Газета День Литературы # 121 (2006 9)

Владимир Бояринов ВОЗРАДУЙТЕСЬ

СТРУГ НЕБЕСНЫЙ

Ты увидишь не скорее

Воскресения, мой друг,

Как я высек из хорея

Именной работы струг.

Вровень с ветром, вровень с тучей

Я поставил паруса,

И вознёсся струг летучий

В заревые небеса.

Не страшны ему цунами,

Не грозит ему тщета,

И лихими временами

Не разъедены борта.

То не ропот русской вьюги,

Не борей свистит в кулак, –

То заспорили на струге

Пушкин и Гораций Флакк.

Ломоносов, как я понял,

И Державин тоже здесь.

Или я ещё не помер,

Или помер, но не весь.

Как уйду я – рать святая

За отеческим селом

Пропоёт в скитах Алтая

Староверческий псалом.

Звякнут ядерные цепи,

Вздрогнет дедушка Иртыш:

"Видят матушкины степи,

Как высоко ты паришь!"

И пышна, и величава,

Пропоёт вослед Москва:

"Я твоя земная слава

И законная вдова!"

Сокрушённые ашуги,

И шаманы языка

Сложат о небесном струге

Свод сказаний на века.

Заповеданы секреты

На столетия, мой друг:

– Кто вцепился в хвост кометы?

– Кто уселся в звёздный струг?

И пока на Красной Пресне

Хоть один живой поэт

Распевает наши песни –

Есть Господь, и смерти нет!

ДУМА

Ты в раздумье раскрыла обложку –

Со страниц раскатились грома.

Ты сама допустила оплошку

И ответишь за это сама.

Двадцать лет эта книга таилась,

Двадцать лет, подбирая ключи,

Бесшабашная сила томилась

И дремала на русской печи.

Ты зачем одинокие ночи

Растревожила гулкой грозой?

Ты зачем беспросветные очи

Окропила живою слезой?

Заворочался лежень от шума,

От крылатого зуда в руке, –

И твоя сокровенная дума

Загудела в моём кулаке.

Зажужжала, заныла, запела

Золотая от солнца пчела;

Потаённые струны задела,

Окаянные путы сожгла.

Мёдом ягодным плоть налитая

Ослепила своей чистотой.

– Хорошо ли тебе, золотая?

– И не спрашивай, мой золотой!

Я пойду на Тугарина-змея,

Отсеку ему девять голов.

Этой сказке перечить не смея,

Жди меня ещё девять годов!

Жди меня. Как расчищу границы,

Щит на вражьих воротах прибью, –

Отпущу из победной десницы

Сокровенную думу твою.

ЧИСТЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК

Масленица выла:

"Не хочу поститься!"

Время приходило

С нею распроститься.

Пряталась под койки,

Пряталась под печки, –

Мы её на тройке

Увозили к речке!

Мы на тройке русской

По селу гоняли,

А столы с закуской

На санях стояли!

Милый сердцу ельник

Позади остался.

В чистый понедельник

Я в снегу купался.

Чистую рубашку

Мама подавала.

Ворот нараспашку

Вьюга разрывала!

Частый-частый ельник,

Тын мой огородный.

Чистый понедельник –

Праздник переходный.

Кони мчат рысисто,

Голубь взмыл над школой!

…Было чисто-чисто

На душе весёлой.

Ягоды рябины

Оседали в брашнах.

И цвели рубины

На Кремлёвских башнях!

***

Я спрашивал у Шафаревича:

"Зачем Иван убил царевича?"

И Шафаревич мне ответил:

"Он не убил – клеймом отметил.

И это царское клеймо

Убило юношу само!"

ПЕСНЯ О НАБЕГАХ СЕГО ВРЕМЕНИ

Хотел я поведать, как вещий Олег

Отмстил неразумным хазарам;

Но ты совершила нежданный набег

И выжгла желанье пожаром.

Зачем причинила нелепый урон

Таланту, едят его мошки?!

Зачем беспардонно уселась на трон

И свесила белые ножки?

Казнила на площади ямб и хорей,

До этого выколов очи.

Налейте же, братцы, налейте скорей!

Рассказывать нет больше мочи.

Пропали Бояны родимой земли,

А Несторы глухи и немы.

Не скажет ни камень, ни крест, где легли

Геройские русские темы.

Но если ничтожен мой песенный дар –

Сбирайся! – в ближайшую среду

Мы вместе с тобою пойдём на хазар,

Мы вместе одержим победу!

Одержим победу. Монарший венец

Ты примешь со скипетром царским:

Кому-то же надо владеть, наконец,

Великим народом хазарским?!

А я возвращусь по сугробам на Русь,

Земле поклонюсь принародно.

Ты справишься с царством хазарским, не трусь.

А Русь да пребудет свободна!

РОВЕСНИКИ

Не помню блистательной даты,

Забытых псалмов не пою,

И мысли мои, как солдаты,

В немыслимом гибнут бою.

Без слез поминальных, без водки,

Без клятвы отмщенья врагу

Встречают меня одногодки

В небесном и тесном кругу.

Ровесники собственной смерти,

Похожие так на отцов,

Что даже прожжённые черти

Нас путают как близнецов.

Сюда голубиную книжку

Вселенский сквозняк не занёс.

Здесь франт не стреляет в мальчишку,

Любимого миром до слёз.

Здесь гений себя забывает:

В объятьях глухой немоты

Молчит и таит, и скрывает

Желанья свои и мечты.

Охотник за вещими снами

Скитания проклял во мгле.

О доблестях, подвигах, славе

Забыл он ещё на земле.

Стихи заревые от века

Умов не будили окрест.

Здесь чёрного нет человека,

Немыслим изломанный жест.

Бродяга, худой как острожник,

Холмами отчизны бредёт,

Срывая в пути подорожник,

На смертные раны кладёт.

Поэт остается скитальцем,

Простор осветляя челом,

Он тычет прокуренным пальцем:

"Край света – за первым углом!"

Но пусто во времени голом!

Но слову заказано течь!

И хочется смертным глаголом

Небесные своды прожечь!

Пусть хлынет из райского сада

На землю пронзительный свет.

Возрадуйтесь, матерь и чадо!

Возрадуйтесь, внучек и дед!

ПЁТР

Мы Россию крепко любим,

Мы ей бороду отрубим, –

Не ходить же молодой

По Европе с бородой!

Мы сведём концы с концами,

Разберёмся со стрельцами.

У кремлёвского костра

Императору: ура!

Он – Юпитер, он – кондитер,

Он испёк чудесный Питер,

Что на краешке стола

Во главе стоит угла!

Режьте, гости! Мой дружочек,

Съешьте лакомый кусочек!

Мы готовим и про Вас

Императорский указ!

Мы присвистнем молодецки,

Мы Вам крикнем по-немецки:

От ревнителей пера

Императору: ура!

В ОТЕЧЕСКОМ СКИТУ

Всё понимая, всё умея,

Художник выстрадал мечту

И "Отрока Варфоломея"

Взрастил в отеческом скиту.

Свет стародавнего сказанья

В виденье запечатлено.

Столь искупительно рыданье,

Сколь позволительно оно.

Осенний лес, родная речка,

Старик, с небес сошедший днесь…

И неуместная уздечка

Как никогда уместна здесь.

Так упоительно и пусто,

Что виден ангел над скитом!

И зелена одна капуста

В сказанье этом золотом…