Андрей Ребров “НЕРАВНОГО СРАЖЕНЬЯ СМОЛКЛИ ЗВУКИ...”



ПОЭТ



Забыты имена, истлели кости.


И ратные оратаны поля…


И вновь взрастают нивы на погосте —


С крестьянским вечным именем — Земля.



А он стоит средь нив, забыв про время,


И слышит битв грядущих голоса,


И, словно в Вечность брошенное семя,


Растет стихами к тихим небесам.



РАТНИК



Неравного сраженья смолкли звуки.


И вран кружит над тучей мертвых тел…


А он лежит ничком, расправив руки,


Стяжавший оперенье вражьих стрел;


Лежит — крестом — под скорбным небом бледным,


Как будто землю силится обнять.


И ждет его в свой светлый сонм победный


Пернатая Архангельская рать.


***



Хоронили юношу-солдата…


И старик, счищающий с лопаты


Сыру землю вечного пути,


Обронил как будто виновато:


"Жизнь прожить — не поле перейти".



И лицом, иссушенным увечьем,


Полыхнув, как плачущие свечи,


Юный воин, выживший в той сечи,


Возразил на старческую речь:


"Не хватило жизни человечьей,


Чтобы поле сечи пересечь".



ПАМЯТНИК ПУШКИНУ.


Октябрь 1993



Он стоит


один


среди


Шумных древ,


как в поле бранном,


И краснеет


свежей раной


Лист кленовый


на груди.



ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ


СОЛДАТУ



Вот ястреб реет над равниной…


И мстится — взор твой соколиный


Тем прежним возрастом сродни


Неистребимой ястребиной,


Сквозной во времени тени,


Что, словно призрак "мессершмидта",


Штурмует долгие луга.


И вновь,


теперь уже гранитной


Своею грудью, — от врага


Ты заслонить готов их спешно


На все лихие времена. —


Как будто в той тени кромешной


Идет священная война.



НА БРАНЬ ПОСЛЕДНЮЮ…


Преосвященнейшему Константину


епископу Тихвинскому



Золотилось небо спелой рожью,


А в полях синели васильки.


Шел монах сумняшеся ничтоже


Вековой тропой и кулики


Щебетали в долах васильковых


Под ржаною вязью облаков.


И лучилась к полю Куликову


Тропка летописною строкой.



Шел чернец строкой незавершенной,


Посох предержа в руце своей,


Мимо новорусских вавилонов,


Мимо стойких дедовых церквей.



А издалека, сквозь птичье пенье,


Сквозь халдейский ропот городов,


Доносился грозный гул сраженья:


Гром гранат, глухой, как стук щитов,


Посвист пуль, звучащий, словно эхо


Впившихся в просторордынских стрел,


Лязг проклятых танковых доспехов,


Трубный гуд страстных монастырей.

Загрузка...