Газета Суть времени №169

«Эксперименты» ведут к массовым протестам?

Отклик на статью «Будет ли «Скорая» скорой помощью?», опубликованную в № 163 от 3 февраля 2016 г., рубрика Социальная война

В статье разбирается очередной «эксперимент», который планируется проводить над службой СМП. Понятно, что этот «эксперимент», скорее всего, будет воплощен в жизнь, и понятно, к чему это приведет.

Хуже всего то, что такая «оптимизация» характерна не только лишь для одной социальной сферы. К сожалению, в реальности приходится сталкиваться с почти идентичными процессами и в других сферах жизни. Это касается и образования, и правоохранительной системы, и таких стратегических отраслей, как железная дорога и т. п. — везде наблюдается очень схожий процесс «оптимизации», который, по сути, означает схлопывание отрасли до состояния чисто коммерческого предприятия для оказания услуг исключительно состоятельной прослойке общества.

Несмотря на то, что сам я далек от медицинской области и о героическом труде медицинских работников знаю лишь по посещениям поликлиник, мне, тем не менее, очевидно, что работа врача — творческая. Даже рискну предположить, что мало на свете настолько творческих профессий, как эта.

Лечить людей невозможно по каким-то конкретным инструкциям. Поскольку человек — система невероятно сложная, то болезнь может протекать у разных больных по-разному и симптомы могут быть вызваны совершенно различными причинами. А значит, и лечение должно быть различным. Сам же врач должен понимать в первую очередь динамическую систему под названием «Человек», и лишь в этом случае у него появляется возможность понять, какая болезнь и как ее можно вылечить.

При этом я совершенно не отрицаю необходимость учебных и методических материалов. Но одни лишь методические материалы не являются достаточным условием для надежного установления диагноза и поиска метода лечения.

Врач понимает динамическую систему «Человек», поскольку на приемах постоянно сталкивается с большим числом больных и имеет возможность наблюдать течение болезней, взаимосвязь процессов и явлений внутри человеческого организма и т. д. Фельдшер же оказывает так называемую «доврачебную помощь» и не имеет той полноты информации о течении болезни, как врач.

Опыт всех прошедших «оптимизаций» явно намекает, что вслед за исключением врачей из бригад «скорой помощи», начнут оптимизировать количество автомобилей, а если быть точнее, то передадут автомобили аутсорсинговой компании, которая будет оказывать услуги по доставке бригады на вызов и обратно по тройным ценам. Также упразднят санитаров. А поскольку без них никак не обойтись — снова появится коммерческая фирма, которая будет оказывать услуги больнице. То же коснется и прочих задач, напрямую и непосредственно не заключающихся в лечении. В итоге сфера здравоохранения станет кормушкой, из которой кормятся десятки различных коммерческих фирм, оказывая некачественные услуги по завышенным ценам. А на очередном заседании очередной министр здравоохранения сообщит, что система убыточная, не способная вписаться в рынок и потому ее необходимо переводить на исключительно коммерческие рельсы.

Мои мрачные предположения, конечно, звучат голословно, однако я имею возможность наблюдать аналогичные процессы, и схожесть их бросается в глаза.

В этом ключе я хочу кратко рассказать про ОАО «РЖД» — предприятие, являющееся стратегически важным для нашей страны. Прочитанная статья напомнила мне ситуацию в РЖД, которую я имею возможность наблюдать с очень близкого расстояния. Если быть точнее — речь идет об информационно-вычислительном центре (ИВЦ), обслуживающем единую информационную систему РЖД. Эта система является единым рабочим инструментом управления железнодорожными перевозками по всей стране. Понятно, что в наше компьютеризированное время такие системы становятся ключевыми узлами функционирования предприятий. И как раз в этом ключевом нервном узле РЖД активно проводят так похожие на описанные в статье «оптимизации» и «эксперименты», заключающиеся в отказе от огромного опыта данной отрасли, и происходит бездумная замена его на западный стандарт. Не вдаваясь в долгие рассуждения, перечислю лишь некоторые «достижения», которых пока добилось руководство ИВЦ:

1. Передача во внешние коммерческие фирмы части функций, таких, например, как автотранспорт. В результате стоимость для предприятия выросла в разы.

2. Определение целей предприятия не как развитие системы для функционирования РЖД, а как соответствие абстрактным показателям MBA.

3. Целенаправленное переваривание профессионального коллектива в человеческую массу. То есть уверенность руководства, что наличие инструкций сразу делает любого человека специалистом.

4. Сокращение штата, оптимизация работников. Естественно, это не касается менеджмента.

И так далее.

Положение в ИВЦ схоже с положением во многих других отраслях, и на основе этого опыта можно предположить, как могут развиваться события в СМП.

А вот к чему это приведет при нарастании плотности таких «оптимизаций», можно угадать, как мне представляется, с довольно высокой точностью. Резко ухудшатся социальное обеспечение и возможности основного населения нашей страны. Те социальные блага, которыми мы пользовались, либо станут слишком дороги, либо попросту исчезнут. Тогда общество, еще не забывшее про бесплатное или условно бесплатное социальное обеспечение придет в состояние, которое очень легко можно будет раскачать до массовых социальных протестов.

И именно в этой точке процесса необходимо, чтобы у патриотических сил уже были готовы механизмы работы с протестными силами. Но для того, чтобы это стало возможным, надо, как мне кажется, создавать комитеты по всем ключевым социальным направлениям. Комитеты, аналогичные комитетам по защите исторической справедливости, создание которых только начинается. И в случае успешного результата данный опыт будет крайне полезно распространить на все ключевые социальные направления.

Не станет ли первая помощь последней?

Отклик на статью «Будет ли «Скорая» скорой помощью?», опубликованную в № 163 от 3 февраля 2016 г., рубрика Социальная война

В своей статье Михаил Дмитриев затронул тему парамедиков — людей со специфическими медицинскими навыками, которые в скором времени придут на смену врачам «скорой» и будут оказывать пациенту первую помощь до момента его доставки в стационар.

На Украине интерес к этой теме гораздо выше, нежели в России. Кроме того, если в РФ реформу только планируют, то украинскую «скорую помощь» уже довольно долго превращают в службу доставки специфического — живого и не очень — «груза». В результатах украинских реформ можно разглядеть контуры недалекого будущего службы «скорой помощи» в России.

Интерес к теме первой помощи на Украине возник во время государственного переворота 2013 года. Мне довелось наблюдать это, что называется, с близкого расстояния. Тогда в центре Киева действовала внушительная сеть волонтеров, которая оказывала первичную помощь боевикам, получившим травмы в столкновениях с милицией и «Беркутом». Часть импровизированных «парамедиков» составляли студенты столичных медицинских вузов. Непрофессионалов было гораздо больше, поэтому неимоверную популярность приобрели профильные курсы и тренинги. В личных беседах инструкторы одного из специализированных тренинговых центров Киева в этот период оценивали рост числа слушателей курсов первой помощи в восемь раз.

Я проходил подобные курсы несколько позже, когда гражданская война уже переместилась в Донбасс, но и тогда желающих было много, записываться пришлось заранее. Слушатели четко делились на две категории: на тех, кто готовился ехать в так называемую «зону АТО» помогать или непосредственно убивать сограждан, и на тех, кто скептически относился к украинской медицине и возможности получить качественную помощь в случае необходимости. Развал государства объединил всех в желании получить полезные знания, поскольку жизнь превратилась в одну большую экстремальную ситуацию, где каждый может полагаться только на себя.

В самой идее подготовки парамедиков я не вижу ничего плохого. На первый взгляд, может показаться, что человек без медицинского образования окажется бесполезен в ситуации, угрожающей жизни и здоровью другого, но это не так. Элементарные знания того, как правильно взаимодействовать с больным, с окружающими людьми, навыки остановки крови, проведения сердечно-легочной реанимации, а также общения со «скорой помощью» значительно повышают шансы больного на выживание. Главное — не терять голову и не впадать в ступор.

Кстати, рекомендации правильного общения со «скорой», которые давались на курсах, были составлены с учетом того, что на Украине давно действует схема, описанная в статье: санитар, фельдшер, водитель для общепрофильной бригады плюс врач — для экстренной бригады. Решение, какую бригаду отправить на вызов, принимает диспетчер, поэтому существует риск того, что к человеку с остановкой сердца приедет не машина, оборудованная дефибриллятором, а фельдшер с аскорбинкой.

Правила очень простые: необходимо держать себя в руках и максимально внятно описывать проблему. Люди зачастую теряются и произносят стандартную фразу «человеку плохо», а это диспетчеру ни о чем не говорит. Необходимо навскидку оценить возраст больного, сказать, в каком положении и состоянии он пребывает: сидит, лежит, находится в сознании или нет. Очень важно обозначить отсутствие запаха алкоголя.

Однажды мне это пригодилось, когда на дороге мы с товарищами обнаружили лежащего человека. Молодой мужчина шел из ближайшей деревни, переходил трассу, и у него отказало сердце. Ему повезло дважды: во-первых, потому что упал на трассе, а не где-нибудь в кустах, на обочине, а во-вторых, потому что его никто не успел переехать, хотя одет он был невзрачно, и дело шло к вечеру.

Самое трудное было не поддерживать человека в сознании и следить за его состоянием, а расшевелить «скорую», которая приехала спустя два часа из ближайшего города. Благо, прислали реанимобиль, хотя перед этим долго выпытывали, уж не пьяного ли мы нашли.

Массовое распространение навыков оказания первой неотложной помощи полезно и эффективно, но только как дополнение к быстрой и умелой врачебной помощи. Одно дело — когда парамедиков готовят в качестве первого элемента в сложной, высокотехнологичной системе оказания помощи больным, а другое — когда разрушают всю систему, как это планируют сделать в Киеве:

«Вместо бригады с дипломированными медиками на вызовы хотят посылать парамедиков без специального образования. <…> На работу будут нанимать людей, которые закончат двухмесячные курсы. Их задача ‒ довезти людей до больницы. Ни уколов, ни капельниц, ни остановки крови при ранениях и травмах. Только доставка». (Цитирую материал Ольги Байвидович «Источник: в Киеве готовят опасный медицинский эксперимент», размещенный на украинском сайте «Вести» (vesti-ukr.сom) 9 ноября 2015 года.)

Учитывая, что при артериальном кровотечении человек умирает, спустя несколько минут, понятен следующий этап реформирования украинской «скорой помощи» — объединение данной службы с бюро ритуальных услуг.

Обычно, когда обсуждают уничтожение отечественной медицины, то вспоминают слова Егора Гайдара о том, что те, у кого есть деньги, будут лечиться за границей. Но до заграничных врачей еще нужно доехать, и уничтожение квалифицированной, быстрой врачебной помощи обнуляет эту возможность для всех без исключения. Хочу напомнить российским «элитариям» поучительную историю украинского политика Евгения Кушнарева.

В 2007 году один из руководителей богатейшей и влиятельной «Партии регионов» получил на охоте смертельное ранение в живот: «Инцидент произошел в 25 километрах от города Изюм. Пока Кушнарева по бездорожью довезли до ближайшей районной больницы, он потерял много крови. Но и в больнице политику не смогли оказать должную медицинскую помощь. В итоге, пока из Киева прибыли хирурги, удалившие пострадавшую почку, а из Германии прилетели трансплантологи, способные осуществить пересадку печени, прошли сутки. Всё это время Кушнарев находился в критическом состоянии. Транспортировать его в другую, оборудованную по современным стандартам клинику, было невозможно…»

Журналисты долго спорили, была ли смерть Кушнарева убийством или же роковой случайностью, но за рамками дискуссии остался главный и простой факт — человеку ни за какие деньги не смогли вовремя оказать необходимую помощь. И таких случаев каждый год происходит огромное количество, просто до гибели неизвестных «нищебродов» никому нет дела. Иначе руководство страны пришло бы к выводу, что нельзя просто так лишить помощи подавляющее большинство по принципу «а для всего остального есть «Мастеркард». Да и вообще, невозможно, по большому счету, жить счастливо в несчастной стране.

Отчуждение здоровья

Отклик на статью «Будет ли «Скорая» скорой помощью?», опубликованную в № 163 от 3 февраля 2016 г., рубрика Социальная война

Проблемы здравоохранения я каждый день ощущаю на работе: я — врач. Официальная статистика, которой пользуемся все мы при составлении статей, текстов в блогах, общении с чиновниками и начальниками всех мастей, как это водится, лукавит: не может или не хочет охватывать самую жизнь системы здравоохранения. Официальная статистика не отражает эту жизнь, но хорошо показывает некоторые тенденции. Очевидные для нас, сутевцев, вещи, только-только начинают проясняться для других людей, в том числе и моих коллег. Например, войну, объявленную медицине, системе Семашко, коллега, которая сделала свой частный медицинский центр, сформулировала по-своему, но очень точно. Обсуждая одну из новостей с фронтов оптимизации, она печально произнесла: «Государство вынуждает врачей уходить в частную медицину. Оно сокращает бесплатную помощь населению и одновременно выдавливает врачей из госучреждений». И ведь это поразительно точное умозаключение произнес человек, который далек от идей социализма, и которому действительно не удалось развернуть свой организаторский талант в рамках государственного учреждения.

Замечу, что мне никогда не было понятно стремление государства опереться на частную медицину, частную фирму, в общем, на частника, капиталиста. Мне не было понятно никогда, почему какое-то производство, дело может быть выгодно капиталисту и не может быть выгодно государству. А если нечто выгодно, зачем отдавать это другому? Но это риторический вопрос сегодня.

Другие коллеги потихоньку начинают осознавать, что рыночные отношения в системе здравоохранения постепенно приводят к тому, что человека начинают измерять в деньгах уже не образно, а вполне предметно. И это могут быть подсчеты стоимости разных его органов, если продать их на «черном рынке», или оценка денег, которые затрачены на здоровье человека за всю его жизнь. Это, в конце концов, подсчет цены своей жизни самим человеком и его родственниками, когда болезнь требует дорогостоящего лечения.

Рыночные отношения в системе здравоохранения, как и везде, приводят к труднопонимаемым простым человеком парадоксам. Например, как больница из Кемерово, на пятом этаже которой находится лаборатория другой организации (да-да, другой организации, другого осколка единой в советское время больницы), может отправлять рутинные анализы в Новосибирск? Это простому человеку непонятно. А чиновнику и экономисту всё понятно и просто. «Они выиграли тендер».

Лично меня рыночные отношения в медицине приводят в смущение. Мне каждый раз стыдно говорить людям, что им нужно купить такие-то лекарства, чтобы остаться трудоспособными. А то и для того, чтобы не умереть. Конечно, я не вдаюсь в рассуждения на эти темы во время приема и научился обсуждать это с холодным умом. При этом я прекрасно понимаю, что если государство сегодня обеспечит всех нуждающихся минимумом необходимого, оно разорится. Не менее отчетливо я понимаю, что государство не пытается этого сделать, и даже больше — не хочет этого делать.

Но, как верно сформулировала моя коллега, всячески потворствует расширению частной медицины. Если не появлению новых частных клиник, то расширению возможностей оказания платных услуг (плеваться хочется после таких слов) в госучреждениях. А значит — зарабатыванию денег. Другого от рыночных отношений ждать трудно. Ведь главная цель любого бизнеса — получение прибыли, а не помощь людям. Вот и получается, что вся наша система здравоохранения превращается в систему зарабатывания денег. То есть если раньше медицина, прежде всего, означала сохранение жизни, заботу о человеке, о его жизни, о его настоящем и будущем, то сейчас — деньги. Просто деньги, большие деньги или огромные деньги.

Гуманная суть постепенно вытесняется антигуманной. И как раз этого почти никто не осознает.