Газета Завтра 385 (16 2001)

Кавад Раш __ "ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ, МАТРОСЫ!"

Бог впервые явился людям во плоти на берегу моря. Звалось море Галилейским. Первых апостолов Спаситель выбрал из моряков, промышлявших здесь рыболовством. Первозванный моряк Андрей станет первокрестителем Руси и дойдет, поднимаясь по Днепру, до Ильмень-озера, Ладоги и Валаама. Затем устьем Невы уйдет в Балтику и вернется домой мимо Европы и Геркулесовых столбов.

В пути он остановится в Скандинавии и Шотландии, которая в память об этом первой сделает Андреевский крест своим национальным символом. Даже казнен и распят будет апостол Андрей на берегу моря в Патрах, крестив перед тем Кавказ и Крым. До XVIII века Северный Кавказ упорно придерживался христианства.

Бог послал Сына на землю, чтобы спасти людей и разрушить дела дьявола. Ядро первой дружины воинства Христа составили моряки. Только моряки и могли стать первыми апостолами. Да и планету нашу справедливее было бы называть "Океан", а не Земля, ибо суши на планете только треть, — остальное океаны, туманы, дожди, реки, облака, снег и озера. Рыбаки галилейские с детства видели небо, отраженным в воде, познавали тайны грозных стихийных сил и обладали особым даром духовности, свойственным морской душе. Все это через века найдет особенный отголосок на Святой Руси, где почти все храмы и монастыри отражаются в воде, а Исапостол-Помазанник и Отец нашего Отечества Великий Петр собственноручно положит в основание града Святого Петра золотой ларец с мощами Первозванного моряка — апостола Андрея. С точки зрения бедного наукоидного сознания, по гидрологическим меркам Галилейское море — вовсе не море, а скромное озеро. В длину оно с севера на юг в 21 версту, в ширину в самом широком месте всего 15 верст. Но ни одно грозное и глубокое море на земле не может сравниться по необъятности с этим озером, волны которого качали лодку Спасителя, а брызги достигали небес. Рыбаки этого моря дали нам Святое Евангелие, и оно навеки останется первым морем на свете.

Река Иордан берет начало на заснеженных склонах Ермона, впадает с севера и вытекает из южной оконечности Галилейского моря у Ярденита, где расположен водоем, куда паломники погружаются при посещении Святой земли.

Первые христиане верили, что Иордан на всем пути не смешивается с водами озера, но рассекает его надвое с севера на юг. Галилейское озеро — главный резервуар пресной воды в Израиле и роль его необычайно велика и в повседневной жизни.

Море называли то Генисаретским по долине Гинносар, то Тивериадским по городу Тивериада, основанному Иродом Антипой в 18 году по Р. Х.

Названия городов вдоль западного побережья Галилейского моря — Капернаум, Хоразин, Вифсаида, Магдала, Тивериада — звучат как музыка для нас, ибо все они связаны с земной жизнью Иисуса Христа. Да и с вершин вокруг Иерусалима в хорошую погоду видно Средиземное море, последнее с нашим родным Черным морем только один из заливов Атлантики.

Если иудаизм и ислам — религии, рожденные зноем, пустыней и лунной ночью, то христианство — это скорее религия воды, потоков и солнца, и всяческой творящей влаги. Когда в Ветхом Завете пожелали обрисовать корабль Ноя при потопе, то смогли обозначить это судно в виде большого ящика "с дыркой сверху и дверцей сбоку". Потому все попытки вплоть до Ньютона спустить на воду такой корабль-ящик кончались конфузом.

Морская символика пронизывает христианское мировоззрение, где храм делится на "нефы" (т. е. корабли). Сама Церковь — корабль в бушующем житейском море, спасение олицетворяют с якорем, Христа называют Кормчим, а гавань связывают с тишиной. Помните, у Языкова: "Там, за далью непогоды, Есть Блаженная страна: Не темнеют неба своды, Не проходит тишина". Вера в особую миссию моряков на земле, и прежде всего русских моряков, находит неожиданный отклик в простых и чистых душах. Священник Александр Мороз в одной из своих невыдуманных новелл, опубликованных в литературном журнале "Роман-журнал — XXI век" (№ 4, 1999 г.), приводит следующий случай.

"Как-то на одном из приходов, на котором Бог судил служить, довелось мне встретиться с интересной женщиной. Звали ее Пелагия, лет ей было около семидесяти, сама она была женщина крупная и еще крепкая.

Во время панихиды Пелагия непременно подходила к кануну и помогала петь священнику. Голос был у нее зычный, и пела она довольно-таки правильно. Только в одном месте я не мог разобрать слов. По требнику нужно было петь: "Бог явился человекам плотски" (что означало — во плоти), а она пела в это время что-то непонятное. Наконец я не выдержал и спросил ее:

— Пелагия, как ты там поешь?

— Пою, как полагается, — ответила она.

— А все же как?

— Как, как. А то сами не знаете: "Бог явился человекам флотским".

— Да не флотским, а плотски, — исправил я.

— Ну ты, батюшка, брось над старым человеком смеяться. Я так уже пятьдесят лет пою. И точно знаю, что флотским. И муж у меня моряком был. Флотские — они самые достойные люди, кому, как не им, мог Господь явиться?

Аргумент был убийственным, и спорить было действительно незачем. Так до конца своей жизни Пелагия на панихиде и пела о достойных флотских людях, которым явился Господь. Быть может, она не так уж и ошиблась, ведь явился же Христос рыбакам и сделал их своими апостолами, а они по всему были люди флотские".

ЦАРЬ — ИСАПОСТОЛ — АДМИРАЛ

Имя одного из этих флотских носил царь Петр и его же именем назвал столицу свою, которую Достоевский назовет "самым мистическим городом в мире", — городом Троицы. В мае после морского боя и захвата двух шведских судов и Петр, и поручик-преображенец Меньшиков награждаются орденом Андрея Первозванного. Через четыре месяца, уже осенью 1703 года, Петр закладывает храм Пресвятой Троицы, ставший любимым собором царя. Здесь он два-три раза в неделю читал Апостол и пел, стоя на клиросе, вместе с прочими певчими дьяками.

Над храмом возвышалась колокольня с курантами, снятыми с московской Сухаревой башни, которые каждые четверть часа играли "Господи помилуй". Особенно дорожили прихожане реликвиями, сработанными самим царем Петром: резного мрамора образ Благовещения, паникадило из слоновой кости, коробочка для ладана и бывшее с царем в Азовском походе стрелецкое знамя. (Храм Троицы был в 1933 году закрыт и через два месяца снесен.)

Духовником царя Петра был иеромонах Иов, основатель Голгофо-Распятского скита в Соловецкой обители, — строгий аскет и прозорливец. Там, в Соловках, повелением Петра был воздвигнут иконостас в главном храме Преображения Господня, еще во время его первого приезда на Белое море в 1697 году. Церковь на Заячьем острове Соловецкого монастыря была срублена по повелению Государеву в 1702 году. В Москве он возвел собор Петра и Павла по своим собственным чертежам. В 1690 году царь возобновил храм в Высоко-Петровском мужском монастыре в Москве во имя святого Петра и возвел новый храм над усыпальницей братьев его матери, бояр Афпанасия и Ивана Нарышкиных, зверски поднятых на копья стрельцами на глазах десятилетнего Петра. Одуревшие от крови стрельцы при мальчике-царе разрубили тела его любимых дядьев на куски и топтали их ногами. Епископ Митрофаний Воронежский был свидетелем этого ужаса, и до конца дней жалел и оправдывал Петра. Неудивительно, что он лично рубил головы стрельцам, чтобы забыть эти кровавые сцены, после которых он не мог всю жизнь избавиться от тика и спазм. Только чудом он сам тогда не оказался на копьях изуверов. Царь возобновил Перекомский монастырь на Ильмень-озере, под стенами которого он избавился от гибели при буре.

Петр "жертвенно посвятил себя царственному служению", и жизнь его была полна сражений, бурь, опасностей и нечеловеческих перегрузок. Самым тяжким была ордынская косность общества. Даже его кутежи и непристойные забавы были формой юродства и инстинктивной жаждой снять чудовищные перегрузки. Петр был воинствующим православным церковником и особое внимание уделял миссионерству. Он говорил не раз Патриарху Адриану: "Надобно промыслить, чтобы и православные христиане, и зловерцы-татары, мордва, черемисы и другие — познали Господа и закон Его".

Петру сопутствовал во всех походах Образ Сергия Радонежского, писанный на гробовой доске Святого игумена земли русской.

Петр прибыл в Смоленск карать мятежных стрельцов. Игуменья Вознесенского женского монастыря Марфа погасила гнев царя и добилась помилования стрельцов. Петр остыл и в благодарность игуменье построил церковь в ее монастыре. Над могилой любимой сестры, царевны Натальи Алексеевны, царь Петр в 1718 году возвел в Троицко-Сергиевой лавре церковь Воскресения Св. Лазаря. Он же восстановил разоренную шведами Валаамскую обитель после ста лет запустения. Покорив Ригу, царь в заколоченном католическом храме Св. Марии Магдалины открыл собор во имя Св. Алексея человека Божия в память своего отца, которого чтил. Близ Твери, в Усть-Желтиковском монастыре, где был в заточении царевич Алексей, Петр, скорбя о судьбе сына, открыл церковь во имя святителя Алексия, чем открыл незаживающую отцовскую рану православного сердца.

Будущий Фридрих Великий не замышлял ничего против отца и королевства, а только по легкомыслию и под влиянием французов бежал юношей из дома в поисках приключений. Его за это в Пруссии ожидала неминуемая плаха. Наследника спасло стечение обстоятельств. Замыслы Алексея против отца-помазанника и царства были ужасны. В любом европейском государстве его ожидала бы публичная казнь.

В память победы при Гангуте царь в 1718 году воздвиг в Петербурге церковь Св. Пантелеймона, а в честь Полтавы там же поставил храм Св. Симеона.

Петр любил епископа Митрофания Воронежского, и в 1703 году приехал на его похороны. Там, в Успенском соборе Воронежа, он любил петь на клиросе. Царь одаривал множество церквей утварью, иконами и деньгами. На все военные корабли Петр назначил иеромонахов. Царь в Париже в русской церкви читал Апостола и пел на клиросе. Царь-труженик, искавший верфи, домны, мануфактуры, обсерватории, книги, любивший жизнь деятельную и созидательную, сразу же засек всю позолоченную нечистоту Парижа и сказал, что этот город не надо даже завоевывать, ибо он захлебнется в собственной мерзости.

Блеск парижского общества не обманул духовно прозорливого молодого царя. Но, увы, ни в этом, ни в других отношениях к Европе русские дворяне не проявили верности петровским заветам. Если коротко, то все основные беды России до сегодняшнего дня, все без единого исключения, проистекают от того, что русское общество не жило по предначертаниям Петра Великого. Они два столетия спускали русские богатства в Париже, а кончили жалкими "русскими сезонами" изгнанников. Царь мечтал видеть их мореходами, инженерами, государственными мужами, банкирами и миссионерами, а они стали балерунами, богемщиками, изломанными интеллигентами, повальными атеистами, назвав свою немощь "серебряным веком". До конца верны Петру остались военные, и особенно флотские офицеры, но и они утратили наступательный дух Преобразователя-Помазанника.

Петр надеялся, что в России с глубоким смыслом будут произносить всегда Флот и Армия, и никогда Армия и Флот. Но этого не случилось, даже когда к двум видам вооруженных сил прибавился еще один Флот — Воздушный. Увы, сапоги затоптали и Воздушный флот. Выправить перекос в пользу Флотов — теперь вопрос бытия России.

13 июля 1722 года Император Петр Великий собственноручно написал указ о возведении в Морской слободе Кронштадта, в главной крепости Святой Руси — храма во имя Богоявления Господня, и сам же выбрал место под собор. Строить стали после смерти Преобразователя и освятили деревянный храм 24 мая 1731 года. Инерция духовная, заданная Помазанником-моряком, оказалась выше даже невиданной косности и казнокрадства. На внутреннюю отделку все моряки Кронштадтского порта и крепости выделяли по копейке с рубля из денежного довольствия.

Верхнюю площадку амвона выполнили в храме в виде компаса, румбы коего были изготовлены из разных пород дерева. В центре компаса изобразили корабль под парусами при всех пушках. Так пробила себе путь новая икона Святой Руси, которая всегда была Морской Русью со времен Андрея Первозванного. В Кронштадтском храме Богоявления хранились реликвии Петра: золотой крест ордена Андрея Первозванного в белом медальоне из слоновой кости в рамке из бамбукового дерева. Медальон и рамка были сработаны царем Петром собственноручно. Реликвия хранилась вместе с Андреевской лентой Петра.

Позже, в октябре 1901 года, настоятель Андреевского собора протоиерей Иван Сергиев (Кронштадтский) отслужит молебен на Якорной площади при основании Кронштадтского Морского собора в присутствии Императора Николая II, коменданта Кронштадтского порта вице-адмирала С. О. Макарова, и всех экипажей и учебных команд — всего 14 тысяч человек.

Кронштадтский собор был посвящен деяниям Петра и чинам Морского ведомства, погибшим при исполнении служебного долга и способствовавшим развитию и славе русского Флота. Образцом Кронштадтскому собору послужил храм Святой Софии в Константинополе. Так вновь просияла вечная духовная ось между морем Галилейским, Царьградом на Понте Эвксинском, который до XVI века всюду звали "Русским морем", и новой столицей Морской Руси, в которой изволил царствовать самый великий страстотерпец после Голгофы Христа — святой Государь-император Николай II Александрович со своим святым семейством.

Петр 1, огорчаясь, что Русская Православная Церковь дает мало миссионеров, писал Патриарху Адриану: "но мало учатся, потому что никто не смотрит за школою, как надобно; нужен для этого человек знатный чином, именем, богатый, и нет его. Евангельское учение — вот знание Божеское, больше всего в жизни сей нужное людям. Многие желают детей своих учить свободным наукам, и отдают их здесь иноземцам; другие же в домах своих держат учителей иностранцев, которые на славянском нашем языке не умеют правильно говорить, кроме того, иноверцы и малых детей ересям своим учат, отчего детям вред и Церкви нашей Святой может ущерб великий, а языку нашему от неискусства повреждение, тогда как в нашей бы школе, при знатном и искусном обучении, всякому добру учились".

Петр был самый одинокий человек на свете и самый Православный, подвижничеством превзошедший всех святых. Лучше всего характеризует Петра его реакция на полученное известие о сильном пожаре в Киево-Печорской Лавре.

"А икона Успения?" — взволнованно спросил царь. Узнав, что святыня уцелела, он радостно воскликнул: "Ну, так Лавра цела!"

СВЯТОЙ АДМИРАЛ УШАКОВ

Из Евангелия Иоанна Богослова следует, что апостол Андрей, до того как прийти к Христу, находился среди учеников Святого Иоанна Предтечи, Крестителя Господня (Ин. 1, 35, 40).

Предание о проповеди апостола Андрея хранилось на Руси в Киеве вплоть до Крещения в Херсонесе князя Владимира.

Утрата Керчи, и особенно Азова, воспринималась на Руси как великое духовное бедствие, отрезавшее Русь от Крыма, земли подвижников и Святой земли. Мы давно забыли, что из Москвы до Крыма ходили тогда только водой. Мы-то забыли, но не Петр 1, который был духовным органом русского народа. Потому-то он первым делом бросился к Азову, чтобы очистить путь к святыням и очистить Босфор от басурман. В 117 верстах от Рязани расположен город Ряжск, возникший на севере известного Рясского поля как острог, оберегающий волок, соединявший водоразделы бассейнов Оки и Дона. По нему волокли на колесах струги, ладьи, ушкуи, челны. От реки Хупты до реки Становая Ряса, притока реки Воронеж, впадающей в Дон. В 1502 году Иван III, отправляя на родину османского посла, наказывал: "от старой Рязани плыть ему Пронею вверх, из Прони к Пранову, из Прановой Хуптою вверх до переволоки до Рясского поля… да переволокою Рясским полем до реки до Рясы"… Иван III мог и не писать наказа. Его знали назубок все русские люди и даже мальчишки. Казак мог с похмелья забыть все, но эту дорогу к древнему Лукоморью отчеканил бы, как "Отче наш". Кстати, Ряжский полк был с Суворовым в Альпийском походе, когда адмирал Ушаков брал Корфу в Средиземном море.

На водных путях из варяг в греки и Святую землю возникла Русь. Могучая генетическая и духовная память Петра толкала его к Азову и Крыму. Импульс, полученный свыше, был так силен, что он начал в 1688 году строить флот на Плещеевом озере, а позже в Воронеже. Сто кораблей он юношей построил в глубине континента в Переяславле. Плещеево озеро, как и Галилейское, можно называть морем. В нем водится из сиговых переславская сельдь (ряпушка), которая нигде в мире более не встречается. Попала она сюда в ледниковое время из Белого моря. Глубина Плещеева моря 60 метров. Самый большой корабль — 30-пушечный фрегат "Марс" Петр хотел по Нерли спустить отсюда к морю.

Плещеево море, одна из великих тайн Святой Руси, — край белых церквей. Ко времени Петра 1 вокруг Плещеева озера (или Переславского) стояли 50 монастырей, многие из них были имениты и богаты.

Весной 1689 года готовы два трехмачтовых фрегата и три яхты. Плотниками — местные рыбаки, а экипажи — из потешных преображенцев и семеновцев. Когда потешная флотилия была готова, 17-летний юноша-царь, выстроив экипаж на Пасху, воскликнул:

"Христос воскресе, матросы!"

Ответ непобедимых потешных: "Воистину воскресе!" — слился с гулом и перезвоном пятидесяти монастырских церквей. Царю наскучило стрелять репами. Скоро он двинется к Азову с настоящими ядрами, а корабль в Воронеже, построенный мозолистыми руками Помазанника, назовет "Гото Предестенация", что значит "Божье Предопределение". Так начнется святая морская война с работорговцами за Русское море.

Сакральная география Крыма запечатлена в душе русского народа со времен проповеди там Андрея Первозванного и стала важнейшей частью Святой Руси и три века будет землей русской славы.

В 1778 году князь Потемкин основывает в устье Днепра Херсон. Через десять лет он закладывает Николаев при слиянии Ингула и Южного Буга и в новых городах устраивает Адмиралтейства. В 1784 году возник Севастополь. Суворов закладывает Одессу. Край назван Новая Россия и стоил миллиона жизней русских солдат.

Лучшие морские силы рвутся к боям на Черное море, где действует один из лучших в мире парусных флотов.

С тех пор как братья Алексей и Федор Орловы с русскими моряками в 1770 году при Хиосе и Чесме сожгли дотла весь османский флот, турки стали всеми способами уклоняться от боя с русскими.

Героическое XVIII столетие, полное движения, характеров и воинов на Черном море, можно назвать веком Федора Ушакова, рекомендованного Русским Церковным Собором к канонизации в 2000 году, когда была прославлена царская семья. На деяния Петра на земле русский флот ответил явлением святого адмирала Федора Ушакова. Отныне его присутствие в рядах русских флотских офицеров в корне меняет духовный климат всего российского флота.

Он начал морскую службу в 1769 году в Азовской флотилии и участвовал в русско-турецкой войне 1768-1774 годов. Уже три года, как он блестяще кончил Кадетский корпус. В 1775 году он вновь на Балтике командует фрегатом, затем императорской яхтой. Но придворная жизнь не привлекает молодого офицера с печатью "внутреннего пострижения" на лице.

Ушакова тянуло к боям за веру.

Его отец, Федор Игнатьевич, преображенцем участвовал в войне с османской ордой в 1735-1739 годах. И отец, и мать, Параскева Никитична, были глубоко благочестивые люди и приверженцы русской старины. Род их был небогат, но древен. Решающее влияние на формирование его духовного мира оказал родной дядя, преподобный Федор Ушаков, уроженец того же сельца Бурнаково Романовского уезда Ярославской провинции. До пострижения он был лихим преображенским сержантом Иваном Ушаковым, не уклонявшимся от гвардейских попоек и кулачных боев. Правдивость и бесстрашие Ивана Ушакова привлекли к нему симпатии пяти братьев Орловых, не знавших равных в гвардейских поединках и кутежах. Но в душе преображенца Ивана шла непрерывная духовная брань. Наступил день, и он бежал из полка в северные леса в поисках пустынножительства. Через шесть лет схвачен и привезен в Петербург. Императрица Елизавета Петровна была богомольна, чтила монахов и пустынников. Императрица проявила ласку к своему гвардейцу, одетому во власяницу, и предложила вернуться в полк. Ушаков твердо отказался и просил позволения "умереть монахом". Голод и лишения в лесах только закалили его. Он вызывал живейшее любопытство всего петербургского общества. Печать глубокой отрешенности и смирения поражала всех, особенно бывших сослуживцев.

13 августа 1748 года тридцатилетний Иван Ушаков пострижен в монахи с именем Федор в присутствии императрицы и оставлен при Александро-Невской Лавре. Вскоре у него появилось много учеников и последователей, и даже верных учениц. Его слава вызывала крайнюю ревность братии и даже злобу. Федор Ушаков просил позволения уехать в Саров. Там он подвизался два года. Число учеников тем временем возрастало, и он в 1759 году переселяется в пустынь у озера Санаксар в нескольких верстах от города Темникова. Пустынь сия была основана при благочестивом царе Алексее Михайловиче и пришла в крайнее запустение. Пойменные луга в излучине Мокши, чистые озера, густые леса пленили Иеромонаха Федора. И он остается здесь навсегда. Так преподобный Федор Ушаков становится возобновителем Санаксарской обители и создателем одного из самых значительных и прославленных монастырей России.

Преподобный Федор обратился в 1763 году к могущественному Алексею Орлову, бывшему своему товарищу по гвардии, с просьбой исходатайствовать у Императрицы на пострижение в монахи одиннадцати учеников его из бывших гвардейцев. Алексей Орлов, великий русский патриот, добился именного Указа Императрицы по этому поводу и впридачу денег на постройку каменного теплого храма в Санаксарской обители. Так преподобный стал настоятелем единственного в России монастыря, большинство насельников которого были дворяне из русской гвардии. Два игумена Санаксарского монастыря после преп. Федора были бывшие гвардейцы, его ученики. Санаксар прославился своей исключительной строгостью и мужественным смирением. Преподобный Федор провел в монашестве 45 лет и преставился в 1791 году, когда его любимый племянник-адмирал командовал всем Черноморским флотом. За Санаксаром сохранилась традиция принимать в послушники офицеров. Число насельников достигало ста человек. За два года до 1917-го скончался в обители игумен Августин из лейб-гвардии Волынского полка, который настоятельствовал 20 лет.

После отставки у стен монастыря поселится адмирал Ушаков и станет усерднейшим прихожанином. В 1906 году над его могилой (скончался в 1817 году) поставят часовню. Ее снесут коммунисты. Перед смертью адмирал принял схиму. Есть предание, что он был пострижен родным дядей еще молодым офицером.

То, что происходило на Русском море в XVIII веке, было продолжением величайшего чуда на Земле, импульс которому дал Петр I. Летом 1787 года Екатерина II посетила Крым. Пышная поездка царицы и "потемкинские деревни" были отвлекающими маневрами нашей контрразведки, чтобы скрыть передислокацию войск к югу накануне неминуемого столкновения с Портой, которой играла Англия.

Иностранцы были неприятно потрясены и испуганы зрелищем, открывшимся в Тавриде. Французский посланник граф Сегюр записал:

"Мы увидели в гавани в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и совершенно снаряженный в два года. Государыню приветствовали залпом из пушек, и грохот их, казалось, возвещал Понту Эвксинскому, что есть у него повелительница, и что не более как через 30 часов корабли Ея могут стать перед Константинополем, а знамена Ея армии развеваться на стенах его… Нам казалось непостижимым, каким образом в 2000 верстах от столицы в недавно приобретенном крае Потемкин нашел возможность построить такой город, создать флот, укрепленную гавань и поселить столько жителей. Это был действительно подвиг необыкновенной деятельности".

Гостем Екатерины II был тогда и наблюдательный, умный австрийский император Иосиф II. Он написал из Крыма фельдмаршалу Ласси:

"Надобно сознаться, что это было такое зрелище, красивее которого трудно пожелать. Севастополь — красивейший порт, какой я когда-либо видел… Настроено уже много домов, магазинов, казарм, и если будут продолжать таким образом в следующие три года, то, конечно, этот город сделается цветущим. Все это очень не по шерсти французскому посланнику, и он смотрит страшно озадаченный…

Судите же, мой любезный маршал, на какие неприятные размышления все это должно наводить моего собрата — повелителя правоверных, который никогда не может быть уверен, что эти молодцы не явятся не ныне — завтра разбить у него окна пушками".

Это 1788 год. На следующий год Франция будет подвергнута изнутри поруганию, разгрому и гильотине. Убьют невинную королевскую чету и загадят церкви. У них это назовут не просто революцией, но даже "Великой". Петр I предрекал им гибель от собственной мерзости. Франция уже тогда вошла в полосу неминуемого разложения. После краткой вспышки энтузиазма корсиканского они дважды будут разгромлены Германией. Будет навсегда утрачено чувство национального пути и реализма.

За неделю до начала погрома 1940 года они всерьез обсуждали в Париже бомбить ли им Баку или нет. После 1917 года мы повторим их путь, ибо они и заразят Русь своей болезнью".

Иосиф II ошибся, "эти молодцы не явятся"… бить окна султану. До Петра I струги донцов и чайки запорожцев два столетия громили весь флот османов и много раз дрались на улицах Царьграда прямо под окнами султанского гарема. Но русские императорские войска ни разу за двести лет не появились на улицах Царьграда и не вошли в Святую Софию. После XVIII века они совсем утратили ту решимость и жажду довести любой поединок до абсолютной победы, который бывает свойствен только религиозно одухотворенным бойцам, таким, как Суворов, Ушаков и Орлов-Чесменский. Последний отказался от службы, когда Императрица испуганно запретила ему брать Константинополь.

Федор Ушаков был соавтором того чуда, которое потрясло гостей Екатерины II в Крыму. Он наблюдал за постройкой кораблей в Херсоне и строительством базы в Севастополе.

Громкая слава пришла к нему в ходе русско-турецкой войны 1787-1791 годов. Начал он ее командиром линейного корабля "Святой Павел" — лучшего в Черноморском флоте. Весь флот заговорил о молчаливом и отважном командире Ушакове, который в бою, искусно маневрируя, стремился подойти к противнику на короткую дистанцию картечного залпа. Эту особенность святого моряка приметил с нервностью и противник. Победу у острова Федонисий русскому флоту принесла решимость Ушакова (1788 г.), где он командовал авангардом. За это сражение Федор Ушаков получил чин контр-адмирала. Князь Потемкин писал Екатерине II: "Благодаря Бога, и флот, и флотилия наши сильней уже турецких. Есть во флоте Севастопольском контр-адмирал Ушаков. Отлично знающ, предприимчив и охотник к службе. Он мой будет помощник".

Самого Ушакова светлейший князь Таврический инструктировал:

"Требуйте от всякого, чтоб дрались мужественно или, лучше скажу, по-черноморски; чтоб были внимательны к исполнению повелений и не упускали полезных случаев… Бог с вами! Возлагайте твердую на него надежду. Ополчась Верою, конечно, победим. Молю Создателя и поручаю вас ходатайству Господа нашего Иисуса Христа!" Светлейший не ведал, что он воодушевляет и подгоняет адмирала-монаха, каждую минуту готового к бою. Казалось, любимый клич Петра I: "Для Бога поспешай!" — звучит всегда в сердце скромного и решительного флотоводца.

С начала 1790 года Федор Ушаков командует Черноморским флотом. В том же году он разбил превосходящий по численности флот Порты около Керченского пролива. Екатерина II сообщала князю Потемкину:

"Победу Черноморского флота над Турецким мы праздновали вчера молебствием у Казанской… Контр-адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным".

Вскоре Ушаков разгромил османский флот у острова Тендры недалеко от Гаджибея (будущая Одесса). Турки имели подавляющее превосходство, но, распознав эскадру Ушакова, стали рубить канаты. Ушаков догнал их и, по обыкновению, подошел на дистанцию картечного выстрела к турецкому флагману и двум другим кораблям. Любимый корабль Ушакова "Рождество Христово" схватился сразу с тремя турецкими кораблями, вынудил их выйти из линии с повреждениями и заставил спустить флаг 74-пушечный турецкий флагман "Капудания", который вскоре, к ужасу турок, взлетел на воздух.

Потемкин: "Наши, благодаря Бога, такого перца туркам задали, что любо. Спасибо Федору Федоровичу".

Ушаков никогда не забывал, что преподобный Федор Ушаков в Санаксарской обители вместе с братией, бывшими гвардейцами, молится за него.

Вернувшись в Севастополь, Ушаков издает приказ по флоту: "Выражаю мою наипризнательнейшую благодарность и рекомендую завтрашний день для принесения Всевышнему моления за столь счастливо дарованную победу; всем, кому возможно, с судов, и священникам со всего флота, быть в церкви Св. Николая Чудотворца в 10 часов пополуночи и по отшествии благодарственного молебна выпалить с корабля "Рождества Христова" из 51 пушки".

В 1791 году султан собрал все силы, на какие был способен, и призвал из Алжира свирепого вожака пиратов Сеит-Али. Последний обещал султану привести "Ушак-пашу" в Константинополь в цепях.

Весь флот понимал, что их ждет главное морское сражение всей войны.

Потемкин подбадривал Ушакова: "Молитесь Богу! Господь нам поможет, положитесь на него; ободрите команду и произведите в ней желание к сражению. Милость Божия с вами!"

31 июля 1791 года у мыса Калиакрия Ушаков сокрушил весь флот турок. На своем флагмане "Рождество Христово" он погнался за кораблем алжирца Сеит-Али, нанеся до этого ему повреждения. На палубе истекал кровью раненный алжирский флотоводец.

Только темнота спасла жалкие остатки турецкого флота, лишившегося двадцати восьми судов. Сеит-Али добрался с трудом до Константинополя и стал тонуть на виду столицы, прося залпами помощи.

"Великий! Твоего флота больше нет!" — услышал султан.

29 декабря 1791 года Оттоманская Порта поспешно подписала мир с Россией.

Как командующий флотом и глава Севастополя Ушаков стал приводить в порядок город, доки, верфи и суда. Теперь он, как писал современник: "Каждый день слушал заутреню, обедню, вечерню и перед молитвами никогда не занимался рассматриванием дел военно-судных; а произнося приговор, щадил мужа, отца семейства многочисленного; и был исполнен доброты необыкновенной".

Екатерина II призвала Ушакова в Петербург. Пожаловала ему чин вице-адмирала и поднесла в дар редкой красоты золотой складень-крест с мощами святых угодников. Знала Императрица, что дарить святому адмиралу.

В 1798 году вице-адмирал Ушаков получил повеление Императора-рыцаря Павла I "тотчас следовать и содействовать с турецким флотом противу зловредных намерений Франции, яко буйного народа, истребившего не токмо в пределах своих веру и Богом установленное правительство и законы… но и у соседственных народов, которые по несчастию были им побеждены или обмануты вероломническими их внушениями…"

Ни одна война не вызывала у адмирала Ушакова большего подъема духа и суровости, чем война с безбожными и нечестивыми французами.

В апреле 1799 года армия Суворова появилась в Северной Италии. Он просил Ушакова поддержать его флотом с юга. Так началась беспримерная средиземноморская кампания Ушакова против французов-демократов, переметнувшихся от Бога к сатане. И Суворов, и Ушаков, и наш поэт Державин вместе с Павлом I только так понимали миссию русских войск. Ушаков показал Европе самые блистательные в истории действия русской морской пехоты. Имена кораблей придавали штурму литургический характер: "Рождество Христово", "Три святителя", "Святой Павел", "Покров Богородицы", "Святой Петр", "Троица", "Сошествие Святаго Духа", "Богоявление" и русская морская пехота поразили мир своим вдохновенным напором. Этим святым православным флотом командовал праведный адмирал Ушаков. Той же весной на "Рождестве Христовом" раздался ликующий возглас адмирала-праведника:

"Христос воскресе, матросы!"

По всем многопушечным кораблям русской эскадры пронеслось громоподобное: "Воистину воскресе!" — достигшее дна Средиземного моря, невидимой рябью пронесшееся по морю Галилейскому, отразилось в холмах и скалах семи Ионических островов и заставило трепетать атеистические сердца французов. Матросов и солдат в XVIII столетии еще не рекрутировали из Малороссии. Справедливости ради надо заметить, что в экипажах Петра I, Орлова-Чесменского и Ушакова не было ни одного украинца, как в списках офицеров флота еще не встречается ни одной украинской фамилии, кроме случайных одиночек. Никто бы этого не вспомнил, если бы не последние события вокруг Крыма и Севастополя.

Первым сдался фрегату "Григорий Великий" остров Цериго. За ним Ушаков взял остров Занте и с командирами кораблей и офицерами эскадры отслужили благодарственный молебен в церкви святого Дионисия-чудотворца. Не было предела ликованию православных греков. Все дома украсились андреевскими флагами. Ушаков с благоговением приложился к мощам св. Дионисия. На улицах пальба и радостные крики. Русские морские офицеры шли по улицам, осыпанным цветами. Матери выносили младенцев и давали им целовать российский герб на солдатских сумках. Женщины в окнах махали руками, крестились и плакали. Над островом стоял непрерывный колокольный звон. То же повторилось и на острове Кефалония.

Ушаков доносил: "Благодарение Всевышнему Богу, мы с соединенными эскадрами, кроме Корфу, все прочие острова от рук зловредных французов освободили".

19 февраля 1799 года Ушаков взял штурмом сильнейшую в Европе крепость на острове Корфу. То была вершина флотской и христианской службы Ушакова. Суворов откликнулся: "Зачем я не был при Корфу хотя бы мичманом!"

27 марта, в первый день Святой Пасхи, адмирал назначил торжественное Богослужение с выносом мощей прославленного Угодника Божия Спиридона Тримифунтского. По сторонам пути выстроили православные экипажи святых кораблей. Гробницу с мощами св. Спиридона поддерживал сам вице-адмирал Ушаков с офицерами. Звон колоколов и клики сливались с пушечной и ружейной пальбой.

Император Павел I за Корфу произвел Ушакова в полные адмиралы.

После Корфу Ушаков приказал своим кораблям блокировать Венецию и начать бомбардировку Генуи.

Тогда же Ушаков послал англичанина на русской службе капитана 2 ранга Белла с 650 матросами взять Неаполь. Белл пробился через Апеннинский полуостров с боями, взял штурмом Неаполь, и заставил сложить оружие 10-тысячный гарнизон. Воодушевленные освободительной миссией на Ионических островах православные русские моряки, как и гренадеры Суворова на Севере, могли выйти в бой каждый против сотни неприятелей. Одновременно морская пехота Ушакова под ликующие крики горожан вошла в вечный город Рим. Ушаков подчинил теперь русскому флоту все Средиземное море. Адмирал Нельсон пылал ревностью к славе Ушакова.

С отрядом Белла при штурме Неаполя был неаполитанский министр Мишуру. По взятии города он писал адмиралу Ушакову: "В промежутках 20 дней небольшой русский отряд возвратил моему государству две трети королевства. Войска заставили население обожать их… Вы могли бы их видеть осыпанными ласками и благословениями посреди тысяч жителей, которые назвали их своими благодетелями и братьями… Конечно, не было другого примера подобного события: одни лишь русские войска могли совершить такое чудо. Какая храбрость! Какая дисциплина! Какие кроткие, любезные нравы. Здесь боготворят их, и память о русских останется в нашем отечестве на вечные времена".

Но главной победой в мистическом плане был захват русской морской пехотой города Бари, где почивают мощи любимого русского святого и покровителя моряков Святителя Николая Чудотворца.

В декабре 1806 года адмирал Ушаков подал Императору Александру I прошение об отставке: "Душевные чувства и скорбь моя, истощившие крепость сил, здоровья, Богу известны — да будет воля Его святая. Все случившееся со мною приемлю с глубочайшим благоговением…"

Адмирал поселился рядом с Санаксарской обителью, где долгие годы молился о нем родной дядя, преподобный Федор Ушаков. Тогдашний настоятель монастыря, иеромонах Нафанаил, свидетельствует: "Адмирал Ушаков, сосед и знаменитый благотворитель Санаксарской обители… в Великий пост живал в монастыре, в келии, для своего пощения и приготовления к Св. Тайнам по целой седмице и всякую продолжительную службу с братией в церкви выстаивал неопустительно и слушал благоговейно; по временам жертвовал от усердия своего обители значительные благотворения; также бедным и нищим творил всегдашние милостивые подаяния и вспоможения".

В 1812 г. адмирал Ушаков был избран Тамбовским дворянством начальником Тамбовского ополчения. Практически все свои средства адмирал Ушаков отдал бедным, на устройство госпиталей и церкви.

Остаток дней своих он провел "крайне воздержанно" и умер аскетом в 1817 году, прося похоронить его "подле сродника его из дворян, первоначальника обители сия, иеромонаха Федора, по фамилии Ушакова же".

В трудные для народа годы войны 1941-1945 годов адмирал Ушаков был вновь "призван" на службу Отечеству. Был учрежден орден его Имени и вспомянуты его подвиги наряду с именами святых благоверных князей-воинов Александра Невского и Дмитрия Донского, и адмирала Нахимова, и князя Суворова.Святой адмирал Ушаков отныне прямой покровитель Черноморского флота и хранитель Севастополя, который он оберегал и создавал вместе с Потемкиным-Таврическим и князем Италийским Суворовым. Он показал пример служения "вместе за Россию и флот".

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 31 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

32

Напишите нам 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]