Ген бесстрашия

70

Деревня Буха-Барабаха, расположенная на границе Гурканского царства и дикой степи, имела все шансы погибнуть в день маленького Армагеддона.

Сначала на нее сверху упал подбитый миламанский истребитель, а потом на единственную улицу Буха-Барабахи обрушился потерявший управление бронекавалерист.

Но так уж вышло, что истребитель рухнул прямо на пустую в это время дня церковь, а кавалерийская мотошлюпка пропахала улицу точно посередине и задавила лишь двух куриц и одну собаку.

Жители Буха-Барабахи отнеслись к этому событию философски. Они вообще ко всему относились философски, потому что на одной стороне улицы в этой деревне жили яйцекладущие, а на другой — живородящие.

Жили они мирно и даже это условное разделение соблюдали не особенно строго. Яйцекладущие девки каждую ночь бегали на другую сторону к живородящим мужикам, а у монаха-отшельника, пришедшего из западных стран, жила в келье живородящая сиротка, которую святой человек обучал грамоте.

Впрочем, в деревне бытовали разные мнения насчет того, какой именно грамоте монах обучал сиротку, поскольку она по сию пору не умела читать и писать, зато вела себя по понятиям живородящих прямо-таки непристойно.

Но даже это не могло посеять семена раздора между жителями Буха-Барабахи. Живородящие «бухи» и яйцекладущие «барабахи» по-прежнему ходили дружно квасить в одну и ту же корчму, потому что другой в деревне не было.

Гурканский поп, присланный из Турмалина, дабы искоренить скверну и изгнать прочь монаха-отшельника, снискавшего репутацию колдуна и развратника, очень быстро заразился местным духом, и ему нередко приходилось на своем горбу относить тщедушного монаха из корчмы в его келью. Обратное тоже случалось, но монах не мог справиться с тяжелой тушей священника и был вынужден звать на помощь сиротку.

Сиротка — ядреная девка лет пятнадцати, которая взяла привычку гулять по деревне с голой грудью по моде яйцекладущих, могла оттранспортировать попа домой и сама, тем более что отшельник, изнуренный постом и молитвой, был в этом деле плохим помощником.

А кончилось тем, что после гибели церкви, которая одновременно являлась для священника домом, поп перебрался к отшельнику в келью, и добираться домой им обоим стало еще проще, поскольку жилище у них теперь было одно на двоих.

Недаром говорили, что пограничное поле между Гурканом и ничейной землей, степью незнаемой — это странное место. В атаманских шайках, которые шатаются по степи, тоже собраны вместе живородящие и яйцекладущие, и грабят они всех без разбора — но Буху-Барабаху обходят стороной, потому что знают: тронь ее — и не оберешься греха.

По этой же причине и царь Гурканский не может навести в деревеньке порядок. Места здесь заколдованные, а против колдовства не попрешь.

Вот ведь и в войске западных рыцарей на этом поле случилось братание живородящих с яйцекладущими, а те, кто брататься не захотел, чуть было не передрались между собой.

И небесных гостей это заколдованное место тоже притягивало странным образом. То Армагеддон учинится, то летающее кресло пронесется на бреющем полете в сторону Турмалина, то еще что-нибудь.

Так что новое появление небесных визитеров «бухи» и «барабахи» восприняли без тени удивления.

— Что-то низко сегодня летят, — заметил старый яйцекладущий корчмарь, попыхивая трубкой.

— К дождю, не иначе, — предположил дюжий живородящий кузнец, опрокидывая в глотку кружку эля.

Но он ошибся. Моторо-мотогалы на трех катерах и восемнадцати мотошлюпках летали так низко не к дождю, а к неприятностям.

Не обнаружив на пограничном поле никаких миламанов и людей и не зная, куда они направились после маленького Армагеддона, мотогалы решили допросить местных жителей и естественным образом набрели на Буху-Барабаху.

Пролетев над единственной улицей, бронекавалеристы уткнулись в корчму и ввалились в нее, не сняв головных уборов, что по местным понятиям считалось страшной бестактностью.

Поэтому «бухи-барабахи» не стали ни о чем разговаривать с мотогалами и даже элем их не угостили, а взашей не попытались вытолкать только потому, что им было лениво.

И пока мотогалы теряли драгоценное время на расшифровку местного языка, аборигены, не обращая на них никакого внимания, вели неспешную беседу о погоде и видах на урожай.

Наконец компьютеры мотогалов накопили достаточно информации, чтобы перевести на туземный язык простейшие вопросы и ретранслировать обратно на мотогальский ответы аборигенов.

Только после этого старший из мотогальских офицеров откашлялся и задал первый вопрос:

— Где миламаны?

Аборигены ничего не ответили на это, ибо считали ниже своего достоинства разговаривать с невежами, даже если те умеют летать.

— Отвечай или застрелю! — вспылил мотогальский офицер и направил на кузнеца раструб своего излучателя.

Но принцип действия плазменного дезинтегратора был кузнецу незнаком, и тот ни капельки не испугался.

Офицер решил, что перед ним полный дебил и, сдвинув ствол чуть в сторону, поджег соседний столик.

— Ты что же это делаешь, гад! — недовольно произнес кузнец и долбанул мотогала по голове дубовой табуреткой.

Тут же с мест вскочили другие завсегдатаи корчмы, и через минуту в помещении не осталось ни одной целой табуретки и ни одного боеспособного мотогала.

Мрачно поглядев на дело рук своих, аборигены затушили куртками горящий столик и кусок пола и продолжили квасить стоя.

Тут с улицы послышался шум воздушного боя, но туземцы остались к нему равнодушны. Они мирно потягивали эль до тех пор, пока в корчму не ввалились, пригибаясь в дверях, вооруженные до зубов миламаны, которые тоже не удосужились снять при входе головные уборы.

Эти расшифровали туземный язык гораздо быстрее, потому что подключили свои планшеты к мотогальским компьютерам.

— Некоторое время назад здесь проходили наши друзья, — начал речь смуглый гигант с волосами под цвет кожи. — Они похожи на нас. Не будете ли вы столь любезны подсказать нам, куда они могли направиться?

Учтивая речь пришельца и отсутствие целых табуреток избавили миламанов от повторения предыдущей сцены. Более того, внимательно поглядев на огромного спецназовца, старый корчмарь снизошел до ответа.

— Шапку сними, когда с людьми разговариваешь, — хмуро процедил он.

Миламан в недоумении стащил с головы шлем, и остальные, повинуясь его жесту, сделали то же самое.

Это, однако, не помогло. Когда спецназовец повторил свой вопрос, корчмарь только присвистнул.

— Ищи ветра в поле. Знаешь, сколько людей тут ходит? Бывают еще и почище тебя…

Жители Бухи-Барабахи обратили на прошедшую мимо них многотысячную армию столь же мало внимания, как и на маленький Армагеддон. От последствий воздушного боя деревня хотя бы пострадала — все-таки церкви рушатся не каждый день, а войско западных рыцарей и вовсе прошло стороной, никак Буху-Барабаху не задев.

Надо полагать, абсолютное большинство местных обитателей вообще понятия не имело, что мимо проследовала какая-то армия.

А два человека, которые не только знали об этом, но даже догадывались, куда названная армия идет, в данный момент спали беспробудным сном в келье отшельника, наводняя маленькое помещение густым запахом перегара, который вынудил юную сиротку искать спасения на свежем воздухе — причем отнюдь не в одиночестве.

Разбудить монаха и священника никто так и не догадался и купание сиротки в озере за лесом в компании юношей с обоих концов деревни никто также не прервал.

Командир десантной группы был вынужден связаться с «Лилией Зари» и доложить о неудаче, и капитану Лай За Лонгу ничего не оставалось, кроме как кусать локти, укоряя себя за отданный всего несколько часов назад приказ.

Чтобы не дать кораблям Забайкала засечь местонахождение миламанов и людей, Лай За Лонг старался связываться с Ри Ка Рунгом как можно реже и не называть в переговорах конкретных мест и координат. Он знал, что в нужный момент Ри Ка Рунг без проблем даст эвакуатору наводку, и челнок сможет выйти прямо на маяк.

Но покидая на время орбиту Роксалена, Лай За Лонг приказал Ри Ка Рунгу несколько дней не выходить на связь вообще и отключить не только передатчики, но и приемники, по которым тоже можно засечь координаты, если очень постараться.

Лай За Лонг тогда не знал, что свои близко и подойдут к Роксалену в ближайшие часы. Он видел перед собой только армаду мотогальских кораблей и спешил уйти в тень подобру-поздорову. Если бы это имело смысл, Лай За Лонг был готов принять бой даже один против ста, но в тот момент он не видел смысла. А когда оказалось, что миламанский флот совсем рядом, было уже поздно. Ри Ка Рунг выполнил приказ точно и беспрекословно и отключился наглухо.

И теперь капитан «Лилии Зари» не имел ни малейшего понятия, где его искать.

Однако он не вешал носа. Теперь, когда орбита Роксалена была очищена от мотогалов, и это означало, что спешить некуда, Лай За Лонг не видел впереди больших проблем.

— Шарик круглый, куда они денутся, — говорил он, и подчиненные согласно кивали головами.