Газета "Своими Именами" №30 от 23.07.2013

ПОЛЬСКАЯ АРМИЯ ОБРАЗЦА 1939 г.

Существует выражение «гамбургский счет», которое означает беспристрастную оценку чего-либо без скидок и уступок, с предельной требовательностью. Видимо пора вводить ему альтернативу – «по польскому счету».

После статьи о, мягко скажем, неадекватном поведении польской дивизии им. Костюшко при ее наступлении в 1943 году под Ленино в завязавшейся дискуссии всплыл вопрос о формальной силе польской армии 1939 года.

Да, раз Польша потерпела позорнейшее фиаско в войне, то она была слаба. Но в чем была ее слабость?

Понятное дело, что разгромленные в войнах политики и генералы тщательно преуменьшают свои материальные силы и возможности, чтобы скрыть свою интеллектуальную слабость. Плюс к этому, Польша долго была союзником СССР, поэтому советские историки утверждали, что Польша не успела отмобилизовать свою армию к 1 сентября 1939 г. Даже советская «История Второй мировой войны» в таблице «Состав вооруженных сил Германии и Польши» льстит капризной Польше прямо в глаза, уверяя, что немецкие силы состояли аж из 1,6 миллиона человек, а польские всего из 1 миллиона. Что у немцев было 62 дивизии, а польские силы состояли всего-то из 39 дивизий: 11 кавалерийских, 2 бронемоторизованных и 3 горнострелковых - итого 16 бригад.

При этом в таблице все виды немецких дивизий в числе 62 сравниваются только с польскими пехотными дивизиями, и получается чуть ли не двойная разница. Правда, отдельно указывается, что в числе этих 62 есть еще 7 танковых, 4 легких и 4 моторизованных дивизий, но эти числа визуально как бы прибавляются к 62, если не присмотреться к таблице внимательно. А если их вычесть из общего числа, как это сделано в таблице с польскими соединениями, то останется 47 немецких пехотных дивизий против 39 польских пехотных. Но и это не все. Число 62 взято из работы Мюллера-Гиллебранда, однако у него это не число дивизий, участвовавших в войне с Польшей, а число дивизий, имевшихся на востоке Германии. А по тому же Мюллеру-Гиллебранду, участвовало в войне с Польшей 37 с третью (по другим данным, с половиной) пехотных дивизий, 6 танковых, 4 легких, 4 с двумя третями мотопехотных, 1 горная дивизии и одна кавалерийская бригада.

В, так сказать, «стандартной бригаде» 2 полка, а в дивизии – 3, поэтому 3 бригады по силе считаются равными 2 дивизиям, итого получается, что у немцев было 53 дивизии, а у Польши было около 50 дивизий. Эта разница уже не впечатляет, но и это не все, что нужно сказать о численности войск, но об этом дальше. «История…» продолжает сетовать, что артиллерии у немцев было 6000 стволов, а у Польши всего 4300, танков у немцев было 2800, а у Польши всего 870, самолетов у немцев 2000, а у поляков 407 (до штуки подсчитали!). Так хочется заплакать от этого горестного соотношения.

Естественно, что авторы советской «Истории…», изучившие Мюллера-Гиллебранда, поленились сообщить, что Генштаб Германии считал возможным начать войну только в случае, если боеприпасов будет на 4 месяца войны. А их практически ни по одному виду не было и на 2 месяца, поскольку немцы, начав мобилизацию всего за 5 дней до начала войны, не успевали перевести промышленность на военные рельсы. Лучше всего обстояло дело со снарядами для тяжелых полевых гаубиц: их – единственно – было 55% от необходимого, то есть на 2 месяца и 6 дней войны. А, скажем, мин для легких минометов было на 14 дней войны, для тяжелых – на 12. 20-мм снарядов к пушкам немецких танков Т-2 было на 6 дней войны, а эти танки составляли треть тогдашнего танкового парка Германии. Даже винтовочных патронов было всего на 48 дней войны.

В этом плане меня удивляет даже труд историка Михаила Мельтюхова. Чтобы написать 450 страниц, он почти 900 раз опирался на архивные и документальные источники. Это очень хорошо! Но как понять то, что Мельтюхов им полностью доверяет и не сравнивает между собой? В одном месте он пишет, что Польша в 1932 г. в рамках антисоветского военного союза с Румынией готова была выставить против СССР 60 дивизий. Это при том, что в 1932 г. у Польши были еще очень плохие отношения с Германией, а у СССР хорошие, т.е. Польше надо было бы к этим 60 иметь еще дивизий 30 на своих западных границах. А затем Мельтюхов из польских источников сообщает, что на 1 сентября 1939 г. у Польши было всего 29 дивизий. А почему так мало, куда они с 1932 г. подевались?

Пользуясь польскими данными, историки дружно утверждают, что Польша вообще начала мобилизацию только за два дня до начала войны — 30 августа. Но за мобилизацией во всех странах пристально следил немецкий генштаб, тем более что это такое мероприятие, которое не сильно укроешь. А начальник генштаба сухопутных войск Германии Гальдер 15 августа сделал в своем дневнике запись: «Последние данные о Польше: Мобилизация в Польше будет закончена 27.08. Следовательно, мы отстанем от поляков с окончанием мобилизации. Чтобы закончить мобилизацию к тому же сроку, мы должны начать ее 21.08. Тогда 27.08 наши дивизии 3-й и 4-й линий также будут готовы».

Поскольку немцы начали мобилизацию только 26 августа и закончили ее уже с началом войны, то, как видите, поляки и в осуществлении мобилизационных мероприятий, и в развертывании армии сильно опередили немцев (на самом деле еще сильнее, но об этом позже).

Что касается численности польской армии, которую хотелось бы определить хотя бы ориентировочно, то она по указанным выше идеологическим причинам также занижается до 1 или 1,2 млн. человек. Если взять за основу даже эти числа, то будет непонятно, откуда взялся тот миллион польских пленных, который работал только в сельском хозяйстве Германии? А откуда взялось 450 тыс. польских пленных у Красной Армии? А откуда взялись те поляки, кто драпанул во все сопредельные с Польшей страны, кто, сняв форму, разбежался по домам?

С другой стороны, в число, более или менее похожее на реальное, тоже не верится. Любое государство без проблем может направить в армию 10% от численности своего населения. Для Польши это была бы армия в 3,5 млн. Но ведь проблема не в том, чтобы призвать в армию 10% населения, их ведь надо вооружить, одеть, кормить, обучать, снабжать боеприпасами, оружием и техникой. Богатый СССР со своими высокоразвитыми промышленностью и сельским хозяйством мог себе позволить при довоенной численности населения в 190 млн. человек надеть шинели на 34 млн. граждан. Да и это не рекорд. В Первую мировую войну богатые Франция и Германия мобилизовали более 20% своего населения. Но как голозадая Польша могла иметь такую армию?

Тем не менее посол СССР в Варшаве Н. Шаронов в день начала войны 1 сентября 1939 г. сообщил в Москву: «Немецкие войска там, где они вошли на несколько километров, остановлены, сообщил Арцишевский, и имеется равновесие сил. Говорит, что польская армия уже имеет 3,5 миллиона, что нападения они не ожидали, но в Берлин делегатов посылать не собираются. Намекал, что это похоже на крупную демонстрацию, а не настоящую войну. Сказал, что армии у них достаточно, но что сырье и вооружение они от нас хотели бы иметь, но потом, кто знает, может быть, и Красную Армию (в ответ на мое замечание, что для них плохо, что Англия и Франция не заключили договора с нами)».

Арцишевский — это заместитель министра иностранных дел Польши и будущий премьер правительства Польши в эмиграции. Если бы он пугал СССР, то тогда его ложь, завышающая численность польской армии, была бы понятна. Но он просил помощи, а в этом случае наоборот - свои возможности занижают. (Кстати, Шаронов тут же дал полякам визы для поездки в Москву на переговоры о помощи.) Так что численность польской армии к началу войны в 3,5 млн. человек получается официальной.

Если считать, что польская армия была слабенькая-слабенькая, то непонятно, почему она в Европе долгое время считалась сильнее Красной Армии? Почему Франция только чтобы сохранить союз с Польшей (даже при условии гарантированной военной помощи СССР) в Мюнхене дала уничтожить своего союзника Чехословакию? Почему Англия и Франция в 1939 году, уже ввиду неминуемой войны отказались от предлагаемого им военного союза с СССР в пользу своего союза с Польшей? Почему в секретном протоколе к англо-польскому военному союзу стороны ставят перед собою наступательные цели в Европе, хотя у Англии на тот момент и 30 дивизий не было? Потому что Польша была слабенькой?

В 1935 году умер диктатор Польши Ю. Пилсудский, с 1936 года правительственным декретом диктатором Польши стал маршал Э. Рыдз-Смиглы. Шляхта была в восторге. Когда немцы еще только делали первые агрессивные шаги и присоединили к Германии Австрию, шляхта вывалила на улицы с призывами к Рыдз-Смиглы: «Веди нас, вождь, на Ковно!». Имелся в виду захват тогда суверенной Литвы. СССР пообещал заключить оборонительный союз с Литвой, и вопли шляхты приутихли, но в Польше началась гонка вооружений – Польша готовилась к большой войне и Англия и Франция всерьез рассматривали Польшу как очень сильного военного союзника. И чего удивляться тому, что маршал Рыдз-Смиглы накануне нападения немцев заявил, что польская армия через две недели после начала войны будет в Берлине, и начал позировать для картины, на которой он въезжает в Берлин на белом коне? Как видите, в том, что он будет принимать парад победы в Берлине, маршал Польши не сомневался.

Но вот некоторым комментаторам на моем сайте стало горько и обидно за героическую Польшу, и один из них приводит американские данные, согласно которым в сельском хозяйстве Германии работало всего 100 тысяч пленных поляков, и задает мне коварный вопрос: ««1. Работавших только в сельском хозяйстве Германии миллион польских пленных» - откуда эта цифра?».

Какой любознательный! Ну подумал бы, специалист, если основные польские армии попали в окружение западнее Вислы, и немцы их окружили, а Красная Армия всего лишь подобрала поляков, разбегающихся восточнее Вислы, то как у немцев может быть всего 100 тысяч пленных, если и Красная Армия нахватала их полмиллиона? Источник немецкий, это статья «Военная экономика и военная промышленность Германии», автор Ганс Керль, глава «После войны на Западе»: «Положение с рабочей силой в сельском хозяйстве значительно улучшилось благодаря тому, что сюда было направлено около 1 млн. польских военнопленных, а нехватка рабочих рук в промышленности была компенсирована использованием на немецких заводах французских военнопленных. Количество военнопленных было так велико, что использовать их всех в Германии в то время оказалось невозможным и ненужным, поэтому сотни тысяч голландских и бельгийских военнопленных были отпущены к себе на родину. Позднее часть их с большим трудом была опять завербована для работы в Германии» (Итоги Второй мировой войны. Сб. Перевод с немецкого. М., Иностранная литература, 1953, с.369). Обратите внимание на год издания этого сборника. Его авторы еще прекрасно помнили, что происходило в Германии, мало этого, сами были участниками событий. Я ссылку на этот источник дал еще в «Антироссийской подлости», так может быть вам, защитникам Польши, сначала научиться читать, а потом вопросы задавать?

Но «чукча не читатель»: «И все же: дивизий-то сколько было у поляков? С номером больше 50 хотя бы - найдете? А то как-то непонятно, где собственно, служили 1,4 млн. пленных? Уж и не спрашиваю про 3,5-1,4=2,1 млн. Идея считать пленных вполне приемлема, только вот еще бы сыскать дивизии, где они воевали...»

«Есть многое на свете, друг Горацио, что непонятно нашим мудрецам». Отвечаю: на 1 сентября 1939 года - армия «Краков», 55-я резервная дивизия пехоты (командир полковник Станислав Калабинский). Дивизия с таким номером подойдет?

Комментатор продолжает недоумевать: «Мне труднее понять Вас про 3,5 млн. армию. Сколько же дивизий было в польской армии? Если численностью по 12 000, то 291 получается. Не МНОГОВАТО ли?»

А зачем брать по 12 тысяч? Надо для начала взять хотя бы по штату – 16 тысяч, то есть примерно столько же, сколько и в немецких дивизиях. Но я пишу «хотя бы», потому что не берусь достоверно сказать, какова была численность польских соединений на самом деле, и сколько их было на самом деле. Почему?

Вот советский источник времен, когда СССР еще не обязан был льстить Польше, чтобы она не сбежала из Варшавского договора. Это Малая советская энциклопедия, причем нужный нам том – за 1939 год, то есть статья о Польше писалась еще до войны, в 1938 году, когда немцы и поляки, совместно уничтожившие и захватившие Чехословакию, еще были «братья навек». Эта Энциклопедия сообщала о военной мощи Польше следующее:

«Вооруженные силы. Важнейшее оружие польского фашизма — его армия, укомплектованная по принципу всеобщей воинской повинности. Бюджетная численность ее с 1924 г. составляет официально около 264 т. ч., фактическая — около 320 т. ч. Военный бюджет и сверхсметные ассигнования на подготовку к войне (на военную промышленность и пр.) непрерывно растут; проект бюджета на 1938/39 предусматривает ассигнования на вооруженные силы в сумме 800 млн. злотых». (Доходная часть бюджета Польши на 1938/39 год была 2 475,1 миллион злотых, то есть только на армию тратилось 32% бюджета.)

«Пехота состоит из 30 пехотных дивизий (из них 1-я, 2-я и 3-я носят название «дивизий легионов»); конница объединена в отдельные кав. бригады (12) и кав. дивизии (1). Кав. дивизия состоит из 3 кав. бригад, 2 дивизионов конной артиллерии, 1 саперного эскадрона и 1 взвода связи. Имеется 3 полка шволежеров (легкая кавалерия), 27 уланских полков и 10 полков конных стрелков; всего 40 кавалерийских полков. Артиллерия состоит из 11 групп артиллерии, 31 полка, 2 дивизионов легкой артиллерии, 10 полков тяжелой, 1 полка сверхмощной, 14 дивизионов конной артиллерии, 1 полка мотоартиллерии, 1 полка и 8 дивизионов зенитной артиллерии. Бронетанковые силы состоят из 10 танковых батальонов, 2 бронедивизионов, 2 дивизионов бронепоездов. Из других технич. частей нужно отметить: 8 саперных батальонов, 1 мостовой батальон, 1 электротехнич. батальон, 1 радиотелеграфный полк, 4 автодивизиона и 1 химическую группу. Воздушные силы состоят из 2 групп воздухоплавания, 6 авиаполков, 2 батальонов воздушных шаров. Число военных самолетов в Польше достигло 2 000 (включая резерв). …Боевая подготовка армии в техническом и тактическом отношении довольно тщательная».

Обращу внимание, что у Польши еще в 1938 году было 2000 боевых самолетов и 15 кавалерийских бригад.

Давайте рассмотрим кавалерийские бригады. Как вы выше прочли, на 1938 год их у Польши было 15, но потом историки начали убедительно сообщать, что их всего 11. В связи с чем так? Ведь при мобилизации число соединений увеличивается, а не уменьшается.

А это важно, поскольку кавалерийские бригады были ударной силой польской армии. У немцев ударной силой были танковые и легкие дивизии. Но легкая дивизия немцев состояла из одного-двух кавалерийских стрелковых полков, разведывательного полка или батальона (бронеавтомобили и мотоциклы) и собственно танкового батальона. То есть легкая немецкая дивизия - это та же танковая дивизия, но только пехота легкой дивизии передвигалась на лошадях, а не на бронетранспортерах или грузовых автомашинах, как в танковых дивизиях (на то время бронетранспортеров и для танковых дивизий у немцев ещё не хватало).

А по штату в польской кавалерийской бригаде было три кавалерийских полка и танковый дивизион, то есть польская кавалерийская бригада - это та же танковая дивизия. Бригада даже превосходила немецкую легкую дивизию по общей силе своих подвижных стрелков (три кавалерийских полка против одного-двух). Остановимся немного на кавалерии.

Поскольку у кавалеристов из оружия видят только сабли, то при воспоминании о кавалерии множество историков кривят рот, представляя ее, как архаику из древних времен. Всё не так просто. Безусловно, лошадь - это живое существо и уязвимо на поле боя так же, как и человек, на марше точно так же уязвимо с воздуха, но лошадь не нуждается в бензине, легко обходится подножным кормом и фуражом, найденным на месте.

Дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант В.С. Петров вспоминал, что даже накануне войны далеко не все артиллеристы были довольны механизацией. До этого тяжелую гаубицу весом в 4 тонны на его батарее тащили 8 лошадей. Эти лошади ведь сколько труда требовали по уходу за собой, 4 человека должны были ими управлять, а тут мощные тягачи, на которые только что перевооружили батарею, где начал служить Петров, – почему они не радовали артиллеристов? Петров сообщает обрывок разговора: «Гаранин, едва миновав арку, снова завел речь о тягачах. Его волнует уязвимость. Близкий разрыв снаряда, по его мнению, мог привести тягач в негодность. Конная тяга обладала большей живучестью. Даже один унос из четырех (пара лошадей) в состоянии тащить гаубицу.

— А снабжение топливом? Нефтебазы в тылу за пятьдесят — сто километров... Пути подвоза прерваны, как было в прошлом году во Франции, — все... конец... — рассуждал Гаранин. — Пустые баки не наполнишь за счет подножных кормов и конфискации овса у местного населения».

В этом-то и дело - кавалерия гораздо автономнее, нежели войска на механическом транспорте. Недаром немцы к концу войны пытались воссоздать свою кавалерию, но не смогли.

Что касается сабель, ту и тут далеко не все просто. Для примера приведу воспоминания советского генерала А.Т. Стученко, в 1941-1942 годах бывшего командиром кавалерийского полка и командиром кавалерийской дивизии, – командиром стрелкового корпуса. У кавалеристов есть специфика – их командиры не посылают подчиненных в атаку, а ведут, посему я сокращу записанные литератором воспоминания Стученко за счёт рассказов о личном действии оружием и за счёт описания красот природы.

«Полученные разведывательные данные доложены генералу Дрейеру. Он приказывает 58-му и 52-му кавалерийским полкам выйти на опушку леса, с тыла атаковать расположенный в обороне 35-й немецкий пехотный полк, чтобы облегчить нашей пехоте прорыв фронта.

Часам к восьми утра мы изготовились к атаке, развернувшись в две шеренги вдоль опушки леса. …С дерева в бинокль слежу за немцами. Они ничего не подозревают, ходят во весь рост по траншеям. Хотел уже подать сигнал ракетой, как вдруг наблюдатели заметили оживление у противника. Немецкие солдаты стали выходить из траншей и стекаться в лощину к подходившим кухням. «Надо подождать: ударим, когда начнут завтрак», — решил я и сигнала к атаке не подал.

- Товарищ командир! — Слышу взволнованный голос Саковича. — Смотрите влево.

Взглянул туда и вздрогнул. Из-за выступа леса появилась колонна мотоциклистов. Пойди мы в атаку — как раз попали бы под ее фланговый удар...

Выжидаю еще двадцать минут. И только когда мотоциклисты втянулись в лощину, поставили мотоциклы и тоже принялись за завтрак, я выпустил сигнальную ракету.

Эскадроны с мощным «ура» вылетели из леса. Грозно сверкнули клинки. Прыгнув с дерева прямо в седло и выхватив из ножен свою «кубанку», вырываюсь вперед, занимаю свое место в строю и веду полк в атаку. Немцы, попав под шквал огня с тыла, на секунду онемели, а потом заметались в панике — кто бросился в траншеи, кто побежал к лесу, навстречу нам, кто — к позициям нашей пехоты. Всюду их поджидала смерть. Рубили беспощадно. Но многие гитлеровцы уже опомнились и начали отстреливаться. Приближаясь к траншее, отчетливо вижу немца, поворачивающего пулемет в нашу сторону. Иду на него. Сверлит мысль: успеть бы до того, как он даст очередь... Безжалостно шпорю коня, замахиваюсь шашкой... но пулеметная очередь упредила мой удар на доли секунды. Конь по инерции прыгает через траншею. Успеваю нанести сильный удар по голове гитлеровцу и вместе со смертельно раненным конем падаю на землю…

…Итак, за четверть часа — два убитых коня. Невеселый итог. Заводного коня больше не оказалось, пришлось спешить Саковича и сесть на его лошадь.

Группы пленных немцев, подгоняемые всадниками, направляются к лесу. На поле много убитых и раненых вражеских солдат. Потери есть и у нас, но совсем незначительные. Специально выделенные команды подбирают раненых и убитых. Вижу, пора кончать. Даю сигнал отхода. Все бросаются в лес. …Почти у самого леса конь, на которого только что я сел, прошитый не то автоматной, не то пулеметной очередью, рухнул на землю, увлекая меня за собой. Пришлось добывать четвертого коня. Да, что-то не везет мне.

Быстро, с помощью офицеров штаба, собрали людей в лесу, в заранее намеченном районе сбора. Подсчитали потери. 10—12 убитых, человек сорок раненых, в том числе и легко. Противнику же досталось изрядно. Вырубили мы почти целиком 4-ю и 7-ю роты немецкого пехотного полка. Взяли в плен около 30 солдат и унтер-офицеров. …Наш успешный набег был подробно описан в «Правде» 14 сентября 1941 года».

И еще один его бой:

Данные разведки, организованной штабом, подтвердили эту догадку. Надо было помешать противнику обойти наш фланг. <…> Под давлением превосходящих сил противника наши разрозненные подразделения отходили. Следом за ними густыми толпами шли немцы, беспорядочно стреляя из автоматов и оглашая окрестность пьяными криками. Они настолько были уверены в своей победе, что двигались без всякой разведки и охранения, да и боевого порядка никакого не придерживались. Этой беспечностью мы и воспользовались. Почти на глазах у немцев, в полукилометре от них за небольшой высоткой, развернулись для атаки в конном строю два наших кавалерийских полка. Заняли огневые позиции артиллерийские батареи. Ко мне подошел незнакомый командир с артиллерийскими петлицами и предложил дать по немцам залп из «катюш». До этого я только слышал, что есть какие-то «катюши», но ни разу их не видел.

Я спросил, когда они смогут дать залп. Командир — это был капитан И.А. Флёров — ответил: через пять-шесть минут. Я ответил согласием, а сам не поверил, что так быстро подготовят установки, да и в действенности их стрельбы сильно сомневался. Поэтому, не дожидаясь «катюш», приказал своим батареям открыть беглый огонь по немцам и, выхватив шашку, подал команду для атаки.

Проскакав метров двести, мы очутились на открытом месте, откуда было видно, как немцы, попав под огонь наших орудий, мечутся, пытаясь встать в цепи, — принять боевой порядок. И тут послышался непривычный для слуха шелестяще-свистящий звук, и над толпой гитлеровцев выросли столбы огня, дыма и взметенной взрывами земли. Заговорили наши «катюши». Немцы попадали в ужасе и лежали, пока над их головами не перестала бушевать огненная буря. Потом повскакали на ноги и заметались по полю, как безумные. А многие так и остались лежать. Видя всё это, бойцы наши прокричали такое «ура», что у фашистов и вовсе кровь застыла в жилах. А всадники уже налетели на них. Через несколько минут от пьяной толпы гитлеровцев почти ничего не осталось, за исключением пленных и успевших убежать в ближайший лес.

Ныне находятся люди, которые пытаются утверждать, будто в годы Великой Отечественной войны наша кавалерия не применяла атак в конном строю и таких атак вообще не было ни одной. Не знаю, как могло возникнуть такое несправедливое, неверное и даже обидное для советской конницы мнение. Конные атаки у нас были. В этой книге я пишу о них, как непосредственный участник. Я не берусь обобщать способы боевых действий, применявшиеся во всей нашей коннице. Я говорю только о тех частях и соединениях, которыми сам командовал в 1941—1942 годах. Об этих конных атаках ещё сейчас могут рассказать сотни, тысячи бойцов и командиров, которые в них участвовали. Больше того скажу, что в пешем строю наши соединения и части боевые задачи решали с меньшим боевым эффектом».

То есть кавалеристами атака в конном строю проводилась очень редко и только тогда, когда для нее были необходимые условия. После войны 1939 года над польской кавалерией начали смеяться за то, что она якобы ходила в сабельные атаки на немецкие танки. Это, разумеется, пропагандистская глупость, но в самой сабельной атаке на танки нет ничего удивительного, если ее ведут храбрые и инициативные кавалеристы.

В воспоминаниях бывшего Председателя Госплана СССР Н.К. Байбакова есть эпизод, когда его в 1942 году послали уничтожать нефтяные скважины Северного Кавказа в виду наступающих немцев, и там он в штабе маршала Буденного услышал, что кубанские казаки в сабельной атаке уничтожили 10 немецких танков. На самом деле казаки прихвастнули, это были не танки, а оторвавшиеся от свой пехоты немецкие танкетки (гусеничные бронированные машины, имевшие двух членов экипажа, а на вооружении пулемет не в башне, как у танка, а в лобовом броневом листе). За счет быстроты и маневренности на коне, казаки, вооруженные бутылками с горючей смесью, заскакивали в тыл танкетке и поджигали ее. Байбаков так передает услышанное:

«Когда мы направились к двухэтажному дому, кавалеристы, стоявшие у плетня кучкой, возбужденно переговаривались.

- Она вертится, проклятая, а я ее горючкой и... шарахнул. Они, как крысы, повыскакивали.

А я их шашкой достал, — усмехнулся черноглазый кубанец».

Но вернемся к польской кавалерии.

Польский кавалерийский полк по численности был чуть меньше немецкого пехотного батальона, имевшего на вооружении 36 ручных и 36 станковых пулеметов, 9 противотанковых ружей, 9 50-мм минометов и 6 81-мм минометов. При своих 12 станковых и 18 ручных пулеметах, 4 противотанковых орудиях, вместе с 12 противотанковыми ружьями польский кавалерийский полк, разумеется, уступал немецкому батальону в плотности огня, но сколько этого огня надо? Если все в полку будут только пулеметчиками, минометчиками и артиллеристами, то кто в атаку будет ходить?

Кстати, «Конная атака (szarza) не являлась тогда регламентированным видом боевых действий. Согласно «Общей инструкции для боя» (Ogolnej instrukcji walki), изданной еще в 1930 г., кавалерия должна была двигаться в конном строю, а сражаться — в пешем. На практике, однако, допускались исключения (например, при неожиданном нападении на противника с целью застигнуть его врасплох или при прорыве из окружения). Инициатива конных атак 39-го года исходила, как правило, от самих командиров кавалерийских частей и подразделений, а в одном случае (под Калушином) польский эскадрон атаковал подобным образом вследствие неправильно понятого приказа старшего начальника» («Цейхауз», №1, 1991). За всю ту войну кавалерия Польши провела всего 6 сабельных атак.

Как видите, польская кавалерия, как и у немцев, это были достаточно хорошо вооруженные стрелки, но только сопровождавшие танки не на автомобилях или бронетранспортерах, а верхом.

Конечно, польские кавалерийские бригады были слабее, нежели танковые дивизии немцев, но их было 15 против 6 танковых и 4 легких дивизий немцев.

Но и это не всё. Рассмотрим состав конкретной польской кавалерийской бригады на август 1939 года, описанный в статье о польской кавалерии из помянутого журнала «Цейхауз»:

«Поморская кавалерийская бригада (командир до 25 августа 1939 г. — генерал бригады С. Гжмот-Скотницкий, затем полковник А. Закжевский) состояла из 16-го полка великопольских улан, 18-го полка поморских улан, 2-го полка рокитнянских шволежеров и 8-го полка конных стрелков; 11-го конно-артиллерийского дивизиона, 81-го бронедивизиона, 91-й батареи ПВО, самокатного и пионерного, эскадрона связи и саперной роты «Хошча». Бригаде были приданы также 1 -й и 2-й стрелковые батальоны».

Таким образом, накануне войны в этой бригаде было четыре полка, еще и два стрелковых батальона, то есть не менее полутора тысяч стрелков на автомобилях. А в справочной литературе дается, что в польской кавалерийской бригаде до войны было только три кавалерийских полка и танковый дивизион (батальон), а численность бригады всего 3427 человек. И вот на таких числах строится подсчет численности польской армии. Но если на самом деле после мобилизации в польской кавалерийской бригаде было уже не три, а четыре кавалерийских полка и еще два пехотных батальона, то тогда какова была реальная численность польских соединений накануне войны?

Ю.И.МУХИН

ОРГАНИЗОВАННАЯ КАТАСТРОФА

В 1931 г. Политбюро приняло решение о создании треста «Дирижаблестрой», а уже 7 ноября 1932 г. три крупных воздушных корабля, выпущенных данной организацией, участвовали над Красной площадью в параде и произвели большое положительное впечатление на москвичей. В 1934 г. появился «СССР В-6» объёмом 19 000 куб.м., снабжённый тремя двигателями, каждый мощностью в 240 л.с. Согласно пятилетнему плану, первая постоянная воздушная линия с применением данных летательных аппаратов должна была функционировать на маршруте Москва-Ленинград-Петрозаводск-Мурманск, и для этого в столице Карелии собирались построить причальную мачту, а в заполярном городе − ангар и газовое хозяйство. Однако проект не был реализован вследствие стремительного увеличения дальности полётов самолётов, а также их пассажировместимости.

29 сентября 1937 г. «СССР В-6» поднялся в воздух с целью установления мирового рекорда продолжительности пребывания в воздухе. Экипаж состоял из 16 человек. 4 октября пилоты приземлились в Долгопрудном (Подмосковье), продержавшись без посадки 130 час. 27 мин.! Удалось побить прежнее достижение – 118 час. 40 мин., достигнутое германским «Цеппелином LZ-72», хотя немецкий корабль по объёму более чем втрое превосходил советский. Дирижабль, полностью построенный из отечественных материалов, с честью выдержал трудное испытание, а лётчики проявили высокое мастерство в условиях плохой осенней погоды.

В начале 1938 г. летательный аппарат готовился к длительному перелёту по маршруту Москва-Новосибирск, чтобы проложить первую грузовую воздушную линию, но экипажу пришлось изменить свои планы. 20 мая 1937 г. четыре отечественных самолёта сели прямо на Северном полюсе, и впервые в мире стала действовать дрейфующая полярная станция, которую возглавил И.Д. Папанин. 1 февраля 1938 г. с неё сообщили:

- В результате шестидневного шторма в 8 час. утра ледяное поле в районе станции разорвано трещинами. Находимся на обломке длиной 300, шириной 200 м, наметилась трещина под жилой палаткой. Необходима срочная эвакуация.

Сложилась критическая ситуация, ибо вывести людей самолётами невозможно - слишком мала площадь льдины. Только дирижабль мог зависнуть над лагерем полярников, поднять персонал с оборудованием. «СССР В-6» как нельзя лучше подходил для этой цели, поэтому, несмотря на метель, назначили старт на 5 февраля 1938 г.

Шесть тонн горючего уместилось в 18 баках, подвешенных вдоль 100-метрового киля корабля, а четыре 200-литровых балластных ёмкости заполнили антифризом. На борт подняли трёхмесячный запас продовольствия, комплекты тёплой одежды, палатки, ружья и вылетели в Мурманск, откуда намечалась отправка к дрейфующей станции.

Плыли на высоте 200-300 м, но метеосводка не радовала: низкая облачность, снег, обледенение. Из соображений безопасности поднялись до 450 м, а чтобы воздухоплаватели не заблудились в пути, вдоль железной дороги специально жгли костры. Дирижабль летел, пользуясь совершенно устаревшими картами 1906 г., и даже штурман Ристланд не знал, где они точно находятся.

Около 19 час. недалеко от города Кандалакша прямо по курсу в разрывах тумана неожиданно проступили очертания горы, и второй штурман Мячков закричал:

- Гора! Летим на гору!

Старший помощник командира Пеньков скомандовал:

- Право до отказа!

Рулевой Почёкин крутанул штурвал, но больше ничего предпринять не успели, и на огромной скорости дирижабль начал сбивать деревья, а гондолу подбросило, затрясло, всё кругом заскрежетало, с треском разламываясь; сразу погас свет.

Ударившись виском о переплёт окна, Пеньков упал замертво; Мячкова швырнуло в другой конец рубки, Почёкин, пролетев вперёд, выбил головой ветровое стекло. Из пассажирского салона доносились стоны разбившихся оглушённых людей, лязг и хруст ломающегося на куски металла.

Выворачивая с корнем огромные сосны, корабль проламывал собой просеку, а гондола наполнялась чем-то едким. Для тех, кто спал в кормовой части, первый удар оказался не слишком ощутимым, их просто тряхнуло в гамаках и отбросило в сторону, кто-то даже не проснулся.

От искры, возникшей при замыкании электрической цепи, начался пожар, инженер Устинович первым увидел, как на носу полыхнул огонь, и закричал:

- Ребята, горим!

Страшный взрыв осветительных бомб, которые в условиях полярной ночи собирались сбрасывать на парашютах для обнаружения дрейфующей станции, разорвал стены гондолы, приподнял навалившийся на нее стальной киль и выбросил на десятки метров горящие куски переборок, обломки ящиков, разметал по сторонам стальные швартовые тросы. Весь корабль превратился в ревущий огненный вулкан, с грохотом рвались баки с бензином и ящики с патронами, а пламя гигантским столбом рвалось к облакам.

Трагедия произошла в 39 км от Кандалакши. На железнодорожной станции «Белое море» слышали сильный глухой взрыв. Погибли 13 человек, шестерым удалось спастись. Раненные и обожжённые, они упали на снег. Оправившись от шока, развели костёр и стали ждать помощи. Утром их нашёл поисковый отряд на оленьих упряжках.

Как впоследствии выяснили эксперты, в течение всего полёта материальная часть дирижабля работала безотказно, причина катастрофы заключалась в отсутствии на борту необходимых карт местности: на той, которой пользовались пилоты, вместо горы было обозначено болото.

Буржуазные газеты злорадствовали и кликушествовали, что из-за гибели «СССР В-6» снять персонал с дрейфующей станции «Северный полюс» невозможно, но их радостный пессимизм не оправдался. Сталин дал указание ледоколам «Таймыр» и «Мурман» произвести спасательную операцию, и 19 февраля 1938 г. полярников благополучно сняли со льдины со всеми материалами научных наблюдений.

По мнению автора статьи, катастрофа данного дирижабля произошла не случайно, а была сознательно организована членами троцкистских группировок, которые активно занимались вредительской деятельностью. Поскольку работа папанинцев широко освещалась в мировой прессе, их гибель очень бы сильно дискредитировала Советский Союз. Для этой цели необходимо было сорвать спасение полярников. Поэтому экипаж дирижабля специально снабдили устаревшими картами, на которых вместо горы оказалось обозначено болото. Утверждение, что в главном управлении Геодезии, находящемся в Москве, откуда и стартовал летательный аппарат, не было карт, сделанных позже 1906 г., абсолютно абсурдно, ибо полёт происходил вдоль железной дороги, введённой в эксплуатацию ещё в период Первой мировой войны, а для её строительства проводилась подробная топографическая съёмка местности. Кроме того, в 1930-х гг. территория Мурманской области интенсивно осваивалась, для этого тоже создавались подробные карты. Значит, экипажу дирижабля специально дали карты, не соответствующие истине, чтобы спровоцировать ЧП. Всё это было сознательным вредительством, причём данный случай является далеко не первым в истории воздушных катастроф, организованных троцкистами.

30 января 1934 г. при весьма странных обстоятельствах со всем экипажем разбился аэростат «Осоавиахим-1», достигший абсолютно рекордной для того времени высоты - 22 км. Комиссия, расследовавшая данную катастрофу, выяснила, что её причиной явился выход из строя клапана по выпуску из оболочки избыточного газа. Однако во время других полётов аналогичных поломок никогда не происходило. Данный летательный аппарат полностью проектировался и строился в Ленинграде, экипаж также был из города на Неве, поэтому все были уверены, что старт для побития мирового рекорда высоты состоится с нашей аэрологической станции. Однако поступил приказ совершить полёт из Долгопрудного, из-за чего «Осоавиахим-1» готовили московские механики. Впоследствии они заявили, что ранее не работали с подобным типом аэростатов, а следовательно, и не смогли во всём разобраться, но это не соответствует истине – катастрофа была сознательно организована троцкистами. Если бы запуск происходил у нас в Ленинграде, то свой обслуживающий персонал никогда бы не стал выводить аппаратуру из строя. Кроме того, Киров, тогда первый секретарь ленинградского обкома, лично курировал этот полёт и добился бы точного соблюдения техники безопасности.

На более поздних судебных процессах были доказаны многие случаи сознательного вредительства в разных сферах, однако до расследования всех странных авиакатастроф «руки не дошли». Я нисколько не сомневаюсь, что и исчезновение самолета «Н-209», который в 1937 г. совершал перелёт из Москвы в Нью-Йорк через Северный полюс, является не случайным. Летом этого года Чкалов и Громов успешно освоили трассу из СССР в США по этому маршруту на АНТ-25. Поэтому было принято решение организовать в тёплый период постоянный воздушный мост из Европы в Америку по кратчайшему пути − над Ледовитым океаном, а для этого было необходимо провести испытания крупного четырёхмоторного авиалайнера, способного совершать коммерческие рейсы. Командиром экипажа назначили известного полярного летчика Леваневского.

Совершенно очевидно, что троцкисты специально осуществили взрыв «Н-209», чтобы сорвать эксплуатацию данной линии и тем самым дискредитировать Советский Союз, так как в его таинственном исчезновении действительно много подозрительного. При любой аварии столь опытный экипаж сумел бы совершить посадку на лёд или воду. У пилотов имелся большой запас продовольствия, охотничьи ружья, палатки и резиновые лодки, поэтому они добрались бы до ближайших посёлков или оказались снятыми с льдины другими самолётами, имевшими лыжные шасси. Мощнейшая радиостанция позволяла поддерживать связь. Автор статьи сам является полярником, летавшим над центральными районами Арктики и Антарктики, и прекрасно знает, что столь крупный авиалайнер не может бесследно пропасть.

Исследование этих весьма странных катастроф показывает, что они были не случайными, а устроены определёнными лицами, справедливо именуемыми врагами народа. Есть все основания считать, что и гибель Чкалова при испытании И-180 также была организована данными деятелями, но, к сожалению, на судебных процессах эти преступления доказать не удалось.

А.С. Лазарев