Фурия Первого консула

Глава 8

– Ради всего святого, моя госпожа, – произнесла Верадис, – вы должны успокоиться.

Исана недовольно покосилась на нее через плечо, но не перестала метаться по комнате – самой просторной в лучшей гостинице Ривы.

– Как тут успокоишься, зная, с кем предстоит иметь дело?

– Не все в Сенате – умелые интриганы, не жалеющие сил, чтобы за счет других приобрести власть и влияние.

– Не все, – признала Исана. – Попадаются и неумелые интриганы.

Верадис повела бровью, выражая мягкую укоризну.

Исана выдохнула. Скрестив руки на груди, она сделала глубокий вдох, взяла себя в руки.

– Простите. Они, узнав о возвращении моего сына, еще упорнее тщатся лишить его наследственных прав. Мне не следовало взваливать на вас еще и эту ношу, Верадис.

– Как же не следовало, моя госпожа? – возразила Верадис. – Помощники для того и существуют. И еще, чтобы посоветовать вам сменить платок перед слушанием в Сенате. Этот вы совсем истрепали. – Молодая женщина встала и подошла к Исане, торжественно протягивая ей сложенный белый носовой платок. Приняв его, Исана слабо улыбнулась.

– Сенаторы получаются из людей определенного склада, – негромко сказала Верадис – Такой должен уметь хорошо говорить. Убеждать других принять его точку зрения. Должен умело торговаться и добиваться взаимных уступок. А в первую очередь, такой должен защищать избравших его граждан – в своих интересах. Это прежде всего. Пока избиратели довольны, он сохранит за собой пост. – Верадис изящно повела плечом. – Сенаторы на многое готовы для защиты тех, кто за них голосовал. Иные приплясывают на самой грани между законным представительством и преступным предприятием. А иные исподволь пересекают эту грань. – Дочь церерского консула взглянула Исане в глаза. – Но в некотором смысле они надежнее всех в этом государстве. Они будут защищать свои интересы. А значит, наживут себе врагов среди равных. Можете не сомневаться в том, что они выплатят старые долги или договорятся с заимодавцами, моя госпожа.

Исана слабо улыбнулась:

– Почти то же самое сказал мне сенатор Теогинус.

Верадис усмехнулась:

– Дядюшка Тео – неисправимый старый барышник. Но в этих делах он понимает, моя госпожа.

– Можно ли ему доверять?

Верадис серьезно обдумала ее вопрос.

– При данных обстоятельствах, думаю, можно. Валериус ведь родом из Аквитании – одного из городов, которым ворд пока не слишком угрожает. Дядюшка всегда призывал прислушаться к предупреждениям графа Кальдеронского, и ему жестоко досталось за это от Валериуса. Уверяя, что за ним надежная поддержка сенаторов наиболее пострадавших от ворда областей, он почти наверняка честен и, вполне вероятно, даже прав.

Исана покачала головой:

– Вам нужно было подумать, не лжет ли вам ваш родной дядя.

– Мой дядя – сенатор. – В серьезном взгляде Верадис вдруг сверкнула искорка. – Да, моя госпожа, я его люблю. А еще – я его знаю.

– Пожалуй, уже поздно об этом думать, – заметила Исана. – Они, верно, уже начали заседание.

Верадис кивнула:

– Моя госпожа… чем бы сегодня ни закончилось, помните, что для многих и многих вы всегда останетесь истинной Первой госпожой Алеры.

Исана взмахнула рукой:

– Нет, Верадис. Слишком многое стоит на кону. Если нас что погубит, так это распри. Я, несмотря на последние события, верю, что Алера – государство закона. И если законодатели решат… – Она покачала головой. – Попытка удержаться, открыто встать против них, только повредит державе. Нам ни в коем случае нельзя отвлекаться на внутреннюю грызню.

Верадис ничем себя не выдала, и все же Исана уловила пробудившееся в ней любопытство.

– Если Валериус добьется своего, вы снова станете всего лишь доминой. А ваш сын – одним из множества бастардов от гражданина. А Аквитейн Аттис, который в ответе за Вторую кальдеронскую битву и за смерть ваших друзей и близких, будет править государством.

– Именно так, – сказала Исана. – Государством. Которое никуда не денется. – Она со вздохом мотнула головой. – Я не забыла его вины. Но перед тем, что движется на нас, мы выстоим только вместе. И если для этого мне придется… – Она пожала плечами. – Если мне придется вернуться домой, разжившись только врагами, если Аквитейн так и не ответит за то, что сотворил с долиной Кальдерон, я это приму.

Верадис медленно склонила голову. И спросила:

– А Октавиан с вами согласится?

Исана подумала над ответом. И кивнула:

– Думаю, да. Да.

– Несмотря на то, – продолжила Верадис, – что в случае победы Алеры над вордом Аквитейн никак не сможет позволить себе оставить Октавиану жизнь и свободу?

Исана поморщилась. А потом вскинула голову. Мысленно вглядываясь в сильное привлекательное лицо Аквитейна, она сказала:

– В случае, если Аквитейн станет Первым консулом, ему надо будет очень осмотрительно выбирать, с кем сражаться – и кого делать врагом.

Верадис, пристально взглянув на нее, покачала головой.

Исана вопросительно повела бровью.

– Отец часто говорил со мной о природе власти, – объяснила Верадис. – И между прочим, горевал, что люди, действительно достойные власти, не стремятся к ней.

– Не понимаю, – нахмурилась Исана.

Верадис улыбнулась, и улыбка на миг согнала с ее лица серьезность и грусть. Исана поразилась ее нежной юной красоте.

– Знаю, что не понимаете, – сказала девушка. – И тем доказываете, что отец был прав. – Она склонила голову, переходя на торжественный официальный тон. – Я повинуюсь вашей воле, моя госпожа.

Исана не успела ответить, потому что в дверь торопливо постучали. Вошел Арарис.

– Моя госпожа, – поклонился он, – к вам посетитель.

Исана удивленно повернулась к двери, оправила платье. Вне зависимости от принятого решения сенаторы должны были послать за ней своего представителя – однако за обычным спокойствием Арариса ей почудилось немалое изумление. Видимо, личность посланника кое-что говорила об исходе дебатов.

– Спасибо, Арарис. Впустите его, пожалуйста.

Исана не сумела бы сказать, кого ожидает, но Аквитейн Аттис определенно не фигурировал в ее мысленном списке. Вошел консул, облаченный в великолепные алые и черные одежды, хотя на груди его красовалась официальная геральдика Дома Гаев – алый с лазурью орел. Тщательно уложенные темно-золотистые волосы были прижаты тонким стальным венцом алеранской короны, а темные глаза были такими же напряженными и сосредоточенными, как и всегда, когда Исана видела этого человека.

Аквитейн поклонился – вежливо, хоть и едва заметно.

– Госпожа, – негромко приветствовал он.

– Консул Аквитейн, – со старательным безразличием отозвалась Исана. – Какой неожиданный… – Она слегка улыбнулась. – …гость.

– Не мог терять время. Все сенаторы заняты, их осведомители забыли о службе. Я, с вашего позволения, хотел бы поговорить наедине.

– Вы женаты, сударь, – произнесла Исана без тени укоризны, решив, что так прозвучит еще обиднее. – Полагаю, это было бы неуместно.

– По правде говоря, – отозвался Аквитейн, – я уже оформил развод с Инвидией, вступивший в действие как раз с сегодняшнего дня.

– Какое страшное бремя упало с ваших плеч, – сказала Исана.

Аквитейн медленно вдохнул через нос и так же выдохнул. Исана ощутила в нем легчайший след раздражения, немедленно загнанный внутрь магией металла.

– Я бы предпочел, – сказал Аквитейн, – обсуждать это наедине.

Исана послала ему долгий взгляд, как если бы ожидала продолжения.

– Прошу вас, – все же не прорычал, а проговорил Аквитейн.

Верадис откашлялась:

– Я подожду за дверью, моя госпожа.

– Как пожелаете, – согласилась Исана, – но Арарис останется со мной.

Арарис шагнул в дверь движением, указывавшим, что начато оно прежде, чем Исана закончила фразу. Придержав дверь перед Верадис, он закрыл ее за ней, когда она вышла.

– Вы мне не доверяете, госпожа, – усмехнулся Аквитейн.

Исана молча улыбнулась в ответ.

Аквитейн кротко и довольно сдавленно хмыкнул:

– Так обращаться со мной позволяют себе немногие, Исана, и на то есть веские причины. Я не считаю себя безрассудным, однако плохо переношу неуважение и пренебрежение вежливостью.

– Будь вы Первым консулом, – ответила она, – это мешало бы вам. Но вы – не он.

– Разве? – прищурился он.

– Пока еще нет, – отрезала Исана тоном, немного не дотянувшим до воинственного. Она целую минуту выдерживала взгляд Аквитейна, затем понизила голос до тона беседы. – Если только сенаторы заранее не уведомили вас об исходе слушания.

Аквитейн покачал головой, ответив ей в тон:

– Валериус, разумеется, заверял меня, что все пройдет по расписанному им. К сожалению, я знаю цену таким обещаниям.

Она снова уколола его взглядом и улыбнулась улыбкой львицы.

– Вы решили, госпожа, что я пришел поглумиться над вашим изгнанием?

– Я это допускала, – признала она.

Он покачал головой:

– Я не настолько мелок, да и времени нет.

– Зачем же вы пришли?

Аквитейн прошел к шкафчику, налил себе вина в приготовленный бокал. Подняв его, он лениво погонял вино по прозрачным стенкам.

– Сенаторы, разумеется, потеряли голову, учуяв шанс урезать власть Первого консула – несмотря на всю тяжесть нашего положения. И, если дать им волю – конечно, если Алера уцелеет – они своего добьются. А мы уже видели, что бывает, когда слабеет Первый консул. Как бы ни повернулась игра в будущем, мы с вами одинаково заинтересованы в том, чтобы такого не допустить.

Исана пристально взглянула на пригубившего вино Аквитейна. И сказала:

– Допустим на минуту, что с этим я согласна. Что вы предлагаете?

– Брак, – хладнокровно ответил Аквитейн.

Исана не помнила, как оказалась в кресле. Она немо таращилась на него, пока губы складывали ответ – с трудом, потому что от каменно неподвижного Арариса прилетела вспышка раскаленного, ослепительного, ревнивого гнева. Арарис тотчас совладал с собой, только переложил руку на рукоять меча, но одна эта обжигающая вспышка выбила Исану из равновесия, словно она, выйдя из темного погреба, взглянула прямо на солнце. Спустя минуту ей удалось выговорить:

– Вы сошли с ума?

Аквитейн снова блеснул улыбкой.

– Работа у меня сумасшедшая, – ответил он. – Но предложение вполне здравое. Я сохраню за собой корону, а после моей смерти или отречения она перейдет по наследству к вашему сыну. К тому же такие отношения между нами обяжут меня лично отвечать за его безопасность, потому что, не сумев сберечь наследника, я утратил бы уважение граждан.

– А что же ваши дети? – спросила Исана.

– У меня их нет, – ответил Аквитейн. – По крайней мере, насколько мне известно – и определенно нет законных наследников. А поскольку водяная магия позволит вам решать, сумею ли я зачать такого, в вашей власти отказаться вынашивать мне наследника – и в этом случае Октавиан без заминки получит корону, когда станет старше, мудрее и лучше приготовится править державой.

Исана задумчиво прищурилась.

– Конечно, – заметила она, – случись что со мной, вы будете вольны взять другую жену. В таком случае ребенок, которого она вам принесет, получит права на трон – если убрать с дороги моего сына.

Аквитейн горестно хмыкнул.

– Инвидия всегда была мастерицей в делах измены, – сказал он. – Но я вижу, что вы не случайно уцелели после общения с ней.

– Кроме того, – продолжала Исана, – почему вы так уверены, что я, выбрав удобный момент, не стану злоумышлять против вас?

– Потому что не станете, – просто ответил Аквитейн. – Вы не из тех.

– Не из тех, кто готов на убийство для спасения своего ребенка?

– Не из тех, кто бьет в спину, – сказал он. – А удар, нанесенный глаза в глаза, я переживу.

Исана молча смотрела на него. Ей он всегда представлялся Инвидией в мужском теле – соучастником ее беспощадных интриг. Ей в голову не приходило, что он способен понять: не каждый строит заговоры против всех, не каждый способен на убийство и предательство, какие бы выгоды это ни сулило. Впрочем, стоило ли удивляться? Инвидия умела распознать верность в других – то ядро… чести – неуверенно предположила Исана, – которое придает слову цену сверх короткого теплого дыхания. И без колебаний обернула верность Исаны в свою пользу.

– Скажите, – спросила она, – какие причины могли бы заставить меня принять ваше предложение вместо того, чтобы поддерживать законного наследника?

– Три причины, – без запинки ответил он. – Первая: этим вы прекратите нынешнюю борьбу в Сенате и вырвете зубы у некоторых сенаторов. Валериус затеял эту свару в расчете, что военное время требует твердой, определившейся власти. Наш союз лишит Валериуса его молний, не позволит Сенату разбиться на фракции и не допустит опасного прецедента – когда Сенат диктует условия Первому консулу.

– Вторая?

– Это устранит причины, по которым я мог бы желать зла вашему сыну или защищаться от него. Я охотно признаю способности Октавиана. Но за мной опыт и положение. Борьба за власть неизбежно погубит его, а вместе с ним и страну.

Исана подумала, что высмеять его доводы оказалось бы много легче, если бы совсем недавно она не доказывала того же Верадис.

– Третья, – продолжал Аквитейн. – Это спасет жизни. Ворд наступает. Мы уже потеряли слишком много времени именно из-за сомнений, кому причитается корона. Наш враг с каждым днем сильнее. Кто бы ни носил корону – Октавиан или я, – эти колебания парализуют всех. Я уже здесь. Его здесь нет.

Исана вздернула бровь:

– А не случилось ли вам, мой господин, этой ночью стоять у пруда? Или у другой воды?

Аквитейн примирительно поднял ладонь:

– Согласен, он, по всей вероятности, жив и возвратился из Кании. Признаю, такая демонстрация силы впечатляет… – Он покачал головой с таким видом, словно слово застряло в горле. – Нет, не просто впечатляет – вдохновляет. Его обращение к народу было не просто заявлением о себе. Он вдохнул в людей отвагу. Вдохнул надежду.

– Как и пристало Первому консулу, – заметила Исана.

– Он сейчас где-то на западном побережье. Оттуда сюда долгий путь, госпожа Исана. Если позволить нашим людям усомниться, за кем идти, к его прибытию может оказаться поздно – новой весны не увидит ни один из нас. Я считаю, что этого можно избежать открытым союзом. Добровольное объединение наших Домов успокоит умы граждан и простых свободных. Если предоставить выбор Сенату, мы, кто бы ни занял трон, не избавимся от сомнений, вопросов, интриг и заговоров. – Аквитейн на шаг приблизился к ней и протянул руку. – Я не вечен. Я могу погибнуть на грядущей войне. Так или иначе, в конечном счете корона достанется ему. Нам не будет нужды испытывать друг друга на прочность. Мы спасем жизни. Наш народ получит надежду на спасение.

Новая волна ярости ударила Исану, когда Арарис качнулся к ней от двери. На этот раз даже Аквитейн что-то почувствовал. Он обернулся и поморгал, глядя на Арариса. Потом будто связал взглядом его и ее и выговорил:

– А… Я не догадался.

– Думаю, вам лучше уйти, Аттис. – Арарис говорил тихим и очень-очень ровным голосом. – Так будет лучше для всех.

– Происходящее за этими стенами важнее вас, Арарис, – холодно ответил Аквитейн. – И даже важнее меня. И хотя вы по-прежнему склонны необдуманно защищать женщин, ваши чувства ничего не изменят в происходящем.

Арарис сверкнул глазами. Исану ударила новая волна гнева. Казалось, даже ресницы у нее приподнялись от его напора.

– Странно, – проговорил Арарис. – Мне это видится по-другому.

Аквитейн покачал головой, отмерив ему небрежную улыбку.

– Мы уже не школьники, Арарис. Я не так уж мечтаю о близости сверх той, какой потребуют внешние приличия. Со своей стороны я буду рад предоставить вам полную свободу в личной жизни, госпожа Исана.

– Арарис, – негромко предостерегла Исана, подняв руку.

Он еще несколько секунд опалял Аквитейна взглядом. Потом взглянул на нее и помрачнел, распознав безмолвную просьбу понять. Несчетные мгновения минули, прежде чем он, заметно расслабившись, вернулся на пост у дверей.

Аквитейн, дождавшись его отступления, снова повернулся к Исане и задумчиво нахмурил брови. Он долгую минуту вглядывался в нее, после чего медленно опустил руку со словами:

– Вы отказываете.

– Ваше предложение… разумно, консул Аквитейн, – сказала она. – Чрезвычайно разумно. И доводы у вас веские. Но запрошенная цена слишком высока.

– Цена?

Она слабо улыбнулась:

– Ради вашего плана мне пришлось бы поступиться своим миром. Отказаться от того, что я строила всю жизнь. Смириться с ложью и лицемерием. Мой разум и сердце обратились бы в выжженную пустыню, такую же бесплодную и бесполезную, как те поля, что вы уничтожили, чтобы задержать ворд.

Аквитейн долго раздумывал. Затем кивнул:

– Я этого не понимаю. Но вынужден принять ваш ответ.

– Да, думаю, вынуждены.

Он нахмурился:

– Октавиан знает, что должен остерегаться меня. Я же, со своей стороны, должен остерегаться его. Я буду по возможности избегать прямого столкновения. Мне не так уж хочется причинять ему зло. – Он встретил взгляд Исаны. – Но такие вещи живут своей жизнью. А я желаю видеть державу цельной, сильной и готовой к защите.

Она чуть заметно склонила голову:

– В таком случае вам разумнее было бы согласиться с волей Гая Секстуса, консул Аквитейн.

– Гай Секстус мертв, госпожа. – Он ответил таким же едва заметным поклоном. – А вы видите, к чему привела нас воля этого старого змия.

Кивнув Арарису, Аквитейн вышел.

Закрыв за ним дверь, Арарис повернулся к Исане. Он медленно выдохнул и только теперь убрал руку с меча.

Исана шагнула к нему. И во внезапном порыве они обнялись. Она прижимала его к себе, приникнув щекой к его груди. Она стояла так, закрыв глаза, несколько минут. Арарис сжимал ее все крепче, едва сдерживаясь, чтобы не причинить боль стальными креплениями доспехов. Стоя так близко, Исана чувствовала, как отступает холод магии металла, призванной им, чтобы сдержать чувства.

На время исчезло все, кроме него, кроме тепла его любви – надежнее любого утеса, и Исана позволила этому теплу прогнать холод ее страхов и тревог.

Потом она спросила:

– Я правильно поступила?

– Ты сама знаешь, что правильно, – ответил он.

– Так ли? – усомнилась она. – У него есть основания. Несколько.

Арарис гортанно зарычал. И ответил, помедлив:

– Возможно. Поэтому задай себе один вопрос.

– Какой?

– Ты сумела бы жить во лжи?

Она пожала плечами:

– Раньше жила. Защищая Тави.

– И я тоже, – сказал он. – Я там был. – Он указал на свои шрамы. – И заплатил за это. А когда… когда я сбросил этот груз… ничего лучшего со мной после смерти Септимуса не случалось.

– Да, – тихо сказала Исана. Она коснулась ладонью его изуродованного шрамами лица – выжженного на нем когда-то клейма труса. И дотянулась до его губ нежным поцелуем.

– Нет, во второй раз я бы не смогла.

Он, кивнув, прижался лбом к ее лбу:

– Ну вот.

Они еще постояли так, но наконец Исана спросила:

– На что намекал Аквитейн, помянув необдуманную защиту женщин?

Арарис задумчиво протянул:

– Это было после Семи холмов. Когда поле осталось за нами, Септимус возглавил конную погоню за врагом. Командиры мятежников укрылись по разным доменам и… рабов они не пожалели. – (Исана содрогнулась.) – Особенно один… забыл, как его звали. Высокий хлыщ… какой-то граф. Клинком он владел неплохо, и его люди отстаивали его до смерти. Нам с Олдриком, Септимусом и Майлсом пришлось проламывать их последнюю оборону. И мы едва справились. – Он вздохнул. – Перед концом случилось… грязное дело. В покоях того графа мы нашли рабынь. Одна покончила с собой, видя, что он гибнет. Остальные были не в лучшем состоянии. Всем было не больше шестнадцати, и все в рабских ошейниках. – Исану затошнило. – Бо́льшую часть жителей мы взяли живыми. В том числе того, кто надевал ошейники. Мы заставили его снять их с трех женщин, а четвертая… – Арарис покачал головой. – Ей лет четырнадцать было. А ошейник носила с десяти, и она была…

– Не в себе? – мягко подсказала Исана.

– Ее сломали, – ответил Арарис. – Она знала только один способ общаться с людьми – предлагать им себя. Она даже одеться сама не умела. И ее долго спаивали вином и афродином. Правда, красивая девочка, но по глазам было видно – ее уже не вернешь. Принцепс, конечно, взял ее под свое покровительство. Но она с каждым днем все больше возбуждалась, страдала. Для нее весь мир перевернулся. Она не знала, кто она такая и что с собой делать. К нашему возвращению в столицу Алеры она только дрожала и вскрикивала. – Арарис взглянул на Исану. – Она владела водяной магией – сильной магией.

Исана резко втянула воздух:

– Но… это значит, что с расцветом дара…

– Она стала ощущать то самое, что ощущали бравшие ее мужчины. Бедняга. Смерть была бы милосердней. – Он прокашлялся. – Так вот. Она все вопила и плакала, пока однажды ночью не замолчала. Септимус послал Майлса проверить, что с ней; тот, как в первый раз увидел, все глаз с нее не сводил. Он тогда был всего годом или двумя старше ее. Исполняя приказ Септимуса, Майлс застал девочку с Олдриком.

– Ох, во́роны! – выдохнула Исана.

– Майлс от ревности вышел из себя – взъярился на Олдрика, хотя девочка, казалось, была не против. И на месте вызвал Олдрика на Juris macto – судебный поединок.

– Известный всей Алере, – заметила Исана.

Арарис кивнул:

– Майлс неизбежно погиб бы, я и толкнул его под колеса фургона. Вот где он получил травму колена. А я заменил его на поединке.

Исана нахмурилась:

– Почему?

– Потому что Олдрик не должен был так поступать. Даже если ей от того стало легче. – Он коротко, бледно улыбнулся. – Есть вещи, о которых нельзя забывать.

Она медленно кивнула:

– Продолжай.

– Уже заканчиваю, – сказал Арарис. – Я победил Олдрика, но убить его не мог. Он был одним из «сингуляров»[1] Септимуса. И мне как брат. Но пока он стоял на коленях, Септимус подошел и обвинил его на глазах у всей столицы. Изгнал из легиона и недвусмысленно дал понять, чтобы не показывался на глаза, если хочет жить.

– И что дальше?

– В столице его после этого и в судомойки никто бы не взял. Он забрал девушку и скрылся.

– Одиана, – сказала Исана. Ей тотчас вспомнился рослый суровый Олдрик и неизменно сопровождавшая его кудрявая красавица.

Арарис кивнул:

– Я старался обращаться с ней по-доброму. Кормил ее. В холодную ночь по дороге к столице отдал свое одеяло. Думаю, потому она и помогла мне при Второй кальдеронской битве. Но позже я подумал, что было бы лучше, если бы я не дрался с Олдриком, когда Майлс благополучно оказался в лечебной ванне. После дуэли события, которые ее спровоцировали, стали достоянием общественности. У Септимуса не было другого выбора, кроме как уволить Олдрика, причем как можно более жестко. Если бы я так не поступил, возможно, Олдрик мог бы участвовать в Первой кальдеронской битве. Возможно, это что-то изменило бы. Возможно, многое изменилось бы.

– Ты в это веришь? – спросила Исана.

Арарис слабо улыбнулся:

– Не знаю. Я часто думал: что, если бы я поступил иначе? Но наверное, так вспоминаются любые важные решения.

В дверь постучали.

– Ага, – сказала Исана, – вот и посланец Сената. – Они разомкнули объятия. Исана тщательно оправила платье. – Открой, пожалуйста.

Арарис, вернув себе безупречную солдатскую выправку, склонил голову и шагнул к двери. Он протянул руку…

И дверь сама слетела с петель, с визгом разорванного металла ударив Арариса прямо в грудь, отшвырнув его через всю комнату на противоположную стену.

Комнату заполнили люди в черных доспехах. Они действовали быстро и точно. Один отбросил дверь с лежащего на полу Арариса. На неподвижного бойца нацелились два клинка. Еще два блестящих клинка грозили Исане, застывшей с глазами, полными ужаса.

На мужчинах не было черных доспехов.

Они были покрыты хитином ворда.

На их шеях блестела сталь рабских ошейников.

В коридоре прозвучали легкие шаги, и в комнату вступила стройная женщина в широком темном плаще. Тонкая, женственная, белая как снег рука указала на Исану острым кончиком черно-зеленого ногтя.

– Да, – нечеловеческим жужжащим голосом произнесла она. – Да, я узнаю запах. Это она.

– Госпожа, – подали голос из коридора. – Охранные фурии вот-вот вырвутся на свободу.

Царица ворда – а никем иным она быть не могла – подошла к Исане и стиснула ее запястье. Исана проглотила крик боли, когда под пальцами царицы что-то хрустнуло.

– Берите обоих, – едва ли не промурлыкала царица. – О да. Теперь мой черед.