Газета Завтра 279 (14 1999)

“НАМ ПОРА БЫТЬ ВМЕСТЕ!” (“Круглый стол” православных и мусульманских политиков в редакции “ЗАВТРА”)

Александр Проханов. Поводом для нашего "круглого стола" явилась развязанная Америкой и НАТО война против наших сербских братьев. Сегодня больше, чем когда бы то ни было, эта война грозит перерасти в межрелигиозную всебалканскую войну. Наши мировые враги всеми силами пытаются столкнуть друг с другом православных христиан и мусульман. Сегодня наша самая важная задача: не допустить этого, объединиться против общего противника — носителей нового мирового порядка.

В России этот враг, уничтожающий наши ценности, нашу Родину и нас как таковых, воплощен в лице либерал-демократов, сионистов и всей этой социальной метафизической группировки.

В борьбе с ними, иногда связанной с поражениями, иногда с победами, мы, русские патриотические силы, естественно, ищем союзников. Мы укрепляем свои ряды. В нашем мощном народно-патриотическом спектре есть и радикально-красные, и ослепительно белые группировки. В поисках союзников мы очень часто за эти десять лет обращались к нашим братьям-мусульманам, стараясь привлечь в свои ряды целые движения, которые сейчас так интенсивно зарождаются.

Парадокс в том, что мы очень часто не находили в них отклика и даже зачастую видели в них противников. Случалось так, что очень достойные люди, для которых наши ценности не являются враждебными, оказывались в союзе с нашими врагами. Было ощущение, что либерал-демократы манипулировали этими движениями, взяли их на свое содержание, добились того, чего не смогли добиться в нашем русском спектре. В чем феноменология этого достаточно драматического момента?

Гейдар Джемаль. Прежде всего хотелось бы сказать, что политическое исламское движение созрело всего за последнее десятилетие Советской власти в подпольных условиях жесткого прессинга со стороны тогдашнего брежневского и постбрежневского режима, который уже в этот период перешел на сторону мировой системы со всеми вытекающими последствиями. И официальная идеологическая позиция советского руководства носила ярко выраженный антиисламский характер. Это была жесткая антиисламская позиция по отношению как к зарубежному исламу, так и к тенденциям внутрисоветской мусульманской ориентации.

В 1990 году официально сложилась всесоюзная исламская партия Возрождения, в чье руководство встал ныне покойный Ахмадкады Ахтаев, который был человеком во всех отношениях патриотическим, антизападным, целиком поддерживаю-щим идею сохранения Союза. Но с другой стороны, верхушечная часть тех, кто считает себя лидерами мусульманского политического спектра в России, была ангажирована в русле либерально-демократического направления. К примеру, вопреки позиции Таджикской партии возрождения, таджикская оппозиция вся была ориентирована на сотрудничество с режимом, который пришел к власти в России после 1991 года. Я помню, как Шахрай приезжал приветствовать исламские митинги в Душанбе. Там был российский триколор, там были портреты Ельцина и только что выпущенного из Фороса Горбачева. Чем это кончилось, известно: демократы организовали Народный фронт Сангака Сафарова и развязали гражданскую войну.

Следует отметить, что мы различаем, с одной стороны, великую Россию как евразийскую державу с ее духовной цивилизационной миссией, с позицией угнетенных лидеров и, с другой стороны, режим, который выдает себя за российский. И в тех случаях, когда возникают зоны конфликтов, противостояние идет против прозападного режима, а не против России.

Эдуард Володин. Будучи причастным к некоторым событиям в Абхазии, когда грузинские орды пытались стереть с лица земли абхазскую нацию, я хорошо знаю, что наши русские добровольцы самым активным образом сотрудничали с мусульманами. Более того, я скажу, что, выполняя поручение Фронта национального спасения на Северном Кавказе, у нас были достаточно плодотворные отношения в то время с Конфедерацией народов Кавказа. И то, что тогда продолжения не последовало, это наша слабость того периода. Но, тем не менее, наработки здесь есть. Есть лидеры на Северном Кавказе, с которыми при благоприятных условиях уже сейчас возможны нормальные политические взаимоотношения.

Другое дело, что у ряда мусульманских движений был все-таки пантюркский романтизм, и от этого никуда не денешься. Я это наблюдал в Татарии, частично это видно было и в Сибири. Пантюркская парадигма, к примеру, сильно повлияла на ту ожесточенность борьбы, которая происходила в Боснии. И это очень для нас опасно, потому что пантюркизм — это идеология и политическая практика, нацеленная на разрушение Российского государства. Нам, русским, надо дать на нее ответ в интересах не только русского народа, но и всех народов России.

Наконец, что мы не сделали, и это наша большая ошибка, — это не установили прочные связи с арабским исламским миром и Ираном. Конечно, наши постоянные контакты с Ираком дали свой результат, но политической ответной реакции мы не получили. И с Ливией у нас были и сейчас продолжаются постоянные контакты, но они не обеспечены ни экономически, ни, опять же, политически. Думаю, что и с Ираном взаимоотношения патриотического движения могли быть более продуктивными. Мусульманский мир не знает подлинной позиции наших политических лидеров. Просто удивляешься: в Ираке в министерстве иностранных дел мы открываем выставку, а на ней Ирак презентует огромной книгой с иллюстрациями… Жириновского как лидера патриотического движения России.

??? Я думаю, что не вина мусульман в том, что они оказались не востребованы в России. Если патриоты будут и дальше говорить, что доминантой являются православие и русские национальные интересы, то отход мусульман от патриотической идеи обеспечен.

Вот, например, Михалков приехал в Нижний Новгород снимать фильм. Подходит к окну и видит мечеть. Он спрашивает: что это такое? Ему отвечают: мечеть, мы, татары, здесь живем. Он: как было бы хорошо, если бы здесь стояла церковь. И спрашивает дальше: а сколько лет вы здесь живете? Отвечают: тысячу лет. Это невежество людей, которых считаются эталоном российской культуры. Не хотелось бы нам, мусульманам, быть пасынками в нашей стране.

Виктор Илюхин. Мы все должны исходить из одного неотъемлемого фактора. У нас одно государство, мы один народ, который имеет вековые традиции совместного проживания и общения. Самое главное, чтобы нам эти традиции не растерять. Наверное, наше государство было сильным и потому еще, что были крепкие связи между русским православием и мусульманским миром. Иначе не было бы Победы в 1945-м, не было бы таких созиданий, как КАМаЗ в Татарии.

Но начиная с 80-х годов те, кто развалил Советский Союз и разваливает сегодня Россию, делают неимоверные усилия для того, чтобы между мусульманином и русским легла какая-то черта, межа. В какой-то степени это им удалось. Почему они действуют именно в этом направлении? Потому что для развала Союза в первую очередь необходимо было внести распри в национальном вопросе. Именно национальный вопрос, в силу своей тонкости, чувствительности, может быть огромной разрушительной силой. Все это мы должны хорошо помнить.

Вспомните, как Старовойтова и Попов говорили, что на территории Советского Союза должно быть 57 государств. А как резать? Неизбежно — по национальному принципу, и получится Босния. Другие сегодня горланят о губернализации России, прекрасно понимая, насколько это всколыхнет национальные республики и автономии. Поэтому мы должны отделить то здоровое, что исконно принадлежит России, на чем держится государство, от тех деструктивных сил, которые пытаются его уничтожить.

И, наверное, этих проблем никогда не возникало, если бы не накапливались социально-экономические вопросы. Когда стало не хватать продуктов питания, когда экономика начала хромать, когда безработица появилась, возникло желание объяснить это национальным или религиозным неравенством. Когда же в стране благополучно, мы забываем об этом и просто говорим: мы единый народ.

Сергей Лыкошин. Даже из сегодняшнего нашего разговора очевидно, насколько надуманна политическая подоплека православно-мусульманского конфликта, который навязывается нам сейчас некоторыми средствами массовой информации и политикой одной сверхдержавы. Если говорить о России как о державном организме, то здесь сложился один уникальный и самобытный мир, включающий в себя как православную составляющую, так и многообразие исламского мира.

Мы прекрасно понимаем, что исламский мир, существующий в России, общинно, культурно и религиозно многообразен. Внутриконфессиональное единство — и в православии, и в мусульманстве — с течением 70 лет Советской власти было во многом утрачено. И в связи с общим безбожием была утрачена возможность сохранения национального мира, возникло новое конфликтное поле, в котором социально-экономические причины превратились в подоплеку национальных причин. Отсюда очень просто диктовать свою волю извне, навязывая те или иные концепции и создавая определенные предубеждения одной общности против другой.

То, что происходило в России до 1917 года, наиболее полно отвечало интересам как православной, так и мусульманской конфессии. Были две составляющие силы общества, которые в течение столетия отработали свое взаимодействие и нашли тот многообразный режим согласия, который отвечал интересам всей державы.

Но то, что произошло в 80-90-е годы, — это конфликтное поле, возникшее в отношениях мусульман и православных, это следствие общего безбожия, которое сформировалось на протяжении 70 лет нашей замечательной советской жизни. Я отнюдь не хочу оскорбить державный период Советского Союза, потому что мудрая политика нашего великого вождя выстраивалась в державную составляющую жизни многополюсного государства. Конечно, красный опыт заслуживает уважение хотя бы тем, что в течение 20-30 послевоенных лет сумел найти общий социальный тонус взаимодействия всех народов Советского Союза. Развитая экономика, достаточно державная политика — все подводило к мысли, что Советский Союз мог продолжать существовать. Однако насилие над культурой, насилие над православием и исламом, господствовавшие в то время, уже сказались в той осторожности, которую мы проявляем во взаимоотношениях между собой.

Мне кажется, что нас сейчас к союзу политическому, культурному, к восстановлению нашей державной общности подталкивает прежде всего внешнеполитическая действительность. Создание вдоль наших границ очагов напряженности, конфликтов противостояния, плацдармов будущего воздействия на нашу державу как на возможную арену противостояния Запада и Востока, мне кажется, заслуживает общего внимания и православной, и исламской части общества. И мы прежде всего должны думать о нашем внутреннем мудром политическом союзе. О культурном взаимодействии, о межконфессиональных отношениях и исторических связях, которые существуют внутри самих народов.

Мы же прекрасно понимаем, что в Татарстане нет очевидного противостояния между русскими и татарами, поскольку там примерно одинаковый уклад жизни. Но очевидно и то, что через турецких эмиссаров сейчас по всему Поволжью накаляется политика: муссируется, например, идея великого татарского хурала. Все это несет элемент экстремизма по части, что называется, интеллектуальной. Чем это грозит обернуться впоследствии, неизвестно.

Александр Проханов. Красный опыт, о котором говорил Сергей Артамонович, при всей его патетичности оказался неудачным, потому что этот красный период завершился большим взрывом. Белый период, который пытались идеализировать другие, завершился такой же катастрофой, причем разломы прошли примерно по тем же меридианам. Значит, и белый опыт не годится. Мы сейчас находимся в уникальной ситуации, когда должен быть рожден еще раз некий "Большой проект", который позволил бы учесть драмы предшествующих периодов и создать новую комбинацию национальных, религиозных, экономических, геополитических и институциональных форм, в которых мы бы уцелели. То, что попытка такого проекта будет предпринята в ближайшее время, несомненно. Может быть, этот проект просуществует еще 70 лет или до конца XXI века, а потом взорвется, возможно, мы окончательно израсходуем весь наш геополитический ресурс, но этот третий проект неизбежен.

Сегодня за нашим "круглым столом" формулировать его просто бессмысленно, мы не ставим себе такой задачи. Но мне бы хотелось сейчас очень эскизно наметить области совпадения исламского аспекта и русско-православного аспекта России в двух направлениях. Первое — это ценностные ряды, Бог, добро, святость, приоритет духовного над материальным и проекция всего этого в экономику, в быт, в строительство дома и уклада. Второе направление — чисто геополитическое. Я говорю о большой машине русской геополитики, в которую очень сложным способом вкраплен исламский элемент с большими пространственными разрывами, вкраплены русские зоны, которые тоже прерываются мусульманскими. Это огромные сложнейшие миры, которыми мы покрываем наши реки, тундру, Сибирь, степь, горы, где элемент славянский с тюркско-иранским элементом очень сложным образом переплетаются. Я предложил бы высказаться по этому вопросу, акцентируя внимание не на том, что нас разделяет, а на том, что соединяет.

Гейдар Джемаль. Прежде всего хотелось бы сказать, что ислам нужно отличать от гигантского многообразного человеческого фактора, который в него входит как базовый элемент, как базовая субстанция, на которую он опирается. Ведь ислам — это прежде всего откровение Бога, это доктрина, четкое единое послание, в центре которого стоит верность невидимому, только через пророков открываемому Богу, который является гарантом понятия справедливости. Ислам — это доктрина, которая в корне отвергает несправедливость, в корне отвергает лихоимство, экономическую, социальную и прочую форму лжи.

На сегодняшний день эта исламская доктрина является идеологической силой, опирающейся более чем на миллиард человек, который противостоит глобализму, противостоит мировому рынку и мировому правительству. В этом контексте следует отметить, что руководящие круги Запада приняли решение о развязывании третьей мировой войны против ислама. Мы видим, что сегодня закладываются параметры этой войны в Евразии. Ряд горячих точек, ряд разломов — Балканы, Кавказ, Афганистан, Памир, Кашмир уже вырисовывают огненную черту будущего фронта. Режимы, которые установлены мировым правительством для контроля над геополитической территорией внутренней Евразии, уже сошлись, образовав блоки и оси, которые должны в огненном смерче окончательно похоронить человеческий потенциал этой великой территории.

И сегодня перед нами стоит задача радикально изменить обстановку и спасти нашу цивилизацию, Евразию от этой катастрофы. Потому что сегодня совершенно понятно, что Россия живет последним ресурсом, доставшимся ей в наследство от Советского Союза. Это стратегический ядерный фактор и остатки нефти и газа. В 2000 году встанет вопрос об энергетической и продовольственной безопасности России — при том, что 80% углеводородных ресурсов сегодняшнего мира сосредоточены на исламских территориях. Каковы судьбы этих взаимоотношений, каков итог возможного стратегического союза между Россией и исламским миром, в котором российская община играет роль моста, переходника, связывающего Россию и мировой ислам?

Тот единый фронт, о котором говорил Александр Андреевич, это прежде всего проект, предполагающий оппозицию глобализму, оппозицию принципам либерального мирового рынка, гражданского общества, который нам несет Запад. Это цивилизационный проект, который предполагает прежде всего выход на рубежи подлинной свободы: духовной, политической, социальной, гарантированной нашей совместной мощью.

В этом контексте хотелось бы поднять вопрос о власти. С нашей точки зрения, этот вопрос о судьбах наших народов мусульмане и русские патриоты должны решать совместно. Не секрет, что в 1996 году режим украл один миллион мусульманских голосов, отданных за Зюганова. Оказалось, что у левого блока не оказалось тех инструментов, которыми можно было бы гарантировать избежание этого подлога. Я подчеркиваю, что большинство мусульман снова проголосуют за левую оппозицию, что они готовы проголосовать и за великий могучий проект, основанный на оппозиции против мировой тирании и несправедливости, но для этого необходимо включение механизмов, которые обеспечивали бы этот взаимодействие между нами для того, чтобы победа снова не была украдена.

Эдуард Володин. Любопытно, что все перечисленное в отношении ислама и его социальной доктрины я вполне спокойно и по любому пункту приемлю в рамках православной социальной доктрины. Тут у нас расхождений нет, а идеологические расхождения, которые неустранимы, мы пока снимаем: не в них дело.

Конечно, исламский мир — одна из серьезнейших преград для установления нового мирового порядка. Но при всем том, что Россия ослаблена, русская нация находится в жесточайшем кризисе, все-таки, при соответствующих социально-политических условиях, наш потенциал для возрождения колоссальный. Это хорошо понимают наши противники. Я думаю, через цивилизационный конфликт Харкинтона ставится задача стравить мусульманскую цивилизацию и православную, чтобы мы перерезали друг друга. Дуга, о которой вы говорили, создана для того, чтобы мы, православные и мусульманский мир, выполняли задачу взаимоуничтожения. Если мы с двух сторон это осознаем, начнется реальное взаимодействие для создания общего фронта борьбы с новым мировым порядком.

Но как всегда есть проблемы внутренние. На самом деле исламский мир далеко не единый. Есть шиитская доктрина, ставшая государственной доктриной в Иране, есть суннитская система, которая совершенно по-иному рассматривает человеческое бытие. Есть проамериканский режим. Это тоже надо понять. Когда смотришь на Саудовскую Аравию и Турцию, понимаешь, что это режимы, имеющие к исламу весьма опосредованное отношение, западная же политизация там представлена достаточно ярко. Или вот доктрина Хомейни и "Зеленая книга" Каддафи. Разные совершенно вещи. Как тут взаимодействовать — тоже сложная проблема, хотя и там, и здесь абсолютно антиамериканская позиция. Я все-таки думаю, что четкое понимание расклада сил в исламском мире — это помощь нам для поиска союзников.

Теперь я перейду к тому, что Александр Андреевич назвал "проектом". Вот самый классический проект — Советская власть. Этот проект — попытка создания социальной системы по заданным параметрам, и уже поэтому она была обречена. Государство существует и развивается органически. Я не хочу восхвалять Российскую империю, но, в отличие от 70 лет Советской власти, в ней на протяжении тысячи лет шла отработка самими народами взаимодействия между собой — это чрезвычайно продуктивный опыт, который надо еще осваивать, к которому мы еще никак не можем подойти.

Теймур РАГИМов. Начиная с 1991 года страна рушится. Механизм этого запущен мировым правительством. Сегодня он переходит во вторую стадию, и этому пример Албания, югославский конфликт. Межнациональный конфликт переходит в межконфессиональный, именно: между мусульманами и православными. И если даже где-то находится примиренческая сила, то ею выступает сам же разжигатель войны.

Поэтому первым шагом, который мы должны сделать, это сотворить гласный или негласный договор между мусульманами и православием. Как только это произойдет, станет легче. С этого надо начинать.

Виктор Илюхин. Давайте все-таки разберемся и все разложим по своим полочкам. Конечно, надо иметь в виду и внешний фактор, и внутренний фактор. Внутренний фактор — это наше совместное проживание внутри России. Несомненно, есть такие традиции, жизненный опыт и законодательное закрепление этой жизни. Мы, естественно, живем не в безвоздушном пространстве. Несомненно, позиция Соединенных Штатов Америки, которые объявили себя сверхдержавой, довлеет над нашими внутренними взаимоотношениями.

Но давайте чуть-чуть спустимся на землю, туда, где живут люди. Мне кажется, что жизнь гораздо богаче, чем мы думаем, и ответы на наши вопросы необходимо искать там. Одна улица — русские, вторая — татары, здесь же мордва, здесь же чуваши. Вот так все перемешались. У меня создается иногда такое впечатление: уважаемые политики, не вмешивайтесь в то, что у них уже традиционно сложилось, они сами находят возможность взаимодействовать.

Когда возник конфликт между армянами и азербайджанцами, когда, к сожалению, надо было уже говорить о трупах, мне приходилось очень много беседовать с простыми людьми: и с азербайджанской, и с армянской стороны. И они удивленно спрашивали меня: кто позволил вбить клин? Мы здесь все уже перероднились, моя дочь вышла замуж за армянина, азербайджанец женился на армянке и прочее. Мы каждый праздник отмечаем вместе, мы вместе работаем. Вот наши дома, дети вместе играют. Жизнь сама выбирала направление, по каким каналам, по каким тропинкам идти. Но политики армянские сказали: так нельзя жить, Карабах должен быть армянским, и с этого все началось. И в этом конфликте больше всего виноваты армянские политики, которые потом пришли на волне Карабаха к власти.

Я хочу затронуть еще один момент. Да, нравственность, да, духовность, но не забывайте об экономическом укладе жизни. Хотим мы этого или не хотим, он все равно будет сближать, даже нивелировать наши отношения. Но я абсолютно соглашаюсь, что самобытность каждого народа надо сохранить. Я соглашаюсь и с другим: в многонациональном государстве власть должна быть наднациональной. Но с одним условием: защищать каждую нацию, каждого человека.

Я хотел бы подойти к главному и поговорить по поводу общественного договора. Давайте задумаемся, насколько важна сегодня постановка этого вопроса? Советский Союз распался, когда начали писать новый союзный договор. Все прекрасно понимали, что заключить новый союзный договор невозможно. Осознавал это Горбачев, еще больше осознавали противники Союза. Они подталкивали к заключению союзного договора, зная, что на процедурных моментах можно загнать любое рассмотрение вопроса в тупик. Надо было другим путем идти, путем внесения поправок в ту конституцию, которая нас сближала.

Вот здесь мудрость как раз и заключается в том, что не мешать надо тем, кто живет внизу и общается между собой. Как только мы с вами заявим, что надо заключать какой-то общественный договор между конфессиями, то, поверьте мне, в любом селе, в любой деревне татарин подойдет к русскому и скажет: а мы что между собой ничего не заключили? Наверное, мы действительно с тобой не так живем.

Сергей Лыкошин. В сущности, тот проект, о котором говорил Александр Андреевич, уже был в истории осуществлен. Мы называли его великой российской державой, которая обеспечивала достаточно спокойное взаимодействие православия и ислама. Когда мы говорим о неудаче красного опыта, мы тут же должны сказать и о неудаче белого, который не состоялся, потому что нес черты европейского либерализма, последствия буржуазной революции. Поэтому если мы говорим о проекте будущей великой державы, то мы должны строить ее по образцу и подобию исторической державы, которая существовала до 1917 года.

Мне кажется, говоря об абсолютных совпадениях совместной жизни, нам важнее сейчас, сознавая опасность внешних геополитических воздействий на Россию, определить, с чем же мы должны бороться. И здесь я хочу сказать, что для всех нас в равной степени врагами являются те же ваххабиты, которые проникают к нам из Саудовской Аравии при поддержке сил мирового порядка.

Поэтому надо вернуться к опыту исторической державы и определить круг противостояния с насаждаемыми нам чуждыми ценностями либерального свойства, с одной стороны, и религиозного свойства, с другой.

Александр Проханов. Последний вброс в наш "круглый стол", на который, в силу деликатности проблемы, не будет полных ответов, но об этом все же надо сказать, это реальность. Русское движение — это не просто спонтанное движение села или улицы, это движение народа в целом, которое усиливается, приобретает формы национально-освободительной войны. Оно политизировано, оно связано с политическими партиями. Исламский мир, российские мусульмане тоже политизированы, они тоже все время пытаются сконструировать политические партии. Удачно или неудачно, но мы имеем дело с поднимающимся политизированным исламом в недрах России. Мы выяснили, что у нас один враг. Выяснили, что у нас одна земля и одна геостратегия. Выяснили, что у нас одно небо, и в этой лазури сияет одно божество и смотрит на нас своим строгими любящими очами.

Сейчас мы разговариваем в конкретной политической ситуации и в конкретном месте. Мы разговариваем в кабинете Виктора Ивановича Илюхина, который является лидером патриотического движения, той его части, которую политологи условно называют радикально-патриотическим движением. Оно демонизируется нашими врагами — сионистами, они пытаются назвать его фашистским, расистским движением. И появление рядом с русскими патриотами, и конкретно с илюхинским движением, наших братьев-мусульман снимает все надуманные омерзительные упреки в расизме, в фашизме, в социальной исключительности. Что мы можем сделать сейчас в этом выстраивающемся предвыборном политическом клине, как мы можем слить наши ряды?

Гейдар Джемаль. Мы, сидящие здесь, составляющие политическое измерение ислама и православия, фактически осуществляем упомянутый проект договора. Мы стоим на грани навязываемой нам конфронтации, которая грозит уничтожить нашу духовную цивилизацию. В этих условиях между ответственными политическими измерениями ислама и православия нужен политический союз, политическое согласие.

В России существует порядка пятнадцати миллионов мусульманских голосов. Эти голоса в своем подавляющем большинстве ориентированы на поддержку левой оппозиции, которая воплощает идеи социальной справедливости, мощи, силы, державности, противостояния разлагающему тлетворному влиянию мирового правительства. Вопрос же заключается в том, чтобы правильно использовать этот ресурс, поскольку существуют такие факторы, как местные администрации, да и просто откровенный подлог, механизмы которого уже отработаны.

Эдуард Володин. Без всяких сомнений, союз православных патриотических движений с мусульманскими политическими движениями — необходимость для политической борьбы и взятия власти. Можно ли на этой основе объединиться? Безусловно, можно, хотя есть и проблемы. Скажем, левое движение — это настолько сложное образование, что коммунистический интернационализм, отрицающий национальную самобытность и религиозную суть национального бытия, вряд ли сможет стать пространством для работы.

Сергей Лыкошин. Конечно, нам не избежать жесткой доктрины в определении будущих контуров Отечества. Они должны совпадать даже не столько с историческими, политическими, географическими границами, сколько со сферой распространения интересов православия и ислама. Идея договора, о котором мы говорили, предполагает ряд публичных акций, и может быть, в этих акциях взаимодействия ислама и православия и противостоянии чуждым ценностям и определится наше будущее. Одна из таких акций — это предстоящие выборы. Мы не должны бросать на произвол судьбы политическую власть. Мы отвечаем за наш православный и мусульманский мир.

Виктор Илюхин. Я испытываю удовлетворение от того, что мы собрались и обсуждаем эти проблемы. Я удовлетворен и тем, что по большинству позиций мы высказываем одну и ту же точку зрения. Это уже хорошо, это будет во благо России.

То русское движение, о котором говорит Александр Андреевич, абсолютно не противопоставляет себя всему доброму, всему патриотичному, что есть во всей России. Никоим образом не отрицаем мы исламского фактора в российской действительности. Мы должны быть вместе, потому что у нас одна страна, нам жить вместе. Я в этом просто уверен.

Скоро мы поедем в Ставрополь, будем проводить межрегиональную конференцию движения "В поддержку армии и оборонной промышленности". Приедут мусульмане из Дагестана, с Северной Осетии, из Кабарды, из Черкессии. Приедут мои товарищи, мои сподвижники. Это мои боевые друзья. Как можно отделить северокавказские республики от Ставрополя, Краснодара и прочего? Это настолько сцеплено, настолько одинаково, это одни и те же проблемы: проблема выживаемости, проблема противостояния новому мировому порядку. Я думаю, что совместная борьба наша за сохранение нашей России — это, наверное, объединяет нас больше, чем какой-либо другой момент.

Нам надо переходить в плоскость практического взаимодействия. Конечно, в большой избирательной кампании мы должны объединить наши усилия. Нам надо показать, что мы вместе. Надо провести несколько публичных акций, чтобы внизу видели: мы сидим за одним столом, у нас общие задачи.

Я очень рад, что позиции и направления определились. Если мы создадим свой избирательный блок движения "В поддержку армии", куда войдут несколько партий, мы готовы объединиться со здоровыми патриотическими исламскими движениями. Наш список будет открыт для вас.

Александр Проханов. Завершая замечательный, по-своему исторический "круглый стол", хочу получить от вас поручение: в ближайшее время провести в Москве крупномасштабный вечер газеты "Завтра", посвященный этому стратегическому союзу, на котором были бы представлены духовные лидеры двух конфессий, политики двух направлений, представители двух культур. Подобная манифестальная встреча и послужила бы продолжением нашего взаимодействия.

Фото В.АЛЕКСАНДРОВА

грузовое такси на заказ 6