Газета "Своими Именами" №42 от 15.10.2013

СФЕРИЧЕСКИЙ КОМИССАР В СИМВОЛИЧЕСКОМ ВАКУУМЕ ВОЙНЫ

Несколько месяцев назад в рубрике “Кино на выходные” вышла хвалебная рецензия на фильм Аскольдова “Комиссар”. Автором рецензии фильм оценивается безусловно положительно, совершенно игнорируя тот факт, что этот фильм был отрицательно оценён советской цензурой. Конечно, сама по себе отрицательная оценка советских государственных органов ещё не может служить для окончательного вердикта, однако задуматься всё же заставляет. Тем более настораживает оценка с противоположной стороны.

Фильм Аскольдова “Комиссар” впервые показан в США на Международном кинофестивале в Сан-Франциско в 1988 году и практически сразу завоевал кучу призов, список которых говорит сам за себя:

• 1988 — Гентский международный кинофестиваль

Лучший режиссёр

• 1988 — Берлинский кинофестиваль, конкурсная программа

Серебряный Медведь — специальный приз жюри

Приз ФИПРЕССИ

Приз имени Отто Дибелиуса международного евангелического жюри

Приз Международной Католической организации в области кино

• 1989 — Ника за 1988 год

Лучшая мужская роль (Ролан Быков)

Лучшая роль второго плана (Раиса Недашковская)

Лучшая операторская работа (Валерий Гинзбург)

Лучшая музыка (Альфред Шнитке)

• Гран-При, Международный Кинофестиваль, Иерусалим, Израиль.

• Гран-При, Международный Кинофестиваль, Кемпер, Франция.

• Гран-При, Золотой дельфин, Международный Кинофестиваль Троя, Сетубаль, Португалия.

• Гран-При, Международный Фестиваль Еврейского Фильма, Сан-Франциско, США.

• КРО-киноприз Католического радио и телевидения, Нидерланды.

• Приз “Звезда года — золотая роза”, газета “АЦ”, Мюнхен, ФРГ.

• Приз кинокритиков ГДР: Абсолютно лучшему фильму 1989 года на экранах ГДР.

• “Комиссар” признан “Фильмом года” в ФРГ, Швейцарии, Швеции и ГДР, а также “Самым успешным русским фильмом на экранах ФРГ после Второй мировой войны”.

• Нонна Мордюкова за фильм “Комиссар” названа среди десяти лучших актрис XX века (Британская энциклопедия, Лондон, раздел “Кто есть кто”).

• Фильм “Комиссар” имел торжественный показ в Конгрессе США.

• Александр Аскольдов избран почетным членом Международной киноорганизации Всемирного совета церквей — Интерфильм.

За исключением ГДР, всё это призы буржуазных стран и клерикальных организаций. Вы можете представить, чтобы действительно советский, то есть советский не по происхождению, а идейно, фильм удостоился бы торжественного показа в Конгрессе США? Проще поверить в пришельцев с Марса. Что касается ГДР, то тут всё завязано на нюансе, что послевоенные поколения немцев чувствуют себя виноватыми перед евреями и потому готовы хвалить любой фильм на еврейскую тематику чисто из корректности.

Автор книги — Василий Гроссман, человек, чья идейная эволюция шла от левизны с антисталинским оттенком до либерального антисоветизма. Левые “адвокаты” таких людей обычно оправдывают их тем, что, мол, социализм оказался не так хорош, как мечталось, а обвиняют в этом в первую очередь сталинское руководство. Но на самом деле здесь собака зарыта в другом месте — в конце сороковых на Ближнем Востоке образовалось государство Израиль, а только образовавшись, оно тут же стало союзником США и врагом СССР. Причина этого — не в неких дипломатических просчётах, а в сугубо экономической плоскости. Земли, которые занимает нынешний Израиль, были населены в начале двадцатого века арабами, а значит, государство Израиль можно было строить или вместе с арабами или, как рекомендует Библия, вытеснив арабов. Первый вариант означал достаточно левый режим и союз с СССР (собственно, изначально поддерживая Израиль, советское руководство на него и рассчитывало), вытеснение и геноцид арабов СССР поддержать никак не мог, зато это было возможно при поддержке Соединённых Штатов, которые и сами возникли на землях, где предварительно было уничтожено автохтонное население. Как только израильское руководство выбрало второй вариант, разрыв с СССР и союз с США стал для него единственно возможным, а значит, для СССР были неизбежны ответные меры вроде ограничения на выезд и отношение к уехавшим, как к “предателям”, ведь они и в самом деле меняли социализм на капитализм, хотя при этом мыслили чисто в национальных (точнее, в националистических) категориях: “наших”, то есть евреев, в чём-то ущемляют, а значит ущемители “плохие” и вообще “фашисты”. Кстати, Василий Гроссман был одним из первых, кто приравнял СССР к нацистской Германии с выводом “оба хуже”.

Однако справедливости ради надо отметить, что в 1934 году, когда был написан рассказ “В городе Бердичеве”, Гроссман до такой степени ещё не деградировал, так что идейным антисоветским посылом фильм в большей степени обязан режиссеру Аскольдову. Даже краткая биографическая справка из Википедии даёт об этом деятеле немало интересного. Во-первых, сын репрессированного (антисталинисты всегда добавят, что невинно, ибо при Сталине преступников не было), во-вторых — поклонник творчества Михаила Булгакова, что тоже говорит о принадлежности к антисоветским кругам. И тем не менее, Советская власть доверила этому человеку снять фильм на идеологически окрашенную тематику. Однако оказанного доверия этот деятель не оправдал.

Ну а для тех, у кого ещё остались сомнения относительно режиссёра и автора книги, в самом начале фильма в титрах название рассказа Гроссмана “В городе Бердичеве” написано через “Ять”! Более откровенную демонстрацию неприятия “совка” трудно и представить.

Перейдём к анализу самого фильма. Для начала нужно отметить несколько общих моментов. Во-первых, сюжетная линия прослеживается очень слабо, а событий очень мало. Во-вторых, в фильме большое количество логических и исторических ляпов (часть из них мы упомянем ниже). В-третьи, в фильме огромнейшее количество недоговорок, полунамёков и т.п. В этом смысле фильм очень похож на творчество абстракционистов. Ничего нормального там нет. Но зато авторы претендует на великий скрытый смысл, который понятен только продвинутой интеллигенции и который непонятен обычному быдлу. Единственное, что в фильме сделано хорошо, — так это множество сцен, которые должны иметь символический смысл и оказывать глубокое психологическое воздействие на зрителей, передавая переживания режиссёра. Проблема только в том, что если бы всё остальное было сделано хорошо, то зрителям стала бы очевидна вся неадекватность и оторванность от реальности этих переживаний и символов.

Вообще фильм – про Гражданскую войну, точнее, должен быть про неё. Но как в фильме, например, представлены сами участники Гражданской войны? Белые не представлены никак, красные, за исключением главной героини, даны эпизодически, как люди они не показаны, зато очень много бреда, связанного с войной: героиня почему-то видит все кошмары на фоне пустыни, хотя она вряд ли воевала в Туркестане. При этом ладно бы она вспоминала битвы — нет, там есть совсем бредовые сцены, где какие-то бойцы косят по пустыне косами песок (!!!). Также всё время показывают проезжающие пушки. В итоге весь идеологический смысл войны вымаран практически полностью, превратив Гражданскую войну в абстрактную войну без всякого смысла и цели. Что хотел сказать всем этим режиссёр? Что любая война ужасна, а мир — прекрасен? И что всякая война чужда жизни? Потому что единственно по-настоящему живой выглядит в фильме только семья Магазанник. Собственно, на этом режиссёр и акцентирует внимание — с одной стороны, есть война, а есть семья и материнство. К последнему режиссёр вроде бы испытывает всяческий пиетет, но при этом подана тема с огромным количеством ляпов, так что становится ясно — пиетет режиссёра носит чисто платонический характер, близко он с этой темой в жизни знаком не был.

Становится смешно, когда Мария Магазанник говорит: “Мадам Вавилова, женщинам в вашем положении нельзя носить тяжёлый самовар”. Специфических ограничений для беременных в те времена ещё не знали, так как беременными женщины ходили большую часть жизни, и женщины из трудовых слоёв общества не могли не таскать тяжести, да и сама Магазанник, у которой погодки, тоже не могла не таскать детей, будучи беременной. Ещё более смешным выглядит запрет для беременных ходить босиком, так как тут вообще не беременность важна, а насколько человек закалён.

Когда изображены роды, то героиня почему-то бредит пустыней и странными картинами, хотя роды были тогда без наркоза, откуда такой бред? Ведь даже вроде бы воспоминания о муже почему-то на фоне пустыни (в которой почему-то есть река, но не видно вокруг неё зелени). Опять же символика... Материнство подано как-то физиологично — много акцентов на собственно физической стороне типа подмывания детей, мытья, но ни слова о воспитании, потому что с воспитанием у Марии Магазанник изрядный прокол — показано, что маленькие разбойники нападают на старшую сестрёнку, рвут на ней платье и связывают. Эта сцена по замыслу режиссёра должна была бы ужасать, но у тех, кто имеет дело с детьми, она вызывает недоумение. Дети такого возраста, конечно, могут попробовать поиграть в разбойников, но связать более старшего ребёнка они не способны чисто физически. Создаётся впечатление, что режиссёра больше волновало не физическое правдоподобие, а символический смысл сцены, который закодирован в том, что юные погромщики орут “жидовка”, разрываемое платье должно ассоциироваться с изнасилованием, а качели, к которым привязывают девочку, напоминают виселицу.

Ефим Магазанник производит впечатление весёлого раздолбая, жене он плохой помощник, к тому же он пьёт. В общем, “человек недостатков”, а точнее — человек, настолько не желающий себя как-то дисциплинировать, что может не только позволить себе в мастерскую опоздать и из неё прийти, выписывая ногами кренделя, но даже на крыльце нужду справить, то ли подчиняясь первому побуждению, то ли видя в этом нечто молодеческое. Но при этом режиссёр ему всячески симпатизирует, и, мало того, именно этот персонаж выполняет в фильме в некотором роде роль резонёра. По мысли Аскольдова Ефим Магазанник — тот самый народ, которому вроде бы и нужна революция. И как он мыслит? По его логике сам по себе социальный прогресс — это неплохо, ему хочется не ходить на работу пешком, а ездить на трамвае, да вот только война, и ему кажется, что в результате всех социальных катаклизмов его, да и весь Бердичев, уничтожат и на трамваях будет ездить некому. Ефим Магазанник обозначает свою политическую позицию так: “Я за добрый интернационал”, то есть за прогресс без жертв. И Клавдия Вавилова оказывается неспособной ему объяснить понятным языком, что прогресс невозможен без революционной борьбы, во время которой неизбежны жертвы. Это кажется неправдоподобным, так как она — комиссар, чьей работой является политическое воспитание масс и должна быть привычна к такого рода вопросам. Даже хуже — она в ответ говорит, что интернационал — это плохо, т.к. заставляет людей быть жестокими и воевать. Собственно, это единственный эпизод, где проскользнула идеологическая подоплёка Гражданской войны.

А дальше как обычно идут вопросы без ответов. Если красные оставили город, то зачем белым его потом обстреливать? Откуда взялись те, за кем побежала в финале Клавдия Вавилова, бросив на семью Магазанник своё дитя? Да и сама комиссар ведёт себя в последней сцене слишком импульсивно, а кормя малыша грудью, она зачем-то даёт ему наставления, которые младенец в пелёнках никак не может усвоить. Думаю, что женщина-комиссар принять решение оставить ребёнка чужим людям могла бы, но действовать так сразу и не думая — никогда.

В фильме есть отдельная тема — религия. Например, с какой картины начинается фильм? Степь, католическая статуя богоматери и колыбельная. А мимо едут всадники без знаков различия, попробуй пойми — красные это или белые. Далее по ходу фильма периодически в тему и не в тему раздаётся колокольный звон.

Большое недоумение вызвали совершенно немотивированные сюжетом сцены с церковью и священник, который снимает шляпу перед матерью-комиссаром. Во-первых, если дело происходит в местечке, то есть месте компактного проживания евреев, там логично было бы быть синагогам, а не католическим церквям. Во-вторых, зачем мать-комиссар могла потащить ребёнка в церковь? Крестить? Но это же абсурд! А если просто мимо проходила и крестить не собиралась, то какое тут может быть почтение со стороны священника, который почему-то снимает перед ней шляпу? Или он вообще матерей мало видел? Но тогда рожала почти каждая. А к незаконным детям отношение было всем известно какое. И далее — почему церковь то целая, то разрушенная? Или руины церкви — проекция в будущее, как и сцена, где евреи с жёлтыми звёздами идут к крематорию? А может, вообще ничего такого не хотел сказать режиссёр? Просто молодая мамаша решила прогуляться с новорожденным по городу в платочке, случайно забрела в руины, которые случайно оказались немного похожими на церковные... Тут сложно ответить однозначно, потому что разгадывание подобных шарад сродни гаданию на кофейной гуще, так что символизм, который за этим стоит, переводить на нормальный язык можно лишь с известной долей предположительности (всегда можно отвертеться, что “не то имелось в виду”).

Однако несмотря на символистскую сложность, весь фильм укладывается в довольно тупую схему “Зло” и “жертвы”, война и семейка обывателей. Режиссёр сначала показал сцену счастливого купания матерью своих детей, но потом мимо проезжает пушка, и голые дети выстраиваются с мрачными лицами только для того, чтобы проводить эту пушку взглядом. При этом режиссёр зачем-то сделал так, чтобы через пушку были видны именно интимные органы детей. Зачем? Чтобы никто не сомневался, что мальчики обрезаны? Да и вообще, как дети с мамой по одному стуку определили, что едет пушка, на которую надо срочно посмотреть? Откуда у маленьких детей (сами они при этом с радостью играют в войну) такое мрачное отношение к пушке, о назначении которой им скорее всего даже неизвестно? По всей видимости, режиссёр таким топорным методом пытается показать, что, с одной стороны, есть миленькие и хорошенькие детки, идиллия семейной жизни, а с другой — война, которая может разрезать жизнь этих детей на части. Причём в фильме намеренно смешаны Гражданская и Вторая мировая. Зачем? Чтобы показать, что евреи такие бедные жертвы, которых никто не любит и не жалеет и потому все готовы убить? Именно об этом говорит Ефим Магазанник. В “неполживых и рукопожатных” кругах в такую ненависть всего мира к бедным евреям принято верить так же, как в бредни Солженицына. Там Советскую власть принято изображать столь же людоедской в отношении евреев, как и Гитлера, а противодействие политике Израиля, направленной на геноцид палестинцев, приравнивать чуть ли не к Освенциму. Но когда установку “евреи самый несчастный на свете народ, а вы — последние сволочи, если с этим не согласны” преподносят широкой публике, то это встречает понимание у немцев и части других европейцев, которые чувствуют себя немного виноватыми за преступления нацизма (кстати, поэтому у фильма столько премий в ГДР и ФРГ). Но вот у русских, что в советское время, что сейчас, такой подход может вызвать только раздражение. И дело не в том, что русским свойственен какой-то исконно присущий антисемитизм, а в том, что русские во времена Великой Отечественной войны тоже очень сильно пострадали от нацизма, война прошла через каждую семью, кроме того, в советской культуре было как-то не принято подчёркивать горе при помощи истерики, наоборот, считалось, что истинное горе безмолвно. На фоне этого истерики, претендующие на некоторую исключительную несчастность, могли вызывать лишь жалостливое презрение. В таком контексте неудивительно, что некоторые деятели кино даже увидели в фильме провокацию, направленную против евреев. Хотя, конечно, режиссёр никакой провокации сознательно не готовил, просто мыслил логикой “рукопожатных” кругов. А если режиссёр мыслит такой логикой — то кто он есть, как не антисоветчик? Причём даже не “честный”, то есть прямо и откровенно противопоставляющий себя Советской власти, как некоторые диссиденты, а такой, который взял у этой самой власти денег, состряпал антисоветское по сути кино с апологетикой испуганного социальными катаклизмами мелкого буржуа (ведь Ефим Магазанник во всех смыслах именно такой типаж) и после этого стал строить из себя невинную жертву, хотя ему всего-то запретили заниматься такой идеологически ненейтральной отраслью как кино, а не сослали на Колыму за растрату средств в особо крупных размерах.

Мы не будем подробно останавливаться на вопросах: почему религия не совместима с коммунистическим мировозрением; почему полный пацифизм, граничащий с пофигизмом, представленный в фильме, — плохо; почему приравнивание Советской власти к фашистам — недопустимо. Всё это вопросы, которые достойны отдельных статей. Но вывод напрашивается вполне однозначный.

Симпатии части левой аудитории к такому кино могут быть объяснены или его полным непониманием (которое вполне может быть, особенно у тех, кто не знаком с культурным кодом “рукопожатной” тусовки), или плохо скрываемым под евролевизной антисоветизмом, который под видом критичности к советскому опыту на самом деле отрицает сколько-нибудь реализуемый социализм как таковой.

Александр НАТИН, Леа РУЖ

«МЕЛОЧИ» КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ

В целях «повышения эффективности государственной охраны, сохранения, использования и популяризации объектов культурного наследия в городе Москве» городское Правительство учредило Департамент культурного наследия города Москвы. Согласно пункту 16-му Положения о Департаменте, ему поручено «осуществлять издательскую деятельность в установленной сфере деятельности», сотрудничать с различными организациями и выполнять много-много других полезных функций.

Откуда же тогда в московских изданиях появляются не соответствующие истории сведения о Москве, её градостроении, перемежающиеся с вымыслом и зубоскальством? Или это тоже теперь является частью «культурного наследия»?!

Не в первый раз приходится читать в СМИ неточную информацию, относящуюся к району Котловка. Так, в газете «Вечерняя Москва» от 23.09.2013 г. на стр. 4 автор Дмитрий Семёнов публикует заметку «Почему Котловка осталась без котлов», где он сообщает о Котловке следующее:

«А с 1966 года здесь начали строить пятиэтажки – бывшие сёла стали спальным районом».

Тот же 1966 год как год начала строительства в Москве пятиэтажных домов (так называемых «хрущёвок», «хрущёбов») я встречал и в других современных публикациях о Котловке.

В ещё одном издании Департамента культурного наследия г. Москвы, «Московское наследие. Юг. 27», М., 2013 г., на стр. 20-й даётся описание района Черёмушки, в действительности относящееся к двум другим районам города: Академический и Котловка. Автор рубрики Евгения Гершкович.

Читаем:

«Именно в 1959 году в девятом экспериментальном квартале Новых Черёмушек (это между проспектом 60-летия Октября, улицами Шверника и Дмитрия Ульянова) возвели первые такие дома массовых серий, «хрущёвки»». И т.д.

В 1965 г. и позднее я с семьёй проживал в «хрущёвском» доме 19, корп. 1 кв. 50 Большой Черёмушкинской улицы (тогда адрес дома был другим: д.63, корп.3). Въехали мы в эту квартиру по обмену. У нас имелся паспорт на квартиру, где было сказано, что данный дом построен в 1959 году.

Перед вами извлечения из двух публикаций. В одной неправильно указан год застройки. В другой – территория застройки почему-то названа именем другого района.

Есть и другие ошибки, касающиеся популяризации объектов недвижимого культурного наследия. В заметке Д. Семёнова сообщается о строительстве в 1899 г. кирпичного завода, а как начали строить пятиэтажки, на его месте появляется «спальный район». А куда делся кирпичный завод? Снесли? Ничего подобного! Черёмушкинский керамический завод, выпускавший красный обожжённый кирпич, продолжал работать до 1990-х годов, чёрная пыль проникала в квартиры пятиэтажек: было не до «спального района».

Название великокняжеского села Котлы Д. Семёнов и другие авторы относят к XIV веку. А что было между XIV веком и XX неизвестно. По Семёнову, Котлы существовали вплоть до ХХ столетия. Но это плохо согласуется с другим названием этого места: Старые Черёмушки. Этим именем назван восстановленный в 2000-е годы храм на ул. Шверника (в период строительства «хрущёвок» эта улица носила другое название: «улица Телевидения»).

Название района Москвы Котловка Д. Семёнов истолковывает как овраг круглой формы. Он пишет: «…А оврагов здесь было немало». И снова промах.

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля слово «котёл» имеет много значений. В частности, и такое: «…Котлом же, - пишет В.И. Даль, - называют и котловину, всякое углубленье, яму, провал с крутыми стенами…» (репринтное изд., т.2, стр.178. М., 1981 г.).

Рельеф местности в указанном районе имеет целых два таких «провала с крутыми стенами», по дну которых протекают речки Котловка и Коршуниха. Оврагов круглой формы нет.

В сборнике «Московское наследие» Е. Гершкович даёт описание квартир в «хрущёвках». В частности, указывает, что в каждой квартире «непременным элементом являлась кладовка» и т.д.

Это тоже неверно. В квартире №50 по вышеуказанному адресу никакой кладовки не было и нет (дом стоит до сих пор).

Автор пишет о «массовых сериях «хрущёвок»» и об одной из таких серий, 1-507, распространяя последнюю на все вышеуказанные. То есть автор по сути отрицает своё предыдущее высказывание о массовых сериях. Можно ли считать такую произвольную информацию популяризацией объектов недвижимого культурного наследия Москвы? Нельзя.

В указанном Е. Гершкович районе Москвы, ошибочно названном ею районом Черёмушки, есть пятиэтажные, четырёхэтажные и даже трёхэтажные дома. А у автора ВСЕ «хрущёвки» – сплошные пятиэтажки!

Какая же это пропаганда культурного наследия в городских СМИ!!

В жилых домах указанных серий были и свои плюсы, остающиеся плюсами и поныне: низкая, не вредящая здоровью человека этажность, низкие ступеньки, лестничные пролёты, залитые солнечным светом. К низкой этажности жилых домов город вернулся в настоящее время. К сожалению, не всем эти новые 2-3-х этажные дома сегодня доступны.

Зубоскальство Е. Гершкович по поводу построения коммунизма, приводимые ею анекдоты о не слишком высокоэтажных домах описываемого периода выражают, на мой взгляд, эмоциональное и субъективное отношение автора статьи к истории архитектуры указанного периода и, вероятно, отдельных архитекторов того же времени, их неудовлетворённые амбиции. Вряд ли эти их амбиции несут на себе черты культурного наследия, поскольку проекты высоких зданий так и остались нереализованными и вряд ли о них необходимо знать современному культурному человеку. А если их проекты были серьёзны и хороши, то надо привести доводы, почему одно решение уступило место другому, не опускаясь до уровня отрицания эпохи.

Обоим авторам (Д. Семёнову и Е. Гершкович) характерно небрежное отношение к теме культурного наследия, а их издателям – отсутствие должного контроля за содержанием публикуемых материалов.

Согласно данным на сайте «Вечерней Москвы», редакция газеты, издаваемой тиражом 1 миллион 385 тысяч экземпляров, тесно сотрудничает с Правительством Москвы и от него же получает информацию.

М.В. Малинин

ОКОЛОКИНО ПРО ОКОЛОФУТБОЛ

Внимание! В рецензии присутствует субкультурная лексика.

Как в современной России попытать счастья в коммерчески прибыльном кинематографе? Рецепт прост: взять неизбитую, но скандальную тему, которая уже отыграла на Западе (“Футбольные фанаты - про это в России ещё не было!”), приправить её поцреотичненьким “русским духом”, нарезать и размешать по фильму стандартных мелодраматических тем для школьников (любовный треугольник, предательство друга и т.д.), добавить “угарных типов” (Паук подойдёт). Кормить по расписанию согласно купленным билетам.

Я, конечно, предполагал, что иду на русскую пародию “Фабрики футбола”, но надежда теплилась - за съёмки взялась вроде серьёзная студия СТВ, как-никак. Однако узнав, что режиссёр фильма - автор самого невнятного и несерьёзного, я бы сказал, карикатурного фильма о 90-х “Чужая” - я шёл на предпремьерный показ с мыслью о неизбежной встрече с околокино. И не ошибся.

Главные герои - мясная фирма, во главе которой учитель истории (“Тичер”). Ребята устраивают чинные-благородные драки, как полагается (только фаер-плей, никакого “г…”, не дай бог), стрелки и тренировки строго по расписанию и т.д. Но вот незадача у ребят: как ни стрелка - откуда ни возьмись, ОМОН выскакивает. Выглядит это порой совершенно нелепо: ментам удаётся “неожиданно накрыть” фанатов даже на пустом стадионе в парке.

Количество штампов и стереотипов зашкаливает. Местами фильм вообще воспринимается как стёб — пухлый “динамовский” скаут лет тридцати, лопочущий “Отпустите меня, дяденьки” и прочее в том же духе. Иван Турист в роли нелепого мента, в отделении выясняющего у задержанного фаната, как ему забить наколку ДМБ-84, выглядит вполне органично.

По сути фильм — стандартная, среднего пошиба “история о жизни” для школоты в антураже околофутбольной тематики, но при этом ещё и претендующая на то, чтобы вносить нравственные ценности: кто бы ты ни был — ты можешь стать частью “фирмы”, станешь крутым, будешь побеждать в драках и, возможно, у тебя будет секс (обнажённые пластиковые груди пассий Паука как бы на это намекают, ну и околопрон ближе к концу)! Не важно, кто ты — буржуй, автослесарь, кандидат наук “по истории” или диджей... Хотя нет — стоп! Если ты диджей, то очевидно ты — тусовщик, наркоман и крыса, и таким в приличном обществе не место! Как вы уже догадались, весь фильм приправлен провокационным душком нездоровой “любви к родине”: вот по ходу фильма фанаты узнают, что “на районе хачи пацана порезали”, и тут же в праведном гневе бравая команда бежит устраивать русскую справедливость: разгонять бабок в переходе, сжигать “хачёвское” кафе со всеми посетителями. Спору нет: на эмоциональном уровне многих взбодрят кадры “русского бунта”, а по существу что? В “Ромпер Стомпере” ультраправый гнев показан всё равно живее (не зря российская фемида признала его экстремистским). Смысловая нагрузка же простая — “мочи их всех без разбору”. Или?

Пока ребята “развлекаются”, Тичер, почти единственный, кто решил не участвовать в погроме, развлекается с будущей невестой своего друга фаната-богатея (справедливости ради отметим: по инициативе девицы). Так авторы невольно намекнули подрастающему поколению о неизбежности трудного выбора.

Квинтэссенция потреотичности фильма – мент Аслан, торгующий наркотой, убивающий фаната-слесаря за то, что тот возвращает купленный только что диджеем “порошок”, с приговором “Не возвращайся сюда” и парой сигнальных тумаков. Какой нормальный барыга, да ещё и мент будет после этого посреди бела дня стрелять из боевого оружия? Только Аслан!

Справедливости ради заметим, что большими, чем “чёрные”, врагами фанатов в кино являются, конечно, менты. Иррациональными врагами. Опять же: финальная битва двух враждующих фирм с ОМОНом взбудоражит умы соскучившихся по старому доброму ультранасилию (и плевать, что компенсирует бутафорскую драку пляшущая во все стороны камера), но элементарная логика где? За всех в итоге будет отдуваться кроткий “Тичер”, которому впаяют пять лет, а фанат-буржуй со товарищи, хоть и обломается с невестой, но выйдет с условкой сразу же в зале суда. Хотел ли этим что-то сказать автор ленты — непонятно, потому что на этом фильм и заканчивается.

А, нет: ещё в финальной сцене юные фанаты подсыпают в кокс диджею мышиный яд. Справедливость торжествует.

Итог: фильм – нелепая эклектичная пародия на “Фабрику футбола” и другие знаменитые фильмы на фанатскую тему, обильно удобренная примитивной бытовой ксенофобией.

Ждём продолжения? Надеюсь, нет.

Паутинычъ

От редакции. Слелав большое количество замечаний, корректор, работавший с текстом, пометил: «Статья «Околокино про околофутбол» написана околорусским языком».