц и прижался губами к капле крови, выступившей на запястье.

— Так-то лучше.

— Нормальный человек просто поспал бы.

— Не могу, я… — Риордан тряхнул головой, стараясь прогнать лица, которые вечно скользили на обочине его грез. Вот Сандерсон получает укол от столбняка. Меррет — растяжение на тренировочном плацу… Юлан — головные боли… Киррил — прирожденный анатом. Тулл обучил его всем основам полевой медицины. Вот только чем это могло помочь под гребаным ядерным ударом? Усталость Риордана приглушала их обвиняющие голоса, но он сомневался, что в ближайшее время сумеет уснуть. — Я не могу.

Сердито посмотрев на него, Ясколич подошла к стойке, схватила какую-то вещицу и не слишком аккуратно приколола ее к груди Тулла.

— Ай!

Опустив глаза, он увидел, что из нагрудного кармана косо торчит желтая шпилька рад-индикатора.

— Когда начнет чернеть, я позову санитаров, — предупредила Милин.

Риордан поморщился.

— Прости. И вот что… — Он поправил рад-шпильку так, чтобы изображенный на ней череп смотрел в нужную сторону. — Я не ищу смерти, правда.

— Знаю. — Выражение лица медике смягчилось. — Все эти люди из твоего полка… Я понимаю тебя. Но ты — начальник медслужбы всей Четыреста тринадцатой. Ты отвечаешь не только за них.

— А чем, по-твоему, я занимаюсь, когда не работаю здесь? Научными изысканиями?

— Большинство из них уже не спасти, — настойчиво произнесла Ясколич. — Мы с тобой мало что можем поделать, разве что облегчить им страдания.

Мумия на койке позади доктора застонала, пытаясь подняться на локтях:

— Если бы я был генералом, мне бы выдали подушку?

Милин побелела. Пробурчав что-то себе под нос, Тулл оттер ее плечом — возражений не последовало — и встал у постели раненого.

Полковник Ибран Гриппе улыбнулся, и повязки на его лице чуть сдвинулись. Обернувшись через плечо, Риордан убедился, что медбрат отошел. Одним движением начальник медслужбы извлек из пачки в нагрудном кармане палочку лхо и незаметно сунул ее пациенту. Тот, просунув бумажный цилиндрик под бинты, обхватил его губами.

— Только, наверное, лучше не зажигать, — сказал Тулл, указывая на пропитанные мазями повязки. — Открытое пламя и все такое.

Грудь Ибрана слегка колыхнулась, однако в его теле не осталось сил для смеха.

— Знаешь, она не так плоха. Уж точно симпатичнее тебя.

— Ты вроде как должен лежать без сознания, а не оценивать докторов по красоте.

— И что ты со мной сделаешь?

Риордан попробовал удержаться от улыбки, но безуспешно.

— Я поговорю с магистром ордена. Может, достану где-нибудь еще лекарств.

— Все в порядке. — Офицер снова лег на койку, посасывая незажженное лхо. — Нас ведь после этого отправят по домам, так?

— Чертовски верно, сэр. Пока доктор Ясколич облегчала твои страдания, я полночи заполнял тебе справки об инвалидности. — Он похлопал Ибрана по груди. Абсорбирующие бинты нагрелись от жара, исходящего от ран. — Раздобудь шикарный футляр для личного оружия, упакуй парадный мундир для чествования на родине. Не успеешь оглянуться, как снова увидишь восход Юпитера.

Офицер улыбнулся, вновь уплывая в сон:

— Интересно, как сейчас… выглядят… мои… дети…

Тулл опустил голову — у него щипало в глазах. Начальник медслужбы еще раз коснулся груди Ибрана, слегка, чтобы не разбудить его.

— Все хорошо, сынок. Все будет в порядке.

Отвернулся Риордан лишь после того, как со стороны открывающейся двери донеслось шипение обеззараживающих газов и дуновение холодных паров перекрыло ему слезные канальцы.

Из дымки выступил великан. Его широкую грудь облегала белоснежная тога-претекста с темно-синей полосой по краю, на плече покоился золотой лавровый венок. Тулл предположил, что небольшой уровень радиации ничем не повредит Улану Цицеру.

В широких и тяжелых чертах лица космодесантника виднелся намек на гигантизм, как и у всех его измененных сородичей, но под утолщенным лбом, выдающимся вперед, сидели ясные голубые глаза.

Глаза генетически созданного воина и повелителя воинов, но такого, что остался верен идеалам, заложенным в него при сотворении, и еще не забыл, ради чего он сражается сам или просит других биться и погибать рядом с ним. Пока исполин поочередно осматривал медицинские койки, на его постчеловеческом лице отражались чувства, которых хватало на каждого из раненых: огорчение, сочувствие, скорбь… и раскаяние.

До того как занять пост начальника медицинской службы Четыреста тринадцатой, Риордан серьезно интересовался психологией раненых, прежде всего посттравматическими синдромами. Он понял, что даже сейчас, утопая в душевных страданиях и чувстве вины, хочет выяснить, как отреагировал бы на подобный шок этот Ультрамарин. Стал бы Цицер неуверенным в себе бойцом, мучающимся над любым решением? Или гиперкомпенсация[14] вынуждала бы его совершать бесцельно дерзкие подвиги? А может, генетически улучшенная психика Астартес справилась бы с травмой так же непринужденно, как его физиология — с телесными ранами?

Сняв трость с вешалки, Тулл заковылял навстречу громадному воину.

— Должно быть, сэр, вы читаете мои мысли. Я как раз хотел попросить кого-нибудь отыскать вас.

Легионер слегка развел руки, словно он служил Риордану, а не наоборот:

— Чем тебе помочь, Тулл?

Военврача охватил благоговейный трепет оттого, что повелитель Ультрамаринов обратился к нему по имени. Это чувство врезалось, словно таран, в стену усталости, окружающую разум военврача, но не пробило ее до конца.

— У нас заканчиваются болеутоляющие. Люди, лежащие здесь, пожертвовали собой ради Крестового похода. Пусть мы не в силах предложить им ничего лучшего, чем избавление от мук в последние часы жизни, мне думается, что хотя бы это они заслужили.

— Я посмотрю, что можно сделать, — ответил Цицер.

Риордан искренне поверил магистру ордена, поскольку не сомневался ни в одном его слове.

— Как Амар, поправляется? — спросил Тулл.

При упоминании этого имени легионер стиснул челюсти:

— Тренирует оставшихся у нас бойцов. Никогда не видел его таким целеустремленным.

Начальник медслужбы изумленно покачал головой. Последний раз, когда он наблюдал за Интепом Амаром, библиарий излучал такую мощную радиацию, что лечивший его апотекарий Тысячи Сынов не решался даже прикасаться к броне товарища, чтобы снять ее. Одно то, что псайкер выжил в атомном огне, было чудом. То, что Интеп уже встал на ноги и, судя по всему, готов сражаться, заставило Риордана усомниться во всех своих скромных познаниях о биологии космодесантников.

— Мы одинаково хорошо наносим удары и выдерживаем их, — угрюмо произнес Цицер, давая понять, что тема Амара закрыта. Впрочем, рано или поздно Туллу придется вернуться к ней — желательно до того, как магистр ордена снова поведет в битву солдат, не таких неуязвимых, как Интеп.

Ультрамарин повернулся к офицеру на койке:

— Полковник Ибран Гриппе, смешанная пехота, Пятый Галилейский?

Риордан кивнул:

— Он находился в пятнадцати километрах от эпицентра. Один из везунчиков.

— Я ищу старшего по чину офицера Армии, — пояснил Цицер.

— Здесь вы его не найдете. Ибран комиссован, хватит с него. Бумаги уже переданы вам в штаб.

— Это твое решение. Но ты неправильно понял меня, подполковник.

Тулл невольно подобрался:

— Ко мне давненько не обращались по званию. Я успел забыть о нем.

Магистр ордена с сожалением взглянул на собеседника:

— Подозреваю, скоро ты к нему снова привыкнешь. Сейчас ты старший действующий офицер в Четыреста тринадцатой.

— Как же нам всем не повезло…

Цицер вскинул бровь.

Вздохнув, Риордан потер глаза:

— Просто устал. Итак, вы нашли нужного офицера, чего же вам от него надо?

— Ты что, не слышал?

— О чем?

Ультрамарин вновь оглядел занятые койки:

— Да, полагаю, не слышал.

— Так о чем?

— Прибыли подкрепления, Тулл.

Риордан едва удержался от недоверчивого смешка:

— Прошло всего четыре дня. Как Двенадцатой удалось так быстро добраться сюда?

— Это не Двенадцатая, а Железные Руки. — Цицер еще заметнее помрачнел. — С ними Феррус Манус.

Загрузка...