Фиктивная помолвка

Глава 13

Всю следующую неделю гости, казалось, прибывали дюжинами. Приехали несколько семей – сестра герцога и его брат с женой, их дети с супругами и собственными детьми, два кузена графа и один – графини вместе со своими семьями, а кроме того, друзья всех, в том числе жениха и невесты.

– Папа, я и не подозревала, что в Клифтоне так много комнат, – однажды днем сказала отцу София, когда они встретили кузенов двух поколений с детьми.

– Если приедут еще гости, – ответил граф, обняв дочь за плечи, – нам придется развернуть навес над верхней верандой и поставить палатки на парапете. Когда ты в следующий раз надумаешь выходить замуж, девочка, вспомни, что все это непременно сопутствует свадьбе, хорошо? – подмигнул он.

В следующий раз выходить замуж. Граф, конечно, шутил, но София про себя твердо решила, что следующего раза не будет. Она не сможет еще раз так поступить с отцом, и кроме того, у нее не будет ни малейшего желания выходить замуж, когда эта помолвка останется в прошлом.

– Теперь все в сборе, – сказала она Фрэнсису, когда они вместе с другими молодыми людьми гуляли вечером в парке.

– Да уж. На каждом шагу натыкаешься на гостей. Могу поспорить, твой папа рад, что осталось всего три дня, Софи. Замерзла?

– Нет, – ответила она, стуча зубами. – Больше нельзя ждать, Фрэнсис. Это нужно сделать сегодня вечером. Причиной может быть смертельная ссора или обоюдное согласие. Думаю, и то и другое должно быть взаимным. Не желаю, чтобы тебя считали обманутым.

– Ты предлагаешь послать слуг, чтобы собрали всех в гостиной? Будет ужасный переполох, Софи. А кто должен сделать объявление? Я вряд ли смогу – честь не позволяет мне разорвать помолвку. Ты?

– Я? – испуганно пискнула девушка.

– Или, быть может, сначала устроить встречу только с нашими родителями? Быть может, твой папа объявит обо всем.

– Ох, – София бессознательно мертвой хваткой вцепилась в его руку. – Для него это будет унижением. Несправедливо взваливать на него такую обязанность. Как ты считаешь?

– Однако именно ради его счастья мы затеяли всю эту игру.

– Да, – неуверенно согласилась девушка.

– Мне кажется, все идет успешно, Софи. После нашего возвращения из Лондона они ведут себя как насто-ящая семейная пара, всегда вместе встречают гостей, и вообще в последние дни я отметил Бог знает сколько примеров… м-м… взаимного расположения.

– Конечно, но я не могу избавиться от мысли, что они делают это исключительно ради меня после того, как я призналась папе в своих чувствах. – София потянула юношу за руку. – Фрэнсис, нельзя откладывать это дело и продолжать прогуливаться, нужно немедленно вернуться в дом и попросить наших родителей прийти в библиотеку.

– О Господи. Я просто уверен, что в библиотеке расположились двоюродная бабушка Обри, кузены Джулиус и Брэдли и лорд Уитли с графинчиками бренди и бутылкой, а то и тремя, портвейна.

– Тогда в голубой салон.

– Там тетя Эстер и тетя Ли обмениваются впечатлениями о ценах на ежегодных распродажах с твоей двоюродной бабушкой Кларой и кузиной Доротеей в присутствии еще полдюжины дам.

– Значит, в малой гостиной.

– Если ты помнишь, старшим детям разрешили провести вечер там, а не в детской.

– Ну тогда где угодно. Должна же быть где-нибудь пустая комната!

– Очень сомневаюсь. Но если собрать их посреди холла, я уверен, никто посторонний не услышит разговора.

– Фрэнсис!

– Послушай, что я скажу тебе, Софи. – Он похлопал Софию по руке. – Этот вечер – совершенно неподходящее время для такого объявления. Половина мужчин навеселе, леди заняты сплетнями, несколько пар скрылись в сумерках, чтобы поговорить тет-а-тет, а добрая дюжина гостей прибыла только сегодня, и вряд ли их обрадует перспектива упаковывать наполовину распакованный багаж, чтобы уехать завтра на рассвете. Я думаю, сегодня вечером следует предоставить всем заниматься своими делами и сказать обо всем завтра при свете дня.

– При свете дня. О Господи, Фрэнсис, это нужно сделать как можно скорее. Если мы и дальше будем так тянуть, нам придется обвенчаться.

– Да, черт возьми. Но мы же не собираемся доводить до этого? Значит, завтра, и ни мгновением позже, Софи. Боже мой, обвенчаться! Не могу представить себе более ужасной судьбы. А ты, Софи?

– И я тоже, – ядовито ответила она. – Я могу найти лучший способ попасть в ад, вместо того чтобы выходить за тебя замуж.

– Что ж, Софи, пойдем и объявим об этом сейчас. Нет смысла злиться, верно?

– Ты всегда говоришь о своей ужасной судьбе и все такое прочее. Но неужели ты полагаешь, что для меня этот брак будет чем-то приятным? Думаешь, я в тайне страдаю по тебе и надеюсь, что в конечном итоге не будет возможности расторгнуть помолвку? Если «завтра» тебе тоже покажется неподходящим временем, Фрэнсис, я заберусь на крышу и прокричу новость на всю округу. Как тебе это понравится?

– Очень! По такому случаю я всех приглашу на лужайку, хорошо, Софи? Я уже мысленно представляю, как ты стоишь там с распростертыми руками и развевающимися по ветру волосами, и этот образ безгранично воодушевляет меня. Но, по-моему, для большего эффекта тебе нужно было бы иметь грудь побольше.

– Ах, значит, моя грудь слишком мала, да?

– Ты уверена, что теперь, когда первая вспышка гнева остыла, чувствуешь в себе силы обсуждать со мной этот вопрос? Пожалуй, пора поцеловать тебя и проводить в дом.

– Не приближайся ко мне.

– Странное требование, если учесть, что ты изо всей силы вцепилась мне в руку.

София мгновенно отпустила его.

– Софи, ты будешь очень рада отделаться от меня? – Лорд Фрэнсис нежно взял в ладони ее лицо.

– Да, очень. Очень, очень рада.

– Но тебе не с кем будет ссориться.

– И никто не будет оскорблять меня.

– Но тебе не на ком будет выместить свою злость.

– Когда тебя не будет, мне не нужно будет этого делать.

– Ты будешь скучать по мне.

– Правильно. Так же, как я скучаю по хирургу, удалившему мне зуб в прошлом году. Так же, как я скучаю по туфлям, которые этой весной выкинула на помойку, потому что они натирали мозоли на всех пальцах. Так же, как…

– Отлично, по крайней мере мы разделяем стремление избавиться друг от друга. Я боялся, что ты можешь всерьез скучать по мне.

– Самодовольный… M-м, – промычала она, когда лорд Фрэнсис закрыл ей рот поцелуем.

– M-м, да, Софи, это чувство мы тоже разделяем, – заметил он после продолжительного молчания. – Давай повторим, а? Еще разок. Завтра к этому времени все уже будет кончено.

– Для меня это не так уж скоро. М-м-м.

– М-м-м, – мгновением позже повторил он. – Я полностью согласен с тобой, Софи. Может быть, пойдем в дом, пока это редкое дружественное настроение не испорчено очередной ссорой?

– Я так и не могу понять, зачем ты целуешь меня. Теперь ведь больше не нужно никого обманывать, так?

– Иногда, Софи, нужно делать что-то исключительно для самого себя.

Она недоуменно взглянула на него.

– Я заметил, что тебе очень нравится, когда тебя целуют. А, так уже лучше, ты снова стала похожа на саму себя.

– У, жаба!

После возвращения Оливии из Лондона она и Маркус большую часть времени проводили вместе, но, кроме той единственной ночи, окончившейся так горько, ни разу не оставались вдвоем. Он больше не заходил к ней в спальню, она лежала по ночам без сна, глядя на дверь туалетной комнаты, ожидая его и зная, что он не придет, тоскуя и страшась его прихода.

«До свадьбы Софии еще три дня, – сказала себе Оливия в тот вечер, когда прибыли последние гости. – Это будут легкие дни – еще многое нужно сделать, нужно и развлекать многочисленных гостей, и общаться с родственниками и друзьями. У нас не будет возможности остаться наедине, да и у него, очевидно, больше нет желания прийти ко мне ночью. Но почему он пришел в ту ночь? Возможно, соскучился по своей любовнице?»

Эмма и Кларенс собирались уехать на следующий же день после венчания Софии. «Достаточно того, что граф Клифтон на протяжении недели принимал целую армию гостей, а в день свадьбы и еще больше, – сказала Эмма. – Поэтому самое приятное, что мы можем сделать, – без промедления уехать сразу же после торжества».

– И после всех треволнений ты, Оливия, будешь радоваться миру, тишине и спокойствию, – добавила она.

«Да, буду, – молча согласилась та. – Но только не в Клифтоне». Оливия решила вернуться в Раштон вместе с друзьями и там попытаться успокоиться.

Почти вся молодежь, радуясь, что дождь наконец прекратился, гуляла в парке, остальные гости разбрелись по комнатам особняка, а ее родители, Биддефорды, Эмма и Кларенс беседовали в гостиной. Оливия сидела на диване рядом с мужем, почти касаясь плечом его плеча.

– Да. – Ее отец продолжал разговор, начатый несколько минут назад. – То, что вы сказали, мисс Бер-нетт, совершенно верно. Для счастливой жизни совсем не обязательно иметь большую семью. У нас только одна дочь и одна внучка, хотя нам хотелось бы иметь больше и детей, и внуков. Верно, Бриджит? Но мы любим друг друга, у нас есть круг близких друзей, и мы счастливы и довольны.

– Друзья – это основа удовлетворенности жизнью, – подтвердила Эмма. – Но, понимаете, друзей можно выбрать, а семью – нельзя.

– Кроме супруга или супруги, – уточнил граф.

– Но дружба подразумевает свободу. – Эмма ухватилась за свою излюбленную тему. – Свободу быть с кем-то связанным или нет. В браке такая свобода мгновенно улетучивается. Если кого-то принуждают к дружбе, то это уже не дружба, а кабала. Свобода убита. Любовь убита.

– Не обязательно, – возразил отец Оливии, наклонившись вперед на стуле.

– Пойду пройдусь по террасе, – с улыбкой сказал Кларенс. – Если я еще ненадолго останусь здесь, то уже не буду знать, кто мне друг, кто нет, и вообще что такое дружба. Не хочешь составить мне компанию, Оливия?

– С удовольствием, – обрадовалась она и поднялась на ноги.

– Может быть, еще кто-нибудь хочет прогуляться? – предложил Кларенс, оглядывая собеседников, но остальные, по-видимому, были поглощены дискуссией.

– Ты не возражаешь? – Оливия слегка улыбнулась мужу.

– Конечно, нет, – ответил он, чуть наклонив голову.

Вечер был чудесный, после дождливых дней повеяло свежестью и прохладой, но было не так холодно, чтобы бежать наверх за шалью.

– Эмма в своем репертуаре, – сказала Оливия, взяв Кларенса под руку, когда они вышли на террасу. – У нее совершенно новый круг слушателей, на которых она может испытать все свои теории.

– Совершенно верно, – усмехнулся он, – но я-то старый слушатель и решил, что мне пора выйти на свежий воздух.

– Ах, до чего здесь приятно. – Женщина с удовольствием вдохнула вечернюю свежесть.

– Оливия, у тебя все хорошо? Отправляясь сюда, я почти ожидал увидеть, что вы на ножах друг с другом, а вместо этого стал свидетелем того, с каким нетерпением Маркус ожидал твоего возвращения из Лондона. А потом вы оба выглядели, как пара встретившихся после разлуки влюбленных.

– Он не мог дождаться возвращения Софии. За все эти годы он не так часто видел дочь, Кларенс. Из его писем я и раньше знала, что он ее любит, но пока не приехала сюда, не понимала, что его любовь так же сильна, как и моя собственная.

– Ты останешься? Ты знаешь мое мнение о той старой ссоре и о вашем долгом и бессмысленном разрыве.

– Ссоры не было. И его нельзя назвать бессмысленным. Я поеду домой с тобой и Эммой.

– На следующий день после венчания? Ты уверена, Оливия?

– Не могу дождаться этого мгновения. Кларенс, у меня ощущение, что здесь нечем дышать. Я хочу домой, в свой собственный мир, к своим друзьям и к своим делам.

– К Эмме, ко мне, к Повисам, к Ричардсонам и всем остальным? Равноценная ли мы замена Маркусу, Оливия? Он сказал, что хочет, чтобы ты уехала?

– Нет, но и не сказал, что хочет, чтобы я осталась. Мне невыносимо здесь, Кларенс. Как тебе известно, я ехала в Клифтон, рассчитывая провести здесь несколько дней, чтобы обсудить будущее Софии и отказать лорду Фрэнсису. Тогда казалось, что и речи быть не может о нашем согласии на этот брак. На самом деле все, естественно, оказалось не так просто. Помнишь, ты предупреждал меня? Никто из нас не подумал о том, что девочка выросла и по возрасту годится в невесты, что Фрэнсис великолепно подходит ей, хотя после окончания университета он и вел бесшабашную жизнь. Если бы я предвидела, что все обернется так, написала бы Маркусу, что любое его решение найдет у меня поддержку. И не приехала бы.

– Но ты приехала бы на ее свадьбу.

– О да, конечно. Знаешь, Кларенс, мы договорились изредка вместе приезжать к Софии и принимать ее вместе после свадьбы. Мне хотелось бы избежать этого, я боюсь предстоящих недель.

– Потому что тебе снова предстоит пройти через то, что ты преодолела много лет назад, когда Маркус ушел?.. – полуутвердительно заметил Кларенс.

– Как мне это пережить?

– Быть гордой, упрямой и сильной, как десять вместе взятых женщин, и глупой, как двадцать.

– Что же мне делать? Упасть перед ним на колени и умолять принять обратно?

– Быть может, позволить это сделать ему.

Оливия грустно засмеялась.

– В Лондоне я встретила леди Монингтон. Кларенс, она совсем не так уж хороша. Я понимаю, это звучит зло, но у меня нет злости. Она производит впечатление дружелюбной, очень рассудительной и умной женщины. Именно к такому типу женщин больше всего влечет мужчин. Я точно знаю, что они пробыли вместе шесть лет – больше, чем прожили мы с Марком. Я сказала ему, что встретилась с ней, и он ничего не отрицал и не пытался оправдываться. Просто сказал, что она его близкий друг.

– Оливия, он не по собственной воле оставил тебя. И четырнадцать лет слишком долгий срок, ты это знаешь.

– Да, Кларенс. Поверь мне, знаю. Мы снова были близки, – откровенно призналась она.

– Вот как? Оливия, ты уверена, что следует рассказывать об этом мне? – тихо спросил он.

– Но я должна с кем-то поговорить. Мне так одиноко, а обсуждать все это с мамой я не могу. Она, как всегда, посоветовала бы забыть обо всех мужчинах и таким образом избавиться от переживаний и негативных эмоций.

– А такой совет тебе не нужен?

– Кларенс, ты мой самый близкий друг. Да, ты это знаешь и знаешь, что был моим другом с момента ухода Маркуса и остаешься им по сей день. С тобой я могу говорить обо всем на свете и быть уверена, что найду сочувствие. Ведь это правда? Мы были вместе дважды, и это было восхитительно и ужасно.

– Ужасно?

– После всего он оба раза был холоден. Такое впечатление, что он просто попользовался мной и поставил на место, напомнив, что я все еще его жена и должна подчиняться его желанию.

– А ты сказала ему что-нибудь ласковое?

– Но он должен был понять мои чувства, я их не скрывала.

– А его чувства ты правильно истолковала? Я хочу сказать, до того, как он заговорил.

– Я ошиблась… Когда Марк заговорил, я обнаружила, что все поняла не правильно. Кларенс, мы так долго жили врозь, что теперь я его совсем не знаю, он для меня чужой.

– Быть может, Оливия, тебе стоит поговорить с ним так, как ты сейчас говоришь со мной. Вы ведь много раньше разговаривали друг с другом, не так ли? Я иногда сталкивался с вами, когда вы прогуливались верхом или • пешком, и вы оба всегда были так увлечены беседой, что слегка пугались, когда я окликал вас. Это повторялось так часто, что стало для меня обычной шуткой.

– Я не знала бы, с чего начать.

– С чего угодно. Например, с погоды. Идеи подчас возникают сами по себе, когда приведен в движение язык.

– Это слишком просто. Не думаю, что из этого что-нибудь получится, Кларенс.

– Пока не попробуешь, не узнаешь. Почему бы не пригласить Марка сейчас прогуляться? Но, кажется, мы разговариваем дольше, чем собирались, и остались здесь одни. Того и гляди, отправятся нас искать.

– Сегодня уже поздно. Возможно, завтра.

– Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, – ухмыльнулся Кларенс. – Моя мать так часто повторяла это нам, детям, что мы имели обыкновение передразнивать ее, если были уверены, что ее нет рядом.

– Ты всегда стараешься упростить жизнь, Кларенс, – вздохнула Оливия. – Пожалуй, я поступлю так, как ты советуешь. Пойду посмотрю, не занят ли он.

Граф Клифтон, видимо, не был занят. Едва они вошли в дом, он направился через холл им навстречу, переводя взгляд с Кларенса на жену.

– Оливия, мне нужно сказать тебе пару слов.

Он взял жену под руку, а она взглянула на Кларенса, который ободряюще улыбнулся.

– Пойду взгляну, остался ли чай в гостиной, – сказал Кларенс.

Рука мужа крепко сжала ей локоть, и граф, не говоря ни слова, провел Оливию через холл и открыл дверь в свой личный кабинет.

– В чем дело? Что-то случилось? С Софией?

В кабинете не было света, дверь за ними плотно закрылась, и они оказались в темноте. Граф совершенно бесцеремонно повернул к себе Оливию, так что она наткнулась на его твердую грудь и прижалась ртом к его губам. После первого мгновения растерянности и тайной радости она осознала, что этот поцелуй не имеет ничего общего ни со страстью, ни с потребностью любви. Этот поцелуй был предназначен для того, чтобы ее губы посинели, а кожа за ними у зубов была содрана, его целью было причинить ей боль и оскорбить ее. Оливия попыталась оттолкнуть мужа, но оказалась еще крепче прижатой к нему и в конце концов обмякла, перестав сопротивляться.

– Пока находишься в моем доме, держись от него подальше вне зависимости от того, чем вы занимались в Раштоне, – наконец со злостью в голосе предупредил граф. – Мой дом полон гостей, собравшихся на свадебное торжество. На свадьбу твоей и моей дочери. Приличия должны быть соблюдены. Ясно?

– Ясно. – Глаза Оливии не привыкли к темноте, и она не могла разглядеть его лицо.

– Где вы были? – Маркус взял ее за запястья.

– Гуляли.

– Что значит «гуляли»?

– Просто прогуливались.

– Когда твоя мать спросила Софию, вернулась ли ты, София ответила, что не видела тебя. Где вы были? – Он встряхнул ее руки. – В саду? В потайном саду?

Оливия ничего не ответила.

– Отвечай же! – Он снова с силой встряхнул ее.

– Не буду.

– Вы были в потайном саду, – утвердительно произнес Маркус и перестал сжимать ей руки. – Я не стал бы этого делать, Оливия. Ни в этом имении, ни на этой неделе. – Злоба исчезла из его голоса, ставшего равнодушным и невыразительным. – Во всяком случае, я не пригласил сюда Мэри.

– Леди Монингтон?

– Во всяком случае, я не пригласил ее сюда, – повторил граф. – По-моему, Оливия, ты могла бы поступить так же.

– Кларенс мой друг.

– Да, а Мэри мой друг.

– Что ж, еще неделя, и ты сможешь вернуться к ней, ведь через день-два после венчания все гости, несомненно, разъедутся. Я уеду домой вместе с Кларенсом и Эммой. Тебе нет необходимости откладывать свой отъезд в Лондон.

– Она приняла меня таким, какой я есть, с ней я познал душевный покой.

– Тебе повезло. Не многие женщины смирились бы с чем-то подобным.

– Оливия, не приближайся к нему.

– Почему? Ты ревнуешь, Маркус?

– Завидую. – В его голосе снова появились злобные нотки. – Я же не привез сюда Мэри для собственного развлечения.

– Видимо, мне повезло больше, чем тебе. Могу я теперь уйти?

Маркус отпустил ее руки и, больше ничего не говоря, открыл дверь. Оливия прошла в коридор, а он, тихо закрыв за ней дверь, остался в кабинете.

Вероятно, на следующее утро Оливия сказала бы себе, что у нее была бессонница. Конечно, она очень-очень долго металась и ворочалась, взбивала подушку и перестилала постель, собиралась встать, одеться и спуститься вниз чего-нибудь съесть или выйти наружу подышать воздухом, но в конце концов, должно быть, уснула. Иначе она услышала бы, что Маркус вошел в ее туалетную комнату, увидела бы, как он входит к ней в спальню, подходит к ее кровати и снимает одежду. Но она осознала его присутствие, только когда кровать прогнулась под его тяжестью. Затем одна его рука скользнула под нее и повернула на бок, другая погладила ей щеку и ухо, а губы нашли ее губы и с нежной теплотой прижались к ним.

Только тогда она полностью проснулась. Он ничего не говорил, лишь неторопливо, почти нехотя, целовал ее, касаясь только лица и ночного халата, разделявшего их тела.

– Не торопись, – пробормотал он, когда Оливия, охваченная желанием, всем телом подалась к нему, – не торопись.

И она расслабилась, предоставив ему томительно медленными движениями снять с нее легкую рубашку, лечь на нее, войти в нее. Она ощущала только неистовую потребность в нем, потребность получить то, что он давал ей, и, сжав коленями его бедра, торопила его в тот вновь открытый мир, который был выше страсти.

– Да, – произнесла она, когда все кончилось, и он вздохнул возле ее уха.

Оливия не пыталась удержать мужа, когда он скатился с нее, и только, зажмурившись, мечтала, чтобы он не оставлял ее. По опыту двух последних раз, когда они занимались любовью, она знала, что, оставшись одна после всего, будет чувствовать себя более одинокой, чем если бы всегда была одна.

«Пожалуйста, не уходи», – молча умоляла Оливия, и он, подложив руку ей под голову, снова привлек ее к себе и натянул на них обоих одеяло.

– Он научил тебя страсти, но не научил управлять ею, – тихо шепнул Маркус на ухо жене. – Я научу тебя самоконтролю, и ты узнаешь, что он приносит еще большее наслаждение.

Оливия подумала, что теперь Марк уйдет, но она слишком устала, чтобы сердиться и приказать ему убираться вон из ее постели и из ее спальни. Она положила голову в теплую ложбинку у его шеи, ей было уютно и приятно и совсем не хотелось, чтобы муж уходил.

«Четырнадцать лет без тебя научили меня страсти. Не Кларенс и никакой другой безымянный „он“, а только твое долгое отсутствие в моей жизни, Марк», – молча призналась она, погружаясь в сон.

Среди ночи он разбудил ее, и они снова занялись любовью, неторопливо и обстоятельно. Вспоминая его слова, Оливия начала учиться обуздывать свое желание, так что все извилистые дорожки к вершине блаженства были пройдены, а сама вершина стала еще прекраснее.

И даже после этого Марк Клифтон не вернулся в собственную спальню.