Философские произведения

ПОСЛАНИЕ К ПАУЛЮ ВОЛЬЦУ

«Послание к Паулю Вольцу» — своеобразное предисловие к «Энхиридиону» («Оружие христианского воина»), который был написан в 1501 г. и через два года издан в Антверпене вместе с другими сочинениями в сборнике под названием «Lucubratiunculae» («Ночные размышления»). Более десяти лет на этот труд не обращали особого внимания. В 1515 г. последовало второе издание, но и оно не изменило отношения к книге. Только после того, как Фробен в 1518 г. опубликовал «Энхиридион», предпослав ему в качестве своеобразного предисловия, излагающего основные мысли книги, послание Эразма к аббату бенедиктинского монастыря Паулю Вольцу, судьба этого труда резко изменилась. При жизни автора, т. е. до 1536 г., книга выдержала более пятидесяти изданий и была переведена на несколько языков: не только на немецкий, французский, английский, испанский, но и на чешский (на русском языке «Энхиридион» впервые вышел в XVIII в.). Широкое распространение книги, однако, не свидетельствовало о полном одобрении мыслей Эразма. В Испании он нажил себе этой книгой не только друзей, но и врагов; лувенские теологи запрещали студентам ее читать. Более всего раздражала убежденность Эразма в том, что монашество само по себе не равнозначно благочестию. В 1523 г. в письме к Иоганну Боцхейму (Botzheim, ок. 1480-1535), настоятелю собора в Констанце, дом которого привлекал и себе многих ученых, Эразм рассказывал, как более двадцати лет назад, спасаясь от чумы, он жил в замке на юго-западе теперешней Бельгии и подружился с человеком по имени Яков Бат. Тогда-то он стал работать над «Энхиридионом», Адресат этой книги был неизвестен несколько веков. Только в 1954 г. О. Шоттенлоэр доказал, что книга предназначалась в первую очередь для Иоганна Поппенрейтера (Poppenreuter) — знаменитого оружейника того времени (см.: Schottenloher О. Erasmus, Johann Poppenreuter und die Entstehung des Enchiridion militis christiani. — Archiv fur Reformationsgeschichte, 1954, Bd. 45, S. 109 ff.). Его первая жена и попросила когда-то через Якова Вата, чтобы Эразм вразумил ее супруга. Профессия Поппенрейтера — он был придворным литейщиком Карла V — во многом объясняет название сочинения Эразма, так как «Энхиридион» (по-гречески ) значит «нож», «кинжал» и в то же время «руководство», «пособие», «наставление». Эразм передавал оружейнику свое «Оружие». В одном из писем он рассказывал, что они обменялись оружием: он дал Поппенрейтеру «Энхиридион», а тот ему — маленький меч. И с печалью заключал, что как ему нет пользы от меча, так и Поппенрейтеру от его книги.

Среди трудов Эразма большое место занимал его перевод на латинский язык текста Нового завета, а также обширные, подробнейшие комментарии к нему. Сличая различные рукописи, обнаруживая в них множество разночтений, Эразм проделал огромную текстологическую, филологическую работу ученого-гуманистата. В соответствии с устремлениями времени, с напряженным интересом к источникам он хотел уточнить изначальный смысл текста, невольно искаженный ошибками прежнего переводчика — чрезвычайно ценимого Эразмом Иеронима. Перевод Эразма вызывал многочисленные нападки противников. От них его защищали просвещенные друзья, в числе которых был и Томас Мор (см.: Томас Мор — Мартину Дорпу. — В кн.: Томас Мор (1478-1535): Коммунистические идеалы и история культуры. М., 1981; Письмо знаменитейшего мужа Томаса Мора, в котором он опровергает яростное злословие некоего монаха... — В кн.: Осиновский И. Н. Томас Мор. М., 1985).

Естественно, что цитаты из Нового завета, приводимые Эразмом в своих сочинениях, часто не совпадают с текстом русского синодального перевода.

Перевод «Послания к Паулю Вольцу» сделан по изд.; Erasmus Rotterdami Opus epistolarum/Ed. Alien. Oxonii, MCMXIII, t. Ill, N 858[1758].

Перевод «Оружия христианского воина» — по изд.: Dosiderii Erasmi Rotterdami Opera omnia... Lugduni Batavorum, 1703-1706. Vol. 5. (Republ. London; Hildesheim, 1962).

Оба текста сверены по книге: Erasmus Von Rotterdam. Alisgewalte Schriften: In acht Bd./Hrsg. V/. Welzig. Darmstadt, 1968. Bd. 1.

Эразм Роттердамский ДИАТРИБА, ИЛИ РАССУЖДЕНИЕ О СВОБОДЕ ВОЛИ

Диатриба Эразма Роттердамского «О свободе воли» («De libero arbitrio») впервые была издана в сентябре 1524 г. в Базеле у известного типографа Фробена, потом в том же месяце в Антверпене и в Кельне, а в октябре еще раз в Кельне, в Антверпене и в Страсбурге, в январе 1525 г. — в Вене; были еще и недатированные издания в Базеле, Нюрнберге и Кракове.

Этому обилию изданий предшествовало продолжительное нежелание Эразма противостоять деятельности Лютера. За восемь лет до начала спора между ними, в конце 1516 г., секретарь курфюрста Саксонского гуманист Георг Спалатин в письме к Эразму (Ор. ер., II, 416) сообщил ему среди прочего замечание одного августинского монаха по поводу недостаточно глубоко понятого Эразмом слова «iustitia» (праведность) и недовольство тем, что Эразм придает мало значения первородному греху. По словам Спалатина, монах советовал Эразму больше читать творения Августина. Монахом этим был Мартин Лютер. В то время Эразм либо вовсе не знал этого имени, либо тогда оно еще не особенно привлекало его внимание. В 1518 г. Эразм упомянул о тезисах Лютера, заметив, что борьба с папской властью, по его мнению, дело князей (Там же, III, 409). 28 марта 1519 г. Лютер впервые сам обратился к Эразму с просьбой открыто высказать мнение о его борьбе (Там же, III, 517). Комплиментарный тон этого письма очень отличался от весьма трезвой оценки Эразма в письме Лютера к Иоганну Лангу за два года до этого: «Человеческие дела значат для него гораздо больше, нежели божественные» (D. Martin Luthers Werke: Briefwechsel. Weimar, 1930, Bd. 1, N 90[1759]).

Подчеркивая разницу между Эразмом, признающим, что у человека есть свободная воля, и собой, отрицающим ее, Лютер не хотел заявлять об этом своем расхождении, чтобы не оказать поддержки недоброжелателям Эразма. Противник всякой острой борьбы, Эразм стремился избежать открытого выступления; на письмо Лютера от 28 марта 1519 г. он ответил 30 мая 1519 г., написав, что умеренностью можно добиться больше, чем буйством (Ор. ер., III, 605). В это время положение самого Эразма очень ухудшалось, так как враждебный Лютеру Лувенский университет — оплот томизма — усилил свои нападки на Эразма, и дело дошло до того, что в августе 1519 г. Эразм был вынужден просить защиты у папы (Там же, IV, 52). Церковные круги пытались вовлечь Эразма в борьбу против Лютера; серединное положение, о котором мечтал Эразм, становилось для него все менее достижимым. 9 сентября 1520 г. он писал поэту Герарду Новиомагу: «Я не вмешиваюсь в эту трагедию, хотя — если бы я написал против Лютера — для меня было бы готово епископство» (Там же, IV, 339).

В надежде на некую духовную независимость Эразм переехал из Лувена в Базель, но борьба обеих партий за привлечение его на свою сторону не прекращалась. С одной стороны были папа, король Генрих VIII, герцог Георг Саксонский, польский король Сигизмунд, друзья из Лондона, с другой — сторонники Лютера. Прежние друзья Эразма — Меланхтон и Гуттен — отошли от него. Обстановка чрезвычайно обострилась. Весной 1520 г. была опубликована папская булла, перечислявшая 41 еретическое заблуждение Лютера. 10 декабря 1520 г. Лютер торжественно сжег эту буллу. Сторонники папы, сторонники Лютера ждали, что Эразм, авторитет которого был чразвычайно велик, займет какую-то определенную позицию, но он был принципиально «над схваткой».

В апреле 1524 г. Лютер пообещал не задевать Эразма, если он не будет касаться их дела, если он будет «только зрителем нашей трагедии» (Ор. ер., V, 445). Эразм же решил отделить себя от Лютера и сделал это, взявшись обсуждать не то, что возмущало в Лютере его врагов, а проблему свободы воли, так как Эразм, христианский гуманист, судил об этом действительно совсем иначе, чем Лютер. Эразм написал Лютеру и просил его не обижаться за то, что он начнет с ним диспут (Там же, V, 451). Однако, по существу, это было несколько запоздалое предупреждение, поскольку в это время Эразм уже работал над своей «Диатрибой», которая вышла из печати через считанные месяцы.

Вскоре после издания «Диатрибы» противники Лютера Иоганн Кохлей и Иероним Эмсер перевели ее на немецкий язык, но перевод был чрезмерно вольным, и Эразм запретил его публикацию. Перевод Альтдорфа появился позже.

Что касается Лютера, то, прочитав несколько страниц, он почувствовал к этому сочинению Эразма «отвращение» (WA Briefe, III, 398) и сначала хотел оставить «Диатрибу» без ответа, но потом, уступив просьбам своих друзей, в конце сентября 1525 г. принялся отвечать на нее (Там же, 583, 598). В декабре 1525 г. ответ уже вышел пз печати. Одновременно или почти одповременно с латинским оригиналом был готов и немецкий перевод.

В феврале 1526 г. в Базеле у Фробена был издан ответ Эразма Лютеру «Гипераспистес I» (ασπιστης — воин со щитом; υπερ — над, сверх, в защиту), который в том же году публиковался еще несколько раз в Антверпене, Кракове и в Париже. Вторая часть, «Гипераспистес II», вышла в сентябре 1527 г. с двумя перепечатками в том же году и с повторным изданием в Антверпене в 1528 г.

Ответ Лютера на «Диатрибу» Эразма до конца 1526 г. издавался 10 раз. В письме к Лютеру (Ор., ер., VI, 306) Эразм защищался, упрекал его за безосновательную резкость тона и сомнение в искренности Эразмовой веры. На «Гипераспистес I» Лютер не отвечал. «Гипераспистес II» вызвал некоторое брожение среди сторонников Лютера: от него отошел Мелапхтон, возобновивший отношения с Эразмом (Там же, VII, 371), Лютер же не откликнулся и на этот труд Эразма. Позднее, в 1533 г., Эразм еще раз вернулся к вопросу о свободе воли в «De ainabili Ecclesiae concordia» («О желанном церковном согласии»), но ничего существенно нового по сравнению с тем, что он писал прежде, не высказал.

В 1526 г. «Гипераспистес I» вышел на немецком языке в переводе Иеронима Эмсера. «Гипераспистес II» до сих пор существует только на латинском языке.

Ни Лютеру, ни Эразму не удалось убедить друг друга — слишком разные это были люди.

На русский язык диатриба Эразма «О свободе воли» переводится впервые. Задача переводчика была нелегка хотя бы потому, что Эразм известен как замечательный писатель, автор прославленной «Похвалы Глупости» и изящно-наставительных «Разговоров запросто». Тема, которой посвящена диатриба «О свободе воли», существенно от них отличается, стиль — тоже. Когда-то высказывались упреки переводчику «Похвалы Глупости» П. Губеру. Его укоряли за некоторое «облегчение» переводимого текста: «„Похвала Глупости“ Эразма Роттердамского написана ораторской, периодической речью, типичной для гуманистической культуры ее автора, и поэтому не прав переводчик этой вещи, разрезающий ради легкости читательского восприятия ее сложные периоды» (см.: Смирнов А. Методика литературного перевода. — В кн.: Лит. энциклопедия. М., 1934, т. 8, с. 527 сл.). Вопрос, в какой мере переводчик имеет право как-то трансформировать текст, вероятно, не имеет однозначного ответа; обсуждался он и непосредственно в связи с сочинениями Эразма. Ср.: Heedijk С. Erasmus in 1970. — Bibliotheque d'Humanisme et Renaissance, Geneve, 1970, t,. 32, p. 455. Стиль «Диатрибы» неодинаков. Здесь и теологические рассуждения в высшей степени просвещенного человека, умудренного в различных тонкостях средневековой схоластики и вполне сознательно отвергнувшего их; здесь и сдержанность христианского гуманиста, против воли вовлеченного в неприятную для него ситуацию, собиравшегося писать не диатрибу, а диалог. Диалог же изначально предполагает открытость, принципиальную незаконченность, возможность существования разных взглядов, выраженных по-разному; диалог допускает все что угодно, кроме категоричности суждений, которая чаще всего превращается в монолог, отрицающий мнение собеседника. Поэтому при переводе должны учитываться не только длина периодов, но и ритм, разная напряженность фразы, аллюзии, разнообразие лексики. (Наряду со схоластическими терминами при обсуждении библейских текстов Эразм употребляет и совсем простые слова, вроде inculcat — «вколачивает», «вдалбливает»: «столько раз вдалбливает Павел» или «повсюду вдалбливает Павел...» Павел — это, конечно, апостол Павел: или слово «voliibilis» — «крутящаяся» — применительно к воле, «крутящейся в обе стороны» и пр.).

Более полные сведения о позиции Эразма в его споре с Лютером о свободе воли можно почерпнуть в книгах: Смирин М. М. Эразм Роттердамский и реформационное движение в Германии. М., 1978: Haizinga J. Europaischer Humanismus: Erasmus. Hamburg, 1958; Smith P. Erasmus. 2. Aufl. N. Y.: L., 1962.

Перевод выполнен по изд.: Desiderii Erasmi Roterodami Opera omnia..., 1703—1716 (photomechanischer Neudruck. Hildesheim, 1961— 1962. Т. IX); сверен с изд.: Erasmus von Rotterdam. Ausgewahite Scbriften/Hsg. W, Welzig, Darmstadt, 1969, Bd. 4.

М. Лютер О РАБСТВЕ ВОЛИ

В споре Эразма Роттердамского с Мартином Лютером столкнулись два совершенно разных человеческих типа. Разным был возраст (Лютер на 17 лет моложе Эразма), разным был темперамент (Эразм — ученый, сторонник умеренной реформы, сдержанный интеллигент, «человек сам по себе»; Лютер — вдохновенный пророк, бунтарь, человек действия); разным было и отношение к христианству: задолго до начала спора о свободе воли Лютер считал гуманистов полупелагианами, «отравленными Иеронимом», «предателями Августина». 1 марта 1517 г. он писал И. Лангу: «Читаю я нашего Эразма и день ото дня уменьшается моя любовь к нему (...); человеческое заботит его гораздо больше, нежели божественное». Понимая, что у Эразма речь идет главным образом о делах земных, о поведении человека, о необходимости милосердия, а не о вере, 9 мая 1521 г. в письме к Г. Спалатину Лютер со свойственной ему резкостью выразился решительнее и назвал главу христианских гуминистов... бегемотом. 28 мая 1522 г., как бы уже предполагая возможность полемики с Эразмом, он писал одному из своих корреспондентов: «Истина сильнее красноречия, вдохновение важнее ума, вера выше просвещенности».

Спор с Лютером начал Эразм. Что последовало за изданием его Диатрибы-трактата «О свободной воле», можно себе представить по многочисленным письмам, относящимся к этому событию.

Вскоре после появления книги (в начале сентября 1524 г.) Эразм писал Генриху VIII и другу Томаса Мора епископу Кутберту Тунсталлу: «Жребий брошен! Вышла в свет книжечка о свободной воле!» «Жребий брошен!», «Рубикон перейден!» — ясно, что сам Эразм ожидал от своего оппонента ответа или каких-либо иных действий. Но некоторое время ничего такого не происходило.

В сентябре 1524 г. друг и сподвижник Лютера Ф. Меланхтон извещал Спалатина: «...я почти рад, что Эразм начал бой», но Эразму он ни о чем подобном не сообщал — известно его письмо Эразму, написанное тогда же: «Что касается диатрибы о свободной воле, то здесь ее приняли в высшей степени равнодушно. Очень понравилась твоя сдержанность, несмотря на то что кое где ты и подсыпал черной соли. Однако Лютер не столь гневлив, чтобы он не смог этого проглотить. Он обещает ответить тебе с такой же сдержанностью». Заканчивалось письмо словами: «Лютер почтительно тебя приветствует».

Но вот Лютер взялся за чтение Диатрибы Эразма. 1 ноября 1524 г. он пишет Спалатину: «Невозможно себе представить, как отвратительна книжонка о свободной воле. Я пока еще прочитал немногим больше половины; трудно отвечать на столь неученую книгу столь ученого человека!» 17 ноября — Н. Хаусману: «Я отвечу Эразму не из-за него самого, а из-за тех, которые злоупотребляют его авторитетом для своей славы, но против Христа». Сторонники Лютера (их тогда и стали называть лютеранами) писали ему в Виттенберг: «Да сгинет красота латинской речи! Да сгинет чудо просвещения, из-за которого меркнет слава Христова!». На Лютера все эти подстрекательства не оказывали воздействия, тогда его занимали другие дела: «Отвечу Эразму, когда будет время»; «Отвечу Эразму, после того как покончу с Карльштадтом» — речь шла о сочинении Лютера «Против небесных пророков». Когда он закончил его, появились другие заботы: — Отвечу Эразму, когда будет хотя бы немного времени. Ведь я должен кончить Второзаконие, чтобы не подвести типографов» — это 11 февраля 1525 г. Кроме всех этих дел, 1525 год — год Крестьянской воины, и роль Лютера в ней известна.

Только в сентябре 1525 г. он сообщает Н. Хаусману: «Я весь в опровержении Эразма»; тогда же — Спалатину: «Я уже целиком занят Эразмом и свободной волей, постараюсь никак не согласиться с тем, что он прав, поскольку он и впрямь во всем не прав». Друзей Лютера это настораживало, Г. Строммер писал В. Пиркхеймеру 12 октября 1525 г.: «Мне не понравилось то, что Эразм написал о свободной воле; еще меньше мне нравится, что Лютер ему уже отвечает. Боюсь, что приближается великая трагедия».

Лютер кончил свой труд между 11 и 18 ноября 1525 г. Книга «О рабстве воли» вышла из печати в декабре 1525 г. Юстус Ионас, который с 1523 г. был ректором Виттенбергского университета, сразу же переводил латинский текст Лютера на немецкий язык, он должен был успеть подготовить перевод за время печатания латинского текста, и немецкий перевод появился вслед за латинским оригиналом в январе 1526 г.

Полемическое, чрезвычайно личное отношение к делу у Лютера в большой мере определяло его стиль. Полемика обоих авторов оказалась для них безрезультатной — ни одному из них не удалось переубедить своего оппонента.

Сила Лютера как вдохновенного и убежденного проповедника, которому безразлична форма, но чрезвычайно важна глубина содержания и у которого сильно желание повлиять на читателя-слушателя, проявилась и в том, как написан ответ Эразму. Это, по существу, страстная проповедь. Здесь нет никакой двойственности между тем, что говорит автор в порыве страсти, и тем, что он высказывает по здравому размышлению. Гораздо позднее, в июле 1537 г., Лютер писал, что наряду с «Катехизисом» лучшей из всех своих книг он считает «О рабстве воли»[1760]. Несмотря на теологические тонкости[1761], несмотря на философскую глубину продолжателя традиции немецких мистиков Мейстера Эккарта и И. Таулера, несмотря на нередкие чрезмерно длинные фразы, в этом труде очень чувствуется живость, народная образность, характерная для Лютера как для одного из крупнейших и до сих пор наиболее читаемых немецких авторов XVI в.

Латынь была для Лютера живым языком. В своей латинской прозе он не традиционен, а полон насущных забот. Поэтому у него и не было ни одного сочинения ни в одном из распространенных жанров гуманистической прозы — ни энкомиев, ни декламаций, ни диалогов (Лютер вел их, а написал). Этот текст, как и все у Лютера, кажется предназначенным для произнесения вслух[1762], поэтому при переводе на русский язык делалась попытка по возможности сохранить интонацию оригинала.

Лютер много переводил. Его изданию Библии на немецком языке предшествовала очень долгая работа по истолкованию текста. Еще в письме к И. Лангу в марте 1517 г. он сообщал о своем переводе покаянных псалмов. Для этого он изучал и текст Вульгаты, и пятиязычное издание псалмов, осуществленное французским гуманистом Лефевром (1509). В этой книге был и еврейский текст, и старый латинский перевод — Итала (первая половина III в.). Лютер был хорошо знаком также с комментариями профессора Сорбонны Николая из Лиры (1270—1340). В шутку говорили, что если бы этот Николай не играл на лире, то Лютер не смог бы танцевать. Знал Лютер также и труды Иоганна Рейхлина. Работа Эразма по критике текста Нового завета тоже очень помогла Лютеру.

Существует множество высказываний Лютера об искусстве перевода. Есть у него и специальное сочинение «Послание о переводе» (1530). Главным в переводе он считал не буквальное следование переводимому тексту, а толкование, понимание и знание языка тех, для кого делается перевод. Он писал, что учиться этому надо «у матери в доме, у детей на улице, у простолюдина на рынке».

Такой совет мог быть очень полезен, если бы в доме, на улице и на рынке люди рассуждали о том, чему посвящены переводимые тексты. Но в обыденной жизни редко заводят речь о спасении верой или же добрыми делами, о свободе или несвободе воли. Таким образом, сонет Лютера можно воспринимать как некую метафору, и помощь в переводе его ответа Эразму оказывают русские или переводные философские тексты, а также и европейская литература.

В упомянутом «Послании о переводе» Лютер признавал: «Ах, не каждому дано искусство перевода... для этого необходимо подлинно благочестивое, верное, прилежное, богобоязненное, христианское, мудрое, искушенное сердце...»

За несколько дней до смерти Лютер написал: «Никто не может понять Вергилия в Буколиках, если он не был пять лет пастухом. Никто не может понять Вергилия в Георгиках, если он не был пять лет землепашцем. Я полагаю, никто не может понять Цицерона в его письмах, если не был двадцать лет государственным деятелем в какой-нибудь замечательной стране. Пусть знают, что никто не может разобраться в Священном писании, если он не направлял Церковь вместе с пророками — Илией и Елисеем, Иоанном Крестителем, с Христом и апостолами». В русском переводе делалась попытка передать мысль Лютера, облеченную в слово, как можно ближе к тому, что было в его тексте. Помня также высказывание Лютера о том, что переводчик подобен кукушке, подражающей пению соловья, остается только надеяться, что настоящая публикация даст хотя бы некоторое представление о Лютеровом подлиннике, который переводится на русский язык впервые.

Лютер был глубочайшим образом убежден в своем праве толковать Священное писание и в правильности своего толкования. Естественно, цитаты из Библии у него часто не совпадают с русским синодальным переводом.

Перевод выполнен по изданию: D. Martin Luthers Werke: Kritische Gesamtausgabe. Weimar, 1883. Bd. 18.

Эразм Роттердамский ГИПЕРАСПИСТЕС I

В оригинале «Hyperaspistes» — неологизм Эразма. Русское слово «сверхзащита)) не передает более сложного смысла названия ответа Лютеру. Греч. ασπιστης «вооруженный щитом». В переводе И. Эмсера эта книга называлась «Sclutz und Trutzbuchlein» («Schutz» — защита, «Trutz» — нападение). Лютер понял это название по-иному. Эразм, как и его друг Томас Мор, любил игру слов; легко предположить, что ему было интересно и важно двойное значение слова ασπις — «щит» и «змея». В письме от 8 октября 1527 г. Лютер писал М. Штифелю, что «змееобразный» (viperinus) Эразм выпустил против него змей и сверхзмей (WA Briefe, IV 263). Возможно, что у Эразма здесь была еще и аллюзия на строку из псалма 90/91, 13: «На аспида и василиска наступишь: попирать будешь льва и дракона». Месту, которое в латинском тексте писалось как «super aspidem» («на аспида»), в Септуагинте соответствовало греч. επι ασπιδα, может быть, латинское «super» Эразм перевел этимологически близким к нему греческим υπερ, отсюда и появилось слово «Hyperaspistes».

Перевод выполнен по кн.: Erasmus von Rotterdam. Ausgewahlte Schriften. Darmstadt. 1969. Bd. 4. Перевод дается в извлечениях.

Пелагий ПОСЛАНИЕ К ДЕМЕТРИАДЕ

Знаменитый «ересиарх», живший в миру монах Пелагий (360-ок. 418), родился в Британии. Настоящее имя его Морган; Пелагий — грецизированная форма этого имени, в переводе — «морской». В бытность свою в Риме, где, по свидетельству Августина, он жил очень долго, включая и тяжелейшее время после разгрома города войсками Алариха. Пелагий заслужил репутацию моралиста и духовного наставника, был известен своей безукоризненной нравственностью, которой не отрицали даже самые пылкие и самые уважаемые его противники. Большая часть трудов Пелагия дошла до нашего времени в отрывках и в пересказах его идейных оппонентов, главным образом Августина. Поэтому особенно важно сохранившееся полностью «Послание к Деметриаде», позволяющее с достаточной ясностью представить, в чем заключалось учение Пелагия.

Высокие нравственные качества, большое проповедническое искусство побудили в 414 г. римлянку Юлиану, принадлежавшую к очень знатной и богатой семье Анициев (Anicii), обратиться к Пелагию с просьбой дать духовное наставление ее дочери. Этим наставлением и было «Послание к Деметриаде», в ответ да которое Августин и его друг Алипий, тоже епископ африканский, написали Юлиане предостерегающее письмо. В нем они осуждали Послание Пелагия, так как считали его опасным.

Исходя из практических и юридических воззрений, Пелагий учил, что жить достойно и праведно означает совершать добрые дела, религиозное спасение он рассматривал как награду за земные заслуги. Признавая свободу выбора, роль воли в борьбе между добром и злом, Пелагий считал, что человеческая воля ничем не связана ни первородным грехом, ни благодатью. Значения благодати он не отрицал, но видел в ней лишь божественную помощь, а не единственное средство спасения. В спор включился не только Августин, еще с конца IV в. известный своей концепцией предопределения, но и Иероним, называвший в полемическом пылу Пелагия «толстым псом, вскормленным на скотистской каше».

В 418 г. учение Пелагия и его последователей было осуждено как еретическое. В 431 г. Эфесский собор подтвердил это осуждение, однако споры о свободе воли и провиденциализме продолжались и намного позднее.

В предреформационную эпоху в Европе в разногласиях Эразма Роттердамского и Мартина Лютера эта проблема оказалась главной. Лютер считал Эразма последователем Пелагия. Перевод выполнен по тексту: PL, 30, 15, ff.