Фет А. А. Вечерние огни

Дюран

О тени праотцев, как я тоской томим!

К богам воззвал бы я, когда бы знал к каким.

Вот скоро тридцать лет, как я на свете маюсь

И уж издателя лет десять добиваюсь.

5 Никто живой моих тетрадей не читал,

И в мире только я, что я пишу, узнал.

Дюпон

О, Брут! Ты ведаешь, как мне приходит жутко!

С картофелем лишь сидр не ободрят желудка.

И чтоб не задремать в тоскливом забытье,

10 Не встречу ль, с кем бы речь затеять о Фурье?

Какие времена! Какой обед ужасный!

Дюран

Кого я вижу там вдали? Кто тот несчастный,

Что дует в кулаки, в которых чувства нет,

А сам бредет дрожа, по-летнему одет?

15 У Фликото, кажись, встречал я горемыку.

Дюпон

Не ошибаюсь я. По горестному лику,

По взору томному в задумчивых глазах,

Но шляпе вытертой на сальных волосах

Дюрана узнаю, старинного собрата.

Дюран

20 Ты ль это, друг Дюпон? Рад, встретил я Пилада

И однокашника. Друг друга обоймем.

Так не попал еще ты в сумасшедший дом?

Я думал, что в Бисетр сдала тебя роденька.

Дюпон

Молчи. В окно сейчас я выпрыгнул умненько

25 И вот бегу тайком состряпать фельетон.

А ты, ужели твой ночлег не Шарантон?

Ведь говорили мне, что твой высокий гений…

Дюран

Увы! Дюпон, наш свет исполнен злых суждений!

Что за животное наш глупый род людской,

30 И сколько трудностей на путь пробиться свой!

Дюпон

Брат, мне ли говоришь? Успел я в нашем веке

Извериться вполне во всяком человеке.

Наш мир становится упрямей с каждым днем,

И в тупоумие все глубже мы идем.

Дюран

35 Ты помнишь ли, Дюпон, когда еще ребята,

Познаньем бедняки, а гордостью богаты,

Мы, хоть учитель нас, ленивцев, драл порой, —

В забвенье низменном вкушали сон с тобой?

В душе моей те дни блаженства сохранились!

Дюпон

40 Ленивцев, ты сказал. Мы с гордостью ленились;

Невежд, бог видит! Все, что сделал я с тех пор,

Решает о моем былом ученье спор.

Но запах сладостный, какой бывал в столовой!

Бывало, ешь и пей — обед всегда готовый!

45 Согнувшись над столом, бывало, припадешь

К книжонке мерзостной, сторгованной за грош.

Варнава, Демулен мне горько доставались,

А милые статьи Сен-Жюста укрывались

На сердце у меня. — Я руку подавал,

50 Как римский бы ее сенатор простирал.

Ты жребий мой делил, не кончил ты ученья.

Дюран

Ты прав, у гения повсюду треволненья.

Мой череп, созданный для лавров на заказ,

Ослиной шапкою увенчан был не раз.

55 Мое призвание, однако ж, видно было,

Во мне писательство всемощно говорило;

Презрен у сверстников, взращен на кулаке,

Я рифмовал в тиши, согнувшись в уголке.

В пятнадцать лет моя зарокотала лира,

60 Я Шиллера глотал, и Гете, и Шекспира,

И лоб чесался мой при чтенье их стихов,

А что касается прославленных шутов,

Как Тацит, Цицерон, Гомер или Вергилий,

Мы, слава богу, их как должно оценили.

65 Постигнув таинство, легко о всем писать,

Заике-музе я дал волю воровать,

По очереди драл я англичан, испанцев,

Сынов Италии и выспренних германцев.

Терзался я, что тем наречьем не владел,

70 Которым некогда башмачник Сакс гремел.

Я б, верно, произвел великое творенье;

Но, связан пошлостью природного реченья.

Себе я клятву дал по крайней мере в том,

Что книги не издам с хорошим языком.

75 Сдержал ли слово я — не будешь сомневаться.

Дюпон

Когда придет зима — и ласточки умчатся,

Куда умчался хор счастливых тех годов,

Когда желудок в нас зависел от зубов?

Какие ключница ломти нам отрезала!

Дюpан

80 Не вспоминай уже; на свете счастья мало.

Скажи, прошу тебя, ты что же предпринял,

Когда покинул ты Латинский свой квартал?

Дюпон

Когда?

Дюpан

В осьмнадцать лет, когда оставил школу.

Дюпон

85 Что делал я?

Дюран

Скажи.

Дюпон

Да так, по произволу —

Что птица делает, свалившися с гнезда,

Что бог благословит и что велит нужда.

Дюран

90 Однако ж?

Дюпон

Ничего. По улицам таскался,

Куда глаза глядят. По воле озирался,

Раздетый, впроголодь, я спал по чердакам,

Откуда в срок найма я убирался сам;

95 Влачась по прихоти судьбы своей коварной,

Скитался я с мечтой Фурье гуманитарной,

Насколько я лишь мог, повсюду занимал,

А заведется грош, сейчас его спускал.

Скрывая пошлость фраз за пышных слов туманом

100 И сидя без белья с таким пустым карманом,

Что в мире лишь мой ум с ним равен пустотой,

Я жил оборванный, завистливый и злой.

Дюpан

Я знаю, чтоб тебя совсем не затомило,

Когда желудок твой кричал: "Уж шесть пробило",

105 Тебе пять франков я из жалости втирал,

А ты у Беназе их тотчас же спускал.

Но что же далее ты делал? Не могу я

Представить, чтоб досель влачил ты жизнь такую.

Дюпон

Всегда! Спиноза мне и Брут порукой в том,

110 Что в платье, что на мне, я проходил в одном.

И как его сменить? Кто судит справедливо?

Везде царит расчет и скупость да нажива.

Затеял я проект… Скажу тебе тайком…

Проект! Но я прошу, ты помолчи о нем…

115 Куда тебе Ликург, — на свете не видали

Чудесней ничего, коль поместят в журнале.

Вселенную, мой друг, переверну вверх дном,

И с прошлым сходства с ней не будет уж ни в чем,

Богатый станет нищ, а сильный будет слабый,

120 Зло будет над добром, мужчина станет бабой.

А женщины тогда, — ну, станут чем хотят,

Стариннейших врагов дни счастья примирят —

Россию с Турцией, Французов с Альбионом,

Безверие души с божественным законом,

125 А драму с здравостью рассудка. — Да чего?

Царей, правителей, судей — ни одного,

Начальства — не моги; законов — не желаю.

Семейство я гоню и браки расторгаю:

Кому охота есть и добывать детей,

130 Кто хочет разыскать отца — ищи смелей.

Затем уже, мой друг, ты не увидишь боле

Долин иль гор, лесов иль колоколен в поле.

Все это пустяки! Мы все их подберем,

Мы раскидаем их, завалим и сожжем,

135 И всюду копи лишь раскинутся с рудами,

Тропинки, хижины, поля под овощами,

Морковь, горох, бобы, — кто хочет, тот говей.

Зато обедать всласть никто уже не смей.

Из Пекина в Париж железный путь блестящий

140 Мою республику связует дружбой вящей;

Народы разные, в огромный сев вагон,

Смешавши языки, представят Вавилон.

А пышущий огнем колосс гуманитарный

Все косточки найдет планеты благодарной,

145 И изумится всяк с такого корабля,

Что под капустой вся да репою земля.

Земля получит вид подчищенный и низкий,

Гуманитарности мир сделается миской,

И шар наш без волос, без бороды — обрит,

150 Как тыква гладкая, по небу полетит,

Какой проект, мой друг! Нельзя не восхищаться,

Что может с планами подобными сравняться?

В свободные часы я их в статье провел.

Но веришь ли, Дюран, никто их не прочел!

155 Чего ж хотеть? Наш свет и глух и слеп ужасно,

Ты клад ему даешь иль чудо, — все напрасно:

Спеша на биржу, он к тебе уж стал спиной,

Один нашел закон, канал ведет другой;

Им денег хочется; пожить, поесть послаже,

160 А есть бездельники, что землю пашут даже.

Да, в наши дни людей так трудно просветить,

И я отчаялся их даже возродить.

А твой каков удел? Я, чай, ты мне не пара.

Дюран

Сперва учеником я стал ветеринара.

165 Пожалуй, получал я франка по два в день,

Да не понравилось мне не вставать с колень,

Чтоб лошади больной втирать в копыто сало.

За что она не раз брыканьем отвечала.

Как надоело мне, я вздумал улизнуть

170 И с божьей помощью побрел куда-нибудь.

Пошел я к продавцу эстампов. Мастер рьяный,

Он иллюстрировал известные романы.

Два года прожил я. В листки негодных книг

Совал я очерки еще негодней их.

170 Я пользу отыскал в труде от всех сокрытом,

Я приучил свой ум быть ловким паразитом,

Хватаясь за других, у них же воровать.

Но труд ученика стал мне надоедать.

Однажды за столом у старика Тюиля

180 Я встретил Дюбуа, опору водевиля.

Он выпить не дурак, задорно спеть куплет,

И в подлинных ему весельем равных нет.

С правописанием он дал мне чувство стиля.

Состряпали вдвоем мы четверть водевиля,

185 По ярмаркам его давали иногда,

Хотя гоненья он претерпевал всегда.

Вскипела желчь во мне от этой неудачи;

Решил бесплодный мозг я повернуть иначе.

Придя домой, я сел, сказавши: "Погоди ж,

190 Моим писанием я изумлю Париж".

Задавшись рифмами, мозги мои смелее

Впервые будто бы приблизились к идее.

Я заперся на ключ писателей читать,

Которыми себя задумал вдохновлять.

195 Под полусотней книг трещал мой стол несчастный,

Я долго мучился поэмою ужасной.

Луна и солнце в ней ступили во вражду,

Венера с папою плясали в ней в аду,

Сознай, насколько мысль моя философична,

200 Все, что являлось нам в твореньях единично, —

Как Брама, например, Юпитер, Магомет,

Платон и Мармонтель, Нерон и Боссюэт, —

Я это все собрал в сознании всецелом.

Но главный капитал в творенье этом смелом —

205 Так это ящериц над речкой дружный хор.

Расин в сравнении с подобным гимном вздор…

Меня не поняли. И книжке символичной

Моей пришлось лежать в пыли, гробам приличной.

Печальный результат и девственность плохая!

210 Но скоро в путь меня умчала цель иная.

Сошелся старичок со мною журналист;

Он промотавшийся былой семинарист,

Раз десять по цене распроданный дешевой

И на честных людей за франк плевать готовый.

215 С ливрею старичка оделся я сейчас;

Желчь у меня с пера просилась в этот раз,

Я возродился сам и въелся в это дело.

Дюпон! Как сладостно над всем ругаться смело.

Мертворожденный ум так любит подходить

220 К своей же глупости и всем за это мстить.

Когда чужой успех предстанет настоящий,

И ты придешь домой, что может быть тут слаще,

Как личность растерзать и честь испачкать всю

И вылить на нее чернильницу свою,

225 Имея где-нибудь такой журнал несчастный,

Где можно отрицать, что сам увидел ясно!

Ложь анонимная отраднее всего.

На авторов, царей, на бога самого,

На всех я клеветал, стараясь всех позорить,

230 И горе, кто меня хотел бы переспорить!

Когда Париж таил какой-либо секрет!

Я к вечеру тащил его в столбцы газет.

Пронюхивал я все. И с улиц на паркеты

Тащил на каблуках я грязные предметы,

235 В скандальный этот век я каждый знал скандал

И оглашал его. — Тут я не признавал

Ни жалоб, ни угроз, — меня ты слишком знаешь.

Но ты молчишь, Дюпон, о чем ты размышляешь?

Дюпон

Увы! Дюран, когда б найти я только мог

240 Хоть сердце женщины — принять мой страстный вздох!

Так нет. Напрасно я ищу пленять в Париже!

Плох курс твоих статей, меня же ценят ниже.

Себя я предлагал всем встречным — не берут.

На ложе хладное бреду я в свой приют —

245 И жду — никто нейдет. — Ведь можно утопиться!

Дюран

Ужель ты не искал под вечер веселиться?

Дюпон

К Прокопу в домино хожу играть подчас.

Дюран

Прекрасная игра — и развивает нас;

Тот человек уже не сделает промашки,

250 Что мастер в домино подладить деревяшки.

Войдем в кофейную. Сам лепту я взнесу.

Дюпон

Коль без реванша дашь ты мне пятнадцать су, —

Согласен.

Дюран

Погоди! Сыграем-ко мы прежде

255 На угощение, чтоб ввериться надежде.

Наверно рюмочку на счет твой пропущу.

Дюпон

Боюсь ликеров я. Уж пивом угощу.

Что в кошельке твоем?

Дюран

Три су.

Дюпон

260 В харчевню ближе.

Дюран

Ступай вперед.

Дюпон

Нет ты.

Дюpан

Нет ты, прошу — иди же.