Газета Завтра 52 (1204 2016)

Белый кот на воеводстве

Белый кот на воеводстве

Татьяна Воеводина

В пьесе А.И. Островского "Сердце — не камень" один из персонажей говорит о себе: "Я — празднолюбец".

Иной раз случается: услышишь слово — и явление, прежде расплывчатое, невнятное и неназванное, становится вдруг выпуклым и ясным. А то, перед чем останавливалась в недоумении, делается объяснимым и даже естественным.

Что я имею в виду? А вот что.

Мне надо было сделать книжный стеллаж нестандартного вида. Подруга рекомендовала своего дальнего родственника: молодой человек, по профессии столяр, безработный. Я обрисовала ему фронт работ, мы договорились о его приезде для замера. В день замера он позвонил и сказался больным. Мы отложили встречу, но она так и не состоялась: подругин протеже исчез. Стороной я узнала, что он отъехал в какой-то монастырь (он очень религиозен). Занавес.

Теоретически сегодня, в кризис, любой заказ работники должны ловить на лету. Не ловят. Почему? Да просто неохота. Празднолюбцы они. Ценность праздно-созерцательного времяпрепровождения для нашего человека зачастую выше заработка. В конце концов, миллиардером ты от лишнего заказа не станешь, голодать ты и так не голодаешь, а потому — ну его на фиг, возжаться тут с каким-то нестандартом. Так рассуждает, вернее, не рассуждает — так чувствует наш типичный работник.

Капитализм, пресловутая рыночная экономика удаются там, где для людей ценность заработка, даже самой малой денежки выше ценности праздного времяпрепровождения. Праздность ведь, на самом деле, хорошая штука, она может быть счастливой, даже творческой. И вот её-то человек и обменивает на заработок. Или не обменивает, если праздность дороже.

Наш человек ценит свою праздность очень высоко. За малые деньги он трудиться не согласен. (Иногда и за большие тоже). Именно по этой причине в нашей бедной стране цены на услуги оказываются не ниже, чем в богатых странах. Например, цены репетиторских уроков у нас — как во Франции или в Германии. При этом все репетиторы жалуются, что из-за кризиса клиентура поубавилась. Но цены не снижают. Нет работы — ну и ладно, посижу без работы.

Я совершенно никого не критикую: осуждать и критиковать — это дело пустое и вздорное. Надо просто осознавать вещи как они есть и строить жизнь в соответствии с познанными фактами.

А факты такие. Наш человек, если предоставлен себе, работает по минимуму. Заработав на прожитьё, он к большему редко стремится.

Это я постоянно наблюдаю среди своих продавщиц, работающих на себя. Ценность dolce far niente — cладостной праздности — для нашего человека велика, как для какого-нибудь итальянца-южанина. Не случайно трудолюбивые итальянцы-северяне всё норовят отделиться от своих южных братьев-празднолюбцев, чтоб не кормить дотационные регионы.

Но это их дела, а нам-то что делать? От кого отделяться? Ведь совершенно ясно, что нам насущно требуется развитие, а для развития нужно увеличить количество народного труда.

Чтобы правильно организовать труд, нужно в первую голову правильно понимать характер типичного работника. Не превозносить его или осуждать, не требовать, чтобы он сделался чем-то иным и усвоил новые мотивации и представления, а понять и принять его таким, каков он есть.

А приняв — ему нужно помочь, организовав жизнь по мерке нашего человека. Не заставлять его делать невозможное: самому себя мотивировать и организовывать свой труд, а по возможности делать ставку на коллективные формы труда. Чтоб человек не мыкался сам по себе, не вёл "войну каждого против всех", как учил великий капиталистический мудрец Гоббс, не с кем-то там конкурировал, как учит велемудрый "экономикс", а становился на проложенные рельсы и по ним ехал. Когда нашему человеку указано его место и его тягло, когда не нужно ничего выдумывать, когда ты встроен в какую-то структуру, когда не надо выдумывать себе работу, когда нет выбора, работать или не работать — вот при таких условиях наш человек — хороший работник. Особенно если сказано, что работает он на важное общее дело, когда он видит, что и вокруг все тоже работают. Между прочим, нашему человеку важнее, что он работает на общее дело, чем пресловутое "на себя" — чем завлекали перестроечные витии.

Такими трудовыми ячейками при советской власти были заводы, колхозы, НИИ. Помню, в детстве я жила в заводском доме, где все родители работали на заводе, и мальчишки знали: и они, скорее всего, будут там работать. Было понятно, что делать. Сегодня — не понятно. Индустрия — это не просто заводы и фабрики — это средство приставить народ к делу, поставить на рельсы.

Сейчас рельсов нет. Пресловутый малый бизнес — это для большинства не свободное экономическое творчество, а так, выживание ввиду отсутствия "нормальной" работы. Ожидать, что малый бизнес послужит для нашей экономики драйвером развития — значит совершенно не понимать ни экономики, ни психологии нашего народа.