Владимир Винников ЗАПОВЕДНЫЙ ЧЕЛОВЕК


Костромская область по очертаниям своим удивительно похожа на миниатюрную Россию — ну разве что без Камчатки и Калининграда, занимая целых семь градусов по долготе и два по широте. Даже центр ее, Кострома, так же, как и Москва, лежит на крайнем западе. Кажировский сельсовет Вохомского района в этой сравнительной географии соответствует самым медвежь- им углам на границе Якутии и Магаданской области. Впрочем, медведи здесь и на самом деле водятся, как и прочая живность — по плотности всяческого зверья здешние леса превосходят все мыслимые для средней полосы пределы. Прошедшей зимой местный егерь по имени, скажем, Василий травил волков, но яд был уже старый, и стая не полегла на месте, как положено, а ушла бродить по лесам. И егерь, преследуя ее по следам на снегу, неожиданно для себя провалился в берлогу. Пересказывать дальнейшее нет смысла — получится одна из бесчисленных охотничьих баек, верится в которые с трудом. Короче, медведицу Василию удалось застрелить, медвежат по весне отправили в зоопарк, а сам егерь-герой от пережитого потрясения запил, в каковом состоянии находится уже год.


Пьют костромские мужики, можно сказать, отчаянно. Работы и зарплаты, а главное, перспективы,— практически нет никакой. Единственное, что осталось в этих местах — лес. Птицы, грибов и ягод, особенно клюквы, хватает, чтобы не умереть с голоду. А на обработке и вывозе древесины прочно "сидят" чечены, ряд опустевших деревень заняли цыгане. Они время от времени заходят в Сретенскую церковь райцентра и считаются почти своими, но живут лишь зимой, на теплое время откочевывая по своим маршрутам. Чечены же руками наемных русских рабочих рубят лес, разделывают на лесопилках и торгуют. Зарплату платят нерегулярно, иногда водкой. Рабочие благодарны и за то. Русское население сокращается, вымирает от пьянства, недостаточного питания и какой-то особой, свойственной только нашим людям беспросветной тоски, "гори все синим пламенем". В сельсоветской школе на все 11 классов — 48 учеников, зато в районной школе-интернате, где находятся дети "с отклонениями в развитии" — все 140. Сюда регулярно идут посылки с "гуманитарной помощью" из Европы, США и даже из Австралии. От Фонда Сороса школам района перепали комплекты книг: русская классическая литература с комментариями американских и современных российских критиков. Учитесь по-американски!


Собаки здесь еще бросаются с лаем вслед за любой легковушкой, похоже, принимая ее за невиданное лесное зверье, зато тракторы и грузовики воспринимают с равнодушием йогов. Кое-где на почерневших срубах торчат даже спутниковые антенны — “общечеловеческие ценности” проникли в глубинку не хуже, чем в столицы.


Нынешним летом начали расформировывать ракетную дивизию — последнее армейское соединение на костромской земле. Заборы вокруг нее местные жители уже раскорчевали до корня: зимы долгие, лес под чеченами, да и ходить за ним надо, а здесь — готовые дровишки. Чего там… Соответственно, и от военных городков остались более-менее целыми только те места, где еще живут офицеры и солдаты.


Местная интеллигенция, творческая в том числе, тоже в безысходности, а потому погружена мыслями в былые времена разной степени отдаленности: от царских, когда здешние места входили в состав Вологодской губернии и были славны первым в России крестьянским товариществом взаимного кредита да производством сливочного масла,— до совсем уж мифических, когда якобы отсюда древние арийцы начали свое движение по миру, спрятав на своей прародине некие реликвии.


В этом хаосе только вокруг Православной Церкви, как вокруг незыблемой твердыни, собираются все, кто не хочет и дальше погружаться во тьму. Отец Алексий со своими прихожанами отстраивает и украшает церковь Сретенья Господня. Все больше людей обращается к вере, и когда настоятель во время литургии раскрывает Святое Евангелие, женщины, как овечки, толпятся поближе к нему, чтобы именно их грешные головы послужили вместо аналоя, чтобы именно на них легло поверх епитрахили тяжелое, еще дореволюционное издание...


А в Кажирове восстанавливает церковь тамошний москвич Владимир Михайлович Киприянов, отец троих детей, профессиональный охотовед международного класса, принимавший участие в создании нескольких заповедников на Крайнем Севере и Дальнем Востоке СССР. Приехал он сюда вначале в командировку: организовать охотничье хозяйство и, поразившись, как говорит, красоте здешней природе, решил жить здесь с семьей весной-осенью. Но в первый же такой сезонный приезд его сына укусил клещ. Диагноз — энцефалит, состояние критическое. Следом за сыном заболела и жена. Тут-то и вспомнил русский человек о Боге, взмолился к Господу. И произошло чудо — внезапное выздоровление самых близких и дорогих ему людей.


Тогда-то и обратился он окончательно к Православию, дал обет восстановить церковь в Кажирове. А вначале поставил меж пяти берез памятный крест погибшим в 1612 году инокам бывшего здесь монастыря. И снова — маленькое чудо: земля копалась легко, словно по маслу. А чуть позже, когда взялся Владимир Михайлович посадить вокруг кусты, везде натыкалась его лопата на сплетение древесных корней. Так и остался крест стоять в одиночестве. Что еще отмечено — все дома, расположенные на земле былого монастыря, потеряли хозяев. Значит, Богу угодно, чтобы здесь стояла именно церковь и ничего кроме,— сделал вывод Владимир Михайлович и с удвоенной силой взялся за новое для себя дело реставрации.


С тем и прикипел сердцем к заповедному кажировскому углу. Здесь же родилась и младшая дочка. Постепенно обзавелся полным крестьянским хозяйством: скот, птица, все постройки, земля. Заново открывал принципы крестьянской общины, кооперации, разраба- тывал устав крестьянского хозяйства, писал даже заметки о рациональном содержании птицы в местных условиях. Но за хозяйственными хлопотами, успехами и неудачами, за размышлениями о судьбе родной страны и ее народа помнилось главное, зачем привел его Бог в эти места.


В каменном здании церкви долгое время располагалась библиотека — он обходит жителей, собирает подписи за перевод затухающего “очага культуры” в другое помещение. Наконец, сельсовет принял нужное решение, бумага прошла все положенные в таком случае инстанции, книги перенесли в новое здание, а то, что осталось от церкви: стены да прохудившаяся крыша,— стало непрестанным делом и жизненным крестом этого человека.


Практически все доходы семьи шли и продолжают идти “на церковь”. Кое-чем помогали и помогают местные жители, кое-чем — епархия, кое-чем — московские приятели. За два года перекрыли крышу, устроили новый алтарь, настелили полы, поставили новые рамы (стеклопакеты, дольше простоят), сделали сруб на колокольню, нынешней зимой можно будет его поднять и установить. На Рождество Пресвятой Богородицы отец Алексий совершил в здании церкви первый за много лет молебен с водосвятием. Это был большой праздник не только для Владимира Михайловича — для многих жителей пяти окрестных деревень.


Почти сразу забылось все дурное, все обманы и клевета, на которые тоже в эти годы не скупились окружающие. И совсем уж хорошей вестью стало решение одного из иеромонахов Городецкого монастыря под Чухломой стать священником нового прихода (батюшку с семьей мы прокормить не сумеем, а одного-то монаха сможем,— взвесив ситуацию, решили на сходе будущие прихожане).


Но праздник прошел, а искушения и хлопоты остались. Надо делать отопление, проводить отделочные работы, думать о возведении главного купола, о церковной утвари. Все это деньги, труды, просьбы, переговоры,— одним словом, время жизни. А дети растут, им нужно учиться дальше. Значит — бросать ли все, возвращаться ли в столицу? Поймут ли самые близкие люди его нынешние дела? Мечется, болит душа, и чем больше, казалось бы, сделано ею — тем сильнее искушают ее духи злобы поднебесной, тем больше сама она болит: и за себя, и за ближних, и за дальних, и за всю Россию. После молебна Владимир Михайлович пошел с сыном Мишей на кажировское кладбище, выбрал себе место для упокоения. Наверное, Родина — не только та земля, на которой родился, но и та, на которой хотел бы умереть.


Владимир Михайлович, по сути, решил и здесь заняться привычной работой, устроить заповедник для себя и для своей семьи, спастись в нем от хаоса и зла этого мира по слову святого Серафима Саровского: “Спасись сам — и тысячи спасутся вокруг тебя”. Только вот спасаться каждому из нас приходится не как зверю: в огороженном заповеднике от браконьеров, а как человеку: от налипших на душу и сросшихся с ней пороков и грехов,— то есть война идет почти с самим собой, внутри человека, между его личностью и его божественной сущностью. И война эта (чем дальше — тем беспощаднее) закончится только вместе с человеческой жизнью.



Владимир ВИННИКОВ


Загрузка...