Философия Гарри Поттера: Если бы Аристотель учился в Хогвартсе

Самые захватывающие книги вводят нас в мир, отличающийся от той скучной жизни, что нас окружает. Чтобы достичь иной реальности, герои этих книг должны путешествовать или отправиться в какое-то далекое место, на другую сторону Земли, на другую планету. Или герои таких книг могут случайно открыть вход в иное измерение через особое зеркало или тайную дверь.

Мы называет такие книги метафизическими, так как метафизика — это ветвь философии, исследующая саму природу реального. Но книги — не сочинения по философии. Они волнуют и захватывают, ставя вопросы о том — есть ли другая реальность, отличающаяся от нашей.

Будет полезным сравнить книги о Поттере с другими популярными книгами. Одна из них принадлежит американскому автору. Другая сошла из-под пера англичанина. Американский автор Фрэнк Баум написал о стране Оз, англичанин К. С. Льюис о месте, называемом Нарния.

Книги о стране Оз

Вспомним, что в одной из самых знаменитых книг цикла об Оз — «Волшебник из страны Оз» — героиня Дороти унесена циклоном из Канзаса вместе со своей собакой Тото и оказывается на другой стороне мира, в стране Оз. То, что Дороти там видит, отличается от привычного, но в то же время она находит там и совсем привычные вещи. Она может говорить по-английски, и обитатели страны Оз понимают ее. Она встречает там Страшилу и оловянного Дровосека, и, хотя она никогда не встречала прежде говорящее страшило или человека из олова, она с ними очень быстро подружилась.

Читать эту книгу или смотреть фильм, поставленный по ней, интересно именно потому, что действие происходит в непривычной реальности. Это очень захватывающая и драматическая история. Она полна сюрпризов. Это хорошее чтение.

И все же «Волшебник» и другие книги цикла содержат нечто большее, чем рассказ о таинственных и удивительных приключениях в стране Оз. Они заставляют нас думать! Рассмотрим, к примеру, автобиографию дровосека. Он начал свою жизнь, рассказывает он нам, как обыкновенный человек из плоти и костей, такой же как Дороти. Но постепенно он трансформировался, объясняет он, вследствие целого ряда событий и случайностей. Злая ведьма заколдовала его топор так, что он отрубил себе ногу. Кузнец сделал ему оловянную ногу. Но зачарованный топор отрубил и другую ногу, так что ее тоже пришлось заменить на оловянную. Процесс продолжался, пока дровосек не стал целиком оловянным.

«Может ли такое случиться в реальности?» — можете вы спросить сами себя. Как это может даже начать происходить? Может ли человек, потерявший ногу или руку, заменить ее на оловянную? А если и может, где предел этим заменам, сколько частей тела можно заменить и остаться живым?

Корабль Тезея

Сама идея замещения целого последовательно, часть за частью, хорошо известна философам по древней притче о корабле Тезея. Для удобства назовем этот корабль «Афиной». Предположим, что «Афина» была сделана из девяти сотен деревянных деталей. Представим дальше, что корабельный плотник начал по одной заменять каждую из них. Когда «Афина» перестанет существовать как таковая? После того, как была заменена первая доска? Или после того, как была замещена 451-я деталь? Или после того, как заменили последнюю деталь из девяти сотен? Могло ли случиться так, что когда все детали были заменены, то старые детали унесли в другое место, из них вполне можно было снова построить корабль? И если бы это случилось, какой из двух кораблей был бы «Афиной» — первый, результат постепенной замены составляющих, или второй — составленный из старых деталей?

История о корабле Тезея пришла к нам из античности. Но до сих пор вопрос, поставленный ею, заставляет нас призадуматься. Например, я получаю из ремонта велосипед — должен ли я думать, что это действительно мой прежний велосипед, если в нем заменили большинство деталей или даже если от старого велосипеда остались только руль и седло? Что заставляет мое тело оставаться моим день за днем, когда все клетки, составляющие его, постоянно меняются?

Автобиография оловянного дровосека добавляет к притче о корабле Тезея новый аспект. Разница в том, что, в отличие от корабля Тезея, дровосек заменяет части своего тела частями, сделанными из другого материала. В корабле замещаются деревянные детали на деревянные, тогда как оловянный дровосек заменяет часть своей плоти оловом. Важна ли эта замена материала? Если да, то почему она важна?

Рассматривая замену материала, мы можем модернизировать историю об оловянном дровосеке, допустив, скажем, пластиковые заместители сердца, легких и кожи, кости из титана, биохимический заменитель крови. Мы можем представить, что нервную сеть заменят компьютерные технологии. Модернизированый дровосек станет бионическим человеком, составленным из искусственных органов, включая даже мозг.

Второе, что отличает историю об оловянном дровосеке от притчи о корабле, этот тот факт, что дровосек способен помнить и рассказывать другим о том, как он постепенно превратился в оловянного. В отличие от корабля, он может осознавать себя в переделанном виде. Об этом тоже стоит задуматься.

Мы видим на этом примере (в книге их множество), что истории о стране Оз переносят нас в другое место, в иную реальность таким образом, что мы принуждены по-новому посмотреть на наш реальный мир. Мир страны Оз похож на наш, но все же отличается от него в такой степени, чтобы будить в нас интригующие вопросы о нашем родном и знакомом мире и о том, понимаем ли мы его.

Хроники Нарнии

Некоторые книги переносят нас в фантастический мир не с помощью циклона, воздушного шара или космического корабля, а посредством магии. В книге К. С. Льюиса «Лев, и ведьма, и шкаф» ребенок делает открытие, что, забравшись в шкаф в странном старом доме, он может выйти в совершенно другом месте, в стране по имени Нарния. Это место со своим климатом, со своими жителями и даже со своим временем! Мы узнаём, что время там течет по-другому. Когда Люси и ее друзья, пробыв там недели и месяцы, возвращаются через шкаф обратно, они убеждаются в том, что в нашем мире не прошло и секунды с тех пор, как они его покинули.

Книги о Нарнии, как и о стране Оз — захватывающее чтение. Взрослому и ребенку трудно оторваться от них. Но помогают ли хроники Нарнии, как и книги о стране Оз, понять нашу собственную, знакомую реальность? Или это просто бегство, пусть увлекательное, от скучных вещей, которые нам так хорошо знакомы?

На самом деле «Лев, и ведьма, и шкаф» и другие рассказы о Нарнии открывают нам много нового о нашей собственной жизни. Драма, в которую вовлечены Люси, Питер и Сьюзен и в которой они становятся главными участниками, помогает нам понять религиозный смысл нашей жизни. Автор этих книг К. С. Льюис ясно сознавал это. Так, например, он сознательно дает понять читателям, что лев из Нарнии, Аслан, имеет своим прототипом фигуру Христа и что отчасти вся книга является пересказом библейского сюжета о распятии Христа. Льюис поддерживал переписку с некоторыми детьми-читателями и с удовлетворением отмечал, что многие из них поняли религиозный подтекст его книг лучше взрослых.

Конечно, есть и такие читатели хроник Нарнии, которые не догадываются о том, что К. С. Льюис имел замысел написать религиозный эпос, который было бы интересно читать детям. Нет сомнения, что есть и такие читатели, взрослые и дети, которые просто наслаждаются этими книгами, не задумываясь о религиозном смысле, который автор вложил в них. Тем не менее истина заключается в том, что автор, безусловно, представил нам другую реальность, не в качестве развлечения, а как литературную версию того, что он считал великой космической битвой между добром и злом. Также соответствует истине то, что он полагал, что именно религиозный эпос помогает осмыслить нашу обычную жизнь, наше рождение, взросление, старение и смерть.

Хогвартс

Вернемся теперь к книгам о Поттере. В них тоже действие происходит в ином мире, который помогает нам осмыслить нашу собственную реальность. Это мир колдовства, магических зелий, заклинаний и превращений, мир летающих метелок и сов-почтальонов. Рассказывают ли они об иной реальности так же, как это сделано в хрониках Нарнии, или в книгах о стране Оз, или каким-то иным образом?

Первое, что бросается в глаза — это то, что эта отдельная реальность координирует со знакомой нам повседневностью. Это не отдаленный мир, как страна Оз; чтобы туда попасть, не надо лететь ни на воздушном шаре, ни на реактивном самолете или космическом корабле. Время там не отличается от нашего. Хогвартс, надо полагать, находится где-то в Англии, хотя мы не найдем его на обычной карте, на карте маглов.

Существует обычный способ добраться до Хогвартса. Нужно просто пойти на железнодорожную станцию Кингз-Кросс, главную станцию для поездов, следующих из Лондона в направлении Кембриджа и дальше. Но вы наверняка не найдете нужную платформу (девять и три четверти), если только не направите вашу тележку с багажом прямо в столб между платформами 10 и 9 (и если Добби не заколдовал столб!). Но это вполне определенное и абсолютно доступное, знакомое всем маглам, место оказывается входом в мир Хогвартса.

Хогвартс и Нарния

Таким образом, Нарния и Хогвартс похожи тем, что в оба этих мира можно попасть через вполне реальное место. Но то, что платформа номер девять и три четверти и шкаф в книгах о Нарнии похожи, еще не делает похожими миры Хогвартса и Нарнии. Здесь есть значительные расхождения.

Во-первых, как только Гарри проходит через препятствие и появляется хогвартский экспресс, он видит обычную сцену посадки на поезд английских школьников. История продолжается в том же духе. Конечно, нам напоминают о том, что в мире волшебства все немного иначе. Так, дети в поезде жуют шоколадных лягушек, а не обычную жвачку и обмениваются фотографиями колдунов и ведьм, а не футболистов. Но сходство очевидно, как и различия.

Во-вторых, некоторые люди (маглы) знают о существовании Хогвартса, если даже они никогда не проходили через «дверь» в волшебную реальность. Они могут, как тетя и дядя Гарри, бояться и отталкивать этот мир, но они знают о нем. Некоторые маглы, как родители Гермионы, счастливы соприкоснуться с магической реальностью, они посылают дочь в Хогвартс и делают покупки в Диагоналевой аллее.

В-третьих, существует оживленное сообщение между миром маглов и Хогвартсом. Совы-почтальоны приносят послания из Хогвартса. В самом деле, когда Гарри и Рон видят, что опоздали на «Хогвартс-экспресс», Рон ведет Гарри к «форду» его дяди, припаркованному неподалеку от станции, и так как машина заколдована, они летят на ней прямо в Хогвартс. Когда они поднимаются в воздух, им виден весь Лондон, «дымный и сверкающий внизу».

В-четвертых, самое интересное то, что школьными предметами в Хогвартсе являются различные «науки» и «дисциплины» волшебства и магии. Здесь есть библиотека, где собраны книги на эту тему, есть учебники по этим предметам, специальные классы по изучению приготовления зелий, по превращениям и так далее и, наконец, экзамены. К этому наблюдению я вернусь позже.

Итак, мы отметили четыре различия между волшебным миром Хогвартса и Нарнией. А что же с религиозным значением книг о Поттере? Как уже говорилось, книги о Нарнии написаны как книги о другом мире, который помогает понять религиозный смысл нашего мира. Книги о Поттере не имеют этого в виду. Однако в них присутствует очень острое переживание зла, персонифицированного в образе Волан-де-Морта. Вся жизнь Гарри — настоящая смелая битва света и добра против тьмы и несправедливости. Итак, хотя книги о Поттере не являются религиозной аллегорией, они драматически описывают битву добра со злом, что является центром религиозного миросозерцания в этом мире.

Хогвартс и Оз

Что мы скажем, сравнивая Хогвартс и Оз? Как уже говорилось, страна Оз побуждает нас думать о знакомой нам реальности и, возможно, прийти к лучшему пониманию этой реальности, чем прежде. Побуждают ли нас книги о Поттере размышлять над интересными идеями и концепциями, которые нам уже знакомы?

Побуждают, даже если это не всегда очевидно. Подумаем, например, над такой идеей Гермионы. Ей приходит в голову войти вместе с Роном и Гарри в общую комнату Слизерина и задать Малфою несколько вопросов так, «чтобы он их не узнал» (ТК). Рон и Гарри находят эту мысль нелепой, поскольку, конечно, их должны мгновенно узнать. Но мысль Гермионы заключена в том, что они должны перевоплотиться в трех слизеринцев, выпив специальное зелье под названием «всеэссенция». Она замечает, что эта эссенция превращает одного человека в другого, что звучит крайне загадочно. Что случится с вами, если вы станете соседским мальчиком? Станет ли соседский мальчик вами? Если нет, может быть, два человека просто становятся одним? И что вы будете чувствовать?

Когда Гермиона, Рон и Гарри приступают к исполнению своего плана, выясняется, что на самом деле ее замысел тоньше — она добивается не простого перевоплощения в другого человека. Гермиона подсыпает «простой снотворный порошок» в шоколадный торт, который едят Крэбб и Гойл. Когда они засыпают, Рон и Гарри берут у них образцы волос. Гермиона разливает эссенцию по стаканам. Она добавляет прядку волос Миллисенты Булстроуд в один стакан, волосы Гойла — во второй, а Крэбба — в третий. Эта процедура явно напоминает клонирование, при котором из волос получают ДНК, способное оплодотворить яйцо. Но создать клон, скажем, Крэбба не означает, что нечто или некто превратится в него. Это означает сделаться похожим на Крэбба, но не стать им самим. Этот вывод проистекает из слов Гермионы: «нам нужно быть уверенными, что Крэбб и Гойл не ворвутся сюда, пока мы говорим с Малфоем».

Если в результате такой трансформации образуются клоны, то возникает вопрос: «Что они будут знать и помнить?» Ясно, что они не смогут выполнить свою задачу, если человек, которым был Гарри, не будет иметь знаний и памяти того Гарри, который был до перевоплощения, или если у Рона не будет той же самой памяти и знаний, что были до перевоплощения. Но означает ли это, что «всеэссенция» меняет только внешность, не воздействуя на интеллект? Очевидно. Значит, выпив это зелье, человек как будто надевает новый кожаный костюм, позаимствованный у другого, а не превращается в другого человека.

Эпизод с зельем порождает массу интригующих вопросов о персональной идентичности, о клонировании и переодевании. Это не хорошо придуманная загадка, как в случае рассказа оловянного человека в «Волшебнике из страны Оз», но тоже дает материал для постановки волнующих и важных вопросов. Что чувствуешь, если выпить такое зелье? Будет ли это похоже на пробуждение в больнице после потери памяти? Или это похоже на ощущение человека, у которого взяли мозг и трансплантировали другому человеку? Получаете ли вы при этом новые воспоминания и мысли, которые вы не можете совместить со своими прежними мыслями и воспоминаниями?

Хогвартс и наш мир

Книги о Поттере дают нам новое видение мира, которого у нас не было до того, как мы открыли первую книгу. Взять хотя бы взаимоотношения мира волшебников с миром маглов — они таковы, что в голову невольно приходит мысль: люди вокруг нас, даже наши близкие родственники или лучшие друзья, могут иметь совершенно отличную от нас систему представлений о жизни.

Приведем пример.

Психолог Ян Стивенсон, ведущий исследователь в своей области, пришел к заключению, что люди могут вспомнить свою предыдущую жизнь независимо от того, бьгла ли она совсем недавно и располагалось ли жилище рядом с местностью, где человек обитает теперь, или, наоборот, давно и далеко от места нынешнего пристанища. Стивенсон начал свои разыскания с поездки в Индию, где вера в реинкарнацию, или, как называют это явление некоторые, в трансмиграцию душ, распространена почти повсеместно. В одной семье, которую он посетил, ему легко удалось разговорить ребенка, вспомнившего, что он недавно жил в другой семье и в другой деревне.

Самые интересные случаи встретились Стивенсону на Аляске среди местных туземцев, чья культура включает в себя веру в реинкарнацию, но которые вступили в брак с людьми неиндейского происхождения, не разделяющими эту веру. Так, индианка, выросшая в убеждении, что уже жила другой жизнью, может выйти замуж за человека, который не только не верит в это, но считает такое убеждение чудовищным. Такая женщина будет скрывать от своего мужа свою веру в прежнюю жизнь из опасения, что муж сочтет ее сумасшедшей. Итак, хоть он не подозревает об этом, взгляды его жены резко отличаются от его собственных.

Многие люди в нашем (реальном!) мире верят в привидения, в полтергейстов, летающие тарелки, пришельцев с другой планеты и другие паранормальные явления. Книги о Гарри Поттере напоминают нам, что человек, сидящий напротив на вокзале или в аэропорту, может иметь систему верований, совершенно отличных от наших. Откуда мы знаем, может быть, рядом сидящий человек убежден, что на месте прибытия его встретит инопланетянин, хотя этот человек ни с кем, даже с лучшим другом, не поделится своими предположениями.

Те, кто смотрит, но не видит

Есть еще один путь познания реальности, подсказанный книгами о Поттере. Гарри Поттер иногда удивляется, что маглы не замечают волшебные происшествия, которые, кажется, они могут видеть, как и он сам. Обычно объясняют это тем, что маглы ненаблюдательны. Они позволяют себе слышать или видеть только привычное. Все, выходящее за сферу ожидаемого, они объясняют иллюзией или галлюцинацией. Так, в начале Узника Азкабана когда около Гарри неожиданно останавливается волшебный автобус, он спрашивает кондуктора Стэна: «Почему маглы не слышат шума автобуса?»

Слышали ли вы когда-нибудь свидетельство очевидца прилета неопознанного летающего объекта или, если вы в это верите, космического корабля пришельцев? Многие люди слышали. Но мы обычно проходим мимо любого свидетельства, не совпадающего с нашими взглядами. Если мы не верим в пришельцев, то не поверим никакому свидетельству о них.

Не должны ли мы быть более внимательными ко всяким странным феноменам, которые нелегко подогнать под общую гребенку? Возможно. По крайней мерю нам стало понятно, что то, что мы видим и слышим, сформировано нашим ожиданием услышать или увидеть нечто. Общество внушает нам, что должно считаться реальным, а что нет. Книги о Гарри Поттере делают это очевидным.

Наука и алхимия

Мы коротко коснемся еще одного вопроса. Для учеников хогвартской Школы чародейства и волшебства паранормальные явления абсолютно нормальны, ведь они проходят такие предметы, как заклинания, история магии, зелья и превращения. Естественно, они должны изучать эти предметы со всем старанием, чтобы потом хорошо сдать экзамены. Ученики Хогвартса должны сами приобретать книги по паранормальным академическим предметам, а для более углубленных изысканий они могут брать книги в школьной библиотеке. Знания подкрепляются попытками продемонстрировать свое приобретенное умение в области магии, теорию которой они проходят в школе и знание которой проверяется на экзаменах. Мы видим аналогию этому в тех попытках современной западной медицины включить в себя способы лечения и лекарства китайских врачей. Сейчас западные врачи с гораздо меньшим пренебрежением относятся к китайской медицине, чем несколько лет тому назад. Многие из них посетили Китай и там на месте изучали фармакологию и акупунктуру. Они убедились в успешности китайских методов лечения и уже применили их на Западе. Они начали изучать их теоретически. Во многих западных медицинских заведениях созданы отделения альтернативной медицины, где изучается и преподается китайская медицина.

Я не веду к тому, чтобы включить в программы наших школ предметы, изучаемые в школе Хогвартса. В конце концов, о великом эксперименте Гарри Поттера просто забавно и поучительно прочитать. Тем не менее стоит вспомнить, что сэр Исаак Ньютон, один из главных основателей современной западной науки, значительную часть своей жизни и сил посвятил изучению науки под названием «алхимия», которой мы теперь совершенно пренебрегаем. Некоторые из его опытов очень напоминают те, что делают в Хогвартсе!

Ньютоновская идея притяжения безжизненных тел, которые, не обладая чувствами и мыслями, притягивают друг друга даже на больших расстояниях, казалась многим современникам Ньютона и даже великому немецкому мыслителю Готфриду Вильгельму Лейбницу просто мифом и мистикой. Для нас сегодня гравитационное притяжение так же реально, как притяжение двух любящих к друг другу. Возможно, настанет день, когда и некоторая доля ньютоновской алхимии будет рассматривать тоже как описание реальности, наравне с физикой. Кто знает? В любом случае мы можем наслаждаться книгами о Поттере и наслаждаться, думая о магии, колдовстве и алхимии, о которых в них рассказывается, нимало не заботясь о будущем науки.

Где находится Диагональная аллея по отношению к остальному Лондону и реальному миру? Где эта платформа под номером девять и три четверти? И где Хогвартс в координатах привычной действительности? Как маги совершают свои путешествия сквозь пространство и время, подобные тем, что требуют порошка Фло, Рыцарского автобуса и телепортации (исчезновения/появления) посредством чар и специальных портов? Понятно, что эти где и как тесно связаны друг с другом.

Ключевой философский вопрос состоит в том, чтобы определить, где расположен фантастический мир по отношению к нашей повседневности. Какие пространственно-временные и причинные связи сближают фантастический мир и его обитателей с нами? Если, допустим, эти сферы несопоставимы, каким образом мы тогда перемещаемся из мира фантастики в наш собственный? «Идет» ли время в фантастическом мире в том же смысле, в каком оно идет на Земле? Какова природа пространства и времени в вымышленном мире по сравнению с нашим? Например, разрешает ли тот или иной фантастический мир путешествия во времени, телепортации и прочие экстраординарные события? Существуют ли логические и физические возможности для достижения тех же результатов технологическими (не магическими) средствами? И если подобное возможно в реальном мире — а это вопрос метафизический, — допускает ли фантастический мир такие феномены пространства и времени, которые запрещены в реальном мире законами физики и логики? Нарушаются ли эти запреты с помощью волшебных средств или фантастика просто использует неизвестные нам возможности?

Когда и где: вселенная Гарри Поттера и наш собственный мир

Итак, по поводу любой фантастической истории мы вправе задать вопрос: где во времени и пространстве расположен описываемый мир относительно нашего? Например, в трилогии Толкиена Средиземье относится к древнему забытому времени нашей собственной земной истории, к периоду, который мы ошибочно считаем мифическим. Напротив, страна Нарния, созданная Клайвом Льюисом, это принципиально волшебная территория, куда можно попасть из нашего мира через специальные магические порталы. В волшебной стране Нарнии время течет намного быстрее нашего земного времени. В Нарнии проходят целые месяцы за несколько земных минут. Мир Гарри Поттера не находится в отдаленном прошлом или будущем Земли, не является он и сугубо вымышленным — фактически он расположен внутри нашего собственного мира. Лучший способ уяснить это состоит в том, чтобы спросить, где находятся основные волшебные места — Диагональная аллея, платформа номер девять и три четверти, Хогвартс по отношению к миру маглов.

Волшебные и не волшебные места

Легко может сложиться впечатление, что Диагональная аллея, платформа номер девять и три четверти, равно как и прочие волшебные места, описанные в книгах про Гарри Поттера, характеризуются особой магической локализацией, поскольку проникновение в них окружено тайной и требует специальных волшебных средств.

Так Гарри впервые познакомился с проходом, позволяющим попасть на Диагональную аллею через глухую стену лондонского паба «Дырявый котел». Или взять платформу номер девять и три четверти. После того как Гарри чудесным образом проходит сквозь стену, разделяющую девятую и десятую платформы, он оказывается рядом с хогвартским экспрессом, при этом табло показывает одиннадцать часов. Присмотревшись, Гарри видит и другую надпись: «Платформа номер девять и три четверти».

При внимательном рассмотрении и мы понимаем, что, несмотря на необычность всех этих мест, они все же находятся здесь, на Земле.

Из этого отрывка мы узнаем от мистера Уизли, что «волшебность» специальных мест объясняется их непроницаемостью для маглов, а не тем, что они исключены из нашего пространственно-временного континуума. Вероятно, по этой же причине они неприметны и их немного.

Следовательно, магические места отличаются от не магических тем, что благодаря особым чарам маглы не могут их обнаружить:

Отсюда следует, что стадион Кубка мира не является волшебным местом в строгом смысле слова и поэтому должен быть защищен чарами от проникновения людей. Кроме того, Гермиона объясняет Рону, что Хогвартс, равно как и другие школы магов, тоже не относится к каким-то специальным волшебным местам — и он защищен особыми чарами от любопытства маглов (КО).

Имеется немало свидетельств того, что и другие ключевые места и существа, принадлежащие к вселенной Гарри Поттера, не исключая драконов, находятся где-то рядом с нами.

Как уже было сказано, к нашему миру принадлежат и платформа, и Диагональная аллея; маги проходят сквозь реальную стену, пользуясь своими магическими средствами. Более того, ни в книгах, ни в фильмах нет никаких указаний об использовании телепортации или аппаратов, подобных машине времени. Как мы скоро увидим, если необычные машины и существуют во вселенной Гарри Поттера, их использование сопровождается ощущением движения, сменой цветовой гаммы и другими специально отмечаемыми странностями. Когда волшебники попадают на скрытую платформу или на Диагональную аллею, у них не возникает никаких проблем с локализацией. Вот очередное свидетельство Хагрида:

Значит, гринготты находятся прямо под Лондоном и войти в их владения можно с Диагональной аллеи (ФК). Поскольку никакой телепортации для попадания в эти места не требуется, мы понимаем, что они расположены в Самом центре Лондона. Почему же маглы в упор не видят платформу девять и три четверти, если она буквально является частью станции Кингз-Кросс, или Диагональную аллею, если она вплотную примыкает к знакомой стене? На этот вопрос мы уже ответили — все дело в специальной антимагловской защите.

Вспомним фильмы о Гарри Поттере: находясь в магических местах, мы видим наше обычное, земное небо. В Тайной комнате, как в фильме, так и в книге, есть сцена, где родители Гермионы прогуливаются по Диагональной аллее, из чего ясно, что это магическое место вполне доступно маглам, если их сопровождает кто-нибудь из волшебников. В той же Тайной комнате есть эпизод, когда Гарри и Рон опаздывают на хогвартский экспресс и им приходится воспользоваться летающим автомобилем. При этом их полет видам для маглов, сами они видят движущийся хогвартский экспресс и следуют за ним, да и автомобиль летит тем же курсом, которым летел бы и обычный самолет. Все это подтверждает, что вселенная Гарри Поттера расположена в нашем обычном пространственно-временном континууме. Мы лишь констатируем, что хогвартский экспресс маглы не видят по тем же причинам, по которым не видят и сам Хогвартс. Правда, может возникнуть недоумение: для чего вообще нужно перемещение на поезде, если в наличии имеются средства телепортации? Ответ прост: при посещении и покидании Хогвартса следует избегать телепортации по соображениям безопасности (УА).

Другие важные места описываемого мира, например Министерство магии и волшебный госпиталь Сан-Манго, также находятся в Лондоне. Вспомним, как волшебники попадают в госпиталь, шагая в заколдованное окно. Министерство магии локализовано в лондонском подземелье, в него входят через старую, заброшенную красную телефонную будку. Принадлежность магических мест к нашему миру подтверждается и одинаковым течением времени: когда на станции Кингз-Кросс часы показывают одиннадцать, такое же время отмечается и на платформе девять и три четверти.

Как: путешествие с помощью волшебных средств

Как маги преодолевают пространство-время с помощью порошка Фло, Рыцарского автобуса и телепортации (появления/исчезновения) посредством чар и специальных портов? Ответ будет неутешительным, ибо из книг мы узнаём лишь то, что они делают это волшебным образом! Никаких детальных объяснений в тексте мы не находим. Впрочем, некоторые из этих перемещений не так уж и непостижимы, как это может показаться на первый взгляд.

Выясняется, что телепортация есть нечто опасное и требующее изощренности. Возможные последствия ошибок весьма серьезны: можно приземлиться в неподходящем месте — прямо в стене или на плечи кого-нибудь из прохожих, а то и вовсе разделиться (одна половина тела здесь, другая — там). Но что при этом ощущается?

Таким образом, перемещение означает движение в некотором пространстве, телепортируемые явственно чувствуют это движение, и в результате приземления они оказываются растрепанными, взъерошенными или распростертыми ниц на земле. Кроме того, из большинства пассажей, описывающих телепортацию, следует, что между моментом исчезновения и моментом появления в другом месте прошло определенное время. Перенесение вовсе не означает буквального исчезновения здесь и мгновенного появления там без пересечения пространственно-временного континуума. Но где локализовано это разделяющее, подлежащее преодолению пространство и каким образом маги преодолевают его столь быстро? Возможный ответ состоит в том, что перенесение не является мгновенной телепортацией (попаданием из пункта А в пункт Б, минуя промежуточные состояния), а скорее представляет собой движение по скрытым пространственным коридорам или их магическим эквивалентам. Используются особые туннели, ходы, проложенные между различными точками пространства-времени.

Представим себе пространственно-временной континуум как эластичную резиновую поверхность, свернутую определенным образом. Тогда можно предположить, что, проткнув эту свернутую поверхность очень острым предметом или острием магии, мы многократно сократим путь между двумя произвольными точками, например между домом мистера Уизли и стадионом, на котором проходит розыгрыш Кубка мира. Собственно говоря, такой путь и будет кратчайшим. Он может пролегать между точками не только в пространстве, но и во времени. Общая теория относительности Эйнштейна предусматривает подобную возможность. Стало быть, вероятным объяснением описываемых перенесений может служить способность с помощью магических средств прокладывать кратчайшие туннели, соединяющие нужные точки. Быстрое перемещение по таким туннелям, связывающим места с вполне земными координатами, функционально ничем не отличается от телепортации.

Есть основания утверждать, что и путешествия с помощью порошка Фло являются не телепортацией в строгом смысле слова, а скорее разновидностью экстрафизической или магической связи между кухонными очагами (каминами).

Таким образом, применение порошка Фло требует соединения каминов в единую сеть — соединения магического, поскольку буквального перелета из камина в камин не происходит, — и все же это перемещение больше напоминает нормальное преодоление расстояний между точками физического пространства, чем мгновенную телепортацию. При знакомстве с путешествиями по Сети Фло возникает явственное ощущение каких-то диких скачек. Возможно, что общедоступная в магическом смысле Сеть Фло (от камина к камину) существует для тех, кто еще не может пользоваться более совершенными способами транспортации — или для случаев, когда другие способы таят опасность. Если это так, мы имеем дело с готовой инфраструктурой проложенных туннелей, которой можно воспользоваться при наличии волшебного средства.

Сеть Фло выполняет также и другую функцию, а именно функцию коммуникации между отдаленными каминами посредством «Фло-общения». В Ордене Феникса не только Гарри видит Гриммальд — его тоже видят, и с ним беседует обитающий там домашний эльф Кричер. Тут перед нами нечто воистину мистическое — кажется, что голова Гарри высовывается из камина в Гриммальде, в то время как его тело остается в Хогвартсе, в офисе Амбридж. Связь головы с телом, несомненно, сохраняется, но как это возможно, учитывая расстояние между каминами, остается загадкой. Если не рассматривать всерьез вариант удлинения шеи Гарри Поттера, связь между головой и телом придется признать магической, а не физической.

Перемещение во времени: время как сумма мгновений и время как длительность

В Узнике Азкабана Гермиона использует «Преобразователь времени» — устройство, позволяющее ей и Гарри совершать перемещения во времени. Но, прежде чем обратиться к соответствующим событиям, следует рассмотреть некоторые основополагающие факты, связанные с путешествиями во времени вообще. Во-первых, заметим, что существует лишь одна концепция времени, согласно которой идея перемещения во времени имеет смысл — а именно, позиционная, «одномоментная» теория времени. С точки зрения здравого смысла, время неразрывно с длительностью, оно, в отличие от пространства, становится или течет[107]. Подобно реке, время представляет собой динамическую, меняющуюся сущность. Идея текущего времени предполагает, что будущее не предопределено и открыто. Прошлое осуществлено, но осталось далеко позади, как потухшие костры. Только настоящее, с этой точки зрения, реально, и находится оно там, где прошлое встречается с будущим. Представление о времени как о потоке характерно не только для здравого смысла, его разделяли и многие философы. Обратимся хотя бы к Августину: «Как возможно существование прошлого и будущего, если будущее еще далеко, а прошлого уже нет? А настоящее, если бы оно всегда оставалось самим собой, не уходя в прошлое, было бы уже не временем, а вечностью»[108].

Напротив, позиционная, одномоментная теория рассматривает прошлое, настоящее и будущее как моменты, обладающие равной степенью реальности[109]. С этих позиций нет никакого становления, никакого сущностного изменения и будущее не является открытым. В дополнение к трем пространственным измерениям время понимается как четвертое измерение, не отличающееся принципиально от трех других. События, такие как ваше рождение, взросление и смерть, в равной мере принадлежат к реальности (но не в равной мере принадлежат к настоящему), и мы можем нанести их на пространственно-временную диаграмму в том же смысле, в каком наносим координаты пространственной точки на географическую карту. Позиционная, или статическая, теория времени дает картину четырехмерного пространственно-временного континуума. Момент «сейчас», или настоящее, не имеет фиксированной позиции, безотносительной к позициям прошлого и будущего. Прошлое, настоящее и будущее как раз и определяются своей взаимной соотнесенностью, подобно координатам на карте. Ваше рождение и смерть столь же реальны, как Париж и Гонконг, просто они расположены в разных точках пространства-времени. Тем самым темпоральные отношения между четырехмерными объектами зафиксированы навсегда. Наряду со многими другими философами, позиционной теории времени придерживался и Эйнштейн, отстаивавший относительность одновременности: «Кардинальность различия между прошлым, настоящим и будущим — это всего лишь иллюзия, хотя иллюзия весьма устойчивая»[110].

В четырехмерной перспективе нет места изменениям в привычном нам смысле. Вселенная — это самородный кристалл пространства-времени, имеющий множество граней (пространственно-временных срезов), что и позволяет нам говорить о «кристаллическом» мире. Чтобы понять, что означает перемена в таком мире, можно прибегнуть к аналогии с движущейся пленкой, все кадры на которой уже фиксированы. Например, в первом кадре (время t₁) Люпин — человек, во втором (время t₂) частично человек, частично волк, в третьем (время t₃) он уже полноценный волк-оборотень.

Отсюда нетрудно понять, почему путешествие во времени имеет смысл лишь в случае одномоментного фиксированного времени. Текущее, уподобляемое потоку время приписывает реальность только настоящему. А раз прошлого и будущего вообще нет, то некуда и путешествовать! Позиционная же концепция делает путешествие во времени возможным, по крайней мере в принципе. Ведь предполагается, что все точки пространственно-временного континуума реальны, они фиксированы раз и навсегда, и кристалл можно повернуть любой гранью.

Любопытно, что, с точки зрения позиционной концепции, путешествие во времени возможно, а изменение прошлого или будущего — нет. Тем самым все истории, в которых люди отправляются в прошлое и изменяют то, что уже случилось, нелепы. Конечно, им можно придать правдоподобность, заявив, что это «новое» прошлое или будущее представляет собой боковую ветвь времени, некую иную реальность, параллельный мир и т. д. Ведь одно дело путешествие по возможным мирам, как это происходит в телешоу «Слайдере», и совсем другое — путешествие во времени, подобное совершенному героями фильма «Двенадцать обезьян». Например, в фильме «Назад в будущее» представлено допустимое в принципе путешествие в параллельный мир, но в качестве путешествия в прошлое оно недопустимо, поскольку Марти изменяет события, которые уже произошли, в частности обстоятельства жизни своих родителей. В этом нет ничего невообразимого, просто в данном случае правильнее будет говорить о путешествии в пространстве возможностей, а не о путешествии во времени. Иными словами, если вы отправляетесь назад, в прошлое, и совершаете некое действие, то, с точки зрения концепции времени как суммы неизменных моментов, вы всегда были там и совершали это действие. Не может быть такого, чтобы прошлые события первый раз разворачивались без вас, а затем, вернувшись в эту точку, вы заставили бы те же самые события разворачиваться при вашем участии! Если вы перемещаетесь во времени, чтобы убить Гитлера для предотвращения Второй мировой войны, это значит, что вы всегда были тем, кто убил Гитлера. Стало быть, нечего и пытаться, поскольку этого уже не случилось!

Вы можете спросить: что же мне мешает застрелить Гитлера, если путешествие во времени возможно? На этот вопрос отвечают по-разному, но если в многограннике пространственно-временного континуума нашей Вселенной нет такой грани, вы на ней и не окажетесь, сколько ни вертите в руках многогранник. Гитлер либо застрелен до начала мировой войны, либо нет: совмещение и того и другого было бы логическим противоречием. А путешествие во времени возможно лишь в том случае, если оно не приводит к логическому противоречию.

Путешествие во времени и вселенная Гарри Поиера

Теперь мы можем задать вопрос: является ли перемещение во времени, которое Джоан Ролинг описывает в Узнике Азкабана логически допустимым? Ответом будет безусловное «да», ибо мы видим, что обе концепции времени учитываются должным образом, не противореча друг другу. Рассмотрим для начала реальность текущего времени, с которой сталкивается Гермиона.

Гермиона продолжает:

Мы видим, что под чутким руководством Макгонагалла и Дамблдора Гермиона осваивает идею времени как необратимого потока событий. Иначе к чему было бы беспокоиться, вводя строгие запреты, если изменение прошлого все равно невозможно? Запреты имели бы смысл, если время было бы необратимым потоком событий, но тогда само путешествие во времени не имело бы смысла. Тут есть некая несообразность, которую усугубляет Дамблдор, когда он говорит Гарри:

Но проблема в том, что перемещения во времени возможны, только если будущее фиксировано, а значит, для магов с их способностями предвидение будущего не должно быть затруднительным.

На текущую природу времени указывает и другой эпизод из Ордена Феникса, когда Гарри и его друзья сражаются с Волан-де-Мортом и Пожирателями смерти в Министерстве магии. Маги из министерства поймали время в ловушку, в захлопывающийся капкан, и когда один из Пожирателей смерти падает в этот контейнер, он начинает попеременно стареть и молодеть, поскольку и он теперь оказался внутри циклического времени. Значит, время есть то, что течет и изменяется. В одномоментном позиционном времени подобные события не имеют смысла. Там нет никакого непрерывного возникновения и исчезновения, все моменты времени — это лишь набор стационарных, хотя и смещаемых, рамок.

Перемещение во времени требует различать персональное и объективное время. К примеру, в объективном времени люди могут умереть задолго до своего рождения; скажем, вы родились в 1988 году, а в 2004-м совершили путешествие во времени, отправившись в эпоху динозавров, где и были убиты тираннозавром. В объективном времени вы умерли за миллионы лет до своего рождения в 1988-м. Однако здесь нет парадокса, поскольку в персональном времени вы родились и спустя пятнадцать лет совершили путешествие в прошлое, где и были убиты.

Перемещения во времени, описанные в Узнике Азкабана, вполне сообразны с логикой, поскольку они не меняют того, что уже случилось. Однако, если вчитаться более внимательно, выясняется, что Гарри и Гермиона кое-что из случившегося все же изменили, а именно смерть Клювокрыла. Это изменение особенно бросается в глаза благодаря предосторожностям, предпринимаемым для предотвращения вмешательства в поток времени. Гермиона интерпретирует указание Дамблдора следующим образом: «Он хотел, чтобы мы что-то изменили в этом ходе событий» (УА). Из текста следует, что Клювокрыл был обезглавлен, а затем Гарри и Гермиона вернулись в прошлое и предотвратили его казнь. Позиционная теория времени запрещает такое развитие событий, а только она делает само путешествие во времени возможным. Казнь Клювокрыла и его спасение от казни логически противоречат друг другу. К счастью, киноверсия Узника Азкабана в этом отношении разработана более тщательно: с помощью различных приемов зрителю дают понять, что Клювокрыл никогда и не погибал — его всегда спасали отправившиеся в прошлое Гарри и Гермиона. В частности, из фильма становится ясно, что отправившиеся в прошлое Гарри и Гермиона всегда были снаружи дома Хагрида, в то время как их никуда не отправлявшиеся двойники наблюдали из дома за освобождением Клювокрыла. Опираясь исключительно на текст, мы могли бы представить следующую диаграмму событий:

1. Покидая сад Хагрида, троица слышит «безошибочно узнаваемый свист и глухой стук топора» (УА), свидетельствующие о казни Клювокрыла.

2. Дементоры лишают сознания Гермиону и Сириуса и окружают их. Как раз в тот момент, когда поцелуй дементора должен был извлечь душу Гарри из его тела, прямо из ниоткуда появляется «светоносное существо», уводящее дементоров, и Гарри падает в обморок.

3. Гарри и Гермиона просыпаются в больнице Хогвартса и узнают, что Сириус взят под стражу и приговорен к поцелую дементора. Дамблдор отправляет Гермиону и Гарри на три часа назад для спасения Сириуса.

4. Гарри и Гермиона выходят на край леса и видят те события, последовательность которых завершилось казнью Клювокрыла, но на сей раз им удается незаметно прокрасться и спасти Клювокрыла.

5. Уже уходя, Гарри видит дементоров, склонившихся над его «вторым „я“» и над «версиями» Гермионы и Сириуса. Гарри решает подойти и узнать, кто же спас его от дементоров. Вдруг он понимает, что это был он сам, совершающий путешествие в прошлое, и прибегает к помощи «светлого животного», оказывающегося фактическим спасителем.

6. Гарри и Гермиона спасают Сириуса и возвращаются назад, в больницу Хогвартса, как раз к тому моменту, когда Дамблдор посылает их «другие „я“» спасти Сириуса.

Из перечисленных пунктов, похоже, следует, что Клювокрыл одновременно был обезглавлен и не был обезглавлен, и это является логическим противоречием. Однако более внимательное и, так сказать, благосклонное прочтение дает понять, что Гермиона с Гарри, совершающие перемещение во времени, и они же, остающиеся «на месте», участвуют в тех же самых событиях. Джоан Ролинг искусно демонстрирует совпадение событий, используя в обоих случаях почти идентичные выражения. В первом случае мы слышим «безошибочно узнаваемый свист и глухой стук топора», свидетельствующий, надо полагать, о казни Клювокрыла. Во втором случае, уже после спасения Клювокрыла, мы слышим «характерный свист и глухой стук топора», который теперь вонзается в забор (УА). В фильме мы видим, что вместо этого разрубают большую тыкву — с тем же, впрочем, эффектом.

Случай, когда Гарри, отправляясь в прошлое, спасает самого себя от дементоров, можно назвать страшным, но он не нарушает законов физики или логики. Перед нами пример того, что принято называть причинным замкнутым кругом. В данном случае круговой причинностью связаны два события: 1) Гарри был спасен от дементоров, поскольку, отправившись в прошлое, он спас себя; и 2) Гарри был способен отправиться в прошлое, потому что спасся. Почему Гарри удалось спастись? Потому, что он совершил путешествие в прошлое. Почему он смог совершить это путешествие? Потому, что спасся. Так смыкается круг причин — 1-е событие обусловливает 2-е событие, а 2-е событие обусловливает 1-е событие. В норме причинно-следственные отношения образуют цепь, а не круг. Но круговая причинность характерна для историй о путешествиях во времени — во-первых, она занимательна, а во-вторых, не противоречит законам логики или физики.

Что мы узнали о мире Гарри Поттера

Мы знали, что мир Гарри Поттера — это тот мир, в котором мы живем, и маги перемещаются по нему с помощью своих магических средств. Лучший способ объяснить действие порошка Фло состоит в том, чтобы сказать: он действует благодаря волшебству! Описанные перемещения, включая «Транспортную сеть Фло», логически и физически возможны, однако неясно, чем эти перемещения можно объяснить, кроме указания на то, что они осуществляются чудесным образом[111]. Путешествия во времени не противоречат законам логики и физики и в нашем мире, и в мире Гарри Поттера. Их возможность допускается представлением о времени как сумме моментов, в соответствии с которым уже случившиеся события не могут быть отменены, вычеркнуты или переписаны. При внимательном чтении мы видим, что эти правила перемещений во времени соблюдаются в Узнике Азкабана. Однако многократные предупреждения об опасности изменений прошлого, настоящего или будущего могут вызвать подозрения даже у самых внимательных читателей.

Лорд Волан-де-Морт, рассказывая о случившемся с ним в ночь убийства Лили и Джеймса Поттеров и неудачной попытке расправиться с их сыном Гарри, описывает, как болезненно он был «вырван» из тела, после чего существовал «меньше, чем дух, меньше, чем ничтожнейший призрак». Несмотря на потерю тела, Волан-де-Морт уцелел в первой схватке с Гарри Поттером и продолжал существовать то как дух, не имея тела, то захватывая тело животного или человека.

Волан-де-Морт не единственный волшебник, способный существовать непривычным для нас телесным образом. Некоторые волшебники переживают телесную смерть, становясь призраками или полтергейстами, например: хогвартский профессор Винс, который «однажды заснул перед камином в учительской — а на следующее утро пришел на урок уже без тела», или Почти Безголовый Ник. Помимо такого рода «развоплощения», волшебники умеют — при помощи определенных заклинаний, снадобий или магических приспособлений — почти мгновенно перемещать свои тела на отдаленные расстояния (телетранспортация) или обращаться в животных или других людей (трансфигурация).

Многие из нас, маглов, читавших книги Дж. Ролинг о Гарри Поттере, уверены в том, что и мы могли бы пережить смерть тела или при жизни испытать на себе прелести бестелесного существования. Некоторые верят в возможность продолжения жизни после смерти в других телах, возможно в теле животного, а то и вовсе без тела. Эта возможность таит ряд вопросов, имеющих отношение к тому, что философы именуют тождеством личности. Что я имею в виду, когда говорю «я»? Благодаря чему «я», пишущее это предложение, есть то «я», которое вчера вечером читало «Философский камень» с дочерью? Может ли у меня быть тело, отличное от тела, в котором я пребываю сейчас. Могу я переменить это тело на другое? И наконец, является ли тело необходимым условием моего существования?

Будучи людьми, философы на протяжении столетий были заинтересованы в предложении различных ответов на эти и связанные с ними вопросы. Взгляды некоторых философов не оставляют места той форме существования, которую примерили на себя Волан-де-Морт и профессор Бинс. Другие, напротив, считают его возможным, и именно с их помощью мы попытаемся раскрыть тайну жизни волшебников.

Бестелесное существование и природа личности

Несмотря на то что Волан-де-Морт и профессор Бинс — волшебники, они при этом такие же люди, как вы и я. В первую очередь, в связи с бестелесным модусом существования волшебников напрашивается вопрос: «что есть человек?» — и вслед за этим: «благодаря чему человек может существовать в разное время в разных местах?». Ответив на эти вопросы, мы вплотную подойдем к решению главного вопроса, поставленного в этой статье: «как может человек существовать без тела?».

Согласно Локку («Опыт о человеческом разумении»), человек есть «разумное, мыслящее существо, имеющее сознание и самосознание, способное понимать себя как себя, все то же мыслящее существо, в разное время в разных местах»[113]. Уникальность человека среди прочих вещей мира, таких как камни, стулья, кошки и прочее, состоит в том, что человек может осмыслить себя самого. Люди предрасположены к философскому и научному пониманию мира. Более того, человек знает о своем сознающем «я» и способен продумывать свои мысли, чувства и страсти.

Далее, Локк указывает, что человек остается тем же человеком в цепочке временных изменений благодаря наличию у него того же самого сознания:

В данный момент я сознаю себя дома печатающим на компьютере эти слова. В то же время, если я перестану об этом думать, я смогу сознавать мои прошлые действия, например просмотр экранизации Тайной комнаты. Откуда мне известно, что я тот же самый человек, что сейчас печатает, а две недели назад смотрел фильм? Благодаря осведомленности моего сознания о том, что я совершил оба действия.

Определяя личность границами сознания, Локк провоцирует возникновение достаточно неприятной дилеммы: что происходит, если человек утрачивает сознание совершенного им в прошлом поступка? Именно это случается со Сверкаролем Чаруальдом, когда тот попытался стереть воспоминания Гарри и Рона:

Годы спустя, когда Гарри и Рон навестили Чаруальда (ОФ), тот все еще был лишен памяти о своей жизни, предшествующей неудачному заклинанию. Ему даже не удавалось сформировать новую долгосрочную память — присматривающая за ним знахарка беспокоится, что он, покинув комнату, не сможет вспомнить обратную дорогу. Разобщенная память разрушает тождество личности Чаруальда. В его теле превосходно уживаются несколько разных сознаний, каждое из которых определяется собственным уникальным набором воспоминаний. Постоянное приобретение и потеря новых кратковременных воспоминаний выглядит так, как если бы всякий раз, когда Чаруальду не удается завладеть долгосрочной памятью, в его теле поселялась новая личность!

Локк допускал похожую ситуацию:

Сложно представить, каким образом две личности, наделенные различными сознаниями, могут делить одно тело. Однако мы имеем возможность наблюдать это явление в магическом мире Гарри Поттера на примере паразитического существования Волан-де-Морта в теле профессора Квиррела:

Волан-де-Морт существует как лицо на затылке профессора Квиррела, он и Квиррел суть две различные личности — два различных сознания — в одном теле.

Но что, если две личности станут делить одно сознание? Станут ли они одной личностью? Чтобы увидеть, как это возможно, припомним понимание тождества личности Дэвидом Юмом («Трактат о человеческой природе»). Юм, как и Локк, рассматривает существование личности как фундаментальное основание сознания или, более точно, восприятий:

Было бы абсурдным считать, что Юм верил, будто он всякий раз приостанавливает существование, когда погружается в сон без сновидений, и возобновляет существование, увидев сон или проснувшись. По основе своей философской концепции будучи скептиком, Юм лишь утверждает, что мы должны удерживать себя от уверенности в каком-либо явлении, которое мы не можем рационально подтвердить с высокой степенью определенности. Когда Юм пытается помыслить, существует ли некое «я», зовущееся Дэвидом Юмом, он приходит к выводу о несуществовании такой сущности. «Я» должно быть постоянно изменяющимся пучком восприятий.

Тождество личности, по Юму, есть связанность различных восприятий, соединенных в один пучок, который мной зовется «я», благодаря памяти:

Но как быть, когда человек погружается в сон без сновидений или временную кому? Юм указывает, что, поскольку у нас есть идея тождества нашей личности, существующей во времени, мы можем «простереть нашу идентичность за пределы памяти» об обстоятельствах и поступках, «которые совсем забыли, но которые вообще считаем некогда существовавшими»[118]. Посему, даже хотя Гарри не помнит своей первой схватки с Волан-де-Мортом и смерть родителей, ему достаточно услышать несколько раз рассказанную историю, чтобы предположить, что такая схватка имела место, и тем самым рассматривать себя как существовавшего и испытавшего эту схватку. Несомненно, Юм предпочел бы, чтобы Гарри отнесся к истории, пересказанной ему другими, скептически, поскольку он не имеет никакого восприятия, которое он мог бы увязать памятью со своими настоящими восприятиями.

Это вновь подводит нас к вопросу: могут ли две личности делить одно сознание и вследствие этого стать одной личностью? Подумайте, например, о том, как Гарри знакомится с дубльдумом профессора Дамблдора:

Гарри испытывает дубльдум как раз перед объяснением Дамблдора, прикоснувшись к каменной раковине и к одному из сохранившихся воспоминаний профессора. В дубльдуме Гарри не просто просматривает память Дамблдора, как если бы это было кино, но действительным образом пребывает в самой памяти, как если бы присутствовал там в этот момент и был свидетелем происходящих событий. Хотя он буквально «внутри» памяти Дамблдора, Гарри и Дамблдор не делят одно и то же сознание. Фактически Гарри сталкивается с двумя Дамблдорами. Первый — Дамблдор прошлого, первоначальный опыт которого наблюдает в дубльдуме Гарри и который не реагирует на его вмешательство. Второй — Дамблдор настоящего, который также сейчас в дубльдуме для того, чтобы исследовать память, приобретенную его прежним «я». Поскольку Гарри и Дамблдор (прежний или нынешний) не разделяют одно сознание в дубльдуме, они не становятся одной личностью. Скорее, Гарри и «Дамблдор-в-настоящем» — свидетели события, наблюдение которого возможно благодаря оригинальному опыту «Дамблдора-в-прошлом», сохраненному дубльдумом. Как бы то ни было, все три личности — Гарри, Дамблдор-в-прошлом и Дамблдор-в-настоящем — удерживают перспективу своих уникальных исходных личностей. Каждый из них воспринимает события в дубльдуме в соответствии с комплексом собственных воспоминаний, исходными предпосылками и осознанием своего уникального «я». Гарри не может уверовать в то, что он — Дамблдор, и наоборот. Даже Дамблдор-в-настоящем всматривается в эти события не глазами своего прежнего «я», а скорее своими собственными глазами, но с позиций обретенных за прожитые годы мудрости и опыта.

Гарри пережил и другой опыт, пугающий куда более прежнего. Когда ему привелось обрести зрение Волан-де-Морта (КО; ОФ), сначала он сопереживал его чувствам. Впоследствии Гарри оказался способен уже на большее, чем просто почувствовать то, что чувствует Волан-де-Морт. Он действительно приобретает перспективу исходной личности Волан-де-Морта: сон, в котором ему кажется, будто он змея, нападающая на мистера Уизли, и многократно повторяющийся сон о нападении на департамент тайн Министерства магии. После того как Гарри увидел себя во сне змеей, Дамблдор приходит к заключению, что Волан-де-Морт — завладевший телом змеи во время поражения мистера Уизли — воздействует на сознание Гарри посредством легалименции, магического искусства проникновения в чужие умы. Поэтому Дамблдор приказывает Злею помочь Гарри в освоении окклуменции, которая закроет его разум от воздействия Волан-де-Морта. Как свидетельствуют опыты Гарри, легалименция, в отличие от воздействия дубльдума, позволяет волшебнику не только испытывать то, что испытывает другой человек — как просмотр домашнего видео соседа, — но и проникать в его разум, разделяя с ним перспективу исходной личности. Злей объясняет эту концепцию так:

Становятся ли Гарри и Волан-де-Морт одной личностью в ходе этих событий? В каждом из этих случаев они делили одно сознание и приобретали одинаковые воспоминания, например, об атаке змеи на мистера Уизли. Поскольку для Юма и Локка сознание и память суть основания тождества личности, неизбежен вывод о том, что в указанных обстоятельствах Гарри и Волан-де-Морт — одна и та же личность. Не насторожит ли нас, что наш герой — Гарри — и его заклятый враг, олицетворение зла, Волан-де-Морт, самом-то деле могут быть одним человеком? Нет, ибо они не объединяются в одну личность только оттого, что обладают ничтожным количеством общих воспоминаний. Пусть их сознания несколько раз пересекались, это не означает, что Гарри становится Волан-де-Мортом или что Волан-де-Морт становится Гарри, ибо они не тождественны. Согласно теории Готфрида Вильгельма Лейбница («Рассуждение о метафизике»), чтобы любые две вещи могли быть тождественны, им необходимо располагать всеми свойствами друг друга[119]. Иным словами, для того чтобы Гарри и Волан-де-Морту стать одной личностью, все сказанное об одном должно быть сказано и о другом. Волан-де-Морт способен воскресить в памяти убийство Лили и Джеймса Поттеров и поединок с Гарри. Если бы Гарри был тождествен Волан-де-Морту, он мог бы вернуть себе те же воспоминания об убийстве родителей и попытке убийства себя самого (вот и говори после этого об экзистенциальной тревоге!), а Волан-де-Морт мог бы припомнить жизнь в темном буфете дома номер четыре по Бирючиновой аллее. Следовательно, поскольку очевидно, что Гарри и Волан-де-Морт не имеют одних и тех же общих свойств, не могут они быть и одной личностью, несмотря на то что в ряде ситуаций делят одно сознание.

Для того чтобы Волан-де-Морту существовать совершенно бестелесно, а профессору Бинсу и другим эфемерным обитателям Хогвартса, таким как Почти Безголовый Ник, — в качестве призраков или полтергейстов, личность должна обладать способностью удерживать тождество своего «я» вне тела. Единственная черта волшебника, общая для его телесного и бестелесного «я», — его сознание. А связывают эти два «я» воспоминания об одних и тех же событиях, перспектива переживания которых образуется одной исходной личностью.

Телепортация и тождество личности

Помимо умения жить без тела вовсе, волшебники славятся такими его преобразованиями, которые для них вполне повседневны, а для маглов, вроде нас, непонятны и удивительны. В первую голову в связи с вопросом о тождестве личности приходит пример телепортации: мгновенное, или почти мгновенное, перемещение тела на отдаленные расстояния. Волшебник осуществляет телепортацию, используя магические предметы, такие как портшлюс и кружаная мука, или посредством аппарирования.

Использование «технических средств» телепортации не грозит тождеству личности волшебника никакими бедами, поскольку в процессе перемещения тело участвует целиком, более того, волшебник даже испытывает короткий провал в восприятии времени, покидая одно место и прибывая в другое. При пространственном перемещении сохраняются непрерывность и целостность тела и сознания. Вспомним путешествие Гарри, Рона и Гермионы при помощи портшлюса в форме старого башмака или перемещение Гарри посредством кружаной муки из дома Уизли на Диагоналевой аллее:

Ясно, что путешествие никак не сказывается на уме и теле Гарри. Перемещение сопряжено с яркими переживаниями (например, тревожные симптомы желудочно-кишечного характера, неизбежные при кружении в сверхпространстве, да еще после полдюжины сандвичей с беконом на завтрак!).

Однако не все формы телепортации проходят столь же гладко и безопасно. Аппарирование — опасная форма телепортации, которая, в отличие от перемещения при помощи портшлюса или кружаной муки, почти мгновенна, но таит определенные затруднения.

Не совсем ясно, как именно люди в истории мистера Уизли «расщепились», т. е. какие части тела были транспортированы и какие остались на месте. Мы можем вообразить несколько сценариев расщепления. Скажем, профессор Макгонаголл была расщеплена так, что ее голова и торс переместились в Лики Колдрон, тогда как нижняя часть тела осталась в Большом зале Хогвартса. На вопрос о том, где именно находится профессор Макгонаголл, в Лики Колдрон или в Большом зале, единственным здравым ответом будет утверждение: она в Лики Колдрон. Этот ответ имеет смысл, потому что именно там расположен ее мозг, а мозг, как известно из нейрофизиологии, некоторым образом связан с сознанием человека.

Вот здесь-то, если мы обратим внимание на частный случай возможного расщепления человека, и возникает интересная проблема. Человеческий мозг состоит из двух больших полушарий, известных как cerebral cortex. Нервная активность в этих полушариях, соединяющихся пучком нервных клеток (corpus collosum), есть источник сознания. Теперь представим, что профессор Макгонаголл была бы расщеплена «через макушку», так что левая часть ее тела (вместе с левым полушарием) была бы перенесена в Лики Колдрон, а правая (вместе с правым полушарием) осталась в Большом зале Хогвартса. В этом случае полушария были бы разъединены по линии corpus collosum. Такая ситуация не так уж фантастична, как могло бы показаться. В действительности отделение corpus collosum — распространенная форма лечения, сводящая к минимуму возможность эпилептических припадков.

Такой тип расщепления угрожает тождеству личности потому, что, если при нормальном функционировании cerebral cortex распределяет решение определенных психических задач каждому из полушарий, взаимодействующих друг с другом посредством corpus collosum, физиология оставляет возможность каждому полушарию обеспечивать адекватное функционирование целостного сознания человека. Если бы ваш corpus collosum был разделен и одно из полушарий удалено, вы не перестали бы быть полностью сознательной личностью. Некоторое время вы реагировали бы на ряд раздражителей несколько замедленно, однако постепенно ваш мозг освоил бы работу, которая прежде распределялась между двумя полушариями. Скажем, Невилл Долгопупс «расщепился» именно так и оставался в этом состоянии достаточно долго, потому что отряд по размагичиванию в чрезвычайных ситуациях непременно столкнулся бы с теми сложностями, которые сопутствуют исправлению этой чрезвычайно скверной формы расщепления. Каждая часть Невилла обладала бы одинаковым сознанием, одинаковыми воспоминаниями обо всех событиях, предшествовавших расщеплению, и одинаковым пониманием «я». И каждая часть (одна, например, в общей спальне Гриффиндора, другая в подвале «Башки Борова») будет уверена, что она и есть Невилл Долгопупс. Но кто же из них Невилл? Можно ли уровнять Невилла одной его части? И если да, то какой? Возможно, Невилл умер, и две новые личности претендуют на то, что каждая из них он, вопреки другой.

Ни Локку, ни Юму и в голову не могла прийти подобная ситуация; однако ее проанализировал более современный философ, Дерек Пэрфит, в книге «Умы и люди»:

Пэрфит отказывается даже от попыток объяснения отношений идентичности между некоей личностью и двумя личностями, являющимися результатом ее разделения. Проблема установления тождества личности в этом случае состоит в том, что идентичные отношения транзитивны, что означает: если А=В и В=С, тогда А=С. Так, если ограничить критерий тождества личности, предложенный Юмом, рамками психической непрерывности, Невилл Долгопупс идентичен половине своего тела, находящейся в общей спальне, так же как половине тела, оставшейся в подвале. Поскольку идентичность обратима, постольку часть тела Невилла Долгопупса из общей спальни должна быть тождественна части тела, находящейся в подвале. Такое заключение, однако, не будет правильным, коль скоро части Невилла очевидно не идентичны уже потому только, что расположены в разных местах. Но если утверждение идентичности Невилла частям своего тела неприемлемо, а никаких веских доказательств его идентичности какой-либо одной части (в ущерб другой) не существует, можно предположить, что в результате расщепления Невилл погиб, а разделенные части тела суть две новые личности. Этот вывод тем не менее провоцирует еще один вопрос: каков источник происхождения этих новых личностей, если ни одна из них не является Невиллом? Очевидно, что такой сценарий «расщепленной идентичности» не предполагает простого решения.

Поскольку в ходе такой процедуры сохранение идентичности влечет за собой весьма проблематичный результат, Пэрфит указывает, что мы должны отвлечься от нашего представления идентичности с какой-либо будущей личностью и предположить, «что же существенно» в выживании нашей личности. А существенен, утверждает Пэрфит, сам факт психологической непрерывности нашей личности в личности будущей.

Многие склонны расценивать разделенность так же или почти так же негативно, как и обыкновенную смерть (резюме, выданное выше несчастному Невиллу). Но такое отношение не рационально. Нам следует относиться к разделению так, как если оно было бы столь же хорошо, что и обыкновенное выживание. Как я указывал, два «результата» этой операции (или инцидента расщепления) будут двумя разными людьми. Продумаем мое отношение к каждому из этих людей. Неужели в этом отношении не будет некоего жизненного элемента, который содержится в обычном выживании? Очевидно, будет. Я выживу, если буду придерживаться того же самого отношения по крайней мере к одному из получившихся в итоге людей (т. е. единичный случай психологической непрерывности). <…> В данном контексте, таким образом, в моем отношении к каждому новому человеку содержится все, что понадобилось бы мне для того, чтобы выжить как эта личность[121].

Если верить Пэрфиту, Невилл мог выжить в этом почти катастрофическом инциденте. Несмотря на то что мы не можем с определенностью утверждать, что Невилл идентичен обеим частям, каждая из них обладает всем необходимым для того, чтобы с определенностью утверждать, что Невилл «выжил» и частью, расположенной в общей спальне, и частью, находящейся в подвале. Означает ли это, что перед нами вновь два Невилла?

Здесь мы можем позволить себе любопытство: что произойдет, если отряд по размагичиванию в чрезвычайных ситуациях соединит разобщенные части Невилла? По мысли Пэрфита, если Невилл выжил в каждой из частей, он выживет и как восстановленная единая личность, которая имеет один головной мозг — полушария были воссоединены, — и, следовательно, психологически продолжит того Невилла, который существовал прежде расщепления.

В мире Гарри Поттера волшебникам под силу творить потрясающие воображение вещи, они способны продолжать жизнь без тела и телепортироваться посредством аппарирования, будучи личностями, которые определяются как исключительно психические сущности. Они удерживают свое существо в целостности благодаря тому, что их прошлое, настоящее и будущее «я» психологически продолжают друг друга. Такое понимание природы личности и тождества личности может быть настолько же истинным в реальном мире, к которому принадлежим мы, насколько оно истинно в вымышленном мире, созданном Дж. К. Ролинг. Судя по всему, нас лучше всего определить как мыслящих существ, наделенных сознанием, которые состоят из прошлых и настоящих восприятий, связанных памятью. Если это так, перед нами открывается весьма эффектный ответ на поставленный вопрос — можем ли мы существовать вне тела. В том случае, если мое сознание не нуждается для своего существования в функционировании мозга — посылка, которой бросает вызов изобилие неврофизиологических данных, связывающих сознание с церебральной деятельностью, — нет никаких обстоятельств, препятствующих тому, чтобы я пережил смерть тела и продолжал существовать как нефизическое сознательное, мыслящее существо[122]. Конечно, такая краткая статья не может ответить на вопрос, требуется ли мозг для существования сознания, как не претендует и на полноту исследования мнимой «магии», необходимой нефизическому сознающему уму для взаимодействия с физическим мозгом и телом. Тем не менее уже наша способность воображать людей, переживающих развоплощение и примечательные преобразования тела в мире Гарри Поттера, вселяет вдохновенную надежду на возможность подвигов волшебников и в нашем мире[123].

Только подумайте, как прелестно было бы обладать кристальным шаром, который — в отличие от шара профессора Трелани — мог бы безошибочно предсказывать будущее. Вы могли бы сделать удачную ставку на игре в квиддич, знать наперед обо всех вопросах, которые попадутся вам на экзамене по гербологии, и никогда-никогда больше не покраснеете, попросив очаровательную ведьму или волшебника из Орлиного когтя о свидании.

Однако не всякое знание будущего одинаково приятно. Вот, например, осведомленность о точном дне вашей смерти и ее причине. Представьте, если бы сейчас вы узнали, что умрете в огне взорвавшейся летательной машины 23 июня 2012 года. Или что ваш лучший друг будет убит Волан-де-Мортом 5 декабря 2008 года. С таким знанием сжиться будет непросто. Узнав же о том, что в будущем суждено случиться чему-то ужасному, вы естественно будете искать способ это предотвратить.

Есть прекрасная история, рассказывая которую философы-специалисты часто рассчитывают заставить задуматься своих учеников о головоломках судьбы и свободной воли, и это не памятная сцена из фильма «Матрица». Это старая арабская басня, пересказанная Сомерсетом Моэмом в пьесе 1933 года «Шеппи». Говорит Смерть:

Центральная идея: грядущие события произойдут независимо от того, что делается для их предотвращения, — взгляд на мир, которые философы называют фатализмом. Согласно взглядам фаталистов, будущее уже назначено и предопределено, свобода есть иллюзия, а все мы — лишь невольные марионетки в пьесе, роли которой расписаны от начала времен.

Частенько фатализм может приятно удивлять своей благовидностью — когда вы, например, интересуетесь, «суждено» ли вам в четвертый раз глотнуть «Старого огненного виски Огдена», — однако, когда вы подумаете об этом, ответ станет совершенно неправдоподобным. Вдумайтесь, что подразумевает фраза «ваш удел — выпить огненный виски вне зависимости отчего бы то ни было». Это означает, что, если вас загубят заклятием «АВАДА КЕДАВРА» члены шайки Упивающихся смертью, вы все равно (не важно как) пропустите четвертый стакан. Это была бы редкостная уловка даже для такого находчивого и зрелого выпивохи, как вы.

Фатализм, таким образом, можно отбросить, не особенно рискуя. Однако с подобной легкостью нельзя отмахнуться от идеи, согласно которой будущие действия и выбор в той или иной степени предопределены и, следовательно, несвободны. Существуют три основных вызова человеческой свободе и ответственности: научный, религиозный и паранормальный. Большее внимание мы уделим последнему, ибо именно он чаще всего воссоздается в книгах о Гарри Поттере. Но прежде бегло обрисуем вызовы свободе, провозглашаемые наукой и религией.

Научный вызов свободе

В темные века истории человечества люди в звериных шкурах сиживали в пещерах и говаривали так: «Ух, не ходил бы я наружу, будь я вами. Разве не видите эту молнию? Боги, должно быть, гневаются на нас»: Они приписывали любые природные явления — радуги, затмения, землетрясения — произвольной, большей частью непредсказуемой воле сверхприродной силы. Сегодня у нас, конечно, есть наука, и наука весьма эффектно преуспевает в демонстрации того, что мы живем в упорядоченной, предсказуемой Вселенной. Фактически она настолько преуспела в этом поиске объяснений, что многие сегодня убеждены в строгом детерминизме — мировоззрении, согласно которому все события, включая человеческие поступки и ежеминутные выборы, суть неизбежные следствия предшествующих им причин. Если строгий детерминизм отражает реальное положение дел, тогда достаточно могущественный Разум, ведающий все важные факты и законы природы, мог бы тысячи лет назад предсказать, что в данный момент вы будете читать данные строки.

Загвоздка в том, что такой детерминизм представляет очевидную угрозу для человеческой свободы и моральной ответственности. Вот, например, Волан-де-Морт в образе Тома Реддла завладел Джинни Уизли. Хотя именно ее руками были начертаны кровью зловещие слова «Тайная комната снова открыта», ее временно подчинили чужой воле, что снимает с нее ответственность за события, последующие за захватом. Поскольку ее действия определяла сила, превосходящая ее контроль, она не могла не совершить то, что она совершила, следовательно, ее действия не были свободны. Но, конечно, если правы детерминисты, никто из нас поистине не в силах не делать того, что мы делаем. Отсюда очевидный конфликт между детерминизмом и свободной волей.

Мнения философов о том, возможна ли свободная воля в совершенно предопределенном мире, разнятся. Строгие детерминисты, например Б. Ф. Скиннер и Дж. Хосперс, указывают, что детерминизм истинен и потому в подобном мире свободная воля не возможна. Умеренные детерминисты, наподобие Дж. Эдвардса, Д. Юма и Дж. С. Милля, утверждая истинность детерминизма, в то же время допускают возможность свободы. Подобно Берни Ботт Биннс, умеренные детерминисты высказывают различные суждения, смысл которых, однако, можно обобщить следующим образом: свободная воля заключается в возможности поступать в соответствии со своим выбором. Если вы можете делать то, что желаете, если ни одна личность, сила или вещь не понуждают вас к тому, чтобы поступать вопреки своей воле, тогда ваш поступок свободен.

Либертанисты[126], вроде У. Джеймса или К. А. Кэмпбелла, имеют свое мнение. Как строгие детерминисты, они считают, что свободная воля и детерминизм несовместимы, но при этом, как умеренные детерминисты, они желают утвердить в своих правах свободу. Под «свободным актом» они, как правило, понимают акты: а) совершенные исключительно их агентом и в) которые могли бы быть иными. В частности, великодушное решение Гарри отдать выигранные им в Тремудром турнире деньги Фреду и Джорджу Уизли было, согласно взглядам либертанистов, свободным действием, поскольку его причиной был лишь выбор Гарри, а не предшествовавшие ему обстоятельства или непреодолимые внешние или внутренние силы; кроме того, точно в такой же ситуации Гарри мог предпочесть исполненному решению другое, например купить всей команде Гриффиндора новые шикарные метлы. Либертанисты отрицают, что, если принять во внимание определенное состояние мозга и все причинные связи в мире, возможен лишь один выбор. Они полагают, что, если бы мы могли каким-то образом прокрутить время вспять и обнаружить себя в ситуации, сложившейся под влиянием совершенно тех же причин, мы могли бы принять другое решение.

Итак, совместимы ли свободная воля и строгий детерминизм? Если, как утверждают умеренные детерминисты, свобода воли является лишь способностью человека поступать в соответствии со своими желаниями, противоречие упраздняется. За исключением обитателей тюрем и родителей маленьких детей, люди этого мира по большей части поступают, как им заблагорассудится, не обращая внимания на истинность или ложность детерминизма. Но корректно ли определение свободной воли, предлагаемое умеренными детерминистами?

Данное определение «срабатывает» в отношении типичных случаях принуждения (например, грабитель приказывает передать ему ваш бумажник, наставив на вас пистолет). Оно также справедливо по отношению к разнообразным случайным или ненамеренным поступкам («я и не думал превращать тебя в китайскую капусту. Моей палочкой управляло раздражение»). По мысли умеренных детерминистов, ни одно из этих действий не является свободным, поскольку они не согласуются с вашими желаниями. Но не нужно становится на сторону Верховного Начальника, чтобы увидеть, что определение умеренных детерминистов не может относиться к многочисленным ситуациям, в которых человек делает то, что хочет, но теряет контроль над исполнением желаемого. Предположим, что Мади — Сумасшедшие Глаза поразит вас проклятием Владычества и повелит разразиться великолепным исполнением школьной песни Хогвартса, что вы и сделаете. Этот пример совсем не похож на ситуацию с грабителем, приказывающим поступать так, как он или она поступать не желает. Воздействие проклятия Владычества изменяет волю человека, так что жертва по своей воле делает то, на чем настаивает контролирующий ее волшебник (ведьма). Следовательно, основываясь на определении умеренных детерминистов, можно заключить, что пение песни было вашим свободным выбором. Однако, очевидно, это ошибка. И проблема не ограничивается рамками таких причудливых примеров, как использование проклятия Владычества. Люди, которым регулярно «промывают голову», те, кого подвергают гипнозу, душевнобольные или люди, движимые непреодолимым порывом, с замедленным развитием, инфантильные — все они, возможно, поступают так, как хотят. Но если они потеряют хотя бы косвенный контроль над желаниями, будет весьма сложно усмотреть в их действиях свободу, по крайней мере в том широком смысле этого понятия, который необходим для возложения моральной ответственности[127].

Ежеминутные переопределения понятия свободы в соответствии с нашими целями — такое же мошенничество, как скандальные колонки Риты Скитер. Если, как утверждают детерминисты, все наши действия суть неизбежные следствия причин, которые мы охватить не можем, свободная воля есть иллюзия.

Религиозный вызов свободе

Вызов свободной воле может рождать не только наука, но и религия. Например, многие мыслители христианской традиции, и особенно великие протестантские теологи Мартин Лютер и Джон Кальвин, утверждали, что Бог осуществляет всеобщее владычество над всем земным, полагая, что абсолютно все происходящее случается по Его вечной и непреложной воле в соответствии с предопределенным планом[129]. Ясно, что такой совершенный божественный контроль и предопределение в высшей степени проблематично согласуются со свободной волей. Но проблемы возникают и в том случае, если Бог просто предвидит, что определенные события произойдут, даже не желая их осуществления.

Затруднение состоит в том, что, если Бог знает, что в будущем произойдет такое-то событие, оно должно произойти, ибо Бог (по сущности своей всеведущий) не может ошибаться. Теперь предположим, что данное грядущее событие — отважное решение Гарри спасти Джинни от василиска, описанное в Тайной комнате, и сформулируем следующие аргументы в пользу несовместимости божественного предзнания и свободной воли.

1. Если Бог знает заранее, что Гарри будет сражаться с василиском, то должно было случиться так, чтобы Гарри сразился с василиском.

2. Если должно было случиться так, чтобы Гарри сразился с василиском, то не во власти Гарри было воздержаться от боя с василиском.

3. Если не во власти Гарри было воздержаться от боя с василиском, то Гарри не свободен в решении сражаться с василиском.

4. Итак, если Бог знает заранее, что Гарри сразится с василиском, то Гарри не свободен в решении сражаться с василиском[130].

Есть несколько ответов на этот аргумент, ни один из которых, впрочем, не лишен затруднений. Во-первых, как некоторые кальвинисты, вы можете согласиться с истинностью аргумента, утверждая божественное предзнание и отрицая свободу любого человеческого действия. Затруднения же, связанные с этим тезисом, таковы: 1) Бог становится ответственным за зло и грех; 2) подвергается сомнению божественная справедливость, перелагающая на грешников ответственность за грехи; 3) провоцируется вопрос о свободе самого Бога (поскольку Он, по-видимому, также предвидит свои деяния, как и деяния своих тварей); и 4) в Писании содержится множество пассажей, предполагающих реальность свободной воли.

Во-вторых, можно предпочесть тактику умеренных детерминистов, дающих такие определения свободной воли, что действия могут быть свободными, даже если они полностью детерминированы и не могут осуществляться по-другому. Проблематичность такого пути, как мы видели, состоит в том, что определение свободного умеренных детерминистов — старые глупости, как сказал бы дядюшка Вернон.

В-третьих, возможно отрицание божественного предвидения или, по крайней мере, божественного предвидения реализации свободного выбора в будущем. Таково мнение некоторых современных теологов (таких, как Кларк Пинкок), согласно которому свободный выбор по самой своей природе не может быть предсказан со всей определенностью. Они показывают, что утверждения о возможном будущем такие как «Гарри будет сражаться с василиском», не могут быть признаны ни истинными, ни ложными до тех пор, пока данный человек колеблется, совершать данное действие или нет. Это происходит оттого, что не существует никакого положения дел или надлежащей реальности, обосновывающих подобное утверждение, то есть определяющих его истинность. Однако и здесь мы сталкиваемся с двумя основными затруднениями. В Писании содержатся многие пророчества, которые очевидно предполагают возможность предзнания ряда грядущих свободных деяний[131]. Далее, существуют суждения о возможном будущем, истинность которых доступна пониманию даже таких заблуждающихся смертных, как мы. Например, я думаю, что знаю сейчас: мой добрый друг и коллега Билл Ирвин не выберет сегодня исходя из своей свободной воли ночной полет в Лондон и пение государственного гимна Исландии голышом на Трафальгарской площади завтра утром. Конечно, это знание не является абсолютно определенным, но нет нужды быть совершенно уверенным в истинности суждения для того, чтобы знать, что оно истинно. Итак, зная Билла настолько хорошо, насколько его знаю я, мне сейчас известно, что Билл по собственной воле не будет завтра обнажаться на Трафальгарской площади, распевая исландский гимн. И если мне сейчас известно, что Билл по собственной воле не будет завтра обнажаться на Трафальгарской площади, распевая исландский гимн, то сейчас необходимо истинно то, что он не будет этого делать, поскольку невозможно знать то, что не истинно. А если утверждение — Билл по собственной воле не будет завтра обнажаться на Трафальгарской площади, распевая исландский гимн, — истинно, тогда по крайней мере некоторые утверждения о возможном будущем истинны.

Наконец, ряд религиозных мыслителей, вслед за Боэцием (480–524) и Фомой Аквинским (1225–1274), придерживаются убеждения, что, хотя Бог и может знать все наши поступки, мы тем не менее совершаем их свободно, ибо Бог, будучи вечным, существует вне времени и потому в строгом смысле не предзнает будущее. Скорее Бог прозревает все временные события в некоей единой вневременной перспективе, что можно уподобить просмотру кино взглядом, брошенным на размотанную катушку. Если это так, то парадокс Аргумента в пользу несовместимости божественного предзнания и свободной воли может быть разрешен, поскольку, если Бог не знает заранее, что Гарри сразится с василиском, ничто в прошлом не предполагает необходимости сражения Гарри и василиска.

Однако и это решение наталкивается на серьезные трудности. Для начала неясно даже, правильно ли говорить о том, что бесконечно совершенное сущее существует вне времени и что такая концепция согласуется с библейскими представлениями о Боге[132]. Ведь если Бог существует за рамками времени в абсолютном смысле, сложно представить, как при этом Он может быть Богом прощающим, ибо прощение относится ко временным изменениям (прежде вы обвиняете, затем прощаете). Более того, даже если Бог знает все временные события в едином вечном сейчас, то, что истинно в вечности кажется просто окаменевшей истиной, скажем, тысячелетней давности[133]. Фактически даже если Бог в строгом смысле и не предзнает будущее. Аргумент в пользу несовместимости божественного предзнания и свободной воли может быть запросто сформулирован так, чтобы достичь прежнего результата. Если Бог знает в вечности, что Гарри сразится с василиском, тогда и тысячу лет назад было истинным то, что Бог в вечности знает, что Гарри сразится с василиском. А если и тысячу лет назад было истинным то, что Бог в вечности знает, что Гарри сразится с василиском, должно было случиться так, чтобы Гарри сразился с василиском. Но если должно было случиться так, чтобы Гарри сразился с василиском, можем ли мы сказать, что его решение было свободным?

Коротко говоря, ни один из этих классических способов примирить божественное предзнание и свободу воли не может быть назван успешным. Тем не менее у этого парадокса есть более эффектное решение. Однако прежде присмотримся к паранормальному вызову свободе воли, ибо налицо фундаментальное сходство решений паранормального и религиозного вызовов.

Паранормальный вызов свободной воле

Книги о Гарри Поттере наводнены примерами паранормальных явлений — мистическими, магическими или сверхъестественными событиями, объяснить которые наука, несмотря на свое величие, не в силах. К примерам паранормальных явлений относятся призраки, реинкарнация, левитация, ясновидение, карты таро, управление психической энергией, исцеляющие кристаллы и нынешняя популярность телевизионного шоу «Холостяк». При многообразии подобных феноменов основное место в рассказах о Гарри отведено дивинации — воображаемой способности предсказывать будущее с помощью магических или прочих неестественных средств. Дивинация — древнее искусство, доверие к которому до сих пор имеет широкое распространение у людей, получивших «удовл.» на школьных экзаменах по естественным наукам; однако в книгах о приключениях Гарри Поттера популярны и другие традиционные методы предсказания судьбы (хрустальные шары, хиромантия, гадание по чайным лепесткам, толкования сновидений, астрология, рунические камни и интерпретация внутренностей птиц).

Примечательно, что в целом рассказы этого цикла предлагают в общем-то скептический взгляд на дивинацию и ее адептов. Например, говорится, что предсказание судьбы — «одна из самых неточных магических наук», что «Настоящие Провидцы очень редки» и что «цепочки наших действий всегда так запутаны и так разнообразны, что предсказание будущего поистине очень сложное дело». В подобном русле описывается Сибилла Трелани, хогвартский учитель дивинации, — слегка полоумная старая мошенница, проявляющая весьма невеликую способность к подлинному предсказанию судьбы, прибегающая в обучении к фиктивным методам и имеющая досадную привычку из раза в раз предсказывать Гарри ужасную скорую смерть. С другой стороны, романы недвусмысленно подчеркивают, что подлинная дивинация возможна. Так, например, рассказывается, что прапрабабка Сибиллы Трелани была «очень одаренной провидицей», а сама Сибилла при достопамятных событиях дважды впадала в транс, во время которого огласила настоящие пророчества: в первый раз, незадолго до рождения Гарри, она предсказала, что в его власти будет превозмочь Темного Повелителя, во второй — что Червехвост поможет Волан-де-Морту вернуть свое могущество. Кроме этого, из Ордена Феникса мы узнаем, что одна особенно строго охраняемая комната Министерства магии сверху донизу уставлена полками, заполненными пророчествами, многие из которых, судя по всему, подлинны и правдивы.

Итак, мир Гарри Поттера есть мир, в котором возможно подлинное пророческое знание[134]. Представляет ли такое знание угрозу свободе воли?

Да, и именно по тем причинам, что и божественное предзнание. Предположим, что профессор Трелани предвидит во вторник, что в среду Гарри решится на поединок с василиском. Поскольку Трелани знает во вторник, что Гарри будет сражаться с василиском, постольку истинно во вторник, что Гарри будет сражаться с василиском, ибо, как мы видели, невозможно знать то, что не является истиной. Итак, если истинно во вторник, что Гарри будет сражаться с василиском в среду, должно случиться тому, чтобы Гарри сразился с василиском в среду. И если должно случиться тому, чтобы Гарри сразился с василиском в среду, не во власти Гарри воздержаться от боя с василиском в среду. А если не во власти Гарри воздержаться от боя с василиском в среду, тогда Гарри не волен выбирать, сражаться ли ему с василиском в среду. Итак, если профессор Трелани предвидит во вторник, что в среду Гарри будет сражаться с василиском, то Гарри волен выбирать, сражаться ли ему с василиском в среду.

Читатели, не испытавшие на себе заклятия Забвения, припомнят, что фигура этого аргумента в точности повторяет фигуру Аргумента в пользу несовместимости божественного предзнания и свободной воли. Таким образом, пророческое знание бросает тот же вызов свободе воли, что и божественное предзнание[135].

Примирение свободы и предзнания

К счастью, религиозный и паранормальный вызовы свободе воли могут быть обратимы. Фактически коренное разрешение этого парадокса было выдвинуто шесть столетий назад великими средневековыми мыслителями Фомой Аквинским (1225–1274) и Уильямом Оккамом (1285–1349).

Фома Аквинский и Оккам обратили внимание на двусмысленность суждений вроде:

Если Бог заранее знает, что Гарри будет сражаться с василиском, то должно случиться так, чтобы Гарри сразился с василиском.

Его можно проинтерпретировать двояко, сказав:

а) необходимо, если Бог заранее знает, что Гарри будет сражаться с василиском, то Гарри будет сражаться с василиском;

или

б) если Бог заранее знает, что Гарри будет сражаться с василиском, то необходимо, что Гарри будет сражаться с василиском.

На первый взгляд эти утверждения сходны, однако фактически они радикально отличны. Пункт «а» очевидно истиннен, точнее, истиннен по определению, поскольку если Бог (или человек) знает нечто как истинное, оно должно быть истинно, ибо невозможно (по определению) знать то, что ложно. Истинность заявленного в пункте «б» далеко не очевидна. Пункт «б» провозглашает следующий смысл: если Бог заранее знает, что Гарри будет сражаться с василиском, то Гарри будет сражаться с василиском во всех возможных мирах, которые под силу создать Боту. Однако это очевидно ложно, поскольку в этом случае отрицается свобода Бога, так как, если Бог создал Гарри в одном из возможных миров, он должен создать его и во всех остальных[136].

Итак, суждение или истинно по определению, или очевидно ложно. Если оно очевидно ложно, то аргумент в пользу несовместимости божественного предзнания и свободной воли можно вовсе ни принимать во внимание. Поэтому рассмотрим подробнее второй вариант, а именно суждение истинно по определению.

Как указывает Аквинат, если суждение истинно по определению, то единственная необходимость, о которой оно заявляет, есть «необходимость следствия», то есть говорит о факте логического вывода следствия (часть «то» суждения «если… то») из предпосылки (часть «если» суждения «если… то»). Иными словами, часть «то» до́лжна быть истинна, если истинна часть «если». Далее — «ход конем»: это до́лжно отражает исключительно логическое, но не причинное долженствование. Единственная необходимость здесь — необходимость логическая, одно логически следует из другого. И, как замечают Аквинат и Оккам, пока предвидение Бога (или вечное знание) свободного выбора человека каким-нибудь образом не влияет на выбор этого человека, ничто не ограничивает его свободу.

Приведем аналогию. Вы сидите на ступеньках и наблюдаете игру в квиддич между командами Гриффиндора и Слизерина. Гарри и Малфой носятся на метлах как угорелые за Пронырой, едва не сталкиваясь, а сейчас и вовсе находятся в нескольких дюймах друг от друга. Вы видите, что (не важно, что они делают) сейчас они точно сшибутся. Может ли ваше предвидение столкновения каким-нибудь образом повлиять на столкновение, связать свободу или избавить от ответственности двух игроков? Не может. Допустим, вы знаете, что игроки столкнутся, тогда должно случиться так, что они столкнутся. Но поскольку ваше предвидение образует лишь необходимость следствия, а не причинную необходимость, оно никак не сказывается на свободе или ответственности этих двух.

Свободная воля, следовательно, не противоречит ни божественному, ни пророческому предвидению до тех пор, пока подразумевается единственный тип необходимости — логическая необходимость следствия[137]. Даже если Бог (или Сибилла Трелани) предвидит, что Гарри сразится с василиском, Гарри свободен в отношении боя с василиском, пока (пункт «а») цепь причин, завершающаяся решением Гарри, имеет начало в нем самом, и (пункт «б») он способен поступить наоборот при тех же самых причинных условиях. Тот факт, что Гарри не мог поступить иначе и обладая предвидением, ни в коем случае не сковывает его свободу воли, поскольку это лишь абстрактная необходимость или необходимость по определению, не налагающая причинные ограничения на возможность выбора.

Итак, парадоксы религиозного и паранормального вызовов свободе могут быть успешно разрешены. Однако остается научный вызов. Но есть ли прочные научные основания полагать, что всякий наш выбор — неизбежный результат таких факторов, как наследственность и среда? Или же наука оставляет лазейку для проявления свободной воли, моральной ответственности, а также чувства долга и внутренней гордости, пробуждение которых они влекут?

Дж. К. Ролинг не оставляет сомнений в своих предпочтениях. В незабвенной сцене из Философского камня с участием Распределяющей шляпы шляпа сомневается, поместить Гарри в Слизерин или Гриффиндор. Ролинг пишет:

Подобно нашему, мир Гарри Поттера — мир могущественных сил и тайн, в котором единственный поистине решающий голос в конечном счете принадлежит лишь нам[138].