Ген бесстрашия

18

На самом деле Евгений Оскарович боялся зря.

Как раз примерно в то самое время, когда Неустроев беседовал с Ли Май Лим на борту крейсера «Лилия Зари», из его родного города в Москву на Лубянку ушла депеша, из которой следовало, что никаких объективных доказательств инопланетного вторжения не найдено, и все собранные данные говорят скорее в пользу версии о преднамеренной мистификации, организованной при активном участии душевнобольного Е.О. Неустроева и попавших под его влияние школьников.

Автором депеши был скептически настроенный полковник, но на его сторону склонялись многие из его подчиненных и коллег — особенно после того, как во все хоть немного компетентные органы от райотделов милиции и до областной Администрации включительно косяком поперли «очевидцы». И что характерно — все говорили разное и в большинстве своем несли полный бред и околесицу.

Основной удар пришелся, конечно, на городские газеты и областную телекомпанию. Стада «очевидцев» паслись там с утра до вечера, и журналистам приходилось даже вызывать милицию, чтобы хоть как-то отделаться от этих идиотов. Но милиция была занята — ее тоже осаждали ловцы НЛО и жертвы инопланетного террора.

Лучшего способа дискредитировать показания подлинных очевидцев нельзя было придумать. Еще вчера даже очень серьезные люди — например, начальник милиции, своими глазами видевший парализованных омоновцев — верили, что в городе происходят таинственные вещи. Но лично выслушав парочку новых «очевидцев», тот же начальник милиции начал сомневаться — а стоит ли верить своим глазам.

Какой-то потрепанный мужичок синюшного вида, доставленный в милицию за пьяный дебош в общественном месте, надседался до хрипоты, утверждая, что его похитили инопланетяне.

— Они ставили на мне опыты! — орал он, брызгая во все стороны слюной. — И еще отобрали сумку, а в ней бутылки были. Пустые. Не-не-не! Полные! Я требую компенсации.

И хотя от «жертвы инопланетян» за километр несло перегаром, перестраховщики из райотдела доставили его в управление, где общаться с алкашом пришлось лично генералу. А не успел он отделаться от пьяницы, как к нему прорвался псих, требующий спрятать его в надежную камеру, ибо он только что из самых достоверных источников узнал, что намечен в качестве следующего объекта для похищения.

— Они всегда начинают с учителе

й биологии, — кричал он. — А следующие на очереди — историки. Вы просто обязаны меня спасти.

— Вы историк? — ошалело вымолвил генерал.

— Какая разница! Историк, не историк — все равно они меня заберут и выпотрошат всю мою память. А я много чего помню…

Наконец генералу все это надоело и он категорически запретил подчиненным тревожить его по поводу инопланетян, хотя накануне сам же отдал прямо противоположный приказ. Теперь этот приказ выходил ему боком, и начальник милиции распорядился:

— Даже если сюда придут сами инопланетяне, ко мне их не пускать! Мне про них ничего не говорить, не звонить, не беспокоить. Я занят, я болен, я умер, у меня совещание.

Совещание действительно состоялось, но позже — ближе к вечеру. И затянулось допоздна, поскольку офицер ФСБ Долгополов, тот самый, который уверовал в инопланетян сразу и бесповоротно, мутил воду и совал под нос старшим по званию уточненные результаты экспертизы кровавых пятен, где было черным по белому написано, что данная кровь не принадлежит ни одному из известных видов животных, обитающих на земле.

Но он так никого и не убедил, и участники совещания разъехались по домам как раз примерно в тот час, когда десантный катер миламанского спецназа входил в атмосферу Земли, чтобы снова высадить боевой отряд в пределах их родного города.