Галопом к столбу - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Craig Lightfoot (Начало книги) #1

Александр

Прилепский

ГАЛОПОМ К СТОЛБУ

исторический детектив

Москва, 2016

УДК

ББК

Прилепский А.Ф., Галопом к столбу. Исторический

детектив − М.: ООО «Аналитик», 2016. − 385 с.

Январь 1883 года. Издание спортивного журнала -

дело хлопотное. Но Алексей Лавровский и Сергей Малинин

не отказались и от частного сыска. На этот раз их помощь

потребовалась коннозаводчику, у которого мошенники

похитили лучшего рысака.

Кроме того, помимо своей воли, они оказались

втянуты в розыск террористов, готовящих покушение на

императора Александра III во время предстоящей коронации.

Продолжение исторических детективов «Бега» и

«Последнее дело «валетов».

ISBN 978-5-905675-73-7

СОДЕРЖАНИЕ

___________________________________________

Глава 1 Пятёрка Адвоката………………..…5

Глава 2 Удалой……………………………...12

Глава 3 Первые подозреваемые…………....17

Глава 4 Караимы……………………………30

Глава 5 Три «жоржа»…………………….....43

Глава 6 Домашние Малютина…………….. 53

Глава 7 Перестрелка на Ольховке……........65

Глава 8 Купец или цыган? …………….......78

Глава 9 «Злой и добрый» ……………...…..87

Глава 10 Кому не спится в ночь глухую......94

Глава 11 Сводня……………………….......105

Глава 12 Харьковский след……………….112

Глава 13 «Андел мой»………………..…...128

Глава 14 Татьянин день………………..….137

Глава 15 Работа над первым номером…....153

Глава 16 Чаепитие по-московски………....163

Глава 17 «Фамилия устанавливается»…....178

Глава 18 Полное взаимопонимание………195

Глава 19 По советам Муравьёва…………..204

Глава 20 На зимнем ипподроме………......221

Глава 21 И снова усатый брюнет………....239

Глава 22 Одесский интернационал…….....259

Глава 23 Большой переполох……………..272

Глава 24 Многоликий репортёр…………..294

Глава 25 Облава………..…………………..304

Глава 26 В кондитерской Трамбле ……..319

Глава 27 «У нас нонче субботея»……….328

Глава 28 Хороший затырщик…………....346

Глава 29 Бравый и Гордая…………...…..357

Глава 30 Вы арестованы! …………….....365

От автора (вместо эпилога)………....…....375

Глава 1

Пятёрка Адвоката

Главный начальник Собственной Его

Императорского Величества охраны генерал-

адъютант Черевин, как обычно, сидел перед самым

входом в кабинет Александра Ш. Конечно, он мог

выбрать для работы и более удобное место. В

Гатчинском дворце отдельный кабинет для одного

из самых приближённых к императору людей,

разумеется, нашли бы. Но Черевин привык, всегда

быть под рукой у хозяина. Да и кто кроме него

осмелится дать от ворот поворот кому-нибудь из

великих князей, рвущихся к императору без доклада

со всяким вздором?

- Вызывали, ваше превосходительство?

Генерал оторвал взгляд от бумаг. Перед ним

стоял моложавый, пышноусый жандармский

подполковник - начальник секретной части

дворцовой полицейской команды Ширинкин.

- Вызывал, Женя. Вознамерился я,

понимаешь, свежим воздухом подышать, по парку

прогуляться. Составь компанию.

Они шли по заснеженным аллеям дворцового

парка. Ширинкин зябко поёживался - холодно. А

генералу, похоже, хоть бы что. Даже шинель не

одел, а только на плечи набросил.

- Ну и выбрали вы время для прогулок, Пётр

Александрович. Морозит.

- Замёрз? Эка, беда - сейчас согреемся, -

Черевин вытащил из-за голенища высокого сапога

плоскую серебряную фляжку. Открутил пробку, и

сразу повеяло запахом хорошего коньяка. - Глотни.

- Спасибо, но…, - Ширинкин сокрушённо

развёл руками. - Доктора не рекомендуют.

- А ты больше их слушай. Мне тоже все уши

прожужжали. И эскулапы, и Мария Фёдоровна, -

сказал Черевин, имея в виду императрицу. - Вы,

говорит, с Сашей просто губите себя неумеренным

употреблением горячительных напитков.

Он приложился к фляжке.

- Молодцы грузины! Коньяк не хуже

французского делают, - промокнул усы

белоснежным батистовым платком и сразу перешёл

к делу. - Коронация назначена на май. Об этом

официально пока не объявляли, но вопрос решён

окончательно. Поэтому отправляй наших в Москву.

Пусть заранее изучат все маршруты передвижения

императора, освоятся на них, своими людьми

обзаведутся.

- Сколько агентов отправить?

Черевин на мгновенье задумался:

- Семерых. Трое, на всякий случай, пусть

здесь останутся. И вот ещё, что…

Он сделал несколько глотков:

- Департамент полиции располагает

сведениями, что нигилисты намерены организовать

покушение на императора в Москве.

- А как же договорённость? - вырвалось у

подполковника. - Лев Тихомиров и Оша…

Он на полуслове оборвал фразу, огляделся по

сторонам - не слышат ли посторонние.

Черевин усмехнулся:

- Теперь понял, с чего мне вдруг в такой мороз

прогуляться приспичило? А ты, небось, думал -

совсем допился начальник, вот и чудит. О некоторых

вещах, Женя, говорить можно исключительно на

улице, стены тоже уши имеют.

Осторожность Черевина была вполне

оправдана. Речь шла о важной государственной

тайне - секретных переговорах в Париже между

представителями министра императорского двора

графа Воронцова-Дашкова и руководителями

заграничного центра «Народной воли»

Тихомировым и Ошаниной. Недавно сообщили, что

народовольцы, в обмен на смягчение участи старого

революционера Чернышевского и миллион рублей,

дали честное слово не устраивать террористические

акты во время подготовки и проведения коронации.

- Но Лев Тихомиров клятвенно обещал…

- Сидя во Франции, он может обещать, что

угодно, - перебил собеседника Черевин. - Только не

все в России с его мнением считаются.

- Фигнер? - догадался Ширинкин. Вера

Фигнер была единственным из членов исполкома

«Народной воли», находящихся сейчас в России.

- Она самая. Эту фанатичку только петля

угомонит. Грозится задействовать свой последний

резерв и сорвать коронацию.

- Резерв? А он у неё есть? Скорее всего,

блефует!

- Похоже, что есть. Пятёрка какого-то

Адвоката.

- Адвокат? Никогда не слышал этой клички.

- Не ты один. В картотеках Департамента

полиции и столичных охранных отделений сведений

тоже нет. Единственное, что удалось узнать -

пятёрка Адвоката связана с Московским беговым

обществом.

- Каким образом?

- Доподлинно неизвестно. Но Фигнер как-то

проговорилась. Сказала, что московские товарищи в

финансовой помощи исполкома не нуждаются,

Адвокат и его ребята, мол, хорошие деньги на бегах

зарабатывают. Ладно, со временем всё выясним. Что

делать намерен?

- Для начала создадим особую группу для

отработки территории ипподрома и маршрута

следования к нему из Кремля. Совместно с

охранным отделением и губернским жандармским

управлением проверим всех адвокатов так или иначе

связанных с бегами.

- Согласен. Не исключено, что Адвокат и в

самом деле адвокат. Нигилистам, зачастую,

воображения не хватает. Помню, ловили мы в 76-м

году Сашку Инженера. Потом выяснилось, что он,

действительно инженер, в Петербургском

Технологическом институте учился,… Кого в

особую группу назначишь?

- Старшего агента Ловицкого, агентов

Александрова и Павилиниса.

- Одобряю. Толковые ребята. Только

исключительно на свои силы полагаться не следует.

Учти, что в охранном и жандармском штат

небольшой. Надо привлечь в помощь местную

полицию. Поэтому, как приедешь в Москву,

обратись за содействием к генерал-губернатору.

- Стоит ли? Глубоко сомневаюсь в надёжности

его людей.

- Зря ты так обо всех, Женя. В сыскной

надёжный, проверенный народ имеется. Да и

пристав Петровско-Разумовского участка Эффенбах

из наших - питерский. А ещё порекомендую тебе

парочку частных лиц, которые на бегах свои люди.

- Ратники? - презрительно скривился

Ширинкин.

… Ратниками или дружинниками называли

членов «Священной дружины» - добровольного

общества возникшего в 1881 году, вскоре после

убийства Александра II народовольцами. Ратники

вызвались всеми законными и незаконными

средствами помогать государству бороться с

крамолой. За дело взялись рьяно. Составили список

революционеров, подлежащих уничтожению. Стали

создавать собственную агентурную сеть в тридцати

российских городах. Приступили к формированию

отрядов для обеспечения порядка на улицах во

время проездов императорского кортежа.

Правительство, конечно тайно, выделило на это

более пятисот тысяч рублей. Но ничего путного из

большинства затей дружинников не получилось.

Много шуму наделал скандал с некой

госпожой Михеевой. Приехала эта дамочка в

Швейцарию. Вошла в кафе и видит человека

похожего на эмигранта Лаврова. Достала из сумочки

револьвер и давай палить. Хорошо, что давшие ей

задание не удосужились проверить - а умеет ли она

стрелять? Мирный швейцарский бюргер, которого

дружинница приняла за Лаврова, отделался испугом

- ни одна пуля не достигла цели.

С агентурой вышло ещё хуже. Когда стали

проверять, выяснилось, что никакой агентурной

сети нет и в помине, а выделенные на её создание

деньги исчезли без следа.

Недавно, в начале декабря 1882 года, по

указанию императора «Священная дружина» была

упразднена. Осталась от неё только Добровольная

народная охрана в Москве, созданная генерал-

губернатором Долгоруковым для оказания

содействия полиции во время предстоящей

коронации…

- Нет, они не ратники. Частные сыщики, -

ответил Черевин. - Очень толковые ребята. Только к

ним подход нужен. Начальник Московского

охранного отделения Скандраков пытался их

заагентурить, так они с ним и разговаривать не

стали. И денег не взяли! Ты Женя, когда в

Первопрестольной будешь, лично к ним загляни.

Пётр Александрович, дескать, привет передаёт и об

одолжении просит. Мне не откажут - я

позапрошлым летом им тоже кое в чём

посодействовал. Кстати, презент от меня им

вручишь - коньячок хороший. Все люди, Женя,

знаки внимания очень ценят.

- Хорошо, - сказал подполковник, доставая

записную книжку. - Как их зовут?

- Репортёр «Московского листка» Алексей

Лавровский. А второй, Малинин Сергей, помощник

присяжного поверенного.

Ширинкин был твёрдо убеждён, что каждый

должен заниматься своим делом: полицейские

ловить преступников, адвокаты защищать их в

судах, а репортёры развлекать публику рассказами

обо всём этом. Поэтому сразу решил - проку от

протеже генерала ждать не приходится. Но для виду,

придётся привлечь их к розыску. Знал он характер

своего начальника - в случае неудачи обязательно

припомнит, что его совету не последовал.

Черевин снова достал фляжку и надолго

присосался к ней:

- Пошли во дворец, а то государь вот-вот

работать закончит и меня спрашивать будет.… Да,

чуть было не забыл. Когда найдёшь пятёрку

Адвоката, то придут к тебе от великого князя Сер…

короче с самого верха. Попросят написать в рапорте,

что злодеи смогли свить гнездо в Первопрестольной

благодаря попустительству местных властей, что

виноват во всём князь Долгоруков… Так ты пошли

их куда подальше. Незачем нам с тобой в эти дрязги

втягиваться.

- Почему? Мне кажется, что Долгоруков в

Москве, действительно, засиделся.

- Вот в том-то и дело, что только кажется. К

Москве, Женя, особый подход нужен. Князь

Владимир Андреевич там на месте. А вот посадят

вместо него какого-нибудь…

Оборвав фразу, Черевин махнул рукой и ещё

раз приложился к фляжке.

Глава 2

Удалой

В тот декабрьский вечер коннозаводчик

Малютин приехал в Купеческий клуб на Большой

Дмитровке позже, чем обычно - с утра началась

метель, все улицы замело.

- Позвольте, Николай Павлович, снежок-с

стряхнуть, - угодливо устремился навстречу

швейцар, знавший, что на «чаевые» этот гость не

скупится.

- Народа много?

- Нет-с. Почти никого. Метель-с.

- А играют?

- Как всегда-с.

Ужин уже закончился. В столовой сидели

только известный гурман банкир Чижов и клубный

эконом Николай Агафоныч, увлечённо обсуждавшие

с поваром меню традиционного вторничного обеда

на который собираются почти все члены клуба. Да

ещё Миша Хлудов, миллионщик известный своими

чудачествами и скандалами на всю Москву, в

одиночестве пил свой любимый напиток - чай с

коньяком. Поздоровавшись с ними, Малютин

направился в дальнюю комнату, где играли в карты.

Карты были второй, после лошадей, страстью

Малютина. Именно из-за них он почти каждый

вечер посещал клуб. В других местах не играл -

опасался шулеров. А здесь собирались, как правило,

только люди проверенные, в честности которых

сомневаться не приходилось.

Николай Павлович окинул играющих

взглядом. Банк держал нефтепромышленник Сидор

Шибаев. Понтировали сын одного из «текстильных

королей» Дмитрий Ермаков, молодой чаеторговец

Расторгуев, председатель правления Московско-

Курской железной дороги Горбов и присяжный

поверенный Одинцов.

Шибаеву не везло. Груда сторублёвок и

золотых империалов, лежащая перед ним, таяла на

глазах.

- Не мой сегодня день, - проворчал он и

бросил карты. - Кто банковать будет, господа?

- Давайте я, - вызвался Ермаков.

К столу, широко зевая, подошел Хлудов:

- Ну и скука сегодня в клубе. Даже умным

словом перекинуться не с кем.

- А с Чижёвым? - ехидно улыбнулся Горбов,

недолюбливавший банкира. - Ведь это ума палата.

- По части разносолов. А я человек простой -

мартель солёным огурчиком закусываю. Не о чем

мне с этим обжорой толковать… Я лучше с вами

сыграю. Митя, сколько в банке?

- Две тысячи, Михаил Алексеевич, - ответил

Ермаков.

- На все.

Ермаков перетасовал колоду и стал метать -

карта направо, карта налево, направо, налево…

Бубновая дама, на которую поставил Хлудов. легла

направо.

- Бита.

- Вот и эта блондинка меня предала, - Хлудов

полез в карман за бумажником. - Чёрт! Дома забыл

или обронил где. Коля одолжи пару тысяч.

Игроки народ суеверный. Не любят они давать

в долг во время игры - удача может отвернуться. Но

Малютин в приметы не верил. Отсчитал двадцать

сторублёвок:

- Пожалуйста, Михаил Алексеевич.

- Благодарствую, выручил. Завтра верну.

Хлудов расплатился и вернулся в столовую

пить чай с коньяком. Впрочем, назвать этот напиток

чаем можно было весьма условно. Потому, что пил

его Миша по особенному. Отопьёт глоток - подольёт

из бутылки мартеля. Ещё глоток - и снова дольёт

доверху. И так пока бутылка не опустеет.

На следующее утро к Малютину явился модно

одетый молодой господин.

- Я секретарь Михаила Алексеевича Хлудова.

Позвольте выполнить поручение моего патрона и

вернуть вам долг, - заявил он и вручил конверт с

деньгами. - Пересчитайте и, будьте так любезны,

расписочку, что причитающиеся вам деньги сполна

получили и никаких претензий к Антону Ивановичу

Подьячеву, ко мне значит, не имеете.

А вечером в Купеческом клубе к Малютину

подошёл сам Хлудов и протянул пачку сторублёвок:

- Должок с меня.

- Да вы уже вернули! Утром ваш секретарь

приходил, - изумился Малютин.

У Хлудова, как говорится, глаза на лоб

полезли:

- Как это вернул?! Какой ещё секретарь?!

Отродясь у меня его не было. Ты, Коля, видать,

вчера кутнул славно. Вот и привиделось…

Несколько дней ломал Николай Павлович

голову над этим странным происшествием. Потом

уехал в Петербург на открытие зимнего бегового

сезона на Семёновском ипподроме, и оно, само по

себе, забылось. А после Крещения, по возвращению

в Москву, его ждал «сюрприз».

- На конюшне всё в порядке, Яков Никонович?

- спросил коннозаводчик управляющего Сергеева.

- В порядке.

- Удалого в завод отправили?

…Рождённый в заводе Тулинова, темно-

гнедой жеребец Удалой был любимцем Малютина.

С ним Николай Павлович связывал будущее своего

завода. Помнил как знаменитый барышник Бардин,

с которым они шесть часов торговались при покупке

жеребца, сказал напоследок: «Знай, что второго

такого в России нет. И если ты от Удалого не

отведёшь знаменитых лошадей, то лучше брось

коннозаводство. Не твоё, стало быть, это дело.

Удалой тебе имя даст!»

В четырёх и пятилетнем возрасте Удалой

выиграл семь престижных призов и установил

всероссийский рекорд на две версты по ледяной

дорожке. А вот в последующие годы он на

ипподромах не блистал. Не хватало ему силы, чтобы

побеждать в классных, в основном дистанционных,

да ещё с перебежкой, призах для старшего возраста.

Но Малютина это особо не волновало. Его

интересовала не беговая, а заводская карьера

жеребца. Он уже знал, от каких именно кобыл

потомство Удалого получит не только

исключительную резвость, но и завидную силу…

Управляющий молчал.

- Удалого в завод отправили? - переспросил

Малютин.

- Отправили, - тяжело вздохнул Сергеев. - А

вот в какой не знаю.

- Вы пьяны, что ли, Яков Никонович? -

удивился коннозаводчик. - Что-то я вас не понимаю.

- А я вас, Николай Павлович! Эх, такого

жеребца продать!

Сергеев рассказал, что позавчера пришёл

некий господин Подьячев, показал аттестат Удалого

и расписку в том, что причитающиеся деньги

Малютиным сполна получены. Хоть и очень не

хотелось, а пришлось отдать ему жеребца.

Малютин, даже шубы не скинув, бросился в

кабинет. Открыл несгораемый шкаф, где хранились

документы. Все бумаги были на месте. Кроме

аттестата Удалого.

Тут-то Николай Павлович и понял, что стал

жертвой мошенников.

Глава 3

Первые подозреваемые

- Вот так меня и облапошили, - вздохнул

Малютин. - Вгорячах, хотел было бежать в

полицию. Но посоветовался со своим адвокатом и

передумал. Огласка нежелательна. Ведь как не

крути, а аттестат украл кто-то из моих домашних.

Да и не по зубам такое дело нашим держимордам.

- Ну, это вы зря, - возразил Алексей

Лавровский. - Новый пристав Петровско-

Разумовского участка человек умнейший, сыщик от

бога.

- Здесь нужен не просто хороший сыщик, а

лошадник, который знает все особенности и

тонкости бегового мира. Кроме вас никто не

поможет, - коннозаводчик с надеждой посмотрел на

Лавровского. - Возьмётесь? Не сомневайтесь,

Алексей Васильевич, заплачу сколько скажите.

- Да разве в деньгах дело? Ей-богу, минуты

свободной нет!

… В первых числах января 1883 года во

многих московских газетах появились объявления,

что с 1 марта будет выходить еженедельный

спортивный журнал «Беговые и скаковые известия».

Все поздравляли новоиспечённых редакторов-

издателей Алексея Лавровского и Сергея Малинина.

А у них на смену радости, довольно скоро, пришло

уныние. Больно уж хлопотным делом оказалось

издание своего собственного журнала. Подыскать

приличное, но не дорогое, помещение под

редакцию… Подобрать сотрудников, которые будут

давать интересные материалы не только по Москве

и Петербургу, но и с ипподромов Тулы, Козлова,

Ефремова, Орла… Не лишне познакомиться, а ещё

лучше подружиться с цензором… А вопросы

распространения? На одной подписке, без розницы,

далеко не уедешь. Как и без рекламы - платных

объявлений… Да разве перечислишь всё, что надо

сделать в самое ближайшее время?! Где уж тут

заниматься ещё и частным сыском. Лавровский и

Малинин уже отказались от нескольких очень

выгодных предложений, хотя в деньгах очень

нуждались.

Но сейчас совсем другое дело. Чуть свет к

Лавровскому в «Черныши» приехал не кто-нибудь, а

давний добрый знакомый, можно сказать приятель.

Приехал с просьбой о помощи…

- Ловко сработали, мерзавцы, - сказал

Лавровский. - Такого жеребца за две тысячи рублей

получили. Стахович, помнится, не смотря на свою

прижимистость, вам за него десять предлагал.

- Предлагал. Но Удалому настоящая цена не

десять тысяч, а десять раз по десять!

- В полицию или к судебному следователю,

значит, обращаться не хотите?

- Не хочу. Да и с чем? Свидетелей, что я выдал

расписку совсем по другому поводу, нет. А аттестат

Удалого у этого Подьячева на руках. Поди, докажи

мошенничество.

- А где аттестат хранился?

- В моём кабинете, в несгораемом шкафу.

Замок целёхонек.

- Ключ с собой носите?

- Нет. Он всегда в верхнем ящике письменного

стола лежит.

- Кто из ваших домашних знал об этом?

- Да все - жена, экономка, Сергеев, Паша

Чернов.

Алексей задумался. Найти вора не трудно.

Отыскать

мошенника,

представлявшегося

хлудовским секретарём, куда сложнее. Но не он же

главный во всей этой истории. А кто? Пока даже

малейшего предположения нет… Вспомнил, что

сегодня собирался встретиться с редактором

«Московского листка» Пастуховым, обещавшим

познакомить с кем-то из цензурного комитета. а

потом заехать к владельцу экипажной фабрики

Арбатскому и попросить у него платных объявлений

для журнала. Вечером надо написать письмо князю

Оболенскому с просьбой найти надёжного

корреспондента в Туле. Не меньше был список

намеченного на завтра. Но отказать в помощи

человеку, который не раз выручал в трудную

минуту?

- Наши заводчики купить Удалого остерегутся

- скандала побоятся, - продолжал тем временем

Малютин. - Я вице-президенту бегового общества

сообщу о случившимся, попрошу всех

предупредить… А вот иностранцы! Ко мне

доверенный венского барышника Шлезингера ещё в

сентябре подкатывался, хорошие деньги за Удалого

сулил… Боюсь уведут жеребца за рубеж.

Последние слова и решили всё. Конечно,

Лавровский осознавал всю важность и

необходимость экспорта. Но одно дело, если за

границу вывозят молодняк и совсем другое, когда в

Австрию, Германию и Францию продают самых

лучших ипподромных бойцов и заводских

производителей. Этого он понять и принять не мог.

- Вернём мы Удалого, - уверенно пообещал

Алексей. - И прохвостов этих, хоть и не знаю пока,

кто они, проучим, как следует… Вы запомнили, как

выглядит Подьячев?

- Запомнил. Лет двадцати пяти, не более. Но

потаскан - мешки под глазами. Среднего роста.

Полноватый. Кареглазый.

- А волосы, какого цвета?

- Чёрные… И усы чёрные, вверх закручены.

- Как был одет?

- Богато и модно. Пиджачная пара, похоже, от

Сиже. В галстуке булавка с сапфиром. На мизинце

перстень с большим изумрудом… Кого-то он мне

сильно напоминает, а вот вспомнить не могу.

- Превосходно! Очень примечательная

внешность… Николай Павлович мне надо

пообщаться с вашими домашними.

- Рад буду сегодня пригласить вас с

господином Малининым на обед, - впервые за всё

время разговора Малютин улыбнулся. Уверенность

и деловитость Лавровского вселили в него надежду.

Казённых и частных типографий в Москве

много - около пятидесяти. Но попробуй, найди

такую, в которой твой журнал будет самым

желанным клиентом: где не отложат печать

очередного номера из-за срочного, выгодного заказа;

с пониманием отнесутся к некоторому отступлению

от действующих правил - набору статей без

предварительного согласования с цензурой; не будут

налагать штрафы за каждое пустяковое нарушение

графика; а при случае и с оплатой согласятся

немного обождать… Золотая мечта каждого

редактора! Сергей Малинин нашёл именно такую

типографию. Помогли, как всегда, беговые

знакомства. Точнее одно из них - с членом-

любителем Московского Императорского общества

любителей конского бега доктором Левенсоном.

Для одних бега это мода. А посещение

ипподрома в дни розыгрыша больших призов такие

же обязательные и престижные атрибуты светской

жизни как новогодний бал в Благородном собрании,

пасхальное богослужение в Успенском соборе,

первомайское гулянье на кругу в Сокольниках. Для

других - игра. Притом более увлекающая, чем карты

или бильярд.

Александр Сергеевич Левенсон не

принадлежал ни к тем, ни к этим. Почти каждое

воскресенье он приезжал на бега, чтобы подышать

свежим воздухом, пообщаться с такими же

любителями как сам, полюбоваться бегом лошадей.

В том числе и собственных. Будучи человеком

богатым - большой дом на углу Петровки и

Рахмановского переулка и поликлиника детских и

женских болезней приносили хороший доход, - он

мог позволить себе держать двух - трёх призовых

рысаков. К слову сказать, призов они никогда не

брали.

Накануне сестра, которая лечилась у

Левенсона, сказала Сергею:

- Была на днях у доктора. Он слышал, вы с

Алексеем Васильевичем типографию подыскиваете.

Предлагает свою.

Очень интересно, подумал Малинин.

Типография Левенсона открылась недавно,

постоянных солидных клиентов у неё ещё нет. Да и

находится не у чёрта на куличках, а в центре города.

Поэтому с утра отправился он на Петровку. Доктор

встретил его приветливо, усадил пить чай.

- Типографией, собственно говоря, занимаюсь

не я, а мой сын Саша, - представил он молодого

человека с модной нынче, как у императора

Александра III, окладистой бородой. - Он такой же

лошадник, как мы с вами. Думаю, договоритесь.

Договорились довольно быстро. Для новой

типографии довольствующейся пока изготовлением

визитных карточек и различных бланков

коммерческой документации, еженедельный журнал

тиражом в полторы-две тысячи экземпляров был

заказом выгодным. А Левенсон-старший, кроме

того, предложил снять у него под редакцию две

комнаты рядом с типографией.

Все вопросы решены. Но разве можно

разойтись, не поговорив о том, что интересно всем

троим? Обсудили новости из Петербурга, где

московские гастролёры Полкан, Наветчик и Зима

выиграли все главные призы впервые дни зимнего

бегового сезона. Прикинули, кто имеет больше

шансов на победу в Большом любительском призе,

который будет разыгрываться в ближайшее

воскресенье на льду Нижнего Пресненского пруда.

Пришли к выводу, что вороной Полынок, на

котором едет один из лучших беговых спортсменов

Ржевский.

- А вы знаете, Ермаковы решили свой завод

завести, - сказал Левенсон-старший. - Мне сама

Анна Дмитриевна рассказывала - ведь она моя

пациентка. Мы с мужем, говорит, любых денег не

пожалеем, но купим самых наилучших

производителей и маток, тренера из Америки

выпишем, лучший завод в России создадим.

- Не удивлюсь, - заметил Левенсон-младший. -

Ермаковы своим упорством известны. Всегда

добиваются, чего хотят.

Малинин кивнул в знак согласия. О супругах

Дмитрии и Анне Ермаковых он знал несколько

больше собеседников. Страсть к лошадям у этой

пары была настолько велика, что однажды они

пошли даже на преступление.

… Призовая конюшня Дмитрия и Анны

Ермаковых много лет считалась посредственной.

Классных лошадей в ней не было. Да и не

удивительно. Дмитрий, хоть и принадлежал к

богатейшему купеческому семейству, владеющему

несколькими текстильными фабриками в Москве и в

Вышнем Волочке, наличных денег никогда не имел.

Всеми делами заправлял его отец, властный старик

Флор Яковлевич. Он держал домашних, в том числе

и сорокапятилетнего сына, в «ежовых рукавицах» и

транжирить деньги попусту не дозволял. Так, что в

распоряжении супругов было только небольшое

приданое Анны.

Однако в прошлом году всё изменилось.

Вначале на ермаковской конюшне появился

неплохой жеребец Атаман, а потом очень резвый

Воевода. За первые два месяца летнего сезона он

выиграли три приза. Но вскоре разразился скандал.

Старик Ермаков выгнал сына из дома. О причине

никто толком не знал. Но однажды Аристарх

Карасёв, которому были известны многие

московские тайны, по секрету рассказал

Лавровскому и Малинину в чём тут дело.

Оказалось, Дмитрий украл у отца ценные бумаги

стоимостью в пятьсот тысяч рублей…

Разумеется, Сергей не стал говорить об этом

Левенсонам. Как любит повторять Лавровский:

«Нашёл - молчи, украл - молчи, потерял - молчи».

- Всё прекрасно, Лёша! - объявил Малинин,

входя в номер Лавровского в «Чернышах». - Наше

дело, наконец-то, с мёртвой точки сдвинулось. Я

заключил договор с типографией. Снял помещение

для редакции. Даже самому не верится - на

Петровке и, притом, за гроши. Ну, а ты чем

порадуешь?

Алексей смущенно отвёл взгляд в сторону:

- Понимаешь, друг мой, должен признаться, я

не только ничего полезного не сделал, но и как

всегда…

- Понятно. И в какую авантюру мы ввязались,

на сей раз?

Лавровский передал разговор с Малютиным.

- Осуждаешь?

- Господь с тобой, Лёша! Отказать в помощи

Николаю Павловичу мы с тобой не имеем права. Да

к тому же, на мой взгляд, ничего сложного тут нет.

Быстро управимся.

- Ну, ты и хват! - засмеялся Алексей. - По-

моему, после «червонных валетов» ты немного

зазнался. Не успели ещё и приступить…

Малинин его не дослушал:

- Правда ваша версия о зарубежных

покупателях мне не нравится. У нас и в Москве

найдутся охотники на Удалого.

- Сомневаюсь. Скандала побоятся.

- Есть и такие, кто не побоится.

- Например?

- Напомни-ка мне, кто держал банк, когда

Хлудов занимал деньги у Малютина?

- Дмитрий Ермаков. А что?

- А то! Супруги Ермаковы решили недавно

завести собственный завод.

- Так ты полагаешь…

- Именно! Хитрости Дмитрию не занимать.

Помнишь, как ловко провёл он отца?

…Паевые свидетельства «Товарищества

Ф.Я.Ермакова» были сброшюрованы в несколько

тетрадей. Казалось бы, проще всего взять одну из

них. Но Дмитрий поступил иначе - вырезал из

каждой по несколько листов. Флор Яковлевич

спохватился лишь через пять месяцев. Да и то

только после того как пришёл купец приобретший

украденные ценные бумаги…

- Похоже, очень похоже, - задумчиво сказал

Лавровский. - Но пока это только предположение, не

более того. Между прочим, в тот вечер в Купеческом

клубе были и другие большие охотники до рысаков -

Шибаев и Расторгуев.

- Эти люди на мошенничество не способны!

- Как сказать, друг мой. Иной человек, до

поры до времени, сам не предполагает, на что

способен. Один мой хороший приятель с Хитровки

рассказывал о том, как впервые на каторгу угодил.

- Ну и приятели у тебя, - покачал головой

Малинин.

- Что поделаешь - такая уж репортёрская

служба. Так вот, человек он очень порядочный,

образованный - учительскую семинарию окончил.

Мечтал сеять разумное, доброе, вечное, а

однажды…

- С террористами связался? К сожалению,

люди с обострённым чувством справедливости,

искренне переживающие за простой народ нередко

вступают на этот ложный путь.

- А может зря ты, Сергей, от адвокатской

карьеры отказался? Как красиво говоришь!

Заслушаешься… Только не угадал ты. Ехал учитель

однажды в поезде. Попутчиком оказался какой-то

пьяный купец с саквояжем полным денег. Увидел их

наш мечтатель, словно затмение на него нашло,…

Короче говоря, убил.

- Действительно, в судебной практике

подобные случаи встречаются… Пожалуй с

Ермаковым я погорячился. Афёру мог провернуть

кто угодно - Шибаев, Расторгуев, Хлудов.

- Миша? Сомневаюсь. Потешился он бегами,

покрасовался. Даже первый приз прошлой зимой

взял. И остыл. Хлудов не лошадник.

- А вот на сей раз, Лёша, ты совершенно не

прав. Из числа подозреваемых мы не должны

исключать не только Хлудова, но и Горбова с

Одинцовым. Причиной преступления могла быть

совсем не страсть к лошадям, но и самая банальная

корысть, жажда мести, женщина.

- Женщина? Интересный сюжет получается,

как Быковский говорит. Малютин ходок известный.

Увёл он у кого-нибудь бабу. А тот, в отместку, у него

жеребца. Непременно надо выяснить кто такая

нынешняя жена Николая Павловича. А насчёт чисто

корыстных побуждений не верится. Многие

бывшие в тот вечер в клубе делают деньги совсем

другими способами. И какие деньги! Что такое

десять - пятнадцать тысяч для Горбова, который

миллионами ворочает? Мелочишка.

- Разумеется, Лёша, маловероятно, что Горбов

напрямую причастен к афёре. Но поехал он после

клуба, допустим, в «Яр» и там, чтобы потешить

друзей- приятелей, рассказал о том как Миша

опростоволосился… И кто знает до чьих ушей

дошёл в конце концов слух о том, что Хлудов у

Малютина одолжился?

- Не исключено. А Одинцов? Что он из себя

представляет?

- Не знаю. Я с ним почти не знаком. Он в

Москву недавно приехал. До этого жил в Одессе.

- Весёлый город, - хмыкнул Алексей. - В

юности довелось мне там побывать. Тамошние

«жоржи», друг мой, могут дать большую фору

московским. С выдумкой работают… Подожди,

подожди… А это не тот ли самый Одинцов, который

в августе на Летний любительский приз на

мазуринской Арфе ехал?

- Ну и память у тебя, Лёша! А я об этом

совсем забыл.

- Забудешь тут, когда я на нём пять

красненьких просадил, - проворчал Лавровский. -

Не знаю какой из Одинцова адвокат, а вот ездок он

никудышный. Достойных соперников у Арфы в том

заезде не было. Старт приняла замечательно. На

десять запряжек впереди всех бежала. А потом

вдруг, галопом к столбу!

В уставах всех российских беговых обществ

было записано: «Лошадь пришедшая к призовому

столбу галопом считается проигравшей в данном

беге и резвость её в расчёт не принимается».

Немного поспорив, пришли к выводу -

классическая схема «ищите того, кому это выгодно»,

как уже случалось не раз, не подходит. Лавровский

предложил:

- Давай-ка, для начала, найдем самозваного

хлудовского секретаря Антона Ивановича

Подьячева.

- Согласен. Сейчас же отправляюсь в

адресный стол и сыскное. Только позавтракаю где-

нибудь. А ты чем займешься?

- Объеду железнодорожные станции. Надо

выяснить вывезли Удалого из Москвы или нет. По

конным дворам и конюшням похожу. А потом к

Малютину. Аттестат украл, несомненно, кто-то из

его домашних. Кстати, Николай Павлович нас с

тобой на обед пригласил.

- Тогда и завтракать не надо! - обрадовался

Малинин. Хлебосольство Малютина было известно

всей Москве.

Глава 4

Караимы

Кто, что и куда везёт - коммерческая тайна.

Наивно рассчитывать на откровенность

железнодорожников с посторонним человеком. С

ним просто не станут разговаривать. Но у

Лавровского, ещё со времён репортёрства, на всех

шести московских вокзалах имелись свои люди -

дежурные по станции, кассиры, жандармские унтер-

офицеры.

На Курском, Рязанском и Ярославском

вокзалах ничего интересного узнать не удалось.

Пошёл на Николаевский, где конторщиком,

оформляющим грузовые перевозки, служил Вася

Верёвкин - земляк и друг детства, к тому же,

страстный лошадник.

Верёвкин гостю обрадовался, зная, что тот

обязательно подскажет на кого поставить в

следующее воскресенье. Он охотно ответил на

вопрос, интересующий Алексея:

- В декабре очень много лошадей в Питер

везли. Сам знаешь, почти все лучшие призовые

конюшни туда на зиму перебрались. А как открылся

сезон на Семёновском ипподроме - шабаш. Правда,

в субботу, еврейчик какой-то лошадей отправлял.

- Еврей?! Они по субботам отдыхают.

- Выкрест, наверное. Отправлял он двух

кобылок молодых и жеребца. Я им залюбовался

даже! Писаный красавец!

Лавровский изобразил на лице смесь

изумления и ужаса:

- Вася, неужели и ты впал в модный нынче

содомский грех? Не ожидал от тебя такого!

Верёвкин расхохотался:

- Ох, и язва ты, Алексей! Так и норовишь на

слове подловить. Да ты ещё в гимназии этим

отличался… Жеребец, говорю, красавец. Пряником

кличут. Происхождение неказистое, от какого-то

Ручейка. Я о таком и не слышал. Но хорош!

Крупный. Тёмно-гнедой. Только на морде и в пахах

подпалины. На тулиновского Удалого очень похож.

А еврей зараза…

- На Удалого? - насторожился Алексей.

- Да, на того самого, который сейчас на

малютинской конюшне. Помнишь, когда он на

Большой летний приз ехал, ты ещё не советовал на

него ставить. А я, дурак, не послушался и проиграл

четвертную.

- Сам виноват. Впредь будешь слушать людей

знающих. Не мог Удалой этот приз выиграть - шесть

верст для него дистанция непосильная… А что, ты,

Вася, хотел о еврее-то рассказать?

- Что, что… Я из-за него таких люлей

получил.

- С чего вдруг?

- Вагон, говорю, для перевозки лошадей

имеется, но прицепить его к пассажирскому поезду

нет никакой возможности. Придётся, мол, два-три

дня подождать. Вот сформируем ближайший

товарный состав, тогда и отправим.

- Понятно, - улыбнулся Лавровский. - Хотел с

клиента «барашка в бумажке» получить.

- Не без этого. Сам знаешь, жалование у меня

маленькое, вот и приходится выкручиваться. Люди,

у нас понимающие - всегда идут на встречу. Да и

что такое для коннозаводчика или барышника

красненькая? Мелочишка… А еврей этот, вместо

того, чтобы по-людски договориться, сразу

жаловаться.

- Начальнику станции?

- Бери выше. В Петербург телеграмму

отправил, самому Половцову.

- Неужто и ответ получили?

- Получили, - вздохнул Верёвкин. - Ещё как

получили. Половцов приказал прицепить вагон к

девятичасовому курьерскому, а виновного в

задержке служащего, меня значит, строго наказать…

Начальник станции мне так и заявил: « На

наградные в этом году можешь даже не надеяться. А

ещё раз попадёшься - с «волчьим билетом»

вылетишь».

Лавровский

задумался.

Валериан

Александрович Половцов председатель совета

Главного общества российских железных дорог,

владеющего

Николаевской,

Петербургско-

Варшавской и Московско-Нижегородской дорогами.

Не по чину столь большому начальнику

интересоваться такими мелочами, как перевозка

трёх лошадей. Похоже, имеется какой-то свой

интерес. А, что если интерес этот Удалым

прозывается? Насколько известно, сам Валериан

Александрович лошадьми не интересуется. Зато его

старший брат Александр Александрович, недавно

занявший должность государственного секретаря,

имеет собственный рысистый конный завод и

призовую конюшню.

- Не повезло тебе, Вася. Нарвался на

молодчика со связями. Как его фамилия-то?

- Шапшал Моисей Маркович.

- Так какой же это еврей!

- А кто? Русский, что ли с таким именем -

отчеством?

- Из караимов он.

- Это ещё кто такие? - искренне удивился

Верёвкин.

- Караимы в Крыму живут, - пояснил Алексей.

- Говорят, произошли они от хазар или половцев.

Вера у них на иудейскую похожа, но своя -

караимская… Садоводы они замечательные и в

лошадях хорошо разбираются.

Но Верёвкину всё это было совсем

неинтересно. Его волновало другое:

- Лёша, подскажи, кто в воскресенье Большой

любительский приз выиграет?

- Полынок. Ставь на него спокойно.

- А Пресненский приз? Я слышал у

стрельцовского Бравого шансы хорошие.

- Сомневаюсь. Там фон Мекк свою Гордую

записал. Думаю, она и выиграет. Извини, Вася -

пора мне бежать, а то хлопот полон рот.

Он уже знал, где искать следы человека,

срочно отправившего в субботу в Петербург

жеребца очень похожего на Удалого.

Ещё Екатерина II издала указ согласно

которому «ограничения для российских подданных

иудейского вероисповедания не распространяются

на караимов». Они получили право поступать на

государственную службу, приобретать землю,

селиться где угодно. Поэтому во многих крупных

российских городах - Петербурге, Киеве, Харькове,

Одессе - возникли небольшие караимские общины.

Была такая община, человек в триста четыреста, и в

Москве. Караимы оказались не только хорошими

садоводами и коневодами. Довольно скоро заявили

они о себе, как талантливые коммерсанты и

промышленники. Например, такое доходное дело

как производство табака и папирос, торговля ими

почти полностью оказались в их руках.

С одним из табачных фабрикантов, 2-й

гильдии купцом Самуилом Габаем, Лавровский был

знаком. И мог рассчитывать на его содействие.

… Габай, давно подумывавший о расширении

производства, решил установить паровую машину.

Выписали её из Англии, начали собирать. А тут

инженер, возьми да и загуляй. Привёл он к себе, по

пьяному делу, девок, которые опоили его

«малинкой» и обобрали до нитки. Среди прочего

исчез и портфель с документацией на машину.

Конечно, поставщик и новую пришлёт, но время

дорого - каждый день простоя приносит тысячные

убытки. В полиции развели руками - найти

преступниц, скорее всего, не удастся. Тогда-то один

из караимов - член Московского бегового общества,

виноторговец Арабажи - и посоветовал Габаю

обратиться к Лавровскому и Малинину,

отрекомендовав их, как опытных сыщиков. Они

согласились.

Честно говоря, Алексею в тот раз просто

повезло. Зашёл он, для начала, к Ваньке Кулакову,

хозяину трактира «Каторга» на Хитровом рынке. В

1881 году Лавровский помог «упечь» в Сибирь

известного домушника Сеньку Картузника, давнего

недруга Кулакова. С тех пор и стал желанным

гостем в «Каторге».

- Слышал, краем уха, об этой краже, - сказал

трактирщик. - Попробую помочь… Да ты, Алексей

Васильевич, присядь пока. Водочки выпей. Сейчас

велю яичницу с ветчиной, как ты любишь,

приготовить.

Часа через полтора документы были найдены.

- Держи, - широко улыбнулся Кулаков, очень

довольный тем, что смог показать репортёру своё

могущество. - Портфель замшевый уже кому-то

продали. А бумаги эти дуры за пятачок в

бакалейную лавку отдали. Ещё бы чуть-чуть и

извели их на кульки и пакеты.

К вечеру работа по установке машины на

табачной фабрике уже кипела…

Габай встретил Лавровского с истинно

восточной любезностью:

- Какой дорогой гость! Такой редкий гость!

Совсем меня забыл! Я вчера в «Московский листок»

заезжал. Объявление привёз - мы теперь не только

табак выпускаем, но и папиросы. Хотел тебя

повидать, а мне говорят «Ушёл от нас Алексей

Васильевич». Правда, ушёл?

- Правда. Свой журнал теперь буду издавать.

- Ай, какой молодец! Адрес редакции скажи.

Я велю туда табака и папирос прислать.

Посетителей угощать станешь,… Кофе пить будем

или чай?

- Кофе. Ваш дом единственное место во всей

Москве, где варят настоящий кофе по-турецки.

Можно было не сомневаться, после такого

комплимента старый фабрикант окажет любую

услугу.

- А я, ведь, к вам по делу, Самуил

Самуилович.

- Рад буду помочь.

- Вы московских караимов всех знаете?

- Конечно всех. И богатых, и бедных, и

старых, и молодых. Мы все одна семья. Кто тебя

интересует?

- Шапшал Моисей Маркович.

- Мошака Шапшал? Знаю. Только он не наш.

В Петербурге живёт. В Москве наездами бывает. И,

что натворил этот молодой человек?

- Ну, почему сразу натворил…

- Ты человек занятой. Без причины в гости не

ходишь.

- Вас не обманешь, - засмеялся Лавровский. -

Так, что за человек Шапшал? Чем занимается?

- А вот и кофе принесли. Угощайся, дорогой.

Лукум кушай…

- И хозяина слушай, - в рифму закончил

Алексей фразу фабриканта.

Попыхивая сигарой, Лавровский шёл по

Тверской-Ямской и пытался осмыслить всё, что

удалось узнать о Шапшале.

Родился под Бахчисараем в семье небогатого

садовода. имевшего двенадцать детей. После смерти

отца Моисею, как одному из самых старших,

пришлось взять на себя заботу о младших братьях и

сёстрах. В поисках достойного заработка исколесил

всю Россию. Торговал папиросами своих

однофамильцев,

петербургских

табачных

фабрикантов братьев Шапшал. Служил агентом в

страховом обществе «Саламандра», конторщиком на

Московско-Нижегородской железной дороге. Потом

занялся торговлей лошадьми. Притом весьма

успешно. Стал вести дела с ведущими

конеторговыми фирмами Вены и Парижа.

- Фамилия ему совсем не подходит, - сказал

Габай. - Шапшал, по караимски, это ленивый. А

Мошака труженик. И очень порядочный человек -

чужой копейки никогда не возьмёт. Почему им

охранка интересуется, понять не могу.

Лавровский знал, что полагаться на столь

лестный отзыв особо не следует. Большинство

восточных людей, когда речь заходит об их

соплеменниках,

склонны

приукрашать

действительность. Иной раз прохиндея, на котором

пробу ставить негде, так расхвалят, что диву

даешься - а где же нимб и крылья?

И всё же Шапшал невольно вызывал у него

симпатию. Алексею всегда нравились люди,

которые идут по жизни, полагаясь только на себя,

рассчитывая на собственные силы и ум, а не на

полученные в наследство богатства и титулы,

покровительство

высокопоставленных

родственников. Не удивительно - сам такой.

Но с другой стороны кое-что говорило о

возможной причастности караима к афёре.

Подозрительно поспешная отправка из Москвы

жеребца похожего на Удалого. Связи с

австрийскими и французскими барышниками.

Возле Брестского вокзала Лавровский

случайно встретил администрацию Московского

бегового общества почти в полном составе -

Колюбакин, Приезжев, Пейч, Бутович. Не хватало

только старшего члена общества Сонцова.

- А мы его сейчас в Париж провожали, -

объяснил вице-президент Колюбакин. - Решил наш

Дмитрий Дмитриевич отдохнуть малость,

развеяться, а потом засесть отшельником в своём

имении и историю общества писать. Ведь летом

будущего года у нас юбилей - пятидесятилетие.

Алексея известие о планах Сонцова

расстроило. Он рассчитывал на него, как на

постоянного автора своего журнала.

Поговорили о бегах в Петербурге, скором

выходе в свет первого номера журнала Лавровского

и Малинина. Ненавязчиво Алексей перевёл разговор

на интересующую его тему.

- Моисей Шапшал, говорите? - на мгновение

задумался Приезжев. И тут же вспомнил. - А, Михал

Михалыч… Ну, конечно, знаю. Он лошадей

народными средствами лечит. Какую-то грязь из

Крыма привозит, солончаковую воду в бочках. У

Ржевского недавно Пройда захромал, так Шамшал

его своими компрессами за две недели в порядок

привёл. Очень способный молодой человек.

- Но хочу предупредить вас, Алексей

Васильевич, вы с ним насчёт дел поаккуратнее.

Якшается он с всякими тёмными личностями, -

сказал Пейч, отличающийся осторожностью и

подозрительностью.

- Зря ты так, Коля, - осуждающе поморщился

Колюбакин. - У каждого из нас найдутся десятки

весьма сомнительных знакомых.

- Не могу с вами согласиться, Александр

Васильевич, - возмутился Пейч. - Я в своих связях

очень разборчив.

- Да ну? А вчера, помнится, мы с тобой

ужинали в «Эльдорадо» с Матвеем Петровичем

Одинцовым.

- И что из того? Это очень респектабельный

господин. Солидный адвокат. Лучшие московские

купцы его услугами пользуются - Мазурины,

Коншины, Корзинкины…

- Респектабельный и солидный… В Москве. А

вот в Одессе, откуда он родом, о нем, совсем другое

мнение имеют… Я, господа, прошлым летом, когда

возникла мысль о создании Новороссийского

бегового общества, ездил туда. С губернским

представителем дворянства

подружился,

жандармским полковником, полицмейстером.

Сидели мы как-то за рюмкой, общих знакомых

вспоминать стали. Помнят они нашего Одинцова!

Притон, говорят, держал - с картами и бабами. С

шулерами дружбу водил, с контрабандистами. Даже,

подозревают, кое с кем из нигилистов, которых за

убийство прокурора Стрельникова на виселицу

отправили. У него и кличка была - Мотя Адвокат.

Вот с кем ты, Коля, вчера шартрезы и бенедиктины

разные распивал… А Мишка Шапшал человек

порядочный.

Бутович, до сих пор молчавший, вдруг

рассмеялся:

- У меня с ним очень забавная история

приключилась. Подарили мне в прошлом году двух

жеребцов от казаковского Горностая. А они

отбойными оказались - бьют задом в ответ на

посыл. Возился я с ними, возился - не могу отучить.

Понял, на бега они не годятся, в городскую езду

тоже. Что с ними делать? Татарам на колбасу

продать? Жалко. А тут, как раз, Миша Шапшал

подвернулся. Бери, говорю, обоих жеребцов.

Сумеешь хоть за сколько-нибудь продать - половина

твоя. Избавился, слава богу. А месяца через три

сижу я совсем без денег, прикидываю, у кого рублей

пятьсот занять. Вдруг Мишка приходит и приносит

мне тысячу сто рублей. Оказалось выправил он

жеребцов, отучил от дурной привычки и сумел

выгодно продать. С тех пор я к нему частенько

обращаюсь.

Колюбакин предложил Алексею отобедать с

ними у Тестова. Пришлось отказаться - пора уже

идти к Малютину.

Когда компания беговых стала рассаживаться

по саням, Пейч отвел Лавровского в сторону:

- У меня к вам небольшая просьба. Как вы

знаете, у нас с лета новый смотритель бега.

Прежний, царство ему небесное, допился.

Алексей кивнул. Служивший много лет

смотрителем бега Михей Корякин был известен

чрезмерным употреблением горячительных

напитков. Впадая в запой, он пил всё подряд. Вот и

отравился какой-то дрянью.

- Взяли на его место нового - отставного

вахмистра Лубенского гусарского полка Степана

Судакова. Александр Васильевич в нём души не

чает. Ещё бы! Свой брат - кавалерист. А мне он не

нравится.

- Почему?

- Странный какой-то. Водку не пьёт. Газеты

почитывает. Совсем на гусара не похож. А недавно,

нового сторожа, вместо Петьки Кулакова, приняли -

рыбинского мещанина Ивана Комарова. Так и этот

подозрительным оказался. Доносят мне, по-

французски понимает.

- А Петька где?

- Его осенью, по пьяному делу, в

Петербургской слободе зарезали.

- Бывает.

- У вас, Алексей Васильевич, приятели в

сыскном и охранке. Вы поинтересуйтесь у них, что

это за люди. А то у меня на душе не спокойно. За

охрану ипподрома не Колюбакин отвечает, а я.

Случись что - с меня и спросят.

- Ладно, - неуверенно пообещал Лавровский. -

Разберусь я с вашим непьющим гусаром, как только

свободная минутка найдётся.

Откровенно говоря, он не был уверен, что

найдётся она скоро. Дело Удалого становилось всё

более и более запутанным. Теперь появился ещё

один подозреваемый - присяжный поверенный

Одинцов.

Глава 5

Три «жоржа»

Адресный стол Москвы находится на

Тверском бульваре рядом с домом обер-

полицмейстера. Сюда изо всех полицейских

участков регулярно поступают адресные листки со

сведениями о приехавших в Первопрестольную и

выехавших из неё, изменивших место жительства и

умерших… Любой желающий, заплатив всего две

копейки, может получить справку об интересующем

его человеке. Правда для этого обязательно надо

знать не только фамилию, имя и отчество

разыскиваемого, но и его чин, звание, сословие. А

вот этого об Антоне Ивановиче Подьячеве Малинин

не знал. Да и не хотелось, честно говоря, стоять в

длиннющей очереди. Поэтому сразу направился в

кабинет помощника начальника адресного стола,

титулярного советника Иванова. Благо хорошо

знал его ещё со времени своей недолгой службы в

полиции.

Иванов славился тем, что благодаря

исключительной памяти, внимательности и

завидной усидчивости, обрабатывая адресные

листки, частенько ухитрялся получать ценнейшие

сведения. Так два года назад он вывел сыщиков на

след варшавских гастролёров, грабивших банки. А

прошлым летом московская полиция, по его

«наводке», задержала известного бомбиста,

жившего по документам убитого отставного

офицера. Сыщики Иванова уважали. А он, в свою

очередь, выполнял их запросы вне всякой очереди,

без лишней волокиты.

- За содействием я к вам, Семён Сергеевич, -

сказал Малинин.

Выслушав суть дела, чиновник покачал

головой:

- Не просто вам будет найти этого молодчика -

фамилия очень распространенная.

- Неужели? - удивился Малинин. - А я и не

предполагал.

- Это от того, что вы, очевидно, никогда не

задумывались над тем, как возникла та или иная

фамилия. Подьячих в Московском государстве были

тысячи. Потомки многих из них стали прозываться

по роду занятия своих предков. Кроме того, будет

вам известно, старшие подьячие, современным

языком говоря, столоначальники и начальники

отделений, за службу получали не только денежное

содержание, но и землицу с крепостными

крестьянами. А как давали крестьянам фамилии,

знаете? Ты, чей будешь, спрашивают? Подьячев,

отвечает. Так и записывают.

- Но ведь меня интересуют не все Подьячевы,

а только Антоны Ивановичи.

- Очень расхожие имя и отчество. Очень.

Семён Сергеевич вызвал служителя и

приказал ему, отложив все другие дела, заняться

поиском.

Меньше чем через час Малинин имел на

руках сведения обо всех десяти Антонах

Ивановичах Подьячевых проживающих или

временно находящихся сейчас в Москве.

- Я ваш должник, - Малинин полез в карман за

бумажником. - Сколько?

- Так как в настоящее время вы не состоите на

службе в полиции, то ваш запрос мы оформим, как

поступивший от частного лица. Заплатите в кассу,

согласно действующим расценкам, двадцать копеек,

- ответил Иванов.

В отличие от многих своих коллег никаких

подношений он никогда не брал.

Малинин грустно смотрел на адресные

листки. Выяснил, сколько в Москве Антонов

Ивановичей Подьячевых. А что дальше? Тому, кто

представился хлудовским секретарём, по словам

Малютина, лет двадцать пять. Даже если взять с

большим запасом, от двадцати до тридцати пяти, то

по возрасту подходят только трое. Половой из

трактира Тестова, дворник доходного дома

Щеблыкина в Мамоновском переулке и учитель

каллиграфии, служащий в катковском лицее.

Первых двух, даже при наличии самого богатого

воображения, невозможно было представить в

модной пиджачной паре от одного из самых дорогих

московских портных и с лихо закрученными усами.

А третьего, тощего и длинного как жердь, блондина

он знал лично - в юности вместе учились в

гимназии и до сих пор дружили.

Да и вообще, подумал Сергей, с чего мы

решили, что это настоящая фамилия мошенника?

Документов, удостоверяющих личность, у него

никто не спрашивал. Он вполне мог взять с

Малютина расписку на имя подельника, который

позднее вступит в игру в роли законного хозяина и

продавца Удалого… Надо идти к Степанову. В его

знаменитой картотеке имеются сведения о

нескольких тысячах преступников, хоть раз

«отметившихся» в Москве. Вдруг отыщется, что-

нибудь и о мошеннике похожем на «хлудовского

секретаря»? Идти далеко не придётся. Управление

Московской сыскной полиции находится рядом с

адресным столом, в Большом Гнездниковском

переулке.

Регистратор стола приключений Василий

Степанов был не в духе.

- Надоело всё, - объяснил он давнему

приятелю причину своего настроения.- Горбатишься

тут целыми днями, а как доходит дело до наград -

всё другим достается. Степанов, мол, только

бумажки с места на место перекладывает,

непосредственно в задержаниях преступников не

участвует, жизнью не рискует.

- Это какой же умник такую ахинею несёт?

Муравьёв?

- Нет. Константин Гаврилович понимает, что

сыск это не только погони и перестрелки. Он меня

ценит. Назначил временно исправляющим

должность помощника, вместо ушедшего в отпуск

Николаса. С выплатой в разнице денежного

содержания. А вот новый обер-полицмейстер

Козлов другого мнения… Хочу просить о переводе в

наружную полицию. Назначат помощником

участкового пристава - заживу спокойной жизнью,

стану подарки к Рождеству и Пасхе принимать…

Ладно, поплакался тебе в жилетку и довольно. Ты

чайку попить или…

- Как всегда «или». Хотя и от чая не откажусь.

Тем более он у тебя всегда таких отменных сортов,

которых в магазинах не сыскать.

Польщённый Степанов, расцвел улыбкой:

- Дмитрий Алексеевич Расторгуев снабжает.

Мы прошлым летом его кассира, вместе с кассой

сбежавшего, нашли. С тех пор я ему частенько

разные мелкие услуги оказываю - проверить новых

служащих, надёжность оптовых покупателей. Даже

по лошадиной части он ко мне недавно обращался.

- Любопытно. Расскажи, если не секрет.

- Какие у меня от тебя секреты. Привязалась к

его наезднику Никите Маркову шпанка - придержи,

говорят, Быстрого, когда на Большой зимний приз

поедешь. Сперва деньги предлагали, потом

угрожать стали. Пошёл я вместе с Марковым на

встречу - её возле «Мира» назначали, где летом

букмекера убили. Доходчиво объяснил ребятам - о

расторгуевской конюшне забудьте раз и навсегда.

- Много их было?

- Двое всего. Один так себе, с меня ростом. А

вот второй - бугай, по более твоего Лавровского. И

ростом повыше, и в плечах пошире.

- Рисково, - покачал головой Сергей. - Могли и

не посмотреть, что ты из сыскного.

- Да я и не представлялся. Велика им честь.

Бугай попытался было меня за грудки ухватить, а

тут Саня Соколов и Лёша Рабинович. Мы ведь

втроем к «Миру» пошли. Ребята сообразительные

попались. Так что до взаимного мордобития, тем

более до применения оружия дело не дошло.

- Блатные?

- Нет. Один, слесарь из железнодорожных

мастерских, а второй ваш, беговой - сторожем на

летнем ипподроме служит… Однако заболтал я

тебя. Какая помощь требуется?

- Интересует меня кареглазый брюнет, лет

двадцати пяти, среднего роста, склонный к полноте.

Усы вверх закручены. Одевается модно и богато.

Перстень, булавка в галстуке с камушками

крупными.

- Какой масти?

- Скорее всего «жорж».

Степанов водрузил на нос очки и достал из

канцелярского шкафа картотеку:

- Вот сколько «жоржей» у меня - человек

полтораста. Цвет волос, Серёжа, примета

ненадёжная. Волосы можно покрасить, сбрить, под

париком спрятать. Усы сегодня есть, а завтра нет. По

возрасту, росту, комплекции и глазам искать будем…

Паша Меченый - этот не подходит. Ему за пятьдесят

лет и шрам на лице имеется… Фима Блин -

кареглазый, но значительно выше среднего роста…

Граф - сейчас на Сахалине и, к тому же, уж очень

субтильного телосложения… А вот этот похож…

Ещё двое…

Мошенников среднего роста склонных к

полноте набралось человек сорок. В том числе

кареглазых - около двадцати. Из них в возрасте

двадцати - тридцати пяти лет - семеро. Ещё раз

просмотрев отложенные карточки, Степанов сказал:

- Вот эти подходят больше других. Два

брюнета и шатен. Все трое носят, или носили

раньше, закрученные вверх усы. И, что особо

важно, по имеющимся сведениям, находятся сейчас

в Москве. Разумеется под чужими именами. С кого

начнём? Пожалуй, с самого известного.

Неоднократно судимый, бывший дворянин

Лещинский Казимир Брониславович по кличке

Красавчик. Занимается, в основном, богатыми

вдовушками. Но не брезгует и торговлей не

принадлежащим ему движимым и недвижимым

имуществом. В начале прошлого года продал

лесоторговцу Фирсанову чужую лесную дачу под

Можайском. По-русски говорит без малейшего

польского акцента - не пшекает, а окает. Поэтому

часто выдает себя за нижегородского помещика.

Одежду и обувь заказывает только у самых модных

портных и сапожников. Заядлый картёжник.

Большой ценитель и знаток камушков.

Предпочитает сапфиры и изумруды.

- Вот как? Любопытно.

- Следующий. Сын одесского почётного

гражданина Паладис Георгий Георгиевич. Он же

Жора Пиндос.

- Что за кличка такая странная?

- Ничего не странная. В Одессе и Крыму так

греков издавна называют. Жора дважды привлекался

к суду. В Одессе - за контрабанду и в Москве - за

подделку векселей. Но оба раза был оправдан. В

настоящее время разыскивается Киевским

жандармским губернским управлением. Похоже,

Сергей, здесь и политика замешана. Как и

Лещинский, тоже не равнодушен к камушкам. Но

вот какие именно предпочитает, к сожалению, не

известно… Игрок.

- Карты или бильярд?

- Карты. Играет по-крупному. Кстати, на днях

мы получили сообщение от агента, что видели в

прошлый вторник, 4 января Жору в Купеческом

клубе. Но агент подслеповатый, мог и напутать.

- Проверили?

- Не знаю. Муравьёв это Соколову поручил.

- Ну а кто третий?

- Стыдно сказать, Серёжа - наш брат,

полицейский. Иван Сергеевич Курилов. Служил

помощником саратовского полицмейстера. За

неблаговидные знакомства был уволен от

должности. После этого по поддельным документам

получил в губернском казначействе двадцать тысяч

и скрылся. Впрочем, это не совсем «жорж». Есть на

его счету и самые банальные кражи, и «грант» -

ограбил в поезде доверенного Московского торгово-

промышленного товарищества, и убийство.

- Из-за денег?

- Ну какие у извозчика деньги? Нанял Курилов

на Лубянке «ваньку», поехали в Лефортово. А потом

этого бедолагу нашли с простреленной головой.

Правда, слушок ходит, «ванька» дружбу водил с

Медниковым, тем, что в охранном отделении

служит.

- А почему решили, что убийца именно

Курилов?

- По особой примете опознали. Один глаз у

него карий, а другой зелёный… Давай ещё чаю

налью.

Визит в сыскное, как и всегда, дал много

ценных сведений. На этот раз даже слишком много.

Любой из трёх «жоржей», о которых рассказал

Степанов, подходил на роль «хлудовского

секретаря». С кого из них начать? За Сергея всё

решил случай.

- Сергей Сергеевич! Наше вам с кисточкой, - в

комнату вошёл полицейский надзиратель Александр

Соколов - маленький, вихрастый, вечно

улыбающийся и никогда не унывающий. - Василий

Васильевич, угостите чайком.

- Присаживайся, Саня, - пригласил Степанов,

доставая из шкафа чистую чашку. А потом придал

лицу подчёркнуто строгое выражение. Как ни как

временно исправляющий должность помощника

начальника управления. - Ты указание Муравьёва

выполнил - проверил сообщение агента Филина о

Жоре Пиндосе?

- Не, - беззаботно ответил Соколов. - Руки не

дошли.

- Почему?

- Сами знаете, я сейчас ищу сцепщиков,

которые скамейку у австрийского консула увели. Да

и бимбары с арканом стыренные у Буханова на мне

висят.

Малинин хорошо знавший «феню» понял,

Соколов сейчас занимается очень важными делами:

поиском конокрадов похитивших лошадь

австрийского консула и часов с цепочкой,

украденных у весьма влиятельного в Москве лица -

старшины ремесленной управы Буханова.

- И вообще, раз этим Пиндосом жандармы

интересуются, то пусть им охранное отделение

занимается, - не унимался, разошедшийся Соколов. -

А то привыкли всё на нас валить.

- Саня, Пиндос не только жандармов, но и

меня интересует, - сказал Малинин.

- Вас? Ну тогда совсем другой разговор, -

сразу успокоился сыщик. - Только чайку попью и

поеду в Купеческий клуб.

Сергей взглянул на часы. Поняв, что времени

у него достаточно, предложил:

- Поехали вместе.

- С превеликим нашим удовольствием, -

заулыбался сыщик. - Вдвоём оно всегда веселее.

Степанов убрал в шкаф картотеку, достал из

ящика стола револьвер:

-Я с вами. Устал в кабинете сидеть. Хоть

проветрюсь малость. Обождите немного - доложусь

Муравьёва и поедем.

Глава 6

Домашние Малютина

Многие коннозаводчики имеют дачи на

Петербургском шоссе. Одна из лучших

принадлежит Малютину: в глубине большого

тенистого сада двухэтажный деревянный дом с

верандой, круг для проводки лошадей, несколько

конюшен, помещения для служащих и

хозяйственных нужд.

На звонок дверь отворил высокий и

худощавый, с длинными бакенбардами лакей:

- Николай Петрович ждут вас. Пожалуйте на

второй этаж.

На втором этаже находились кабинет,

приёмная и столовая, в которой за бесконечными

завтраками, обедами и чаями протекала большая

часть времени хлебосольного хозяина. Обставлены

эти комнаты были роскошно. Мебель от лучших

мастеров Москвы и Петербурга, преимущественно

работы самого Фишера. На стенах картины

охотничьего или коннозаводческого содержания,

портреты лучших малютинских рысаков.

В кабинете шёл жаркий спор. Высокий

тучный человек с курчавой русой бородкой -

управляющий заводом и призовой конюшней

Сергеев - пытался убедить хозяина:

- Нельзя Талисмана продавать, Николай

Павлович. Он хорошее потомство даст.

Малютин качал головой:

- Господь с вами, Яков Никонович. Талисман

лошадь не заводская. Порода у него мешанная.

- Как это мешанная?! Его отец знаменитый

Табор!

- Вот именно. Табор не вполне выясненного

происхождения со стороны матери. А прабабка

Талисмана по прямой женской линии имеет только

четверть рысистой крови.

- Ну и что! Зато резвач-то, какой! Он нам уже

три первых приза привёз.

Лавровский улыбнулся, вспомнив рассказы

беговых охотников о том, как трудно что-нибудь

купить у Малютина. Только он надумает продать ту

или иную лошадь, как сразу появляется Никонович

и чаще всего уговаривает хозяина не делать этого.

Малютинских рысаков Сергеев считал лучшими в

России, ему жалко было отдавать любого из них в

чужие руки. Его сразу можно вычеркнуть из числа

подозреваемых в краже аттестата Удалого, решил

Алексей, а вот поговорить с ним нужно в первую

очередь.

Малютин, отличающийся деликатностью, не

стал интересоваться у Лавровского, есть ли какие

новости. Зато Сергеев, прямая душа, спросил в лоб:

- Алексей Васильевич, разведали что?

- Разведаем обязательно, Никоныч. всему своё

время. Кстати, в этом я сильно на твою помощь

рассчитываю. Где бы нам с тобой потолковать?

- Да здесь и беседуйте, - сказал Малютин. - А

я пойду, распоряжусь, чтобы к закускам

приготовили ваш любимый горячий картофель.

Жену, экономку и обоих лакеев я предупредил о

необходимости полнейшей откровенности с вами. С

Пашей Черновым поговорить не удастся - он в

Петербурге, приедет только через две недели.

Глядя вслед хозяину, Сергеев сокрушённо

вздохнул:

- Беда… Держится Николай Павлович

молодцом, дурного слова ни кому не сказал, а я

вижу, как переживает. Ещё бы! Среди самых

близких иуда завёлся.

- Кто, в отсутствии Николая Павловича, в его

кабинете бывает?

- Чаще других я. То племенные книги

посмотреть надо, то спортивные журналы.

- Ты и Чернов не в счёт. А ещё кто?

- Камердинер Костя. Этот на кражу не пойдёт.

Совестливый. Помню, Чернов как-то бумажник

обронил, а в нём рублей сто. Расстроился, конечно.

А тут Костя: «Не ваш ли это, Павел Алексеевич? В

саду нашёл.»…. Экономка наша Эмма Францевна в

кабинет постоянно заходит - пыль протереть, счета

принести…

Управляющий задумался, что-то вспоминая:

- Нет, не она взяла. Аттестат, как я понимаю, в

декабре украли. А Эммы Францевны в Москве

целый месяц не было - к тётке больной в Ригу

ездила. Да и зачем ей это? При желании каждый

божий день и так хорошо поживиться может - все

закупки провизии на ней.

- А лакей, который мне дверь открывал?

- Это вы о Несторе? Ему на втором этаже

делать нечего, никогда он здесь не бывает.

- Он у вас недавно?

- Второй уж год. До этого у светлейшего князя

Меншикова служил, в Баден-Бадене. Рекомендацию

представил наилучшую.

- Ну, а сам-то ты, Никоныч, кого-нибудь

подозреваешь? Или на домового, грешишь?

Сергеев понизил голос до шёпота:

- Подозреваю. Ольгу Карловну.

Алексей понял его предосторожность. Речь

шла о вопросе очень деликатном. Николай Павлович

женился в ранней молодости на девице из хорошей

купеческой семьи. Детей им бог не дал, семейная

жизнь не заладилась. Развёлся. После этого имел он

несколько привязанностей, к которым требовал от

окружающих самого джентльменского отношения.

Представлял их в обществе не иначе как «моя

жена». Один давний приятель при этом

ухмыльнулся, после чего Малютин разорвал с ним

всякие отношения. Прежнюю «жену» - молодую,

довольно некрасивую еврейку - Лавровский знал.

Но в прошлом году она променяла коннозаводчика

на модного доктора. Ольга Карловна, очевидно,

новая малютинская пассия.

- Мы с ней не знакомы. Расскажи, что она из

себя представляет.

- Молодая. Красивая, не то, что Тильда, будь

она не ладна. Как уж её Николай Павлович баловал -

только птичьего молока у неё не было.

- Никоныч, да чёрт с ней, этой Тильдой! Ушла

и скатертью дорога. Ты лучше об Ольге Карловне.

Кто она такая? Девица? Вдовая? Откуда родом?

- Из Риги она, дальняя родственница

экономки. Вдова. Фамилия её, по мужу, Ветрова.

- А муж кто был?

- Да кто его знает.

- И чем тебе она не по нраву?

- Сам толком не пойму. Вроде бы очень

приятная дамочка - обходительная, не заносчивая,

не то, что Тильда горластая… Только странноватого

в ней много. О том, как и где прежде жила молчок.

На безделушки разные женские денег жалеет. Раз в

неделю куда-то уезжает - Николай Павлович свою

пару ей дает.

- А куда, спрашивал у кучера?

- Не принято у нас, Алексей Васильевич, в

чужие дела нос совать. Кучер не мне подотчётен, а

самому… И вот ещё - больно уж любит она в

кабинете сидеть. И при хозяине, и без него. Самое

уютное место во всём доме, говорит.

- Никоныч, а тебе не кажется странным, что

пропал только аттестат Удалого? Почему вор не взял

деньги, банковские билеты, акции?

- Чего же тут странного? В этом шкафу

только заводские документы и лежат. А всё

остальное в другом месте. - Сергеев указал на одну

из стен кабинета. - За панелью сейф английской

работы. Замок у него хитрый - нумерной. Шифр

один Николай Павлович знает.

Заметив, что управляющий то и дело

поглядывает на настенные часы, Алексей сказал:

- Иди, а то тебя на конюшне заждались,

наверное.

- Кого пригласить?

- Ольгу Карловну.

- А она, как после завтрака уехала, так ещё и

не вернулась.

- Тогда давай экономку.

Рижская немка Эмма Францевна в Москве

жила давно, но по-русски говорила презабавно:

- Майн готт! Какой кошмар! Я ушам своим не

доверила, когда узнала о краже. Все очень

достойный люди - и герр Сергеев, и Костья, и наш

новый лакей. И вдруг такой монстрос

происшествие!

- Эмма Францевна, я с женой Николая

Павловича, к сожалению, совсем не знаком.

- О, я понимайт! Фы, как детектив должны

подозревать всех. Но поверти, герр Лавровски, это

кто угодно, только не Ольга. В её жизни было

столько горя - пьяница муж, неудачник брудер,

нищета. А сейчас она так счастлива!

Алексей хотел поподробнее расспросить о

муже и брате, но экономка, взглянув на часы,

вскочила с места:

- Майн готт! Скоро подавать закуски, а я ещё

не распорядилась приготовить фаш любимый

картофель.

Камердинер Константин - благообразного

вида, с расчёсанными на прямой пробор волосами -

в отличие от экономки, склонен был подозревать

всех.

- Да кто угодно украсть мог. Ох, и не люблю я

о ближних злословить, ибо сказано в писании - не

судите, да не судимы будете, - вздохнул он. - Но раз

приказал Николай Павлович от вас ничего не

утаивать, то и греха на мне нет. Вы посмотрите,

Лексей Василич. что за люди нас с хозяином

окружают! Мот и гуляка Пашка Чернов. Крохоборка

Эмма Францевна, коя с каждой купленной стерляди

и куры в свой карман копейку-другую имеет. Ольга

Карловна святой прикидывается, а сама деньги так и

тянет с Николая Павловича. Брата больного ей,

видите ли, содержать приходится. Лакей Нестор -

безбожник.

- Причём здесь Нестор? Он на втором этаже

не бывает.

- Как это не бывает? Когда я в отлучке, он

письма и газеты хозяину на стол складывает.

- Якова Никоновича ты, надеюсь, не

подозреваешь?

- Ещё как подозреваю! Он с такими

прохвостами знается, не приведи господь! Мишке-

барышнику, по его протекции, считай задарма,

домик на заднем дворе сдали. А Мишка человек

тёмный! Полиция недавно приходила, о нём

справлялась.

- Что за Мишка? Не припомню такого.

- Да маленький такой, усатый. Шапшал его

фамилия.

В кабинет заглянул Малютин:

- Алексей Васильевич, не знаю, что и делать.

Закуски уже на столе, Сахновские пришли, а Сергея

Сергеевича всё нет. Будем ждать?

- Не стоит. Если такой любитель поесть, как

Сергей, не приехал вовремя на обед даже к вам,

значит, произошло что-то чрезвычайное. Полагаю, с

помощью своих друзей из сыскного он взял след

преступников.

Лавровскому показалось, что при этих словах

камердинер вздрогнул.

- Моя жена Ольга Карловна, - представил

Малютин стройную голубоглазую блондинку с

кукольным личиком, лет двадцати пяти.

Лавровский отметил, с каким обожанием

смотрит она на коннозаводчика. Впрочем, это

совсем ничего не значит. Встречались в его жизни

женщины, глядящие влюблёнными глазами, а потом

обманывавшие и предававшие. Правда, до воровства

дело никогда не доходило. Но может только от того,

подумал Алексей, что у меня и красть-то нечего?

- Я слышала о вас столько интересного, -

защебетала блондинка. - Говорят вы самый лучший

сыщик в Москве.

- И кто же говорит?

- Все. Николай Павлович, Сахновский,

Семён…

- Какой Семён?

- Ой, я фамилию не помню! Мы с его сестрой

Настей вместе в цветочном магазине служили. А

Семён извозчик. У него ещё лошадь такая огромная,

серая.

- Гирин? - догадался Алексей. - Ну, этот

расскажет. Ему верить, так и сам Иван Дмитриевич

Путилин мне в подмётки не годится… Ольга

Карловна, а вы знаете, что…

- Вы о краже? Ах, конечно, знаю. Такой ужас!

Коля последние дни сам не свой…

- На кого-нибудь из домашних подозрения

имеете?

Ничего примечательного узнать от неё не

удалось. В оценке окружающих блондинка

полностью разделяла мнение своей родственницы -

все очень достойные и порядочные люди. В это

время пригласили к столу.

В Москве с незапамятных времён

чрезвычайное внимание уделяется закускам. В

большинстве домов их подают в таком количестве и

разнообразии, что на всё остальное в желудке и

места не остаётся. Но малютинский стол по этой

части оставлял всех «за флагом». Притом не только

из-за обилия всевозможных деликатесов и

разносолов. Ну, кого удивишь астраханской икрой и

остендскими устрицами, донской белорыбицей и

страсбургским пирогом? А вот горячий картофель -

выписанный из Риги и приготовленный по способу,

хранящемуся в секрете - можно было отведать

только здесь. Алексей, в очередной раз, оценил,

насколько хороша эта картошечка с селёдкой и

солёными

огурчиками

под

холодную

«смирновскую». Однако, обед обедом, но и о деле

забывать не следует.

- Николай Павлович, я слышал, у вас Шапшал

квартирует. Познакомьте меня с ним. Подсказывали,

он для журнала может быть полезен.

- Шапшал? - удивился Малютин. - Впервые

слышу.

- Это тот, которому мы домик на заднем дворе

сдали, - пояснил Сергеев. - Помните, он посоветовал

какие компрессы Удалому накладывать надо.

- Теперь вспомнил. Так вы сведите Алексея

Васильевича с ним.

- Хорошо. Да, забыл вам доложить. Недавно

из участка приходили, справлялись о нём. Я уж, и

жалеть стал, зачем его пустил.

- Пустое. Яков Никонович, - успокоил его

Сахновский. - И ко мне тоже приходили, всеми

новыми жильцами интересовались. Скажу вам по

секрету, на май месяц коронация государя

императора назначена, только манифест пока не

публикуют. Вот полиция заранее и готовится. Из

столицы для этого специальные люди присланы.

Ведь по Петербургскому шоссе царь в

Первопрестольную въезжать будет.

В достоверности этих сведений можно было

не сомневаться - многие высокопоставленные лица

за честь считали бывать у Сергея Алексеевича

Сахновского, непревзойдённого знатока рысистых

лошадей. Но только ли как новым жильцом

интересуется полиция караимом? Кто знает…

После закусок пришло время и, собственно

говоря, обеда.

- В прошлый раз Сергей Алексеевич сетовал,

что после нашего обеда почти сутки в рот ничего не

брал. Сегодня я попросил повара приготовить что-

нибудь полегче. Отведайте, господа, - потчевал

хлебосольный хозяин. - Согласитесь, французская

кухня не такая тяжёлая, как московская.

Крем «Ортанс рояль» и консоме «Марго»,

стерлядь «Брезе о шампань» и судак «Кольбер»,

телятина и бекасы, спаржа и прочая зелень… Воздав

должное всему этому, Лавровский почувствовал - на

сладкое сил не осталось. С грустью посмотрев на

большую серебряную миску полную свежей

земляники, покрытой взбитыми сливками,

попросил:

- Николай Павлович, позвольте закурить?

- Вы совершенно правы, - согласился

Малютин, сам заядлый курильщик и любитель

сигар. - Но не будем мешать дамам. Господа,

пройдёмте в кабинет. Эмма Францевна,

распорядитесь подать нам кофе туда.

Малютин прекрасно понимал, что

расспрашивать о ходе розыска ещё слишком рано.

Да и Сахновского ему не хотелось посвящать в свои

проблемы. Поэтому говорили, в основном, о

журнале. Алексей получил немало полезных

советов от маститых лошадников. Засиделись до

позднего вечера. Когда пришла пора прощаться,

Сергеев вызвался проводить Алексея до ворот.

- Признайтесь, Алексей Васильевич,

Шапшалом вы интересуетесь не только из-за

журнала? - спросил он. - Кто-то из наших вам

сказал, что я ему протежирую?

- Конечно, сказали.

- Действительно, протежирую и не скрываю

этого. Очень приятный молодой человек. В лошадях

разбирается…

- А тебе известно, что в субботу он в спешном

порядке отправил по железной дороге в Питер

жеребца, похожего на вашего Удалого?

- Вот как… Не знал… Он говорил, об

отправке двух американских кобылок, которых у

него заказали для подарка самому графу Воронцову-

Дашкову, а о жеребце и словом не обмолвился…

Ладно, выясню.

- Не спеши, Никоныч. Лучше познакомь меня

с ним.

- Договорились. Как вернётся он из

Петербурга - сообщу.

Глава 7

Перестрелка на Ольховке

Извозчика нанимать не пришлось. Муравьёв

разрешил воспользоваться одной из служебных

пролёток, закреплённых за управлением.

- Что же ты, Кузьмич, на полозья её не

переставил? - с укором сказал Степанов сидящему

на козлах пожилому полицейскому, одетому в

цивильное. - Смотри, какие сугробы за ночь намело.

На колёсах не везде проберёшься.

- На полозья подрезы новые поставить надо, -

ответил тот. - А тут такая оказия - каретник наш

занедужил.

- Ага, занедужил! - засмеялся Соколов. - У

него пять дочерей. Старшую за телеграфиста

просватал. Вот и пьёт, на радостях, неделю.

- Всё-то ты, Санька, всегда знаешь. Одно

слово - сыщик… Ваше благородие, куда ехать?

- На Большую Дмитровку, в Купеческий клуб,

- распорядился Степанов.

Малинин попытался выяснить у сыщиков, кто

такой Филин. Но оказалось, что они этого не знают.

- Он агент Муравьёва, - объяснил Степанов. -

Константин Гаврилович с ним лично связь

поддерживает.

- А с чего ты взял, что он подслеповат?

- Муравьёв обмолвился. Замечательный, мол,

сотрудник, одна беда - видит плохо, наружное

наблюдение ему поручать нельзя. Филин нередко

сообщает ценные сведения. Но в этот раз, что-то не

густо: «Видел 4 января во вторник в Купеческом

клубе человека похожего на разыскиваемого

Пиндоса. Зовут, кажется, Владимиром. Сразу после

обеда сел играть в карты». И всё…

Швейцар Купеческого клуба - солидный,

весом пудов в семь, с роскошными бакенбардами -

даже с табурета не поднялся при виде вошедшей

троицы. Потрёпанные, лёгкие не по сезону,

пальтишки Малинина и Степанова, а тем более

овчинный полушубок и валенки Соколова, почтения

не вызывали.

- Ежели насчёт поставок провизии или дров,

то вам не сюда. С чёрного хода идите.

- Любезный, я помощник начальника

управления Московской сыскной полиции

титулярный советник Степанов.

Швейцар сразу вскочил и вытянулся во фрунт:

- Что угодно, ваше благородие?

- Кто-нибудь из клубных старшин на месте?

- Никак нет. Ещё не приезжали. Только эконом

Николай Агафоныч в клубе. Прикажите провести

вас к нему?

- Потом. А сейчас припомни-ка, видел ты в

клубе молодого, лет двадцати пяти, брюнета с

карими глазами, среднего роста склонного к

полноте. Бороду он бреет, а усы, эдак залихватски,

вверх закручены. Нам доподлинно известно, в

прошлый вторник он здесь был - в карты играл.

- Ох, и задали вы мне задачу, ваше благородие.

Разных господ у нас каждый день много бывает - и

бородатых, и усатых, и бритых, как актёры. А уж на

вторничные обеды вся Москва съезжается, -

швейцар почесал затылок и принялся размышлять

вслух. - Членов клубных я всех в лицо знаю. Среди

них таких нет. Ежели только среди гостей… Аблакат

Одинцов бороду не носит. Так он не чернявый, а

белявый. И усы у него на хохляцкий манер -

висячие… Пётр Петрович Кубасов. разве? Да он

карт в руки не берёт.

- Нашего брюнета Владимиром зовут, -

уточнил Степанов.

А Малинин добавил:

- Он мог быть одет не в сюртук, а в

пиджачную пару.

- Тогда совсем другой расклад, - сразу

обрадовался швейцар. - У нас в энтих спинджаках

кургузых, мало кто ходит. Несолидная одёжа… А

из играющих, пожалуй, один Владимир Иванович

Горицветов. И по внешности все сходится -

чернявый, не то чтобы высокий, и глаза, кажись,

карие…

- Кто такой? - спросил Степанов.

- Богатейший херсонский помещик. Да оно по

нему и видно. Шуба соболья, шапка - бобёр

камчатский. Извозчики его обожают - никогда не

торгуется.

- Саня, - Степанов мигнул Соколову и тот, всё

без слов поняв, отправился на извозчицкую

«биржу» возле клуба. - Давно господин Горицветов

в клуб ходит?

- Месяца два уже.

- Кто его впервые записал?

- Надо посмотреть, - швейцар взял лежащий

на столе возле вешалки журнал, в который, согласно

устава, члены клуба записывали пришедших с ними

гостей, поручаясь за их добропорядочность. Шевеля

губами, видимо читая по слогам, стал

просматривать записи.

- Позволь, любезный, - сыщик отобрал у него

журнал. - У меня побыстрее получится.

Просмотрел страниц пятьдесят:

- Смотри, Сергей!

Малинин посмотрел и понял, что в

Купеческий клуб они приехали не напрасно.

Херсонского помещика и коннозаводчика

Владимира Ивановича Горицветова 19 ноября

прошлого года записал Дмитрий Ермаков.

- О нашем разговоре молчок, - предупредил

Степанов швейцара.

- Само собой, ваше благородие. Чай не первый

год служу, порядок знаю.

Соколов, поджидавший их на улице, доложил:

- Знают на «бирже» Владимира Ивановича в

собольей шубе. В «Яр» его возили, в «Стрельну»…

А квартирует он, похоже, в Ольховцах, в

собственном доме купеческой вдовы Поярковой.

- У Таньки Губиной? - Степанов не смог

сдержать радости. - Ай да молодцы мы с вами!

Ухватились за ниточку.

… Ольховцами или Ольховкой называют

местность, начинающуюся за Рязанским вокзалом.

Там на сорок жилых домов имеются более двадцати

самых различных лавок - железных, молочных,

колониальных товаров, мясных… Владельцы их

издавна занимаются скупкой товаров украденных

«ломовыми» извозчиками при перевозках. Много

лет всю округу держал в руках купец Селиван

Поярков. Ему, через подставных лиц, принадлежали

несколько лавок и трактир на углу Ольховки и

Гаврикова переулка, где по вечерам собиралась

весьма тёмная публика. Селиван занимался не

только скупкой краденого. Его подозревали в

укрывательстве беглых из Сибири, в связях с

конокрадами. Не раз в доме Пояркова, лавках и

трактире полиция проводила обыски, но

безрезультатно. Судя по всему, кто-то заранее

извещал купца о визитах полицейских. Незадолго до

смерти Селиван женился на шансонетке Татьяне

Лисичкиной. Она оказалась достойной преемницей

мужа…

- Хитрая бестия, - поморщился Степанов. -

Мне летом пришлось вести протокол, когда её

Муравьёв допрашивал. Ты, Сергей, сам знаешь, как

умеет наш полковник подозреваемых в угол

загонять. Только ничего у него не получилось. На

любой вопрос - готовый ответ. А кухарка и дворник,

слово в слово, подтверждают.

- А как она околоточного Фёдорова под

монастырь подвела! - засмеялся Соколов. - Это он,

дескать, поклёпы на меня возводит. Я, говорит,

вдова честная, блюду себя - вот и нажила

недоброжелателя.

Защитите,

ваше

высокоблагородие, одинокую женщину от этого

охальника, а то он как придёт с обходом, так и

норовит в постель затащить… Капот расстегнула,

синяки на шее и плечах показывает… Слёзы в три

ручья… Артистка! С тех пор околоточный её дом за

версту обходит.

- Кстати, почему Губина, если в девичестве

она Лисичкина, а по мужу Пояркова? -

поинтересовался Малинин.

- Из-за губ. Они у Татьяны большие, пухлые,

сочные, - мечтательно улыбнулся Соколов. - Она,

Сергей Сергеевич, сказывают, ими такое вытворяет!

Из-за этого старик Поярков на ней и женился…

- Саня, перестань!- прикрикнул Степанов, не

любящий скабрезных разговоров. Сев в пролётку,

распорядился - Кузьмич, на Ольховку! Сергей, ты с

нами?

- Разумеется, Вася. Очень мне не терпится с

господином Горицветовым повидаться. Ради этого

готов отказаться даже от обеда у Малютина.

Сашка Соколов заблуждался, говоря, что

околоточный надзиратель Фёдоров дом купеческой

вдовы Поярковой теперь за версту обходит. Старого

служаку, который за двадцать лет всякого навидался,

не так просто было взять на испуг. Узнав, с чем

именно к нему на квартиру пожаловали сыщики, он

обрадовался:

- Дал, значит, пристав ход моему рапорту. А

сперва разорался. Напраслину, кричит, на женщину

возводишь.

- Какой рапорт? - насторожился Степанов.

- Неделю тому назад докладывал я приставу о

своих подозрениях, что на конюшне Таньки Гу…

купчихи Поярковой краденые лошади стоят.

- А с чего вы взяли, что они краденные? -

спросил Малинин.

- Пояркова отродясь своего выезда не

держала. Всегда у неё была только одна лошадка

для хозяйственных нужд. А тут вдруг и рысачёк

появился и коляска рессорная.

- Женщина она не бедная, могла и купить, -

возразил Степанов.

- Э, нет! Законно купленных лошадей по

ночам не приводят.

- Жеребец вороной? - живо заинтересовался

Соколов. - На лбу белая звездочка?

- Чего не знаю, того не знаю. Сам я его не

видел - надёжный человек сообщил.

Зато господина в собольей шубе, околоточный

видел сам и не раз. У Татьяны он не проживает, но

частенько заезжает по вечерам. Порой и на ночь

остается.

- Я и об этом докладывал по начальству. А мне

отвечают, что нарушений действующих правил о

прописке не усматривается. Вот если бы он больше

трёх дней подряд у неё гостил.

- Когда последний раз он к Поярковой

приезжал? - поинтересовался Малинин.

- Вчера на «лихаче» примчался. До сих пор у

неё.

Сыщики переглянулись.

- Заглянем в гости? - предложил Малинин.

- Дело Сергей Сергеевич предлагает, -

поддержал Соколов. - Нутром чую, что жеребец

австрийский, у неё на конюшне.

- А если не найдём ни жеребца, ни Пиндоса?

Вы представляете, какой шум эта стерва

скандальная устроит? - возразил Степанов. А потом

махнул рукой. - Ладно. Семь бед один ответ… Так

как дворник Поярковский нас с Саней в лицо знает,

поступим мы следующим образом…

Малинин и околоточный с трудом

пробирались через непролазные сугробы. Сергей

громко ругался:

- Это чёрт знает, что такое! Домовладельцы не

расчищают улицу, снег не вывозят. А вы, Фёдоров, и

в ус не дуете!

- Не успели убрать, ваше высокоблагородие.

За ночь нанесло, - бубнил, оправдываясь,

околоточный.

- Вы ещё и оправдываетесь?! Хорошо! Сейчас

проверим, как вы следите за соблюдением

обывателями санитарных правил и мер бережения

от пожаров. Предупреждаю, я покрывать

разгильдяев не намерен. Обо всех выявленных

безобразиях доложу лично городскому голове!

- Ваше высокоблагородие, не извольте

беспокоиться - по части санитарной у меня

порядок…

Они подошли к высокому глухому забору.

- Околоточный, чей это дом?

- Купеческой вдовы Поярковой.

- Вот с неё и начнём, - Малинин несколько раз

дёрнул калитку.

За забором послышалось шарканье валенок и

сиплый голос дворника:

- Кого там нечистая принесла?

- Открывай живо, Тимофей, - приказал

околоточный. - Комиссия из городской управы

приехала.

Сергей окинул взглядом просторный двор -

небольшой дом с мезонином, справа дровяной сарай

и поварня, слева конюшня. Достал из кармана

записную книжку и карандаш:

- Подсобные строения, в частности поварня,

находятся на недопустимо близком расстоянии от

дома. Так и запишем.

Он заглянул в сарай. Ничего. Потом на

поварню. Здесь двое: кухарка возле печки, а на

широкой лавке, с головой укрывшись тулупом,

лежит здоровенный мужик.

- Противопожарное состояние поварни

оставляет желать лучшего. Теперь пойдём на

конюшню.

В просторной, на шесть денников, конюшне

стояли две лошади - неказистая пегая кобыла и

крупный вороной жеребец. Присмотревшись,

Сергей увидел на его лбу белую отметину.

- Навоз когда последний раз убирали? Месяц

назад? Отметим в протоколе, что конюшня

содержится с вопиющими нарушениями

санитарных норм и правил.

Дворник, ошалевший от напора ретивого

проверяющего, наконец, пришёл в себя:

- Ваше высокоблагородие, вы бы лучше к

хозяйке зашли. А со мной-то что толковать? Я

человек подневольный.

- Дойдёт и до неё черёд! Вот подойдут сейчас

остальные члены комиссии - от врачебной управы,

управления брандмейстера.

В это время, натужно визжа колёсами по

снегу, к воротам подъехала пролётка.

- А вот и они! - обрадовался Малинин,

который уже и не знал к чему бы ещё придраться.

Во двор вошли Степанов и Соколов. Дворник,

сразу признавший в них сыщиков, проводивших

летом обыск, засуетился:

- Пойду, хозяйке доложу.

- Успеешь, милейший, - в руке Сергея

появился неразлучный «наган». - Рот закрой, а то

ненароком воробей свинцовый залетит… Вот и

умница. А теперь отвечай. Кто на поварне спит?

- Фи… Филька-цыган.

- А Владимир Иванович где?

- У себя в мезонине. Он ещё не спускался.

- Так… А хозяйка?

- Чай в столовой пьёт…

- Ну, что? - тихо спросил подошедший

Степанов.

- В конюшне вороной жеребец с белой

звёздочкой. В поварне какой-то Филька-цыган, не то

спит, не то притворяется. Горицветов в мезонине.

- Саня, Фёдоров - в поварню. Мы с Сергеем в

дом, - распорядился Степанов. - Тимофей, тебе под

суд за укрывательство беглых преступников не

хочется?

- Ве… вестимо не хочется.

- Тогда веди нас к Владимиру Ивановичу.

Скажешь, человек к нему от Ермакова приехал.

В сенях Малинин решительно отодвинул в

сторону напарника, направившегося было к

лестнице, ведущей в мезонин:

- Первым пойдёт Тимофей, за ним я.

Поднявшись по немыслимо скрипучей

лестнице, дворник постучал.

- Кто там? - раздался властный, судя по всему,

привыкший командовать голос.

- Вла…Владимир Иванович, к вам человек от

Ермакова.

- Подожди. Сейчас оденусь. А где посыльный

от Дмитрия Флоровича?

- Здеся, со мной рядом стоит.

Грохнул выстрел. Второй. Третий. Щепка от

двери впилась Сергею в лоб. Дворник охнув,

схватился за грудь. Падая, он сшиб с ног Сергея, а

тот Степанова. Потом звон разбитого стекла. Топот

ног во дворе. Крики. Снова выстрелы.

Выскочив на улицу, Сергей увидел лежащего в

сугробе Кузьмича с окровавленной головой,

удаляющуюся полицейскую пролётку и,

пытающегося догнать её, прихрамывающего

Соколова. Он бросился следом. Не догнать,

мелькнула мысль. Вскинул револьвер и, не целясь,

дважды выстрелил. Показалось, что человек,

сидящий на козлах, покачнулся. Но в это время

пролётка скрылась за поворотом.

Горицветова они упустили. Пролётку тот

бросил на Лесной площади, а сам словно сквозь

землю провалился. С помощью сбежавшихся на

выстрелы городовых обшарили все близлежащие

дворы, проверили трактир и «нумера»

Селивёрстова, пользующиеся дурной славой.

Никого.

Полковник Муравьёв, примчавшийся на место

происшествия, был в ярости:

- Сыщики, мать вашу так! Вас за чем послали?

Донесение агента проверить. А вы тут перестрелку

с погоней затеяли! Весь город переполошили. И без

толку!

- Почему без толку? - пытался оправдаться

бледный, с рукой на перевязи Степанов. -

Задержаны, изобличенная в притонодержательстве

Пояркова, и главарь шайки конокрадов Филька-

цыган. Найден жеребец, украденный у австрийского

консула.

- Да чёрт с этим жеребцом! - рявкнул

Муравьёв. - В мезонине нашли полтора пуда

динамита. Соображаешь, кого вы упустили?

Пришёл врач Басманного полицейского дома.

- Как там Кузьмич? - спросил его Муравьёв.

- Плохо. Голова у него пробита. Надо в

больницу везти. И Василия Васильевича тоже - рана

хоть и не опасная, но крови потерял много.

Степанов стал спорить:

- Не поеду я в больницу! Константин

Гаврилович, вам помощь может потребоваться.

- Без тебя управимся. Со мной Соколов

остается.

- И я, - решительно заявил Сергей.

Муравьёв одобрительно кивнул…

Глава 8

Купец или цыган?

Много чего я сегодня сделать не успел, думал

Лавровский. Собирался ведь по конным дворам и

конюшням походить. Хотел с барышниками

потолковать. Эта публика всегда всё знает - о

покупках и продажах, менах и кражах. Без

помощника не обойтись, надо идти к Семёну. Тем

более, оказывается он давний знакомый Ольги

Карловны.

… Извозчик Семён Гирин нередко помогал

Алексею в делах сыска. Так в июне прошлого года

он ловко «сел на хвост» атаману «червонных

валетов» Шпейеру и отследил все его поездки по

Москве. Не каждый филер смог бы! Приохотил

Алексей Гирина и к репортерству. В последнее

время его заметки о пожарах, кражах и других

происшествиях частенько стали появляться в

«Московском листке». Хотя и были они без подписи,

Лавровский сразу узнавал стиль своего ученика…

Гирина он, как и рассчитывал, нашел на

площади у Брестского вокзала. Подошёл к его

саням. Семён озорно подмигнул:

- Пожалуйте, вась-сиясь! Домчу на резвом!

Молодой извозчик, стоящий первым в ряду,

возмутился:

- Сёмка! Чаво без очереди прёшь?

Но другой, постарше, осадил его:

- Молчи, дура некованая! Это приятель

Семёна. Я тебе о нём потом расскажу…

Здравствуйте, Лексей Васильевич!

Семён слегка шевельнул вожжами, и жеребец

сразу пошёл полной рысью.

- Хорошо, шельмец, посыл чувствует. Хоть

сейчас на приз записывай, - похвалил Алексей.

Улыбнулся. - А мы с тобой, оказывается, весьма

известны в определённых кругах.

- А то! Каждую субботу отбоя нет: «Семён

Петрович, подскажи лошадку». Или того хлеще:

«Смотритель фонтана, что-то борзеет. Вы бы его в

«Листке» пропечатали». Про вас я уж и не говорю!

Намедни одна барынька подходила: «Познакомь

меня с господином Лавровским. Только так, чтобы

он думал - всё случайно вышло». Познакомить?

Красивая женщина. И богатая - свой дом на

Пречистенке.

- Да, ладно тебе… Я по делу. Ты Ветрову

Ольгу Карловну знаешь?

- Знаю. Она вместе с Настей, сестрой моей, в

цветочном магазине Ноева служила. А что?

Алексей рассказал ему историю похищения

Удалого.

- Не… Аттестат не она украла, - даже не

раздумывая, сказал Гирин. - Ольга Карловна славная

женщина. Весёлая, добрая, хоть и хлебнула

горюшка с молодых лет. Отец её большой магазин

колониальных товаров в Риге держал.

Проторговался и сбёг в Америку… Замуж выдали за

почтового чиновника, так тот горьким пьяницей

оказался. И допился - замёрз в сугробе… Братец

непутёвый до сих пор на её шее сидит…

- Мне говорили, он серьёзно болен.

- Болен, - усмехнулся Гирин. - В сумасшедшем

доме он. Да вы его и сами знаете - Карлушка Гехт.

- Вот это новость!

… Карл Карлович Гехт занимался

букмекерством. Потом связался с мошенниками,

афёры которых наделали много шума в беговом

мире. Когда попался, блестяще разыграл внезапное

тихое помешательство. Скамьи подсудимых он

сумел избежать. Но после освидетельствования,

постановлением Московского окружного суда был

признан умалишенным и помещён в специальное

отделение Преображенской больницы для

душевнобольных, где и находится до сих пор…

- Не верится мне что-то в её непричастность, -

засомневался Лавровский. - Брат прохиндей, а

сестра святая… Не бывает так в жизни.

- Ещё как бывает. Сами рассказывали мне о

новом товарище прокурора Саблине, у которого

брат с цареубийцами путался… А Ольга Карловна, в

самом деле, порядочная женщина. Копейки чужой

не возьмёт.

- Ну, ну… Порядочная… А в содержанки к

Малютину пошла.

- Так то по любви. Знаете, кто за ней раньше

ухлёстывал? Сам Мишка Хлудов! Так она ему от

ворот поворот дала.

Лавровскому

сразу

вспомнилось

предположение Малинина, что причиной

похищения Удалого может быть всё, что угодно -

корысть, женщина… Очень похоже. Хорошенькая

блондиночка отказала Хлудову. Удачливый соперник

страстный лошадник. Лучшей мести, чем увести у

него жеребца, с которым тот связывает будущее

своего завода, и придумать нельзя. Да и расчёт

иметься может - заподозрит Малютин свою пассию

и даст ей отставку. Найти ловких людей не вопрос -

только деньги плати. А их у Хлудова предостаточно.

Замечательная схема, мысленно усмехнулся

Алексей, стройная. Только толку от неё пока

никакого. Кто «секретарём» представился? Кого из

малютинских домашних купили? Где сейчас

Удалой? Даже малейших предположений нет.

Подъехали к «Чернышам». Семён пообещал

завтра побегать по конным дворам, потолковать со

знакомыми барышниками. Видя задумчивость и

даже какую-то растерянность Алексея, ободрил его:

- Ничего… Мы с вами, Алексей Васильевич, и

не такие дела распутывали. Всех на чистую воду

выведем. А Ольга Карловна, поверьте на слово, тут

ни при чём.

Швейцар, открывший дверь меблированных

комнат припозднившемуся жильцу, сообщил:

- А вас сегодня-с пропасть народа

спрашивала. Офицер какой-то, вот карточку свою

оставили-с.

- Какой офицер? Полицейский?

- Не ведаю-с. Они в партикулярном платье

были-с, только по ухваткам сразу видать - военный.

Просили предупредить, что в четверг с утра зайдут-

с.

На визитной карточке было напечатано:

«Евгений Никифорович Ширинкин. Гостиница

«Дрезден», 13-й номер». Ни звания, ни должности,

ни рода занятий. Алексей пожал плечами - никакого

Ширинкина он не знал.

- А ещё повестку из мещанской управы

принесли, - продолжал швейцар.

- Из мещанской управы? - хмыкнул Алексей. -

С какой стати? Я, братец, хоть и не кичусь этим,

дворянин.

- Не могу знать-с. Только велено вам завтра

явиться к старшине.

… Старшина мещанской управы и гласный

Московской городской думы Иван Иванович

Шестёркин отличался скандальным нравом и

самодурством. Месяца три тому назад, он запретил

допускать на заседания управы репортёров тех

газет, которые в его очередной сваре с новым

городским головой Чичериным встали на сторону

последнего. Лавровский отчехвостил его в

«Листке».

Хороший фельетон тогда получился,

улыбнулся Алексей. Правда, пришлось изрядно

обобрать Николая Васильевича Гоголя. Даже

заголовок, переиначив слегка, позаимствовал -

«Сказ о том, как Иван Иванович поссорился с

головой».

Мальчишки-газетчики бегали по улицам и

звонко кричали:

- Читайте «Московский листок»! Иван

Иванович поссорился с головой!

А прохожие потешались:

- Да он с ней никогда не дружил!

Разобиженный старшина побежал жаловаться

к генерал-губернатору. Долгоруков, хоть и

благоволил Шестёркину, распорядился всю эту

историю предать забвению, да ещё и накричал на

него:

- Что вы себе позволяете?! Газеты печатаются

с дозволения властей! Кто дал вам право не пускать

их репортёров на заседания?! Не в Персии дикой,

чай, живёте…

Припомнив эту давнюю историю, Алексей

скомкал повестку. Скорее всего, старшина

переждал, и теперь придумал, как напакостить.

Ладно, не досуг сейчас такими пустяками

заниматься.

Поднялся к себе на этаж. Спать не хотелось.

- Сообрази-ка мне чайку, - попросил он

коридорного Спирьку и полез в карман за

бренчащей мелочью. Вместе с монетами там

оказалася свёрнутый вчетверо лист писчей бумаги.

Развернул. Крупными печатными буквами на нём

было написано: «Аттестат украл Нестор. Продал его

К описанию Далее >

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги