Феррус Манус: Горгон Медузы

7

«Ксифон» рокотал, его бронированный обтекатель дрожал в такт энергосистемам, которые без задержек передавали вырабатываемую мощность от силовых установок. Из-под кожухов турбин доносилось рычание разбуженного зверя, оголодавшего и продрогшего до костей. Вращающиеся лопатки гудели, изрыгая густые прометиевые выхлопы в ледяное искусственное утро.

— Может, «Боевой зверь»?

Из лабиринта заборных устройств донеслось клокочущее бульканье, и несколько тревожных сигналов, вспыхнувших в кабине, сообщили о засоре в каналах подачи смеси. Труракк тут же отказался от такого названия:

— Знаю, тебе не подходит.

Он успокаивающе похлопал машину по приборной доске. Снаружи сервиторы и палубные работники в шумоглушителях и пустотных скафандрах отсоединили топливные шланги от баков перехватчика. Клокотание ослабло, но дух «Ксифона» все еще возмущался.

По летной палубе прокатывались раскаты грома, отмечавшие старты звеньев «Молний-Примарис», «Грозовых ястребов»[24] и штурмовиков «Грозовой коготь». Рои из сотен воздушных машин, промчавшись сквозь проемы в корпусе, защищенные синеватыми полями, уже рассыпались в пространстве, как мякина на ветру.

«Ксифонам» и их старшим родичам, космическим истребителям модели «Гнев», требовалось более сложное горючее. В их резервуарах находилось взрывоопасное сочетание основанного на прометии топлива для атмосферных полетов с бескислородной химической плазмой, используемой при маневрах в вакууме. Они ни в коем случае не должны были смешиваться, поэтому заправка длилась долго. Теряя терпение, Мозес наблюдал за отбытием более тяжелых ударных истребителей и десантноштурмовых самолетов.

— Подыши, брат.

Труракк взглянул над краем кабины вправо, на «Ксифон», занимавший соседние пусковые рельсы. Ему помахал Вертэнус, облаченный в темно-пурпурную броню.

Ортан сидел без шлема, но с подключенной гарнитурой и выдвинутой вокс-бусиной у рта. Их машины почти касались законцовками крыльев, но даже космодесантник не перекричал бы пронзительного воя турбин.

— Фулгрим всегда призывал нас в совершенстве овладевать оружием врагов и соперников, чтобы мы могли применять их избранное снаряжение лучше них самих. — Высунув руку из кабины, Вертэнус помассировал обтекаемый корпус перехватчика. — Твой послужной список читал не только Палиолин. Триста девять подтвержденных побед… Внушительно. Не сомневаюсь, Мозес, ты овладеешь нашим избранным оружием.

Не зная, что сказать, Труракк просто не стал отвечать и обернулся через плечо. Он увидел, как палубные контролеры в отражающих серебристых накидках очищают зону вокруг пусковых рельсов. Проверив показания датчиков, Мозес щелкнул одним из рычажков. Фонарь из бронестекла, мелко вздрагивая, опустился на место. Послышалось шипение, указывающее на герметизацию кабины.

— Лорд-командующий Цицер сообщил о наличии серьезной противовоздушной обороны, — протрещал из динамика на приборной панели голос Палиолина. — Враг располагает эффективными атмосферными истребителями. Но их пилоты нам не ровня. Мы вспорем их и перебьем столько, что с запасом хватит устыдить братьев из Десятого легиона на глазах примарха.

— Не зря же мы дали им фору на старте, верно? — усмехнулся Ортан.

Маг-пращи, расположенные под пусковыми рельсами перехватчиков, набирали энергию. Их мощные катушки испускали желтое сияние, и рядом с ними наверняка стонал сам воздух, но Труракк этого не слышал. Он для пробы потянул за привязные ремни и почти сразу же ощутил резкую инверсию вектора действующих на него сил: полярность магнитов сменилась с притяжения на отталкивание. «Ксифон» швырнуло по направляющим вперед, к дверям отсека, и перегрузка вжала Мозеса в кресло, давя на пилота массой его же тела, инерция которого сопротивлялась внезапному ускорению.

Машина миновала поле удержания атмосферы — в тот миг далекие звезды затянула метель разрядов — и вырвалась в пустоту, где исчезло все, кроме рева турбин и шипения вокс-сканера.

Глубоко вздохнув, Труракк ощутил, как замедляется биение сердец, и занялся стандартными проверками и коррекциями для короткого полета в вакууме. В его подсознании вспыхнули руны, отображающие состояние множества систем и подсистем. Мозес провел пальцами по интерфейсному кабелю под затылком, после чего вручную установил тройную блокировку атмосферных двигателей, активировал вторичные герметизирующие устройства, тепловые экраны и модули охлаждения.

Отвлекшись от послепусковых процедур, Труракк посмотрел на планету, к которой снижался его «Ксифон».

Гардинаал Прим.

Холодный шар, серый, как сталь и гранит. Возвышения и складки на его поверхности служили фундаментом для укреплений и индустриальных комплексов. Каждая бахромчатая борозда на теле планеты, подчиненной интересам людей, представляла собой жилой ярус, населенный миллионами граждан. Никаких следов жидких океанов или облаков. Ни одно климатическое явление не избежало ярма человеческой воли.

Обломки двух спутников окружали Гардинаал Прим астероидным поясом, серьезно зараженным радиацией. В этом кольце терялась пронизывающая его паутина орбитальных ремонтных доков, заводов тяжелой промышленности и сборщиков ресурсов. Небесную сеть и рукотворную кору мира связывали космические лифты с противовесами, непрерывно снующие вверх и вниз.

Темная сторона планеты казалась пустой, за исключением россыпей огоньков. Создавалось впечатление, что некий геоформирователь с примитивным набором материалов и грандиозными идеями сконструировал чудесную сферу, установил ее на орбите звезды у границы владений Империума и назвал Гардинаалом Прим.

Мозес подумал о бескрайних равнинах родины, истерзанных пылевыми бурями. Кое-кому казалось, что Медуза безжалостна и жестока, словно живое, мыслящее существо. Но легионер предпочел бы всю свою жизнь, теоретически бесконечную, скитаться по мрачным пустыням Медузы, чем хотя бы задуматься о том, чтобы провести один день в таком мире.

Стряхнув тревогу, пилот оглянулся через плечо.

Позади него висел исполинский «Железный кулак», неоспоримый хозяин пустоты. Нехватку светил, закрытых его корпусом, флагман восполнял созвездиями габаритных огней, коммуникационных лазеров и полей удержания воздуха. Рядом с царственной громадой Труракк заметил черточки «Экзекутора» и других экспедиционных звездолетов, которые также засеивали стратосферу летательными аппаратами в легионных цветах. Основные силы Четыреста тринадцатой поддерживали блокаду столичного мира, но космическое пространство было огромным, даже на уровне ближней орбиты, поэтому группировка сильно рассредоточилась. Мозес не видел других истребительных авиакрыльев.

Включив широкоугольное ауспик-зондирование, он получил миллионы отраженных сигналов от суборбитальных обломков размером с самолет, а также несколько сотен кодированных автоматических отзывов имперских транспондеров. Рычание штурмовиков Железных Рук, похожее на скрежет шестерней. Четкие буквенно-цифровые отклики «Громов», тяжелых истребителей Имперской Армии. Характерные двоичные импульсы «Мстителей» из Тагматы[25] Механикум.

Все они вошли в атмосферу по инерции и лишь теперь запускали двигатели. «Гневы» и «Ксифоны» закладывали более широкие виражи по флангам, маневрируя пустотными ускорителями, чтобы подойти к воздушной оболочке мира под разными углами атаки. Хотя в X легионе эти машины не пользовались особой любовью, они почти не имели себе равных в космических сражениях, поэтому на «Железном кулаке» разместили несколько таких звеньев. Еще два авиакрыла летели под гордыми ноосферными обозначениями Детей Императора, но в кабинах некоторых перехватчиков тоже сидели воины Медузы.

Сосчитав отклики, Труракк почувствовал, как у него вскипает кровь.

Похоже, драка будет адская.

Наконец заработала связь с центром управления на флагмане. Основной тактический экран заполнили метки целей, и Мозес убедился в правильности анализа лорда-командующего Цицера. Гардинаальцы располагали множеством самолетов, но все их аппараты не могли выйти в пустоту и роились в тропосфере, словно шершни.

— «Шершень»? — спросил Труракк, взглянув на приборную панель, но тут же покачал головой. Нет, это тоже не годится.

— Перестроиться для атаки, — распорядился Палиолин. — Поддерживать скорость выше орбитальной до входа в стратопаузу. Отклонение от зоны досягаемости ПВО — три градуса.

В воксе защелкали подтверждения:

— «Второй» готов…

— «Третий» готов.

— У меня ошибка при подключении аккумулятора лаз-пушки левого борта, — доложил «четвертый», Тайро. — Спасибо паршивому техобслуживанию Железных Рук.

Мозес насупился, но промолчал.

— Тебе необходимо вернуться? — уточнил командир.

— Мне и одной хватит.

«Пятый», Вертэнус, отрапортовал о готовности, как и Труракк.

Сквозь дисплей на фонаре кабины он заметил колоссальный черный силуэт «Копья Одена», десантного корабля типа «Небесный дрот» с громадным, как у дракона, треугольным крылом. Вокруг его плоскости вились стайки транспортников «Арвус» с обозначениями Тагматы и Армии. Их эскортировали менее крупные, чем «Копье Одена», штурмовые катера «Громовой ястреб» и целая эскадрилья космических истребителей «Гнев» III легиона.

— Что там происходит? — поинтересовался «третий», Эдоран.

Когда строй машин ворвался в стратопаузу, словно веер торпед, бьющих по пустотным щитам звездолета, Мозес внешне остался спокойным, но в ушах у него зашумела кровь.

Поднималась буря.

«Тот, кого никогда не выворачивало наизнанку в "Небесном дроте" во время боевой высадки, не знает, насколько свирепыми были Объединительные войны», — любил говорить Дюкейн. X легион медленно заменял эти десантные корабли более совершенными «Грозовыми птицами», но Амадею полеты в них приятно напоминали о прошлом. И, по мнению лорда-командующего, Империум еще не создал более злобной, уродливой и несокрушимой пташки, чем «Копье Одена».

Пока Рэб Таннен возился с болтами, скрепляющими траки «Лэндрейдера», приданного к отделению, с палубой, а остальные семнадцать ветеранов стояли в фиксаторах, Дюкейн пробирался к передней дверце с круглой задрайкой. Иногда ему приходилось хвататься за верхние поручни, чтобы устоять на ногах. Провернув ручку, Амадей потянул тяжелую пластину на себя, ввалился в кабину и плотно закрыл люк.

— Трясет немножко, парни, — пробурчал он.

Перед ним находились четыре больших кресла — два ряда по два сиденья. Места пилота и второго пилота занимали Железные Руки в летной броне. Обоих легионеров подстраховывали сервиторы, напрямую подключенные к пультам. Все они работали в радиевом свечении циферблатов, радужном сиянии самоцветных дисплеев и проблесках очередей и двигательных выхлопов, что сверкали за передней трапециевидной панелью фонаря из упрочненного бронестекла. Порой корпус содрогался от прямых попаданий или пролетевших вблизи снарядов, но кабина обладала защитой на уровне спасательной капсулы класса «Примарис». Немалую часть тесного отсека занимали массивные распорки из амортизирующей пластали, и Дюкейн едва ощущал толчки.

— Ну, Гардинаал не то чтобы распахнул перед нами двери, — заметил второй пилот.

— Негостеприимные ублюдки, — проворчал Амадей.

Гай Кафен, стоя за креслом говорившего воина, сосредоточенно наблюдал, как тот выполняет операции на своей части пульта. Юнец ничем не отличался от Акурдуаны — тоже хотел все увидеть и потрогать своими руками.

— Малец! — гаркнул Дюкейн.

Молодой легионер виновато вздрогнул:

— Я просто смотрел, могу ли чем-нибудь помочь… господин.

— Не наслаждаешься поездкой?

Кафен поморщился:

— Не понимаю, почему мы пытаемся приземлиться в самом разгаре битвы.

Лорд-командующий усмехнулся: паренек учится думать самостоятельно. Взявшись за спинку кресла первого пилота, Амадей внимательно посмотрел во фронтальный иллюминатор.

«Копье Одена» было оснащено бортовым вооружением в изобилии, однако текущий вектор спуска усложнял захват и сопровождение целей. Рядом с десантным кораблем проносились его эскорты и другие имперские истребители, словно обломки камня, кружащие по изменчивым орбитам возле падающего астероида. Дюкейн заметил, как звено «Огненных хищников» отделилось от группы и спикировало для атаки наземных объектов, чтобы отвлечь на себя внимание противника.

— Все просто. Гардинаальцы не будут даже пробовать уничтожить нашу авиацию, поскольку их самолеты не так хороши, но проигнорировать крупное десантное соединение они не смогут. Значит, мы выманим врага, поднимем чертову бурю и одним махом сметем этот слой его обороны.

Правая нижняя четверть смотрового экрана озарилась ярким светом. Близкий взрыв. Пилот, прекратив изображать абсолютное спокойствие, вздрогнул от неожиданной вспышки. Ударная волна сотрясла кабину, по броне простучал град осколков.

— Что это было? — спросил Гай.

— «Идеальный шторм», — буркнул второй пилот.

«Громовой ястреб». Хороший корабль, терранского производства. Амадей выругался.

— Сколько на нем бойцов? — задал вопрос Кафен.

— Тридцать воинов клана Авернии.

Пожар поглотил резервы топлива гибнущей машины, и яркое пятно постепенно исчезло с экрана. Струи легких продуктов горения качнули «Копье Одена», вырвав легионеров из раздумий.

— А тут что за сигнал? — показал Гай.

Второй пилот отбросил его руку и выключил индикатор.

— Сближение с неприятелем.

— Вижу их, — отозвался Дюкейн.

Тяжелые гардинаальские истребители, летевшие в копьевидном строю, преодолели воздушное прикрытие имперцев и добрались до десантно-штурмовых транспортов. Противник уже лишился половины машин — острие прорыва затупилось об «Идеальный шторм». Амадея пробрало холодом, но не от страха, а от осознания сути происходящего.

Самоубийственная атака.

Лучи лазпушек полоснули по гардинаальцам. Одна из бронированных машин, рассчитанных на ближний бой, развалилась на куски в фонтане искр, но остальные не свернули с пути, даже не постарались уклониться.

В игру вступили турели секторной обороны «Копья Одена». Главный обзорный дисплей заполнили метки вражеских целей с указаниями дистанции до них. Значки и надписи быстро исчезали по мере того, как три спаренных тяжелых болтера расчерчивали небо зенитным огнем.

На глазах Дюкейна массивный истребитель противника, в днище фюзеляжа которого вонзались разрывные снаряды, отвалил в сторону и протаранил «Гнев», снижавший скорость. При столкновении крылья неприятельской машины разнесло в клочья, но обрубок корпуса, врезавшись в кабину имперского самолета, разорвал его надвое. Огненный шар взрыва поглотил еще один десантный корабль.

— Как наши щиты?

— В порядке, — напряженно ответил второй пилот. — Но у них большие истребители. Я бы не стал…

— Снижайся. — Амадей крепко вцепился в спинку сиденья первого пилота, заметив, что неровное острие вражеского строя несется прямо в смотровой экран. — Шевелись!

— Вижу, — Боксировал Ортан. — Прикрой мне хвост, брат.

Передовой истребитель гардинаальцев распался под шквальным огнем из лазпушек Вертэнуса. Пылающие обломки машины осыпали «Небесный дрот» и его уцелевшие эскорты. Миг спустя пилот III легиона с миллиметровым допуском промчался сквозь облако из кусков металла. Мозес тем временем вырубил ускорители, на мгновение завис в воздухе и, позволив ветру развернуть перехватчик, безжалостно расстрелял ведомых противника из носовых орудий.

— Благодарствую, — передал кто-то с облегчением в голосе.

Похоже, говорил лорд-командующий. Похвала от Дюкейна привела пилота в восторг, но он не нашелся с ответом. Его занимал только контакт с машиной.

Труракк подсознательно прочесывал все полосы ЭМ-частот в поисках тепловых откликов, волн давления и следов работы неприятельских когитаторов. Перед ним на фоне обычной приборной панели «Ксифона» висел неосязаемый ментальный экран, куда по интерфейсному кабелю выводились данные телеметрии и оптимизированные траектории преследования. Не менее шестидесяти процентов мыслительных ресурсов Мозеса сейчас тратилось на обработку информации о происходящем вокруг.

Еще недавно на Гардинаале Прим не было облаков. Теперь они появились — разросшиеся клубы испаренного металла и петляющие инверсионные следы, взбаламученные дробными очередями автопушек и лазерными лучами, а также потоками экзотических частиц из вражеских орудий.

Разум Труракка раскладывал общее смятение боя на схватки небольших групп, а их — на отдельные воздушные дуэли, но в небесах Гардинаала все так же царил хаос.

— Заходим сверху, — пробилась сквозь помехи команда Палиолина. — Набрать высоту, изменить курс на шестнадцать градусов от севера. Вытащим гардинаальцев на границу их зоны досягаемости.

— Брат, за мной. — Врубив ускорители, Ортан понесся в сторону пятерки атмосферных истребителей коричневатого цвета с металлическим отливом, которые наскакивали на звено «Грозовых когтей». Пилот III легиона выбрал одного из врагов и погнался за ним, выполняя подъемы с разворотом, чтобы зайти к цели сверху.

Мозес держался у хвоста брата-ведущего.

Гардинаальские истребители выглядели как близкие аналоги «Громов». На их узлах подвесок размещались бронебойные излучатели, которые в темпе огня тяжелого стаббера выпускали потоки частиц, равные по мощности разрядам лазпушек. Спереди и сзади эти машины, как и «Громы», прикрывала толстая броня, но двигатели совершенно нестандартной модели наделяли их заметно лучшими летными характеристиками. Неприятельские аппараты уступали «Ксифонам» в маневренности — впрочем, в любом случае ни один смертный не сумел бы выполнить те же фигуры высшего пилотажа, что и космодесантник.

Пока Мозес петлял, сбивая противникам наведение, Вертэнус умело вынуждал гардинаальца попасться ему на прицел.

— А он хорош, — Боксировал Ортан. — Они все хороши.

— Их такими вывели.

— Я надеялся услышать нечто более ободряющее. Например: «Ты лучше их!»

— Тогда переключись на частоту Эдорана.

Вертэнус усмехнулся:

— Сейчас проскочу под ним. Будь готов.

«Ксифон» Ортана опустил нос и, ускоряясь в пикировании, промчался ниже фюзеляжа вражеского истребителя. Пока тот замедлялся, собираясь начать преследование, Труракк вывел двигатели на полную мощность и зашел ему в хвост, завершив тем самым «вилку»[26]. По мыслеэкрану Мозеса заскользили прицельные руны: оружейные системы перехватчика наводились на противника.

— Вали его, и выходим из боя, — передал Вертэнус. — Сегодня мы уже набили достаточно.

— Понял тебя.

Пальцы Труракка напряглись на гашетке, расположенной в задней части ручки управления. Он решил стрелять из лазпушек — для ракет в небе было слишком тесно.

Заметив опасность, гардинаалец начал снижение по крутой спирали. Мозес ринулся следом, мельком заметив «Копье Одена» и другие машины под сетью пересекающихся очередей и инверсионных следов перехватчиков.

Труракк гнал тяжелый истребитель врага к земле, и показания альтиметра стремительно уменьшались.

«Тысяча метров. Девятьсот. Восемьсот».

В его поле зрения попала гигантская цепь перекрывающихся воронок от ядерных взрывов. Эта панорамная дуга напоминала о детонациях, ударные волны которых полностью разрушили тысячи гектаров гардинаальского капитолиса. На невообразимо большем участке столицы от зданий остались только рокритовые каркасы и груды битого стекла. «Семьсот». Внизу взметнулись языки пламени — «Мародеры» Армии и «Огненные хищники» X легиона бомбили наземные цели. «Шестьсот». Мелодичный звон сообщил об успехе поэтапного наведения.

Три прицельные метки покраснели, сойдясь на неприятельском самолете. Надавив на гашетку, Мозес от носа до хвоста изрешетил тяжелый истребитель залпами скорострельных лазпушек. Переходя к набору высоты, он успел посмотреть на взрыв, окрашенный горением химического топлива.

— «Пурпурное солнце»? — пробормотал Труракк, и «Ксифон» отозвался внезапным толчком. Машине понравилась идея быть названной в честь Сфенела, звезды Медузы. — Идеально.

Чувство удовлетворения исчезло почти мгновенно, стоило Мозесу получить череду сигналов об опасном сближении. Угроза исходила сверху — противники находились прямо над Труракком. Вскинув голову, воин увидел, как еще одна пятерка гардинаальских истребителей снижается к его «Ксифону» и транспортникам под ним.

Нет.

Они не просто снижались.

По невральному кабелю поступили новые тревожные извещения: только что окрещенное «Пурпурное солнце» засекло характерные излучения, указывающие на каскадную перегрузку двигателей. Вцепившись в ручку управления, Мозес резко дернул ее.

Вражеское звено падало с неба на бойцов внизу.

Как бомба весом в пятнадцать тонн.

Пока гардинаальские средства ПВО извергали всю свою ярость на «Копье Одена» и сверхтяжелые суда Механикум с титанами Легио Атарус, менее крупные челноки «Арвус» — рабочие лошадки Имперской Армии — первыми совершили посадку.

Угловатые транспортники приземлились в зоне атомного удара, на самом краю полосы зараженных радиацией кратеров, которая теперь опоясывала капитолис. По задним люкам пробежала огненная дрожь вышибных зарядов, и отделения штурмовиков-велитариев сошли по откинувшимся аппарелям. Солдаты 5-го Галилейского полка смешанной пехоты, облаченные в шлемы с визорами и упрочненную пустотную броню серо-охряной расцветки, баюкали в руках тяжелые волкитные разрядники. Шагали они грузно, горбились и скрипели сапогами.

Бойцы командной секции[27] подполковника Риордана спешно вывели его из десантного судна и сопроводили в укрытие под обстрелом из автоганов. Неприятель занимал позиции в расположенных вокруг жилых башнях с выбитыми окнами, покосившихся и опаленных радиацией.

Возможно, Тулл даже ухмыльнулся. Как-никак, в прошлом он согласился служить в боевой обстановке, и теперь даже скучал по таким переживаниям.

— Легкое сопротивление, сэр, — доложил младший стратегос Кальва, быстро поднявшийся в чинах после того, как почти целиком погибла командная терция полковника Гриппе. — Но легким оно останется ненадолго.

— Неужели? — За время спуска у Риордана резко участился пульс, и только сейчас сердцебиение замедлилось настолько, что он различил частое пощелкивание счетчика радиации, прикрепленного к бедру скафандра. — Что там с воксом и ауспиком? Мне нужны данные.

— Связь с «Железным кулаком» нестабильная, но пока держится.

— Радиус покрытия датчиков — пятьсот метров. Дальше начинаются помехи.

— Ладно, кому вообще нужны ауспики? — Тулл запрокинул голову, насколько позволили прорезиненные соединения шлема с кирасой, и посмотрел на вертящиеся в небе самолеты.

На малой высоте с гудением шли штурмовые корабли. Ракеты со свистом проносились над землей, пересекая широкие лучи автопрожекторов. По рельсам, проложенным на вершине исполинских стен капитолиса, ездили мобильные зенитные батареи. Установки рассекали небо потоками частиц, не обращая внимания на то, что в их секторах обстрела находятся союзные истребители. Хуже того, Риордан заметил, что гардинаальские пилоты активно заманивают имперцев к укреплениям вокруг столицы, где противовоздушные орудия без разбору уничтожают своих и чужих.

— Большая часть Пятого выгрузилась, сэр, — отрапортовал вокс-офицер. — Ждут приказов.

— Примарх поручил нам захватить подъездные пути… — Сверившись с бумажной картой, Кальва показал: — Вот здесь. И удерживать их, чтобы Десятый легион мог проникнуть в капитолис.

— Вроде припоминаю, что был на том совещании, — пробормотал Тулл. Выпрямив ногу, он помассировал больное колено через жесткое покрытие универсального защитного комбинезона.

— Я думал, вы утвердили данный план?

— Не то чтобы я согласился. Просто не стал говорить в лицо славному примарху, куда он может засунуть свой план. Уверен, ты понимаешь.

Несколько бывалых бойцов усмехнулись.

Риордан поднес магнокль к визору, собираясь осмотреть конструкцию, захват которой Феррус Манус, во всем его нечеловеческом величии, счел посильной задачей для пары сотен деморализованных и в основном неиспытанных смертных солдат. Картинка сбоила из-за радиации, и при увеличении более чем в десять раз все застилали помехи. К счастью, Тулл еще не настолько постарел, чтобы отсутствие многократного приближения помешало ему тщательно изучить конструкцию, обозначенную главным стратегосом «Железного кулака» как «Ж/Д маршрут входа "Октавий"».

Подполковник увидел феррокритовый тоннель высотой в тридцать метров и шириной в пятнадцать, укрепленный адамантиевыми пластинами. Вдоль него тянулись две широкие рельсовые колеи. По бокам от них, снаружи и внутри входного отверстия, располагались две пары оборонительных башен, испещренных амбразурами. Также строения щетинились орудийными установками.

Тулл сказал бы, что в гарнизон каждого здания входит пятьсот бойцов, но гардинаальцы уже показывали, как умеют набивать людьми тесные помещения. Тогда, предположим, восемьсот. Значит, в сумме около трех с половиной тысяч.

— Сэр, — обратился к нему Кальва, — многие изверились в чести нашего полка.

— «Изве…» — Опустив магнокль, Риордан повернулся к стратегосу: — Ты где таких словечек нахватался?

— Сэр! — позвал Тулла кто-то из велитариев. Отвернувшись от капитолиса, он показал стволом разрядника на груды шлака — бывшие ульи-пригороды — позади имперцев. В центре растрескавшейся стеклянной равнины стоял темно-серый челнок с угрюмой эмблемой из математических символов, гербом гардинаальского ополчения. Двигатели машины еще остывали.

— Проверьте, что там.

— Есть. — Велитарий отсалютовал и начал собирать солдат.

Сверху донеслось гудение — мощное, как от турбин большого штурмового корабля. Оно заглушило даже крики бойцов. Подняв взгляд, Риордан увидел пикирующий на него с высоты силуэт тяжелого гардинаальского истребителя и выругался.

Мозес Труракк понимал, что пытается совершить невозможное, даже без истошных предупреждений на двоичном коде, которые неслись из его неокортекса[28] вместе с вариантами аварийных маневров и кривых уклонения. Пилот боролся с желанием «Пурпурного солнца» сменить курс, и приводы бионической конечности воина жужжали, пока он давил на ручку управления, преодолевая инстинкты самолета. Закрылки «Ксифона» бешено тряслись, хвостовое оперение стонало.

Гардинаальский истребитель, стремительно падавший внутри траектории перехватчика, волочил за собой пламенный хвост и густые клубы черного дыма, словно углеродный метеорит.

Чувствуя, как перегрузка расплющивает мышцы лица о череп, легионер стиснул зубы и всем телом наклонился в нужном направлении, словно это могло помочь. Ничего, не повредит. Даже зная, что «Ксифон» не сумеет развернуться достаточно резко, чтобы взять неприятеля на прицел прежде, чем тот врежется в зону высадки, Мозес заставлял машину попробовать. Он хотел спасти тысячи имперских солдат в радиусе взрыва — не потому, что так уж переживал за них, но потому, что им еще предстояло выполнить задание примарха. И еще потому, что на кону стояла честь Труракка.

Взглянув на приборную панель, Мозес постарался оценить, насколько рискованно выпускать ракеты с тепловым наведением без захвата цели, когда рядом находятся союзные самолеты. Тут его осенила другая идея, настолько необычная, что подать ее мог только сам перехватчик. Безмолвно поблагодарив «Пурпурное солнце», Труракк испытал возвышенное чувство единения с его духом, после чего включил вокc:

— «Пятый», говорит «шестой».

— Выходи из боя, его не достать.

Мозес улыбнулся:

— Передай Феррусу Манусу, что эту цель сбил воин Десятого.

Бионической конечностью закрепив ручку в одном положении, Труракк преодолел перегрузки и положил органическую кисть на тумблеры управления двигателями. Даже сейчас, в эти последние секунды, «Ксифон» потребовалось убеждать, но после третьей передачи сигнала разблокировки машина отреагировала на все более нервные удары по рычажкам.

И запустила пустотные ускорители.

От внезапного рывка Мозес с треском ударился головой об остекление. Пилот заметил, как элерон на противоположном крыле затрясся и оторвался, потом всю плоскость заволокло черным дымом. Труракк не видел ничего, кроме струй копоти, пока «Пурпурное солнце» не врубилось носом в верхнюю часть бронированного фюзеляжа истребителя.

Под визг металла передняя секция «Ксифона» разлетелась в клочья. Фонарь кабины Мозеса ударился о бронестекло над головой гардинаальца, время словно замерло, и легионер уставился в затемненный визор смертного пилота. Тот сражался с рычагами управления.

После тарана перехватчик сплющился, будто складной стул, но тяжелый истребитель оказался не менее прочным, чем его прототип — «Гром». Если бы вражеская машина не содрогалась в агонии от перегрузки двигателя, то умчалась бы прочь, отделавшись слегка помятой обшивкой. Теперь же «Пурпурное солнце» с раскаленными до-бела соплами углублялось в корпус неприятеля, злобно фыркало смесью двух видов топлива и уводило более массивный самолет с курса, как паровой локомотив, толкающий вагоны на слом.

Внизу мелькали лица людей. Благодаря генетически усовершенствованным чувствам и дополнительным способам восприятия Труракк разглядел, что солдаты изумлены нежданным спасением. На каждом пульте «Ксифона» завывали тревожные сигналы, геммы-индикаторы озаряли кабину янтарными и красно-оранжевыми проблесками, черный дым с шипением проникал в нее через трещину, пробитую головой Мозеса. Лишь сейчас воин осознал, что на боковой части лица у него рана, закрытая сгустком ларрамановых клеток.

Самая маленькая из его неприятностей.

Пустотные двигатели не просто так предназначались для полетов в пустоте, а атмосферные — в атмосфере. Армии Механикум и легионы Астартес не просто так предпочитали использовать в роли перехватчика «Мстителей» и «Молнии-Примарис», а не «Ксифоны».

Первые толчки расширяющихся в турбинах газов смяли кабину вокруг кресла Труракка. Нижняя часть фюзеляжа просто отвалилась под вой новых сигналов тревоги. Мозес попытался еще раз открыть канал связи, молясь, чтобы передатчик еще работал.

— Имя моей машины — «Пурпурное…

Если бы исполинское тело Мануса не дрожало чуть заметно от досады, какой-нибудь смертный наблюдатель мог бы решить, что в центре командной палубы «Железного кулака» десятому примарху воздвигли памятник из гранита и обсидиана.

Феррус неотрывно смотрел на размещенные вокруг экраны, где отображались тактические выгрузки. Гудение доспеха резало ему слух, раздражающе отдавалось под складками кожи на висках. Манус заставлял себя стоять неподвижно и держать руки подальше от древка Сокрушителя. Сейчас он жаждал только взять оружие, прошагать к ближайшей посадочной палубе и отправиться в своей «Грозовой птице» на Гардинаал Прим.

И кто бы решился остановить Ферруса Мануса?

Примарх глубоко вздохнул. Именно такого порыва ожидали бы от него Жиллиман, или Дорн, или даже Фулгрим. Он лишит братьев подобного удовольствия. Еще один долгий глубокий вдох. Зарождающаяся головная боль отступает в недра черепа. Ладони по-прежнему зудят от желания обхватить рукоять могучего Сокрушителя, но ничего страшного. Это ведь не его длани.

И место военачальника здесь.

На командной палубе кипела активность. Тактики-посредники и младшие флотские стратегосы, словно вращаясь по орбитам вокруг Ферруса, торопливо носили отчеты между боевыми постами. Тикерные аппараты выбрасывали перфокарты с записанными командами. Возле подсвеченных столов-сенсориумов толпились картографы: проводя расчеты на логарифмических линейках и угломерных кругах, они выкрикивали последовательности цифр своим коллегам у когитаторов в стратегиуме.

В точке схождения магистральных кабелей локальной сети стоял адепт Ксанф, погруженный в созданный им самим голографический пузырь информации. Шевеля манипуляторами, он сплетал отдельные потоки данных в единую сферу чистого двоичного познания с неимоверно сложной структурой, которой не мог понять даже Манус с его врожденной гениальностью. На следующем этапе сведения обрабатывали с помощью комплекса эвристических преобразователей две дюжины аколитов в багряных рясах, также подключенные к системе витками проводов.

Над всеми ними, рыча, отдавал приказы командир корабля Лаэрик — краснолицый здоровяк, чья пылкость уравновешивала холодную логику Ксанфа.

— «Коса-шестой» рухнул, — доложил кто-то, читая вслух только что полученную выгрузку. — Пятый Галилейский пытается захватить место падения обломков и найти тело пилота, но гардинаальцы упорно сражаются в том районе.

Феррус Манус не стал скорбеть о павшем сыне. Он знал о сути произошедшего, слышал заключительную передачу воина. Последним деянием в жизни Труракк доказал свою силу, пожертвовав собой ради дела на глазах отца, и пристыдил всех братьев. Разве тут уместна родительская печаль?

— «Копье Одена» приземлилось, господин.

Библиарий Амар держался на безопасном расстоянии позади примарха. Доспех псайкера ослепительно сверкал под прожекторными лампами, выведенными на полную мощность по боевой тревоге, и искрился, словно отшлифованные рубины. Латные перчатки и наручи покрывала насечка из белого золота, похожая на тонкую проволоку. Золотистые пси-реактивные нанопроводники его псионического капюшона резко выделялись на фоне черной стали. Твердые края этого металлического выступа словно смягчал белый наголовник из навощенной холстины, украшенный изображениями прямоходящих фелидов[29], а также других богов и чудовищ из мифов Просперо. Несмотря на полное круговое освещение — или, возможно, из-за него, — под глазами воина Тысячи Сынов лежали глубокие тени. Интеп облысел, у него запали щеки, и еще некоторое время назад апотекарии сообщили Феррусу, что одна из десятка неоперабельных раковых опухолей почти наверняка прикончит легионера.

Впрочем, он не станет последней жертвой Гардинаала.

— Кланы Сорргол, Моррагул и Авернии развертывают войска, — продолжил Амар. Его голос казался шепотом, услышанным через бронестекло. Мертвенно-бледное лицо библиария растянулось в предвкушающей гримасе. Манус подозревал, что Интеп позволит своему телу прекратить существование лишь после того, как вся столица Гардинаала обратится в стекло, и восхищался такой стойкостью. — Клан Вургаан уже высадился и продвигается к капитолису с опережением графика.

Словно уловив желание примарха, главные экраны отобразили схему продвижения орденов Железных Рук.

Формирования клановых воинов Авернии под началом Акурдуаны уже догоняли заклятых недругов из Вургаана. Именно ради этого Феррус выставил их на соседствующих участках: пусть взаимная неприязнь побуждает бойцов к подвигам, каких они никогда не совершили бы в одиночку. Мануса радовало, что мечнику удалось обуздать пылкий дух соперничества Авернии, а Сантару — внушить те же чувства легионерам 2-й роты Детей Императора. Оба соединения проявляли себя так, как и ожидал примарх. Когда одно начинало вырываться вперед, другое сразу же увеличивало темп. Прекрасная картина, и все же медузиец выходил из себя, наблюдая за ней.

Он хотел быть там.

— Передаю дополнительные задания, — произнес Амар.

Нарушив каменную неподвижность, Феррус кивнул:

— Сбросить вторую волну!

Повинуясь жесту библиария, метки в виде шестерней закружили по тактическим дисплеям, будто снежинки, и остановились на координатах точек десантирования. Зернохранилища, водокачки, склады продукции, электрические подстанции жилых районов, участки сил правопорядка… К каждому пакету распоряжений прилагалось личное сообщение от Горгона: тот, кто первым разрушит назначенный ему объект, удостоится величайших похвал, а всех, кто не оправдает ожиданий, ждет долгая

— Многие гражданские лица будут страдать или умрут, — заметил Интеп. Похоже, он не слишком возражал.

— Император желает, чтобы мы покоряли миры без вреда для их промышленности и ресурсов, — ответил примарх. — Вот как это делается.

Манус сердито взирал на экраны, где значки отрядов легиона текли через стены капитолиса. Он покажет Гардинаалу, к чему приводит непокорность.

Он покажет им всем.