Газета Завтра 600 (21 2005)

БЕСЧЕЛОВЕЧНОСТЬ. Из выступления депутата Олега ПАЩЕНКО на внеочередной сессии Законодательного собрания Красноярского края 16 мая 2005 г.

БЕСЧЕЛОВЕЧНОСТЬ. Из выступления депутата Олега ПАЩЕНКО на внеочередной сессии Законодательного собрания Красноярского края 16 мая 2005 г.

0

БЕСЧЕЛОВЕЧНОСТЬ. Из выступления депутата Олега ПАЩЕНКО на внеочередной сессии Законодательного собрания Красноярского края 16 мая 2005 г.

ГЛУБОКО УБЕЖДЁН, ЧТО СЕГОДНЯШНЯЯ СЕССИЯ — это не что иное, как показатель вменяемости депутатов, адекватный ответ на вызов, и говорит о том, что мы не утеряли остатков человечности и ответственности за свой красноярский народ.

Понимаю, что с точки зрения прокурора Ю.И. Антипова или начальника ГУВД А.В. Горового этой сессии лучше бы и не было вовсе. Но мы ведь не собирались, назначая сессию, входить в тайны их следствия, извлекать на свет документы… Спасибо за то, что они нам подробно доложили.

… Прежде всего скажу, что 9 мая, после того как в колодце нашли обугленные останки детей, я разговаривал с депутатом городского Совета (фамилию его обещал не называть), говорю ему: "Почему вы молчите? В городе ведь произошло несчастье, о котором трубит уже весь мир". Он мне в ответ: "Это уже не наш, не городской уровень. Это уровень краевой, а даже, может, и московский. И принимать какое-то решение может как минимум Александр Геннадиевич или Александр Викторович".

Утром 12 мая я имел короткий разговор со спикером, из которого уяснил, что он не является сторонником внеочередной сессии, но и не противник её, а как решат депутаты.

Примерно через час после этого я говорил по мобильному телефону с губернатором. Я склонялся к внеочередной сессии, о чём и сказал Александру Геннадиевичу. Он ответил, что мою тревогу разделяет, просил держать его в курсе дела, если я соберу необходимые 15 голосов моих коллег-депутатов. Вскоре после обеда необходимые подписи были собраны. Проблем с ними не было вообще.

То, что очень важна сессия, я уяснил сегодня утром, когда с депутатами Ю.Абакумовым и С.Андроновой побывали в Ленинском районе, в семьях, где потеряли мальчишек. Посетили все пять квартир. Встречались и говорили с безутешными родителями. Общее впечатление вынесли такое, что кланяться надо нашему великому народу за его терпеливость, за его сдержанность и достоинство. Перед нами предстали люди, конечно, усталые, опустошённые, настороженные, но были они мудры и сдержанны, смотрели в глаза, приглашали сесть. Мы могли ждать и враждебной реакции, всё же мы власть, хотя вроде и не виноваты в случившемся. Могло быть что угодно. Они могли бы и сорваться, накричать, и это было бы понятно и простительно. Во всех пяти семьях мы прежде всего выражали сочувствие, говорили, что их беда стала общей бедой. Они отвечали на наши вопросы смиренно и с надеждой. Пока нет результатов экспертизы, никто из них не верит, что несчастье произошло именно с их детьми.

Вначале побывали в семье Алиевых, вышел из комнаты глава семьи Саюб, жена его не встаёт, лежит, плачет. Из разговора с ним выяснилось, что за две комнатки платят в месяц 3,5 тысячи рублей. Перебиваются с трудом. Ободранные бараки ещё военных, видимо, времён. Что он сказал? То, что и после нам все сказали: "Нельзя держать родителей в диком напряжении. Молчат, молчат. Даже отгоняют, отпинывают. Я не очень верю, что это наши дети. 8 мая, — рассказывает он дальше, — вдруг сообщили, что нашли останки. Бегу в милицию, спрашиваю: "Нашли?". Отвечают, что нет. Я говорю: "Там 150 человек на улице и все плачут, знают, что нашли". Мне со злом говорят, мол, иди отсюда. Я продолжаю спрашивать. Мне другой милиционер, тоже грубо: "Вали отсюда. Ты что, не понимаешь?". Правда, у Саюба на всю районную милицию вроде нет прямых обид, говорит, что вот отдельные сотрудники действительно поступали не по-людски.

Наталья Макарова, мама Димы, так и заявила: "Мы же люди. Нам-то можно было что-то рассказывать… По-человечески могли бы поговорить с нами". Она убеждена, что беда как-то связана с военным городком, он рядом, полузаброшен. Колодец с обугленными телами — рядом с забором военного городка. И в несчастный случай, говорит она, никто из пяти семей не верит.

Дети все — из благополучных семей, ухоженные, воспитанные, хорошо учились, успевали. Даже можно сказать: домашние дети. Куда им бежать? Папа Саши Лавренова Пётр нам сказал: "Было на дворе минус 5, а сын ушёл в рубашке. Мы его искали всю первую ночь, я в куртке продрог, а нам милиция говорит, что они сбежали из дома". Мама (Лариса) устало проговорила: "Пусть обстоятельно исследует экспертиза, чтобы нам не хоронить чужого ребёнка". И она же попросила нас, депутатов, помочь в благоустройстве двора, где нет ни спортивной площадки, ни беседки, ни песочницы. Что делать детям во дворе? Идти на пустыри, на свалки?

Кстати, оперуполномоченный (Наталья Владимировна) сказала нам, что милиция с первого дня отнеслась к случившемуся с полной серьёзностью. Уже 18 апреля, спустя двое суток поисков, начальник райотдела всех собрал: "Дело крайне серьёзное. Какой побег? Дети ведь и есть хотят. Где они? Искать! Искать!" Милиция Ленинского района была сразу сконцентрирована, сосредоточена.

В семье Таумановых такая же гнетущая атмосфера страха и ожидания. Друг пропавшего Максима — собака по кличке Пират — тоскует без мальчика. Ходили по окраинам, пустырям, нигде пёс не почуял ничего, не среагировал. "Была чёрная машина. Но в том, что их силой затолкали в неё, — говорит Оксана Тауманова, — никто не верит. Заманили чем-то мальчиков... Шестой мальчик бежал к машине, упал, машина поехала без него, не стала ждать. А так бы и шестерых увезли". В этой же семье сказали, что милиция была ограничена в возможностях, например, заявили: "Бензина нет у нас!". Сейчас в докладе А.Горового прозвучала дикая цифра: всего на 27 процентов обеспечена милиция бензином!

Последняя по счёту семья, куда нас привели, это мальчика Галаша Мамедгасанова. Отец на работе, он частный предприниматель, торгует на рынке. Мать Галаша по имени Зейнаб вообще отказывается говорить о сыне как погибшем, повторяет: "Он жив. Он жив. Вообще все наши дети живы". Эта женщина в отсутствии какой бы то ни было информации ссылается на свидетельство некоего бомжа Валеры, что он якобы поднимал тела мальчиков и по их лицам якобы можно, говорит, было определить, что они задушены, всех можно было распознать. Горовой же твердит, что это неправда.

Вот, коллеги, какой огромный урон несут НЕДОГОВОРЁННОСТЬ, АПАТИЯ, НЕЧУТКОСТЬ правоохранительных органов. Вот где источник домыслов, психологического пресса на миллионный город, которого можно было если не избежать, так хоть смягчить. Кто-то же должен работать с людьми! Смысл моего выступления, и все коллеги, думаю, поддержат меня, именно в этом — СЛОВО, ВОВРЕМЯ СКАЗАННОЕ, МОГЛО БЫ ПОМОЧЬ ЛЮДЯМ. Не случайно же в КПСС были идеологические отделы. Не случайно в судах — адвокатура. Не случайно в армии — политработники, психологи. В царской армии — священники. Помните: "Пришел корабельный священник-старик, и слёзы у многих блеснули..."

Хочу по этому поводу обратиться к Александру Геннадиевичу Хлопонину. Из краевой администрации многих душевных, ответственных и человеколюбивых людей ВЫТЕСНИЛИ ловкие и вёрткие "пиарщики". Надо возвращать человечность. Не обязательно вводить заместителя по идеологии, но что-то подобное надо организовывать. Человек нужен авторитетный для связи с общественностью. Не холёный и не холодный. С умом и сердцем, с хорошим, добрым лицом.

Теперь конкретное предложение. Мы обменивались с коллегами и обнаружили единство мнений: ЕСЛИ БЫ ГОРОД ВЫШЕЛ, СКАЖЕМ, С ПРЕДЛОЖЕНИЕМ УТВЕРДИТЬ ПРОГРАММУ, НАЗОВЁМ ЕЁ "ОКРАИНА", МЫ МОГЛИ БЫ НАЙТИ И ВЫДЕЛИТЬ 75 ИЛИ 100 МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ НА ОСВЕЩЕНИЕ УЛИЦ, ДОРОГ, ОКРАСКУ ДОМОВ, УСТРОЙСТВО ДЕТСКИХ ПЛОЩАДОК, ШКОЛЬНЫХ ТЕРРИТОРИЙ… Я своё детство сегодня невольно вспомнил, бродя по этим унылым баракам, таким, как и мой барак в Канске. Но то было ещё в 1955 году, а сейчас уму непостижимо: XXI век, а те же стены, окна, крыши и тополя, в проводах запутавшиеся. Но мы гоняли мяч, играли в городки, имели пространство, и взрослые не зарились, не копали там погреба или гаражи. В центре Красноярска всё же люди живут, конечно, более прилично, даже сносно, а на окраинах — тоска.

Бесчеловечен наш рынок. Государство, на мой взгляд, постепенно уходит из промышленности, сельского хозяйства, науки, медицины, из школы, из культуры, памятники в частные руки отдаёт, правоохранительные органы отдаёт… Государство и от людей уходит. И там, откуда уходит, возникает пустота, безнадёга совершенная. Это надо признать. Так жить, конечно, долго нельзя. Или — или.

Заканчивая выступление, скажу об этом коллекторе, вернее, колодце, где нашли останки. Только чьи останки — это надо тщательно выяснить. По образованию я — строитель, мастер, сельский прораб, а служил три года в ракетных войсках стратегического назначения, поэтому, глядя в колодец, вспомнил и стройку, и армию. Это что-то из "оборонки": четырёхметровой глубины круглый колодец, на дне труба 32 сантиметра, заглушённая, стены бетонные, ни скобок, ни лестницы. Как туда залезть и поместиться пятерым, да ещё якобы огонь под ногами развести?

Не имею права делать версий, озвучивать, но после того, как там побывал, нет сомнений — это никакой не несчастный случай. Спрашивали мы у родителей о конфликтах. Может, кто-то им отомстил? Нет, все они это отрицают.

Уверен, если любого из здесь сидящих, не дай Бог, перенести в положение этих родителей, лишившихся малолетних детей, конечно, каждый бы просил правоохранительные органы, молил бы их: "Не посвящайте нас в тайны следствия и не заставляйте вникать в тонкости. Вы только укрепите в нас веру, внушите мысль о том, что делаете всё возможное и даже невозможное, чтобы установить истину".

ВЕЛИКА НАША СТРАНА. ВСЁ В НЕЙ ЕСТЬ. ПОРЯДКА В НЕЙ НЕТ.