Газета Завтра 615 (36 2005)

ЛЕХ БАСАЕВ

ЛЕХ БАСАЕВ

Александр Синцов

ЛЕХ БАСАЕВ

Отплясали, отшаманили 25-летие "Солидарности" бравые поляки на Лысой горе — Гданьской судоверфи. Под бубны и бандуры славили себя, как могучих сокрушителей советской империи. Пыжился Лех Валенса, надувал щеки в буквальном смысле. Ревновал к статуе у проходной родного предприятия. Там хилый, худосочный, блаженненький тип вздевает руки к небу, а у ног его — каска, будто для сбора подаяний. Валенсе же хочется видеть бронзового себя, исполненного в большом стиле советских рабочих и колхозниц. Но против правды не попрешь. Отнюдь не могучая революционная стихия разлилась тогда по верфям Гданьска, а жалостливая плебейская буза.

Валенсе теперь, наверное, стыдно вспоминать лозунги, с помощью которых он влез на плечи рабочих и оказался в большой политике. Никак не вяжутся те лозунги с героическим образом, примеряемым им на себя. Это теперь он — за свободу и за рынок. А тогда был— за карточки на мясо и спецпайки на колбасу. Потому что тогда именно коммунистическое правительство Польши попыталось действовать рыночными методами — подняло цены на продукты, чтобы в условиях их неоправданной дешевизны хлеб не скармливали скоту. Всего на 12 процентов повысили цену на мясо, и высокооплачиваемые рабочие судоверфи не захотели терять своих кровных грошей и злотых. Потребовали ввести талоны, чтобы "все было по справедливости".

По сути, они выступили тогда против "гайдаровских реформ". Выдвинули самые что ни есть левые социалистические требования. И как дешево продались. За те самые 12 процентов их купили американцы. Подкинули деньжат зачинщикам. Обеспечили информационной поддержкой. И канализировали энергию бузы в своих целях. Стали дергать Валенсу за веревочки как марионетку. И он всю свою оставшуюся жизнь играл роль американского ставленника в банановой республике.

В конце концов, как элемента чуждого рабочему братству его вынудили покинуть ряды "Солидарности". Слово предатель, конечно, слишком сильное для комической фигуры Валенсы. Тем не менее, все эти "славные 25 лет" он только тем и занимался, что предавал идеи родного профсоюза. Он ничего не сделал для воплощения их в жизнь. Потому что даже в дни "славного юбилея "Солидарности" активисты этой организации митинговали с требованиями двадцатипятилетней давности: понижение цен на продовольствие, обеспечение социальной помощи. Так теперь называются спецпайки и талоны. Ничего не изменилось в Гданьске за четверть века. И свободы тоже нету. Теперь Польша несвободна от НАТО. Потому торжества смотрелись, как балаган. Как политический "Аншлаг".

Первым свою юмореску зачитал главный поляк Бжезинский. Длинный, костлявый, с лицом дряхлого Пьеро, он высокопарно возвестил о мировом значении революции талонов и спецпайков. Тех, кто стоял тогда за продразверстку, он объявил могильщиками коммунизма. Продолжателем дела Бжезинского—Валенсы представили почетного гостя гданьских торжеств киевского бунтовщика Ющенко. В своем скетче он скромно возвеличил себя и восславил идеалы незалежности.

Разбитной менгрел Саакашвили в мятом пиджаке произнес в стиле кавказского тоста речь о причастности тбилисских пассионариев к великим польским событиям 1980 года. Геройствовали, стучали себя в грудь, награждали орденами и премиями. Никто из них и слышать не хотел старого пана Ярузельского в черных слепых очках, сидящего в своей маленькой варшавской квартирке и бормочущего прописные истины о том, что "Солидарность" — детище КГБ, и если бы в СССР не решили провести "польский эксперимент", то Валенсе бы теперь не в президиуме сидеть, а в лучшем случае в будке вахтера судоверфи.

Политика прикормленного, ручного сепаратизма дорого обошлась СССР. Вместо социализма с человеческим лицом она принесла распад сначала Варшавского блока, потом СССР, и теперь мы пожинаем плоды этой политики Кремля, которому выгоден живой Басаев.

От усатого Леха до бородатого Шамиля — четверть века потрясений.