Газета Завтра 479 (4 2003)

АПОСТРОФ

28 января 2003 0

5(480)

Date: 28-01-2002

Author: Оксана Тимофеева

АПОСТРОФ

Тибор Фишер. Философы с большой дороги. М.: ООО "Издательство АСТ", 2002.

"Древо познания не есть древо жизни" — это старая философская истина, ничего, впрочем, ни к жизни, ни к познанию не добавляющая. Тем хуже для "философов" — однажды ее осознав, они чахнут в тоске по "реальному опыту", который начинается только тогда, когда заканчиваются книжки. А книжки для них никогда не заканчиваются, ибо философия предполагает бесконечную работу со своими и чужими текстами. Тем более академическая, место действия которой — кафедра. Тоска по "реальному" только провоцирует их умножать количество книжек, баррикадами встающих на пути к опыту "жизни". Реальное и интеллектуальное вступают в противоречие, особенно невротически ощутимое в книжной среде философов.

Представить себе немолодого "толстеющего философа", грабящего банк, довольно трудно без здорового чувства юмора, которым изобилует книга Тибора Фишера "Философы с большой дороги". Ее герой, кембриджский профессор Эдди Гроббс, буквально спасается от философии бегством в другую страну, где, особо не утруждая себя, превращает эту науку в уникальное орудие ограбления (подробности см. в книге).

Он отправляется на поиски той самой "реальности", которая является навязчивым бредом философов. Есть две категории людей. Первые, не вкушавшие плодов философии, очарованы ей, так как предполагают, что в этой неизведанной стихии сокрыто всеобъемлющее знание ("истинная истина"), которое, однако, может быть изложено философом в виде краткого резюме для карманного использования. Вспомним рекламу чая: "философия на каждый день". Этот слоган эксплуатирует романтический образ философии, завораживающий потребителя. (Другие примеры — "философия вкуса", "это не обувь, это — философия"…). Люди данного типа могут приписывать себе, к примеру, популярный титул "философа по жизни". Вторые, собственно философы, испытывают противоположное влечение — к "реальной реальности", которую приписывают простой жизни, не обремененной рефлексией над смыслом бытия. И реальная реальность, и истинная истина равно фантазматичны, но, сталкиваясь, могут обогатить мир любопытными и забавными вещами. Однако эти два типа бытия существуют параллельно, в естественных условиях практически не пересекаясь.

Книга Фишера — своеобразная искусственная среда, где в лице двух героев происходит столкновение, скажем так, "реальной реальности" и "истинной истины". Истинная истина (философ) оказывается плешивой, толстой и постоянно прикладывающейся к бутылке, а реальная реальность (его будущий напарник-бандит) — буквально разваливающейся на отдельные части (калека, по утрам восстанавливающей свое тело, как конструктор, из протезов). Так или иначе, эти две половины, каждая из которых по-своему комична, находят друг друга, чтобы судьба могла предоставить им неслабый шанс.

И здесь необходимо провести грань (скорее, даже, подчеркнуть ее самым жирным шрифтом, так как эта грань уже давно проведена), между телевизором и книгой. Смотря телевизор (или потребляя прочие близкие к нему продукты масс-культуры), мы с каждым днем усваиваем раскручиваемый медиа, кино и рекламой культ молодости и красоты. Многочисленно растиражированные звезды и счастливчики, служащие для нас культурными образцами, сплошь молоды и прекрасны. Возникает ощущение, что необходимы лишь эти два параметра, дабы получить карт-бланш на вход в некую дверь под скромной табличкой "Счастье", где вас ждет и истинная истина, и реальная реальность в одном флаконе, по доступным ценам. Но там, в этом мире, кажется, совсем нет места для старых и больных, а также для лентяев, негодяев и тихих пьяниц.

Другое дело — книга. Фишер даже не то что предоставляет шанс, а просто не дает от него отделаться самым что ни на есть маргиналам. Жалкие с виду бродяги не успевают собирать безвозмездные дары, которыми их забрасывает жизнь. Женщины, роскошь и каждый раз совершенно немыслимая удача становятся настолько привычны, что понимаешь — момента расплаты не будет. Или же он наступит только со смертью — однако и смерть не спешит, вопреки почтенному возрасту героев и их, отнюдь не здоровому, образу жизни. Даже полиция бессильна перед вопиющей праздностью банды философов. Искренне желая, они все же не могут попасть в тюрьму. Единственное усилие, которое приходится совершать Гроббсу — раннее пробуждение. Кроме этого не существует никаких препятствий на пути к очередному ограблению.

Безудержный авантюризм, к тому же, сопровождается неумеренным потреблением алкоголя. Это довольно интересный и важный момент, который нельзя обойти стороной. Мотив беспробудного пьянства в современной литературе, можно сказать, формирует определенную традицию. Склонный к возлияниям герой, от лица которого ведется повествование, культивируется такими сильными авторами, как, например, Крахт или Буковски. Сильно пьющий человек возникает в литературе неспроста. Это мощная фигура противостояниия — с одной стороны, жесточайшему рабочему ритму, не дающему человеку оглянуться и подумать хотя бы о "тщете всего сущего", а с другой — все той же телевизионной и масс-медийной культуре, навязывающей стереотип "элегантного", светски-аристократического отношения к спиртному, который является одним из главных атрибутов буржуазности.

Грабить банки — дело благородное, особенно если им занимается философ. Зная материальное положение данной науки в современной России, острее самого автора понимаешь забористость этой идеи. Однако книжка — это книжка, а жизнь — это жизнь, и там, должно быть, все совсем по-другому. Так что романтику-философу остается только порадоваться за лирического героя и вовремя подумать, как "запустить лапу" в какой-нибудь "благотворительный фонд".