Фрау (не) хочет в плен

Глава 12

Вспоминая вчерашний вечер, который я провела вместе с Михаилом Игоревичем, незамысловато улыбнулась, что не скрылось от Иркиного строгого и подозрительного надзора. Андреева, глядя на меня, пыхтела, как старый самовар, пуская из своих ноздрей воздух. Покусывая колпачок от ручки, я поглядывала на Невского. И чего это со мной случилось? Теперь я думаю, что он не чмырь редкостный, а вполне неплохой человек. И тем более скоро он будем моим дядей. Наверное, стоит с ним примириться?

Никогда бы не подумала, что меня будет учить пить человек, которого я в буквальном смысле ненавидела.

Размахивая руками, что-то рассказывая на английском, Хуанитос выглядел невероятно. Было непривычно видеть его без очков.

— Анька, видела, какой Невский красивый? — послышался шепот позади, с чем я мысленно согласилась. Да. Невский красавчик, которого днем с огнем не сыщешь. И впрямь прекрасен. Хотя даже не внешность красит человека, а его поступки. Вчера я в этом убедилась.

Пара закончилась, кажется, не успев начаться. Полтора часа для меня пролетели незаметно.

— Вопросы есть? — кладет учебник на стол тот, обращаясь к группе, парни которой не могли отойти от выходных дней, а девчонки взбодрились, мне кажется, как только увидели Невского-распрекрасного.

— А вы женаты? — спросил кто-то смелый из первых рядов. Если не ошибаюсь, Люська Миронова — главная швейная машинка нашей группы. По рассказам тех же одногруппников, она прекрасна была в делах спальных. Мне кажется, ей уже и пробу негде ставить. Я считаю себя такой же плохой, даже несмотря на то, что у меня был всего один парень, и то три года назад, и то урод моральный.

На неожиданно поставленный вопрос Мироновой Михаил Игоревич совершенно спокойно поднял правую руку и демонстративно показал безымянный палец, на котором ничего не было. Мужчина расплылся в довольной улыбке.

— Не знаю, как это относится к нашей теме, — протянул мужчина. — Но лучше подготовьтесь к тестам, которые будут в среду. И, пожалуйста, без опозданий, это касается всех, особенно Журавлеву, — вновь припомнил обо мне Михаил Игоревич. Снова я? Сейчас вообще нечего придираться. Он знает причину моего опоздания, сам напоил (хотя не сопротивлялась). А после спиртных напитков я сплю как убитая.

Но он не выглядел как озлобленный мужик, которого я привыкла видеть, он улыбался, и не только губами, а и глазами. Они у него блестели. Не похож он на человека, которого бросили. Совершенно не похож.

— Да, Журавлева? — спросил у меня мужчина.

— Именно так, Михаил Игоревич, именно так… — протянула я, чуть не выдав свои истинные эмоции, но голос задрожал. Я ему хотела улыбнуться, но испугалась, что тот неправильно поймет меня, да и свидетелей много, а ещё Андреева так смотрит на меня, не по себе становится.

— Рад, что вы согласны со мной.

Что-то изменилось. И я это чувствую.

Одногруппники лениво поплелись в раздевалку, чтобы переодеться на пару по физкультуре, когда же Невский медленно собирал свои вещи, будто специально.

Ирка схватила ремешок моего рюкзака, который я накинула на плечи.

— Что такое, Ира? — спросила у девушки, которая как-то серьёзно смотрела на меня.

— Журавлева! — со стороны послышался голос Невского, который перебил меня. Он привлек внимание не только моё, но и моей задумчивой подруги.

— Подойди ко мне, — рукой подозвал к себе, но Андреева не собиралась меня отпускать. Между этими двумя царила странная аура. И я чувствовала это, глядя на подругу, которая недоверчиво косилась на Невского.

— Всё в порядке, Ирка, — протянула я, чтобы хоть как-то успокоить её. Зная о том, что нас с Невским связывали отнюдь не теплые отношения, подруга явно переживала за меня.

— Андреева, да отпусти уже Журавлеву, не съем же я её, она совсем не Красная Шапочка, — выдал этот юморист.

— Смотрите мне, Михаил Игоревич, если с головы Журавлевой хоть один волосок упадет, я знаю, кому жаловаться, — пальцам пригрозила Ира, а выглядело это забавно, будто моя младшая сестренка пыталась заступиться за меня.

Отпустив ремешок, Андреева шагнула назад. Я приблизилась к столу Михаила Игоревича, который со сложенными перед собой руками, посмотрел на меня, а после перевел взгляд на Андрееву.

— Ирина, могу я вас попросить выйти из аудитории?

— Нет, не можете, — перебила его я. — У меня от Ирки нет секретов.

— Хорошо, — хрипловато прошипел мужчина. — С утра я забыл свои очки, — начал шатен, я усмехнулась. К счастью, я в спешке подхватила их с собой.

— Да, знаю, — выдала я, стащив с плеч рюкзак и поставив его на стол, вытащила его очки. — Вы очень невнимательны.

Со стороны картина выглядела маслом, и я представляю какой шок сейчас испытывала Андреева.

— Как удобно, — прокомментировал мужчина, надевая их на себя. Не знаю, зачем они ему? Они же совершенно не для зрения. — Но в постели ты, Журавлева, конечно, зверь, — произнес преподаватель, чем заставил Ирку распахнуть широко глаза, а меня раскрыть рот. О чем он говорит? Почему это я зверь?

— Надеюсь, вы сегодня никого не изнасилуете, — кинул фразу перед уходом, скрывшись за дверью.

С Ириной мы простояли, как две тополи посреди пустыни, возле нас словно перекати-поле пролетело.

Подруга подрывается с места, я не успеваю ничего сообразить, как она хватает меня за грудки. Я испуганно смотрю ей в глаза.

— Значит так ты зарабатываешь четверки по английскому, — протягивает подруга, я хлопаю ресницами.

— Нет мне оправданий, Андреева. Я была пьяна, ничего не помню.

— Сука, пиздец, — выдает подруга. Моя реакция почти такая же, только чуть более эмоциональней.

— Но я не могла переспать с Хуанитосом, он же мой как бы дядя…

— Я надеюсь, это недоразумение.

Я тоже.

На физкультуру мы опоздали, так как долго не могли прийти в себя, думая о словах Невского. Я рассказала подруге про вчерашний день, который начался с прихода Бориса и закончился прощением на балконе с Михаилом Игоревичем. Даже про сигареты рассказала. Андреева была не в состоянии шутить, но я могла по её глазам прочесть что-то типа: «Ты же обещала не пить».

Тая Алексеевна — новая физручка, до которой я совершенно недавно начала ходить на пары, заставила нас делать разминку.

Женщину вызвали на несколько минут в учительскую — что-то произошло в её группе.

Парни взяли баскетбольные мячи и начали их ловко закидывать в кольцо, когда же девчонки довольствовались волейбольным мячом.

Играть я отказалась, лишь наблюдала за их игрой и нервно покусывала ноготь, пытаясь вспомнить, что вчера ещё такого могло произойти.

«Ты лучшее, что произошло со мной за сегодняшний день», — почему-то всплывала эта фраза в моей голове и его взгляд, улыбка, а ещё попытки подбодрить меня.

Разве это свойственно мужчине, который вскоре станет моим дядей?

— Журавлева, пригнись! — в сознание меня привел голос Мироновой, но уже было поздно, когда я очухалась, то заметила мяч, который прилетел мне в голову. Тот ударился об мою голову. Баскетбольный мяч упал и откатился в сторону.

— Настя, ты как? — горланила над ухом уже обеспокоенная Андреева. Одногруппники, которые играли в баскетбол, испуганно подбежали ко мне. С носа пошла кровь, которую я увидела на своих руках.

— Настя, ты нас слышишь? — чуть неразборчивее слышала я, в глазах начало темнеть.

— Держись, мы сейчас кого-нибудь позовем! — на ухо орал кто-то из одногруппников.

— К моему брату или ко мне? — звонко смеется Михаил Игоревич. И у кого ещё «лучшее, что случилось за сегодняшний день».

После этих слов Михаил Игоревич закрывает балкон, и мы снова переходим в зал, где стоят пустые чашки, тарелочка с лимонами и недопитая бутылка коньяка.

— Я тебе пойду расстелю в комнате Бориса, а сам буду здесь спать, — говорит мужчина, с которым я соглашаюсь. Он покидает комнату. Я беру бокал в руки и немного наливаю из бутылки. Плохо распробовала. Хочу ещё.

Залпом выпиваю коньяк и наливаю ещё. Всё равно Михаил Игоревич где-то ходит, а себя нужно чем-то занять.

— Журавлева, я смотрю тебе понравилось? — показывается в зале мужчина, улыбаясь. — И что я скажу Заре, если та узнает? — смеется тот. Смех красивый. Сам красивый. Глаза добрые.

— Не узнает, — выпаливаю я. — Не будьте таким занудой, лучше выпейте ещё.

Он подходит к столу и берет бутылку, в которой осталось совсем ничего.

— Да тебя и впрямь закодировать нужно, пьянь малолетняя, — шутит мужчина.

— Не нужно здесь «ля-ля», мне уже девятнадцать. Не такая уж я и малолетка, как вы думаете.

— Может не малолетка, но ещё ребёнок, — говорит с улыбкой он, хватая за руку. — Пойдем, я тебя в комнату проведу, — любезно предлагает Невский, за которым я послушно следую.

— Завтра вставать рано, нужно выспаться.

— А вы не со мной будете спать? — говорю на полном серьезе я. В голову бьет алкоголь. Не соображаю до конца.

— Журавлева, я боюсь, что ты изнасилуешь меня, — потрепав, как маленького щеночка, по голове, проговаривает шатен. — Спи давай, сладких снов.

— И вам, — проговариваю я, когда уже закрывается дверь.

Ночь была темной. Особенно она казалась темнее в этой комнате. В которой темные шторы. Мне было немного некомфортно и страшно. Я ворочалась. Целый час. Пока не услышала какие-то звуки, которые издавались с улицы. Я укуталась с ног до головы в одеяло и задрожала от страха. Мне казалось, что я в грёзах мрака.

Я могла расплакаться, но сдержалась. В соседней комнате был он. Мне нужно его увидеть, чтобы мне стало спокойно на душе, и всё, о чем я думала, привело меня в сознание.

Поднявшись с постели, я тихонечко подкралась к двери, которую аккуратно приоткрыла. Свет уже не горел, но комната была освещена лунным светом, который падал прямо на человека, лежащего на расправленном диване. Я застыла у порога, тайком поглядывая на мужчину. Наверное, у него сейчас крепкий сон. Лица не вижу, но сердце моё взволновано трепещет. Я облегченно вздыхаю.

— Долго ты там стоять будешь? — слышу неожиданно от мужчины. Он не спит. Я разбудила его?

— Простите, я думала, вы спите, — стало неловко за свое поведение.

— Что-то случилось? — приподнялся мужчина, включив настольную лампу. Он смотрел, как я растеряно глядела в его глаза.

— Что-то мне не спится.

— Страшно? — спрашивает он, будто зная обо мне всё, я киваю головой. — Подойди сюда, — шепчет шатен, я делаю к нему неуверенные шаги. Когда останавливаюсь у дивана, он хватает меня за руку и притягивает к себе, я падаю к нему на руки. Тот берет плед и укрывает им нас.

— Михаил Игоревич, — шепчу я.

— Выключай свою фантазию, Журавлева, — усмехается мужчина, который сейчас смотрит на меня. Он без очков. Непривычно. — Делаю исключительно, чтобы ты хорошо спала, — проговаривает он, проводя рукой по моим темным волосам, которые немного завивались, никак у Андреевой, конечно, но прямыми они никогда не были. — Закрывай глаза, — проговаривает тот. — Всё хорошо. Я рядом. Я с тобой, — успокаивает меня Невский, как делала это моя мама, когда я была совсем маленькой. С ним так же хорошо. Так тепло. Он, оказывается, бывает и таким.

— Подождите, — проговариваю я, чуть смущаясь и отстраняюсь от него.

— Что такое? — изумляется он, когда я отключаю светильник. Комнату снова освещает только лунный свет.

— Так будет лучше, — говорю я, подвигаясь к нему, и кладу голову на его грудь. Удары его сердца почему-то успокаивают меня. Мы оба лежим на диване. Пускай место мало, но мне хорошо. Он продолжает меня гладить и говорить всякие приятные слова. Это так умиротворяет, я как ласковая кошка обхватываю его руками и трусь об его грудь. — Вы хороший человек, — говорю в пьяном бреду, чувствуя, как что-то упирается мне в ногу, Михаил Игоревич тяжело вздыхает.

— Сжалилась бы над бедным одиноким мужчиной, — шепчет тот, когда я уже засыпаю.

Заснула я так же незаметно, как и проснулась от того, что меня кто-то нес на руках и положил уже на кровать.

— Прости, Настя, слишком опасно так спать со мной. Да и с кровати ты меня выживала пять раз, — с улыбкой говорит тот, я прикрываю глаза и хватаю его за руку.

— Большое вам спасибо…

Блять. Я, кажется, вспомнила.

— Андреева, я вспом… — пытаюсь ей что-то сказать, но ударяюсь об чью-то грудь и прикрываю глаза. Кажется, я видела Михаила Игоревича…