Французская колонизация островов Индийского океана (XVII—XVIII вв.)

Глава 2. Мадагаскар в XVII—XVIII вв. Создание Э.Флакуром колониального поселения

Прежде чем переходить к рассказу о действиях французского правительства в юго-западной части Индийского океана, и в особенности на Мадагаскаре, было бы полезно проанализировать обстановку, создавшуюся на этом острове к XVII—XVIII вв.

Проходивший здесь с XIV в. процесс классообразования достиг такого уровня развития, который привел к появлению в ряде районов государственных образований. Они характеризовались переплетением раннефеодальных структур с сохранившимися первобытнообщинными элементами и патриархальным рабством.

Военная демократия, которая существовала у наиболее развитых народов, населявших Мадагаскар, обычно переходила в классовое общество не непосредственно, а через военно-иерархические и олигархические, a позже и деспотические формы (ср. /26, с.5413[1]). Переходные военно-иерархические формы, характерные для ряда племен Мадагаскара, сочетались с внутриобщинной прафеодальной эксплуатацией. Эта форма эксплуатации отличалась от более архаичного отчуждения прибавочного продукта общинников общинной верхушкой (кабальничества, данничества) наличием институциализированного механизма распределения.

Организационное закрепление данной формы эксплуатации имело сакральный характер. Изъятие у общинника значительной часта продукта его труда вождями племен было обосновано культовыми (религиозными) традициями. Это выражалось, в частности, в том, что вождь племени был сакральным лидером. Община имела по отношению к вождю обязательства именно сакрального характера.

Необходимо отменить также, что различные общества, существовавшие на Мадагаскаре, испытывали неодинаковое влияние внешнего фактора или испытывали его в неодинаковой мере. Кроме того, эти общества развивались в различной природной среде.

Своеобразным был и этнический облик населения. Основная часть коренных жителей острова сложилась в результате нескольких миграционных волн из древней Индонезии и Меланезии, начи- [34]

Государственные образования народов Мадагаскара в XVII—XVIII вв. [35]

ная с середины I тысячелетия и вплоть до начала II тысячелетия н.э. Часть пришельцев смешивалась с мигрировавшими на остров африканскими элементами. Относительно сильным было арабо-исламское влияние, в основном на прибрежные районы. В результате на Мадагаскаре сложились около двух десятков значительных этнических групп, сохранившихся до сих пор, не считая эмигрировавших в позднейшее время индийцев, европейцев (в частности, французов), китайцев и коморцев. С точки зрения этнического состава Мадагаскар называют иногда мостом между Азией и Африкой.

Обратимся прежде всего к положению на юге и юго-востоке Мадагаскара. Этот обширный район был главным объектом притязаний французского абсолютизма.

На крайнем юго-востоке этногенез проходил на основе смешения ранних пришельцев с позднее появившимся исламизированными элементами.

Первое государственное образование сформировалось в области Ануси в результате завоевания местных племен исламизированными мигрантами — зафираминиа. Представители этой этнорелигиозной общности имели контакты с населением Аравийского полуострова. Прибыв на Мадагаскар в первой половине нашего тысячелетия, они постепенно подчинили местное население своему влиянию.

Позднее зафираминиа создали военно-иерархическое образование во главе с правителем, «королем». В результате длительного развития этого общества и подчинения местного населения зафираминиа сформировалась новая этническая общность — антануси. Позднее этноэлементом этой общности стали и вуадзири — потомки выходцев из Индии. Именно на побережье в области Ануси создает свой опорный пункт французские поселенцы, основав Форт-Дофэн (Таулинару). Появление французских вооруженных отрядов вызывало отчаянное сопротивление местных жителей /27, с.352; 107а, с.57-59/.

Другая группа, выходцы с Аравийского полуострова, антемуру (антаймуру), расселилась в устье реки Матитанана (область Амбухабе). В результате культурно-религиоаного подчинения им местных племен также было создано государственное образование, сохранившее некоторые реалии арабо-исламской цивилизации. Название антвмуру распространилось на все население этой области. [36]

Общество антемуру имело военно-иерархическую структуру, верхний слой которой именовался антеуни. Верховный правитель антемуру назывался андриануни. Его политическая власть была основана на религиозном главенстве. Главным центром данного государственного образования было поселение Ивату, расположенное южнее современного города Манандзари.

В низовьях реки Манандзари обосновались антамбахуака, также принадлежавшие к зафираминиа. Первоначально они попытались закрепиться в областях Манандзари, Намуруна и Фарауни, но были вытеснены более воинственными антемуру. Антамбахуака не поднялись до уровня раннеклассового общества, но тем не менее оказали влияние на развитие культуры на Мадагаскаре, Они использовали арабизированную письменность — сурабе, созданную антемуру /27, с.349; 93, с.48-51/.

Среди раннефеодальных государственных образований, расположенных на юго-востоке Мадагаскара, следует также упомянуть «королевство» Антесака. (Естественно, что термин «королевство» используется в данном случае условно.) Древний основатель этого королевства Андриамандреси из династии Марусерана был братом или дядей основателя династии в области Менабе — короля Андриандахифуци. Антесака (или антайсака, антесакалава, т.е. племена, известные до появления племен сакалава) пришли с юга Мадагаскара и соединились с племенами, населявшими среднее и нижнее течение реки Мананары (в XVI или в начале XVII в.). Затем они установили господство над прибрежными районами, над населением, проживавшим в долинах рек Мананара и Масианака.

Так же как и антесака, племена танала, обитавшие в лесах восточной и юго-восточной части острова, находились в описываемую эпоху на одной из низших ступеней социально-экономического развития. Они занимались собирательством диких растений, примитивной охотой и рыбной ловлей. В земледелии господствовала подсечно-огневая система (тави). Земля находилась в собственности общины, сначала родовой, затем сельской, а участки распределялись на правах землепользования. Разведение крупного рогатого скота — зебу — играло ограниченную роль, скот использовался прежде всего для жертвоприношений.

Примерно с XII в. контакты с исламизированными племенами в устье реки Мананары привели антесака и соседние этнические группы к знакомству с техникой обработки железа и кузнечными [37] мехами индонезийского типа. Дома строились также индонезийского типа, на сваях. Основой религиозных представлений этих народов был культ предков.

Процесс политогенеза, развивавшийся в течение столетий, привел в начале XVII в. к превращению вождя наиболее сильного племени в главу союза племен, а затем и в наследственного правителя («короля») — мпандзака /65, с.45-48/. (Это слово — суахилийского происхождения.)

Почести одной из «королев» Юга Мадагаскара

Своеобразным было расселение племен на юге Мадагаскара, в области Андруй, ограниченной двумя плато — Махафали на севере и Каримбула на юге. Это — малагасийская саванна (брусса), покрытая колючими растениями, где господствуют южные ветры, жара и сухой климат. Здесь распространилось скотоводство. Несмотря на неблагоприятные природные условия, в этом районе расселились племена махафали (на юго-западе острога), антандруй (на юге), масикуру (на севере). На узкой прибрежной полосе юго-западной оконечности Мадагаскара жили рыбаки везу. Широкие долины рек как бы разграничивали области расселения различных этнических групп.

К XVI в. образовался союз племен во главе с племенем ануси (тануси). Постепенно вожди этого союза становились [38] наследственными правителями — «королями». К середине XVI в. правителем стал Улумбецитуту; у сакадава «королем» стал Андриандахифуци, а у антесака еще ранее – Андриамандреси. Однако кочевое пастушество не создавало сколько-нибудь прочной базы экономического и, стало быть, политического единства. Так, для распада «королевства», созданного в XVII в. династией Зафиманара, объединившей кланы каримбулу и махандрувату, было достаточно вторжения соседних племен. Каких-либо глубоких социально-экономических факторов, обусловливающих единство подобных государственных образований, не существовало.

Кочевые пастушеские племена, объединяемые названием бара, потомки выходцев из Африки, проделали большой путь (вплоть до XVI в.) с запада Мадагаскара (из областей Дзунаиву и Итумампи) в его восточные области. Под натиском враждебных племен бара продвинулись до области Ивухибе, прилегающей к долинам рек Ихуси и Исалу. Позднее, в XIX в., они продвинулись до Ивакуаны /93, с.50-55/.

Особенностью географической среди было наличие больших рек, текущих с Высокого плато к Мозамбикскому проливу, прежде всего таких, как Мананара — нынешняя Бецибука — на севере и Мангуки — на юге. Почти вся западная часть острова — это степь, покрытая травой бузакой (ныне такая степь занимает 60% территории страны). Основой хозяйства обитавших здесь племен вазимба (потомков первых выходцев из Юго-Восточной Азии), находившихся на стадии первобытнообщиннного строя, было подсечное земледелие — тави. В результате здесь исчезли леса и появились огромные пространства, покрытые степями.

Районом наиболее интенсивного проникновения торговцев-арабов и анталаутра (представителей исламизированного населения Коморских островов) вплоть до XVIII в. являлась Буэни. Это была густонаселенная область. Здесь торговали рабами местного, малагасийского происхождения. Степные пространства предопределили складывание скотоводства как основного типа деятельности утвердившихся здесь после изгнания вазимба племен сакалава /27, с.351-352; 61, с.39-41/.

Создание в XVII в. первого государственного образования — «королевства» сакалава — предания связывают с упоминавшимся ранее Андриандахифуци, установившим господство сакалава над областью Менабе, а затем над более мелкой областью — Фирехена, невдалеке от будущего порта Сент-Огюстен (также являвшегося [39] одним из пунктов проникновения французских колонистов). Андриандахифуци получил с помощью арабо-суахилийцев и европейцев (о попытках их проникновения на Мадагаскар мы будем говорить ниже) огнестрельное оружие, покупка которого имела огромное значение для военных запасов сакалава. Умело использовал этот правитель матримониальные связи. Своих сыновей он женил на дочерях вождей племен, нужных ему для установления союзнических отношений. Будучи сюзереном области Унилахи, Андриандахифуци контролировал торговлю на побережье с иноземными купцами.

Возможно, военное превосходство сакалава над соседними народностями помогло им продвинуться на север и захватить новые земли, а затем пересечь реки Мурундава, Цирибихина и достичь долины Манамбулу. В самом сердце области Менабе, в низине реки Мурундавы, недалеко от моря, возникла новая столица «королевства» — Манева /35а; 93, с.57-63; 107а, с.80-81; ср. 28а/.

Экономической основой «королевства» сакалава было скотоводство, в несколько меньшей степени — посредническая торговля. Одним из основных предметов этой торговли были рабы, а также крупный рогатый скот. Земледелие так же, как и ремесло, было у сакалава развито слабо. Железо использовалось в основном для производства оружия, в частности дротиков /65, с.48-52/.

Правитель опирался на привилегированную социальную группу — вуламена. Вуламена (или зафимбуламена) сосредоточили в своих руках большие стада скота, распоряжались пастбищами. Ниже в общественной иерархии стояли вулафуци (или зафимбулафуци) — свободные общинники.

Правитель со своим войском устраивал набеги на соседние земли, например, область Анкарана. Кроме присоединения новых территорий также набеги должны были обеспечить постоянный приток рабов.

Судя по имеющимся данным, труд рабов не использовался в хозяйстве, поэтому вряд ли можно говорить о существовании здесь рабовладельских отношений. Рабов захватывали в основном для обмена на необходимые товары, прежде всего оружие. Как европейцы, так и арабо-суахилийцы, а позднее индийцы стремились заполучить как можно больше рабов (мужчин, [40] женщин и даже детей), перепродавая их в различные европейские колонии, в страны Востока и Америку. Торговые операции, осуществлявшиеся в портах западного побережья Мадагаскара, контролировавшихся правителями сакалава, приносили им большие выгоды /27, с.351-352; 93, с.57-59; 107а, с.69-70, 75-76/.

Удобные для торговли порты появились на западном побережье от Тулеара и провинции Менабе на юге до устьев рек Мурундава, Манамбулу и Майнтирану в средней части острова и до северной области Буэни (в устье реки Бецибука, в заливах Бали, Махадзамба), в заливе Ампасиндава и на находящихся под контролем сакалава прибрежных островах, из которых наиболее важным был Нуси Бе.

У северных сакалава постепенно возник культ умерших правителей (дади). Останки усопших являлись символом священной власти их наследников. При жизни правителя почитали как «бога на земле» («заханари ан-тани»). После смерти его останки помещались в королевской гробнице Дуани на холме в местности Махабу. Во время специального праздника «омовения останков» (Фитампуха) сакалава торжественно прославляли своих божественных правителей /93, с.57-61; 112, 63/.

Государственное образование сакалава было весьма непрочным, власть правителя оставалась слабой из-за отсутствия устойчивых экономических связей между различными областями, а также из-за постоянного передвижения стад и их пастухов.

После смерти Андриандахифуци в 1685 г. начались раздоры и междоусобная борьба между его детьми при участии вуламена. Один из его сыновей, Андриаманетриариву, на время было восстановил единство, однако после его смерти борьба возобновилась и привела к распаду «королевства».

Капитан французского корвета Гиллен, записи которого являются ценным источником сведений о жизни малагасийского народа на рубеже XVIII—XIX в. и в предшествующий период, сообщает, что сакалава подразделялись на две различные «семьи» или «нации», иначе говоря, на две этнические группы — сакалава области Менабе, или сакалава Юга, и сакалава Буэни, или сакалава Севера /9а, с.7/.

К середине XVIII в. относится расцвет восстановленного «королевства» сакалава. Его контроль распространился на области Самбирану, севернее бассейна реки Суфиа, и даже на [41] Анкарану, юго-восточнее провинции Буэни. Появился в это время в новый этнический элемент — выходцы из Индии. К концу XVIII в. вследствие возобновившихся раздоров среди представителей знати, а также из-за набегов соседей — цимихети и сиханака — государство вновь ослабло. Ставшая в 1780 г. королевой Равахини для укрепления своей власти использовала поддержку племен горной области Амбунгу, а также области Самбирану. Королева находилась в дружественных отношениях с правителем мернов Андрианампуйнимерина. Умерла она в 1808 г. Ее «королевство» было последним крупным государственным образованием у сакалава /112, с.63, 65/.

Государственное образование появилось и у бецимисарака на восточном побережье Мадагаскара, на территории, расположенной севернее долины Манандзахари между лесным склоном Высокого плато и морем до бухта Антунгила. Природные условия в этом районе были неблагоприятны для жизни. В частности, субэкваториальный климат, способствующий распространению эндемической лихорадки, был мало пригоден для европейцев. Тем не менее мореплаватели и завоеватели начиная с XVII в. появлялись здесь чаще, чем на юге; в особенности это относится к более северным районам — к острову Нуси-Бураха (Сент-Мари) в бухте Антунгила. В более позднее время неоднократные попытки проникнуть в эти края предпринимали французские колонисты.

Обитатели долин рек Мананара (на юге) и Рантабе (на севере) торговали с племенами, населявшими долину реки Суфиа на западном побережье. Сюда проникали и европейские торговцы. Важным объектом меновой торговли были рабы, а также рис и пряности. Развивались морские порты — Туамасина (будущий Таматав), Галембуль (будущий Фульпуэнт), Титинг и др. Вожди местных племен вели постоянную борьбу за порты и торговые поселения.

Проникновение пиратов и следовавших за торговцами европейских завоевателей грозило бецимисарака порабощением. Тем не менее они сумели создать свое государственное образование, существовавшее еще во второй половине XVIII в. /93, с.65/,

Борьба вождей племен юга и севера за верховенство имела результатом образование союзов племен. Вождь Рамананау стал объединителем племен цитамбала. Двигаясь на север от своей «столицы» Ватумандри по направлению к району Андевуранта, цитамбала столкнулись с одним из кланов племени бецимисарака — [42] антаваратра и покорили его. В итоге Рамананау установил контроль над областью Галембулу в период, когда набеги пиратов на поселения острова Сент-Мари и бухты Антунгила стали особенно частыми.

Сын малагасийки и английского пирата Томаса Уайта (на острове его звали Там) добился большого доверия у антаваратра и даже стал вождем местных кланов, получив имя Рацимилаху. Он начал военные действия против Рамананау, захвати в 1712 г. г.Фенуариву-Анцинанана. Рамананау вынужден был признать верховенство Рацимилаху.

В результате энергичной деятельности Рацимилаху с 1712 до 1750 г. все земли, населенные бецимисарака, от области нижнего Мангуру и района Антамбахуака на юге до бухты Антунгила на севере были объединены в единое государственное образование. Новое имя Рацимилаху, Рамаруманумпу, отражало высокий социальный статус правителя. Подтверждением этого статуса явился брак одной из его дочерей с «королем» Буэни Рамахасарикой.

«Королевство» бецимисарака было относительно устойчивым. Не последнюю роль играли и личные качества Рамаруманумпу, которому удалось удержать «трон» до самой смерти в 1750 г., избегая, в частности,открытых конфликтов с пиратами. Он передал власть обоим наследникам — Занахари и Бети /93, с.67/.

После ухода со сцены этого правителя государственное образование бецимисарака, раздираемое междоусобицами, стало ослабевать. Занахари был изгнан из Фульпуэнта и сосредоточил свою власть над районом вокруг бухта Антунгила. Его сводная сестра Бети, правившая на острове Сент-Мари, не смогла противостоять установлению над островом контроля французов. Влияние агента Ост-Индской компании Лабигорня на Бети, на которой он женился, облегчило проникновение на Мадагаскар этой компании. Ее агент Госс добился признания Бети сюзеренитета Людовика XV, что было отражено в специальном акте, подписанном Бети и ее вассалами /93, с.67/.

Напряженность в этом районе Мадагаскара усиливалась. Флотилии пирог с воинами-бецимисарака захватывали рабов на Коморах. Бецинисарака грабили и западный берег Мадагаскара, они проникали даже на восточное побережье Африканского континента.

Воины одного из кланов бецимисарака — антаваратра, с одной стороны, принуждали к повиновению кланы, обитавшие на [43] восточном склоне Высокого плато, цитамбала и анатациму, а с другой — сами были жертвами нападений пиратов (в особенности после смерти Рамаруманумпу) /93, с.67-69/. В итоге государство все более ослабевало.

Несколько слов об этнических общностях, населявших район озера Алаутра и равнины Анкаи. Эти племена заселили район, расположенный между Высоким плато на западе и прибрежной океанской полосой, населенной бецимисарака, на востоке. Они принадлежали к первым волнам переселенцев из-за океана /93, с.69/.

На север от долины реки Манингури обитали племена сиханака. По свидетельству француза Франсуа Мартэна (60-е годы XVII в.), у них было развито орошаемое рисоводство. Пожалуй, первым известным предводителем сиханака, одолевшим вазимба, был Райбенифананина. Воинственные сиханака нападали и на племена цимихети, а также на северные районы области, населенные бецимисарака. Захваченные сиханака пленники отправлялись на западное побережье, в частности в порты «королевства» Буэни, и продавались там в рабство (в обмен на оружие). Эта торговля давала сиханака возможность обзавестись мушкетами. В результате они смогли в 1667 г. разбить сильное войско бецимисарака, которое поддерживал отряд во главе с Мартэном. В то же время и сами сиханака подвергались нападениям — с запада, особенно во второй половине XVIII в. На них давили сакалава, которым сиханака были принуждены выплачивать дань. Сиханака угрожали и племенам мерина — до того момента, когда они были отброшены знаменитым Андрианампуйнимериной (1787—1810) /20; 107а, с.30-31/.

Какая-то часть рабов оставалась в селениях сиханака. Однако рабовладение у них так и не развилось далее стадии патриархального рабства, так же как и в других областях Мадагаскара. Кроме того, шла торговля рабами. Мятежи пленников привели к резкому ослаблению племен сиханака, которые остались в тот период на уровне первобытнообщинного строя, так и не перейдя к стадии классообразования.

Третьим племенем, населявшим большой район вокруг озера Алаутра и равнины Анкаи, были безанузану, обитавшие в верховьях реки Мангуру, районе еще менее доступном, чем район озера Алаутра. До конца XVIII в. безанузану жили первобытно-[44]общинным строем. Спускаясь с возвышенностей, безанузану устраивали набеги на другие племена. Однако их продвижение на север было остановлено. А при попытках захватить пути, ведущие на запад, в область Имерина, они были разбиты войском Андрианампуйнимерины и вынуждены были признать свою зависимость от него /93, с.69, 71/.

Два государственных образования сформировались на Высоком плато — «королевства» бецилеу и мерина. Бецилеу населяли обширную область к западу от района обитания танала. Горный рельеф, заболоченные места осложняли условия жизни. Однако климатические условия благоприятствовали орошаемому рисоводству. В стране бецилеу первоначально образовались четыре небольших «королевства», ведущих постоянную междоусобную борьбу. Наиболее древним и наименее изученным из них было Лалангина, расположенное в районе истоков реки Мациатра. На западе находилось «королевство» Исандра, а на юге — Ариндрану. И, наконец_| наиболее поздним и слабым было образование Манандриана на севере — в долине реки, которая дала ему название.

Предки бецилеу — дзариву пришли с востока. Они пересекли леса, населенные танала, достигли истоков Мациатры и продвинулись на север и запад. Предполагают, что они частично потеснили вазимба, а частично слились с ними. Вожди здесь также постепенно превращались в наследственных правителей. Существовала церемония возведения правителей бецилеу на трон, связанная с культом предков, в результате которой претендент получал высшие полномочия — махасина и входил в число правящей группы — хува. Дети «короля» бецилеу, личность которого считалась священной, назывались анакува. Хува, правящий слой «королевства» Ариндрану, постоянно устраивали набеги на соседей, особенно северных.

«Королевство» Исандра образовалось в долине притока Maциатры, по всей видимости, в начале XVIII в. Его развитие связано с постоянным продвижением бецилеу на запад. Для закрепления захваченной территории создавались укрепленные пункты, наиболее крупными из них были Махасуриву и Фандзакана. Первыми известными вождями этой группы племен были Раламбу и его отец Раумпепанариву. Особенно укрепилась власть правителя в Исандре при внуке Раламбу Андриаманалиме-Бетани, начавшем править примерно в 1750 г. [45]

Хозяйственной основой Исандры было рисоводство. Выращивали и другие зерновые, разводили стада зебу, занимались рыбной ловлей. В сельском хозяйстве применялись железные орудия. Развивалось гончарное производство. Большую экономическую и политическую роль играл контроль, установленный чиновниками правителя над торговлей: с запада, из области Менабе и еще более дальних районов, доставлялись в обмен на рабов различные товары, в особенности оружие.

Андриаманалим-Бетани подчинил своему влиянию и другие «королевства» бецилеу. В конечном счете под его властью оказалась обширная территория, ограниченная районом Маниа на севере, лесами, населенными танала, на западе, областью обитания племен бара на западе и юге. Бара, а также племенам вухибату удалось избежать установления господства властителей Исандры.

Андриаманалим-Бетани пользовался большим авторитетом. После его смерти, как это нередко бывало в истории Мадагаскара, междоусобицы привели к ослаблению и распаду государства /112, с.61/.

Государственное образование Манандриана сложилось во второй половине XVII в. Хува здесь объединялись лишь в период военной опасности, избирая временного предводителя. Верховная власть окрепла при наследниках правителя по имени Райниндратафика. Но подчинение этой области мерина прервало процесс формирования государства.

Наиболее развитым в социально-экономическом плане среди «королевств» бецилеу было Лалангина. Первым известным истории правителем был здесь Рахаманариву, который примерно после 1650 г. сделал своей «столицей» поселение Митунгуа. Самыми могущественными правителями из династии Рахаманариву были его брат Андриампианарана, а позднее Андриануниндранариву.

В период правления Андриампианарана процесс классогенеза достиг такого уровня, что возникла потребность в законодательном закреплении классовых отношений. Нарушения законов, в частности направленные против правящей верхушки, рассматривались как преступления и карались конфискацией имущества или смертью. Экономической основой Лалангины было рисоводство. При этом широко использовались дренаж полей и ирригация. Владельцы земельных участков уплачивали правителю налог. [46]

Существовало рабство, но в неразвитом виде. Незначительно отличались от рабов так называемые сундзу — свободные, не являвшиеся членами общины, лишенные земли и презираемые обществом. Их по приказанию правителей ловили, но, как сказал Андриануниндранариву в одной из своих кабари (речей), относящейся примерно к 1795 г., «не для того, чтобы превратить в моих рабов (берувазаха), но чтобы обменять на порох в стране сакалава» /93, с.76/. Верхушку социальной группы хува, являвшейся зародышем класса феодалов, составляли махамасинандриана. Их стремление к независимости от правителя встретило сильное сопротивление Андриануниндранариву, использовавшего воинов, вооруженных ружьями — лахим-баси. Преданную ему верхушку лахим-баси Андриануниндранариву наделял высшими привилегиями. Предположительно в 1795 г. он назначил своим наследником младшего сына Рамахару. В 1805 г. Рамахару умер во время похода в земли племен вухибату. После этого «королевство» Лалангина стало постепенно ослабевать, раздираемое междоусобицами.

Конец XVIII в. характеризовался ослаблением всех государственных образований бецилву, вызванным, в частности, постоянными мятежами хува. В итоге три из четырех «королевств» (кроме Ариндрану) попали под власть Имерины /107а, с.26-27/.

Остановимся теперь на последнем крупном государственном образовании Мадагаскара — «королевстве» этнической группы мерина. Основной их территорией была область Анкува, имеющая на юго-востоке своей границей реку Униву, приток реки Мангуру и возвышенность Анкаратра. Нa севере мерина населяли обширную равнину Бецимитататра близ нынешнего Антананариву, а на западе — степные плато. Как и в области, населенной бецилеу, природные условия позволяли развивать здесь поливное рисоводство. Вместе с тем горный рельеф местности обеспечивал защиту от нападений враждебных племен.

Предки мерина, высадившиеся на восточном побережье Мадагаскара не позднее XV в., постепенно передвигались из малопригодных для жизни прибрежных районов в горные районы на плато. Эти районы были заняты потомками протомалагасийцев — племенами вазимба, находившимися, как уже говорилось, на стадии первобытнообщинного строя. Племена мерина достигли более высокого уровня социально-экономического развития, у них происходило разложение первобытнообщинных отношений и зарождение [47] отношений классовых: укреплялась власть наследственных правителей андриана. Мерина были сильнее вазимба и постепенно оттесняли их на запад, откуда те появились несколько столетий назад. Мерина оказали решающее влияние на переход вазимба от подсечно-огневого метода земледелия к более интенсивным формам хозяйствования. Одновременно, как это явствует из древних преданий, происходило слияние этих двух племен /12, с.442-461/. Мерина медленно продвигались от истоков реки Икупа до области Аласура — юго-восточнее основанного здесь впоследствии города Антананариву.

Мерина завоевали сначала область Ампандрана, а затем — в начале XVI в. — область Меримандзака. Согласно преданиям, правительницей мерина в это время была Рангита. Стремясь предотвратить раздробление своих владений, она объявила своим наследником внука Андриаманелу. Уровень развития классовых отношений в королевстве Рангиты благоприятствовал развитию протогосударственных институтов.

Именно Андриаманелу удалось захватить Аласуру. В этот период развития «королевства» важную роль в экономической и политической жизни сыграло использование железа. Андриаманелу вооружил своих воинов дротиками с железными наконечниками. В его правление была занята и освоена большая горная область Бецимитататра /12, с.123-136/.

«Королевство» Имерина, достигшее своего расцвета в XIX в., начато складываться в период правления сына и внука упоминавшегося Андриаманелу — Раламбу и Андриандзака. В эпоху Раламбу (последняя четверть XVI — начало XVII в.) укрепились восточные границы «королевства», откуда угрожали племена безанузану и сиханака, а также западные, где еще обитали вазимба. Раламбу удалось подчинить себе большую часть кланов мерина.

Основным направлением хозяйственной жизни Имерины было земледелие. Постепенно подсечно-огневая система заменялась орошаемым рисоводством. Начало строительства плотин и каналов приходится на первые десятилетия XVII в. На неполивных землях выращивали маниок, сорго, а также тыкву и другие огородные культуры. Из числа технических культур в Имерине выращивали коноплю. Волокна пальмы-рафии использовались для изготовления грубых тканей; в диком виде рос хлопок, мерина также разводили шелковичных червей. На основе производства тканей [48] развивалось домашнее ремесло. Этим видом деятельности занимались женщины; мужчины были заняты плавкой и обработкой металлов. Основным районом концентрации железной руды был Амурункай в южной части Имерины. Из железа изготовляли орудия производства (лопаты, ножи и т.д.) и оружие. При помощи железных орудий удавалось расширить земельные угодья, пригодные для обработки. Малагасийские ремесленники начали заниматься и обработкой драгоценных металлов. Развивалось и скотоводство.

Город Антананариву в конце XVIII — начале XIX в.

Отмечено существование в Имептне городов — не только как административных центров ремесла и торговли (конец XVIII в.). Опираясь на данные преданий, собранные в «Истории королей» /12/, исследователи относят основание главного города Имерины, нынешней столицы Мадагаскара Антананариву, к правлению «короля» Амбухиманги Андриандзаки (1610—1630). «Антананариву» в переводе с малагасийского означает «город тысячи человек». Именно столько воинов вместе со своими семьями были поселены Андриандзакой в местности, называвшейся Анадаманга, на высоком холме (1468 м) /111, с. 10, 24/. [49]

Разумеется, превращение Антананариву в центр ремесла и торговли происходило постепенно, по мере усиление административной и экономической роли нового поселения. Первым европейцем, посетившим этот город и оставившим письменные свидетельства о нем (1777 г.), был француз Мейёр, посланец Беньёвского (о нем речь впереди), отметивший высокий уровень ремесленного производства в Антананариву, а также «активность полиции», что свидетельствует о наличии административного аппарата государства мерина /111, с.23-25/. Постоянно росла численность населения столицы. Число ее жителей (по данным первой четверти XIX в.) превышало 25 тыс. человек /45, с.50/.

Отделение ремесла от сельского хозяйства имело своим следствием развитие торговли. Денежной единицей служил старый серебряный испанский пиастр (ариари), являвшийся одновременно и мерой веса. Одна семьсот двадцатая часть пиастра была равна одному зерну риса.

П. Буато считает, что общество мерина состояло из трех классов — андриана (своего рода «феодальных сеньоров»), хува (в данном случае свободных людей) и андеву, или рабов /65, с.56/. При дворе правителя имелись также «королевские крепостные» (рабы) — майнти (т.е. черные), чье экономическое и социальное положение было выше, чем у хува. В «Истории королей» нередко упоминаются рабы, находившиеся в услужении у правителей /12, с.16 и сл./. Но в то же время подробно говорится о системе феодального (условно говоря) вассалитета фандзакана ифанувана, приводятся подробные списки сюзеренов и их вассалов, относящиеся к различным районам области Имерина /12, с.10-13/. Вместе с тем нет указаний на использование рабов в процессе производства. Видимо, можно охарактеризовать существовавшие у мерина социально-экономические отношения как раннефеодальные, с элементами домашнего рабства, как и в других областях острова. Основным объектом эксплуатации со стороны андриана были свободные общинники (см. подробнее /45; 46; 65, с.54 и сл.; 107а, с.83-88/).

Так же, как и у бецилеу, правитель мерина считался священным лицом. Ритуалы племенных колдунов и прорицателей, согласно верованиям мерина, сообщали идолу, представлявшему короля, так называемому Сампи, сверхъестественные качества. Об этом рассказывается в «Истории королей». [50]

Сын Раламбу — Андриандзака преуспел больше, чем отец. Он окончательно вытеснил вазимба с возвышенности Аналаманга и расселил там своих воинов. Река Икупа стала, таким образом, центром королевства мерина. Андриандзака основал свою резиденцию на одном из самых высокогорных мест на Высоком плато, в Антананариву, где он построил свой дворец — рува. Южнее был построен вал (типа плотины), защищавший рисовые поля от наводнений. Он простирался вдоль Икупы до района Анкадимбахука.

Андрианампуйнимерина

Хоаяйственные трудности, голод, возникшие в Имврине в начале XVIII в., вызвали в итоге и политические сдвиги. Развитие центробежных сил привело к тому, что правитель Андриамасинавалуна поделил королевство между своими четырьмя сыновьями. Раздел страны облегчил возобновление междоусобиц, длившихся в течение большей части столетия. Восстановление единого государства мерина связано с именем правителя Андрианапуйнимерины (вторая половина XVIII в.) /107а, с.119-121/. [51]

Итак, как мы видели, для социально-экономического строя малагасийского общества в XVI—XVIII вв. было характерно отсутствие единой экономической основы, что обусловливало чрезвычайную раздробленность населявших остров племен и народностей, межплеменную рознь, крайнюю неустойчивость существовавших здесь государственных образований. Подобное положение облегчало, как будет показано далее, попытки проникновения колонизаторов на Мадагаскар.

Вернемся, однако, к рассказу о проникновении французов на Мадагаскар.

Пребывание Больё в бухте Сент-Огюстен на западном побережье острова не было закреплено последующими экспедициями. Французы стали чаще посещать юго-восточный берег. В июле 1688 г. корабль из Дьеппа под командованием капитана Алонсо Губера бросил якорь в бухте Сент-Люс. Губер, намеревавшийся вести торговлю в Красном море, собирался основать факторию на Иль-де-Франсе. Но найдя остров занятым голландцами, он направился к Мадагаскару, где надеялся организовать добычу серебра. По прибытии французы, среди которых был торговец из Руана Франсуа Кош, попытались закрепиться на южном побережье, добившись расположения Андриана Рамаша, который провозгласил себя «королем» провинции Ануси. Французы, описывавшие события, происходившие на Мадагаскаре, отмечали, что титула «короля», который присваивали себе местные вожди, они «не заслуживали». Так, миссионер Наккар, приехавший сюда с Флакуром, писал, что «короли» живут очень бедно и власть их носит весьма ограниченный характер. Наккар обратил внимание на то, что крупным вождям («маленьким королям») подчинялись обычно 3 или 4 тыс. человек, плативших им дань, равную примерно третьей части урожая. Вожди имели быков — от 2 до 4 тыс голов. Они также владели рабами, которых содержали, «как собак», и продавали «взрослых, как быков, а детей, как телят». Наккар также отметил, что вожди всячески препятствовали миссионерам «наставлять рабов служению богу» /13, с 79-80 и сл./.

Рамаш, по сообщению Коша, нанес французам визит в сопровождении четырехсот малагасийцев. При известии о прибытии вождя местных жителей капитан Губер направился его встречать [52] в сопровождении двадцати вооруженных людей. Встреча произошла в деревне, близ бухты Сент-Люс, северо-восточнее современного Тауланару (в колониальное время — Форт-Дофэн). Рамаш заявил капитану, что будет благожелателен к его людям, если они не сделают ничего плохого жителям его страны, и даже пригласил их посетить его резиденцию в деревне Фаншер (деревня расположена на южном побережье в области Ануси). Французы отправились туда через несколько дней и встретили великолепный прием у короля и его зятя Андриана Церунга, который, по выражению Коша, предложил им свое жилище как «выражение дружбы». Расстались, взаимно обменявшись подарками. Эти встречи продолжались вплоть до отъезда капитана Губера и некоторого числа его спутников во Францию /17a, с.10-11/. Другие, в частности Франсуа Кош, остались на острове. Однако очень скоро местным жителям пришлось разочароваться в пришельцах. От приветливости колонистов не осталось и следа. Те из них, кто остался, думали лишь о том, чтобы обогатиться и приготовить к отправке побольше воска и других товаров. Отметим, кстати, что одним из эффективнейших способов получения французами доходов была торговля спиртными напитками /84, с.97-98/.

Руанский торговец предпринял несколько экспедиций с целью изучения близлежащих районов. Он добрался до бухты Сент-Люс, где в долине р.Амбуру основал поселение св. Петра. Оттуда он направился в долины рек Матитанана и Мананара, а в 1642 г. возвратился в Форт-Дофэн /11, с. 147, 205/.

Еще до экспедиции Губера и Коша, в 1635 г., моряк из Дьеппа Режимон, ранее уже побывавший в Индии, создал торговую компанию (без права на монополию). Компания направила в Индию корабль, который возвратился во Францию, нагруженный продуктами из далеких стран. Первый успех воодушевил Режимона, и он вместе с капитаном Риго предпринял еще несколько путешествий. Поняв всю выгоду, которую можно извлечь из эксплуатации Восточной Индии и Мадагаскара, он добился у Ришелье «уступки» этого острова, а также близлежащих островов. В то время королевский морской флот не был достаточно силен, чтобы охранять французские корабли от пиратов и португальских, английских и голландских конкурентов. Кардинал полагал, что владение Мадагаскаром необходимо для [53] Франции, чтобы обеспечить безопасность своей торговли в Индийском океане. Он решил использовать появившиеся возможности создания стоянок для францувских кораблей, направлявшихся в Индию. Жалованная грамота короля Людовика XIII, датированная 29 января 1642 г., предоставляла Риго возможность основать на Мадагаскаре и прилежащих островах колонии, которые должны были стать владениями «Его христианнейшего величества», с исключительными привилегиями для Риго и его компаньонов в течение десяти лет /11, с.203-204/. (По другим данным, монополия была получена на двадцать лет /70, с.47/.) Это пожалование было подтверждено письмом короля от 20 сентября 1643 г. компании, которая состояла из 24 пайщиков и была названа Восточной, было предписано установить владение Мадагаскаром от имени короля, а также «людей церкви... которым надлежало проповедовать туземцам истины католической религии».

Новое торговое общество, занимавшееся колонизацией Мадагаскара, в действительности было не чем иным, как новой, третьей по счету, Ост-Индской компанией; ее деятельность распространялась вплоть до Сурата и других приморских городов Индии /67, с.258-259/. Среди ее членов были не только коммерсанты, но и лица, которые занимали высокие посты в финансовом и морском ведомствах, а также в парижском парламенте. Это были Режимон, Риго, капитан Ле Бур, сюринтендант Жюль де Луан — генеральный секретарь морского ведомства, Лё Вассёр - советник парижского парламента, де Грей — казначей из Лиможа, д’Алегр — казначей, де Босс — родственник Этьенна де Флакура, будущего основателя крупного колониального поселения на Мадагаскаре, два буржуа из Парижа — Антуан Демартэн и Илер Филло и, возможно, сам Этьенн де Флакур. Среди членов Восточной компании упоминается и герцог де Ламейерэ.

Члены компании торопились воспользоваться королевским пожалованием. Директора компании, осведомленные о богатствах Мадагаскара одним из своих служащих по имени Прони, решили послать его туда на короткий срок для того, чтобы основать колонию. (Прони был выбран несмотря на то, что был протестантом. Известно, что в это время статуты компаний исключали из состава колонистов лиц, не являвшихся католиками /80, с.375; 98, с.41-42/.) [54]

В марте 1642 г. Прони отплыл на Мадагаскар на корабле «Сен-Луи» под командованием капитана Коке. Его сопровождали двое помощников, служащие компании Лёруа и Фукембур, а также двенадцать других французов. Среди них не было ни одного священника и ни одного католического монаха, а большинство компаньонов Прони также принадлежали к протестантской церкви. Компания поручила Прони закупить на Мадагаскаре большое количество кож и воска, постепенно изучить страну и закрепиться там.

В сентябре 1642 г. «Сен-Луи» прибыл на Мадагаскар. Во время плавания Прони объявил собственностью короля Франции Маскаренские острова, острова Родригес и Сент-Мари и, наконец, бухту Антунгила на восточном побережье Мадагаскара. Прони изучил некоторые районы этого побережья. Для поселения он избрал местечко Мангафиа, расположенное на юго-восточном берегу Мадагаскара. По словам Франсуа Коша, Прони легко добился разрешения на постройку форта в этой местности у «короля» Рамаша. Судя по всему, король не придавал значения «небольшому числу французов, среди которых были и больные» /17а, с.88 и сл./.

Узназ о прибытии Прони в Фаншер, Кош, находившийся в поселении Манала, отправился туда же. Глава колонии, собиравшийся использовать опыт человека, уже знакомого со страной и нравами ее обитателей, питался убедить его переселиться в Мангафиа. Но руанский торговец, опасавшийся понести убытки, не принял этого предложения. Позднее отношения Прони с Кошем обострились, и глава колонии объявил торговцу из Руана о запрещении заниматься на Мадагаскаре торговыми делами /17a, с.82/.

В то время как капитан Коке искал эбеновое дерево в районах Мататака и Ануси, другой корабль компании, прибывший из Франции под командованием Жиля Режимона, проник в бухту Сент-Люс (май 1643 г.). Этот корабль был вооружен двадцатью двумя пушками, а прибывшие на нем семьдесят человек привезли с собой все необходимое для строительства жилищ и земледелия.

Отношение Андриана Рамаша к французам постепенно менялось. Он был недоволен активностью иностранцев, опустошавших поля, захватывавших быков и вообще пытавшихся обосноваться [55] на принадлежащей ему территории. Поскольку французов было много и у них имелось огнестрельное оружие, Рамаш вознамерился уничтожить их по частям. По его приказу были убиты шесть колонистов, посланных Брони в Мататану для основания там колонии и получения припасов. Такая же участь постигла шестерых матросов Режимона в Антаваре. Режимон поспешил уехать во Францию в январе 1644 г.; его корабль был нагружен эбеновым деревом, а также кожами и воском /11, с.205, 265/.

Положение французов становилось все более трудным. К тому же Прони, как оказалось, неудачно выбрал место для поселения: в Мангафиа был нездоровый климат. Почти все французы заболели лихорадкой. Половина колонистов умерли в течение двух месяцев, Прони поторопился найти более здоровое место. Он обратил внимание на полуостров, расположенный немного южнее, и построил в глубине удобной бухточки Тауланкарана укрепленный пункт, который получил название Форт-Дофэн. На этот раз выбор оказался более удачным, хотя район Форт-Дофэна не был богат скотом и здесь не было развитого рисоводства. Обеспечение колонии питанием стало делом более трудным. Продукты приходилось искать вдалеке или с помощью оружия забирать у малагасийцев скот.

В таких условиях требовалась управление осторожное и экономное, чего нельзя было сказать о деятельности Прони. Рис, привевенный из области Мангабе, был быстро съеден. Напрасно один из офицеров Фукембур предпринимал многочисленные экспедиции, чтобы найти скот в областях обитания макикуру и махафали. В форте постоянно была нехватка продовольствия. Большое неудовольствие поселенцев, по сообщению Флакура, вызывало то, что Прони взял в жены дочь вождя Марвала, которую звали Диана Равалун Манури, и принял на себя расходы по содержанию всей ее родни /11, с.207-203/.

Таково было положение в Форт-Дофэне, когда в сентябре 1644 г. туда прибыл новый корабль компании под командованием Лормейля. Этот корабль привез подкрепление из 90 французов, собиравшихся поселиться на острове и выращивать табак для компании. Вновь прибившие добавили колонистам новые тревоги, ибо незадолго до их прибытия остров был опустошен бурей. В результате в провинции Ануси разразился такой сильный голод, что половина местного населения погибла из-за недостатка [56] риса и корнеплодов. Естественно, что все это отразилось и на положении французов.

Однако, несмотря на это, французы продолжали заниматься изучением Мадагаскара и нередко проникали в глубь острова. Что касается капитана Лормейля, который оставался в течение семи месяцев на рейде Форт-Дофэна, то его единственной заботой были поиски эбенового дерева в ближних лесах. В январе 1648 г. он отплыл во Францию с большим грузом эбенового дерева, кож и воска. На этом же корабле вернулся во Францию Фукембур /11, с.209/. Он высадился в Сен-Мало в мае 1646 г. и отправился в Париж для отчета членам компании. На пути в Париж Фукембур был убит своим спутником, думавшим, что у него есть золото, и забравшим все его записи и документы. Это было чувствительной потерей для компании.

Прони остался один. Ему становилось все труднее поддерживать свой авторитет. К тому же участились стычки с местными жителями, которые сопротивлялись попыткам проникновения колонистов в глубь острова. В конце концов (в феврале 1646 г.) недовольные колонисты захватили Прони и заковали его в кандалы. У руководства колонией встал Лёруа и близкие к нему люди. Прони находился в заточении в течение шести месяцев, получив свободу лишь по прибытии нового корабля под командованием Рожэ Лё Бура, с которого высадились сорок три новых колониста /11, с.216/. Чтобы успокоить недовольных, Лё Бур, с согласия Прони, предложил им во главе с Лёруа уйти за скотом в область Махафали, а других под предводительством Бугье послал в страну Антавара на поиски эбенового дерева и других ценных товаров, В октябре 1646 г. непокорные колонисты вернулись и решили не повиноваться больше главе колонии. Мятежники окопались на холме, расположенном недалеко от Форт-Дофэна. Однако Прони удалось арестовать их вожаков и вынудить их «к публичному покаянию с веревкой на шее и с пучком соломы в кулаке, без рубах». Они были высланы на Маскаренский остров (так французы первоначально называли Бурбон).

Накануне своего возвращения во Францию Лё Бур вовлек Прони в опасное для французов предприятие. По наущению капитана Прони захватил и продал голландскому губернатору о-ва Маврикий 73 малагасийца, включая женщин и детей, которые пришли для совершения торговых сделок в Форт-Дофэн (1646). Эта гибельная для французов акция, напоминавшая аналогичные [57] действия Триштана да Кунья в Луланге, усилила ненависть местных жителей к французам. После этого события малагасийцы избегали заходить в форт /11, с.219 и сл.; 89, с.75/.

Некоторое время спустя Прони совершил новое злодеяние. Он заманил в ловушку одного из местных вождей и тяжело ранил его. Это вероломство увеличило беспокойство Андриана Гамаша, брата пострадавшего. Посоветовавшись с другими вождями, он задумал уничтожить всех французов. Но Прони был предупрежден о выступлении малагасийцев и принял необходимые меры предосторожности.

Восточная компания была информирована Лё Буром о беспорядках, которые он наблюдал в колонии при управлении Прони. Руководители компании поняли, что следует без промедления назначить в колонию нового руководителя, чтобы избежать полного краха. Преемником Прони стал Этьенн де Флакур.

Этьенн де Флакур родился в 1607 г. в Орлеане, Предки его отца были в родстве с самыми древними фамилиями Орлеана. Отец Этьенна занимался торговлей. В 1626 г. он был назначен эшевеном[2] Орлеана (эту должность уже занимали некоторые из его предков). Можно сказать, что будущий правитель Мадагаскара принадлежал по происхождению и к знати, и к нарождающимся буржуазным слоям.

Этьенн де Флакур

В коллеже при университете его родного города Шакур изучал древние языки — латинский и греческий, которые были в ту эпоху основными предметами. В своих позднейших записках он сравнивал латинский язык с малагасийским. Однако в коллеже Флакур получил недостаточные знания по истории, географии и большинству наук, [58] которые были необходимы для занятий торговлей. Помимо некоторых провинций Франции Флакур побывал в ряде стран Европы — Италии, Германии и Англии, где пополнил свои знания в химии, медицине, ботанике.

По возвращении Фпакур поселился в Париже. Благодаря своему дяде, Жюлю де Луану — Генеральному секретарю министерства по морским делам и члену Восточной компании, Флакур был назначен директором этой компании. Одновременно ему предложили стать комендантом Форт-Дофэна /11, с.98-100/.

Что способствовало этому выдвижению? Без сомнения, опыт Флакура в торговых делах и административные способности, которые он уже продемонстрировал. Но, видимо, не только это. Не следует забывать, что он должен был заменить протестанта. От некоторых колонистов поступали жалобы на то, что Прони якобы мешал им отправлять католический культ. Информированные капитаном Лё Буром о беспорядках, которые происходили в Форт-Дофэне, члены компании заявили, что на остров отныне не будет допущен ни один «еретик». Поэтому не было ничего удивительного в том, что они обратили свои взгляды на католика Флакура. Компания заключила с ним договор, гарантировавший ему двадцать пятую часть прибылей компании. Пайщики также обязались каждый год присылать на остров корабль с провизией. Флакуру было предписано отослать Прони во Францию и заставить его отчитаться компании в использовании ее средств. Наконец, он должен был возобновить торговлю с местными жителями /11, с.226, 382-383/.

До назначения у Флакура не было собственного плана колонизации. Он, видимо, руководствовался взглядами, господствовавшими в его время, в частности идеей иезуитов, родившейся в католической Испании, об использовании в процессе колонизации католицизма. Идею об «обращении в католическую веру дикарей» разделяла и регентша Анна Австрийская, передавшая через свое доверенное лицо соответствующие рекомендации Флакуру. Вместе с тем Флакур полагал, что первейшим условием для эксплуатации страны является ее изучение. Он считал необходимым получить самые точные сведения о жителях Мадагаскара.

Маленький отряд, который был в распоряжении Флакура, насчитывал около 80 человек — солдат и колонистов, знакомых [59] с различными ремеслами: кожевников, кузнецов, столяров и пр. Однако большинство из них попали в число рекрутированных случайно. Это были авантюристы, склонные к грабежам /11, с.217, 227-236/.

Отряду Флакура были приданы два миссионера: Наккар и Гондрэ. Собираясь на Мадагаскар, последний из них высказал намерение «установить над островом владение католической церкви и создать империю Христа».

Флакур погрузил на корабль ящики с товарами, продовольствие, водку, табак, медикаменты; он захватил также боеприпасы, мушкеты, пистолеты, пушки и т.д. Собирая сведения о Мадагаскаре, он ознакомился с сообщениями Пирара и других лиц. Капитаны кораблей, возвратившихся во Францию, Режимон и Лормейль снабдили его сведениями о богатствах острова и португальскими картами.

Правление Флакура на Мадагаскаре длилось с 4 декабря 1648 г. по 12 февраля 1655 г. За время своего пребывания на острове он организовал множество исследовательских экспедиций, осуществляя которые, колонисты не гнушались и грабежом. Но главной задачей было закрепление на острове.

Можно выделить три фазы французской экспансии на юге Мадагаскара в период правления Флакура.

Первая — с 4 декабря 1648 г. до мая 1650 г. — период подготовки энергичных действий.

Вторая — с мая 1650 г. до 22 декабря 1653 г., до первого отъезда правителя во Францию. Этот период характеризуется ожесточенной борьбой, которую Флакур вел против малагасийцев, французы грабили и убивали, вся провинция Ануси была предана огню.

Третья — с 22 декабря 1653 г. до 12 февраля 1655 г. Этот период, последовавший после окончательного отъезда Флакура во Францию, можно назвать периодом кажущегося умиротворения.

Итак, 4 декабря 1648 г. корабль Флакура «Св. Лаврентий» прибыл на Мадагаскар. Новый правитель нашел форт в плачевном состоянии. Там находилось всего двадцать восемь французов, в большинстве своем больных; продовольствия недоставало; многие хижины были без крыш.

Флакуру пришлось заняться снабжением колонии и установлением порядка. Капитану Лё Буру было поручено закупить [60] эбеновое дерево в Антавару, а Прони — разузнать о стране Менабе и попытаться найти там горный хрусталь. Сам Флакур и его люди исследовали окрестные районы. Колонисты выяснили, что эти области богаты камедью, алоэ, белым перцем. Флакур не смог получить образцы этих продуктов, так как Андриан Рамаш запретил своим подданным под угрозой смерти продавать что-либо колонистам /11, с.257 и сл./.

Весть о прибытии нового предводителя французов быстро распространилась по провинции Ануси. Несколько малагасийских вождей, в том числе Андриан Церунга, зять Андриана Рамаша, а также Андриан Масикуру пришли в форт, чтобы продемонстрировать Флкуру свое желание установить с ним добрые отношения, и по обычаю принесли ему многочисленные подарки. Взамен Флакур одарил их товарами, которые взял с собой из Франции.

Некоторое время спустя Флакур, в свою очередь, отправился в Фаншер, где Церунга оказал ему прекрасный прием. Встреча с Рамашем произошла чуть позже. Вождь туземцев (которому было тогда приблизительно 50 лет) говорил с ним с большой откровенностью и не скрыл от Флакура, что не забыл вероломство Прони.

Летом 1649 г. с Маскаренских островов возвратился «Св. Лаврентий», посланный туда за колонистами, участвовавшими в мятеже против Прони и сосланными на эти острова. Корабль был нагружен рисом. Рассказы ссыльных убедили Флакура месяц спустя снова послать корабль к этим берегам. Капитану Лё Буру было приказано дойти до Маскаренского острова, чтобы вторично провозгласить его владением короля Франции. Следовало также оставить там для размножения четырех телок и одного быка. Капитан потратил более пяти недель, чтобы достичь острова, которому он дал имя Бурбон.

Тем временем колонисты продолжали нападать на местных жителей, грабили и жгли деревни, убивали мужчин, женщин, детей. Флакур не жалел, по свидетельству отца Наккара, «ни железа, ни огня, чтобы убивать невинных» (правда, свидетели событий пишут, что сам Наккар разделяет ответственность за эти действия /11, с.271/). Надо сказать, что с миссионерами у Флакура сложились натянутые отношения. Дело в том (об этом можно судить на основании записок и Флакура, и Наккара), что правитель колонии ставил чисто тактические задачи, связанные [61] прежде всего с получением добычи. Миссионеры же смотрели глубже, считая, что необходимо с помощью распространения католицизма добиваться на Мадагаскаре укрепления позиций Франции /11, с.274; 98, с.127-136/.

Не получая никаких известий и помощи из метрополии, Флакур стал подумывать о том, чтобы вернуться во Францию, Но в конце концов он решил остаться на острове еще на три года и отправил во Францию корабль во главе с Лё Буром. Корабль нагрузили кожами, табаком, алоэ, воском, камедью, сандаловым и тамариндовым деревом и т.д. («Все это, — подчеркивал Флакур, — было собрано лишь моими стараниями, без какого-либо участия Лё Бура и Прони»).

«Св. Лаврентий» отплыл в феврале 1650 г., и Флакур остался со ста восемью французами (остальных он отправил во Францию, считая их ненадежными). Оставшихся колонистов было, однако, явно недостаточно, так как малагасийцы, возмущенные грабежом деревень и убийством соперников[3], лишь выжидали день, удобный для отмщения, как писал Наккар 9 февраля 1650 г.

Действительно, колонизаторы вызывали ненависть местного населения. Однажды вожди провинции Ануси собрались захватить и убить Флакура, но тот был предупрежден одним из своих друзей из числа туземцев. В другой раз, во время праздника в Фаншере в июне 1650 г., Флакур также был вовремя предупрежден о покушении на его жизнь и смог уйти благодаря темноте. По словам Флакура, не проходило дня без того, чтобы ему не сообщили об новом «заговоре», который замышлялся против него местными жителями. В октябре 1650 г. девять французов, прибывшие из Манамбулу, принесли правителю печальные известия. Местный вождь убил невдалеке от бухты Сент-Огюстен лейтенанта Лёруа и девятнадцать его товарищей, посланных в район устья реки Ранумайнти для захвата скота /11, с.275-282, 289 и сл./.

Не сумев покончить с Флакуром, Рамаш поручил одному из своих людей поднять на восстание рабов колонистов. Этот малагасиец должен был подбить их поджечь хижины предводителей французов; в то время, как будут тушить пожар, должен был появиться правитель с многочисленными воинами. Но Флакуру вновь удалось узнать об этом и принять необходимые предосторожности /11, с.295/. [62]

Находясь под постоянной угрозой голода, колонисты начали роптать. Флакур, ждавший корабля, обещанного компанией, чтобы обеспечить колонию продовольствием, организовал похищение в ночь на 12 мая 1651 г. Андриана Рамаша и вернул ему свободу только после того, как получил сто быков и сто корзин камеди. В то же время он спешил закончить сооружение баркаса, на котором должен был отправиться искать в Мангабе рис.

Летом 1651 г. Флакур решил окончательно разделаться с Рамашем. По его приказу отряд, составленный из восьмидесяти французов и местных жителей, под командованием одного из помощников Флакура, Анжелёма, занял Фаншер. Селение было опустошено и предано огню. Урожай был уничтожен, скот захвачен. Солдаты Флакура убивали всех малагасийцев, которых встречали — не щадя ни женщин, ни детей. Сам правитель Ануси не избежал общей участи — он был убит при переходе через реку /11, c.299, 447/.

Месяц спустя после этих событий Флакур отправился в Галембулу, где рассчитывал запастись рисом. Прибыв туда, он встретился с вождем деревни, который обязался снабдить его рисом в большом количестве. Закончив закупки, Флакур отправился на остров Сент-Мари.

И во время отсутствия Флакура, и после его возвращения колонисты продолжали набеги на соседей, сжигая их деревни, уводя пленников и скот, внушая ужас малагасийцам. Видя, что их народ не может больше жить в безопасности и мирно обрабатывать землю, вожди приняли решение подчиниться захватчикам. «Вся область Каркануси как на севере, так и на юге, триста вождей деревень пришли дать клятву о повиновении королю Франции, чтобы спасти свою жизнь, свои земли и свои владения» /11, с.IX/.

Флакур навязал малагасийцам очень тяжелые условия: местные жители должны прекратить служить вождям и платить ему подать (фаэнса). Главные вожди, которые также просили мира, получили условия не лучше. От Церунги, например, Флакур потребовал, чтобы тот лично выказывал смирение, попросил прощения за нападения и «признал Людовика Бурбона своим королем, своим сеньором и своим хозяином». Кроме того, Церунга должен был отдать французам 4200 быков в качестве возмещения якобы нанесенных им убытков. Церунга пытался [63] торговаться, но безуспешно. Что касается тех, кто, как Аждриан Масикуру, отказался просить мира, то они «преследовались вплоть до самых отдаленных их пристанищ и увидели свои деревни ограбленным и сожженными» /11, с.315-323/.

Флакур использовал все возможности для обращения малагасийцев в христианство. Когда некоторые знатные малагасийцы во время засухи стали просить Флакура заступиться за них перед могущественным богом, тот подтвердил, что в случае их обращения в христианство бог им поможет /11, C.321 и сл./.

Основным источником продовольственных запасов колонистов были поля, раскинувшиеся вокруг Форт-Дофэна, на которых работали захваченные французами малагасийцы. Уничтожение посевов на этих полях стало одной из форм сопротивления колонизаторам. Хотя Флакуру и удалось запасти достаточно продовольствия, чтобы прокормись Форт-Дофэн в течение трех месяцев, он тем не менее беспокоился за будущее колонии. Ее трудное положение сохранялось. Сопротивление малагасийцев не прекращалось. Маленькая группа колонистов, насчитывавшая примерно около 70 человек, была ослаблена как непрерывными раздорами, так и болезнями. На подкрепление рассчитывать не приходилось: после приезда Флакура на остров компания не прислала ни одного корабля в воды Индийского океана. Убежденный, что руководители компании отказались от поддержки всего предприятия, глава колонии, полагавший, что он выполнил самую трудную задачу, усмирив местных жителей, решил отправиться во Францию, чтобы проинформировать компанию о своем трудном положении. Он приготовился к долгому путешествию и вверил управление колонией близким ему людям — Анжелёму и Куйяру. Однако разразившаяся после нескольких дней плавания жестокая буря вынудила Флакура вернуться на остров. После двадцатидневного отсутствия он возвратился в Форт-Дофэн.

Положение осложнялось: местные жители решили задушить колонистов голодом. Понятно поэтому, что Флакур не оставил свои попытки установить контакты с метрополией. Он передал вождю племени, обитавшего в районе бухты Сент-Огюстен, три письма с изложением печального положения колонии и просьбой о помощи для передачи первому же английскому или голландскому капитану, который бросит якорь в этой бухте. Одно письмо Флакур просил этого капитана передать его дяде де Луану, генеральному секретарю морского министерства. [64]

Один голландский капитан действительно получал эти письма. Выразив сожаление, что ничем не может помочь правителю Форт-Дофэна, он обещал переправить письма во Францию /11, с.378-379/. Видимо, он выполнил свое обещание, ибо в августе 1654 г. в бухту Сент-Люс прибыли два французских корабля. Среди прибывших были все тот же Прони, ранее отправленный во Францию, хирург и несколько человек из тех, кто уже был на Мадагаскаре. Де Лафоре, командующий кораблями, направленными на Мадагаскар герцогом, маршалом Франции де Ламейерэ, сообщил Флакуру, что компания дала ему отставку. Однако в письме герцога де Ламейерэ Флакуру не только предлагалась помощь в завершении начатого предприятия, но и шла речь о его расширении. Герцог сообщал Флакуру, что он направил на Мадагаскар корабли с разрешения короля, чтобы изучить возможности создания нового большого и безопасного поселения. (Современники предполагали, что интерес Ламейерэ к Мадагаскару был подогрет рассказами Прони.) Герцог призывал Флакура использовать для выполнения этой задачи все имеющиеся в его распоряжении средства, обещая ему свою помощь. Однако о позиции компании в отношении Флакура герцог ничего не сообщал /11, с.385 и сл./.

На такие непоследовательные действия метрополии несомненно оказало влияние внутри- и внешнеполитическое положение Франции в конце 40–х – начале 50–х годов XVII в., прежде всего события Фронды, свидетельствовавшие о глубоких кризисных явлениях, затронувших феодально-абсолютистское государство. Подписанный в 1648 г. Вестфальский договор, увенчавший Тридцатилетнюю войну, не решил внешнеполитических проблем страны и не способствовал внутреннему успокоению. Только в 1659 г. между Францией и Испанией был заключен мирный договор, и только после 1661 г., вслед за смертью кардинала Maзарини, при Людовике XIV продолжилось укрепление французской абсолютной монархии (см. /48/).

Именно в этот период и начался новый этап колониальной политики, связанный с именем влиятельного министра Людовика XIV — Жана-Батиста Кольбера. Усиление колониальной экспансии при Кольбере обычно связывают с его политикой меркантилизма /41, с.276 и сл./.

Герцог де Ламейерэ, воспользовавшись трудным положением мадагаскарского гарнизона и пассивностью компании, [65] добился у короля уступки ему прав компании на владение островом /11, с.385 и сл./. В связи с этим Флакур решил отправиться во Францию и выяснить намерения компании. 28 июня 1655 г. Флакур прибыл в Нант, откуда он отправился в Витре, чтобы встретиться с герцогом де Ламейерэ. Герцог заявил ему о своем намерении выкупить половину капитала (вступительных взносов) компании. Позднее он стал настаивать на ликвидации власти компании на Мадагаскаре. Не дожидаясь решения вопроса, герцог направил на остров четыре корабля под командованием Лароша Сент-Андре. На кораблях находилось восемьсот человек, в основном матросы и солдаты, а также три миссионера. Правда, командующий флотилией имел приказ высадить всех людей на острове Сент-Мари. Лишь некоему Риво надлежало отправиться в Форт-Дофэн и взять на себя управление колонией.

Руководство компании было весьма встревожено тем обстоятельством, что расходы на колонизацию Мадагаскара возросли к тому времени до 450 тыс. ливров. После некоторого колебания оно решило войти в соглашение с герцогом. Было решено снарядить за счет совместных усилий корабль для отправки на Мадагаскар. Де Ламейерэ должен был подготовить за свой счет отправку пятисот человек, а также взять на себя три четверти расходов. Все имущество компании в Форт-Дофэне должно было перейти в распоряжение де Ламейерэ. Доходы, полученные от экспедиции, должны были быть поделены поровну между герцогом и его людьми, с одной стороны, и пайщиками компании — с другой. Флакуру было поручено закупить в Руане товары, которые компания собиралась отправить на остров. Однако большинство пайщиков отказались поддержать этот договор и возбудили против де Ламейерэ судебное дело. В дальнейшем, не желая соглашаться с невыгодным, по их мнению, договором, они, используя покровительство Людовика XIV, организовали новую компанию «по торговле с Мадагаскаром и Индиями» /11, с.428 и сл./.

10 августа 1656 г. решением Королевского совета двум его представителям — Оливье Лефевру д'Ормессон и Мишелю де Марийяк — была поручена подготовка создания этой более крупной компании. Король обещал даровать ей все привилегии, необходимые для успеха ее деятельности. Однако четверо пайщиков прежней компании отказались дать свое согласие на создание новой до выяснения подробностей ее предполагаемой [66] деятельности. Другие пайщики занимали выжидательную позицию. К колеблющимся и сомневающимся длительное время примыкал и Флакур, в конце концов согласившийся стать пайщиком новой компании, во главе которой встал член прежнего руководства Казе.

Капитал компании, называвшейся «Компания острова Мадагаскара, других островов и прилегающих берегов», величиной в 1 млн. ливров, состоял из ста паев (акций) по 10 тыс. ливров. Компания должна была управляться четырьмя директорами, избираемыми ежегодно на всеобщей ассамблее членов компании, обладающих голосами соответственно числу их акций. Решающее слово принадлежало главе совета компании. Директора компании должны были заниматься закупками кораблей, товаров, провизии, снаряжения и т.д. Они назначали капитанов, офицеров и торговых приказчиков. Они же должны были заниматься продажей товаров, доставляемых с островов.

Король даровал новой компании те же привилегии, что были предоставлены до этого компании по освоению островов Америки. Компания получила исключительное право на торговлю с Мадагаскаром, а также с населением берегов бухты Салданья и мыса Доброй Надежды и других близлежащих местностей. Никакая другая французская компания не могла заниматься торговлей в указанных местах. Король разрешил компании использовать для экспедиций военные корабли. Все имущество компании Риго, включая снаряжение и провизию, а также все сооружения (на Мадагаскаре и на других островах) переходили в собственность новой компании, но без обязательства выплачивать долги. Подчеркивалось, что экспедиции, включая отправку ремесленников, солдат и миссионеров, должны были организовываться за счет самой компании /98, с.156/.

Однако едва новое общество было образовано, де Ламейерэ вопреки соглашению, подписанному с Казе, стал готовить отправку нового корабля на Мадагаскар, которую и осуществил в декабре 1659 г. В ответ члены новой компании при поддержке сюринтенданта Фуке и короля решили снова направить на Мадагаскар Флакура. Флакур получил королевскую грамоту, согласно которой он вновь назначался правителем Мадагаскара. Ему вменялось в обязанность блюсти интересы католической церкви, короля, а также компании; ему доверялась «защита» Мадагаскара и близлежащих островов. Ему предоставлялись самые [67] широкие полномочия, носившие откровенно колонизаторский характер, ибо под его власть передавались не только французские колонисты и солдаты, но и малагасийцы. Правитель наделялся и судебными функциями. Иначе говоря, он мог делать все, что считал нужным, лишь бы это отвечало интересам короны и компании.

В 1660 г. было достигнуто соглашение между герцогом и новой компанией, которая оказала де Ламейерэ некоторую помощь в обмен на ряд прав, которые он ей вернул. Тем не менее де Ламейерэ сохранил свою основную собственность на острове.

Флакур отплыл из Дьеппа 20 мая 1660 г. Он увозил в Форт-Дофэн примерно двести человек. 10 июня на широте Лиссабона корабль был атакован тремя пиратскими фрегатами. Французы приготовились к защите, но огонь, добравшийся до порохового погреба, вызвал взрыв и гибель судна. Семнадцать человек были выловлены пиратами и проданы в рабство в Алжир. Среди погибших был и Флакур /98, с.161-163/.

Итак, Флакуру не удалось принять участие в колонизации Мадагаскара. Но его план, судя по всему, был принят во внимание правительственными кругами. Вопрос заключался в том, достаточно ли у французского правительства, у торгово-промышленных кругов сил для осуществления этого плана.

Одно время казалось, что планам французов угрожают англичане. Так, английский подданный Бутби, побывавший в 1646 г. в бухте Сент-Огюстен, по возвращении домой обратился к правительству и общественному мнению с призывом приступить к колонизации Мадагаскара, всячески расхваливая богатства острова. Однако в 1649 г. другой англичанин, Поул Уолгрейв, выступил против этой идеи, делая упор на трудностях этого предприятия. Вторая точка зрения победила, и открытое соперничество двух стран за острова юго-западной части Индийского океана оказалось отодвинутым на полтора столетия.

Главным средством закрепления на Мадагаскаре Флакур считал католицизм. Тезис о верности католицизму оправдывал, во-первых, конкурентную борьбу с другими претендентами на Мадагаскар — «еретиками-протестантами» (англичанами и голландцами) и представителями мусульманских стран и, во-вторых, борьбу с местными вождями-язычниками /11, с.447/. Кроме того, очевидно, что идея «защиты» католицизма позволяла [68] Флакуру приобрести симпатии господствовавшей при дворе католической партии.

Флакур полагал, что ресурсы Мадагаскара позволяли построить флот, необходимый для проникновения в страны Красного моря с целью покорения арабских стран и установления дружественных связей с императором Абиссинии (Эфиопии). На острове, отмечал он, имеется дерево для сооружения кораблей и железо для производства пушек и другого оружия /11, с. 447-453/.

Что касается местных жителей, то Флакур был готов идти на сохранение их обычаев и верований, которые могли бы быть «примирены» с требованиями католичества. Важная роль в этом принадлежала миссиснерам.

Правитель, по Флакуру, должен был обладать самыми широкими полномочиями. Под его командованием должен был находиться военный отряд во главе с лейтенантом. Для привлечения солдат из метрополии Флакур предлагал наделять их земельными участками и обеспечивать им бесплатный проезд из Франции. За эти участки, которые являлись собственностью компании, поселенцы должны были или нести солдатскую службу, или в течение трех лет выполнять батрацкие обязанности.

Флакур высказывал критические замечания в адрес руководителей компании, которые требовали немедленных выгод, не дожидаясь развития колонии. Основное средство получения прибылей Флакур видел во взимании с местных жителей ренты за пользование земельными участками, которые он также собирался объявить собственностью компании. Колонистам Флакур рекомендовал выращивать табак, индиго, сахарный тростник и другие культуры, разводить пчел, шелковичных червей, охотиться на диких быков, добывать полезные ископаемые.

Но этим Флакур не ограничивался; он мечтал о развитии на Мадагаскаре текстильных и металлургических мануфактур. Дерево местных лесов он предлагал использовать для сооружения кораблей и строительства, кору — для изготовления различных предметов. Дерево могло пригодиться и для кузнечного дела. Основной рабочей силой должны были стать, естественно, малагасийцы, в том числе и путем превращения в рабов. Флакур предлагал присылать на Мадагаскар из Франции ремесленников, мастеров возделывания различных сельскохозяйственных [69] культур — винограда, конопли, льна, табака, сахарного тростника и т.д.

Флакур считал необходимым, чтобы корабли, следующие во Францию из Мадагаскара, заходили для торгового обмена в порты Южной Америки и островов Карибского моря, но прежде всего в порты Южной Афркки /11, с. 447-471/. Флакур полагал, что капитаны французских кораблей должны платить за ввозимые на остров или вывозимые с него товары пошлину, не превышающую десятую часть их стоимости (это требование не касалось продовольствия и других товаров первой необходимости). Он высказывал пожелание, чтобы каждый капитан привозил с собой десять человек, которые должны были оставаться на острове /11, с.460/.

Флакур дал также ряд советов о дальнейшей колонизации Мадагаскара. Французы должны были освоить район бухты Сент-Огюстен, но в особенности восточное побережье острова, которое он считал наиболее благоприятным для создания поселений колонистов.

В глубинных районах острова Флакур считал удобным для французов лишь одно место — Буицантриан в области Масикуру.

Он полагал, что в целом необходимо прислать на Мадагаскар не менее 500 человек. Правда, правитель был против прибытия на Мадагаскар и другие острова деклассированных элементов, во всяком случае мужчин (для женщин, имея в виду перспективу создания постоянных поселений, он делал исключение). Для осуществления этих планов были необходимы большие средства, по мнению Флакура, 150 тыс. ливров.

Флакур полагал также, что Мадагаскар можно использовать как базу для французской колонизации других территорий — «южных земель» /11, с.464 и сл./.

Гибель Флакура, естественно, не остановила колонизации. Маршал де Ламейерэ направил на Мадагаскар несколько экспедиций, в составе одной из которых, в 1663 г., было восемьдесят колонистов, Сын маршала, герцог Мазарини, унаследовавший от отца право на владение Мадагаскаром, уступил его в 1664 г. королю Франции за 20 тыс. ливров /87, с.259/.

Весной 1655 г. главой колонии стал Деперье. Его прямолинейная колонизаторская политина вызвала еще более резкий отпор со стороны местного населения, чем это было при Флакуре. [70] Для того чтобы предупредить восстания племен, населявших близлежащие от форта районы, Деперье пошел на жестокую меру — он приказал вождям привести своих старших сыновей в качестве заложников.

В середине мая 1655 г. капитан де Лафорэ отправился на восточное побережье острова. Он должен был обследовать остров Сент-Мари и, ведя поиски драгоценных камней и горного хрусталя, добраться до устья реки Мананчуру (ныне Мананцатрана). Де Лафорэ грубо обращался с вождями, заставлял малагасийцев искать драгоценные камни. Возмущение местных жителей достигло крайних пределов, и в начале июня капитан был убит. Деперье решил отомстить, направив карательную экспедицию в район реки Мананчуру. Французы жестоко расправились с местными жителями, вожди наиболее крупных племен были схвачены, а затем убиты (вместе с заложниками, которых до этого потребовали у вожей колонизаторы).

Подобная политика проводилась и преемником Деперье, Гетоном. Так, один из миссионеров засвидетельствовал (примерно во второй половине 1657 г.), что после очередного набега колонизаторов на область Ануси французы увели тысячи голов скота, сожгли все деревни, в которых они побывали, и различными способами умертвили более 12 тыс. местных жителей. Естественно, что ширилось и сопротивление малагасийцев. Они полностью уничтожли отряд из сорока колонистов, углубившийся однажды во внутренние районы острова в поисках скота.

Много французов погибало от болезней. Люди, прибывшие из Франции в июле 1665 г. на новом корабле в бухту Тауланкарана, застали французское поселение на грани гибели /86, с.39-52/.

Таким образом, этот этап колонизации «Великого острова» оказался неудачным, французы не смогли закрепить определенные успехи, достигнутые Флакуром.

Действительно, период правления на острове Флакура был временем наибольшей активности французских колонизаторов. По некоторым данным, с марта 1643 г. по май 1648 г. Ост-Индская компания отправила на Мадагаскар на своих кораблях 295 колонистов. Кроме того, на кораблях де Ламейерэ в 1660—1663 гг. на Мадагаскар прибыло двести человек /115, с.93/.

Однако крупную колонию на Мадагаскаре, основанную на интенсивной эксплуатации местного населения, в этот период [71] создать так и не удалось. Прожекты Ришелье и его окружения так и не были осуществлены. Одной из причин этого было нежелание торгово-промышленных кругов Франции рисковать своими деньгами для освоения далекого острова, которое затруднялось к тому же ожесточенным сопротивлением туземного населения.

В целом такое нежелание отражало недостаточное развитие капиталистических отношений в метрополии. [72]