Фрейлина. Предотвратить

Глава 4

Я испытала странное чувство, когда Фредерик открыл дверку экипажа и резюмировал:

- Мы на месте, Таис. Позвольте помочь вам, - и привычно уже поставил меня на землю, аккуратно придерживая.

И я привычно доверилась мужским рукам – клюнуть землю носом или ковылять боком так, боком… как крабик, больше не хотелось. Было дело и если бы не он, то кто знает?..

Уже стоя на мощеной камнем площадке, я пережидала внутреннюю качку, а муж рассказывал:

- Лютеранскоая ветвь Гогенлоэ-Нойенштайн претерпела несколько разделов… старшая линия угасла в начале этого века, а младшая разделилась на три ветви: Гогенлоэ-Лангенбург, Гогенлоэ-Кирхберг и Гогенлоэ-Ингельфинген. Моего отца следует титуловать Светлейшим высочеством. Он глава ветви на этот момент и носит титул князя. Матери у меня нет. Остальные члены фамилии титулуются, как принцы или принцессы…

- Все это нужно было рассказать мне раньше, - заволновалась я, - что еще я должна знать?

- Это уже неважно. Я представлю вас, вы сделаете легкий книксен и скажете всего два слова – Светлейшее высочество…

- Как скажете, Фредерик, - радостно готова была я хоть и на книксен самый тяжелый.

Это приятное чувство завершенности, ощущение с трудом достигнутой цели и осознание того, что всё - добрались! Я проживала краткий миг настоящего счастья. Шла рядом с мужем, будто плыла во сне, вся в эйфории, чувствуя чуть заторможенный, сонный триумф – я сделала это! Я. Сделала!

Ночь скрывала собой подробности окрестностей и большого строения, к которому мы подходили – все-таки там был большой каменный дом, а может и замок.

Который из - я знать не могла, в Германии их масса. Но по ощущениям, слишком большим, а стало быть и известным, он не был. На фоне звездного неба за стеной из камня угадывались более темным силуэтом невысокая башня и высокая острая крыша рядом.

Фредерик несколько раз постучал в высокую арочную дверь - ворота. Для этого на ней прибита была специальная металлическая штука – кнокер или дверной молоток. Этот представлял собой настоящее произведение прикладного искусства – подвижная кисть человеческой руки, вылитая из металла и с таким же шаром в ней. Им Фредерик и лупил по металлической блямбе так, что зубы сводило.

- Кто там? – раздался грубый недовольный голос.

- Фредерик Август Гогенлоэ-Ингельфинген. Доложи немедля! – рявкнул Фредерик и, глубоко вздохнув, извинился передо мной: - Простите, Таис – ночь… какое-то время придется подождать.

- Ничего, подождем… такая красота, - смотрела я на звездное небо, задрав голову и все еще опираясь спиной о грудь мужа.

Боже, какая прелесть, какой воздух! А тишина? У них что – совсем нет собак? В России такой хай уже подняли бы! И в мое время, и в это в каждом почти дворе держат псину. И неважно - есть там чего охранять или самое ценное в нем – сама собака.

Минут через двадцать – не меньше, массивная калитка скрипнула и тяжело отошла, открываясь наружу, как и положено во всех оборонительных сооружениях.

- Прошу вас показать лицо… лица, - чуть сбившись, произнесла темная тень уже другим – сильным и молодым голосом.

И почти сразу откуда-то сбоку выплыл факел. Надо же? Настоящий смоляной факел. Его держал в левой руке мужчина в простой форме, скорее всего – одежде местной челяди. Второй – высокий мощный мужик с гладко выбритым лицом и в буклях… внимательно присмотрелся к нам и негромко отметил, будто для себя:

- Принц.

- Отец здесь? – шагнул вперед Фредерик, - впрочем, неважно – готовьте ночлег.

- Вам следует заночевать в деревне, там хороший постоялый двор. А в замок явиться уже поутру.

- Не смей указывать… - нервно начал Фредерик.

- Это пожелание Его Светлейшего сиятельства.

- Что ж… прорываться с боем мы не будем. Я согласна на постоялый двор, муж мой, - схватила я его за руку. Дернувшегося бить морды, скорее всего. Но силы неравны, а то я и сама бы… С ума сойти у них тут – держать своего ребенка за воротами? Ночью?

- Ты уверен? Это то, чего хочет отец? – мрачно уточнил у мужика Фредерик, будто и не слыша меня.

- Простите, принц… Это может быть связано с престарелой фрау Августой – она вас не вспомнит и станет нервничать. Ночью же это может вылиться вообще непонятно во что, - не сделал тот и шага в сторону. Стоял стеной в дверях, как и мужик с факелом.

- Раньше не замечала, а теперь и не вспомнит? – усмехнулся Фредерик.

- Вот же ш… странные люди! - констатировала я на русском, - просто удивительно. Не расстраивайтесь только, Фредерик, я вот спокойна. Но удивлена, признаюсь… Пойдемте тогда? Адрес постоялого двора знаете, это далеко?

- Не так, чтобы… почти рядом, - отстраненно отметил муж, - прошу вас… - увел он меня обратно по каменному мостику и подсадил в экипаж.

И блин! Лучше бы ему сесть в мою карету - я бы забила уши и мозг... да чем угодно! Так нет же... один сходит там с ума сейчас. Глупый... глупый Фредерик. Да пошли бы они все!

Лошади тронулись понурым шагом, тоже устали.

- Не пустили что ли в дом, барышня? – уточнила Дарья.

- Что-то там связано с… потерей памяти. Даша, а почему я и вдруг – барышня? Замужняя ведь дама… барыня тогда, что ли? – пыталась я отвлечься.

- Как скажете, барышня, - зевнула та.

- Ла-адно… - понимала я и сама, что на барыню не тяну.

Еще одна ночь на постоялом дворе прошла привычно. Я попросила не будить меня утром – совсем, сколько бы ни спала.

Проснулась ближе к обеду, судя по солнцу. Какое-то время и немало, заняли гигиенические процедуры. Хотелось уже полноценно вымыться, а не ограничиваться подмыванием и обтиранием. И голову пора бы привести в порядок.

Одевшись просто и скромно, спустилась в обеденный зал и нашла там мужа – видимо тоже встал поздно, но уже поел. Кормили в неметчине неплохо – просто, но сытно и порции полноценные. Я попросила овощного супа и какую-нибудь кашу с ножкой каплуна. На тарелке мужа стекал жир с заскорузлой шкурки недоеденной рульки. Но сытым он не выглядел, печальным - да.

- Давайте держать совет, - предложила я, потому что он так и молчал: - Понятно, что у вас с семьей давние разногласия. Решайте сами – стучаться опять в запертую дверь или не стоит этого делать. Но, мне кажется, следовало сразу сказать, что вы не один, а с женой. Тогда нас пригласили бы просто из любопытства. Понимаю… - заспешила я, увидев, как меняется выражение его лица: - Это не то, чего вам хотелось бы. Но по щелчку пальцев редко что меняется, к этому следует приложить усилия. Я готова попытаться еще раз. Вашему отцу ведь уже доложили, что при вас жена, Фредерик.

- Из замка никого не было, - доложил он отстраненно, - хотя уже полдень.

- И не трагедия! – подхватила я, - а где, собственно, вы жили до поездки в Россию?

- В казармах.

- Не вариант для семьи, я так полагаю? А снять жилье возможно?

- Безусловно! Именно так я и намереваюсь сделать.

- Тогда и флаг вам в руки, а я спокойно подожду вас здесь. Обоих Степанов отпустите?

- Я предлагал им службу при вас, но согласия не получил. Экипажи и лошади будут проданы. Получив расчет и сдав деньги в банк, они намереваются отъехать обратно.

- Разумно… а купить для себя ту – маленькую каретку?.. Кажется, она довольно удобна, - решила я обзавестись личным транспортом.

- Сейчас это невозможно, - встал муж из-за стола и... сел опять, будто вспомнив еще что-то.

А я с опозданием поняла, что действительно… И впредь нужно вначале думать, а потом открывать рот. Карету нужно где-то держать, лошадей чем-то кормить, и кучер же тоже… Бестолочь я, к жизни неприспособленная.

- Я распорядился о ванне для вас, постой оплачен на два дня вперед, если со съемом дома затянется. Окрестности постоялого двора безопасны, по улицам можно гулять, но лучше в светлое время. Давайте поднимемся к вам, я передам некую сумму – мало ли… вы что-то увидите в лавках.

- Без чего жить не могу? А чем вы будете заниматься дальше, Фредерик? Служить, как и раньше?

- Вероятнее всего. Это пехотный полк, один из полков 25-й вюртембергской дивизии, которая с самой лучшей стороны показала себя в сражениях с русскими в двенадцатом году, - грустно усмехнулся он, встретив мой удивленный взгляд: - Вы этого не знали?

- К своему стыду…

- Не стоит так говорить. Женщине и не нужно о таком знать.

- То есть… нет – странно, уж я-то знать должна бы – Вюртемберг был союзником Франции?

- Именно так. Во время катастрофического отступления из Москвы почти уничтоженная дивизия продолжала сохранять порядок и шла в арьергарде отступающей армии, прикрывая ее от атак русских казаков. От дивизии осталось чуть меньше батальона – не более трехсот пятидесяти человек. Из более чем пятнадцати тысяч.

- Вероятно, вы гордитесь историей своего полка, - прикинув потери, сглотнула я – сильно мы их...

- Несмотря на высокие боевые качества вюртембержцев, наша армия не особо надежна, Таис – правители Вюртемберга всегда отличались «острым политическим чутьём» и умели вовремя переметнуться на более сильную сторону, не стесняясь предательством вчерашних союзников, - спокойно отметил Фредерик.

- Это не мешает восхищаться солдатским мужеством, - возразила я. Вот тебе и союзника заимел Ольгин папа…

- Истинно так. А если бы решение зависело от военных, то войн и вовсе не случалось бы, - еще раз взглянув в сторону двери, мой муж поднялся: - А вам, Таис, теперь есть о чем отписать мадам Нессельроде, - хитро и нахально усмехнулся он, - Пора. Ехать мне не так далеко, но и не слишком близко – полк расположен в окрестностях Штутгарта.

- Непременно напишу, но думаю - это только я не в курсе дел. Не в самом Штутгарте, значит... тогда и дом следует искать вблизи места вашей службы.

- Вероятно, вы забыли, что почти уже являетесь фрейлиной или же статс-дамой кронпринцессы. Это подразумевает постоянное присутствие подле нее, - смотрел на меня муж с легкой снисходительностью.

- Статс-дамой – это вряд ли, - задумалась я, - если Анна Алексеевна приняла предложение Ольги Николаевны, то быть мне фрейлиной и не больше. А эта должность предполагает э-э… денежное вознаграждение?

- Вероятнее всего, - заклинило его на этой фразе, что ли?

Но она же помогла понять... человек пока еще сам не знает – что и как будет дальше и что делать сейчас. Было жаль его – похоже, наша сделка оказалась выгодна только мне. Семья не спешила поворачиваться к Фредерику лицом, упорно демонстрируя фасад.

Это я ему и высказала, добавив:

- Чувствую себя виноватой, будто специально обманула вас, - водила я ногтем по чисто выскобленной столешнице, - столько хлопот и неудобств, связанных со мной, а пользы для вас на выходе - ноль.

- Вы так забавно изъясняетесь, Таис… - улыбался муж, следя за моими пальцами: - Пока еще рано о чем-либо говорить. Я сниму дом подле места службы, представлю вас командованию полка, а далее жизнь покажет. Постараюсь поспешить с этим, выеду уже сейчас. Вам же следует терпеливо дожидаться меня. Жить в Штутгарте веселее, конечно… также там имеется банк, где будут расположены или уже находятся ваши средства. Доступность этих денег не так важна сейчас - средствами я располагаю, но это всегда придает уверенности.

- Я дождусь вас, Фредерик. Не до покупок и развлечений – отдохнуть бы от дороги. Спокойно делайте то, что должны, - обсуждать денежные вопросы и распределение трат именно сейчас казалось мне чем-то диким – будто еще добить мужика сверху.

И выспрашивать о том, что там с каретами и Степанами, тоже не стала. Попрощалась с ними, поблагодарила. Мужские дела…

Городок, в котором мы остановились, был небольшим и очень живописным, как и многие города будущей Германии. Чего стоил один только фахверковый стиль.

Основа фахверка - особый тип каркасной конструкции, состоящий из деревянных брусьев и досок, напиленных из хвойных пород дерева. Пространство между ними заполнялось очень разными материалами, тут зависело от достатка.

Здесь же был самый доступный из возможных – саман. Такая смесь глины, воды и соломы… иногда камыша, хвои, льна – того, что было под рукой и могло выполнять армирующую функцию. Особенность и красота фахверковой архитектуры в балках, перекрытиях и стойках, которые выполняют несущую и сразу же декоративную задачу. Деревянные стойки видны на фоне наполнителя, а если расшивка сделана со вкусом, то и замечательно украшают дом снаружи.

А уж внутри! Я с большей радостью жила бы в таком вот доме, а не каменном замке, - ласково провела я рукой по теплой и чуть волнистой поверхности стены.

- Грязно же руке, барышня, - скривилась Дарья.

- Не так, как может казаться, - не согласилась я, - в Европе немного другие грунты, большей частью каменистые. Ты заметила – здесь в разы меньше грязи и пыли?

В лавочки мы не заходили, вначале я хотела просто осмотреться. Хотя устоять оказалось тяжеловато - от дома с говорящей вывеской плыл аромат свежеиспеченного хлеба. Если бы сдобы - я бы не справилась.

Тротуаров здесь не было – мощеная брусчаткой дорога доходила до стен домов центральной улицы. Вход в них располагался прямо с улицы, а дворики – с внутренней стороны. Небольшие, они все-таки составляли какой-то участок. В больших городах, которые мы проезжали, дома стояли вплотную друг к другу, касаясь стенами – такой массивный сплошной каменный конгломерат с вкраплениями разномастной отделки. Самый центр города, жилая зона и, как правило - каменный мешок совсем без озеленения. Здесь же просто небольшой городок, который скоро закончился. Мы вышли на окраину.

С невысокого холма открылся вид на небольшую долину, порезанную на участки – поля, огороды, виноградники? Внизу грунт более плодородный и строения вынесли на каменистый склон? Похоже было на то.

На улицах было немноголюдно. Народ если и проходил, то по делам. Крупные женщины с корзинами - пустыми или уже наполненными продуктамм... мужчины редко пешком, в основном на подводах или верхом на лошадях. Все они, проезжая мимо нас с Дашей, приподнимали соломенные шляпы с небольшими полями.

Здесь, как и в любой глубинке в эти времена, еще актуален был национальный костюм. Женские юбки высоко открывали ноги в вязанных чулках - гораздо выше щиколоток, но всё, что еще выше, было скромно закрыто рубашкой и подобием пиджачка. Удивили головные уборы, а они, как известно, больше всего свидетельствуют о народности, представляя ее. Здесь это были или плоские черные чепчики с полупрозрачными полями, опускающимися до бровей… Или соломенные шляпки со множеством шерстяных помпонов наверху. Красных и черных. Очевидно, существовала какая-то градация по цветам - то ли возрастная, то ли статусная. Когда-то были модными шляпы, напоминающие корзины, наполненные искусственными фруктами. Здесь громоздились шерстяные шары…

Я порадовалась, что оделась в простое закрытое платье. А что было нескромно открыто, кутала в тонкую шаль. Можно бы и потеплее – ветер дул со стороны высоких гор, виднеющихся вдалеке.

- Пошли обратно, Даша, - решилась вдруг я, вспомнив, как до последнего тянул Фредерик с отъездом, все поглядывая на входную дверь. Быстрым шагом направилась к постоялому двору. Нашла там хозяина – плотного мужчину в рубашке с пышными рукавами, жилете и коротких кюлотах и спросила:

- Подскажите, каким способом можно заказать повозку до дома… или же это замок?.. Неважно – я со служанкой еду к Гогенлоэ-Индельфинген. Мне нужны повозка и кучер…

Я и не могла тогда рассмотреть – дом это или замок?

Геометрия строения была смазана не столько темнотой, как густо покрывшим стены строения девичьим виноградом. Днем он смотрелся, как мохнатая шкура на боках могучего диковинного животного. Княжеские владения были укрыты от мира густой зеленью и смотрелось это красиво.

Все-таки маленький замок, наверное… имелась каменная стена и что-то наподобие рва с водой. И он расположен еще выше по склону, чем городок. Дальше в стороны до самых гор раскинулись леса – буковые и сосновые. Что отрицало устоявшееся мнение, что свои леса Европа давно выжгла и ближе к нашему времени восстановила с трудом.

Велев кучеру ждать, мы вместе с Дашей прошли по мостику надо рвом. У ворот я взялась за литую руку и с удовольствием несколько раз брякнула ею по железяке. Воротина приоткрылась почти сразу же.

- Как о вас доложить…? – выглянуло еще одно лицо – опять незнакомое. Полный лысый мужчина невысокого роста с интересом окинул меня внимательным взглядом. Перешел им на Дашу.

Я кивнула и ответила с достоинством:

- Фрау Таисия цу Гогенлоэ-Ингельфинген. И прошу поспешить – я в тягости и долго стоять здесь не намерена.