Гашек

Гашек и Швейк

Красноармейская деятельность Гашека — ключ для понимания его личности и для разгадки тайны, кто же такой Швейк и каково его общественное значение. Ярослав Гашек был первым чешским писателем, который всем своим существом воспринял ленинские идеи социалистической революции. Свою огромную творческую энергию Гашек поставил на службу идее преобразования мира, а революционные убеждения и импульсивный темперамент не позволили ему остаться в стороне от активного участия в этом преобразовании. «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» стали итогом его творческого пути и самым зрелым произведением мирового антивоенного романа.

«Нет более социальной книги, чем „Швейк“, — писал Фучик в 1926 году, — он весь обращен к людям, и смех, возбуждаемый им, требует общественного резонанса».

Гашековский Швейк порожден исторической действительностью последних лет существования Австро-Венгрии, которая перед первой мировой войной была одной из великих европейских империалистических держав. Образ Швейка возникает в период надвигающегося кризиса империализма, когда классовые и экономические противоречия усугубляются развитием современной промышленности и техники. В эти годы казалось, что вещи уже не служат своему назначению, а господствуют над людьми. Тогдашняя Австро-Венгрия была страной контрастов. Головокружительные научные открытия и технический прогресс резко не соответствуют отсталому общественному строю, еще сохранявшему феодально-церковный характер. Сатирик той эпохи, по сути дела, мог не прибегать к вымыслу — достаточно было воспроизвести подлинную реальность. Стоило только изменить угол зрения — и эпоха сама выставляла себя на осмеяние; карикатуру часто нельзя было отличить от оригинала.

Отсюда и вырастает юмор Гашека. Его социальной основой была гротескная народная, плебейская издевка, разоблачающая официальные представления и национальные идолы, и анонимное общественное мнение, осуждающее бюрократизм, оппозиционное по отношению к военным и церковным кругам. Эстетическим своеобразием этого юмора становится максимально достоверное воспроизведение действительности.

Но, несмотря на это или, быть может, именно поэтому возрастает роль личной позиции сатирика. Самое большое искусство — высказать то, что всем кажется привычным и понятным, выявить бьющую в глаза лживость, пустоту, лицемерие, найти зерна поэзии, затерянные в банальной повседневности. И как раз это удалось Ярославу Гашеку.

Швейк — прежде всего простой человек из народа, который в конкретной ситуации, лицом к лицу с опасностью, не поддается унынию и страху, не падает на колени, а сохраняет здоровую народную уверенность в себе, веселый нрав, общительность и оптимизм.

Швейку чужды индивидуалистические идеалы или романтический энтузиазм. Его трезвый скепсис прочно связывает его с реальностью. Он не обладает «героическими чертами», но это означает лишь то, что в основе его отношения к миру не абстрактные идеи, а практический опыт, которым он делится с комической непосредственностью. Швейк, разумеется, не знает и не понимает причин мировой катастрофы, но весьма явственно ощущает все вызванные ею тяготы. С поразительной силой и интенсивностью освобождается он от бремени обстоятельств — своей идиотской улыбкой он попросту их игнорирует.

Он поистине восхитителен: найдет выход из самой запутанной ситуации и умеет называть вещи их подлинными именами. В момент, когда все вокруг гибнет и охвачено ужасом, он выступает в качестве носителя элементарных ценностей и глашатая человеческой надежды.

Превосходство Швейка над его окружением во многом напоминает сказку. В этом плане он продолжает традицию народных сказочных героев, ловких плутов и хитрецов, которые в нужную минуту проявляют достаточно ума и находчивости, чтобы одолеть дракона, решить неразрешимую задачу, освободиться от злых чар, пусть даже все это делается несколько прямолинейно и наивно.

Однако народный герой Гашека оказывается в сложнейшей обстановке современного мира, подвергается воздействию его кризисов и исторических конфликтов. Именно поэтому он не может быть простоватым и наивным, как фольклорный герой, именно поэтому он прибегает к гротескной маске идиота.

Гениальность гашековского изображения Швейка заключается в том, что он диалектически соединяет в себе притворную глупость, выдающую подлинную свою подоплеку язвительной иронией и сарказмом, с наивной неосознанностью простачка, проявлением которой становятся непринужденное веселье, несокрушимый оптимизм и неувядающая жизнерадостность.

Юмористический роман о войне — это само по себе нечто парадоксальное. Автору надо было заглушить в душе трагизм военных впечатлений, картины страдания миллионных масс, чтобы он мог создать образ Швейка — наивного простачка и хитрого плута одновременно. Диалектическое единство этих противоположностей воплощено в Швейке как литературном типе с такой конкретностью и пластичностью, что после каждой фразы, после каждого крылатого изречения героя мы вновь спрашиваем себя: кто же он такой, этот Швейк? Дело в том, что Швейк надевает и снимает маску в зависимости от обстоятельств; его речь содержит целую шкалу нюансов — от сарказма до гротескной наивности. Швейк — тип мудрого шута, который в неисчерпаемом потоке примеров и параллелей, лишь кажущихся болтовней, высказывает самые жестокие и важные истины. И делает он это с неотразимым комизмом, так что его никогда нельзя поймать на месте преступления, изобличить, потребовать к ответу.

Мудрость шута таит в себе бесчисленные неожиданные метаморфозы. Этим литературным типом Гашек сознательно или бессознательно продолжает линию так называемого плутовского романа. Плутоватый герой служит острым сатирическим скальпелем, вскрывающим и обнажающим существо различных общественных слоев, причем его «похождения» во время первой мировой войны представляют собой вариант старого традиционного мотива пути, дороги. При ближайшем рассмотрении мы видим, что маска Швейка — лишь способ мимикрии, что это скорее гротескное средство, с помощью которого он срывает маски с других. Швейк — идиот только среди настоящих идиотов. На самом же деле его устами автор говорит все более серьезные вещи.

Возьмем, к примеру, одну из основных особенностей и компонентов идейной структуры романа — интернационализм Швейка. Вопреки распространенным национальным предрассудкам в Швейке прежде всего побеждает человечность, дружественное отношение к простому человеку. В атмосфере шовинистического угара, вызванного милитаристской пропагандой, как образец подлинной человечности выглядит дружеская встреча Швейка с раненым венгерским солдатом, в чьей старой шинели «была дырка от пули, которая ранила его во славу венгерского короля».

Гашек весьма точно различает ценности, высмеивая господствующие авторитеты и символы и противопоставляя им дружеское единение простых людей. Вот почему Швейк — наиболее явственное выражение гашековской оценки действительности.

Швейк остается при этом забавной фигурой, всегда свежим и неутомимым народным юмористом и рассказчиком. Его отвращение к войне выражается не посредством программных деклараций, а естественно и спонтанно — способом, близким народной стихии. Именно это было типично для тогдашней эпохи. Его общественная активность проявляется прежде всего во взгляде на вещи. Его флегматичное отношение к событиям представляет собой лишь маску, за которой скрывается глубокое понимание сути явлений, способность распознавать противоречия мира. Кажущаяся двойственность Швейка указывает на то, что Гашек хотел изобразить человека из народа в определенный исторический момент, в начале огромных перемен, на пороге самопознания.

Швейк не только конкретный народный персонаж. Это живое воплощение общественной позиции, которая помогает простым людям обрести превосходство над враждебной властью. В нем выражена вера писателя в неистребимую жизнеспособность и непобедимость народа, вера в пробуждающуюся активность миллионных масс. Эту сторону народного существа Гашек передал посредством всеобъемлющего смеха Швейка, защищающего положительные жизненные ценности от разрушительных сил. Швейк — прообраз человека будущего, свободного от собственнических и корыстных интересов, человека, в полной мере проявляющего свою солидарность и общительность, свои естественные человеческие качества.

Диалектическая трактовка Швейка невозможна без учета широты художественного и идейного кругозора его автора. Нужно прежде всего сознавать, что сам Гашек отнюдь не Швейк. Недавно умерший выдающийся словацкий поэт Ладислав Новомеский справедливо писал по этому поводу: «Характер Йозефа Швейка ошибочно был наделен… каким-то роковым нигилизмом. Но его сознательные противники замалчивают — а невольные в ущерб делу забывают, — что автор Швейка, создавший эту неповторимую комическую фигуру, в иной обстановке умел быть совсем иным. Он был серьезен и энергичен там, где общественные интересы совпадали с его собственными. Ведь Ярослав Гашек, как свидетельствуют исторические документы, был одним из лучших революционных комиссаров в Сибири!»

В своем противодействии властям Швейк непоколебим и неподкупен — и в этом революционное значение его народности. Если мы будем оценивать его слова и поступки под таким углом зрения, он предстанет перед нами защитником основных человеческих прав и ценностей от посягательств империалистического мира. Лишь внешне он выглядит невозмутимым. А его воспоминания о пражских трактирах и идиллической южночешской деревне (здесь оживает мотив «пылинки», противоборствующей вихрю войны) не только источник ностальгии. В них таится заряд революционной энергии, заряд мятежных сил, скрытых в простом человеке.

Именно поэтому Иван Ольбрахт заявил в ответе на одну анкету: «Считаю „Бравого солдата Швейка“, книгу, проникнутую пролетарским мировоззрением и мировосприятием, самым выдающимся произведением чешской пролетарской литературы».

«Швейк» не только пародия на Австро-Венгрию кануна и начала первой мировой войны. Этот роман затрагивает и проблемы современного мира. Гашек высмеивает абстрактный индивидуалистический протест, показывает необходимость массовой солидарности, прорывающей замкнутый круг буржуазного изоляционизма, осуждает национальную ограниченность и бездушие потребительского общества. Общественная активность Швейка сильнее всего ощущается в периоды исторических кризисов и военных конфликтов. В такие моменты Швейк своим несокрушимым оптимизмом возвращает людям веру в жизнь и способность преодолевать абсурдные обстоятельства. Там, где другие теряют голову, Швейк остается самим собой, он подтверждает необходимость человечности в любую эпоху и в любых ситуациях.

Швейк — глашатай взаимопонимания между людьми и народами, выразитель активного гуманизма нашей эпохи. В этом современное звучание созданного Гашеком образа.

«Ни теперь, ни прежде никто в мировой литературе не был столь щедро наделен юмором, как Ярослав Гашек, — утверждал друг писателя Эгон Эрвин Киш. — Юмор Гашека так богат и сочен, что его считают юмористом. Однако Гашек нечто несравненно более значительное. Он сатирик. И его Швейк заключает в себе более глубокий нравственный смысл. Гашек и Швейк „слезоточивым газом“ смеха сражаются против всего, что достойно осмеяния, — против реакции, за лучший мир. Когда вы читаете этот роман, смейтесь, но при сем не забывайте думать».