Французская колонизация островов Индийского океана (XVII—XVIII вв.)

Глава 4. Колонизация архипелагов

Колонизация Францией окружающих Мадагаскар архипелагов проходила одновременно с колонизацией «Великого острова». Прежде всего это относится к Маскаренским островам — нынешнему Реюньону, Маврикию и Родригесу. Реюньон расположен в 800 км к востоку от Мадагаскара. К началу эпохи географических открытий и колониальных захватов он, как и другие острова архипалата, был необитаем. Название этого острова за несколько столетий неоднократно менялось. Вначале он назывался Большой Маскарень — по имени побывавшего на нем в конце первой четверти XVI в. португальского мореплавателя Педруша ди Машкареньюша. Французы дали острову название Бурбон. В 1793 г. Конвент переименовал его в Реюньон («Объединение»). При Наполеоне I остров получил название Бонапарт, в эпоху Реставрации он вновь стал называться Бурбон, а затем снова Реюньон.

Португальцы не стремились заселять остров, рассматривая его лишь как стоянку по пути в Индию, где корабли запасались водой и продовольствием. В 1519 г. на острове в течение трех недель находился голландец Бонтеку. Однако голландцы не пытались превратить остров в свое владение.

Такую попытку осуществили французы. В 1638 г. здесь побивал на флюте «Сент-Акенсис» из Дьеппа капитан Губер. Как уже говорилось, в 1642 г. Восточная компания получила от Ришелье монопольное право на эксплуатацию Мадагаскара и близлежащих островов. Упоминавшийся выше Прони во время краткой поездки в 1642 г. на острова Маскарень и Родригес объявил их владением короля Франции. Однако заселение Маскареня в это время еще не началось.

Лишь в 1646 г. Прони направил на Бурбон двенадцать колонистов, высланных с Мадагаскара. Через три года, как уже говорилось, эти изгнанники вернулись на Мадагаскар, где к тому времени правил уже Флакур, восторженно рассказывая о природных богатствах острова. Колонизация Бурбона началась именно при Флакуре, который в 1649 г. направил сюда капитана Лё Бура. В августе 1654 г. Флакур отправил на Бурбон [95] семь французов и шесть малагасийцев под командованием Антуана Гуйярдо. Эти колонисты начали культивировать здесь табак и алоэ и собирать смолу. Изредка к ним приходили корабли с Мадагаскара. В конце мая 1658 г. прибывшие на остров английские пираты сообщили французам, что Форт-Дофэн больше не существует, и предложили отвезти их в Индию. Колонисты вместе со своими малагасийскими слугами погрузились на корабль, захватив свои запасы продовольствия, табака, алоэ и смолы. Пираты действительно доставили их в Индию, но там продали в рабство темнокожих малагасийцев и отняли у французов все запасы. Остров Бурбон остался незаселенным.

Четыре года спустя, в 1662 г., два француза, Луи Пейен и его компаньон из гарнизона Форт-Дофэна решили отправиться на Бурбон вместе с десятью малагасийскими слугами, среди которых были три женщины. Эта группа поселилась в северо-западной части острова в районе современного города Сен-Поль. Они жили охотой, а также садоводством и разведением табака, обменивая на продукты необходимые им предметы у экипажей заходивших сюда кораблей. Жестоко эксплуатировавшиеся малагасийцы в итоге взбунтовались и укрылись в глубине острова. В последующее время на острове всегда было много беглых рабов, которые объединялись в группы и нападали на французов.

Колонизация в полном значении этого слова началась лишь после создания в 1664 г. Ост-Индской компании. Как уже упоминалось, в марте 1665 г. король направил на Мадагаскар четыре корабля под руководством де Босса. Из них один направился прямо в Форт-Дофэн, а три других зашли на Бурбон. На их борту было пополнение — двадцать человек во главе со служащим компании Реньо.

Реньо управлял маленькой французской колонией с 1667 по 1671 г. На острове имелся теперь католический священник — португалец Луиш ди Матуш, прибывший из Бразилии и основавший католический храм в Сен-Поле. На севере острова появилось и новое поселение — Сен-Дени, будущая столица Реюньона. В июне 1671 г. Реньо, уехавший в Индию, был заменен капитаном от инфантерии де Лаюром. Прибыли также сто новых поселенцев — французов и жителей соседних островов. Но среди них почти не было женщин. В августе 1674 г. к колонистам Бурбона присоединились французы из Форт-Дофэна (21 человек), изгнанные [96] оттуда восставшими малагасийцами. К 1675 г. на Бурбоне проживало уже 50 французов /71, VI, с.312-318; 60, с.17, 38-42/.

Некоторый свет на положение на Бурбоне проливает мемуар, адресованный Кольберу, который был составлен Реньо, возвратившимся в Париж в 1681 г. Реньо жаловался на нехватку людей, которые могли бы выполнять различные, в частности земледельческие работы, на нехватку орудий и других необходимых вещей. Поэтому многие жители занялись охотой и скотоводством. Некоторые поселенцы распахивали новь или своими силами, или с помощью рабов, которых покупали на Мадагаскаре, а также на континенте.

Население острова постепенно увеличивалось. Результатом пяти браков, освященных местным кюре в 1667 г., было появление на свет 23 девочек и 17 мальчиков. Французы, за редким исключением, не вступали в брак с местными женщинами. Смешанные браки общественным мнением не одобрялись, 1 декабря 1674 г. вице-король Индии, адмирал Жакоб де Лаэ, издал для острова Бурбон специальный ордонанс, регулирующий образ жизни колонистов. Статьей 20-й этого документа французам запрещалось жениться на «негритянках», а «неграм» запрещалось жениться на белых женщинах.

Однако жизнь брала свое, несмотря на расистские по существу законы. Показательна в этом отношении перепись населения, проведенная в 1686 г.:

Французы и француженки — 10 семей — 53 человека

Французы и женщины из Португальской Индии — 12 семей — 66 человек

Французы и женщины-малагасийки — 14 семей — 78 человек

«Негры» и «негритянки» — 8 семей — 40 человек

Французское правительство стремилось укрепить положзение колонистов на Бурбоне, чтобы действительно превратить Бурбон в опорный пункт на пути в Индию. Это было особенно важно после ослабления их позиций на Мадагаскаре. Колонистам предписывалось всемерно развивать земледелие и животноводство: разводить свиней, коз, быков, снабжать мясом и овощами корабли, плывущие в Индию и обратно. Жители Бурбона были обязаны иметь на каждого 200 голов домашней птицы, 12 свиней, а также 6 милье риса, 3 милье овощей и зерновых. [97]

Особое значение придавалось королевской монополии на внешнюю торговлю. Жители острова не имели права продавать продукты питания экипажам заходивших на остров кораблей без разрешения правителя острова. Они обязаны были доставлять продукты и другие товары в королевские магазины. От имени короля торговые агенты Компании Восточных Индий дешево покупали продукты у местного населения и с выгодой перепродавали их в других странах.

Правители острова под страхом смерти запрещали колонистам заниматься охотой, дабы не отвлекаться от занятий сельским хозяйством. Назначенные правителем охотники должы были сдавать добычу в королевские магазины с запрещением продавать их самим под угрозой в первом случае штрафа в 100 ливров; при повторении нарушители закона должны были «быть повешены или удавлены». Эти законы действовали в течение всего периода существования привилегий Компании Восточных Индий (1664—1764). И все это время не прекращалось сопротивление действиям компании и правительства — контрабандная торговля, бегство с острова, открытое сопротивление властям.

Контрабанда осуществлялась с помощью пиратов. Их корабли тайно приближались к берегу. Жители приносили им провизию и товары собственного производства. Пираты предлагали в обмен товары, вывезенные из Европы и Индии. Они платили поселенцам деньгами, что также запрещалось кампанией. Некоторые пираты, уставшие от постоянных преследований и, видимо, «накопившие» порядочную сумму денег, добивались амнистии и превращались в добропорядочных граждан Бурбона. Если в 1687 г. случаев амнистии было всего два, то в 1720 г. — уже 135 /60, с.46-47/.

Недовольные политикой правительства и компании старались держаться подальше от резиденции властей в Сен-Поле и, как правило, выбирали местом жительства Сент-Сюзанн и Картье-Франсэ. Когда правитель перенес свою резиденцию в Сен-Дени, недовольные переместились в Сен-Поль и в близлежащий Сен-Жиль.

Нередко во главе непокорных властям колонистов-французов, нещадно эксплуатировавших «черных» и «цветных» рабов, становились священники и монахи. Так, капуцин отец Бернарден, пользуясь инертностью Парижа, руководил ими шесть лет. Со временем эта своеобразная оппозиция усилилась. Когда в [98] декабре 1689 г. на остров прибыл Анри Абер де Вобулён — первый правитель Бурбона, непосредственно назначенный королем, — он встретился с вооруженным противодействием. Во главе мятежников встал кюре Сен-Дени, бретонский капуцин отец Гиацинт. По его приказу де Вобулён был арестован и брошен в тюрьму, где и умер. В 1696 г, адмирал де Серкиньи во главе эскадры прибыл в Сен-Дени и немедленно приказал арестовать о. Гиацинта и его помощников. Арестованные были отправлены во Францию, а правителем был назначен Жозеф Бастид — один из людей, сопровождавших адмирала. Бастид, стремясь укрепить свою власть, организовывал на Бурбоне вооруженные отряды поселенцев. Его преемник, де Вийе, приступил к созданию разветвленного чиновничьего аппарата. Начиная с 1696 г. правители Бурбона регулярно назначались королем.

В 1712 г. преемник де Вийе, Антуан де Пара, узнал о том, что голландцы оставили остров Маврикий. Он немедленно сообщил об этом в Париж и предложил присоединить остров к владениям французской короны. В сентябре 1715 г. Гийом Дюфрень, капитан корабля «Шассёр», вступил от имени короля Франции во владение этим островом, переименованным в Иль-де-Франс. Вскоре на северо-западном побережье было создано поселение — будущий Порт-Луи.

Экономика островов оживилась с внедрением в начале XVIII в. культуры кофе. Прибывший на Бурбон в конце сентября 1715 г. капитал корабля «Огюст» де Лабуасьер привез из Аравии несколько черенков кофейного дерева, которые и положили начало развитию здесь кофейных плантаций. Дикие деревца кофе были обнаружены и на самом Бурбоне. Позднее кофе вытеснил сахарный тростник. С острова вывозились перец, гвоздика, мускатный орех и другие пряности, а также ценные сорта древесины. Для внутреннего потребления разводились пшеница, маис, рис, горох, ячмень, фасоль и прочие культуры.

Население островов быстро росло, в основном за счет рабов-малагасийцев и выходцев с континента, а также эмигрантов из Франции и каторжников, доставлявшихся из Пондишери. В то же время сюда стали в большом количестве прибывать младшие сыновья дворян и чиновников. Направляли из Парижа на острова и священников. К началу XVIII в. на Бурбоне насчитывалось уже 500 колонистов. [99]

На острова часто наведывались пираты, чтобы запастись продовольствием. Администрация острова в целом безуспешно пыталась препятствовать контактам с ними поселенцев.

Постоянный приток колонистов из Франции вызвал необходимость регулировать распределение земель. Был установлен максимум земельных владений в 312 арпанов (1 арпан — 42,2 га). Для служащих компании, каковыми могли быть и офицеры вооруженных сил, этот максимум увеличивался вдвое. Были установлены размеры жалованья для чиновников. Правитель получал 12 тыс. так называвших турских ливров плюс расходы за стол и жилище, а также определенный процент с торговых сделок (например, от продажи товаров колонистам). Второе административное лицо на острове, генеральный прокурор получал 4 тыс. ливров. Шесть высших чиновников, или советников, — по 2 тыс. Все они также получали процент от торговых сделок, совершавшихся под их контролем. Низшие служащие получали 1400 ливров в год. Постепенно на островах складывался слой богатых плантаторов, вполне обжившихся в колониях и отнюдь не желавших возвращаться во Францию.

У нас есть возможность выяснить размеры одной из плантаций на Бурбоне. Речь идет о переписи имущества, составленной в декабре 1749 г. после смерти Поля Сэкра де Фонтбрюна, дворянина из Сен-Луи. Его владения были расположены в Сен-Дени. Они включали несколько построек из кизилового дерева, в том числе два склада и два курятника. Де Фонтбрюн владел 50 несушками, 10 петухами, 21 свиньей, 50 индюшками. В 14 хижинах проживали 88 рабов, не считая их детей. Каждый раб оценивался в переписи в среднем в 500 ливров. Плантатору принадлежало стадо из 47 овец, оцениваемых в 338 ливров, и 13 голов крупного рогатого скота (561 ливр).

Из документов явствует, что в 1743 г. де Фонтбрюн продал другому крупному владельцу кофейную плантацию с 80 рабами за 20 тыс. пиастров, т.е. примерно за 266 тыс. ливров. Еще одному плантатору он сдал в аренду за плату в 200 пиастров (примерно 2800 ливров) принадлежавшую ему часть земельного участка вместе с шестью рабами. Кроме того, де Фонтбрюну принадлежали постройки в г. Сент-Сюзанн, которые ему приносили еще 150 пиастров (более чем 2 тыс. ливров). Он также арендовал земельное владение в поселении Гран Азье. [100]

За де Фонтбрюном числились и долги — как частным лицам, так и компании (последней — 50 141 ливр 17 су). Опись мебели и различных предметов, находившихся в его доме в Сен-Дени, показывает, что плантатор жил с большим комфортом и в роскоши. В доме имелось 13 зеркал (очень ценных в ту эпоху предметов), а такие два паланкина с тентами, матрасами и подушками, два больших и один средних размеров чайных столика и т.д. В описи числится много золотых предметов, в частности пять с половиной дюжин золотых пуговиц, застежки, табакерки, золотые трости, инкрустированные драгоценными камнями, и др. Много предметов из серебра, в том числе столовые приборы. Множество белья, одежды и тканей, привезенных из Франции, Индии и Китая.

Таков был уровень жизни аристократической верхушки Бурбона и Иль-де-Франса. Ниже этого слоя находились торговцы и промышленники, еще ниже — трудовые слои: свободные и рабы. По переписи 1786 г. из 44 717 жителей Бурбона свободных и вольноотпущенников насчитывалось 8227 человек /60, с.52-57/,

Но вернемся к изложению событий на островах. В декабре 1733 г. существовавший на Бурбоне Провинциальный совет был преобразован в Высший совет, а Провинциальный совет на Иль-де-Франсе попал в его подчинение. Правителем — генеральным директором — одновременно Бурбона и Иль-де-Франса стал Пьер-Бенуа Дюма. До этого назначения он занимал различные посты во французских владениях в Индии. Дюма привез из Франции новый регламент компании, унифицировавший систему колониального управления на островах. Бурбон и Иль-де-Франс подразделялись на округа (кварталы). Свободное население каждого округа образовывало коммуну. В каждом из них имелась своя милиция. В эпоху господства на Бурбоне Ост-Индской компании имелось пять кварталов. С 1768 до 1785 г. их число возросло до десяти. Губернатора в каждом квартале представлял чиновник, являвшийся одновременно и главой милиции.

Укрепление колониального господства означало усиление эксплуатации беднейших групп колонистов и рабов. Невольники, в основном африканского происхождения, готовили восстание, которое должно было начаться в феврале 1730 г. Заговорщики ставили своей целью изгнание всех колонистов. Однако план восстания был выдан властям. [101]

Колонизаторы подвергли руководителей готовившегося восстания ужасным мукам. Они были колесованы, а затем удавлены палачом.

Надо сказать, что колонизаторы предвидели опасность выступления рабов. Еще в 1715 г. было издано распоряжение, согласно которому владельцы рабов, плохо обращавшиеся со своими невольникам, лишались их. Так же случалось и в том случае, если раб был ставкой хозяина в азартных играх. Католическая церковь даровала рабам освобождение от работы по воскресным и праздничным дням.

Распоряжения, обязывавшие владельцев «заботиться» о своих рабах — кормить, лечить их и т.д., в целом были продиктованы интересами сохранения рабочей силы.

Рабам, принадлежавшим разным хозяевам, было запрещено собираться как днем, так и ночью под страхом избиения бичом, клеймения и в особых случаях даже смерти. Крайне жестокие меры предпринимались против беглых рабов. Рабу, который был пойман более чем через месяц после побега, отрезались уши, и одно из его плеч клеймилось королевской лилией. У пойманного вторично клеймилось второе плечо и отрубалась нога до колена, в третий раз раб приговаривался к смерти.

Более энергичным колонизатором, чем Дюма, был Бертран-Франсуа Маэ де Лабурдоннэ, ставший генеральным правителем Бурбона и Иль-де-Франса в 1735 г. По указанию Лабурдоннэ на острове расширили производство маиса, хлопка, сахарного тростника и индиго, стало развиваться скотоводство. Была внедрена также маниока.

Население Бурбона постоянно увеличивалось. В 1767 г., к моменту перехода Маскаренских островов под королевское управление, оно насчитывало 27 700 человек (5300 европейцев, в основном французов, а также освобожденных рабов и иммигрантов из Индии, и 22 400 рабов). В 1788 г. на острове проживало 45 800 человек, в том числе 7850 французов и других европейцев, 950 освобожденных рабов, прежде всего из Африки, а также выходцев из Индии и 37 тыс. рабов /71, с.312-371; 112, с.253-266; 114, с.49-50/. После начала во Франции революции работорговля была запрещена, однако для уничтожения самого рабства сделано ничего не было (см. /87/). [102]

Маврикий так же, как и Реюньон, имел на протяжении своей многовековой истории несколько названий. Первыми европейцами, появившимися на Маврикии, также были португальцы. Капитан эскадры Триштана да Кунья по имени Диогу Фернандеш Перейра прошел недалеко от острова 9 февраля 1507 г., в день Св. Аполлинера, и поэтому он получил название «Остров Св. Аполлинера». По некоторым сведениям, одно время остров именовался также «Остров Лебедя».

1 марта 1598 г. голландская эскадра из восьми кораблей под командованием адмирала Жака Корнелиуса Ван Некка отплыла от родных берегов. Флагманом был корабль «Морициус». Поблизости от мыса Доброй Надежды буря разметала корабли, флагман оказался вблизи острова, позднее получившего название Сент-Мари, невдалеке от Мадагаскара, а остальные корабли под командованием вице-адмирала подошли к Маскаренским островам. Один из этих островов, на котором голландцы высадились, вице-адмирал объявил владением Голландии и дал ему название Морициус (Маврикий).

После этого Маврикий сделался транзитным пунктом для голландских кораблей, направлявшихся в Индию. В середине XVII в. голландцы предприняли попытку организовать на Маврикии поселение. В 1638 г. сюда прибыл Корнелиус Симон Гойер с двадцатью пятью колонистами. Однако эта первая попытка колонизации оказалась неудачной. Голландцы оставили остров между 1642 и 1645 г. В 1650 г. группа голландских колонистов во главе с Максимилианом де Джонгом вернулась на Маврикий, но вскоре вновь покинула его. В 1659 г, с мыса Доброй Надежды прибыл Якоб Ньеланд и с ним тринадцать вооруженных людей. В 1664 г. на острове было создано новое поселение под управлением Дирка Джеймзона Сминта. В 1708 г. правителем колонии был назначен Абрахам Момбер Ван де Вельде — последний голландский правитель Маврикия. Видимо, у голландской Ост-Индской компании не хватало сил на освоение юго-запада Индийского океана. Поэтому в 1712 г. руководители компании переправили всех колонистов, 48 служащих и 50 солдат в Батавию.

Первые голландские колонисты занимались земледелием, заготавливали эбеновое дерево, выращивали (еще с 1606 г.) апельсины, начали создавать плантации табака и сахарного тростника. [103]

Голландцев сменили французы.

Упоминавшийся выше Антуан де Пара, получив известия о том, что голландцы оставили Маврикий, направил туда в 1712 г. несколько человек. Видимо, сведения были благоприятными, и де Пара отправил соответствующее донесение в Париж. В октябре 1714 г. государственный секретарь морского министерства вручил де Лабуасьеру, командиру корабля, направлявшегося в Красное море, письмо, которое тот должен был передать Гильому Дюфреню, капитану другого корабля, с приказом от имени короля принять во владение остров Маврикий. В сентябре 1715 г. Дюфрень объявил Маврикий королевским владением, назвав его Иль-де-Франс («Остров Франции»). В сентябре 1715 г. на северо-западном побережье было основано поселение Порт-Луи, впоследствии ставшее столицей колонии.

Правители Бурбона пытались заставить хотя бы небольшую группу колонистов этого острова переселиться на Иль-де-Франс, дабы помешать его переходу в руки представителей других держав. Однако поселенцы не хотели оставаться на пустынном острове, всеми правдами и неправдами возвращаясь на Бурбон. В 1721 г. французам пришлось фактически заново заселять остров Иль-де-Франс. Сюда переселились четырнадцать человек, в том числе медик. В январе 1722 г. на Бурбон прибыл назначенный Ост-Индской компанией правителем Иль-де-Франс шевалье де Нион вместе с двумястами десятью швейцарцами.

По упоминавшемуся выше новому Регламенту, привезенному Дюма, резиденцией губернатора становился Бурбон, а на Иль-де-Франсе губернатор должен был жить в течение трех месяцев ежегодно. Однако этим правилом пренебрегали. Колонией на Иль-де-Франсе почти не занимались. Очевидно, это дошло до директоров компании, и в 1729 г. на Иль-де-Франс был направлен чиновник де Мопэн в качестве правителя этого острова, но с подчинением губернатору.

Положение на обоих островах оставалось крайне неустойчивым как в результате прибытия выселенных из Франции уголовников, так и вследствие жесточайшей эксплуатации рабов-африканцев, которые неоднократно восставали и бежали от своих владельцев.

Правление колонией несколько наладилось при упоминавшемся де Лабурдоннэ, назначенном правителем обоих островов [104] в 1735 г. Он сделал все возможное, чтобы превратить Иль-де-Франс в надежного поставщика товаров для метрополии. На острове стали культивировать рис, пшеницу, маниоку, кофе, виноград. Были завезены финиковые пальмы. Расширялись плантации сахарного тростника, созданные еще голландцами. В 1753 г. на Илъ-де-Франсе появился первый заводик по производству сахара /60, с.161-162/. Были улучшены дороги, перестроен порт, на северо-западном побережье, Порт-Луи превратился в город и стал столицей обоих островов. Колонисты стали возводить больше комфортабельные дома. Был построен рынок и множество лавок, a также магазин компании. Для развития производства необходимых товаров были приглашены сто мастеров-индийцев, несколько десятков африканских ремесленников. Был построен похожий на дворец большой дом для правителя, сооружен акведук длиной 1949 м, доставлявший воду из реки Большая Ривьера.

Стремясь превратить Порт-Луи в подобие голландский Батавии в Индонезии, главный опорный пункт французской колониальной империи в юго-западной части Индийского океана, в базу для кораблей, направлявшихся из Франций в Индию, Лабурдоннэ начал строительство сооружения, одновременно выполнявшего роль дока для ремонта проходивших кораблей и небольшой верфи для строительства кораблей водоизмещением не свыше 350 т.

В 1745 г. по приказу Лабурдоннэ было построено семь полностью оснащенных кораблей, подготовлены их экипажи. На обоих Маскаренских островах было мобилизовано 2 тыс. человек для отправки в Индию.

В 1748 г., при губернаторе Давиде, перед Порт-Луи появилась английская эскадра из 28 кораблей. Силы англичан превосходили силы французов, но колонистам удалось помешать высадке десанта, и эскадра удалилась по направлению к Индии. Этот инцидент положил начало открытому англо-французскому соперничеству в этой части Индийского океана, приведшему к захвату в XIX в. Иль-де-Франса Великобританией, вернувшей острову название Маврикий.

Экономика островов, и особенно Иль-де-Франса, стала особенно быстро развиваться при губернаторе Буве де Лозье. Он поддержал инициативу предпринимателя-миссионера Пьера Пуавра, который занялся внедрением здесь различных пряностей — [105] перца, корицы, гвоздики, муската, а также суходольного риса. Буве де Лозье способствовал также развитию металлургии, начало которой было положено еще Лабурдоннэ, в районе Памплемусса, северо-восточнее Порт-Луи. Между тем колонисты, даже несмотря на наличие дешевого рабского труда, не хотели всерьез заниматься земледелием. Как указывалось в одном из отчетов, отправленных губернатором в Париж, «их единственной целью является обогащение и быстрейшее возвращение во Францию» /114, с.42; 86, с.344-350/.

Сменивший Буве де Лозье Рене Магон стремился всемерно развивать на Иль-де-Франсе земледелие, но делал это крайне неумело. В результате леса на острове почти полностью были уничтожены. Больше преуспел Магон в животноводстве. Он не жалел кредитов плантаторам на увеличение стад и расширение пастбищ. Особенно увлеченно занимался Магон промышленным развитием Иль-де-Франса. В своем собственном владении он организовал производство сахара. Примеру губернатора последовали некоторые зажиточные колонисты. Магон также организовал добычу соли. Еще Лабурдоннэ обнаружил на Иль-де-Франсе железную руду, которая оказалась очень высокого качества. Магон значительно расширил выплавку железа. Полученное железо использовалось правителем для оснащения кораблей. Потребность в железе для нужд флота возрастала.

С 1759 г. французские войска в Индии начали терпеть серьезные неудачи /29, с.166 и сл./. Это оказывало негативное влияние на экономическое положение Маскаренских островов. Теряя к ним интерес как к форпосту экспансии на Восток, метрополия отказывала островам в необходимых средствах. Ослабевал контроль за деятельностью местной администрации. В результате земледелие приходило в упадок, поля почти не обрабатывались, ремесленно-промышленное производство деградировало.

К началу 60-х годов XVIII в. французскую колонию на Маскаренских островах охватил глубочайший экономический и, в частности, финансовый кризис. Компания занимала монопольное положение в снабжении колонистов и в закупках у них местных товаров. Но завозила она товары низкого качества и по очень высоким ценам, а покупки делала по ценам смехотворно низким. Занималась компания и денежными спекуляциями. В итоге все это вело к обесцениванию денег. [106]

В создавшихся условиях губернатор решил созвать нечто вроде ассамблеи нотаблей — собрание наиболее именитых и зажиточных колонистов обоих островов, в том числе членов Высшего совета, действовавшего под его руководством. Ассамблея поручила двум своим участникам отправиться в Париж и известить морского министра о положении в колонии и о злоупотреблениях представителей компании. Однако, поскольку по Парижскому договору (1763) почти все французские владения в Индии отошли к Великобритании, метрополия больше не интересовалась базой на Маскаренских островах. Как уже говорилось, королевское правительство выкупило острова у компании.

К этому моменту на Иль-де-Франсе проживали 4 тыс. французов, 600 вольноотпущенников различного происхождения и индийцев, а также 15 тыс. рабов /112, с.314/. Ни освобожденные рабы, ни индийцы не были в правовом отношении равны с французами или другими европейцами. До 1707 г. основную часть рабов составляли выходцы с Мадагаскара, а после установления власти королевской администрации предпочтение стало отдаваться рабам с континента. Труд рабов, как уже говорилось, был основой хозяйства колонии.

В нашем распоряжении имеются данные о положении рабов на Иль-де-Франсе и Бурбоне в XVIII в. при королевской администрации. Оно определялось так называемым Черным кодексом, выработанным еще в 1685 г. и подтвержденным в 1723 г. Кодекс предписывал условия жизни, работы рабов и обращения с ними хозяев. Положение рабов регулировалось также последующими королевскими ордонансами, например ордонансом от 26 сентября 1767 г. Разумеется, общие положения применялись по-разному в различных колониях, в зависимости от конкретных условий. В частности, на Иль-де-Франсе распоряжения, касавшиеся рабов, издавал и Высший совет.

В соответствии со ст. 21 раб считался полной собственностью, «вещью» своего хозяина. Рабы Иль-де-Франса, а также и Бурбона подразделялись на различные категории: трудившиеся на плантациях, занимавшиеся всеми другими видами работ, наконец, домашние рабы типа прислуги. Эти категории рабов находились в личной собственности.

Но существовали и государственные рабы, находившиеся в ведении администрации; их называли «рабы короля». Они [107] использовались на общественных, например дорожных, работах. Чиновники имели право сдавать их в «аренду» частным рабовладельцам» В 1785 г. число таких рабов составило примерно 3,6-4 тыс. человек /104, с.312/. Королевских рабов широко использовали во время колониальных войн в Индии, в особенности при Лабурдоннэ. Они могли быть и рабочими, и матросами. Рабы этой категории скорее могли получить «вольную», чем остальные. В таком случав они получали в собственность небольшие участки земли. Такие же участки хозяева предоставляли на правах пользования своим рабам — полученная продукция оставалась у рабов. Невольники имели право разводить живность, заниматься рыбной ловлей и охотой на птиц и тенреков (животных типа дикобразов). Раб не имел права дарить что-либо кому-либо или передавать по наследству.

Рабы имели право торговать на рынке курами, свиньями и прочей живностью или продуктами. Для них были выделены специальные места. Могли рабы торговать и вразнос. Однако и в первом, и во втором случав они обязаны были иметь письменное разрешение своего хозяина, действительное лишь в течение одного дня. Запрещалось покупать у рабов товары, не указанные в записке хозяина.

Регламентировался и труд рабов на плантациях. С небольшими перерывами невольники работали с рассвета до заката солнца. Труд рабов кроме обработки полей и сбора урожая применялся также при уходе за скотом и при заготовке дров и т.д. Надсмотрщики поторапливали «нерадивых» бичом.

Рабы помещались на специальных участках, отдаленных от хозяйского дома. Здесь, в «лагере черных», находились их хижины. В каждой из них проживала группа людей. Хижины представляли собой сараи размером от 12 до 20 футов[1] в длину, от 10 до 12 футов в ширину, 6 футов в высоту. Такие сараи сооружались из досок и соломы. Спали невольники на подстилках из сухих банановых листьев. В середине хижины находился очаг, который растапливался листьями или дровами. Специального дымохода не существовало — его заменяла дыра в крыше. Огонь нагревал большой плоский камень, выполнявши роль кухонной [108] плиты. На горячий камень клали завернутые в листья куски мяca, a также рис.

Условия жизни рабов разного происхождения были неодинаковыми. Они были менее суровыми для рабов из Индии, а таже для так называемых негров-креолов. Значительно хуже жили рабы с Мадагаскара и особенно с мозамбикского берега.

Королевская администрация, заинтересованная в развитии хозяйства островов, следила, чтобы рабовладельцы не экономили на пище невольников. Рабовладельцы были обязаны выделять в день каждому рабу два ливра маиса или равное количество маниоки, фасоли и т.д.

Особое внимание уделялось маниоке. Лабурдоннэ решил, что маниока — наиболее выгодный продукт для питания рабов с точки зрения и дешевизны, и питательности. Он завез маниоку на Илъ-де-Франс из Бразилии и распорядился, чтобы ее культивировали все плантаторы и прочие колонисты, владеющие землями и рабами, из расчета 500 квадратных футов на одного раба. Мясо употреблялось в пищу очень редко. Скот приходилась завозить с Мадагаскара.

Одежда и обувь невольников также регламентировались администрацией колонии. Так, на Иль-де-Франсе раз в год происходила замена поношенной одежды, комплект которой состоял из рубахи, панталон и нескольких жилетов из голубого холста для мужчин и рубахи, юбки и платка — для женщин. Одежда рабов из числа челяди была более разнообразной. Рабы-надсмотрщики сверх указанного получали плащи от дождя. Что касается обуви, то на Иль-де-Франсе рабы обязаны были ходить босиком. Как только раб получал «вольную», он сразу же обзаводился башмаками.

И Черный кодекс, и различного рода местные установления на Иль-де-Франсе обязывали хозяев заботиться о своих рабах, особенно больных, хорошо обходиться с ними. Все эти требования оставались на бумаге. Невольники же не имели никакой возможности жаловаться представителям администрации на произвол хозяев. Но даже если бы их жалобы и дошли до чиновников, они не возымели бы никакого действия. В ответ на жестокость хозяев, раб мог ответить лишь побегом или — значительно реже — мятежом /104, с.303-313/.

Вернемся к вопросу о структуре королевской администрации на Маскаренских островах. Высшую власть и над гражданским [109] населением, и над сухопутными, а также военно-морскими силамм осуществлял от имени короля губернатор, или генерал-лейтенант. Ему подчинялся генеральный интендант, являвшийся председателем Высшего совета и руководивший так называемыми публичными (общественными) работами, а также полицией и органами юстиции. Интендант управлял финансами колонии, взимал налоги, занимался различными делами, связанными с торговым флотом.

Первым губернатором, которого морское министерство назначило на Маскаренские острова, был полковник Дюма, незадолго до этого отличившийся в борьбе с англичанами в Канаде. На пост генерального интенданта был назначен упоминавшийся выше Пуавр. Очевидно, правительство Людовика XV рассчитывало с его помощью развивать на Маскаренских островах производство пряностей для метрополии.

Задачи Высшего совета в новых условиях изменились. Он был лишен административных функций и сохранил лишь судебные. К моменту установления на Иль-де-Франсе власти королевской администрации остров был поделен на восемь округов. После ряда изменений к 1787 г. их стало девять. Наиболее заселенными были прибрежные районы на северо-западе, севере и северо-востоке острова, где были расположены наилучшие земли.

Вскоре между Дюма и Пуавром возник конфликт. Он был вызван появлением мемуара, разоблачающего злоупотребления бывших чиновников Ост-Индской компании на Маскаренских островах. Дюма поддержал этот мемуар, Пуавр после некоторого колебания выступил против: он и его сторонники опасались скандала, который мог бы разразиться в Париже после получения мемуара. В итоге группировка Пуавра взяла верх: его сторонникам удалось заручиться поддержкой метрополии, и Дюма был заменен Дерошем. Новый губернатор поддержал Пуавра. Последний же решил осуществить в полной мере свою давнюю мечту о культивировании на Маскаренских островах пряностей. По его поручению в 1770 г. в Порт-Луи из Азии были доставлены 400 мускатных и 70 гвоздичных деревьев, а также огромное количество ягод этих деревьев и мускатных орехов. В 1771 и 1772 гг. были организованы еще две экспедиции за мускатными и гвоздичными деревьями. По инициативе Пуавра эти деревья были завезены также на Бурбон и в некоторые другие французские колонии. Пуавр способствовал развитию на Иль-де-Франсе и зерновых — пшеницы, маиса. [110] Он закупал их у колонистов для королевских магазинов в неограниченном количестве, учитывая и потребности содержания войск, и необходимость обеспечения продовольствием находившихся в портах острова кораблей /71, c.358-360; 113, с.60/.

Большую помощь в развитая экономики Иль-де-Франса генеральному интенданту оказал сын королевского инженера Коссиньи, уроженец этого острова — Жозеф-Франсуа Шарпантъе де Коссиньи де Пальма. В 1770 г. ему было пожаловано дворянство, а до этого он купил на Иль-де-Франсе поместье Пальма. Коссиньи способствовал вывозу из Батавии особенно продуктивного белого сахарного тростника, хорошо прижившегося на Иль-де-Франсе. На Бурбоне Пуавру помогал действовавший под его руководством интендант-распорядитель де Кремон. Де Кремон хорошо понимал, что основа благосостояния колонистов — эксплуатация рабов. Заботясь о повышении продуктивности их труда, он предписал колонистам развивать производство маниоки специально для питания рабов.

После установления власти королевской администрации и ликвидации монополии компании население Иль-де-Франса постоянно увеличивалось. В 1788 г., как указывается в источниках, оно насчитываю 4457 «белых», 2456 освобожденных рабов и индийцев и 35 915 рабов. Всего на острове жило 42 828 человек, т.е. примерно на 3 тыс. жителей меньше, чем на Бурбоне /114, с.53/.

Быстро росла экономика Иль-де-Франса, расширялся Порт-Луи. Если ранее этот порт принимал ежегодно примерно тридцать кораблей, то в 1769 г. их число составило 78, в 1773 г. — 101, в 1783 г. — 376, в 1789 г. — 208. С 1786 по 1810 г, на Маскаренсних островах побывшю более 600 кораблей из США /114, с.50/.

После Дероша и Пуавра до революции 1789 г. на Маскаренских островах сменилось пять губернаторов, которые все более начинали выражать интересы местных плантаторов.

На Иль-де-Франсе активизировались местные торговцы, которые занялись каботажным плаванием вдоль берегов Индии. Они даже начали доставлять оружие в Китай. Опасаясь потерять свободу действий, представители этих кругов решительно протестовали против учреждения в 1785 г. новой Ост-Индской компании. [111]

Развивалась и торговля с Мадагаскаром, а также продажа рабов в арабские и португальские порты восточного побережья Африки. Выпуск бумажных денег (в период с 1769 по 1788 г. произошло не менее пяти эмиссий) и связанные с этим злоупотребления, а также различные торговые спекуляции обогащали торгово-промышленные круги и администрацию колонии.

Третьим островом, входящим в группу Маскаренских островов, является Родригес. По размерам он значительно меньше других островов этой группы. Если площадь Бурбона (Реюньона) равна 2512 кв.км, Иль-де-Франса (Маврикия) — 2100, то Родригеса — только 110 кв.км. Как и остальные острова, он вулканического происхождения. Находится Родригес в 320 милях от Маврикия и в 420 — от Реюньона.

До появление в конце XVII в. французских поселенцев Родригес был необитаем. В 1689 г. здесь высадились десять французов-гугенотов, из-за плохой погоды не сумевших пристать к берегам Бурбона или Иль-де-Франса. В 1698 г. они переправились на Маврикий. Голландцам пришельцы показались подозрительными; их задержали и отправили в Батавию. Отсюда гугеноты вернулись в Европу. Один ив них, по имени Лега, подробно описал злоключения, которые им довелось испытать, в книге, опубликованной в Амстердаме в 1708 г.

В последующие годы французы не забивали о Родригесе, изредка предпринимая попытки проникнуть на остров. Окончательно Родригес был захвачен лишь в 1750 г. Впоследствии остров стал местом ссылки преступников и недовольных действиями колониальной администрации (см. /114, с.29-30; 71, с.358/).

Коморские острова (Майотта, Анжуан, Мохели, Гранд-Комор, а также ряд более мелких островов) представляли собой в эпоху средневековья своеобразный мост между Африкой и Мадагаскаром. Через этот «мост» двигались не только африканцы с континента, но и — в обратном направлении — переселенцы из Индонезии и Меланезии, укрепившиеся вначале на восточноафриканском побережье.

Археологические раскопки, проведенные на о-ве Анжуан, показали, что уже в V в. н.э. здесь имелись поселения. [112]

Первая миграционная волна из Меланезии и Индонезии на Мадагаскар затронула и Коморские острова. Современные уамацаха — потомки этих переселенцев. Начиная с VIII в. на Коморские острова из района Персидского залива и берегов Красного моря стали переселяться арабы. Особенно много их обосновалось на Анжуане и Гранд-Коморе. Появление арабов на Коморах способствовало распространению здесь ислама и мусульманской культуры.

В то же время на Коморские острова переселялись и выходцы из Восточной Африки. Позднее появилось большое число малагасийдев, принадлежавших к племени сакалава (особенно на Майотте). Отзвуком миграционных процессов прошлого является широкое распространение в качестве разговорных языков суахили и арабского. В результате смешения арабов и негроидов сложилась этническая группа анталаутра (анталуха, анталауты). В более позднее время на Коморы стали переселяться мусульмане из Индии, также французы, особенно с Реюньона.

На рубеже XV—XVI вв. о Коморах узнали европейские мореплаватели. Примерно в 1500 г. на Гранд-Коморе высадились португальцы. Вслед за ними начали появляться голландцы, англичане и французы. Что касается французов, то первыми, кто побывал на Коморских островах, были упоминавшиеся братья Пармантье. Французские мореплаватели Франсуа де Витрэ и де Пирар де Лаваль (1602), а также генерал Огюстен де Больё (1620) оставили подробные описания своего посещения островов. Голландские и английские капитаны также оставили свидетельства о жизни коморцев. Капитан одного английского корабля сообщал о своем визите в 1699 г. к «королю Анжуана»,

На Коморских островах существовало несколько мелких султанов, ведших между собой борьбу и стремившихся заручиться поддержкой извне — в частности арабских государств, позднее европейских держав, в том числе Франции /27, с.360-363; 101, c.22 и сл.; 101а, с.281 и сл.; 112, с.337-342; 113, с.60 и сл.; 59/.

В описываемую эпоху позднего средневековья ни одна европейская держава не нашла для себя выгодным — ни в стратегическом, ни в экономическом плане — захват Коморских островов. Их колонизация была осуществлена лишь в XIX в. [113]

Несколько слов о колонизации еще одного архипелага — Сейшельских островов.[2]

Португальцы первыми из европейцев увидели острова, позднее названные Сейшельскими, и занесли часть их на карту. На карте Диогу Рибейры (1519) были занесены, и довольно правильно, Мадагаскар, Коморские, Амирантские, Маскаренские и Сейшельские острова. В конце XVII в. на Сейшелы зачастили пираты.

Захватав Иль-де-Франс, стали посещать Сейшельские острова и французы. По приказу губернатора Маскаренских островов Лабурдоннэ в августе 1742 г. в район Сейшел были посланы два корабля. Моряки побывали на острове, который получил название Ассомпсьон («Успение»), а также на острове, который моряки назвали «островом Изобилия» (Иль д’Абонданс). Весь архипелаг получил название «Остров семи братьев». Корабли возвратились на Маскаренские острова в январе 1748 г. По пути были обнаружены острова Каргадос-Карахос, которые были также нанесены на карту.

В 1756 г. два корабля были снова посланы на Сейшельские острова, чтобы подтвердить права французской короны и помешать англичанам объявить их своим владением. Именно в это время острова получили свое нынешнее название, данное в честь министра финансов Людовика XV графа Моро де Сейшела.

Экспедиции французов на Сейшельские острова становились все более частыми. В 1770 г. Пьер Брейер дю Барре заложил основы экономического развитая Сейшел. Дю Барре организовая разведение сахарного тростника, масличных, а также технических культур, фруктовых деревьев, пряностей и т.д. Наряду с французами и индийцами здесь работали рабы — африканцы и малагасийцы. В 1773 г. о-в Маэ посетил Жан Франсуа Лаперуз, в 1775 г. — Луи Антуан Бугенвиль.

В 1778 г. в помощь колонистам был направлен небольшой военный гарнизон. В 1786 г. во главе его был поставлен инженер и географ Жан Батист Филожен де Малавуа.

К началу революции 1789 г. на Сейшельских островах проживало 69 французов, 82 индийца, а также находился небольшой [114] военный отряд. На острове насчитывалось в это время 487 рабов /71, с.841 и др.; 27, с.860; 56; 114, с.14-15/.

Франция колонизовала и другие острова Юго-Западной и Южной частей Индийского океана, в частности Амирантские острова — архипелаг, названный так португальцами в честь Васко да Гамы (Ilhas de Almirante — острова Адмирала). Это группа из 150 небольших коралловых островов к северо-северо-востоку от Мадагаскара площадью в 88 кв.км.

В 1771 г. одна из французских экспедиций, обследовавших южную часть Индийского океана, обнаружила на долготе, близкой к долготе Мадагаскара, группу островов, объявленных ею владением французской короны. В честь одного из участников экспедиции острова получили наименование Крозе. Это преимущественно базальтовые острова, самый крупный из которых — Поссешен имеет площадь примерно в 150 кв.км.

На следующий год другая экспедиция, во главе которой находился французский дворянин Ив-Жозеф де Кергелен-Тремарек, обнаружила восточнее островов Крозе, примерно в 4 тыс. км юго-восточнее Мадагаскара, архипелаг, состоявший из одного большого и множества мелких островов. Архипелаг был также объявлен королевским владением, а самый крупный остров получил имя Кергелена. (Всего в архипелаг входит примерно 300 мелких островов общей площадью 7 тыс. кв.км.)

После того как основные колонии в других частях света оказались потерянными, значение оставшихся у франции владений на юго-западе Индийского океана неожиданно резко возросло. В XIX в. эти владения помогли Франции завоевать Мадагаскар и некоторые другие островные территории. Рассмотрим вкратце историю территорий, о которых шла речь выше, в конце XVIII в., а также в течение XIX в.

К началу революции Мадагаскар, как уже говорилось, был для Франции практически потерян. Основным объектом ее колониальных забот остались Маскаренские, Сейшельские и другие острова. Революция обострила взаимоотношения между метрополией и правящей верхушкой Маскаренских островов. Последняя отрицательно отнеслась к революционным событиям во Франции и решила отделиться от метрополии. В 1790 г. на Иль-де-Франсе и Бурбоне были созданы собственные ассамблеи и муниципалитеты. [115] Были образованы и исполнительные органы, практически заменившие старые, королевские, которые формально сохранялись. На острова прибыл новый губернатор — генерал Малатрик, не располагавший, правда, никакими реальными возможностями влиять на ход событий.

Коренные интересы плантаторов определили и отрицательное отношение к отмене рабства, провозглашенной Конвентом в 1794 г. В 1796 г. два представителя Конвента, до которого дошли известия о неподчинении рабовладельцев Маскаренских островов властям метрополии, прибыли на Иль-де-Франс, чтобы сломить их сопротивление. Однако это не удалось. Происшедшее означало открытую конфронтацию плантаторов с метрополией.

В годы революции и наполеоновских войн продолетлась и англо-французская борьба за господство в юго-западном районе Индийского океана. Война с Англией, возобновившаяся в 1793 г., не давала Франции возможности направить против мятежных островов карательную экспедицию. Первые попытки овладеть Маскаренскими и другими островами англичане предприняли в 1794 г., высадив десанты на Иль-де-Франсе и на Сейшельских островах. Морских сил у французов в Индийском океане было недостаточно, чтобы противодействовать англичанам. Поэтому колониальная администрация предпринимала самостоятельные действия для защиты от англичан. Так, Сейшельские острова объявили о своем «нейтралитете», установив то же время тесные связи с Иль-де-Франсом и Бурбоном.

Несмотря на конфликт с революционной властью, правящие классы Маскаренских островов не собирались совсем порывать с Францией. Поэтому происшедшее в 1803 г. по указанию Наполеона восстановление власти метрополии в островных колониях в Индийском океане не встретило сопротивления (см. /25/).

На Маскаренских островах были ликвидированы все новые органы власти, появившиеся после революции, и восстановлена зависимость Реюньона от Иль-де-Франса.

Правящее круги Англии под лозунгом борьбе против «бонапартизма» использовали ошибку губернатора Маскаренских островов генерала Декана, переименовавшего в 1806 г. Реюньон в остров Бонапарт, и захватили остров. Это неудивительно, так как Великобритания, всячески стремясь укрепить свои позиции в Индии, пыталась захватить островные владения Франции в юго-западной [116] части Индийского океана, справедливо рассматривая их как важный опорный пункт на морском пути на Восток.

Атака англичан на французские позиции на Реюньоне была предпринята 7 июля 1810 г. Главным объектом нападения был избран Сен-Дени. 120 солдат регулярной армии и 300 членов национальной гвардии не смогли оказать сопротивление превосходящим силам англичан (20 кораблей с 5 тыс. солдат). Уже на следующий день была подписана капитуляция, и представитель английской Ост-Индской компании Фаркар возглавил администрацию острова. Еще в 1809 г. Англия захватила беззащитный остров Родригес.

В августе 1810 г. небольшая английская эскадра, подошедшая к Иль-де-Франсу, была уничтожена французскими военно-морскими силами во главе с Дюперрэ. Правда, это не спасло остров от английской оккупации. В декабре 1810 г. 70 английских кораблей с 10 тыс. солдат решили судьбу Иль-де-Франса. Так же как это было ранее на Реюньоне, была подписана капитуляция, и Фаркар стал губернатором обоих островов. Этот деятельный представитель английского колониализма обратил свои взоры и на Мадагаскар. В 1811 г. его отряд захватил упоминавшийся выше французский пост на восточном побережье, в районе Таматава. Фаркар обратился к своему правительству с предложением оккупировать остров целиком, Однако в тот момент правительство Великобритании не сочло возможным затеять столь сложное предприятие.

Согласно Парижскому договору 1814 г., подтвержденному заключительным актом Венского конгресса 1814—1815 гг., Англия вернула Реюньон Франции, но сохранила «в полной собственности и с полным суверенитетом» Иль-де-Франс, Родригес, Сейшельские острова и различные малые острова в данном районе Индийского океана.

Стратегический интерес правящих кругов Великобритании к Маскаренским островам был сформулирован будущим герцогом Веллингтоном в 1797 г.: «Пока французы владеют Иль-де-Франсом, Великобритания не может чувствовать себя в безопасности в Индии» /112, с.314-337/. Овладев островом, англичане вернули ему голландское название Морициус (Маврикий). Новые хозяева подтвердили ликвидацию всех республиканских учреждений, осуществленную Наполеоном в 1803 г. «Британизация» Маврикия и [117] Сейшельских островов неуклонно осуществлялась в течение всего XIX в.

Что касается Реюньона, то в период Реставрации роялисты вернули ему название Бурбон, просуществовавшее до революции 1848 г. Так же как на Маврикии, здесь были восстановлены дореволюционные институты. Лишь в 1833 г. представителями местных правящих кругов был избран Генеральный совет. В 1835 г. было уничтожено рабство во всех английских колониях и лишь 18 лет спустя, в 1848 г., — на Реюньоне. С 1946 г. и до настоящего времени последний считается «заморским департаментом» Франции.

Решения Парижского договора не касались Мадагаскара, поэтому в последующий период проникновение французов на остров возобновилось. На этот раз основным объектом стал остров Сент-Мари, расположенный всего в 40 км от восточного побережья. В действительности Сент-Мари — маленький архипелаг, состоящий из главного острова и целой группы мелких островов. Несмотря на то что «королева» Бети «подарила» этот остров в 1750 г. королю Франции, в начата 50-х годов XVIII в. в результате восстания местных племен французы покинули остров. Снова они здесь появились в 1818 г. Со временем колония приобрела определенное экономическое значение. На острове стали разводить гвоздику, ваниль и другие пряности. После завоевания Мадагаскара в 1901—1902 гг., французы превратили Сент-Мари в место ссылки. После провозглашения независимости Мадагаскара Сент-Мари стал частью новой республики. Большинство его жителей, получив право выбора малагасийского или французского гражданства, приняли первое /107, с.21-25/.

XIX столетие было заполнено соперничеством между Фраящей, стремившейся вновь закрепиться на Мадагаскаре, и Англией, не удержавшейся на острове и пытавшейся взять реванш. Вице-адмирал Фаркар в обоих письмах губернатору Бурбона Буве де Лозье пытайся доказать, что Англия имеет приоритет в завоевании Мадагаскара. Фаркар утверждал, что Мадагаскар был всегда подчинен администрации Маврикия. Глава французской администрации отвергал эти претензии, ссылаясь на то обстоятельство, что Франция до 1792 г. в течение более 150 лет господствовала на Мадагаскаре так же, как другие державы, и особенно Англия, господствуют в прочих частях света /95, с.119-121/. [118]

В 1817 г. Фаркар подписал с королем Имерины Радамой I договор (подтвержденный в октябре 1820 г.), согласно которому Радама признавался Англией «королем Мадагаскара». Для Радамы это было весьма важно, ибо ему предлагалась определенная материальная помощь, включая оружие. Как пишут малагасийские историки, для Англии это была крупная дипломатическая победа, которая не замедлила принести свои плоды. Ясно, что правящие круги Имерины считали французов, предпринимавших непосредственные меры по захвату Мадагаскара, более опасными, чем англичан. Опираясь на моральную и материальную поддержку последних, малагасийцы смогли в известной мере противостоять французам.

В 1822 г. небольшой французский отряд предпринял попытку вновь занять Форт-Дофэн. Однако Радама, поддерживаемый английскими советниками, подтвердил свои суверенные права на весь Мадагаскар, объявив не имеющей силу присягу вождей бецимисарака французам во главе с С.Ру, данную ими несколько раньше в Фульпуэнте. На следующий год малагасийский отряд во главе с генералом Рафаралахи изгнал французов из Фульпуэнта.

Англичане, так же как и французы, использовали в своей колонизационной деятельности церковь, соответственно англиканскую.

Представители протестантских миссий начали проникать на Мадагаскар, прежде всего в Имерину, после Венского конгресса. На острове создавались их опорные пункты. В 1886 г. английские миссионеры начали выпускать газету «Тени Суа». Впоследствии они выпускали восемь периодических изданий, в том числе шесть на малагасийском языке /68, с.15-17/. Особенно активными миссионерские общества стали в 70-е годы XIX в. Протестантизм сохраняется на Мадагаскаре до сих пор, охватывая примерно 20% населения.

В 1828 г. умер Радама I. Сменившая его на троне Ранавалуна I начала энергичную борьбу против попыток англичан расширить свое влияние. Через четыре месяца после смерти Радамы она объявила об отказе от выполнения англо-малагасийских договоров 1817 и 1820 гг. В 1835 г. королева издала указ о запрещении малагасийцам отправлять христианские обряды. Следствием этого распоряжения был отъезд из страны значительной части английских священников. [119]

Французы — в первую очередь коммерсанты, затем и католические миссионеры — постарались воспользоваться ослаблением позиций англичан и укрепить собственное положение. Они стремились проникнуть в высшие сферы малагасийского общества, распространить свое влияние среди ближайшего окружения королевы /63, с.21-25/.

Соперничество между Англией и Францией особенно обострилось в последнюю треть XIX в., т.е. уже в империалистическую эпоху /78/. Оно закончилось победой Франции, захватившей Мадагаскар в последние годы XIX столетия. (Для Франции именно на последнее двадцатилетие XIX в. приходится «период громадного усиления колониальных захватов» /4, с.375/.) Решающим фактором в таком исходе событий явилось англо-французское соглашение 1890 г., зафиксировавшее раздел сфер влияния в юго-западной части Индийского океана. Франция согласилась с притязаниями Великобритании на Занзибар, а та, в свою очередь, отказалась от претензий на Мадагаскар. Аналогичная договоренность была достигнута и между Францией и Германией. Франция признала приоритет Германии над континентальным владениями занзибарского султана, а Германия — приоритет Франции на Мадагаскаре.

Отказ малагасийского правительства от заключения в конце 1894 г. нового франко-малагасийского договора, практически превращавшего Мадагаскар во французский протекторат, привел к высадке в декабре того же года на остров девятнадцатитысячного французского контингента. К осени 1895 г. французские войска заняли все крупные города, а также столицу страны — Антананариву. В октябре того же года королева Ранавалуна III, отказавшись от дальнейшего сопротивления, подписала договор о французском протекторате. Летом 1896 г. французский парламент объявил Мадагаскар и ряд мелких островов близ него французской колонией.

В течение XIX в. были колонизованы все Коморские острова. В 1841 г. был оккупирован основной остров архипелага — Майотта, а после 1866 г. — все остальные. В 1946 г. архипелаг, ранее в административном отношении объединенный с Мадагаскаром, получил статус самостоятельного образования. В 1975 г. была провозглашена независимость Коморских островов, но Франция сохранила в своем владении Майотту. Этот остров в настоящее время имеет статус «особого территориального образования». [120]

Итак, хотя колониальной экспансии в юго-западной части Индийского океана феодально-абсолютистская Франция, как мы видели, придавала вспомогательное значение, получилось так, что эта экспансия сыграла важную роль в подготовке французской колониальной политики в империалистическую эпоху (см. /21, с.320 и сл.; 51, с.102 и сл.; 54, с.45 и сл.; 55/). Разумеется, это произошло не потому, что у Франции существовали какие-то «исторические права» на территории, которые она захватала в эпоху позднего средневековья и в начальный период нового времени, как это утверждают некоторые авторы. Причины отмеченного явления в том, что то немногое, что еще сохранялось у Франции к началу XIX в., сыграло роль своеобразного трамплина для расширения французской колониальной империи. Сыграл свою роль и исторический опыт, накопленный французской буржуазией в эпоху первоначального накопления и становления капиталистических отношений.

В то же время можно говорить и о накоплении исторического опыта сопротивления колонизаторам со стороне малагасийского народа. Мы уже видели, что выступления местного населения против французских колонизаторов на Мадагаскаре, восстания рабов на других островах происходили постоянно. Именно благодаря освободительной борьбе в провинции Ануси на юге Мадагаскара французские колонисты оказались изгнанными из Форт-Дофэна, их основной цитадели.

Традиции народной борьбы безусловно сыграли немалую роль в организации отпора французским колонизаторам на Мадагаскаре и в конце XIX в., и в последующее время. Так, уже в марте 1896 г., т.е. вскоре после подписания договора о французском протекторате, в различных районах Имерины стали возникать повстанческие отряды (малагасийца называли повстанцев меналамба), боровшиеся против французских оккупантов. Лишь летом 1887 г. французам удалось подавить это движение. Но сопротивление захватчикам продолжалось в 1887—1900 гг. и в других районах Мадагаскара.

В 1904—1905 гг. народное восстание охватило большую территорию. В целом в различных районах страны антиколониальные выступления продолжались до 1917 г. Сопротивление французским захватчикам расширилось после второй мировой войны и вылилось в грандиозное по размаху восстание 1947—1948 гг. Это восстание, обстановка, сложившаяся на рубеже 60-х годов на [121] международной арене, позиция демократических сил в самой Франции наряду с осознанием правящими кругами этой страны необходимости перехода от старых, открытых форм колониализма к новым методам проникновения на Великий остров во многом предопределили вынужденное согласие франции на провозглашение независимости Мадагаскара в 1960 г. Борьба народных масс послужила важнейшим фактором создания Демократической Республики Мадагаскар, привела к изменениям, определившим новый этап в многовековой истории малагасийского народа. [122]