Флуар и Бланшефлор

Вновь лучезарный парадиз

Весны, явив себя в цветах

И радости, запел, запах,

И я сирвенте верный тон

Задам, встревожив Арагон,

Поскольку в ней

Гнуснейшего из королей[121]

Хотел бы набросать эскиз:

Он трус, наемник, блюдолиз.

Начавший снизу рухнет вниз,

Как в заключительных строках

Лэ[122] — очутясь на рубежах

Исходных: вновь он втащит трон

В Карлат[123], хоть во главе колонн

В Тир путь прямей;

Но разве соблазнит трофей

Того, кто даже в легкий бриз

Не поплывет за ближний мыс?

Прованс на волоске повис,

Там носят Санчо на руках,

Пока король как на дрожжах

Толстеет, въехав в Руссильон,

Где Джауфре[124] всех прав лишен;

Тулузой всей

За ложь он был гоним взашей,

И всякий, кто держался близ

Него, довольно быстро скис.

В Кастилии Кастрохерис,

Дворец в Толедо — есть размах

У короля[125], но лучше б страх

Нагнал на Барселонца[126] он,

Ему чинящего урон;

По мне, честней

Король мошенников, чем сей

Владыка, чей любой маркиз

Ведет дела из-за кулис.

Король Рамирес[127] мог на бис

Взять Арагон да, жаль, зачах;

Наваррцем добрым хват Монах

И позже был бы побежден,

Когда бы тот в борьбе сторон

Взял курс верней;

Лазури золотой ценней,

И тот, кто свой смирил каприз,

Достойней короля подлиз.

Его супруге[128] первый приз

Я отдал бы; в ее речах

Такое есть, чем мой замах

Удержан и удар смягчен,

Иначе Беренгьеров стон[129]

Забыть злодей

Не мог бы до скончанья дней:

Предательство — его девиз,

И меч, разя родню, ослиз.

Императрице он сюрприз

Устроил[130]: далеко не прах

Был в мануиловых дарах,

И вот, квинталов[131] миллион

Добра сложил не глядя он

В казне своей —

И зелен плод, и поспелей —

А госпожу и греков из

Страны изгнал чуть не без риз.

Поскольку речи пленного напор

Не свойствен, как и речи тех, кто хвор,

Пусть песнь утешно вступит в разговор.

Друзьям, не шлющим выкупа, позор!

Мне из-за тех, кто на дары не скор,

Быть две зимы в плену.

Пусть знает каждый в Англии сеньор,

В Анжу, в Гаскони, словом, весь мой двор,

Что я их безотказный кредитор,

Что мной тюремный отперт бы запор

И нищим был, скажу им не в укор, —

А я еще в плену.

У пленных и у мертвых, искони

Известно, нет ни друга, ни родни.

Я брошен. Злата и сребра ни-ни,

Все ждут. Но будут — даже извини

Я их — обвинены они одни,

Коль я умру в плену.

Сеньор мой[133] вверг страну в раздор, сродни

Чему раздор в душе. Меж нас грызни

Не должно быть, по слову клятв: они

Обоими давались в оны дни.

Но вырвусь скоро я из западни,

Не век мне быть в плену.

Сестра графиня[134]! Бог, вам давший все

Дары, да будет милостив к красе,

У коей я в плену.

Длиннее дни, алей рассвет,

Нежнее пенье птицы дальней,

Май наступил — спешу я вслед

За сладостной любовью дальней.

Желаньем я раздавлен, смят,

И мне милее зимний хлад,

Чем пенье птиц и маков поле.

Я верой в господа согрет —

И встречусь я с любовью дальней.

Но после блага жду я бед,

Ведь благо — это призрак дальний.

Стать пилигримом буду рад,

Чтоб на меня был брошен взгляд,

Прекраснейший в земной юдоли.

Услышать на мольбу в ответ

Жду, что готов приют мне дальний;

Я мог бы, если б не запрет,

Быть рядом с ней и в дали дальней;

Польются наши речи в лад

И близь и даль соединят,

Даря усладу после боли.

Печаль и радость тех бесед

Храню в разлуке с дамой дальней,

Хотя и нет таких примет,

Что я отправлюсь в край тот дальний:

Меж нами тысячи лежат

Шагов, дорог, земель, преград...

Да будет все по божьей воле!

Даю безбрачия обет,

Коль не увижусь с дамой дальней,

Ее милей и краше нет

Ни в ближней нам земле, ни в дальней.

Достоинств куртуазных клад

Сокрыт в ней — в честь ее я рад

У сарацинов жить в неволе.

С творцом, создавшим тьму и свет,

Любви не позабывшим дальней,

Я в сердце заключил завет,

Чтоб дал свиданье с дамой дальней,

Чтоб стали комната и сад

Роскошней каменных палат

Того, кто ныне на престоле.

Мой только тот правдив портрет,

Где я стремлюсь к любови дальней.

Сравню ль восторги всех побед

С усладою любови дальней?

Но стать горчайшей из утрат —

Ибо я крестным был заклят[136] —

Ей предстоит. О злая доля!

О сладость горькая утрат!

Будь крестный мой врагом заклят:

Страсть без ответа — что за доля!