Газета Завтра 40 (1192 2016)

Арктика- будущее России

Арктика- будущее России

Владислав Шурыгин

беседа с известным полярным исследователем Владимиром Чуковым

Владимир Семёнович Чуков (р. 1946) — профессиональный путешественник, президент регионального общественного фонда поддержки экспедиционной деятельности "Арктика" Русского географического общества, действительный член Русского географического общества с 1984 года, член Ассоциации российских полярников, член Национального географического общества США, член Клуба исследователей в США с 1994 года, член экспертного совета МЧС России, член попечительского совета Международного центра Рерихов, организатор и руководитель 26 высокоширотных экспедиций, в том числе трёх автономных лыжных экспедиций на Северный полюс, первого в мире автономного лыжного трансарктического перехода из России в Канаду через Северный полюс.

Владислав ШУРЫГИН. Владимир Семёнович, сколько лет своей жизни вы отдали Северу?

Владимир ЧУКОВ. В этом году исполнится 30 лет, как мы создали и зарегистрировали наш экспедиционный центр "Арктика". А до того была спортивная группа при Минобороны, практически все участники её были военными.

Где-то с конца 70-х годов мы ходили по Арктике, и постепенно возникла идея сформировать постоянно действующую группу. Какое-то время мы притирались, обмозговывали эту идею.

В 1982 году состоялась наша первая серьёзная экспедиция в Арктику. И в 1985 году, перед тем, как начался поход на Северный полюс, мы решили создать такую группу. Это произошло не без поддержки Ивана Дмитриевича Папанина (исследователь Арктики, доктор географических наук, дважды Герой Советского Союза, — ред.). Я много с ним тогда общался и рассказал об идее создать постоянно действующую общественную экспедицию Русского географического общества (РГО). Он её поддержал.

В РГО я был принят в 1984 году тоже по рекомендации Ивана Дмитриевича. Это сейчас зашёл на сайт, набрал фамилию — и через два дня тебя уже приняли. А тогда всё было по-другому, по-настоящему. Две рекомендации членов Русского географического общества, которые тебя хорошо знают, гарантируют, что ты не посторонний, не чужой. Таким было РГО при Иване Дмитриевиче. И с этого юридически началась "Арктика" — экспедиционный центр Русского географического общества. Тогда РГО не было такой махиной, как сейчас. В Питере был центр, был Московский филиал, и ещё один в Новосибирске — этого было достаточно.

Нам повезло. Мы застали людей-легенд: Михаила Михайловича Громова, Михаила Васильевича Водопьянова, Александра Васильевича Белякова… Водопьянов — уникальный человек! Он несколько раз разбивался с самолётом всмятку, его собирали по кусочкам, он восстанавливался, потом опять летал. Я к нему домой ездил, он мне показывал фотографии свои, снимки. Он, кстати, искренне верил в существование Земли Санникова (неоткрытого материка между Аляской и Северным Полюсом, — ред.), даже утверждал, что сфотографировал её. Я видел эту фотографию.

Владислав ШУРЫГИН. Неужели вы верите в Землю Санникова?

Владимир ЧУКОВ. А почему же не верить? Арктика — уникальное пространство, где белых пятен до сих пор огромное количество. Только в этом году было открыто 11 островов!

Владислав ШУРЫГИН. У нас в Арктике?

Владимир ЧУКОВ. Конечно! Льды ушли — и открылись острова! Там же всё в движении, всё непрерывно меняется. Какие-то территории уходят подо льды, какие-то, наоборот, из-под них появляются. И на фотографии, которую всю жизнь хранил Водопьянов, — там ведь действительно земля!

Наши учёные должны изучать динамику изменений в Арктике, а не пугать обывателя глобальными потеплениями или ещё какими-то катастрофами. Да, там изменения происходят, но вы изучайте этот процесс, ищите ответы и выдвигайте свои предложения о том, что это такое. Арктика — целый мир. И от того, что лишняя труба где-то там в посёлке зачадила, задымила, или проехали какие-то машины, ничего не случится. Вы изучайте, ищите причину. Вот недавно была высказана версия, что течение Гольфстрим за последние десятилетия несколько изменило направление, отклонившись ближе к берегу, и в результате изменилась погода. Вот это может быть причиной изменения климата, а какие-то там трубы дымящие — нет! 35 лет перед моими глазами идёт непрерывное изменение Арктики. Но оно не может быть последствием деятельности человека. Безусловно, есть вред от того хлама, который в Арктику завозили люди, и это не только топливо в бочках, но вред этот не глобальный.

Владислав ШУРЫГИН. Какой вы застали Арктику тридцать лет назад?

Владимир ЧУКОВ. Мы все тогда были романтиками. Тогда ещё действовали многочисленные советские ворота в Арктику: Игарка, Дудинка, Диксон, Тикси… Всё было неустроенное, всё живое. Все жили энтузиазмом. Верили в своё дело, в то, что Арктика станет другой: освоенной, обжитой. Вот такой мы её застали. "И на Марсе будут яблоки цвести!" — была такая песня. Это на Марсе! А уж Арктика вообще должна была стать, наверное, оранжереей…

Владислав ШУРЫГИН. А какая она сегодня?

Владимир ЧУКОВ. Сегодня, скажем так, она разная. Есть места, где отчётливо видны последствия проводимой последние 25 лет политики. Разруха, запустение. Иногда это вызывает очень тяжёлые ощущения. А потом поживёшь там какое-то время и понимаешь, что это закономерно, что в том виде, в котором Арктика была у нас в 80-х годах, она не может оставаться. Приходят другие технологии. Автоматические метеостанции, современные системы радиолокации, космическая навигация… Всё это уже не требует тех плотностей "обживания" Арктики, как раньше. Появились и действуют полярные станции, военные базы, аэродромы. Всё должно соответствовать эпохе времени. То, что было при Иване Дмитриевиче Папанине, — это одно. А в XXI веке, конечно, всё стало иначе.

Но тогда в Арктике работала настоящая элита — люди, о которых так мало теперь вспоминают. Ну, знают одного, второго полярника. И всё. А ведь их были сотни и тысячи — тех, кто осваивал и обживал русский Север. И сегодня вот этих людей очень не хватает. Энтузиастов, фанатиков Севера.

Владислав ШУРЫГИН. Можно ли было назвать тот мир Арктической цивилизацией?

Владимир ЧУКОВ. Цивилизация — это особое отношение к людям, особые технологии, это образ жизни, которые мы могли распространить на отдельных территориях, это особая культура. Ничего тогда такого не было. И техника, и строительство и образ жизни — всё было копией того, как люди жили в других регионах. Но на фотографиях в газетах того времени у людей светились глаза. Наверное, правильнее было бы сказать, что это был Советский Север, но не какая-то отдельная северная цивилизация.

Владислав ШУРЫГИН. А сегодня есть на российском Севере люди со светящимися глазами?

Владимир ЧУКОВ. За последние лет десять такие люди тоже стали попадаться, они отлично образованны, это люди, которые всё прекрасно понимают, очень хорошо в разбираются в своём деле. И, несмотря ни на что, они там живут, занимаются делом. Кто-то ищет какие-то минералы, кого-то привлекают в качестве консультанта, кто-то ищет или добывает золото или ещё что-то. Есть такие люди, которые там десятилетиями что-то ищут, что-то делают. И открытия совершают! Вот сейчас археологи обнаружили, что в Арктике, оказывается, много тысяч лет назад была цивилизация, нашли стоянки человека, предметы быта и даже рощу. Деревьев, конечно, нет, но есть окаменевшие пеньки. Значит, тогда Арктика была совсем другой! И это переворачивает наши представления о ней. Обидно только, что всё это делается исключительно благодаря энтузиазму отдельных людей. Никакой серьёзной государственной поддержки этих исследований нет.

Владислав ШУРЫГИН. Одна из ваших экспедиций называлась "Великий Северный путь". Откуда такое название?

Владимир ЧУКОВ. Мы назвали экспедицию "Великий Северный путь", потому что она посвящена нашим предшественникам, знаменитым русским полярным исследователям ещё петровских времён. У наших маршрутов всегда есть историческая составляющая, потому что просто так идти неинтересно, нужно знать историческую основу: кто тут ходил, как открывали эти земли, как это происходило. И это была одна из таких экспедиций.

Годом раньше мы нашли места на северо-востоке Таймыра, в заливе Симса и на острове Фаддея-Северный, где ещё в 1940 году были обнаружены следы пребывания мореплавателей. Понятно, что это русские мореплаватели времён Мангазеи шли с запада на восток с торговыми целями, везли товары: бисер, сукно. Они погибли, а по остаткам того, что они везли, можно предположить, что это мог быть не один коч, потому что там было слишком много навигационных приборов для одного судна. Что самое интересное, был найден большой клад — порядка трёх с половиной тысяч монет чеканки от конца XV до начала XVII века. Нумизматы их исследовали и чётко определили, что весь этот объём монет мог быть сформирован не ранее 1614-1616 годов. С такой точностью была определена дата, когда эти мореплаватели — то ли поморы, то ли новгородцы — могли начать своё плавание.

А уж сколько они там навигаций шли, одна зимовка или две, сказать сейчас невозможно. Но плавание это совершалось задолго до Великой Северной экспедиции во второй четверти XVIII века, организованной по указу Петра I, до Норденшельда и прочих, которые, как считается, первыми обогнули Таймыр, мыс Челюскин. Оказывается, наши предки плавали по Великому Северному пути — так тогда назывался Северный морской путь. Это так важно и актуально, потому что сейчас мы за каждую причину цепляемся, чтобы доказать, что мы в Арктике хозяева, а тут такой факт предан забвению! А ведь мы здесь ходили ещё бог знает когда, там кости наших предков лежат. В этом году мы можем говорить, что празднуем 400-летие Северного морского пути. И мы решили посвятить нашу экспедицию этой дате.

Владислав ШУРЫГИН. А в каком состоянии сейчас находятся памятники истории российской Арктики?

Владимир ЧУКОВ. На мысе Челюскина разрушен гурий, сложенный Амундсеном в честь плавания Норденшельда. Столб памяти Семёна Ивановича Челюскина с литой табличкой "Сей мыс открыт…" — его тоже нет. Пушка времён войны стоит, она никуда не делась… Не то что там кто-то взял и разломал, просто отсутствие ледового припая, чего не было в прежние годы, приводит к возникновению настоящих "арктических штормов". Плавающие льдины ветром прижимает к берегу, и они долбят на своём пути всё, кроша в труху.

Памятники, конечно, надо восстановить: если ничего не предпринимать, то ничего и не останется. Энтузиастов много, тем более молодых, которым только нужно помочь там оказаться в нужное время и чётко обрисовать задачи. Фотографий море, а то, что там три пограничника сложили — камушки, холмик из камней, — это же не гурий. Его надо восстанавливать.

Был такой энтузиаст, гидролог Владлен Троицкий, один из лучших знатоков истории. Он нашёл место, где был гурий "Зари" (это экспедиция Эдуарда Толля 1900 года). Владлен Александрович это место нашёл по фотографиям (там характерная выступающая скала) и восстановил гурий. Это было в 1970-е годы. Восстановленный гурий "Зари" и сейчас стоит и прекрасно себя чувствует. Я считаю, надо обязательно следить за теми памятниками, которые и в каталогах есть, и фотографий полно. А мы их теряем.

В этом году, когда мы шли через Таймыр, побывали в пещере Миддендорфа. Там места очень красивые, и эта пещера нас впечатлила! В 1842 году путешественник Александр Миддендорф заболел во время экспедиции, и его там оставили, пообещав, что за ним вернутся. И он там провёл практически месяц, больной, с остатками еды, — и выжил! За ним действительно пришли, и всё кончилось благополучно. Эта пещера во всех исторических книгах фигурирует как место, где известный полярный исследователь провёл весьма тревожное время. Надежды на спасение практически не было, и как он выжил, бог его знает! Вот это сила! Совсем недавно, прошлым летом, привезли туда ребята из Красноярска гранитную плиту с изображением Миддендорфа, рядом справка о нём. Это сделали тоже энтузиасты.

В Дудинке музей великолепный сделали. Трёхэтажное современное здание, внутри всё шикарно выглядит, системы кондиционирования, контроля такие, что не страшно демонстрировать экспонаты Третьяковки или других знаменитых музеев. Экспозиция достаточно интересная, современная, но каких-то действительно исторических артефактов, как в Музее Арктики и Антарктики, практически нет. Они рады любой бумажке, если она является документом. Мы им привезли санки, одежду из экспедиций, которую сами шили и которой пользовались в 1980-е годы, во время наших первых автономных лыжных экспедиций.

Владислав ШУРЫГИН. А сегодня какие есть перспективы у России в Арктике? Нужна ли нам она вообще? Я говорю не о добыче полезных ископаемых, а о территории. Нужно ли Арктику обживать? Может, просто использовать как кладовую ископаемых?

Владимир ЧУКОВ. Безусловно, Арктика нам нужна. Скажу больше: Арктика — наше будущее. Первым, кстати, этот вопрос, поставил ещё Михаил Васильевич Ломоносов. Говоря о будущем России, он сказал: "Россия будет прирастать Сибирью и студёными морями". Обычно цитируют только первую половину фразы — про Сибирь. Но Ломоносов смотрел куда дальше! То есть ответ на вопрос, нужна нам Арктика или нет, был дан ещё двести пятьдесят лет назад! Арктика — не просто кладовка, хотя и этого достаточно для того, чтобы держаться за неё обеими руками, так много всего находится в её недрах. Но Арктика — это ещё и важнейшие коммуникации, Северный морской путь, гигантские биоресурсы шельфа. Поэтому сегодня так остро стоит проблема определения границ континентального шельфа и разграничения морских пространств. Есть объективная реальность: Арктика теплеет, значит, через некоторое время, исчисляемое десятками лет, а в глобальном масштабе это очень быстро, будет облегчён доступ к ресурсам Арктики. Наконец появится круглогодичное плавание по Северному морскому пути, который станет важнейшим транзитом для транспортировки различных грузов. Начнётся освоение шельфа, круглосезонное рыболовство.

Но крайне важно сохранить Арктику! Она фактически беззащитна. Она сегодня защищена только самой природой, климатом, труднодоступностью. Только это её и спасает.

Нужен закон, защищающий Арктику. Нужно создавать там заповедники. Тот же Таймырский полуостров — уникальное, удивительное место. Его в первую очередь надо сделать национальным заповедником. Но о нём должен кто-то заботиться.

К сожалению, неконтролируемая добыча нефти приносит огромный вред. Когда летишь над районами нефтедобычи, это просто ужас: красные погибшие деревья и черные разливы, целые озёра. А сколько техники туда завезли и бросили! Сколько сотен тысяч бочек из-под топлива! Не говоря уже о куда более серьёзных вещах.

Например, в своё время на севере для работы автономных маяков использовались так называемые "ядерные батарейки" — радиоизотопные термоэлектрические генераторы (РИТЭГи), обладающие смертельным для человека излучением.

Их устанавливали в 1970-х годах на безлюдных берегах Арктики в качестве источников электроэнергии для автономных маяков — с их помощью осуществлялась навигация Северного морского пути.

После того как в 1990-е годы эти генераторы выработали ресурс, началась их утилизация, но она не закончена до сих пор, хотя ведомства, ответственные за утилизацию, уже отчитались о выполнении. Мы совсем недавно в одной из экспедиций нашли такую "батарейку" и рассказали о её местонахождении соответствующим товарищам. Они только круглые глаза сделали. По их бумагам получалось, что территория там уже давно зачищена…

Но, справедливости ради, скажу, что ситуация с экологией начинает понемногу меняться. Нефтяники начали убирать за собой. К примеру, когда "зимник" закрывается, то весь мусор, обрывки тросов, шины и другой мусор с него собирают, вывозят. Конечно, это далеко не всё, но хоть что-то.

На полярных станциях хуже. Там, как правило, ни у кого нет желания убрать за собой. Конечно, это не химические отходы… Хотя там тоже есть что собирать и вывозить. Геологи нередко какие-то химикаты применяют для бурения, а когда работы выполнены, мешки с этим содержимым не вывозятся. Их не так много, но это химия!

Владислав ШУРЫГИН. Но Арктика — это ещё и важнейший геополитический плацдарм, бескрайний ледяной щит, прикрывающий Россию с Севера, — главного стратегического направления, с которого все последние пятьдесят лет планировались удары по СССР, а теперь и по России. Арктика — это районы патрулирования подводных ракетоносцев, аэродромы дальних истребителей, радиолокационные сети, раскинутые над полюсом. Какой вы видите "военную Арктику"?

Владимир ЧУКОВ. Сегодня в Арктике наши интересы плотно пересекаются с интересами США, Канады, Норвегии и Дании. Каждая из этих стран имеет свои притязания на богатства в условном треугольнике Архангельск—Северный полюс—Чукотка. В этом треугольнике сегодня и сосредоточены очаги грядущих конфликтов. Чтобы остановить нас, Запад выдвинул тезис, что к Арктике надо подходить как к "общему наследию человечества", подразумевая, что этот регион должен быть открыт для всех. Высказывают предложения подписать международный договор об Арктике, устанавливающий международный режим управления по аналогии с Договором об Антарктике. Всё это подразумевает свободный доступ вглубь нашей территории. Эти планы, конечно, не совпадают с экономическими, геополитическими и оборонными интересами России, представляя системную угрозу для национальной безопасности нашей страны. Поэтому сегодня российская армия возвращается в этот регион, откуда ушла почти четверть века назад из-за безграмотной политики руководства.

Впервые о необходимости наращивания военного потенциала на Северном морском пути Министерство обороны объявило в марте 2011 года. Началось восстановление военной инфраструктуры в этом регионе. Идёт развёртывание новых арктических бригад, восстанавливаются аэродромы, разворачиваются новые радиолокационные станции, системы ПВО…

Я почти всю свою жизнь отдал армии. Это моя судьба. И, конечно, говоря о русской Арктике, я подразумеваю её надёжную защиту. Сегодня Арктика — это огромная вселенная покоя, такой она и должна оставаться…

Владислав ШУРЫГИН. Арктика — особое место. Полярные сияния, вечная мерзлота, звёздный купол над головой. Здесь человек оказывается один на один с Вселенной. Именно в этой тишине можно услышать то, что называют "шёпотом мира". Путешествуя по ледяному белому безмолвию, сталкивались ли вы с необъяснимым, загадочным?

Владимир ЧУКОВ. Об этом можно очень долго рассказывать. У каждого участника экспедиции свой опыт необъяснимого. Какие-то вещи можно объяснить усталостью, природными явлениями, просто "давлением" Севера, но есть вещи, которые не объяснишь ничем!

Я помню мой третий поход к Северному полюсу. В группе восемь человек. Идём уже несколько суток. GPS-навигации тогда ещё не было. Определяемся по компасу и обязательно по солнечным часам — в этих широтах обычный компас ненадёжен. Главный ориентир — тень от солнечных часов. Если идёшь на север, то в полдень тень точно между ног указывает на Север, и фактически ты идёшь за своей тенью. Я для этого тогда даже специально на лыжах палочку небольшую приделал. Очень удобно! Час прошёл, тень пошла вправо на пятнадцать градусов — подкорректировал направление движения. Два часа — тридцать градусов. Я веду группу.

И вот, когда до полюса оставалось уже всего пару дней пути, у меня вдруг забарахлили часы. Помню, будит меня мой товарищ, что, мол, пора вставать, шесть часов, моя смена дежурить. Смотрю на часы — а на них пять! Даже обидно стало, на целый час раньше разбудил. В походе каждый час отдыха — как отпуск на море! Говорю: что же ты делаешь? Ещё час мне спать! Он говорит, да нет же — шесть утра! Показывает свои часы — там шесть. Другие, услышав разговор, тоже проснулись. У всех шесть! Я, грешным делом, даже подумал, что меня разыграли. Специально мои часы перевели назад. Но потом задумался, как это могли сделать? У меня тогда на руке были часы "Электроника": оранжевый экранчик, четыре кнопки, нажимаешь одну — и на экране высвечивается время. Но чтобы его перевести, нужно кучу операций с кнопками сделать. Не могли они перевести. Может, батарейка отошла, но тогда бы вообщё всё слетело на ноль. В общем — непонятки. Но махнул тогда рукой. Мол, ладно, надо идти…

И вот, на следующее утро я просыпаюсь, смотрю на руку — и вообще не верю своим глазам: часы отстали уже на два часа! У всех как надо, а у меня — на два часа. Ну, не может такого быть! Все в один голос клянутся, что к часам не прикасались. Стали собираться, встали на лыжи, и тут меня как обухом по голове — это же тебе кто-то говорит: мужик, ты не туда идешь! Два часа — это же тридцать градусов! Вчера должен был идти на пятнадцать градусов западнее, а сегодня на тридцать! Да не может такого быть! Но ведь реально было! В общем, все уже выстроились, и тут я говорю: ни о чём не спрашивайте — идите за мной. И иду на тридцать градусов западнее. Конечно, все удивились, но люди дисциплинированные, вопросов лишних не задают, идут за мной молча. Но что про себя думают — не знаю. Наверное, ничего хорошего. Почти весь день шли — и вдруг впереди встала "чёрная мгла". Это такое особое небо над полыньёй с открытой водой. Вода на морозе испаряется, возникает такая мгла, в которой тёмная вода как бы отражается, и её издалека видно, словно небольшую грозовую тучу или мглу. Вышли мы к ней — и все просто обалдели. Мы вышли к углу огромной полыньи! Целое ледяное поле разошлось. Дальний край еле просматривается, а вправо, на восток — вообще до горизонта уходит. И мы вышли точно к самому краю этого разлома. Там, где его можно было обойти и продолжить путь. Получилось, что нас к этой точке просто кто-то вывел. Меня вывел! Иди мы как надо — упёрлись бы в огромную полынью, обходить которую пришлось бы очень долго, и то, если бы правильно выбрали направление. Могла вся экспедиция сорваться. Ведь еды у нас оставалось просто впритык! Постояли, поудивлялись и двинулись дальше. И, что удивительно, — на следующее утро часы шли, словно на Спасской башне Кремля: секунда в секунду! Больше ни разу не подводили! Вот что это было? Кто нас вёл?

И таких историй много…