Газета Завтра 281 (16 1999)

Сергей Рубцов РЖА

“ПРИВАТИЗАЦИЯ” НА КМК БЫЛА ПРОВЕДЕНА “ПО ЧУБАЙСУ”. Результат получился соответствующий. Став открытым акционерным обществом, комбинат сменил форму собственности: теперь его собственником формально стал трудовой коллектив — акционеры.

Разумеется, львиную долю акций, дающих реальные права на управление делами КМК, получили члены совета директоров. Рабочие получили по 2-3 десятка акций (в зависимости от стажа работы на комбинате). Расплодившиеся, как поганки, многочисленные инвестиционные, чековые и прочие фонды, моментально организовали скупку у трудящихся акций. Разумеется, по бросовой цене. За некоторыми из подобных контор стояли люди, связанные с руководством ОАО КМК, за другими их конкуренты, тоже желавшие принять участие в увлекательной и выгодной дележке “стального пирога”. Борьба за контроль над КМК носила ожесточенный характер, и то, что время от времени выплескивалось наружу, становясь достоянием общественности, было лишь слабым отголоском этой яростной схватки бульдогов под ковром. Вокруг КМК тесно переплелись интересы как властных, так и откровенно криминальных структур, финансовых кланов и мафиозных групп. Головы летели в прямом и переносном смысле (полагают, что жертвой этой битвы за металл пал финансовый директор Пак, застреленный вместе со своей женой в ставшем печальной классикой для “новой” России стиле — в подъезде собственного дома. Исполнителей и заказчиков этого преступления так и не нашли). За короткий срок на КМК сменилось три первых руководителя, комбинат лихорадило, производство продукции падало.

Объективно положение осложнялось и тем, что основные производственные фонды морально и физически устарели, а о генеральной реконструкции или хотя бы частичном их обновлении в наступивших смутных временах не приходилось и мечтать.

Еще в конце 70-х — начале 80-х годов о необходимости генеральной реконструкции КМК говорили очень много, даже составили генплан, но средств не нашлось. Построили новый электросталеплавильный цех — и все. Что уж мечтать о несбыточном сейчас?

Трудовой коллектив КМК, естественно, оставался в стороне от порой шумных, порой незаметных постороннему глазу разборок “в верхах”, и какого-либо возмущения не высказывал: зарплату в тот период времени платили в срок. Рельсы — основная продукция КМК — пользовались спросом на международном рынке, да и основной внутренней потребитель — Министерство путей сообщений — рассчитывался с комбинатом исправно. Все шло ни шатко ни валко, без взлетов и падений, пока на роль главного действующего лица на комбинате не вышел Евгений Браунштейн. Собственно, и до всяких “перестроек” и “реформ” Браунштейн, выходец из номенклатурной семьи крупного управленца, был человеком весьма состоятельным. Разумеется, по меркам советского времени. Теперь же благодаря “реформе” он сумел полностью раскрыть свои незаурядные таланты (впрочем, весьма сомнительного свойства) и за короткий срок стать настоящим “новым русским”.

Не знакомый с тонкостями повседневной технологической рутины меткомбината, он и не стал тратить бесценное время на это скучное занятие, зато в совершенстве овладел искусством принимать “экономические решения”. Иными словами — кому, куда и за сколько продавать металл, и самое главное, на какие счета переводить выручку за проданную продукцию. И команду Браунштейн подобрал под стать себе — настоящее товарищество на паях.

Многочисленные посреднические и торговые фирмы на всю катушку развернули торговлю кузнецким металлом. В центре этой разветвленной паутины находился сам Браунштейн. Свою долю от этого доходного бизнеса имели и представители власти.

“Металлургическая инвестиционная компания” (“МИКОМ”) уже прибрала к своим рукам одно крупное предприятие Новокузнецка — алюминиевый завод — и была весьма не прочь проделать ту же операцию и в отношении КМК. Н. Фомин, бывший и. о. гендиректора КМК, обжаловал свое смещение с должности в судебном порядке. Центральный районный суд Новокузнецка удовлетворил иск Фомина, признав, что собрание акционеров КМК, по решению которого Н. Фомин и был смещен со своей должности, было проведено с нарушениями действующего законодательства, и истец по закону вправе вновь занять свой пост.

За спиной у Фомина стоял “МИКОМ”.

Далее события развивались по сценарию, напоминающему госпереворот в “банановой республике”. Ранним январским утром 1996 года охрана алюминиевого завода заняла здание заводоуправления КМК. Н. Фомин в сопровождении судебных приставов и “алюминиевого короля”, президента “МИКОМ” Михаила Живило, прибыл к месту событий и, заняв свой прежний рабочий кабинет, попытался приступить к исполнению обязанностей генерального директора.

Попытка “переворота” была проведена не спонтанно, а тщательно планировалась. Начальник городской милиции полковник Николай Медянцев (известный тем, что сопровождал в качестве главного охранника печально знаменитый поезд с шахтерами-“демократами”, отправленный М. Кислюком в декабре 1992 года в Москву для поддержки Ельцина и “курса реформ”), был взят “в дело”. Медянцев был заранее извещен о готовящейся акции и своевременно... исчез из города, отправившись, по его словам, на охоту. В его отсутствие никто из милицейских чинов не решился взять на себя ответственность и принять какое-либо решение. Вызванный к месту событий людьми Браунштейна ОМОН потоптался на площади возле КМК и вскоре укатил восвояси.

Однако план “МИКОМа” все-таки провалился.

Традиционный утренний рапорт, который пытался провести Н. Фомин по селектору, сорвался, ни одно из структурных подразделений КМК не стало перед ним отчитываться об итогах ночной работы. Оправившись от первого шока, Браунштейн и его люди перешли в контратаку. На комбинате было проведено несколько собраний в цехах, на которых трудящиеся единодушно поддержали Браунштейна и осудили действия его оппонентов. Главным, да и, пожалуй, единственным фактором, который и обеспечил эту поддержку, был материальный. Зарплату тогда платили, и рабочие рассуждали просто: “эти” нам платят, а будут ли платить “те”, еще неизвестно. Поставленный в известность Кислюк, посоветовавшись с Москвой, с “главным металлургом” О. Сосковцом, прибыл в Новокузнецк и повел себя, как проснувшийся Зевс-Громовержец. Кислюк полностью осудил любые действия, направленные на смену власти на КМК как “противоправные” (о решении суда никто больше не вспоминал), выразил свое высокое доверие команде Браунштейна и снял с должности полковника Медянцева. “МИКОМ” потерпел поражение и был вынужден очистить захваченную у противника территорию. Впрочем, и Кислюк, и руководство “МИКОМ” постарались как можно скорее, если и не забыть эту историю, то во всяком случае без нужды к ней не возвращаться (и в самом деле, не идейные ведь враги — свой брат, “реформатор”. Два сапога пара). Была заключена своеобразная мировая — руководитель алюминиевого завода, еще один “новый русский” Дмитрий Чиракадзе, был назначен вскоре первым заместителем Кислюка. Разумеется, о своих интересах стороны не забыли. “МИКОМ” во время выборов мэра Новокузнецка в апреле 1997 года ощутимо поддержал избирательную кампанию Медянцева. Свой “карманный” мэр — важный козырь в борьбе за передел собственности, но и здесь “алюминиевые бароны” прокололись. Их кандидат, несмотря на агрессивную предвыборную кампанию, получил всего 6% голосов избирателей. После этого второго чувствительного поражения “МИКОМ” сменил тактику, решив ждать своего часа, надеясь на неизбежную смену лиц и обстоятельств. Браунштейн, отбив атаку конкурентов, укрепив свои позиции во властных структурах города и области, успокоился и развернул свой “бизнес” на полную мощь. Возможно, когда-нибудь деяниям Браунштейна и Ко будет дана строгая и четкая правовая оценка. Это задача честного и объективного следствия, сама возможность которого — по определению — невозможна в коррумпированной ельцинской России. Здесь же можно дать только моральную оценку: возглавляя КМК, Браунштейн вел себя, согласно известному принципу, гласящему “после нас — хоть потоп”. Для того, чтобы в дальнейшем сделать свое положение незыблемым, Браунштейн осуществил нехитрый ход: провел дополнительную эмиссию акций КМК. Соперники, прежде всего “МИКОМ”, активно скупавшие акции комбината и имевшие на руках их пакет примерно в 18%, оказались вроде бы в очередной раз посрамленными. Браунштейн, затратив немало средств, выкачанных с КМК через контролируемые им посреднические фирмы, сконцентрировал в своих руках контрольный пакет акций комбината и считал свои позиции исключительно прочными. Расплата пришла чуть позже... Личное благополучие гендиректора обернулось катастрофой для комбината. В конце 1997 года зарплату трудящимся КМК платить перестали. Комбинат под управлением команды Браунштейна растерял свои оборотные средства. Здесь сказался целый ряд факторов: азиатский кризис — в результате чего экспорт кузнецкого металла резко снизился, и позиция МПС, отказавшегося покупать кузнецкие рельсы из-за их высокой стоимости. Но самый главный фактор субъективный: о коррупции на комбинате говорили в Новокузнецке даже немые. Предприятие резко сократило перечисление налогов в бюджеты всех уровней, и без того не уплачиваемых в полном объеме. Производство продукции постоянно падало. Руководство комбината просило трудовой коллектив потерпеть и подождать, пока (“вот-вот”) ситуация не нормализуется. Трудящиеся сначала отнеслись к таким просьбам с пониманием, постепенно перешедшем в угрюмую раздражительность и злобу, когда время шло, а вместо обещанных сдвигов к лучшему становилось все хуже и хуже. Но металлурги — народ сознательный — не бастовали, понимая, что остановить домны, значит, окончательно добить производство. Вместо зарплаты людям выдавали талоны на питание (прозванные “браунками”), на которые худо-бедно можно было пообедать, а иногда — если повезет — отовариться хлебом (с хлебом на комбинате тоже возникла напряженка).

На этом фоне, когда полуголодные рабочие, плохо-хорошо ли, но выполняли свои производственные обязанности, поведение Браунштейна выглядело особенно бесстыдно-вызывающим. Так, именно в это время на средства КМК был построен “элитный” дом в центре города, куда и переехали далеко не стесненные в жилищных условиях Браунштейн со товарищи из совета директоров. Свой доходный бизнес (за счет КМК) имели дети и родственники гендиректора. А созданная в обход писанных законов компания “КМК-инвест”, учредителями которой являлись сам Браунштейн и ряд членов совета директоров КМК, была очень удобным (но не единственным) своеобразным “насосом”, по которому качали и качали деньги с комбината.

Сейчас по делам, связанным с этими и другими махинациями, ведется следствие, возбуждены уголовные дела в отношении Браунштейна и его компаньонов. Однако рискну предположить с большой долей уверенности — дело не дойдет до суда. Громкие разоблачения властям не нужны, ибо все эти махинации стали возможны благодаря политике “экономической реформы”, и эту политику пока никто отменять не собирается. Комбинат напоминал собой тонущий корабль, без парусов и штурвала, захваченный пиратами. Корабль КМК тонул под всполохи праздничных фейерверков и брызги шампанского — летом 1998 года городские власти Новокузнецка устроили помпезное и дорогостоящее празднование 380-летнего юбилея города.

Весной 1998 года Браунштейн сделал, по его мнению, тонкий ход. Он оставил пост генерального директора, сохранив за собой место в совете директоров КМК, и фактический контроль за ситуацией. Новым и. о. гендиректора стал Геннадий Юнин, глава московской компании “Металлургпром”, давний деловой партнер Браунштейна. Компании Юнина принадлежало около 20 % акций КМК. “Металлургпром” не располагал сколько-нибудь значительными финансовыми ресурсами, необходимыми для спасения комбината. Попытка же привлечь иностранных инвесторов (Юнин называл цифру аж в 1 млрд. долларов), как и следовало ожидать, провалилась. Не помогло и возобновление партнерства МПС с помощью резкого снижения цен на рельсы, и теперь уже Юнину пришлось обращаться с просьбой к рабочим подождать и потерпеть.

Но терпение лопнуло даже у “железных” металлургов.

В июне 1998 года, по совпадению в разгар “рельсовой войны” горняков, объявил забастовку рельсобалочный цех КМК. Требование рабочих было одно: отдать заработанное — долг по зарплате на комбинате достиг 9 месяцев. Уговоры уже не действовали, стало очевидно, что единственным выходом из создавшегося положения может быть только формальная смена собственника. На деле это означало, что в отношении комбината должна быть возбуждена процедура банкротства.

Возникает естественный вопрос: а что же власти? Городские и областные? Мэр Новокузнецка Мартин, большой любитель праздников и юбилеев, свой шесток знал и в дела КМК не вмешивался. Мэр города понимал, что проблемы КМК невозможно решить на уровне города и никаких действий поэтому не предпринимал, пусть идет как идет, кривая вывезет. Губернатор Тулеев, занятый то тушением шахтерских стачек, то борьбой с положившими свою лапу на Запсиб мародерами из “Альфа-банка”, кризисом на КМК занялся вплотную летом 1998 года. Тулеев несколько раз довольно жестко публично заявлял, что КМК нагло разворовывают. На комбинат был назначен внешний наблюдающий, чтобы “не растащили последнее”, как выразился Тулеев. В августе 1998 года областная налоговая инспекция обратилась в арбитражный суд с исковым заявлением о признании КМК неплатежеспособным. Тем самым признание комбината банкротом становилось неизбежным.

Обладминистрация, являющаяся крупным кредитором КМК, по позднейшему признанию первого вице-губернатора Березнева, всерьез обеспокоившись положением дел на комбинате, задумалась, как удержать ситуацию и корпоративным методом поднять производство, пока не определиться внешний управляющий. К сожалению, основные трейдеры КМК, газовики и фирма “Транском”, оказались неспособны к тому, чтобы договориться и разделить риск по финансовым вложениям в комбинат. Да и по кандидатуре внешнего управляющего появились разногласия. И здесь настал звездный час “МИКОМ”! М.Живило от лица компании дал гарантии по финансовому оздоровлению комбината, выплаты зарплаты рабочим, погашению налоговых задолженностей. Взамен от обладминистрации было предложено поддержать на заседании арбитражного суда кандидатуру Сергея Кузнецова на должность внешнего управляющего КМК. Губернатор Тулеев с понятным подозрением отнесся к намерениям “МИКОМа”: пример Запсиба, который “Альфа-банк” обдирал, как медведь липку, был перед глазами. И все-таки, поскольку других серьезных инвесторов не нашлось, областные власти подписали с “МИКОМ” предложенный им “пакт о намерениях”. На комбинате отчаявшиеся трудящиеся готовы были поддержать хоть самого дьявола, лишь бы он заплатил им заработанные деньги. Тем более, что знатоки человеческих душ из “МИКОМ” рассчитали все психологически тонко, попав в “яблочко”. Отец С.Кузнецова, ныне покойный А.Ф.Кузнецов, был генеральным директором в 1981-1990 гг. и оставил о себе добрую память как рачительный и строгий хозяин производства. Конечно, нашлись, как всегда, и скептики, напомнив известные слова: “Сын за отца не отвечает”, но их голосов практически не было слышно в общем хоре полуголодных людей. Дело было сделано. 12 августа 1998 года арбитражный суд в Кемерове признал КМК банкротом и утвердил С. Кузнецова в должности внешнего управляющего комбината. Примерно через неделю на КМК выдали первую за много месяцев зарплату, люди вздохнули с облегчением...

“МИКОМ” пока зарплату людям платит. Люди, что-то получающие, вроде бы поддерживают свое руководство. Правда, с уплатой налогов у “МИКОМ” вышла заминка, что вызвало ожидаемое столкновение между Тулеевым и командой С. Кузнецова. Губернатор пообещал сменить внешнего управляющего на КМК, если “МИКОМ” не прекратит сокращение персонала на комбинате, не начнет в срок платить налоги и не увеличит зарплату трудящимся с 1 января 1999 года. “МИКОМ” пообещал это сделать...

Долгосрочная стратегия этой компании в отношении КМК сводится к “покупке бизнеса”, то есть самого комбината, разумеется, за бесценок. Окончательный переход КМК в частные руки однозначно приведет к массовым увольнениям на комбинате, ведь для производства его основной экспортной продукции — рельсов — не требуется 309 тысяч работников, как сейчас, а максимум половина.

Градообразующее предприятие — это не просто строка из статистического отчета, это сама жизнь десятков тысяч людей, так или иначе связанных с КМК. И не только в Новокузнецке, но и в поселках рударей Горной Шории, и так балансирующих на зыбкой черте между бедствием и полной катастрофой. Нет, “покупка бизнеса” “МИКОМ” не сулит ничего хорошего тысячам людей как в Новокузнецке, так и за его пределами. И никакие патриотические заклинания нынешних руководителей КМК убедить в обратном не могут. “Новорусская” буржуазия уже доказала, что ее патриотизм кончается там, где начинаются большие деньги. Можно с уверенностью прогнозировать и новые столкновения между губернатором Тулеевым и руководством “МИКОМ”, чьи долгосрочные цели существенно расходятся.

В декабре 1998 года над “МИКОМ” уже сгущались тучи, когда Тулеев открыто пригрозил сменить внешнее управление на КМК. И кандидатура нового управляющего была названа — Евгений Петров, заместитель руководителя “СГМК”. Те, кто хорошо знают Тулеева, полагают, что он лишь отложил свое намерение, а вовсе от него не отказался. В период схватки с “Альфа-банком”, закончившейся его вытеснением с Запсиба, губернатор Кузбасса показал, что является хорошим тактиком, умеет терпеливо ждать своего часа и, самое главное, наносить противнику сильные и точные удары.

Откровенно прохладные отношения между группой “МИКОМ” и областной властью выгодны прежде всего трудящимся КМК. Чувствуя на себе внимательный и не очень дружелюбный взгляд Тулеева, команда “МИКОМ” на КМК пока не рискнет слишком нагло зарываться и оставлять рабочих совсем без средств существования. Иными словами — заработанные деньги в ближайшее время трудящимся платить будут. Пока...

Из самых последних событий, связанных с положением дел на КМК, следует отметить проходившее 1 марта 1999 года собрание кредиторов комбината. Собрание из вполне рутинного мероприятия обернулось скандальным столкновением между городской властью Новокузнецка в лице мэра Мартина (по совместительству являющегося заместителем председателя совета кредиторов КМК) и управляющей командой “МИКОМ”. Стороны обменялись резкостями, граничащими с личным оскорблением. Мэр Новокузнецка, человек обычно весьма сдержанный в своих публичных высказываниях, назвал антикризисный план “МИКОМ” блефом и обвинил нынешних руководителей КМК в неспособности поднять производство, неуплате налогов и массовых сокращениях трудящихся. В свою очередь С. Кузнецов заявил о коррумпированности Мартина и его криминальных связях с Браунштейном.

И хотя предложение ряда кредиторов о смене арбитражного управляющего было отвергнуто и план внешнего управления был утвержден 54 % голосов присутствующих на собрании кредиторов, для “МИКОМ” это является не победой, а лишь отсрочкой почти неизбежного вытеснения компании с КМК. Резко атаковав “МИКОМ”, сверхосторожный С. Мартин (кстати, пообещавшей подать в суд на С. Кузнецова по поводу его заявления о коррумпированности новокузнецкого мэра) действовал не по собственной инициативе, а проводил ранее обозначенную линию А. Тулеева.

Коллектив комбината во всей истории играет, к сожалению, роль всего лишь пассивного наблюдателя. Нынешний состав профкома, избранный августе 1998 года, на стороне “МИКОМ”, точно так же, как прежний состав профкома был на стороне Браунштейна.

Судьба комбината будет решаться “в верхах”, хотя переход КМК под управление полугосударственной “СГМК”, по сути дела, предрешен. Вопрос лишь в том, когда это произойдет: в декабре 1999 года (а именно тогда кончается срок внешнего управления, определенный арбитражным судом для команды “МИКОМ” на комбинате) или значительно раньше?

Сергей РУБЦОВ

Новокузнецк

Грамотное проектирование клееный брус 5 - основной элемент при строительстве