Г. Поплавский

Творчество белорусского художника — живописца, графика, иллюстратора Георгия Поплавского — явление яркое и своеобразное в современной художественной культуре. Особенно «прочно» он утвердился в сфере станковой графики.

И дело не только в том, что на каждом большом смотре этого вида искусства непременно присутствуют серии его листов (широко экспонируются произведения Поплавского и за рубежом). Работы Поплавского, как совершенно справедливо отмечали все писавшие о нем, находятся в русле магистральных поисков графики двух последних десятилетий. И самое ценное состоит в том, что, являясь «отражением» каких-то общих, характерных черт развития этого искусства, творчество Поплавского несет всегда определенный индивидуальный характер, отличается особым складом мышления, отношения к миру, пониманием и видением его, своим подходом к задачам профессиональным, техническим, что так немаловажно в станковом эстампе. Он верен своим темам, своим стремлениям. Взявшись за разработку определенной темы, он идет последовательно к углублению ее, осмыслению во многих аспектах, как смысловых, так и пластических. Пытливость, зоркость взгляда, склонность к размышлению у Поплавского сочетаются с романтическим мироощущением, не покидающим его и при самом тщательном аналитическом подходе к изображаемому. Романтизм Поплавского, впрочем, имеет разную окраску и проявляется каждый раз особым образом. И еще одно чрезвычайно важное для понимания его творческого мировосприятия качество — это прочно заложенные морально-этические основы миросозерцания, понятия о добре и зле, прекрасном и античеловечном. Разумеется, все это для него отнюдь не абстрактные категории, а понятия, воспринятые в процессе личного жизненного опыта, формирования его общественного лица, «впитывания» традиций национальной культуры. А впечатлениями, событиями творческая жизнь Поплавского необычайно богата.

Его родной город — Минск, но, как говорит сам художник, свое «местожительство» он делит с Браславщиной. Глубока, органична связь его с землей Белоруссии, с ее современностью, памятью военных лет, историей, культурой, литературными традициями, народным творчеством, жизнью и бытом современного села и города. Родной край представляет для Поплавского не простой «объект наблюдений», а подлинный животворящий неиссякаемый источник, питающий все его творческие импульсы. С годами не ослабевает его привязанность к «своей» земле, в общении с любимыми местами он открывает все новые и новые духовные ценности, побуждающие его и к поискам выразительных средств, языка, и к более глубокому осмыслению всего течения жизни, личных воспоминаний, собственных знаний и тех впечатлений и переживаний, которые рождаются от общения с памятниками культуры, с литературой Белоруссии прошлого и настоящего, с историей республики, древней и новой.

Творчество Поплавского находится в тесной связи со всей культурной традицией Белоруссии. Народное творчество, иконопись, современная и дореволюционная литература, фольклор неизменно привлекают его внимание, являются предметом раздумий, поисков собственных художнических путей. Он открыт всем впечатлениям жизни, натуре его просто противоречит профессиональная замкнутость. У него много друзей среди людей самых разных профессий. Среди них — известные писатели Белоруссии, деятели кино, люди науки. (Достаточно упомянуть о тех тесных контактах, которые связывают его многолетней дружбой с В. Быковым, Я. Брылем, А. Адамовичем.)

Творческая жизнь, художническая личность Поплавского представляется чрезвычайно характерной для современного советского многонационального изобразительного искусства. Примечателен здесь даже сам образ жизни, динамичный, исполненный глубокого смысла, целеустремленности. Как художник и гражданин своего времени Георгий Поплавский, как говорится, открыт всем ветрам эпохи, обуреваем постоянной жаждой познания не только близкого, но и далекого, порой экзотического. Его влекут все континенты, он хочет узнать людей, природу, приобщиться к смыслу жизни во всем ее многообразии.

Иногда может показаться, что Поплавский всегда в пути или накануне его, что его творчество — путевой репортаж, фиксация увиденного. Да, верно, неисчислимо количество зарисовок, набросков, графических и литературных записей. И они, действительно, свидетельствуют о неограниченной способности к восприятию разнообразных впечатлений, остроте наблюдений, умении отбирать, как бы оценивать на ходу. Но вошел в советское искусство Поплавский совсем не как мастер репортажа, а как художник крупномасштабных графических серий, каждая из которых содержит свой пластический образ и свою идейно-смысловую направленность. Поистине достойно удивления то, что при таком крайне динамичном, насыщенном событиями, встречами образе жизни у художника последовательно появляются основательные, глубоко продуманные произведения. Очевидно, в самом этом романтическом образе жизни веет дух времени, и он освещает мыслью и чувством все творчество художника. Достаточно назвать ряд основных графических серий мастера, чтобы почувствовать размах и напряженность его творчества: циклы «Северный Казахстан» (1963—1964), «Добытчики» (1966), «Белый континент» (1970), «Командоры» (1973), циклы, посвященные памяти военных лет — «Память» (1968), «Время длинных ножей» (1982), циклы литографий по мотивам произведений Якуба Коласа (1968) и Янки Купалы, серия «Индийский дневник» (1970—1973), посвященные Браславщине циклы «Озерный край» (1975), «Прогулки с Ганешем» (1977—1979), «Льны Браславщины» (1982), космические циклы «Высокое небо» (1974) и «Родина космонавтов» (1976—1978). Значительны его живописные работы, созданные в разное время.

К этому необходимо добавить многочисленные иллюстрации, и среди них в первую очередь выдающиеся по адекватности литературному произведению литографии, выполненные к военным повестям В. Быкова.

Окидывая в целом творчество Поплавского, думаешь о том, что наше время властно влечет художника, заставляет видеть мир в его разнообразии, размышлять о далеком и близком, героическом и низком, возвышенном и будничном, о земле и кебе, о тайнах космоса... Каждая его тематическая серия несет помимо конкретной сюжетной основы и свою моральную, философскую, этическую направленность. Можно смело сказать, что Поплавский находится на главных рубежах современного искусства.

У него есть надежная «точка опоры» — это, как уже говорилось, его родина, Белоруссия, край родной. Она дает ему ощущение устойчивой гармонии бытия, незыблемости понятий красоты, «целесообразности» жизни. Но предоставим слово самому художнику, рассказывающему о любимой Браславщине:

«Цепь голубых озер, зеленых рощ, лугов, полей — радует своей невероятной чистотой. Здесь как-то по-особому воспринимаешь родство земли и человека. Высокое небо, шелест камыша, а по холмам — раздольные волны колосящихся хлебов, люцерны, льна... Достоинство крестьян, животноводов, рыбаков. Во всем возвышенность и ясность... Работается здесь легко. Но всякий раз, когда завершена работа, осознаешь эмоциональное напряжение, которое живет в тебе, которое живет в душе любого человека, хоть раз соприкоснувшегося с этим скромным и величественным краем. И снова, в который раз, возвращаясь к излюбленной теме, начинаешь мучиться и волноваться в поисках средств для выражения своей привязанности и любви. Думаю, что эта тема меня захватила надолго.

Каждый раз, возвращаясь из очередной поездки по стране или из-за рубежа, я вновь и вновь соотношу увиденное с давно знакомым, проверяя и сравнивая далекое с близким, родным».

1. Жатва

Из цикла по мотивам произведений Якуба Коласа. 1968

2. Рисунок из альбома

3. Зерна

Из цикла по мотивам произведений Якуба Коласа. 1968

4. Смерть Михала

Из цикла по мотивам произведений Якуба Коласа. 1968

5. Жнея. «Браславщина — край озерный»

Цикл по мотивам произведения Янки Купалы. 1971 —1972

6. Тростник. «Браславщина — край озерный»

Цикл по мотивам произведения Янки Купалы. 1971—1972

К образному решению столь дорогой для него темы художник подходил, опираясь на классическое национальное литературное наследие, постигая здесь традиционные черты народных характеров, уклада жизни, мироощущения. Весьма примечательно то, что он не только иллюстрировал произведения Якуба Коласа, Янки Купалы, но и создавал станковые графические циклы по мотивам их произведений, искал для этого необходимую технику исполнения, соответствующую искомому пластическому образу. Сразу следует подчеркнуть, что интерес этнографический у него очень быстро уступает место более глубинному пониманию, постижению народных характеров. Графическая декоративность заполнения листа, идущая отчасти от традиций народного искусства, сменяется поисками монументально-возвышенного, поэтического, содержательного пластического образа, объединяющего реальное и обобщенно-возвышенное, или, иначе говоря, правду жизни и идеал. Поиски идеала, гармонии не исключают для Поплавского обращения к драмам (о чем речь должна вестись особо), к показу тягот дореволюционной жизни. Как и его любимым писателям, Поплавскому совсем не свойственно идиллическое отношение к прошлому народной жизни. Поэтому почти трагедийные ноты звучат в цикле автолитографий по мотивам произведений Якуба Коласа («Зерна», «Жатва», «Смерть Михала»), Здесь интересна не просто заданная литературным источником концепция, а прежде всего та устремленность найти композиционные, фактурные и графические средства, способные наиболее непосредственно выразить представление художника о существе крестьянской судьбы.

Можно назвать в какой-то мере продолжением, развитием темы, углублением и расширением философско-символического ее осмысления ныне широко известный цикл автолитографий «Браславщина — край озерный», который, по словам художника, создан по мотивам произведений Янки Купалы и который безусловно имеет самостоятельное значение. Здесь у Поплавского отчетливо выражена, пожалуй, одна из ведущих проблем, занимающих художников на рубеже 60—70-х годов,— интерес к национальным истокам нравственного и эстетического идеала, выраженного в народных образах. Для белорусского искусства это особенно характерно. Для воплощения таких общих понятий Поплавский не случайно опирается на литературное творчество Янки Купалы, а ключом к раскрытию поэтической сущности образов становится характеристика его персонажей, изображая которые Поплавский приходит к символическим обобщениям. К этому направлены и поиски пластических средств. В этих работах Поплавский ищет более сложный образный строй романтических ассоциаций. Более насыщенным становится и эмоциональное содержание образов; они воплощают одновременно драматические, лирические, возвышенно-поэтические стороны жизни народа. И дело здесь не только в литературном источнике, но и в стремлении самого мастера постичь как бы извечно ценностные, жизнестойкие основы бытия крестьянина — труда, отдыха.

7. После полудня

Из цикла «Озерный край». 1975

8. Дривяты-озеро

Из цикла «Озерный край». 1975

Поплавский глубоко проник в суть красоты и поэзии, высокого достоинства народной жизни, выразив свое понимание убедительно и возвышенно. Тема значительности и радости труда на земле, и именно на земле его родины, на Браславщине, в работах, если их рассматривать в совокупности, ставится широко, трактуется в историческом плане. Он ищет нити, связывающие понимание моральных основ труда, быта, достоинства людей в прошлом и настоящем. Не случайно, что почти одновременно с работами, выполненными по произведениям Якуба Колеса и Янки Купалы, он создает широко известное живописное полотно «Браславские колхозницы» (1970), которое интересно прежде всего передачей трудового процесса в монументально-поэтическом целостном образе. Живописно-пластическими средствами автор выражает радостные стороны труда, ритмическими построениями подчеркивает слаженность коллективной работы. Особое внимание уделяет художник не психологии персонажей, а созданию эмоциональной атмосферы единства их душевного, внутреннего состояния, ощущения полноты и радости жизни. Этому в большой мере способствует пейзаж с широкими пространственными планами, мягкими, перетекающими, словно волны, холмами. Существенным представляется общее направление поисков жизненного идеала как в графике, так и в живописи, утверждение наиболее крепких жизненных основ в плане поэтической романтики. Поэзия бытия современной Браславщины, в ее приподнято-поэтическом понимании, освещении, ярко выражена в графическом триптихе «Озерный край».

Хочется отметить, что эта серия создавалась не сразу после автолитографий, выполненных по мотивам произведений Янки Купалы. Между этими двумя работами появились такие значительные в творческой биографии мастера, да и в современной станковой графике, серии, как «Командоры», «Высокое небо» (цикл посвящен космосу), заканчивалась работа над серией «Индийский дневник». И все же мысль о жизни Родины, о близком крае не прерывается. Триптих «Озерный край» как бы продолжает поэтическое повествование, начавшееся в предыдущей серии, уже на основе личных наблюдений. Но связь очевидна. Тот же высокий строй мыслей, несколько приподнятые интонации повествования о поэтической основе жизни человека и природы, крестьянского труда в листах «Чарот», «Дривяты-озеро». Этот строй не нарушает и конкретное жанровое повествование листа «После полудня». Выполненные в технике сухой иглы листы цикла при всей изящности, живости и легкости обладают известной монументальностью, достигнутой за счет устойчивой, спокойной композиции, выделения отдельных компонентов среды, которые благодаря этому воспринимаются как символы — красоты, изобилия, труда... Так, он не изображает реальное озеро («Чарот») и реальное пространство, а показывает как бы обособленные «фрагменты» воды, камышей, трав; или, создавая образы рыбаков, особое внимание обращает на расположение, фактуру, причудливую форму рыболовных сетей и т. д. «Выборочное» изображение реальной среды, акцентировка одних форм и размытость или вообще отсутствие других, свободная компоновка фрагментов, осуществленная художником органично, без излишней рационалистичности, позволяют ему, оставаясь целиком на основе реальности, достичь определенного синтеза своих непосредственных впечатлений, раздумий, переживаний, дать формулу мыслей и чувств. Однако не менее сильны и те самые непосредственные импульсы, которые питают все творчество Поплавского и настоятельно требуют и своего прямого воплощения не только в путевых набросках, зарисовках, но и в законченных композиционных листах. И наиболее убедительным, думается, воплощением таких стремлений явился цикл офортов «Прогулка с Ганешем». Уже само название выражает глубоко личный, интимный характер цикла. Ганеш — не загадка, не метафора, не символ. Это имя собаки художника, а Ганеш, по индийским легендам,— покровитель путешествующих и странствующих. Внимательно, пристально вглядывается художник во все детали, подробности встречающегося ему на пути. В природе его интересуют не только пейзажи, но и отдельные деревья, которые так же значительны, как и панорамы пейзажа. При цельности охвата действительности, он большое значение придает деталям.

9. Чарот

Из цикла «Озерный край». 1975

В сочетании исторического памятника, возвышающегося в композиции, и повседневной суеты сегодняшнего дня предстает неповторимо своеобразный облик небольшого районного города («Ивенец»), неброская, тихая красота белорусской природы («На озере Плюсно»), обаяние деревенского неторопливого быта («Гости в хате»), характерность натуры молодого рыбака («Иван Кайдалов из Опсы»). «Прогулка с Ганешем» на сегодня, пожалуй, самый интимный, лиричный цикл Поплавского, где он свободно, эмоционально-раскованно «предается» глубоко личным впечатлениям, «обнажая» свою тонкую восприимчивость, наблюдательность, доброту и «расположенность» к тому, что встречается ему на пути. Было бы неверно предполагать, что Поплавский, обретая известную раскованность, свободу выражения своих эмоциональных побуждений, откажется от иного подхода в решении задач графических серий: от обобщений, синтетичности в освоении материала жизни, от размышлений об общих ее закономерностях. Постоянно развивающееся и обновляющееся искусство мастера подтверждает, что именно эта линия, эта особенность эстетического освоения действительности очень близка ему, органично «вплетается» в его творчество. Свидетельство тому — серия цветных литографий «Льны Браславщины». В ней как бы развивается постоянно присутствующая в художественном сознании Поплавского идея о незыблемых ценностях коллективного труда, о красоте и силе народных характеров, общности людей разных поколений, традиционности определенных этических норм в сознании народа.

10. Браславские колхозницы

Фрагмент. 1970

11. Натюрморт с луком

1978

Показывая женщин-льноводов, хорошо ему знакомых, Поплавский озабочен не только передачей конкретных процессов труда (что для него, впрочем, тоже немаловажно), но и созданием определенного положительного идеала народных типов, народного трудового сознания. Близкий классическому искусству художественный строй рождает и более широкие ассоциации с положительными, жизнеутверждающими началами современной действительности. Не будет преувеличением и вывод о том, что Поплавский сознательно идет к созданию поэтически-возвышенного образа народа, народной жизни, народного идеала. И в этом он разделяет путь многих художников советского многонационального искусства, решающих сходные проблемы. Национальная особенность творчества Поплавского ярко проявилась и в приверженности его к драматическим и трагическим темам войны. Часто говорят о том, что Поплавский — художник резких контрастов. Это справедливо. Контрастность его замыслов, его серий возникает отнюдь не от отсутствия твердых позиций в творчестве, а рождена глубиной восприятия действительности во многих ее острых проблемах, размышлениями о прошлом и настоящем, о началах добра и зла. Наиболее остро, резко, активно выражен протест художника против опасности повторения темных страниц истории в серии цветных автолитографий «Время длинных ножей» (1982), отличающейся монументальной гротесковостью. мрачной символикой зловещих образов безнравственности, бесчеловечности. Для Поплавского эта серия явилась продолжением начавшейся еще в конце 60-х годов работы над литографиями «Память». Современность, полная драматических коллизий, противоборства сил мира и сторонников гонки вооружения, заставляет властно задуматься о главных проблемах жизни. Сам художник так говорит об этом: «Перевооружение, размещение новых видов оружия в Европе — всего не перечислить, что заставляет говорить о заболевании этой болезнью... Художник должен эмоционально, образно предупреждать всех мирно живущих, сколь опасна болезнь... Эта тревога, обращенная к людям». Художник обращается к проблеме безнравственности философии и идеологии фашизма, стремится разоблачать их своими средствами — с помощью высокого мастерства графики, поднимающейся до монументального звучания сатиры и гротеска.

Серия «Время длинных ножей» в творчестве Поплавского как бы противостоит своей острогротесковой направленностью многочисленным его произведениям возвышенно-героического и драматического плана, посвященным тяжким испытаниям народа в годы оккупации, героизму и мужеству советских людей. Темы эти постоянны, они идут как бы параллельно другим замыслам, и без них невозможна вся реалистическая, философско-содержательная линия его искусства, его глубоких внутренних импульсов. Поиски идеала мирной жизни, красоты, поэтики труда, лирических переживаний, романтика странствий вместе с темами войны, разоблачения сил зла составляют правдивую эпическую повесть жизни народа. «Военная тема всегда присутствовала в моих работах начиная с дипломной картины «Память»... Война для моего поколения — страшный отрезок жизни. Его нельзя забыть. Его должны помнить все последующие поколения»,— говорит художник. Как «вечную» тему рассматривает он этот исторический отрезок жизни народа и исследует его в самых разных аспектах — героики, трагедии, драмы, высоких моральных норм и глубины падения... Изобразительная эпопея Поплавского о Великой Отечественной войне составляет неотъемлемую часть замечательной традиции белорусского искусства и литературы, давших непревзойденные образцы творчества о времени великих испытаний. Естественно творческое содружество Поплавского с такими белорусскими писателями, как Я. Брыль, И. Мележ, А. Адамович, В. Быков.

Иллюстрации к повестям Быкова можно смело охарактеризовать как одни из наиболее сильных и драматичных в советской книжной графике о Великой Отечественной войне. Именно Поплавскому, художнику, глубоко осознающему нравственные проблемы эпохи, выбора позиции в острых жизненных ситуациях, внутренне напряженная, беспощадная в своей жесткой правдивости, требовательная в вопросах чести, долга, нравственных норм проза Быкова давала опору для создания адекватных по силе и драматизму образов, пластически воссоздающих атмосферу литературных повествований. Эта атмосфера «лепится» прежде всего в характеристиках персонажей и образа самой земли, как бы «вымороженной» и иссушенной горем и страданиями. Черные, белые, серые цвета в литографских листах звучат остро, драматично. Все крайне сурово, напряженно, обнажено. Та же жесткость — и в обрисовке персонажей. В их характеристиках Поплавский стремится к той же беспощадной правдивости, добивается той же боли переживания, которые свойственны прозе Быкова, где речь идет о безмерных страданиях людей под игом оккупации, тяжести одиночных партизанских боев, о необходимости сохранения высоких норм морали в экстремальных условиях, о героизме и предательстве. В интерпретации Поплавского персонажи повестей Быкова обладают пластической и психологической убедительностью. Показывая их в кульминационные моменты нравственного выбора, он добивается большого внутреннего напряжения и драматизма образов.

12. Игнат Брылевич

1978

13. Старые сосны

Из цикла «Прогулки с Ганешем». 1977—1979

14. Гости в хате

Из цикла «Прогулки с Ганешем». 1977—1979

15. Ивенец

Из цикла «Прогулки с Ганешем». 1977—1979

16. Иван Кайдалов из Опсы

Из цикла «Прогулки с Ганешем». 1977—1979

Может быть, именно в иллюстрациях к книгам Быкова с наибольшей силой проявилось замечательное качество Поплавского-художника: сочетание серьезности, глубины подхода к явлению жизни и литературы и высокой требовательности к своему профессиональному мастерству. Каждая композиция его иллюстраций осмыслена, закономерна, в ней нет необязательных компонентов. Суровость, строгость, жесткость общей тональности является моментом, ограничивающим богатую выразительность языка пластики, его гибкость, пронзительную остроту. Символические образы земли, детали пейзажа, столь просветленные, ясные в работах, повествующих о мирной жизни, в иллюстрациях к повестям Быкова будто ощетиниваются, предвещают беду, опасность. И эта напряженная среда, предполагающая присутствие врага, определяет поступки, поведение человека; здесь раскрываются моральные нормы его жизни.

Быков, как мы знаем, настойчиво и последовательно анализирует состояние, характер героев, до конца доводит исследование их глубинных моральных основ. Художник тем же беспощадным и основательным способом совершает это пластически. Повторы, возвращения, «вглядывания» в людей, в обстановку соответствуют стилю прозы Быкова, разворачивающейся как бы неторопливо, но предельно напряженно. Темперамент художника, его тяга к людям, современникам, его воля и гражданская совесть, его чуткость к проблемам современности и истории, наконец, его неугасимая потребность постоянно работать, осмысливать свои наблюдения, мысли, чувства рождают разнообразие жанров, тематических циклов, возникающих порой как бы параллельно, часто диаметрально противоположных по содержанию. «У меня планы перехлестывают друг друга,— признается художник.— Еще не закончено одно, а в голове «роится» новая тема...» Такое разнообразие интересов, простирающееся от репортажа до символических обобщений, заставляет его как профессионала, не терпящего дилетантизма, овладевать многими выразительными средствами живописи и графики.

Можно сказать, что стремление использовать средства выразительности разнообразных техник не уступает его жажде познания жизни. Из слияния рождаются произведения, наполненные подлинным волнением и несущие всегда печать личности этого художника — личности неравнодушной, эмоциональной, открыто выражающей любовь и боль, восторг и трезвые размышления. (Конечно, при таком огромном напряжении не всегда удается все «довести до совершенства», как говорит он сам.)

17. Пейзаж (Сон)

Из цикла «Прогулки с Ганешем». 1977—1979

18. Дубы в Забродье

Из цикла «Прогулки с Ганешем». 1977—1979

19. Рисунок из альбома. Деревья

20. Рисунок из альбома. Антон

Романтика дальних странствий и будни «трудных» профессий — одна из постоянных областей творчества художника. Сахалин, Атлантика, Командоры, Куба, Ледовитый океан, Камчатка, Новая Земля, Приморский и Хабаровский край, Монголия, Индия... Поплавский отдал дань «суровому стилю» в живописных и графических работах, посвященных труду советских рыбаков в Атлантике, создал немало живописных портретов-образов и композиционных графических листов (серия линогравюр «Добытчики»), полотен («Рыбаки Атлантики», «Добытчики мастера Туманова», «Насадка кухтырей»), несущих печать суровой монументальности. Именно о людях, совершающих свой постоянный и необходимый труд в условиях необычных, говорил Поплавский: «Персонажи моих работ — люди, которым я верю, которых люблю. Они, может быть, несколько жестковаты, подчас даже аскетичны, как правило, бескомпромиссны и могут показаться однозначными. Но это не так. В них я вижу то, что составляет основу всех моих сюжетов,— труд, борьбу, героизм, верность своему делу...» Тема романтики будней продолжилась в серии офортов «Белый континент», посвященной работе советской антарктической экспедиции. Эта серия создавалась на основе «Ледовой книги» Ю. Смуула, дневника начальника советской научной антарктической экспедиции Л. Дубровина, встреч с участниками экспедиции.

И, разумеется, помогали и личные впечатления, зарисовки, сделанные художником во время своих странствий. В этих работах его прежде всего волновала возможность передать «в будничном труде мужественную правду подвига». Героическое начало доминирует в цикле автолитографий «Командоры». Дневниковые записи, зарисовки в блокнотах, отложившиеся впечатления, ощущения сформулировались в работах, ясно выразивших сложившийся у художника образ земли, определяющей незаурядность поведения человека, «призывающей» к мужеству, подвигу. Поплавский видит суровый край глазами первых исследователей. Он красив и грозен. В нем господствуют подчеркнуто неприступные камни; они закрывают небо, замыкают пространство, они так велики, что человек среди них кажется бесконечно малым существом. Этот мир, эта природа, величественная и первозданная, опасна для человека («...трагически погиб»). Чтобы освоить грозный и прекрасный мир, необходимы недюжинный характер, воля... Именно в таком ключе создает Поплавский образ одного из первых исследователей Командоров О. А. Шмидта; его лицо «под стать» природе; красивые и резкие черты высечены как будто из того же материала, который господствует здесь.

Отдавая искреннюю дань восхищения героическим и драматическим началам, без которых художник не представляет себе современности, жизни вообще, Поплавский способен надолго увлечься явлениями и впечатлениями совершенно иного порядка. Так было с Индией. Индия «...зажгла во мне желание понять и полюбить ее, ее землю, ее народ. И поэтому не случайно целый период в моем творчестве принадлежит этой удивительной стране... Чтобы понять дух талантливого народа, нужно побывать среди него, побродить, прикоснуться к древней культуре, воплотившей в себе нравственную чистоту и нежность, знания и мудрость, неистребимую любовь к прекрасному». Способность Поплавского видеть, поражаться и восхищаться помогла ему при создании огромного цикла рисунков, акварелей, литографий и офортов под общим названием «Индийский дневник» избежать поверхностной экзотики, найти язык, свойственный пластике этой страны, соединить современное и традиционное, создать особый стиль, в котором живая жизнь, наблюдения пропущены через особенности пластического понимания, свойственного традиционному искусству Индии. Индийские блокноты изобилуют подробностями. Позы, жесты, прически, одежды, натюрморты, повозки, животные, растения — все запечатлевалось с особой тщательностью. Иногда это были и целые композиции — сцены характерной ночной жизни улиц, когда кругом мелькают огни, открыты маленькие лавочки, во мраке светятся глаза, белеют сари, чалмы, женщины несут куда-то детей на бедрах... И вместе с тем — изучение произведений архитектуры и скульптуры, и опять бесконечные зарисовки. А затем изучение индийских сказаний по литературным источникам, символики изображений. Все это впоследствии было освоено, переработано, воплощено в листах, раскрывающих высокие понятия народа о добре, красоте, стремлении к миру. Увлеченный философией Индии, Поплавский создает цикл иллюстраций к «Тирукуралу» (Назидательные пословицы).

Цикл «Индийский дневник» и иллюстрации к «Тирукуралу» был высоко оценен как у нас, так и в Индии. За эти работы Поплавский был удостоен премии имени Джавахарлала Неру.

Личный жизненный опыт никогда не был для Поплавского единственным источником, стимулирующим его творческую мысль. «Общие вопросы», эмоциональный, практический и духовный опыт современников для него столь же необходим, как и свои конкретные знания и впечатления. Неудивительно, что он был среди первых исследователей темы «Космос» и сумел сформулировать в поэтически-пластических образах впервые открывшееся людям отношение к земле «со стороны», как бы после долгой разлуки, когда все привычное, малое, ранее незаметное становится особо дорогим, исполненным глубочайшего смысла. Эта особенность автолитографий цикла «Высокое небо» 1974 года была отмечена критикой. И если впоследствии сопоставление поэтических образов живой природы и авиакосмической техники стало своего рода стереотипом, общим местом ряда работ о космосе, то это нисколько не снижает высокой поэтической символики листов Поплавского, в которых так ясно прозвучала тема любовного, обостренно-бережного отношения к земле, к любой ее «малости», рядом с не менее искренним восхищением совершенством новой техники. В ту пору Поплавский стремился, с одной стороны, найти соответствие пластического совершенства современной техники и природы, а с другой — как он сам признавался — передать свое ощущение драматизма такой области деятельности человека, как освоение космоса. И образным воплощением драматического начала стало для художника небо — среда, таящая опасность неизвестности («Икар»). Символика листов серии «Высокое небо» — ясная и основанная на вещах «земных», знакомых, на которые художник предлагает взглянуть по-новому и более пристально. При всей заданности содержания, серия привлекала и продолжает привлекать общим романтическим настроением, неординарностью в сопоставлениях мира техники и природы. Восприятие «космической темы» усложняется в цикле офортов под названием «Родина космонавтов» (1976—1978). И если, подступая к работе над листами «Высокого неба», художник рисовал в Бюракане телескопы и различную аппаратуру, цветы и травы на холмах, наблюдал в телескоп звездное небо, слушал космонавтов, то позднее он очутился как бы в плену многочисленной литературы, околокосмической информации разного характера, которую и попытался включить в свою новую работу. Она представляется более усложненной и рассудочной, лишенной эмоционально-романтического начала «Высокого неба». И вместе с тем ей нельзя отказать в известном драматизме, созданном, думается, прежде всего благодаря высокому мастерству, изощренности графической техники (офорт, мягкий лак, травление), сопоставлениям тончайших, изящных линейных построений и глухих заливов, острым столкновениям различных пластических решений, композиционной выразительности. Кроме того, здесь чувствуется желание художника в самом этом пластическом строе выразить свое ощущение масштабности времени, эпохи, истории. Есть стремление понять связь цивилизаций, постичь загадки, предлагаемые нам веками. Так появляются символ вечной красоты — Нефертити, опутанная проводами, или маска инков, парящая над взлетной полосой, и т. д.

Графическая изощренность и интеллектуальная усложненность «космических» работ, как мы уже знаем, не препятствуют Поплавскому видеть сегодняшний день с его заботами, поэтикой, драмами, красотой природы и людей, богатством духовной культуры.

21. Лист I

Из цикла «Льны Браславщины». 1982

Художник реализует свой талант в разных областях. Немалая часть его творчества отдана, как уже упоминалось, иллюстрированию. Книга — особая область искусства, и она требует специального подхода и разбора. Как и в станковой графике, в области книжной иллюстрации диапазон интересов Поплавского очень широк. О некоторых его работах упоминалось. Следует, думается, еще раз подчеркнуть неизменную привязанность к творчеству классиков белорусской литературы — Янке Купале и Якубу Коласу. Большой том избранных произведений Якуба Коласа в оформлении и с иллюстрациями Поплавского (1982) можно считать в какой-то мере итоговой работой. Поплавский иллюстрировал прежде отдельные произведения, порой добиваясь блестящих результатов. Его иллюстрации к поэме Янки Купалы «Она и я» по праву считаются классикой белорусской книжной графики; в ней убедительно выражены поэтические представления автора о народных характерах, быте, труде, природе, найден соответствующий времени создания поэмы изобразительный стиль. Произведения Якуба Коласа, собранные в одной книге, разновременны. Все они хорошо известны, и тем труднее было художнику найти общий изобразительный эквивалент литературе.

С удивительным постоянством решает Поплавский целый ряд труднейших проблем иллюстрации классики — соединения современного художнического мышления, знаний, эмоциональных восприятий с традиционными, «классическими» представлениями о жизни народа, поэзии, драме, красоте. Непременность элементов этнографии, фольклора не уводит его в сторону ненужной идеализации и архаизации. Он находит верную основу, которая удерживает его на высоте подлинной поэтичности без ложного любования ушедшими приметами жизни. Общая концепция поэзии правды позволила художнику быть разнообразным в каждом отдельном произведении.

Творчество Поплавского находится, можно сказать, в зените своего пути. Перед ним теснятся все новые области исследования, история и современность, близкие люди, родной край и далекие экзотические страны. Замыслы его интересны, овеяны высоким стремлением понять глубокую суть жизни, выразить точно на высоком уровне профессионального мастерства свои представления. Художник не терпит приблизительности, неясности мысли и формы, незаконченности и расплывчатости выражения. Жажда узнавания нового у Поплавского непременно сочетается с неутомимостью в труде, основательностью и добротностью в работе над композицией, формой, техникой. Недаром на открытии выставки произведений Георгия Поплавского в Минске в 1982 году белорусский писатель Алесь Адамович сказал: «Это старая истина, что внутренний облик человека напрямую связан с тем, что он делает, пишет, рисует. Тем более, если это человек с таким талантом, как Поплавский. Он человек очень серьезный и глубокий. Он пишет про такие серьезные вещи, как мир, как война, как трагизм современного мира. Он задумывается над тем, как защитить этот мир теми средствами, которые у него есть».

22. Рисунок из альбома

1981

24. Лист III. Фрагмент

Из цикла «Льны Браславщины». 1982

23. Лист II

Из цикла «Льны Браславщины». 1982