Аргентина накануне конфликта

Общие сведения

Аргентина (полная официальная форма – Аргентинская Республика) – государство на юго-востоке Южной Америки, территория – 2780 тыс. кв. км, по государственному устройству – федеративная республика. Население – 28,7 млн чел. (1981 г.), аргентинцы, главным образом выходцы из Испании, Италии, стран Центральной Европы; более 85% живут в городах. Столица – Буэнос-Айрес. Государственный язык – испанский. Денежная единица – аргентинское песо.

По данным переписи населения 2001 года, 97% жителей Аргентины причисляло себя к «белым» и лишь 2% указали индейское происхождение, хотя на самом деле доля потомков автохтонных народов больше – около 15% (проживающих преимущественно в периферийных сельских районах). Тотальное истребление коренных жителей в ходе «завоевания пустыни»32 и последующая массовая иммиграция из Европы, в основном итальянская, испанская и немецкая, предопределили особый, «европейский» характер этой страны, отличающий ее от соседей – Чили, Боливии и Парагвая, населенных по большей части индейцами и метисами. Расхожие стереотипы о латиноамериканцах как о жизнерадостных, сексуально озабоченных и жестоких «дикарях» в наименьшей степени применимы к жителям Аргентины. И конечно, здесь никогда не было такого беспредельного разгула преступности, как в Бразилии или Мексике, да и много еще где в регионе. Наверное, потому, что уровень жизни и образованности аргентинцев заметно выше. Очевидно, за все это их не любят другие латиноамериканцы; дескать, слишком много в аргентинцах высокомерия и пафоса.

Аргентинское воспитание, даже в «раскрепощенные семидесятые», считалось изрядно консервативным, в чем, по-видимому, сказывалось влияние деятельности ордена иезуитов во времена вице-королевства Рио-де-ла-Плата, а национальному характеру свойственна мечтательность, меланхоличность, предрасположенность к рефлексии. Хотя южный темперамент с присущей ему внутренней агрессией и мачизм в определенной мере проявляются и здесь (в особенности в среде военных). В Латинской Америке без этого никак. А по части лености и пустых обещаний все практически так же, как в Мексике и Венесуэле: традиционное латиноамериканское «маньяна», то есть «завтра», вовсе не означает, что данное обещание будет выполнено хотя бы завтра; скорее всего, оно не будет выполнено никогда. При выборе много работать и зарабатывать либо работать мало и больше отдыхать аргентинец практически всегда отдаст предпочтение отдыху. Под воздействием жаркого климата здесь привыкли все делать медленно, не торопясь, с долгими беседами. Разговаривают аргентинцы красиво, темпераментно и артистично.

Жителя Аргентины можно признать по приверженности к мате и жареному мясу, по употреблению звуков «ж» и «ш», отсутствующих в других диалектах испанского языка33, а также по приятельскому обращению (оно же универсальное междометие на все случаи жизни) «че», вошедшему в речевой оборот еще задолго до Че Гевары. Что роднит аргентинцев между собой – это развитое национально-патриотическое сознание, влечение к массовым протестным акциям и, конечно же, любовь к футболу. Страсти по футболу характерны для континента в целом, но в Аргентине приобрели гипертрофированные масштабы. Согласно проводившемуся опросу, большинство аргентинских мужчин предпочитают футбол сексу. Футбол сводит аргентинцев с ума и считается весомым основанием на время забыть про любые важные дела. Чем принципиально различаются между собой аргентинские и английские футбольные фанаты – тем, что первые устраивают шумные уличные беспорядки в случае выигрыша любимой команды, а вторые – чаще в случае проигрыша. В целом аргентинцы являют собой образованный, позитивный и незлобивый народ, который при ином стечении обстоятельств мог бы добиться гораздо больших достижений в экономической и международной сферах.

В начале XX века Аргентина была одной из самых успешных, динамично развивающихся и политически стабильных стран не только в Южной Америке, но и в мире (наиболее смелые обозреватели даже прогнозировали, что в будущем она опередит Соединенные Штаты), однако в дальнейшем абсолютно не оправдала возлагаемых на нее надежд. Если в 1913 году валовой внутренний продукт на душу населения в Аргентине был сопоставим со швейцарским, вдвое превышал итальянский и составлял половину от канадского, то в 1978-м ее ВВП на душу населения был уже в шесть раз меньше, чем в Швейцарии, в два раза меньше, чем в Италии, и в пять раз меньше, чем в Канаде. Нобелевский лауреат экономист Милтон Фридман едко высказался на этот счет, что не в состоянии уразуметь двух вещей: как Япония с ее скудными ресурсами смогла достичь столь многого и как Аргентина с ее огромными богатствами сделала так мало. Вторая половина XX века стала для Аргентины периодом экономического отставания от развитых государств и последовательной сдачи позиций на международных рынках – процесс, получивший наименование «аргентинского экономического декаданса».

Тем не менее к началу 1980-х годов Аргентина оставалась одной из наиболее развитых в экономическом отношении стран Латинской Америки. В 1981 году ею было произведено 2,5 млн тонн стали, 7,5 млн тонн пшеницы, 17,2 млн тонн кормового зерна, 3,8 млн тонн сои (бобов), 2,9 млн тонн мяса (говядины), 36,3 млрд кВт*ч электроэнергии. Добыча нефти в 1981 году составила 29 млн кубометров, газа – 9,9 млрд кубометров, угля – 520 тыс. тонн. Основные статьи экспорта – зерно, мясо, шерсть, вино, фрукты; импорта – машины, оборудование, топливо, химические товары, оборудование для электростанций. Жизненный уровень аргентинцев был выше, чем в большинстве стран Южной Америки.

Основным активом Аргентины в период ее экономического процветания служили колоссальные фонды плодородных земель, полученные в результате колонизации обширных территорий внутри материка. На землях, отвоеванных у индейцев, создавались огромные поместья, специализировавшиеся главным образом на производстве говядины и выращивании зерновых и масличных культур: пшеницы, кукурузы, льна, подсолнечника. Мощным стимулом быстрого расширения аграрного сектора был возникший высокий спрос на продовольствие на мировом рынке, прежде всего в странах Европы, ставших основными покупателями товаров с берегов Ла-Платы. Вплоть до 1930-х годов на мясо и зерновые приходилось порядка 95% всего аргентинского экспорта. Отсюда в Европу отправлялись рефрижераторы с мясом и сухогрузы с зерном, а с прибывающих пассажирских пароходов на берег сходили тысячи новых мигрантов. Сочетание богатых земельных угодий и постоянного притока цивилизованной рабочей силы оказалось «магической формулой» аргентинского «экономического чуда». Однако вся эта идиллия продолжалась до начала 1930-х годов. Аргентина не смогла вовремя выбраться из медового болота сырьевой экономики.

Тяжеловесный удар по экономике страны нанес мировой экономический кризис 1929—1933 годов, в результате которого сильно упал спрос на продукты традиционного аргентинского экспорта: их объем сократился более чем на две трети, с 1015 млн долл. в 1928-м до 331 млн долл. в 1932 году. В годы Второй мировой войны, в которой Аргентина участия не принимала, избежав всех ужасов и разрушений, и сотрудничала с обеими воюющими сторонами, ее экономика сумела в значительной мере отыграть упущенное. Однако становилось очевидным, что экспортно-сырьевая модель развития национальной экономики нуждается в пересмотре, тем более что послевоенная конъюнктура на мировых рынках сельхозпродукции на фоне успехов аграрного сектора США и Канады складывалась не в пользу Аргентины.

Еще одной слабой стороной аргентинской экономики была высокая зависимость от иностранных инвестиций. С конца XIX века суверенная внешняя задолженность Аргентины и расходы по ее обслуживанию имели неуклонно и опасно растущую тенденцию. В стране неоднократно возникали серьезные финансовые трудности, и только чудом удавалось избегать официального дефолта. Однако на практике аргентинские власти не раз прекращали – полностью или частично – долговые платежи и в связи с этим испытывали политическое давление со стороны зарубежных кредиторов. Многие аргентинские экономисты считают, что их родина чуть ли не с самого рождения оказалась посаженной на долговую иглу. В 1824 году, т. е. всего через восемь лет после провозглашения независимости, власти Буэнос-Айреса взяли у английского банка «Бэринг Бразерс» свой первый международный заем в размере 1 млн фунтов стерлингов (на тот момент – эквивалент 8 тонн золота) из расчета 6% годовых и со сроком погашения в 27 лет, причем из-за жестких условий соглашения и непомерных комиссий посредников в страну реально поступило немногим более половины номинальной суммы кредита – 570 тыс. фунтов. Эти средства были потрачены не на инвестиции в экономику, а на финансирование военных действий против Бразилии. В результате уже в 1828 году власти молодой республики оказались неплатежеспособными и объявили первый в истории Аргентины дефолт по суверенному долгу. Мораторий на платежи в пользу «Бэринг Бразерс» длился вплоть до 1857 года, когда было подписано соглашение о реструктуризации задолженности и возобновились платежи по ее обслуживанию, продолжавшиеся до 1904 года. За это время должник перечислил кредитору суммы, равнозначные почти 5 млн фунтам стерлингов (эквивалент – 38 тонн золота). Таким образом, был дан старт длительной и полной драматических эпизодов долговой истории Аргентины, а у аргентинцев, помимо территориального спора за Мальвины, появилось еще одно основание ненавидеть англичан, как поступает должник по отношению к своему кредитору. Хотя немногим сейчас известно, что во второй половине 1940-х годов был период, когда они поменялись ролями: хорошо нажившаяся на Второй мировой войне Аргентина на некоторое время превратилась в кредитора обнищавшего Соединенного Королевства, и она же вытащила из финансовой ямы франкистскую Испанию, однако затем все вернулось на круги своя.

Рассматривая аргентинскую экономику, следует также отметить ее значительную криминализованность. Если в отношении личной безопасности Аргентина всегда считалась достаточно благополучной страной, особенно на фоне большинства соседей по континенту, хотя тоже не обходилось без политического террора, похищений с целью выкупа и убийств как способа решения хозяйственных споров, то в экономической сфере правосознание ее граждан весьма далеко от законопослушности: налоги уплачиваются только крупными корпорациями, много сделок совершается за «черный нал», широкое хождение имеет доллар США со сразу несколькими, легальными и не очень, обменными курсами, малый и средний бизнес крышуется мафией и спецслужбами, а крупный тесно срощен с коррумпированным госаппаратом. Словом, все то, что нам знакомо по девяностым годам. Только тут это длилось не одно десятилетие, а было почти всегда, поскольку одинаково устраивало как хозяйствующих субъектов, так и государственную власть, независимо от того, кто находился у руля страны, генералы, перонисты или политики либерального толка.

Характерной чертой политического процесса в Аргентине (и для Южной Америки в целом) являлось активное вмешательство в него военных, обладавших высоким социальным статусом и корпоративным самосознанием. В критические моменты истории они брали власть в свои руки, считая себя главным гарантом национальной безопасности и политической стабильности. Первый раз это случилось 6 сентября 1930 года после того, как президент республики Иполито Иригойен, предпринявший попытку реформации экономики вразрез с интересами сельскохозяйственной и торговой олигархии, отказался принять требования, выдвинутые ему в меморандуме верхушки бизнес-сообщества. Он был свергнут военными под руководством генерала Хосе Феликса Урибуру, который затем лично обосновался в президентском дворце Каса Росада, заняв пост главы государства. Тем самым Аргентина вступила в новый период своей политической истории, с военными переворотами, нарушениями конституции и подавлением демократических прав и свобод. Он длился больше полувека – вплоть до 1983 года. Всего в период с 1930 по 1976 год военные в Аргентине совершили шесть государственных переворотов (1930, 1943, 1955, 1962, 1966, 1976 гг.) и неоднократно организовывали вооруженные выступления и другие акции силового давления на гражданскую власть.

Исторически на позиции армии сильное влияние оказывала латифундистская олигархия, чьи представители долгое время формировали верхушку вооруженных сил. Это обстоятельство определяло антидемократический настрой аргентинских военных. Большинство из них придерживалось консервативных взглядов и выступало за создание политической системы, основными чертами которой были бы стабильность, жесткая иерархия и ограничение демократических прав и свобод граждан. Однако именно из среды офицеров, организовавших в 1943 году государственный переворот под лозунгом «За великую Аргентину», выдвинулся крупнейший национальный лидер XX века, Хуан Доминго Перон, харизматичный политик, основавший политическое течение имени самого себя и инициировавший крупномасштабный эксперимент по ускорению социально-экономического развития Аргентины. Последующие четыре десятилетия политической истории Аргентины фактически представляли собой чередование перонистского и военного правления.

В 1946 году Перон был избран президентом. Официальной государственной идеологией Аргентины становится хустисиализм (от испанского justicia – справедливость) или перонизм, аргентинский вариант национал-социализма, выдвигавший доктрину так называемого «третьего пути» развития, не капиталистического и не социалистического, а «национального». Зачастую перонизм называют «разбавленной версией итальянского фашизма». Перон являлся большим почитателем и приверженцем идей Бенито Муссолини, а после Второй мировой войны наводнил Аргентину беглыми немецкими, итальянскими и хорватскими нацистами и военными преступниками, оказавшими немалое влияние на менталитет аргентинцев. Однако вобрав всю присущую атрибутику как каудильизм, подавление инакомыслящих, расизм и антисемитизм, аргентинская модель, в отличие от европейских прототипов, имела несоизмеримо большую социальную направленность и, несмотря на декларировавшееся желание объединить под эгидой «великой Аргентины» все бывшие территории вице-королевства Рио-де-Ла-Плата, не подразумевала достижения благополучия одной нации за счет порабощения других. К тому же само слово «национальность» (nacionalidad) в испанском языке означает прежде всего гражданство, а не этническую принадлежность, а население страны, формировавшееся под сильным влиянием иностранной иммиграции, было еще в значительной мере полиэтническим. Да и внутренняя политика перонистов, стремившихся опираться на поддержку профсоюзов и широких слоев общества, а не репрессивный аппарат, не была по-настоящему жесткой34. Тем не менее именно при Пероне заложены идеологические основы аргентинского ультрапатриотизма, и к 1982 году уже два поколения аргентинцев были взращены под лозунгом «Мальвины наши». Из просто территориального спора «мальвинский вопрос» вырос до масштабов общенациональной идеи, изучаемой в школах, объединяющей все слои общества и имеющей фундаментальное значение для национальной идентичности Аргентины.

Если же обратиться к самому термину «фашизм», который имеет два основных значения: а) в узком и первоначальном смысле означает национал-социалистическую идеологию и авторитарную концепцию государства, основанную на принципах классового сотрудничества и корпоративизма; б) в современной политологии под фашизмом также понимают крайне правые авторитарные формы государственного устройства, политические движения и идеологии, проповедующие диктаторское правление, характерными признаками которых является милитаристский национализм, особое злосчастие Аргентины состояло в том, что в ней долгое время соперничали, чередуясь у власти, оба этих выражения фашизма в лице перонистов и военных хунт, что имело значительные негативные последствия для страны.

Хустисиалистская партия, несмотря на запрет ее деятельности на длительный срок после военного переворота 16 сентября 1955 г., сохраняла огромную популярность и впоследствии неоднократно побеждала на президентских выборах. Была даже такая присказка: «Если в Аргентине проводить честные и свободные выборы, то каждый раз одерживать победу будут перонисты». Они находились у власти в 1946—1955, 1973—1976, 1989—1999 и 2001—2015 годах. И хотя со времен Перона политические взгляды идеологов хустисиализма в немалой мере обуржуазились, это демонстрирует, что идеи «фашизма с человеческим лицом» в Аргентине по-прежнему популярны.

В экономической сфере перонистами делался упор на огосударствление экономики, плановое хозяйство и развитие национальной промышленности. Вместо привлечения иностранных инвестиций включался денежный печатный станок, разгоняя инфляцию. Аграрный сектор Перон откровенно не жаловал, поскольку сельское хозяйство являлось источником благосостояния его основных политических противников – крупных латифундистов. Некогда вносившее основной вклад в ВВП страны, оно деградировало, будучи скованным государственным регулированием и не получающее господдержки. И именно этот период – двух президентских сроков Перона – стал для экономики Аргентины знаковым. С одной стороны, был осуществлен колоссальный рывок в направлении индустриального развития страны, чего невозможно было бы достичь в условиях целиком рыночной экономики. Также очень много Перон сделал для улучшения уровня жизни трудящихся и малоимущих слоев общества, благодаря чему приобрел огромную популярность в народе. С другой стороны, экономическая система пришла в состояние сильной внутренней разбалансированности, преодоление которой в последующие годы превратилось в непосильную задачу, а аргентинской промышленности так и не удалось достичь конкурентоспособного с ведущими зарубежными производителями уровня.

Военные правили в стране в 1955—1958, 1962—1963 и 1966—1973 годах, перемежаясь с гражданскими правительствами буржуазно-реформистского толка.

Второй период нахождения перонистов у власти в 1973—1976 годах стал фактически полностью провальным в экономической сфере35, а общество в очередной раз оказалось на пороге полномасштабной гражданской войны. Особенно ситуация обострилась после смерти Х. Д. Перона в 1974 году, когда главой государства стала его супруга М. Э. Мартинес де Перон (Исабель Перон)36, бывшая танцовщица в ночном клубе. Борьба между леворадикальным, т. н. «Монтонерос», и ультраправым крыльями хустисиалистского движения приняла открыто вооруженный характер, а в джунглях провинции Тукуман действовали партизаны Революционной армии народа. Убийства, похищения, уличные бои, партизанские рейды и противоповстанческие войсковые операции ввергли страну в хаос.

Ирония истории: пламенные революционеры боролись против правительства Исабель Перон во имя идеалов социализма и справедливости, но на его место пришел не новый Че Гевара, а крайние реакционеры и милитаристы. Потерявшие терпение военные 24 марта 1976 г. сместили первую в мире женщину-президента, разогнали конгресс и приостановили деятельность политических партий. Исполняющим должность президента был назначен главнокомандующий сухопутными войсками Аргентины генерал-лейтенант Хорхе Рафаэль Видела.

В отличие от соседнего Чили, где генерал Аугусто Пиночет сосредоточил власть в своих руках, аргентинский военный режим не был единолично-диктаторским и основывался на принципах военного корпоративизма. Высшим правящим органом страны являлась Военная коллегия (Junta Militar), или, как ее принято называть, хунта – «триумвират» главнокомандующих видами вооруженных сил, – наделенная правом смещать и назначать президента37 и контролировать его деятельность. Президент страны совместно с членами хунты образовывали Военный комитет (Comité Militar), однако по укоренившейся традиции термин «хунта» используется как обобщенное понятие, означающее военно-политическое руководство Аргентины. Законодательная власть находилась в компетенции Законодательной консультативной комиссии, конклава армейской элиты, перед которым хунта держала ответ по важнейшим вопросам. Состав правящего «триумвирата» в результате соперничества и разногласий, имевших место в среде аргентинского генералитета, и под давлением сложной социально-экономической ситуации неоднократно менялся.

Как и во всех предыдущих государственных переворотах, генералы, захватившие власть, руководствовались благими намерениями восстановления правопорядка и достижения политической стабильности, однако пытались достичь этих целей как умели, сугубо по-военному. Как высказывался на этот счет сам Х. Р. Видела: «Очень много людей должны умереть в Аргентине, для того чтобы страна снова была безопасна». В результате спираль насилия раскрутилась с новой и еще большей силой. Начался один из самых мрачных периодов в истории Аргентины – так называемая «Грязная война» (исп. Guerra sucia) против собственного народа, продолжавшаяся с 1976 по 1983 год, основными жертвами которой стали оппозиционные политики и активисты. Сами военные называли это «процессом национальной реорганизации» (исп. Proceso de reorganización nacional).

Встречающиеся в популярной литературе утверждения, что аргентинские военные являются зачинателями «эскадронов смерти» и «полетов смерти»38, не соответствуют действительности. Ультраправые «парамилитарные» организации заявили о себе в Сальвадоре и Колумбии еще в 1960-х годах, а к середине 1970-х существовали в Латинской Америке уже почти повсеместно; пресловутый Антикоммунистический альянс Аргентины (ААА или Тriple A), убивший по официальным данным полторы тысячи, а по собственным подсчетам ААА – около десяти тысяч человек, был создан в октябре 1973 года Хосе Лопесом Регой, министром социального обеспечения в правительстве Хуана Перона и ближайшим сподвижником Исабель Перон, а в 1976 году принудительно распущен пришедшими к власти генералами, хотя многие его члены затем поступили на службу в армию. Что касается «полетов смерти», то подобная форма расправы практиковалась военными вполне демократической Франции в период Алжирской войны 1954—1957 гг., а также в соседнем Чили. Однако по размаху политических репрессий аргентинские военные превзошли генерала Пиночета. Впрочем, все это даже отдаленно не шло в сравнение с масштабами Большого террора в СССР.



По разным данным, в 1976—1983 гг. в Аргентине были убиты либо пропали без вести от 12 261 до 30 000 человек. Особо печальную славу за время «Грязной войны» приобрели Училище механиков ВМФ Аргентины (ESMA) и 601-й разведывательный батальон, личный состав которых принимал активное участие в преследовании и уничтожении инакомыслящих. И конечно, в этот раз дело не обошлось без международного заговора спецслужб. Как было открыто впоследствии, «процесс национальной реорганизации» координировался в рамках глобальной тайной операции «Кондор», осуществляемой диктаторскими режимами Чили, Аргентины, Боливии, Бразилии, Парагвая и Уругвая при поддержке спецслужб США. Управление разведки Аргентины (SIDE) тесно сотрудничало со своими чилийскими коллегами из Директората национальной разведки Чили (DINA) и аналогичными организациями ряда других стран Латинской Америки.

В хозяйственно-экономической сфере также произошли кардинальные перемены, заключавшиеся в развороте вектора развития экономики страны в направлении неолиберализма. За экономический блок в период правления Виделы отвечал Хосе Мартинес де Ос. Он запустил программу реформ, основанную на монетаристских идеях Милтона Фридмана и направленных на либерализацию аргентинской экономики39. Главным в экономических планах новой власти было распахнуть внутренний рынок для международной конкуренции, осуществить радикальные перемены в валютно-финансовой сфере и провести денационализацию государственного сектора. В отличие от перонистов, активно использующих для стимулирования национальной экономики печатный станок, основным источником притока инвестиций стали внешние заимствования. В Аргентине утвердилась так называемая модель «стимулируемого долгом экономического роста», которая пришла на смену прежней модели, отдававшей приоритет импортозамещению.

Экономические шаги команды Мартинеса де Оса оцениваются неоднозначно. С одной стороны, реформаторам-неолибералам удалось обуздать галопирующую инфляцию, вывести из упадка аграрный сектор, превратить песо в валюту с высокой покупательной способностью и сделать Аргентину привлекательной для зарубежных инвесторов. С другой стороны, макроэкономические и социальные итоги реформ у большей части населения не вызывали оптимизма. Уровень жизни народных масс снижался. В стране насчитывалось 1,6 млн безработных – 12% экономически активного населения. ВВП упорно топтался на месте, а в пересчете на душу населения падал, инфляция сохранялась на опасно высоком уровне (более 100% в год). Продолжался процесс сокращения доли Аргентины в мировом товарообороте, квота внешней торговли оставалась крайне низкой – в пределах 5—8% ВВП. Государственный долг демонстрировал экспоненциальный рост и к концу правления военной хунты превысил отметку 41 млрд долларов, таким образом, Аргентина прочно вошла в число государств с максимальной внешней задолженностью на душу населения в мире. И все это на фоне процветающей коррупции и роста расходов на содержание и строительство вооруженных сил.

Сердцевиной экономического курса неолибералов стала объявленная в июле 1977 года реформа, которая предусматривала дерегулирование финансовой деятельности, либерализацию политики банковских процентных ставок и в целом поощряла и стимулировала кредитно-финансовую деятельность. Реформа в короткий срок спровоцировала активизацию спекулятивных операций, превратив их в самый выгодный бизнес. Искусственное завышение обменного курса песо по отношению к мировым валютам привело к тому, что импортные товары становились более дешевыми и вытесняли национальную продукцию с внутреннего рынка. Это вело к разорению предприятий реального сектора экономики, в первую очередь малых и средних. За счет терявшего позиции малого и среднего предпринимательства происходил интенсивный процесс концентрации капитала, возникали и усиливались финансово-промышленные группы. Именно они, наряду с крупными аграриями, компрадорами и иностранными корпорациями, извлекли выгоду из экономической политики хунты.

Для имущих слоев общества воцарилась пора «сладких денег» (исп. plata dulce), они использовали сильный песо для скупки иностранной валюты с последующим аккумулированием ее в виде инвестиций, недвижимости и банковских вкладов за рубежом. Пострадавшими от реформ оказались миллионы аргентинцев, работавших по найму. Их материальное положение ухудшалось из-за политики замораживания доходов в условиях инфляции – снижалась величина реальной заработной платы. Для сдерживания протестных акций военный режим запретил проводить забастовки и другие массовые выступления, внес антирабочие изменения в трудовое законодательство.

Значительным событием в жизни страны стал чемпионат мира по футболу 1978 года и победа в нем аргентинской сборной. Для аргентинцев это было глотком свежего воздуха. В административном плане мундиаль ознаменовался огромными финансовыми растратами, убийством председателя оргкомитета генерала Омара Актиса и полным игнорированием функционерами ФИФА творящегося в стране политического террора. Финальный матч между сборными Аргентины и Нидерландов состоялся 25 июня 1978 г. на стадионе «Монументаль» в Буэнос-Айресе и закончился со счетом 3:1 в пользу «бело-голубых». Дождь конфетти, бесплатные флаги, которые раздавались на улицах, громкое пение фанатов. Невзирая на то, что происходило в застенках Училища механиков ВМФ, находившегося всего в восьмистах метрах от главной арены, аргентинский чемпионат явился одним из самых атмосферных в истории футбола. Население ликовало. Однако этот спортивный триумф смог лишь ненадолго разрядить напряженную внутриполитическую ситуацию.

В сфере международных отношений Аргентина настойчиво поддерживала имидж непримиримого борца с распространением коммунизма на южноамериканском континенте, в частности, оказывала активную помощь и поддержку никарагуанским «контрас», а также диктаторским режимам Сальвадора, Гватемалы и Гондураса, что, впрочем, не мешало ей состоять в Движении неприсоединения, председателем которого был революционный кубинский лидер Фидель Кастро. Также Аргентина членствует в Организации американских государств (ОАГ) и Пакте Рио-де-Жанейро 1947 года, межамериканском договоре о взаимной помощи, подписанном большинством государств Латинской Америки и США. Однако с самими Соединенными Штатами в период президентства Джимми Картера отношения не очень складывались, в 1978 году тот распространил на Аргентину, «в связи с многочисленными нарушениями прав человека», т. н. «поправку Кеннеди»40, ранее действовавшую против Чили. Она подразумевала прекращение всех видов военно-экономического сотрудничества. На это Аргентина в 1980 году ответила отказом присоединиться к американскому эмбарго на поставку зерновых в СССР в связи с вводом советских войск в Афганистан и сама заняла торговую нишу, ранее принадлежавшую американским экспортерам пшеницы.



С приходом в Белый дом Рональда Рейгана и Роберто Виолы в Каса Росада правительственные и военные контакты двух стран снова стали налаживаться. В Вашингтоне заговорили о возрождении идеи Организации Южноатлантического договора41, выдвинутой во второй половине 1970-х годов американским генералом Александром Хейгом и провалившейся из-за многочисленных противоречий между ее потенциальными участниками. Весной 1981 года Аргентину посетила целая процессия высокопоставленных американских военных: командующий южноатлантическими силами США контр-адмирал Питер Каллинс, командующий Атлантическим флотом адмирал Гарри Трейн, начальник командно-штабного колледжа ВВС бригадный генерал Ричард Ингрэм и начальник штаба армии США генерал Эдвард Мейер. Последний в ходе состоявшегося в апреле 1981 года визита лестно отзывался об Аргентине как стране, заслуживающей наибольшего доверия на континенте, и высказался за создание стратегического альянса двух государств. В начале августа в Буэнос-Айресе побывала постоянный представитель США в ООН Джин Киркпатрик, а с 5 по 15 августа главком сухопутных войск Аргентины генерал Галтьери находился с визитом в Вашингтоне, где его тепло принимал генерал Вернон Уолтерс, бывший заместитель директора ЦРУ и ведущий правительственный эксперт по Латинской Америке. Администрация Рейгана была готова закрывать глаза на политические репрессии хунты, однако камнем преткновения стало нежелание аргентинцев прекратить поставки зерна в Советский Союз, присоединиться к Договору Тлателолько42, а также послать свой миротворческий военный контингент на Синай. Не встретил понимания в Буэнос-Айресе и американский план урегулирования фолклендского спора посредством передачи островов под контроль Соединенных Штатов и создания там военно-морской базы. В итоге из-за переоценки правящими кругами двух стран роли и места Аргентины в американских геополитических планах, с одной стороны, и возможностей оказания политического нажима на нее, с другой, сближение осталось в значительной мере на словах.

Большой ущерб экономике Аргентины нанес мировой финансово-экономический кризис, разразившийся в начале 1980-х годов, повлекший новую волну банкротств предприятий и финансово-кредитных учреждений, подстегнувший инфляцию и безработицу. Но главная проблема неолиберальных реформаторов заключалась, пожалуй, в том, что избалованные высоким уровнем жизни аргентинцы оказались не готовы «затянуть пояса» и ждать, когда реформы принесут благотворные плоды (в Чили на это потребовалось больше десяти лет). Они сравнительно спокойно приняли жесткие политические методы хунты, но, когда стало убывать их благосостояние, толпы рассерженных граждан вышли на улицы. Остановить их одними только запретительными мерами было невозможно. В марте 1981 г. Видела передал власть генералу Роберто Виоле, представителю умеренного крыла генералитета и противнику свободного рынка. Мартинес де Ос был снят с должности, и экономика Аргентины стала разворачиваться обратно в сторону госкапитализма, а во внутренней политике сделаны значительные послабления и замаячили проблески возврата к демократии. Однако уже в конце года, не справившись с нараставшими экономическими неурядицами, Виола уступил свой пост генералу Леопольдо Фортунато Галтьери43. Утвержденный в должности президента Аргентинской Республики 22 декабря 1981 года, он сделал ставку на сплачивание аргентинского общества перед лицом внешнего врага. Правление третьего состава хунты характеризуется возвратом к неолиберальному экономическому курсу44, повышением внимания к социальным проблемам и нарастанием силовых тенденций во внешней политике. 1982 год был объявлен «годом Мальвин». Напомним, что 3 января 1983 г. должно было исполниться 150 лет британскому суверенитету над архипелагом. Вернуть острова до наступления этой даты аргентинские военные считали своим делом чести. «Возвращение Мальвинских островов, – провозгласил Галтьери, – поможет нам преодолеть экономический кризис!»

Вооруженные силы Аргентины

Современные вооруженные силы Аргентины по-прежнему любят парады, но в боевом отношении, прежде всего с точки зрения технической оснащенности, представляют собой довольно безотрадное зрелище. Однако в 1982 году положение дел было иным, и Аргентинская Республика обладала значительным военным потенциалом. Ее вооруженные силы являлись вторыми среди латиноамериканских государств, после Бразилии, по численности и первыми по боевому оснащению и были воодушевлены общенациональной идеей возвращения Мальвинских островов.

Аргентинские вооруженные силы состоят из регулярных вооруженных сил (исп. Fuerzas Armadas Argentinas), включающих сухопутные войска, военно-воздушные силы и военно-морской флот, а также органы центрального управления, и военизированных формирований в лице национальной жандармерии и службы береговой охраны45. Общая численность регулярных вооруженных сил накануне Фолклендского конфликта составляла около 185,5 тыс. чел., из них сухопутные войска – 130 тыс., ВВС – 19,5 тыс., ВМФ (включая морскую авиацию и морскую пехоту) – 36 тыс. чел. В подготовленном резерве имелось около 250 тыс. человек46.

Верховным органом руководства вооруженными силами являлась военная коллегия (хунта), состоящая из главнокомандующих видами вооруженных сил. Она принимала решения по таким основополагающим вопросам, как утверждение направлений военной политики, объемов финансирования вооруженных сил, объявление войны и заключение мира, введение чрезвычайного положения, объявление всеобщей мобилизации и призыва на военную службу, назначение высшего командного состава вооруженных сил. Министерство обороны возглавлялось зависимым от военных штатским политиком47, и его функции ограничивались административно-хозяйственной областью и поддержанием связей с другими гражданскими институтами.

Штаб-квартира военного руководства Аргентины, включая центральный аппарат Министерства обороны, Объединенный штаб вооруженных сил и Главный штаб сухопутных войск, располагалась в величественном семнадцатиэтажном здании Либертадор в Буэнос-Айресе, построенном в 1938—1945 гг. по проекту известного архитектора Карлоса Пиберната.

Характерной чертой аргентинских вооруженных сил, которую, однако, нельзя назвать особенностью, поскольку она много где еще в той или иной мере имела место, в том числе и у их противника, была значительная разобщенность видов вооруженных сил. Формально за планирование боевого применения и организацию межвидового взаимодействия отвечал Объединенный штаб ВС (Estado Mayor Conjunto (EMC)), в который входили представители от сухопутных войск, ВВС и ВМФ. Начальником Объединенного штаба с 11 декабря 1981 г. по 9 сентября 1982 г. являлся вице-адмирал Леопольдо Альфредо Суарес дель Серро. Однако фактически этот орган не имел достаточного веса и рычагов, необходимых для оперативного руководства вооруженными силами страны, которые он получил впоследствии, после низложения хунты и упразднения должностей главнокомандующих видами ВС. Не было и официальной сформулированной единой военной доктрины. Основными задачами вооруженных сил определялись защита суверенитета и территориальной целостности государства от внешней агрессии, противодействие распространению коммунизма на южноамериканском континенте, участие в возможных локальных военных конфликтах и поддержание внутренней безопасности и правопорядка в «процессе национальной реорганизации».

В мирное время, которое в Аргентине длилось уже более ста лет (или почти сто, если отсчитывать от даты окончания военной кампании против патагонских индейцев), каждый из видов вооруженных сил существовал и развивался по отдельности, имея собственные взгляды на боевое применение, оперативную и территориальную структуру и тыловое обеспечение. Этот уклад время от времени нарушался лишь общевойсковыми маневрами и операциями против повстанцев. Взаимодействие видов вооруженных сил осуществлялось в высшем эшелоне – на уровне военной хунты, в которую входили их главнокомандующие, либо на неформальном уровне, выстроенном командирами на местах. Для решения отдельных важных задач формировались межвидовые рабочие группы. В военное время взаимодействие должно было достигаться посредством создания межвидовых оперативных командований на театрах военных действий и оперативных групп на операционных направлениях. Типовая организационная структура такого формирования: командующий с его штабом (назначается от доминирующего на данном ТВД/направлении вида ВС), которому подчиняются три начальника от видов ВС, рангом на одну ступень ниже, каждый из которых осуществляет руководство действиями воинских формирований своего вида сил.

Сухопутные войска (Ejército Argentino) в то время, как, впрочем, и в настоящем, – основной и самый многочисленный вид аргентинских вооруженных сил. Главнокомандующий сухопутными войсками генерал-лейтенант48 Леопольдо Фортунато Галтьери одновременно занимал пост президента страны. Непосредственное руководство войсками он осуществлял через Главный штаб сухопутных войск. Организационная структура включала пять штабов армейских корпусов. В оперативном отношении страна разделялась на территориальные зоны ответственности, в которых дислоцировалось по одному армейскому корпусу, боевой состав которого определялся в зависимости от важности зоны.

Основное тактическое соединение аргентинской армии – бригада в составе трех пехотных (механизированных или бронетанковых) полков, артиллерийского дивизиона49, инженерно-саперной роты, роты связи, а также разведывательных и тыловых подразделений. Полки трехротного (а некоторые даже двухротного) состава по своей организационной структуре фактически являлись отдельными батальонами. В военное время состав полка мог быть увеличен посредством формирования дополнительных рот из мобилизованных резервистов. В 1982 году сухопутные войска Аргентины включали две бронетанковые, одну механизированную, пять пехотных, одну воздушно-десантную и три горнопехотные бригады. Кроме того, в состав сухопутных войск входили военный гарнизон Буэнос-Айрес, военно-учебные заведения, а также части и подразделения корпусного и центрального подчинения, включая батальон армейской авиации50.

На вооружении аргентинской армии находилось: около 500 танков (TAM, SK-105 «Кирасир», АМХ-13, M4 «Шерман» и M41 «Уокер Бульдог»), 50 бронеавтомобилей AML-90 «Панар», 350 боевых машин пехоты (VCTP, AMX—VCI), 450 бронетранспортеров (M3, M113, «Роланд», BDX), 24 самоходные 155-мм гаубицы AMX MK F3, 350 буксируемых орудий калибром 155 и 105 мм, 120-, 81- и 60-мм минометы, безоткатные противотанковые орудия, ПТУР «Матого», 20-, 30- и 35-мм ЗАУ, а также ЗРК «Роланд» и «Тайгеркэт», ПЗРК «Блоупайп»51.

Армейская авиация имела на вооружении более 120 вертолетов и легких самолетов. Ее основу составлял 601-й авиационный батальон, насчитывавший в своем составе около 70 вертолетов различных типов, в том числе 22 легких многоцелевых вертолета UH-1H «Ирокез», 9 транспортно-десантных вертолетов SA330L «Пума», 2 тяжелых транспортных вертолета СН-47С «Чинук» и 9 вертолетов огневой поддержки А-109А «Хирундо».

Также под началом главнокомандующего сухопутными войсками находилась национальная жандармерия (Gendarmerìa Nacional Argentina), выполнявшая функции военизированной полиции и пограничных войск. Ее численность составляла 12 тыс. чел., на вооружении имелись бронеавтомобили «Шортлэнд», бронетранспортеры М113 и 10 легких самолетов. Командующим являлся дивизионный генерал Рамон Ортис, сменивший 7 декабря 1981 г. на этом посту дивизионного генерала Освальда Гарсию, будущего командующего войсками на ТВД Мальвинские острова.

Военно-воздушные силы (Fuerza Aérea Argentina (FAA)) включали истребительную, бомбардировочную, разведывательную, транспортную и вспомогательную авиацию, части ПВО и подразделения тыла. Этот вид вооруженных сил возглавлял генерал-бригадир52 Басилио Артуро Игнасио Лами Досо, руководство осуществлялось через Главный штаб ВВС. Местом расположения командования ВВС являлось здание Кондор в Буэнос-Айресе. Как и во многих странах, этот вид вооруженных сил является в Аргентине самым молодым. «Фуэрса Аэреа Архентина» создана в 1945 году, а «боевую обкатку» прошла в ходе антиперонистских военных мятежей в июне и сентябре 1955 года.

Высшее оперативное объединение ВВС Аргентины – Командование воздушными операциями (Commando de Operaciones Aéreas (COA))53, находящееся в подчинении главнокомандующего. Оно предназначалось для управления силами и средствами ВВС как в мирное, так и в военное время, а также отвечало за подготовку подчиненных формирований, их материально-техническое обеспечение и за планирование и проведение воздушных операций. Противовоздушную оборону страны обеспечивало Командование ПВО (Comando Aéreo de Defensa (CAD)). В рассматриваемое время во главе этих двух командований стояли дивизионные генералы авиации Хельмут Конрадо Вебер и Аугусто Хорхе Хьюз.

Основное соединение ВВС Аргентины – воздушная бригада (Brigada Aérea). Каждая бригада состояла из трех групп: авиационной (подразделяющейся на эскадрильи), технической (обслуживающей авиатехнику) и базовой (отвечающей за эксплуатацию аэродрома)54. Фактически бригады являлись территориальными формированиями мирного времени. В 1982 году таковых насчитывалось девять. Применение авиации в военное время подразумевало широкий маневр воздушными подразделениями с использованием всей аэродромной сети под руководством командования воздушными операциями, межвидовых командований и специально создаваемых на отдельных операционных направлениях оперативных групп ВВС.

Большая часть ВВБ сосредоточена в центральной части страны: Морон, Мариано Морено, Эль-Паломар и Тандиль в провинции Буэнос-Айрес, Хосе де Уркиса в провинции Энтре-Риос, Реконкиста (Санта-Фе), Эль-Плумерильо (Мендоса) и Вилья Рейнольдс (Сан-Луис). На юге Аргентины имелись лишь две: авиабаза 9-й воздушной бригады Комодоро-Ривадавия (Чубут) и Рио-Гальегос (Санта-Крус). Также могли использоваться гражданские аэропорты, полевые аэродромы и авиабазы морской авиации.

На начало конфликта в ВВС Аргентины насчитывалось 324 самолета и вертолета, в т. ч. 208 боевых и учебно-боевых. Основой военно-воздушных сил являлись: 10 легких бомбардировщиков «Канберра», 17 истребителей «Мираж» III, 37 истребителей-бомбардировщиков «Даггер»55 и 46 штурмовиков A-4 «Скайхок».

Противовоздушная оборона страны возлагалась на истребительную авиацию вкупе с РЛС дальнего обнаружения AN/TPS-43. Слабым местом являлось отсутствие в системе ПВО наземных зенитных ракетных комплектов средней и большой дальности.

Военно-морской флот Аргентины (La Armada de la República Argentina или просто Armada Argentina (ARA)) считался младшим из трех видов вооруженных сил, что вызывало у аргентинских моряков немалую досаду, а отвоевание Мальвин рассматривалось ими в том числе и как способ повысить свою значимость. Основными задачами ВМФ в военное время определялась охрана побережья и морских коммуникаций, оборона ВМБ и портов и высадка тактических морских десантов. В мирное время флот должен был совместно со службой береговой охраны осуществлять защиту исключительной экономической зоны Аргентины.

Главнокомандующим ВМФ (Comandante en Jefe de la Armada (COAR)) в период с 11 сентября 1981 г по 1 октября 1982 г. являлся адмирал Хорхе Исаак Анажа. Начальником Главного штаба ВМФ (Jefe de Estado Mayor General de la Armada (JEMGA)) в декабре 1981 года был назначен вице-адмирал Альберто Габриель Виго. Штаб-квартира военно-морского ведомства – здание Либертад на проспекте Комодоро Пи в Буэнос-Айресе. Организационно ВМФ Аргентины включал: надводный флот (Flota de Mar), подводные силы, морскую авиацию, морскую пехоту, а также тыловые и вспомогательные структуры. Кроме того, в подчинении главкома ВМФ находилась служба военизированной береговой охраны, которая только после 1983 года перешла под юрисдикцию МВД. Оперативное руководство основными силами ВМФ осуществлялось командующим морскими операциями (Comandante de Operaciones Navales (CON))56 со штабом в Пуэрто-Бельграно. 15 декабря 1981 г. эту должность был назначен вице-адмирал Хуан Хосе Ломбардо. Ему подчинялись командующие надводным флотом, подводными силами, морской пехотой и морской авиацией.

Вспомогательные силы ВМФ, в т. ч. транспортный флот (Transportes Navales), антарктическая морская группа (Grupo Naval Antártico), гидрографическая служба (Servicio Hidrográfico), служба связи (Servicios de comunicaciones), не находились в подчинении CON, а подчинялись напрямую главнокомандующему ВМФ. Фактически же они управлялись из Главного штаба ВМФ, где их курировал начальник оперативного управления ГШ ВМФ контр-адмирал Эдгардо Арольдо Отеро.

Побережье Аргентины территориально подразделялось на три военно-морских округа. Система базирования и тылового обеспечения флота: главная военно-морская база Пуэрто-Бельграно (расположена в южной части провинции Буэнос-Айрес), ВМБ Дарсена Норте (г. Буэнос-Айрес), Рио-Сантьяго (г. Энсенада, провинция Буэнос-Айрес), Ушуая (на острове Огненная Земля), база подводных лодок Мар-дель-Плата (провинция Буэнос-Айрес), пункты базирования Пуэрто-Десеадо и Санта-Крус (оба в провинции Санта-Крус). Главная база морской пехоты – военный лагерь Батериас, расположенный недалеко от ГВМБ Пуэрто-Бельграно. Основные пункты базирования морской авиации: Команданте Эспора (Баия-Бланка, вблизи ГВМБ Пуэрто-Бельграно), Пунта-Индио и Эсейса (провинция Буэнос-Айрес), Альмиранте Сар (Трелью, провинция Чубут) и Альмиранте Кихада (Рио-Гранде, Огненная Земля).

Корабельный состав ВМФ насчитывал около сотни боевых кораблей, катеров и вспомогательных судов. Наиболее крупным надводным кораблем являлся авианосец «25 мая» («25 de Mayo»), бывший британский типа «Колоссус», названный в честь Дня нации и Майской революции – 25 мая 1810 года было объявлено о смещении испанского вице-короля и формировании первой национальной хунты. Название корабля произносится аргентинцами как «Бентисинко де Мажо». До того как в 1969 году поднять бело-голубой флаг, он успел недолго послужить в британском флоте под названием «Венерэбл» и двадцать лет в нидерландском – как «Карел Доорман». Кроме него, костяк флота составляли три дизель-электрические подводные лодки, «Сальта», «Сан-Луис» (западногерманского типа 209) и «Санта-Фе» (американского типа «Балао», прошла модернизацию по программе GUPPY II)57, крейсер «Хенераль Бельграно» (или в более привычном нам написании «Генерал Бельграно», бывший американский «Финикс» типа «Бруклин») и шесть эсминцев, в том числе четыре старых бывших американских58 и два новых эсминца УРО британского типа 42. Амфибийные силы – один танкодесантный корабль и 12 десантных катеров. Вспомогательный флот – 35 судов, в т. ч. 6 транспортов, 3 танкера, ледокол, 12 буксиров, 7 плавучих доков и парусное учебное судно «Либертад», многократный чемпион различных международных регат, хорошо знакомое россиянам по его изображению на пятисотрублевой купюре Банка России.

Морская авиация включала 12 эскадрилий самолетов и вертолетов палубного, корабельного и берегового базирования. Общее число летательных аппаратов – 121, из них более половины – боевые и учебно-боевые. Численность личного состава – около 3000 чел. Командующим авиацией ВМФ являлся контр-адмирал Карлос Альфредо Гарсия Боль.

Морская пехота имела численность около 10 тыс. чел. и включала 5 пехотных батальонов, батальон управления и обеспечения59, батальон амфибийных машин, дивизионы полевой и зенитной артиллерии (которые тут тоже именовались батальонами), отряд коммандос, а также подразделения охраны и вспомогательные подразделения. На вооружении морских пехотинцев состояли бронетранспортеры LVTP-7, «Роланд», грузовые машины-амфибии LARC-5, 105-мм гаубицы, 106-мм, 81-мм и 60-мм минометы, ПТУР «Бантам», 75- и 105-мм безоткатные орудия, 30-мм ЗАУ и ЗРК «Тайгеркэт». Командующим был контр-адмирал морской пехоты Карлос Альберто Буссер.

Служба береговой охраны (Prefectura Naval Argentina) насчитывала около 9 тыс. чел. и располагала 7 патрульными кораблями, 24 патрульными катерами, 5 легкими самолетами и 9 вертолетами. Основными задачами СБО являлись контроль территориальных вод и морской экономической зоны, а также охрана рыболовства, оказание помощи терпящим бедствие судам и летательным аппаратам и борьба с контрабандой.

Формирования специального назначения Аргентины в 1982 году были сравнительно малочисленны и никакого боевого опыта, кроме действий против партизан в провинции Тукуман в середине 1970-х годов, не имели. В то время выполнение разведывательно-диверсионных задач возлагалось на бригадную разведку. К чемпионату мира по футболу 1978 года возникла специальная контртеррористическая группа «Алькон-8», которая явилась основой для создания 601-й роты коммандос, сформированной 7 января 1982 г. на военной базе Кампо-де-Майо. 21 мая 1982 г. в дополнение к ней была сформирована 602-я рота коммандос. Обе они приняли участие в боевых действиях против британских войск на Фолклендских островах. Военно-морской спецназ был представлен отрядом боевых пловцов, или, как их принято называть в отечественной военной терминологии, водолазов-разведчиков (Agrupación de Buzos Tácticos), созданным в 1952 году в Мар-дель-Плате, и амфибийным отрядом коммандос морской пехоты (Agrupación de Comandos Anfibios), существовавшим с 1966 года и базировавшимся в Пунта-Альте. Им были поручены ответственные задачи при захвате Порт-Стэнли60. Отряд боевых пловцов, как об этом пишется, создавался по подобию знаменитой итальянской Десятой флотилии МАС, однако никаких человеко-торпед и быстроходных взрывающихся катеров в своем составе не имел. Тем не менее аргентинские морские диверсанты отрабатывали методы уничтожения кораблей в гаванях с использованием подрывных зарядов. Военно-воздушные силы располагали созданной в марте 1980 года группой специальных операций (Grupo de Operaciones Especiales (GOE)), дислоцированной на авиабазе 7-й воздушной бригады Морон (провинция Буэнос-Айрес). Национальная жандармерия Аргентины в мае 1982 года сформировала и отправила на Фолкленды 601-й эскадрон специального назначения (Esc. FFEE 601 GN), получивший по инициативе его бойцов наименование «Алакран» («Скорпион»). А еще где-то высоко в андских горах, на границе с Чили, проходили боевую подготовку подразделения горнолыжного спецназа, позже преобразованные в горно-егерские роты (Cazadores de Montaña) горнострелковых бригад, однако к действиям на Фолклендских островах они не привлекались.

Комплектование вооруженных сил Аргентины личным составом сочетало военную службу по призыву и по контракту. Офицерский и младший начальствующий состав состоял из кадровых военных и военнослужащих по контракту, а рядовой – из срочнослужащих (conscriptos). В народе срочную службу в армии называли colimba, от первых слогов трех действий, которые в основном исполняли новобранцы-срочники: corre, limpia, barre (бегать, чистить, подметать)61. Военнообязанными являлись граждане, достигшие 18-летнего возраста, а после прохождения срочной службы их зачисляли в трехочередной резерв, предельный возраст нахождения в котором составлял 50 лет. Первая, она же основная, очередь резервистов, военнообязанные до 29-летнего возраста, в случае объявления мобилизации призывались немедленно.

Изначально Закон №4031 от 11 декабря 1901 года «Об обязательной военной службе» предусматривал призыв юношей, достигших 20 лет, на срок два года. К рассматриваемому времени призывной возраст был понижен до 18 лет, равно как и сокращен срок службы: до одного года в армии и 14 месяцев на флоте, причем служить попадал не весь призывной контингент, а только треть от числа призывников. Отбор производился посредством публичной жеребьевки, напоминавшей советское спортлото, по последним трем цифрам удостоверения личности.

Призыв на военную службу осуществлялся в феврале каждого года, одновременно с увольнением в запас солдат, призванных в предыдущем году. Такая система призыва, с одной стороны, упрощала его проведение и исключала условия для возникновения дедовщины, но, с другой стороны, имела большой недостаток: на два-три месяца, необходимых, чтобы новобранцы прошли курс молодого бойца и освоили азы воинской специальности, части аргентинской армии в значительной мере утрачивали боеготовность. В начале весны 1982 года основную массу срочнослужащих составляли только что призванные солдаты clase 63 (1963 г. р.), которые затем очутились на Фолклендах, прослужив в армии чуть больше месяца. После открытия военных действий часть недавно уволенных в запас солдат clase 62 была возвращена на военную службу, а в начале июня объявлена мобилизация резервистов clase 61. На флоте и в морской пехоте военный призыв осуществлялся два раза в год, а срок службы был на два месяца длиннее, и таким образом обеспечивались поддержание боеготовности и преемственность в освоении воинских специальностей.

Военная служба по контракту была достаточно широко распространена: в сухопутных войсках служило около 40 тыс. контрактников (31% от общей их численности), в ВВС – 9,5 тыс. (49%) и в ВМФ – 18 тыс. (50%). Младший начальствующий и технический состав вооруженных сил, состоявший из капралов (cabos), сержантов (sargentos, только в сухопутных войсках) и субофицеров (suboficiales), комплектовался целиком из контрактников. Это было несомненным плюсом. Сержантские кадры формировались из числа наиболее подготовленных солдат, на добровольной основе изъявивших желание продолжить службу. Профессиональную подготовку они получали в специальных школах родов войск и школах технических специалистов.



Серьезным упущением видится отсутствие в составе аргентинской армии воинских частей, укомплектованных полностью на контрактной основе, на которые могло бы возлагаться решение наиболее ответственных и рискованных задач. Здесь, так же как и в СССР, считали, что призывной контингент, связанный со своей страной неразрывными патриотическими узами, способен отстаивать ее интересы лучше, чем наемные солдаты, а боевые и специальные качества солдата не зависят от того, каким путем он попал в армию, а обусловлены личным отношением каждого к порученному ему делу. Существовали, впрочем, и основания чисто материального характера. Комплектование войск призывниками обходится дешевле, тем более что громадные средства уходили на содержание кадрового офицерского состава, положение которого в аргентинских вооруженных силах и государстве было исключительно привилегированным.

Считается, что поражение аргентинских войск на Фолклендах продемонстрировало несостоятельность призывной армии в противостоянии с британской контрактной, и это в определенной мере так и есть. Однако наиболее слабым звеном аргентинских вооруженных сил, по-видимому, все-таки являлся старший и высший командный состав. При сложившейся в них системе должностных взаимоотношений и подбора офицерских кадров превалировала практика продвижения по службе не самых способных, а тех, кто больше всех прогибался перед начальством либо имел протекцию благодаря семейным связям. А немногие пробившиеся наверх по-настоящему достойные представители военной касты не могли переломить существовавшего положения дел. Впрочем, означенная проблема не была чисто национальной аргентинской, а скорее интернациональной, характерной для военных систем разных государств. Применительно же к Аргентине она усугублялась тем, что вооруженные силы этой страны уже много десятилетий не воевали; служба мирного времени выдвигала на первый план иные личные и профессиональные качества, чем требовались в военных условиях.

Офицерский корпус пополнялся преимущественно за счет выходцев из обеспеченных слоев аргентинского общества и семей кадровых военных. Подготовку производили в военно-учебных заведениях видов вооруженных сил, расположенных в Эль-Паломаре (Национальный военный колледж), Кордове (авиационное училище), Буэнос-Айресе (Училище механиков ВМФ) и Энсенаде (Военно-морское училище Рио-Сантьяго). Для повышения уровня военных и специальных знаний командных кадров использовалась сеть школ усовершенствования офицерского состава. Высшее военное образование получалось на базе Национального военного колледжа в Эль-Паломаре. Часть старшего и высшего офицерского состава имела за спиной учебу в военно-учебных заведениях ВС США и т. н. «Школе Америк» (Форт-Гулик, Панама) – финансируемой правительством Соединенных Штатов кузнице военных кадров для антикоммунистических режимов Латинской Америки.

Военная промышленность и импорт вооружений и военной техники

Несмотря на обилие иностранной военной техники, используемой в вооруженных силах, Аргентина располагает развитой военной промышленностью. Первые предприятия этой отрасли возникли еще в 1920-е годы, однако фундамент национальной военной промышленности был заложен в период президентства Х. Д. Перона. При этом, как при перонистах, так и в последующий период правления военных, приоритет отдавался казенным предприятиям, находившимся в ведении Управления военной промышленности (исп. Dirección General de Fabricaciones Militares (DGFM)). Единственное по-настоящему перспективное частное предприятие – компания HAFDASA, основанная в 1925 году коммерсантами Карлосом Баллестером и Эухенио Молиной, теми самыми, по фамилиям которых назван пистолет «Баллестер-Молина», аргентинская версия Кольта М1911, – занимавшееся производством автотранспортных средств и стрелкового оружия, обанкротилось и закрылось в 1953 году.

Аргентинскими инженерами было сконструировано множество различных образцов вооружений и военной техники, от штурмовой винтовки CAM1, сотворенной посредством реверс-инжиниринга немецкого «штурмгевера» Stg44, до баллистической ракеты «Кондор», разрабатывавшейся в кооперации с Египтом и Ираком, однако все эти изделия с большим трудом преодолевали стадию опытных образцов и чаще всего оказывались хуже и дороже аналогов, производимых в западноевропейских странах и США. Среди немногих успешных национальных проектов следует назвать легкий штурмовик IA-58 «Пукара», выпускавшийся в 1974—1993 гг. государственным предприятием «Фабрика Милитар де Авионес» (FMA), и противотанковую управляемую ракету «Матого», созданную федеральным научно-производственным учреждением CITEFA62 в начале 1970-х годов и принятую на вооружение аргентинской армии в 1978 году.

Гораздо более продуктивным путем развития военной промышленности стало налаживание на аргентинских мощностях лицензионного производства продукции зарубежной разработки. На заводе «Фабрика Милитар де Армас Портатилес «Доминго Матеу» (FMAP «DM»), расположенном в городе Росарио, провинция Санта-Фе, с 1960-х годов осуществлялся выпуск стрелкового оружия по лицензии бельгийской фирмы «Фабрик Националь Эрсталь» (с правом поставок на экспорт): пулеметов FN MAG, винтовок FN FAL (которыми аргентинцы снабдили половину стран Южной Америки63) и пистолетов Браунинг «Хай Пауэр». Правда, с пистолетом позже вышла неловкость: аргентинцы внесли в его конструкцию столько самовольных изменений, что в середине 1980-х годов «слетели» с лицензии и в дальнейшем выпускали его под собственной маркой «FM Hi-Power».

Результатом сотрудничества Управления военной промышленности Аргентины и предприятия «Астарса» с французскими военно-промышленными компаниями «Сосьете де форж э ателье дю Крезо» и «Сосьете де материэль де Армэман» стал запуск в 1968 году лицензионного производства легкого танка АМХ-13 и боевой машины пехоты AMX—VCI на его базе. Первоначально осуществлялась сборка из поставляемых французами комплектующих, а затем налажено их изготовление на месте. Всего аргентинцами было произведено 60 танков АМХ-13 и 180 БМП AMX—VCI (в дополнение к закупленным непосредственно у Франции).

В 1974 году западногерманская компания «Тиссен-Хеншель» получила от Аргентины контракт на разработку на базе стоявшей на вооружении бундесвера боевой машины пехоты «Мардер» нового среднего танка под названием TAM (исп. Tanque Argentino Mediano) и боевой машины пехоты VCTP (Vehículo de Combate Transporte de Personal). Для их выпуска был построен завод TAMSE недалеко от Буэнос-Айреса, производственная линия введена в действие в марте 1980 года, в октябре 1981 года эта техника стала поступать в войска. Всего до конца 1983 года, когда из-за недостатка финансирования их производство было остановлено, произведено 150 танков и немногим более 100 БМП данных типов.

В 1972—1974 годах на подконтрольной военному ведомству верфи «Танданор» в Буэнос-Айресе из готовых секций, привезенных из ФРГ (заказ на их постройку выдан кильской «Ховальдсверке-Дойче Верфт» 30 апреля 1969 г.), были собраны две дизельные подводные лодки типа 209 – «Сальта» и «Сан Луис».

В 1970 году правительство Аргентины заключило контракт с британской фирмой «Виккерс-Армстронг» на постройку двух эсминцев УРО Тип 42, одного корабля («Эркулес») в Англии и еще одного («Сантисима Тринидад») – в Аргентине на государственной судоверфи Рио-Сантьяго в Энсенаде, провинция Буэнос-Айрес. Правда, второй корабль, формально введенный в строй 1 июля 1981 г., все равно затем пришлось отправлять в Портсмут для монтажа зенитного ракетного комплекса, электронного оборудования и обучения экипажа.

Тем не менее доля вооружений и военной техники, приобретаемых за рубежом, была велика. Значительный успех аргентинского военно-политического руководства на международной арене состоял в том, что оно, заранее взвесив возможные репутационные риски и приняв во внимание негативный опыт Чили, попавшего под всеобщее порицание и эмбарго на продажу оружия из-за нарочито репрессивной внутренней политики, всячески стремилось не выносить сор из избы и поддерживать благоприятный международный имидж страны, благодаря чему ему удалось сохранить доступ к большей части рынков вооружений. Даже в СССР отношение к аргентинскому военному режиму, в отличие от чилийской хунты, про зверства которой слагались песни, причем не только ангажированными властью авторами, но и вполне неформальными музыкантами64, было достаточно сдержанным, а после начала Фолклендского конфликта стало и вовсе сочувственным. В то время как США распространили на Аргентину «поправку Кеннеди», налагавшую «бан» на поставку ВВТ, западноевропейские державы и Израиль (несмотря на разгул антисемитизма в Аргентине) продолжали исправно отоваривать аргентинских военных. Если в 1940—1960-х годах неисчерпаемым источником пополнения арсеналов вооруженных сил Аргентины, как и большинства других латиноамериканских государств, была подержанная военная техника с хранения вооруженных сил США, то в 1970-х годах Буэнос-Айрес в основном переориентировался в пользу контрагентов из стран Старого Света, также существенно возросла доля приобретаемых аргентинцами новых современных вооружений.

Наиболее знаменательной покупкой в преддверии Фолклендского конфликта стал заключенный в сентябре 1979 года контракт на приобретение во Франции 14 истребителей-штурмовиков «Супер Этандар» и 28 противокорабельных ракет «Экзосет» AM-39. Однако к дате высадки на Фолклендах заказчику было поставлено только пять самолетов и пять ПКР, а после начала военных действий французские власти заблокировали исполнение контракта. Несколько ранее было куплено 7 истребителей «Мираж» IIIEA, дополнительно к ранее приобретенным в 1972—1973 годах 12 аналогичным машинам65. Также аргентинцы перекупили в 1978 году у французов два корвета проекта A69, заказанные Южно-Африканской Республикой и «зависшие» на верфи в Лорьяне из-за введенных ООН санкций против режима апартеида, и дополнительно заказали еще один корабль этого типа, вошедший в строй в июне 1981 года. ВМФ Аргентины также приобретал французские ракетные комплексы и ПКР «Экзосет» MM-38, которые получили на вооружение эсминцы и означенные корветы.

У британцев в условиях нарастания напряженности хватило бдительности не продавать потенциальному противнику выводимые из состава Королевских ВВС бомбардировщики «Вулкан», к которым уже было начали прицениваться аргентинские авиаторы. Тем не менее еще раньше, в 1967 году, Аргентине поставили 12 легких бомбардировщиков «Канберра» (в т. ч. два учебно-боевых), удовлетворившись заверениями, что эти самолеты никогда не будут использованы против Британии. Восемь из них приняли участие в военном конфликте. Контракт еще на два самолета был заключен в 1981 году, но их передаче воспрепятствовало открытие военных действий. Также аргентинцы закупили британские зенитные ракетные комплексы «Тайгеркэт» и «Блоупайп».

Очень плодотворно развивалось военно-техническое сотрудничество с Израилем. В 1978 и 1980 годах израильтяне продали Аргентине 39 истребителей-бомбардировщиков «Даггер», снятых с вооружения их военно-воздушных сил. Военные поставки, в т. ч. авиационных станций предупреждения о ракетной атаке, подвесных топливных баков, ракет класса «воздух – воздух» и противогазов, осуществлялись и в ходе вооруженного конфликта. Партия продукции военного назначения была переправлена в Аргентину через Перу. Особо кстати пришлись подвесные топливные баки, которые в боевой обстановке после использования подлежат сбросу, а имелись в ограниченном количестве. Правительством Галтьери, со своей стороны, в ознаменование «начала прекрасной дружбы» был сделан ряд реверансов в сторону Тель-Авива, в частности, аргентинским раввинам разрешено работать с солдатами на Мальвинах наряду с католическими капелланами, прерогатива, которой не имели представители ни одной другой конфессии, кроме доминирующей римско-католической. В декабре 1982 г. для восполнения потерь, понесенных в ходе вооруженного конфликта, у Израиля было закуплено 19 подержанных «Мираж» IIICJ и три «Мираж» IIIBJ французского производства.

Перу в период Фолклендского конфликта также активно поддерживало Аргентину, как в международно-политической, так и в военно-технической сфере. Наибольшую озабоченность в Великобритании вызывала возможность пополнения аргентинцами при посредничестве Лимы арсенала противокорабельных ракет «Экзосет», особенно AM-39 класса «воздух – поверхность». И, действительно, перуанские военные представители предприняли попытку приобрести во Франции для последующей перепродажи Аргентине партию из двенадцати (по другим сведениям, восьми) ракет. Британские и французские спецслужбы воспрепятствовали осуществлению этой сделки.

Не суждено оказалось принять участие в вооруженном конфликте и десяти проданным Буэнос-Айресу истребителям-бомбардировщикам «Мираж» 5P. Самолеты из состава 611-й и 612-й эскадрилий ВВС Перу с нанесенными опознавательными знаками ВВС Аргентины в обстановке строгой секретности были перегнаны перуанскими военными летчиками с аэродрома Ла-Хойя в распоряжение аргентинцев на авиабазу 6-й воздушной бригады Тандиль, однако те до окончания военных действий не сумели завершить их адаптацию для использования в своих ВВС. В дальнейшем экс-перуанские «Миражи» пополнили 6-ю истребительную авиагруппу, получив бортовые номера сбитых над Фолклендами истребителей «Даггер». В списке поставленного Перу вооружения были также корабельные торпеды, авиационные ракеты AS-30 и переносные зенитные ракетные комплексы «Стрела-2».

Пресса в Соединенных Штатах сообщала о продаже Аргентине имевшихся у ВВС Перу истребителей-бомбардировщиков Су-22, но это не могло быть правдой уже хотя бы по причине нереальности для аргентинцев в столь сжатые сроки освоить принципиально новый для них комплекс вооружения. Поводом для возникновения таких слухов, очевидно, стал визит в Перу группы аргентинских военных специалистов для изучения на предмет возможного приобретения стоявших там на вооружении образцов советской военной техники.

Что касается военных закупок непосредственно у СССР, в обмен на поставки говядины и пшеницы, такой вариант рассматривался на крайний случай затяжного сценария конфликта и военно-экономической блокады Аргентины со стороны ведущих капиталистических стран. Однако война оказалась слишком скоротечной, чтобы эта перспектива вышла за рамки чисто гипотетической. Притом изучавшие вопрос исследователи практически в один голос утверждают, что подобного рода предложения не являлись выражением курса внешней политики Советского Союза, у которого в международной сфере хватало куда более насущных забот (Афганистан, Ближний Восток, Польша), нежели потакание националистическим устремлениям далекой и к тому же идеологически чуждой Аргентины, пусть даже с некоторых пор ставшей играть роль главной житницы советского государства. Хотя кремлевскому руководству случалось находить общий язык с крайне одиозными и далекими от марксизма политическими режимами (Ливия, Ирак), а советская пропаганда симпатизировала Буэнос-Айресу, сближение с аргентинской военной хунтой на повестке дня не стояло. Как считает проинтервьюировавший ряд высоких должностных лиц бывшего СССР журналист С. Б. Брилёв, инициативы исходили от советского министерства обороны, стремившегося всеми доступными способами вредить Великобритании как активному члену враждебного Североатлантического блока. Сами же аргентинцы относились к этим «ухаживаниям» очень сдержанно, понимая, что их принятие будет означать окончательный разрыв с Соединенными Штатами и не слишком радужную перспективу оказаться в числе «государств-изгоев». Единственным образцом советского оружия, использовавшегося вооруженными силами Аргентины в ходе Фолкледского конфликта, стали поставленные перуанскими друзьями, а также приобретенные у ливийцев переносные зенитные ракетные комплексы «Стрела-2». Проскальзывала информация, что кроме них из Советского Союза, транзитом через Ливию и Перу, поставлялись противотанковые ракетные комплексы, комплекты зимнего обмундирования и др. Однако даже если предположить такое, советское оружие для аргентинцев имело тот громадный недостаток, что было для них совсем незнакомым, а оттого практически непригодным. Те же ПЗРК «Стрела-2» на Фолклендах по большей части были захвачены британцами в нетронутой заводской деревянной укупорке.

Загрузка...