Газета День Литературы # 90 (2004 2)

Иван Буркин КЛЯТВА НА ВЕЗУВИИ

В половине одиннадцатого остановился язык нашего гида Вабене. Вслед за этим, скользнув со скрежетом по мелкому гравию, остановились колеса нашего автобуса. Мы взглянули вокруг и на несколько секунд остановили наше дыхание. До вершины Везувия оставалось метров двести или чуть больше. Автобус дальше не шел. Все вышли. Те, кто хотел увидеть уснувший (на время?) кратер вулкана, надели легкую обувь и стали подниматься по зигзагообразным тропинкам на вершину. Остальные туристы, щурясь от яркого солнца, в туристическом восторге взирали на громадную серую массу Везувия и его веселые окресности внизу. Все чуть ли не хором вздыхали и коллективно вдыхали красоту открывшегося их взорам пейзажа. Не переставая, щелкали фотокамеры, как магний, вспыхивали улыбки, рассыпался многоязычный говор. Несмотря на значительную высоту, и здесь, на крутом склоне вулкана, где находилась остановка автобуса, было жарко.

На остановке, как птичье гнездо на дереве, ютилась маленькая лавка, где продавали прохладительные напитки, сувениры и давали на прокат легкие сандалии для подъема на вершину. У меня от продолжительной туристической ходьбы болели ноги, и я подниматься к кратеру не решился. К тому же давно уже мучила жажда.

Не успел я купить бутылку минеральной воды, как ко мне подкатился низкорослый итальянец, мужчина лет сорока, в белой до конца расстегнутой рубашке, обнажавшей крепкую волосатую грудь и золотой крестик. Он стал сигналить указательным пальцем, чтобы мы отошли в сторону от толпы туристов. Не зная в чем дело, я последовал за ним. Мы остановились на краю крутого ската к подножию Везувия, и в правой руке итальянца сверкнули красивые часики, которые он как-то особенно элегантно приблизил к моим изумленным глазам. Вместе с часами итальянец приблизил ко мне и свое очень уж беспокойное лицо, на котором, как на часах, почему-то беспокоилось время.

Догадываясь, что я — из Америки, незнакомец залепетал полушепотом на ломаном английском языке:

— Из Швейцарии... из Швейцарии... Контрабанда, понимаешь? "Омега"... Лучшая марка. Золото, понимаешь? Видишь пробу? Возьми в руки...

На меня рассыпались черные глаза и куча растрепанных слов.

— Цена? 150 долларов. Возьми в руки, подержи... Скорее, нас... заметить. Понимаешь? Эти часы стоить 400 долларов. Я даю за 150. Скорее!

— Постойте, мне не нужны часы. Лишних денег у меня нет,— сказал я.

— Какие деньги? 150 долларов?— продолжал незнакомец.— Подумай! Только 150 долларов!

Итальянец был возбужден, бросал в воздух внушительные жесты, тело его содрогалось, словно в конвульсиях, отчего и золотой крестик на груди тоже трепетал и жестикулировал.

— Послушайте, я вам уже объяснил... У меня есть часы. Предложите кому-нибудь другому,— остановил я торговца, пытаясь отделаться от него.

Но торговец был из тех... опытный. Он взглянул на небо, как бы ожидая оттуда совета, вздохнул и продолжал:

— У тебя мало денег? Сколько даешь?

— Ничего. Я вам сказал, денег у меня на часы нет. И часы мне не нужны. Мне предстоит еще большое путешествие. Вы понимаете?

Жесты итальянца немного утихли, но сияние часиков не утихло. Оно, казалось, еще больше разгоралось на солнце.

— 125 долларов. Бери... Редкий случай. Пожалеешь... Какой подарок сыну! Есть сын? Бери... 125 долларов... Не деньги.

Часики опять сверкнули у моих глаз. Глаза торговца немного потускнели. Чтобы отвязаться от назойливого коммерсанта, я повернулся и пошел прочь. Итальянец успел схватить меня за руку.

— Подожди. Последний раз... бери. 100 долларов. Такая вещь! Где искать? Где купить? Бери. Ну?

— Я и за 50 не возьму. Вы думаете, я миллионер? Ошибаетесь. Я зарабатываю меньше вас. Говорю вам, напрасно теряете время. К тому же, вы так ведете себя... Можно подумать, что вы продаете подделку.

Итальянец опять бросил взгляд в небо, на этот раз как бы обижаясь на него, и вдруг, не снимая глаз с невинной синевы, рухнул на колени и стал креститься. Он произнес несколько фраз на итальянском языке, по-видимому, молитву, из которой я смог разобрать лишь слова: "Пресвятая Дева Мария". Затем, все еще стоя на коленях, обратился ко мне:

— Не веришь мне? Клянусь... перед Богом. Видишь... клянусь,— он опять перекрестился, взял в руки золотой крестик с груди и поцеловал его.— Видишь? Видишь? Клятва... Четверо детей дома... У меня четверо... дети. Лгать? Не могу... Четверо детей. Бог видит...

Над нами было голубое непорочное небо, в которое упирался серый порочный Везувий, к счастью, пока еще спавший, внизу, у подножия, сияла веселая Италия, как и все мы, порочная и непорочная, а рядом со мной на коленях клялся человек.

— А вы не обманываете Бога? Подумайте. Вы носите крест. Как верующий человек вы должны быть честны перед Богом, — сказал я.

— Обманывать Бога? — почти завопил итальянец.— Четверо детей... Понимаешь? Я безработный. Восемь месяцев... Без работы... Поверь, семья, дети...

Итальянец встал и передо мной теперь был не бойкий спекулянт, а робкий, обиженный судьбой человек. Как мне показалось, его глаза вдруг заблестели от влаги, и в любую секунду из них могли выкатиться слезы. Скорбным голосом он сказал:

— Пожалеешь. Последний раз... Бери за 50 долларов. Подарок сыну. Возьми в руки, — он подал мне часы.

Скорбный голос и блестевшие глаза меня сломили. Мои сомнения были задавлены какими-то чарами этого человека. Я поднес часы к уху. Они нежно тикали, словно хотели мне понравиться. Значит, часовой механизм работал нормально. Производство фабричное. Словом часы как часы. Может быть, и не золотые, но ведь и цена такая... Но ведь и сердце мое было тронуто. В конце концов пусть это будет моим сувениром с Везувия, решил я и подал итальянцу 50 долларов.

Он посмотрел внимательно на купюры, поднял на свет, чтобы проверить их, и вручил мне часики, завернув их аккуратно в белую тонкую бумагу.

Я уже хотел проститься с ним, как увидел бегущих с вершины вулкана молодых туристов. Они бежали быстро, будто убегали от опасности. Я сказал итальянцу:

— Смотрите, вулкан, кажется, проснулся.

Итальянец ответил мне не словами, а дерзко веселыми глазами: напрасно стараетесь, я не из пугливых.

Я повернулся и пошел в сторону автобуса. Пассажиры уже возвращались с вершины Везувия. Вабене стоял у дверей автобуса и махал рукой, давая понять, что мы уезжаем. Через пять минут автобус стал спускаться вниз. Навстречу нам шла полицейская машина.

— Это за жуликами,— объяснил нам гид.

Всё ясно, подумал я. Я приобрел "чудесный" сувенир. Клятва помогла... Интересно: неужели для того, чтобы она имела успех, жулику надо было подняться выше, на Везувий...

О человек! Где ключ к твоей натуре? Может ли психология или другая наука когда-нибудь его найти? Может ли религия воспитать тебя, чтобы ты исполнял пусть не десять, а хотя бы пять заповедей? Или мы имеем дело с железной логикой животных инстинктов, которые, как и вся живая материя, требуют: живи во что бы то ни стало? Клятва на Везувии навеяла глубокое уныние. Животный инстинкт заставил человека обмануть Бога. А после этого всё дозволено... После этого... Стой! А от кого все эти инстинкты живой материи? Разве не от Бога? А что, если вся эта клятва на Везувии продиктована Богом? А что, если...

Автобус спустился с горы и мчался уже по дороге в Неаполь. Язык Вабене отдыхал, потому что его хозяин исчерпал весь запас анекдотов. Туристы, наполнившись впечатлениями, отдыхали от них, как после тяжелого сытного обеда. Мое путешествие кончалось.

После Неаполя я вернулся в Нью-Йорк с золотыми воспоминаниями об Италии и с "золотым" приобретением, с сувениром с Везувия. Воспоминания жили со мной еще долго, ибо это было настоящее золото. Приобретение жило, можно сказать, коротко. Не суждено было ему долго сиять на моей руке. Вскоре случилось то, что, как по приказу смилостивившейся ко мне судьбы, должно было случиться. Мои старые часы вдруг стали. Пришлось надеть "золотые". Как они ярко заблестели на моей руке! Словно обрадовались, что ими не гнушаются, что они тоже исполняют свою обязанность.

Возвращаясь перед вечером домой из банка, где я разменял чек на 300 долларов, я спокойно вошел в лифт, чтобы подняться на четвертый этаж. Откуда ни возьмись появился двухметровый негр и, остановив уже закрывавшуюся дверь, влез в лифт и приступил к действию... Ощупывая меня, он поднял мои руки вверх, и в этот момент "золото" часов на моей левой руке обожгло ему глаза. Не теряя времени, негр моментально начал расстегивать ремешок, чтобы снять часы. Для карманов времени у него не было, нужно было быстро сматываться: лифт мог остановиться в любой момент. Я вышел без "золота" на 4-ом этаже, а второй жулик в моей жизни, нажав кнопку, стал спускаться вниз. На этот раз выиграл я. Меня выручил сувенир с Везувия. Он сохранил мне 300 долларов. Я долго потом думал, какое отношение имела к этому клятва на Везувии.