Газета Завтра 2 (1051 2014)

Битва за историю

Владимир Карпец

9 января 2014 3

Политика Общество

Многие (в том числе и автор этих строк) уже неоднократно указывали, что важнейшей правкой при "никоновой справе" была замена в Седьмом члене Символа веры слов "Его же Царствию несть конца" на "Его же царствию не будет конца". По-гречески седьмой член Символа веры звучит как "нет и не будет", то есть, в конечном счете, тоже "несть". В латинских же Credo о Его Царствии говорится или "не будет", или (как в т.н. "афанасьевском) - вообще ничего.

Вспомним, кем были справщики. Сменивший Июдейство на Православие, затем Православие на Римо-Католицизм, а затем "вернувшийся" обратно в Православие Арсений "Грек". Добавивший к этим (точно таким же) переходам еще и временное пребывание в Исламе "Газский митрополит" Паисий Лигарид Ну, и легион "иже с ними понаехавших".

"Мир держится на скрепах литургических" - писал о.Павел Флоренский. "Вечное настоящее" Литургии создает сакральное время-пространство. Московское Царство, прежде всего в идеологии Третьего Рима, осознает себя как Удерживающего (έ) - не только от прихода антихриста, но и от самого хода времени, порожденного грехопадением и неминуемо к антихристу стремящегося. "Не будет" вместо "несть" вводит в Россию и Русскую Церковь линейное время Запада и соединяет с ним Русское время, ранее замкнутое, статичное и одновременно циклическое в рамках богослужебного круга. Именно раскол XVII в. "швырнул" Россию в будущую глобализацию.

Ален де Бенуа в "Краткой истории идеи прогресса" пишет: "Идея прогресса является одной из теоретических предпосылок Модерна. Не без причины ее часто называют "подлинной религией западной цивилизации". Исторически эта идея была сформулирована приблизительно в 1680 г. в ходе спора "ревнителей древности" и "современников"<> Теоретики прогресса <> согласны с тремя ключевыми идеями: 1) линейная концепция времени и идея о том, что история имеет смысл, устремленный в будущее; 2) идея фундаментального единства человечества, эволюционирующего в одном и том же направлении; 3) идея о том, что мир может и должен быть трансформирован <>. Эти три идеи обязаны своим появлением христианству. Начиная с XVII в., <> они переформулируются в светском ключе <>. Это "время торговцев", замещающее "время крестьян" (Жак ле Гофф)".

Русский раскол XVII века - часть единого процесса. Но если бы Московское Царство и Русская Церковь сохранили то понимание Христианства, которое давало возможность освобождения от "линейности", все могло бы оказаться иначе

Но самое интересное, что та же проблема оставалась при смене идеологии.

Любопытную историю рассказывает К.Душенко (подготовила Л. Россинская, http://tlt.poetree.ru/news/ehto_est_nash_poslednij/2011-09-27-1006)

Русский перевод "Интернационала" (авторы Эжен Потье и Пьер Дегейтер) появился в 1902 г. <> Первая строка припева первоначально пелась: "Это будет последний и решительный бой". При известии о взятии Зимнего в октябре 1917-го, если верить Маяковскому, "впервые вместо: и это будет - пели: - и это есть наш последний". Но, по-видимому, эта замена случилась не раньше 1918 г., а в печати "исправленный" текст появился в 1919 г. Два года спустя об этой "замене" отрицательно отозвался Ленин: "К сожалению, это есть маленькая неправда, - "это не есть наш последний и решительный бой" (речи 27 марта и 17 окт. 1921 г.). Критика вождя не была услышана; припев и поныне начинается со слов "Это есть".

"Спор между "будет" и "есть" - в песенном символе веры коммунизма имеет любопытную параллель в споре о православном Символе веры. О царстве Христа здесь сказано: "Его же Царствию не будет конца". Эта форма издавна принята на Западе, но у нас она появилась лишь при патриархе Никоне, в 1667 г. Ранее было: "Его же Царствию несть конца". Старообрядцы "латинскую" форму отвергли. Для них она означала, что Христос не царствует вечно и его царствие отодвигается в какое-то светлое будущее".

Перед нами - сразу же, с первых дней Октября возникшая внутренняя борьба между марксистской ("просвещенческой") "керигмой" и русским народно-православным, даже старообрядческим ("Старообрядчество есть усиленное Православие, - писал примерно в то же самое время М.Пришвин) "мифом" (о "керигме" и "мифе" см. Дугин А.Г. "Социология воображения", М, 2010), которое и породило затем смертельную схватку 1937-38 гг. между "интернационал-" и "национал-большевизмом". Ленин однозначно стоял на позициях "мировой революции", "марксистского просвещения". Вопреки тогдашним надеждам Клюева, в нем всё же не было "керженского духа".

Сталин вообще отказался от "Интернационала" как государственного гимна, а в годы войны попытался восстановить Русскую Церковь. На знаменитой встрече 1943 года он мог и должен был задать иерархам вопрос: "А почему бы вам снова не начать креститься двумя перстами?", и это бы "во едином часе" вернуло Церкви и стране их подлинную традицию. Но, будучи воспитанником вполне никониянской (а следовательно, тоже "просвещенческой") семинарии, он, видимо, об этом даже не задумывался. Как не задумывался и о том, что держава должна быть им передана, хотя бы завещательно. Во всем этом и была трагедия Русского большевизма - и СССР - с обоими его внутренними неразрывно-противостоящими станами.