Газета "Своими Именами" №42 от 15.10.2013

ЭТО МОЕ ГОСУДАРСТВО!

«Мы никогда так хорошо не жили, как до войны», - эту фразу слышал и читал еще и в 70-х. Но вот когда я попытался узнать у отца хотя бы материальную основу этого утверждения, то уперся в давность событий и в его неважную память, вызванную, как я полагаю, тяжелым ранением отца в голову, полученным при обороне Одессы. Вспоминается разговор:

- А сколько стоили до войны продукты?

- Дешево... Пойдешь на базар с 15 рублями – полную сумку принесешь и мяса, и овощей.

- А получал ты сколько?

- ...Наверное, рублей 700.

- А, скажем, костюм сколько стоил?

- Рублей 200-300.

- Значит, ты мог каждый месяц покупать по костюму?

- ...Получается - мог.

- А сколько у тебя их было?

- Один.

- Так на что ты деньги тратил?

- ...Наверное, проедали...

На самом деле не только проедали. Отец с мамой, еще и без детей, уже имели квартиру в заводском доме, потом разрушенном немцами при бомбежке завода. Отец до войны увлекался фотографией, да и насчет костюма он, наверное, имел в виду только, так сказать, парадный костюм, под галстук, в котором он и запечатлен на им же сделанном большом довоенном фото.

А вот Скотт в этом смысле молодец. Он многое записал о том времени, чтобы можно было оценить, хотя бы принципиально, материальную сторону жизни. Мне остается только процитировать.

«После визита Орджоникидзе в Магнитогорск в 1933 году администрация комбината и местные политические руководители начали уделять серьезное внимание вопросам, связанным с потребительскими товарами. Под Магнитогорском были организованы специальные государственные сельские хозяйства (совхозы), чтобы снабжать город картофелем, молоком, капустой и мясом.

К 1936 году продовольственный вопрос был решен. Иными словами, еды было достаточно, чтобы накормить всех. Однако все еще оставалась проблема распределения и доставки продуктов.

Постепенно была организована сеть магазинов и продукты стали доставлять на грузовиках, так что стало возможным купить запас продуктов на день, не выстаивая часами в очереди, и не надо было больше никому платить, чтобы кто-то стоял в очереди за тебя. С 1935 по 1937 год в Магнитогорске было пять образцовых гастрономов — продуктовых магазинов, которые были чистыми, хорошо организованными и имеющими достаточно большой выбор товаров, хотя цены в Магнитогорске были значительно выше, чем в магазинах Америки.

Следующая таблица может дать представление о ценах на продукты в Магнитогорске зимой 1937/38 года. Цены даны в рублях и копейках. (Один доллар равняется пяти рублям и двадцати шести копейкам по номинальному обменному курсу. В то время средняя зарплата рабочих в Магнитогорске составляла немногим более трехсот рублей в месяц.)

Молоко — 2 руб. за литр (кварту). Небольшие сезонные колебания цены.

Мясо — от 3 руб. 50 коп. до 10 руб. за 1 кг в магазинах. От 5 до 20 руб. за 1 кг на базаре.

Яйца — 1 руб. за 1 штуку.

Масло — от 14 до 20 руб. за 1 кг.

Колбаса — от 7 до 20 руб. за 1 кг.

Мука — от 2 до 5 руб. за 1 кг.

Рис —5 руб. 50 коп. за 1 кг.

Другие крупы — от 3 до 5 руб. за 1 кг.

Яблоки —3 руб. 50 коп. за 1 кг.

Картофель —50 коп. за 1 кг.

Капуста — 75 коп. за 1 кг.

Репа, морковь и свекла — часто можно достать за ту же цену, что и капусту.

Сигареты — от 1 до 5 руб. за пачку (в пачке 25 штук сигарет).

Водка — 12 руб. за литр.

Различные сорта вин, включая шампанское, — от 6 до 20 руб. за бутылку емкостью в 1 пинту.

В 1937 году различными снабженческими организациями Магнитогорска было продано продуктов питания и одежды на сумму 212 миллионов 500 тысяч рублей. Однако это соответствовало только 80 процентам плана. План был не выполнен отнюдь не потому, что не хватало покупателей, а потому, что не хватало товаров для продажи».

Небольшой комментарий. Надо учесть, что тогда еще не пришло время электрических холодильников, скоропортящиеся продукты нельзя было покупать в больших количествах. У меня в памяти о временах 50-х годов осталось стояние в магазинных очередях с бидончиком за молоком и полулитровой банкой за 200-300 граммами сливочного масла. И покупал я 200 граммов масла не потому, что больше не отпускали, а потому, что оно быстро портилось (хотя масло и хранили в стеклянной банке залитое холодной подсоленной водой). С молоком было проще – его сквашивали, порой мама отжимала творог, но мы и так любили кислое молоко.

Еще отмечу, что и в мое время Урал был зоной дорогих продуктов, в 1972 году я удивлялся, что там даже государственные цены на продукты дороже общесоюзных (и украинских) процентов на десять.

Поэтому если прикинуть, что я на месте отца мог бы купить в то время на базаре за 15 рублей, то это с килограмм мяса на кости (кость для борща), возможно, пару килограммов муки для блинов и вареников, вилок капусты килограмма на три, килограмма 4 картофеля, килограмм яблок. Это и будет примерно 15 рублей и 11 килограммов веса.

Продолжу цитировать Скотта из его донесений в Госдеп, в котором он цены несколько уточнил:

«Качество промышленных товаров (например, обуви, костюмов и тканей) было, как правило, низким, хотя некоторые вещи, например новые коротковолновые радиоприемники, были сравнительно высокого качества.

Цены на промышленные товары были ужасающе высоки. Хорошая пара обуви в 1936 году стоила двадцать рублей, а в 1938-м — триста рублей. Хорошие шерстяные костюмы достать было практически невозможно, а если они и появлялись в магазине и кому-то везло настолько, что удавалось купить один костюм, то за него надо было заплатить от пятисот до тысячи пятисот рублей (ежемесячная зарплата квалифицированного рабочего).

В 1937 и 1938 годах появилось много новых промышленных товаров, например пылесосы, взбивалки для яиц и тому подобные предметы; очереди за обувью, хлопчатобумажными и шерстяными тканями стали короче, магазины — чище, а обслуживание улучшилось.

В Свердловске, Челябинске и Магнитогорске в продаже было масло, но его продавали с ограничениями. Нельзя было купить его столько, сколько захочется. Иногда продавали масло высшего качества по 15 руб. 50 коп. или 13 руб. 50 коп. за килограмм. Однако большая часть масла была низкого качества — от 5 до 8 рублей за килограмм.

Крупы, мука и другие продукты были в довольно большом выборе. Молоко можно было купить ежедневно и в магазинах, и у частных торговцев на улице. Магазинная цена составляла 1 руб. 50 коп. за литр, частники продают его по цене от 1 руб. 80 коп. до 2 рублей за один литр.

Одежды было гораздо больше, чем год назад, и выбор был обычно лучше, чем в Москве, особенно это касается мужской, женской и детской обуви. Цены держались в пределах от 20 рублей за обувь для самых маленьких, мужскую и женскую матерчатую обувь и обувь на резиновой подошве до 200 рублей за самые лучшие женские вечерние туфли. Сравнительно хорошие мужские кожаные ботинки можно было купить за 150 рублей. Рабочий может за 60 рублей приобрести кожаные ботинки на резиновой подошве не самого лучшего качества.

Полушерстяные женские и мужские пальто продавались по цене около 400 рублей, что значительно превышает среднюю ежемесячную заработную плату на промышленных предприятиях. Что касается текстильных изделий, то я обнаружил, что Магнитогорск в этом отношении снабжается хуже, чем Свердловск и Челябинск. Однако во всех трех городах очень трудно приобрести костюмы, а штучные товары и ткани в кусках практически невозможно купить.

В этой связи хочу сказать, что в Челябинске я видел, как человек пятьдесят стояли в очереди за шерстяной материей, а другая очередь приблизительно такой же длины выстроилась в этом же магазине за мужскими нижними рубашками. Я также видел в Свердловске женщин, стоявших в длинной очереди за чулками».

Прерву Скотта. При таком обилии денег на руках строителей Магнитки наличие большого количества товаров в магазинах было бы неправильным, это сильно бы раздражало трудящихся. Ведь Скотт не объясняет, кто именно стоял в очередях, когда все нормальные люди были на заводах. Скотт не пишет, что дефицитные товары и тогда покупали чаще всего спекулянты, и жалобы на это шли и шли в партийные органы. Машковцев в этом плане более откровенен, он пишет, что «прямо на участки стройки привозили кожаные куртки, костюмы, сапоги, плащи, отрезы сатина, ватные одеяла — для вручения победителям соревнования. Агитационный язык иногда упрощал соревнование. Выходил прораб перед бригадами и кричал: «Победившей бригаде будут вручены три кожаные куртки, четыре пары сапог, два одеяла и полмешка крупчатки на оладьи!». Примерно такое же соревнование было и у спецпереселенцев».

Скотт продолжает:

«Что касается электротоваров, инструментов и тому подобных вещей, то уверен, что уральские города снабжаются лучше, чем Москва. Здесь есть в продаже советские пишущие машинки за 9500 (видимо, переводчики поставили лишний ноль. - Ю.М.) рублей, электропылесосы за 400 рублей и различные домашние электроприборы по ценам, вполне доступным высокооплачиваемым рабочим и техникам. Имеется также большой выбор кухонной посуды и фарфора по довольно-таки приемлемым ценам.

Здесь легче найти и снять комнату, чем в Москве, причем плата за нее будет несколько ниже. Зарплата приблизительно такая же, как и в Москве.

Во время своего путешествия я пришел к выводу, что уровень жизни населения постепенно повышается и что среднему, хорошо оплачиваемому рабочему становятся доступными многие материальные блага, а я считаю, что именно в этом средний советский гражданин заинтересован больше, чём в чем-либо еще.

Ни разу за время путешествия я не видел никаких признаков голода или нехватки продовольствия. Во всех поездах, на всех железнодорожных вокзалах и станциях есть буфеты, где можно купить булочки, хлеб, колбасу, сыр, а иногда масло. Цены на некоторые продукты ниже, чем в Москве. Например, апельсины стоят 1 рубль 25 коп., а сыр — 12 рублей килограмм».

Ну что же, очередями нас не удивишь и сегодня, но интересны нравы того времени, уже ранее отмеченные Скоттом:

«Едва мы купили сигареты, как начался шум и гвалт в очереди за хлебом. В магазин вошел комсомольский работник и встал впереди всех, чтобы купить хлеб без очереди. Привычные ко всему русские домохозяйки восприняли это как должное — но не финны. Они подхватили молодого большевика под руки и спокойно вынесли из очереди. Служащий магазина, пряча веселую улыбку, стал кричать, призывая к порядку. Комсомольский деятель был в ярости. Он вернулся обратно и снова пошел в начало очереди. Наконец один из финнов открыл рот и пророкотал по-русски с сильным акцентом: «Мы стоим в очереди — ты стоишь в очереди». После этих слов три или четыре огромных финна осторожно и мягко подхватили его, вынесли из магазина и только там поставили на землю. Большинство домохозяек пришло в восторг. Комсомольский работник больше не пытался получить хлеб, и мы видели, как он, ругаясь, уходил по улице от магазина».

Отметим и цены на самолет (тогда – четырехместный): «Я разыграл роль важного иностранного специалиста, притворился, что не говорю по-русски, и, наконец, отошел, получив билет на Магнитогорск через Челябинск с двухдневной остановкой в этом городе, причем все это стоило ровно столько же, сколько билет на обычный рейс Свердловск — Магнитогорск (сто двадцать рублей, насколько я сейчас помню)».

Отдадим Скотту должное, пересекая границу, он, возможно, невольно начинал задумываться не только о деньгах и репрессиях в СССР.

«В Советском Союзе экономика была дефицитной, а страны капитала боролись с избыточной экономикой. Я уже знал об этом, однако всё значение этой фразы смог полностью осознать, только выйдя из здания вокзала Гар дю Нор в Париже, после того как провел в Советском Союзе пять лет.

Я зашел в ресторан и заказал себе лучший шатобриан, какой только у них имелся. Пока я его ел, двое крепких, здоровых французских рабочих, по всей вероятности безработные, вошли туда просить милостыню. Во всей России вам было бы не найти куска мяса, так хорошо приготовленного и поданного, как тот шатобриан, который я ел, но вы могли проехать весь Советский Союз из конца в конец и не нашли бы двух здоровых и крепких, горящих желанием работать мужчин, которые не могли бы найти себе работу. С другой стороны, эти двое французов — chomeurs (безработные) — были одеты лучше, чем большинство русских квалифицированных рабочих.

Уровень жизни во Франции и, особенно, в Соединенных Штатах несравненно выше, чем в Советском Союзе, и это бросалось в глаза на каждом шагу во время той поездки в 1937 году. …У французских рабочих обеды были гораздо лучше; у них имелись велосипеды и обычно две-три комнаты на одну семью. Русские семьи, как правило, жили в одной комнате, велосипеды считались роскошью так же, как и хорошие кожаные ботинки и шерстяная одежда.

Бросалось в глаза и еще одно различие. В России за те пять лет, которые я там провел, материальные условия улучшились, по крайней мере, на сто процентов. Во Франции они остались такими же, возможно даже ухудшились. В Америке, вероятно, слегка улучшились, хотя я сомневаюсь, чтобы они изменились намного. Может быть, у русского рабочего было всего не так уж много, но он чувствовал, что в следующем году получит больше. Его дети учились в школе и были уверены, что потом им будет предоставлена работа. Русский рабочий был обеспечен на тот случай, если он заболеет, точно так же, как и его дети. Безработица уже была забыта. Таким образом, он был, в сущности, настроен бодро и оптимистично, хотя его и беспокоили насущные проблемы, которых не было у большинства трудящихся других стран.

Я обнаружил, что мои старые друзья в Америке обеспокоены безработицей, ростом налогов, возросшей платой за медицинское и стоматологическое обслуживание, они беспокоились о том, как дать своим детям возможность закончить колледж, и, вероятно, больше всего их беспокоили общая тенденция развития американского общества и надежность социологических и экономических принципов, на которых оно было основано».

Надо несколько отвлечься на сравнение зарплат, поскольку Скотт их сравнивает только за пятилетний период, а нелишне их сравнить со временами царской России, когда ни о чём бесплатном и речи не шло. В 1913 году в металлургическом цехе только три сменных старших мастера получали по 10 рублей за 12-часовую смену (200 рублей в месяц), а средний рабочий-металлург за такую же смену получал всего 1 руб. 68 коп, то есть, примерно, 33 рубля 60 копеек в месяц. А ведь от 1913 года прошло едва 25 лет с годами тяжелейших разорений.

И наконец, впечатления Скотта от собственной жизни:

«Маша закончила институт через несколько месяцев после рождения Элки и начала работать преподавательницей математики в средней школе, только организованной в особом районе города, где жили раскулаченные элементы. У нее было в среднем пять часов занятий в день, и она получала около пятисот рублей ежемесячно; столько же получал и я.

…Мы жили счастливо. У нас было столько денег, сколько было нужно, и мы обычно тратили меньше, чем зарабатывали. Наше домашнее хозяйство было хорошо организовано, так как материальное снабжение города в целом улучшилось. Маленькая Элка понемногу взрослела, у нее появился свой характер, и мы с Машей были влюблены в нее по уши. К тому времени, как родилась ее сестренка, я уже понял, что и она, и Маша, и Элка стали самой важной заботой в моей жизни».

У советских людей, к сожалению, были и другие заботы – война наваливалась на наши границы, и защита государства была самой важной заботой, в первую очередь это и была забота и о своих женах и детях.

Ю.И. МУХИН

(Окончание следует)

«НЕ НАДО НИКАКИХ ПРОВОКАЦИЙ»

Стою себе вчера в очереди за билетом в кино. Передо мной стоят парень с девушкой, молодая симпатичная пара. Что-то активно обсуждают в хорошем настроении.

«Никому не нравится, когда приезжают к тебе домой, на тебя плюют и навязывают свои обычаи. И делают все это некорректно, а в грубой форме».

Потом девушка резко оборачивается, окидывает меня взглядом, изменяется в лице и сразу хватается за сумку, проверяя, на месте ли она. Ощупывает замочек сумки, закрыт ли он. Потом шушукается со своим парнем. Поведение абсолютно понятное: сзади стоит хач, первые мысли, которые ее посетили, глядя на меня, что сейчас у нее что-то сопрут.

Что касается современных молодых отмороженных кавказцев, меня самого это обезьянье поведение раздражает не меньше. Но еще больше меня раздражает, что меня с ними смешивают и воспринимают таким же.

Молодые кавказцы из бедных семей единственный возможный способ заработать денег для себя видят через воровство, грабежи, крышевания и угоны автомобилей. А те, у кого есть панамеры и деньги, которые, кстати, выдают родители (а родители, в свою очередь, получают от «дотаций Кавказу»), на эти деньги выпендриваются по-обезьяньи. И это не может не раздражать.

У меня самого возникает желание, чтобы их не просто отсюда убрали куда-нибудь в горный кишлак, но и применили к ним жесточайшие меры! Может, так до них что-то дойдет. Их эволюция ускорится методом кнута.

Мои русские друзья регулярно задают мне одни и те же вопросы: почему они не могут хоть немного рассуждать как здравомыслящие люди? Почему ведут себя как конченое зверье? У меня много друзей работает в ресторанном и клубном бизнесе. Если кто-то открывает ресторан или клуб, то первое правило, которое они обозначают перед фейс-контролем, – это (цитирую дословно): «Черноту, хачьё и зверьё – не пускать!» Причем самые тревожные посетители – в первую очередь чеченцы и дагестанцы.

В Москве единицы дорогих заведений, куда пускают Кавказ, и попадают они туда только если являются другие кавказцы, знакомые или родственники. Кстати, соучредителям это доставляет немало хлопот. Потому что «родственные узы» из серии «сейчас к тебе придут мои сыновья, отпразднуют день рождения» обязывают – он не может не пустить. Но потом это оборачивается тем, что начинаются драки, крики, лезгинка, бычьи разговоры, приставания к женщинам, идет отток клиентов из заведения.

Тут родственная связь с влиятельными знакомыми и родственниками вступает с бизнесом в конфликт интересов. И даже соучредители понимают и в результате сами пытаются отсеять все это. Если пускают, то сыновей самых близких знакомых или родственников.

Такое поведение не может не раздражать. И я понимаю естественную реакцию и желание местных выгнать всех из своей страны. Никому не нравится, когда приезжают к тебе домой, на тебя плюют и навязывают свои обычаи. И делают все это не корректно, а в грубой форме. Неудивительно, что их хотят выгнать.

Появился «комплекс приезжего»: всегда по глазам вижу, что от меня ожидают типичного поведения тупого зверя. Но через некоторое время у людей рвется шаблон. Вроде хач, при этом в татуировках, ходит не в мокасинах с белыми носками. Вроде нет непонятного поведения и агрессивных жестов — сначала появляются сомнения.

А после общения ситуация совсем сглаживается, у человека баллоны негатива освобождаются и снимается напряжение. Я людей не напрягаю, не веду себя по-свински, типа «эээ, слушяй, Вася, принеси-подай-иди-на-не-мешай!». Такого отношения никогда не было. Но, к сожалению, не меньшинство формирует мнение о Кавказе, а наоборот.

Сверху пытаются это преподнести как точечные стычки, дескать, здесь неуместно говорить о какой-то национальной вражде. Всё замалчивается. На самом деле всем прекрасно понятно, что именно из-за этого все и возникает. Разница в менталитетах и отношении к жизни. Когда ведешь себя как отмороженная свинья, да еще и в гостях, то никому это не нравится.

Закончится всё тем, что будет гражданская война в той или иной форме. Такие ребята, как Тесак (Максим Марцинкевич) и другие националисты будут собирать все больше сторонников, и рано или поздно зверей начнут давить, как клопов, и вытеснять. Они не понимают, что их не просто меньшинство, но их и уничтожить можно одним махом. Точка кипения возникает в любой момент.

Я понимаю, как они думают и рассуждают. Что раз есть деньги и какие-то связи с полицией или на государственном уровне, то всегда откупятся или решат вопрос в свою пользу. Вот эта сиюминутная сила, которая есть в настоящее время, придает им уверенности в себе. Но на самом деле это все недальновидно.

Такое звериное поведение может пресечься в любой момент. Причем если народ восстанет и предъявит всё власти, то та их первая и замочит, чтобы не потерять своё положение.

Но пока всё пытаются сгладить. Тем самым только накаляют ситуацию. А может, просто не знают выхода, потому на самотек всё и пускается. Но рано или поздно спичка с бензином соприкоснется, взрывное возгорание произойдет. Какие будут последствия – неизвестно, но это будет.

Я вижу, как накаляется настроение у русских ребят, им это все совсем не нравится. Даже если они с кем-то с Кавказа и сотрудничают, то это все симуляция ради денег. На самом деле отношение очень категоричное. И эта категоричность уже перерастает в ненависть: что на кой черт они тут вообще нужны, пусть едут в свои горы и там выпендриваются.

Есть еще всевозможные лицемеры вроде Гейдара Джемаля. Которые говорят, что «это все провокация спецслужб».

Дескать, кавказцы – мирные овечки, а их дела – это только наши галлюцинации. Видно, что умный мужик, на философские темы рассуждает очень интересно, глубоко копает. А вот что касается ислама и Кавказа, то несет какой-то бред. Тараторит шаблонные конспирологические конструкции.

Не знаю, ради провокации это, действительно ли верит или отрабатывает. Но те, кто в действительности со всем этим соприкасается, на них эти сказки не подействуют. Они подействуют только на мусульман и кавказцев, которые сами себя убеждают в том, какие они все замечательные. Дескать, молодец, Джемаль, несет правду!

Да какая вообще к чертям «провокация спецслужб»! Тут не надо никаких провокаций, когда мозгов нет, отстали с эволюционной точки зрения, верят в какие-то древнеарабские сказки, законы не соблюдают. Ведут себя, как архаичные дикари, никаких провокаций тут не надо. И всё это в современном мире. Как может нормальное общество такое принять?

Невозможно ими управлять не силой. Потому что там до цивилизованного поведения – как до Пекина раком. Невозможно уже ждать. Скорее произойдет социальный взрыв, нежели до них дойдет, как надо жить. Ими надо управлять силой.

Конечно, я отнесусь с пониманием, когда их начнут бить и выгонять. Если начнется что-то вроде гражданской войны, я даже понимаю, что и я, и другие нормальные ребята, которые негативно к ним относятся, в любом случае «попадут под раздачу». Потому что там уже не будут спрашивать, нормальный это хач или дикая отмороженная обезьяна.

Я могу сейчас разве что пытаться «достучаться» до тех ребят с Кавказа, которые испытывают противоречия – всё понимают и не могут себе признаться из-за близкого окружения. На Кавказе оказывается влияние на молодого человека со стороны родственников. Эта восточная картина мира выстраивается с самого детства.

Если изначально нет культурных запросов, некой предпосылки к тому, что человек будет копать, интересоваться, то дикарем и останется. Может, это дойдет до некоторых ребят, они переосмыслят ситуацию, сделают выводы и выберут между дикостью и цивилизацией.

Ведь в самом деле есть ребята, но их очень мало, которых всё это тоже невероятно напрягает. Им приходится мириться с родственниками, потому что от них есть прямая или косвенная зависимость. И они делают хорошую мину при плохой игре.

Сейчас мне будут писать, что «в каждой национальности хватает идиотов, везде есть хорошие и плохие». Нет уж, давайте говорить открыто. Да, везде есть идиоты, но количество диких отморозков в восточной культуре – на Кавказе и Ближнем Востоке – непропорционально велико. Там их количество просто зашкаливает.

Если один из тысячи симулирует учебу и еще один на сто тысяч реально учится и чего-то достигает, то все остальные как жили при варварских временах, так живут и сейчас, в XXI веке, ничем не отличаясь от дикарей с дубинами.

Это дикое зверье среди лиц кавказской национальности дискредитирует всех нормальных, хоть их и мало. Ко всем в итоге относятся одинаково, и презрение только нарастает. Ничем хорошим это не закончится.

И кстати, американцы делают вид, что «насаждают демократию» на Ближнем Востоке, хотя и преследуют свои сугубо коммерческие цели. Хоть там ценой вопроса является огромное количество жертв, но исторически это, возможно, пойдет на пользу.

Понятно, что после каждой войны американцы оставляют после себя только хаос. Но хотя бы есть надежда, что ситуация так дестабилизируется, что себя сможет проявить думающее меньшинство, которое не может поднять голову в мирное время, потому что существующие традиции, обычаи и родственники их гнобят и не дают себя проявить.

А во время дестабилизации у них хотя бы появится шанс что-то изменить в лучшую сторону.

Амиран САРДАРОВ, блогер

МИГРАНТЫ В ОДЕССЕ

Вначале о 80-х годах, временах СССР. Одесса - 1,2 млн. жителей, в подавляющем числе населённая русскими (по графе «национальность» в паспортах их процент был несколько меньше). Был достаточно большой процент евреев (когда-то 40%, но затем сильно снизился), и хотя молодое поколение уже потеряло язык и религиозность, но память о своём еврейском происхождении сохраняло. Население города работало на заводах, НИИ и КБ (их было в городе множество), многие плавали на судах Черноморского пароходства.

В начале 90-х НИИ, КБ и большую часть заводов закрыли, пароходство разворовали, евреи, кто мог, спасаясь от почти голода, выехали, в том числе, частично, в Россию. При этом, как это ни парадоксально, в Одессу хлынула лавина беженцев.

Война в Приднестровье. Вал антирусских чисток в Кишинёве. Голод в сёлах правобережной Молдовы. Грузины, бежавшие из Сухуми. Армяне и азербайджанцы, бегущие от войны и этнических чисток.

В 1991 году Одесский областной совет расклеил на улицах объявления о том, что запрещено поселять «лиц кавказской национальности».

В 90-х годах появились турки в рамках каким-то тёмных строительных работ, служивших прикрытием для отмывки денег, и курдские шофера на международных автобусах. Сегодня этой категории нет – съехали.

Конец 90-х – китайцы, очень энергично монополизировавшие тогда целые отрасли розничной торговли товарами из этой страны. И даже обмен с рук украинской гривны на доллары – среди китаянок, которые этим промышляли, «кидал» не было, и это все знали. Ныне, в связи с повышением жизненного уровня Китая, почти все китайцы уехали, но некоторые остались на «белых» местах. Например, студенты Одесской консерватории, которая высоко котируется в Китае.

Непрерывно растёт число грузин, но уже не беженцев, а мигрантов, бегущих от царящего в грузинской провинции голода. Украина для них, в отличие от России, безвизовая, существует прямая паромная переправа Одесса – Грузия. Главная специализация грузин в нашем городе – продажа на рынке овощей и фруктов.

Непрерывно растет число сирийцев. Их специализация – кафе и ресторанчики. По собственным оценкам, их в Одессе порядка 15 тысяч.

Азербайджанцев осталось очень мало, по информации председателя их землячества – чуть больше тысячи. Съехали. Впрочем, некоторые наезжают сезонно – выращивание и продажа арбузов.

В Одессе, согласно неофициальной информации, около двух тысяч «украинцев негритянского происхождения», в их руки, в частности, полностью перешли обувные ряды одесского «толчка».

Всё более увеличивается число афганцев.

В отличие от России, у нас почти нет таджиков, киргизов, казахов. Все дворники – коренные одесситки, им платят очень мало, зачастую с задержками и перебоями, но деваться некуда.

Узбеки появляются летом, в «челночном» режиме, среди них много предпринимателей, «средний бизнес». Их специализация – аренда летних кафе и харчевен для обслуживания туристов. Некоторые приезжают на лето с семьёй и детьми, другие предпочитают «поджениться» на лето на местных женщинах. Один их таких директоров характеризовал мне нанятую им русскую молодёжь как дикарей, возмущаясь: «…Не имеют понятие о санитарии. У нас в Ташкенте повара с детства готовят, чтобы санитарная книжка была, прививки, грязь под ногтями проверяют. А тут…».

Молдаване приезжают тоже наездами - строительные работы низкого уровня. Отзыв директора магазина, моего хорошего знакомого: «Взял бригаду для внутреннего ремонта магазина. Они вроде всё сделали, что обещали, я им заплатил, но сделано плохо, я больше молдаван на это не возьму».

Всё увеличивается число западноевропейцев, в частности французов, переселившихся в Одессу на постоянное место жительства. Много пенсионеров. Им здесь нравится дешевизна: жилья, коммунальных услуг, женщин и продуктов. На их пенсию тут прожить, как они рассказывают, можно вполне комфортно.

Оставшееся в городе русское население очень маргинализировалось. Рождаемость крайне мала, ранняя смертность велика, молодёжь бежит в Германию, Россию и даже, как это ни странно, в Израиль. Пустуют театры, в том числе и поныне сильно субсидируемый местной властью неплохой Русский театр. В советское время он очень посещался одесскими евреями, но они уехали. Подавляющее большинство русских не в состоянии сегодня ни самостоятельно заполнить анкету на получение визы, ни прочесть и понять «Правила дорожного движения» (на русском) для сдачи на права. Квалифицированную работу они исполнять сегодня, в большинстве своем, не в состоянии. Попытки руководства одесских заводов в середине нулевых годов частично восстановить производство (взрывообразный рост цен на сталь повлёк за собой тогда некоторое оживление конъюнктуры) провалились – не удалось нанять ни квалифицированного инженерного персонала, ни станочников.

Сельская местность опустела, процент необрабатываемых пахотных земель засекречен, на рынках крестьян с Одесской области почти нет, город снабжает Винницкая область.

Как сообщил в ходе брифинга начальник отдела по делам миграций управления миграционной службы в Одесской области Анатолий Максименко, в настоящий момент разработан пробный проект по добровольному заселению беженцев в сёла области с предоставлением им работы и жилья, в частности негров. Из бюджета на эти цели не будет затрачено ни копейки — расходы возьмут на себя европейские организации, Сирия, Ливии, Кот-д’Ивуар, другие арабские и африканские страны... Расселение начнется с Котовского района, и в случае успеха к процессу присоединятся сначала другие районы Одесской области, а потом и соседние регионы. По официальным данным, через Одесский пункт временного размещения беженцев с 2000-го по 2011 годы прошло более двух тысяч человек из тридцати семи стран мира (Афганистана, Конго, Эфиопии, Сирии, Судана и др.). Чтобы понять, сколько их приехало неофициально, достаточно просто прогуляться по центру города.

Сегодня в Одессе насчитывается лишь около 700 тыс. реально проживающих жителей, из них мигрантов и беженцев всех годов, вероятно, примерно 150-200 тысяч. Официальная статистика фальсифицируется в сторону увеличения – чиновники получили указания включать в число одесситов мигрантов постоянно отсутствующих и пр. Украинские СМИ упоминают тему мигрантов крайне редко и в нейтральном ключе.

В Одессе функционируют, по имеющейся у меня информации, по крайней мере, три мечети – обычная, арабская и ваххабитская. Есть также храм Хара Кришны, несколько домов мормонов и другие места исполнения экзотических культов.

Визуально число гуляющих неславянских подростков в моем районе я определяю в треть от общего их числа.

В Одессе огромное число пустующих квартир, особенно в непрестижных старых районах города, где жизнь почти совершенно замерла. В ближайшее десятилетие, особенно в свете продолжающегося два года экономического краха Украины, который всё углубляется, можно ожидать сокращения населения Одессы до 500 тысяч, в том числе за счет отъезда части европейских мигрантов 90-х годов.

Как и везде на Украине, у нас растёт число детей от смешанных пар, наиболее заметны «шоколадные» дети – мулаты. В другом городе Украины, Сумах, появился уже даже специализированных детский сад семейного типа для брошенных матерями украинцев-мулатов.

В ближайшее время планируется массово продавать землю иностранным инвестиционным фондам и процесс миграции жителей Африки и Азии в украинские села, вне всякого сомнения, примет обвальный характер.

Александр Сивов