Геката. Умереть, чтобы жить [СИ]

15

Темные дома, улицы, переулки. Все смешалось в единую темную полосу. На глазах наворачивались слезы, только Эмили не могла понять от чего. Все ужасное уже позади. Она выбралась из этого дома и больше ей ни чего не угрожает, но ощущение было такое, что это только начало.

Она не любила отцовский дом, но сейчас оказаться в нем было ее единственной мечтой. Она была подавленна, раздраженна и сил едва ли хватало, что бы бежать дальше.

— Не город, а страна чудес!

Вдруг из кустов выпрыгивает черный пушистый кот, а девушка, взвизгивая, трясется от страха, смотря, как одуревшее животное убегает за поворот, безумно ее испугавшись.

— Кошмар какой! — с трудом глотая воздух, бурчит она, заикаясь, и собственный голос ее пугает.

А всего лишь несколько часов назад она проводила свой досуг куда лучше, чем сейчас. Она шла с парнем, пожалуй, единственным, кто казался ей нормальным в целом Аше, на целой планете!

Воспоминания о незнакомце пролетели на одном дыхании, сменяясь раздражительными воспоминаниями о Дмитрии. Эмили пытается выкинуть из головы то странное чувство которое она испытала от его прикосновения. Эта связь была так реальна, что сделать вид будь-то, ни чего не произошло, она не могла.

А Дима? Чувствовал ли он, то же самое? Что если они не ошиблись?

Эмили держит себя в руках, но контроль буквально рушится на глазах. Она уже едва ли понимает, чего хочется больше, смеяться или плакать?

— Я злобная ведьма! — решила она рассмешить саму себя, но смех был сухим и испуганным, она перестала улыбаться, — Просто забудь! — приказала она сама себе, взмахивая руками, — Забудь и все!

Минуту она шла без единой мысли, уже радуясь, что они отстали от ее разума, но вдруг предательский голос вновь проснулся:

А как же захлопнувшаяся перед носом дверь? — Эмили напряглась, — Бабушкин трюк по запугиванию деток? Возможно! — успокоилась девушка, но в груди вновь волнительно екнуло, — Но замок… его словно заклинило, а потом, она раскрылась…

— Все хватит! — собственный строгий голос заставил ее вздрогнуть, — Старуха решила пофокусничать и у нее это получилась! Ни чего особенного.

Она подумала, что если перестать обращать внимание на Дмитрия и его «круг», то сумасшествие этого города от нее отстанет. А после она уедет, и будет вспоминать это со смехам, рассказывая своим новым, абсолютно нормальным подружкам как однажды познакомилась с психами, которые считали себя самыми настоящими ведьмами.

В этих пасмурных мыслях она и не заметила, как уже заходила за кованую калитку собственного дома, в окнах которого было темно и безжизненно.

Замечательно, — подумала девушка, — Вопросы о том, как я повеселилась с Дмитрием и его недалекой бабушкой временно эвакуируются на утро!

Вдруг в ней проснулось ярое желание остановиться, и она замерла, разглядывая старые ступеньки, уже в сотый раз окрашенные коричневой напольной краской, купленной в магазине напротив лавки отца. Она знала это так четко, словно и не уезжала на десять лет.

Боже мой! — мысли вихрем вскружились в ее голове, и она сжала голову руками, словно предчувствуя, что та вот-вот лопнет.

Вместо того что бы зайти в дом ей хотелось посмотреть на него со стороны, и она начала с крыши.

Черепичная крыша, старая и прохудившаяся, в износостойких заплатках, под ней пара темных окон ее чердака, небольшой козырек, с растекшейся ржавчиной, под ней ярко горит уличный фонарь. В ее свете видно как летает пыль и пыльца. Обтрескавшаяся от очередного слоя краски дверь, узкая веранда, вытянутая вдоль дома и старые перила, чуть покосившиеся от времени. За ними виднелось круглое ротанговое кресло с мягкой подушкой, привязанной атласными нитями. Возможно, это было излюбленным местом матери, долгими летними вечерами…

На долю секунды в голове Эмили забилось ощущение, что это было действительно так.

Она вновь зажмурилась, пытаясь разогнать эти мысли прочь, и вздрогнула, когда услышала голос старухи в своей голове:

— Без круга тьма придет за тобой, Эмили!

Девушке пришлось обернуться, что бы убедиться, что бабули нет рядом, ведь голос ее был таким реальным, словно старуха решила добить ее и здесь.

— Ладно, — протянула девушка, словно взяв мысленный вызов, — Хорошо, — она встряхнула руками, и окинула взглядом дом, останавливаясь на фонаре, — Хорошо, хорошо… — подбадривала она саму себя. — Если есть эта самая «сила», она обязательно должна проявиться!

Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться, хотя ее тело было слишком напряжено.

Боже что я делаю? — расстроено мямлила она мысленно, не решаясь сказать это вслух, вдруг магия подслушивает?

— Ну, ладно! — вдруг скомандовала она, — Соберись!

Она даже не поняла, как чувство полной власти над ситуацией заставили ее буквально улыбнуться.

Она резко раскрыла глаза и решительно посмотрела на фонарь, который даже спустя долгую минуту, выдерживая ее ястребиный взор, продолжал гореть.

— Потухни! — приказала она, но ее команда растворилась в тихом дуновении ветерка, — Потухни!

Как ни странно, ни чего не происходило и Эмили, успокоившись, выдохнула.

— Ну вот! — радостно буркнула она, оглядываясь по сторонам, — Я так и знала, старуха спятила, — девушка широко улыбнулась и вновь посмотрела на фонарь, ткнув в него пальцем, — А ты должен был потухнуть.

Вдруг яркий взрыв плафона заставил девушку буквально присесть, и спрятаться под выставленные вперед руки. Почерневшие осколки осыпали ее сверху.

Ошеломленная девушка рванула в дом, пробегая по остатком старого фонаря, что хрустели под ногами. В состоянии полного шока Эмили захлопнула за собой дверь, но четыре замка (на всякий случай) и прижалась к ней спиной. Пульсация в голове была угрожающей. Казалось, сейчас голова разорвется. Мысли о Миле и Диме теперь стали уже более серьезными.

Или я сошла с ума, или происходит что-то очень, очень страшное!

— Эмили? — голос отца послышался из темноты, — Это ты?

— Да, — ответила девушка дрожащим голосом, — Я дома.

Послышались его шаги, но Эмили не могла сейчас общаться, поэтому быстро поднялась к себе в комнату и посмотрела вниз:

— Я лягу, спокойной ночи, — крикнула она отцу.

Отец выглянул из-за пилястр, но Эмили уже закрывала дверь в комнату.

— Спокойной ночи… — тихо шепнул папа, но она уже его не слышала.